Аннотация: Первые главы остросюжетного романа. ГГ авантюрист попавший в водоворот опасных событий развернувшихся вокруг большой суммы криминальных денег.
Когда наступит полночь
ПРОЛОГ
Они неслись, не разбирая дороги, перемахивая через поваленные стволы деревьев, с хрустом проламывались сквозь молодой кустарник, оставляя на ветвях клочья одежды.
- Слышу! - просипел Алексей. - Давай в чащу, под деревья ...
Закрывая лицо от стегавших ветвей, беглецы с размаху влетели в густой ельник.
Рухнув на ковер прелой хвои, покрывавшей землю, Алексей пытался рассмотреть хоть что-то, сквозь редкие просветы, правда, без толку. Судя по гулу, вертолет, пронесся прямо над ними и ушел вправо. Значит, им налево.
Снова рванули вперед, сайгаками прыгая через ямы и трухлявые пни, забирая влево. Лес был холмистый, поросший гигантскими елями, соснами и густым кустарником, рассеченный лощинами и оврагами, заваленными буреломом. Почти дикие заросли, не дремучая тайга, но уже не реденькая березовая рощица, облюбованная грибниками и любителями пеших прогулок.
Увидев ручей, Алексей, махнув рукой указывая направление, чуть отставшему Витьку, направился вдоль него по чавкающей болотистой почве, но уже не бежал, а шел. По собственным подсчетам они пробежали от того места, где над ними пролетел вертолет пять километров, и это расстояние его вымотало. Он был явно не форме: обильная жирная пища, кофе, алкоголь и табак сделали свое - он хрипел как запаленный конь, кровь стучала в висках, а колени предательски подгибались. Но все же он чувствовал, что это не предел и в резерве еще есть силы.
Минут через тридцать выбравшись из дремучих зарослей, решили передохнуть и растянулись у кромки лесной чащи рядом с довольно обширной поляной, за которой поблескивала небольшая лесная речушка с темной как деготь водой.
- Куда теперь ?- подал голос Витек, обтирая рукавом ручейки пота, обильно катившиеся по раскрасневшейся физиономии.
- А, хрен его знает, - уклончиво протянул Алексей. - Нам сейчас куда ни сунься боком выйдет. "Менты" скоро выставят кордоны у всех деревень и начнут частой гребенкой шерстить машины на дорогах. Введут какой-нибудь план типа "Перехват-5" или "Сирена -8". Вот тогда нам придется совсем туго, а сутки спустя, если не поймают, в лес загонят роту или две внутренних войск. "Зольтатики"-срочники, за халявный отпуск, обещанный за поимку преступников, искать будут качественно, и при виде беглецов долго раздумывать и разбираться не будут - изрешетят в секунду.
- Чувак, у тебя просто дар вселять надежду, - упавшим голосом пробормотал Витек.
- Ты, Витек, не бзди раньше времени. Положеньице у нас конечно, мама не горюй, но все же не полный звиздец. У ментов, у подавляющего большинства, уровень интеллекта и логического мышления, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Эти парни, взращенные закостенелыми ортодоксами в мышиной форме, мыслят рефлексами инфузории, и логика их проста и незатейлива. Отчеканенные системой, они мыслят в рамках установленной программы, шаг в ту или иную сторону для них недопустим. Это сродни нарушению священного табу у новогвинейских папуасов. Конечно попадаются, как правило, среди "следаков" отдельные экземпляры, отличающиеся гибкостью мышления, и готовые к нестандартным ситуациям, однако основная масса все же оперирует штампами, действует по наработанной схеме. Именно этим слабым местом нам и нужно воспользоваться. Что они от нас ожидают?
Витек пожал плечами.
- А ожидают они от нас то, что укладывается в их программу. Они думают, что мы будем пытаться либо дальше уйти в лес, либо, выйдя на автостраду, попытаемся подсесть в попутку. Короче любым способом убраться подальше от города, а при возможности и вовсе добраться до границ области.
- Ну?- озадачено выдавил из себя Витек.
- Баранки гну,- усмехнулся Алексей. - Мы сделаем то, чего они никак не ожидают. Поломаем им схему. Мы вернемся в город, в Горноуральск.
- Ну, уж нет, чувачок, - Витек замотал головой. - Это уже без меня. Добровольно вернуться в город? Я не самоубийца. Пока "менты" не принялись за нас всерьез, можно уйти по-тихому. Залечь пока суматоха не уляжется. Есть у меня тетка троюродная, в дремучей деревеньке, там можно реально схорониться никто в жизни не сыщет. А так ... соваться в город... по мне лучше сразу вздернуться, хоть вон на той березе.
- Смотри, - сказал Алексей, досадливо махнув рукой. - Хозяин - барин... - хотел, было добавить: "И хрен с тобой, звездуй до своей деревеньки, если дойдешь?", но сдержался.
- Тогда давай разбегаться. По одному оно может и лучше - они двоих будут искать, а так может и проскочим.
- Угу,- только и успел сказать Витек поднимаясь с земли.
Дальнейшие события развивались как при замедленной съемке. В памяти Алексея они остались разрозненными стоп-кадрами. Движение в кустах справа. Щелчок сухой ветки. Солнечный блик от чего-то металлического. Оглушающий звук автоматных выстрелов. Грудь Витька взорвавшаяся алыми всплесками. Его тело, враз обмякшее и оседающее обратно на примятую траву. Бледное лицо с выпученными глазами и выражением беспредельного удивления. Темные фигуры милиционеров вооруженные короткими автоматами, высыпавшие на поляну. Они что-то кричали, но Алексей не слышал. Он зачаровано смотрел на Витька лежащего в нелепой позе, с приоткрытым ртом, его рубашка на глазах расползалась растущими кровавыми пятнами. Вторая очередь вывела его из оцепенения. Он ощутил сильный толчок в левую ногу, от которого чуть не упал, и окончательно придя в себя, резко развернулся, кинулся обратно к лесу, уходя с линии огня. Заметался из стороны в сторону, сбивая прицел предполагаемых стрелков. Боковым зрением успел уловить возникший из кустов сбоку размытый силуэт, в синей форменной одежде. Грохнул одиночный выстрел. Сосна в метре от головы брызнула щепой.
Сзади, со стороны поляны, вновь ударила автоматная очередь, пули прошли над самой макушкой, сшибая хвою и листья. Нырнув в спасительную листву, Алексей задал такого стрекача, что только ветер в ушах засвистел.
Казалось, что хрипящие легкие сейчас взорвутся, перед глазами бешено мелькали стволы деревьев, ветви точно нарочно цеплялись за одежду, высокая трава и папоротник путались в ногах. Внезапно земля ушла из-под ног, и Алексей кубарем скатился на дно небольшого овражка. Встав на ноги, он рванул дальше вдоль русла пересохшего ручья. Выбравшись из оврага, Алексей начал забирать левее, чтобы сделать крюк, обойти поляну оказавшейся смертельной ловушкой.
Отмахав по его прикидкам пару километров и окончательно обессилев, он рухнул в высокую траву. Кровь шумела в ушах, и бухающие удары надорванного сердца не давали возможности толком прислушаться. Вроде отстали.
Отдышавшись, Алексей заметил, что левая штанина джинсов вся потемнела от крови. Значит, не показалось, зацепило. Выпустив рубаху, он оторвал пару полос и перевязал рану. Огляделся. Кругом куда не глянь, темнел лес. Первоначальное направление потеряно окончательно, любой выбор таил в себе опасность вновь столкнуться с погоней. Надо переждать. Впереди Алексей заметил небольшой распадок, заросший сосняком, среди которого виднелись вылезшие из глинистой почвы округлые валуны, все зеленые от мшистых наростов. Спустившись по довольно крутому склону он пробрался через гниющие валёжины и вконец обессиленный опустился на кучу прелых прошлогодних листьев.
Черт! Что происходит? Какого хрена менты стали стрелять? Можно конечно сделать поправку на некоторую нервозность стражей порядка, как никак преследуют преступников, но они с Витьком ведь не законченные душегубы, чтобы сразу открывать огонь на поражение. На это должны быть очень веские причины. Это значит, либо "Грач" с "Бородой" уходили максимально грубо, пару выстрелов в глубине дома он слышал достаточно отчетливо, и возможно даже кого-то из ментов завалили на глушняк, либо те же незадачливые граждане мазурики просто для острастки шмальнули пару раз, и мусора перестраховываются, палят со страху во все, что движется. Но в тот момент, на поляне, они не бежали и были видны как на ладони. Никакого оружия при них не было. Нехорошие странности, ох, нехорошие. Только вот нет дела Витьку теперь до этих странностей ... Лежит себе - остывает.
Постепенно усталость и предыдущая бессонная ночь сделали свое дело, и Алексей незаметно для самого себя уснул.
В приснившемся ему кошмаре вновь нескончаемо долго падал Витек, раскинув руки, точно пытался улететь. Потом какие-то темные фигуры окружили его, и стали загонять точно дичь, с пакостным хохотом и улюлюканьем. А после его накрыла, точно волной непроглядная тьма и уже он бесконечно долго летел куда-то, пока не провалился в вязкое беспамятство.
Очнулся Алексей, когда уже было темно. Закат давно потух, и полная луна залила заросли сосняка мертвенным зеленоватым светом. Может, раньше здесь, в самом деле, повсюду росли большие деревья, но теперь от них не осталось даже воспоминаний. Их трухлявые останки догнивали между округлыми от времени, валунами гранита. В разломах и трещинах каменной породы пыталась расти корявая, чахлая поросль, да кое-где темнел мох и лишайник.
Он осторожно пошевелился, внизу влажно зачавкала глина, перемешанная с листьями и хвоей. Повязка на ноге пропитанная свернувшейся кровью засохла и являла собой безобразную корку. Нашарив в кармане сигареты, он прикурил дрожащей рукой и, привалившись спиной к шершавому и холодному валуну, жадно вдохнул горький дым.
Подумать только, еще вчера он был сказочно богат, здоров и был свободен как птица, однако судьба раскинула новый пасьянс. В карманах от силы пара сотен, нога прострелена, а за спиной "братки" и милиция и что интересно никакой перспективы.
Докурив, он щелчком послал окурок в темноту и, опираясь на камень, у которого лежал, попытался встать. Острая боль в ноге заставила его зашипеть сквозь стиснутые зубы.
Алексей прислушался. Невдалеке отчетливо был слышен стук железнодорожного состава, значит где-то рядом проходит железная дорога и у него есть шанс выбраться, при условии что "менты" еще не блокировали все близлежащие населенные пункты, станции и дороги. В любом случае можно выиграть несколько часов до того, как капкан захлопнется окончательно. Прежде всего, ему нужно обработать и зашить рану, к счастью пуля прошла на вылет, не задев кость, но если рану не продезинфицировать, он умрет от заражения крови раньше, чем доберется до Горноуральска. Нужно также найти другую одежду, так как сейчас перемазанному глиной и собственной кровью, идти ему до первого "пэпээсника". Он посмотрел на восток. Небо там посерело. Скоро рассвет.
Он с трудом оттолкнулся от гранитной глыбы и, прихрамывая, пошел на стук колес. Вскоре Алексей вышел к ручью, оба пологих берега которого поросли травой. Шел вдоль высохшего ручья, пока не попался небольшой пруд почти весь затянутый ряской. Смыв с лица пот и грязь побрел дальше...
Глава первая
Семь дней до этого...
Город Горноуральск представлял собой крупный промышленный мегаполис, раскинувшийся по обоим берегам некогда полноводной и чистой уральской реки Теть, которая сейчас представляла собой грязную канаву с вонючей водой, на которой лениво колыхались радужные мазутные пятна.
Ливень, бушевавший всю ночь, смел с улиц мусор вчерашнего дня, а блики вспыхнувших от восходящего солнца окон высоток, запрыгали по умытым листьям деревьев, заметались по сочной зелени аккуратно постриженных газонов в парках, заискрились в дворовых лужах и на мокрых мостовых. Прошло еще немного времени и каменные джунгли, зовущиеся городом наполнились шагами, загудели клаксонами, заскрипели выезжавшими на линию трамваями, и окончательно проснулись.
Алексей Сухов завтракал в "Старом боцмане". Из многочисленных ресторанов Горноуральска Алексей любил этот больше всего. Ресторан был выстроен на самом берегу реки, чтобы оправдать свое "морское" название. Внутри вдоль стен его стояли огромные бочки из морского дуба, украшенные именами самых экзотичных портов мира: Шанхая, Марселя, Глазго, Амстердама, Одессы, и даже, Гонконга. С потолка, вдоль стен свисали тяжелые рыболовные сети. Это было большое и довольно шумное место. Та сторона ресторана, что была обращена к реке, представляла собой огромный, обнесенный стеклом, балкон, откуда открывался потрясающий вид на Теть. Однако главным достоинством этого заведения были рыбные блюда, приготовленные искусным шеф-поваром и различные деликатесы из морепродуктов.
Едва Алексей заказал себе омлет с дарами моря, кофе и тосты, появился человек, которого он ожидал.
- Здорово, - сказал гость. Он улыбнулся Алексею и протянул ему руку. - Давно не виделись, кореш.
- Давно.
Гостя звали Семен Грачев, однако в иных кругах он был известен как "Сеня Грач" - первоклассный медвежатник. "Грачу" было за шестьдесят, но ему, бодрому, подтянутому и всегда загорелому, никак нельзя было дать больше пятидесяти, даже, несмотря на преждевременно седые волосы. Не зная заранее воровской профессии "Грача", его можно было бы принять за преуспевающего бизнесмена средней руки, если бы не золотые коронки во весь рот и гибкие пальцы пианиста, украшенные синими перстнями. Его крупное лицо было изрезано морщинами; щеки покрыты модной нынче недельной щетиной. Маленькие серые глазки пребывали в постоянном движении. "Грач" вырядился как заправский франт. На нем была голубая сорочка в светлую полоску с белым воротничком и шелковый галстук сине-бордовых тонов. Темно-синий пиджак он небрежно набросил на спинку плетеного стула.
- Итак, зачем я тебе понадобился? - поинтересовался Алексей.
- Почему-то мне думается, что тебе нужна работа, - ехидно произнес "Грач" и выразительно окинул взглядом его потертую джинсовку. - Если, конечно, у тебя ничего нет на примете.
- Пока ничего, - ответил Алексей. Деньги ему действительно не помешали бы. Встреча в этом заведении обойдется в половину той суммы, из которой состоит весь его бюджет, но он не мог, открыто показать свое плачевное положение потенциальному работодателю, так как это негативно сказалось бы при определении его доли.
- Так вот, есть реальная тема, - заявил "Грач", демонстрируя в улыбке свои золотые зубы.
- Хорошо, - кивнул Алексей. - Но если это связано с наркотой или еще, какой беспредел то я, пас.
- Братишка, организуй-ка коньяку, грамм сто пятьдесят, - буднично бросил "Грач" подошедшему официанту. - Только, армянского и лимончик поруби.
"Грач" выдерживал паузу до тех пор, пока официант приняв заказ, не удалился, и они остались вдвоем.
- Ты, Леша не напрягайся раньше времени. Просто выслушай.
- Валяй.
- Много лет я ломал голову над тем, как сорвать большой куш, и в итоге, пришел к простому выводу, что нет нужды разрабатывать многоходовые комбинации и гениальные схемы. Особенно, когда однажды подворачивается случай и "лавэ" можно срубить по легкому. Всего лишь усилиями нескольких, тщательно отобранных человек. Нужны толковые пацаны, которые знают свое дело. Мы можем взять пять лимонов зелени, но лишь при том условии, что будут четко выполняться все мои указания и события будут развиваться по разработанному мной плану. Если ты не согласен на эти два простых условия, то забудем обо всем прямо сейчас. - "Грач" вперился в Алексея своими вдруг замершими глазками. - Ты согласен?
- Пять миллионов? - переспросил Алексей.- Как ты собираешься их получить, и главное где?
- Ограбить банк? - оторопел Алексей. - Это невозможно. Семен, мы же не в Чикаго! Это просто бред.
- А почему нет? - спросил "Грач". - Когда ты узнаешь весь план ты, я думаю, изменишь свое мнение. Подумай также о том, что если эта тема выстрелит, сколько "бабосов" ты положишь в карман.
Алексей задумался. В начале девяностых он едва не загремел в каталажку, и ему вовсе не хотелось остаток дней хлебать тюремную баланду. Грабителей банка милиция будет разыскивать куда усерднее, чем мошенника, по сходной цене, вспаривающего лохам акции мифической нефтяной компании. Кроме того, ограбление, как правило, сопряжено с использованием оружия, а там где оружие - жди беды. И, наконец, можно ли доверять "Грачу"! Так уж ли хорошо он его знал? Этот старый лис был всегда себе на уме. С другой стороны пять миллионов долларов, он даже не мог представить, что можно сделать с такой кучей денег.
- Если удастся провернуть такое дельце, то это конечно потрясающе, - неуверенно произнес Алексей. - Но как? В чем все-таки дело? Уж больно это смахивает на голливудский сценарий.
- Всему свое время, - возразил ему "Грач". - Почему бы сначала не решить, в деле ты или нет?
Алексей даже не пытался скрыть борьбу терзающих его противоречивых чувств, все без труда читалось на его лице.
- Черт, возьми! - выдавил Алексей. - Почему-то мне кажется, что я крепко пожалею о том, что алчность в очередной раз взяла верх над рассудком. Ладно, "Грач" я в деле.
- Аминь! - "Грач" удовлетворенно хлопнул ладонью по столику. - Теперь по теме. Я откинулся в конце прошлого года. В моем распоряжении было около шести месяцев. Сам понимаешь, этого времени вполне достаточно, чтобы разработать дельный план. Я изучил порядок доставки денег в банк, работу сигнализации, даже нарыл ее схему, график работы охраны, посчитал возможные пути отхода, прощупал почву среди персонала, короче сделал все, что полагается при подготовке подобных мероприятий.
- Ну, это и ежу ясно, - согласился Алексей. - А где собака зарыта? План может и хорош, хотя деталей я и не слышал пока, только общие фразы.
- Ну, что же... - "Грач" снова сверкнул золотыми фиксами. - Фишка в том, что весь этот план, несмотря на то, что он был разработан совсем старанием - липа. Просто фуфло и не более. А серьезность при его разработке была необходима для того, чтобы ни одна падла и мысли не допустила о том, что это лишь иллюзия, декорация для лохов.
- Не понял?
- А то. На это и рассчитано. Все должно выглядеть как настоящее, хорошо продуманное и блестяще реализованное ограбление. Не примитивный гоп-стоп с чулком на башке и стрельбой в потолок, а серьезная операция. Но только выглядеть.
Алексей недоуменно уставился на собеседника.
- Ты смотрел Гайдаевский блокбастер про Шурика и компанию?
- Смотре..., - Алексей осекся на полуслове заметив приближающегося официанта.
Тот проворно поставил перед Алексеем омлет и кофе, а перед "Грачем" заказанный коньяк и блюдце с нарезанным тонкими кружочками лимоном, удалился.
- Так вот раз смотрел, то знаешь, что есть там одна схожая с нашей ситуация, когда пахан тех кентов, что пытались продуктовую базу обчистить, произносит фразу ставшую впоследствии типа присказки: "Все, что можно было украсть, уже украли до нас".
- Ты хочешь сказать, что в действительности ограбления не будет, а все твои приготовления только идиотская инсценировка.
- В яблочко, кореш, - сказал "Грач", залихватски опрокинул в рот коньяк и крякнув, отправил следом кружок лимона. - Именно это я и пытаюсь тебе втолковать.
- Постой, а как же деньги? Если не будет ограбления, откуда же тогда появятся пресловутые доллары? Что не вяжется...
- По правде сказать, ограбление все же будет, но не по-настоящему. Мы спокойно войдем в банк, свяжем охрану, которая ничуть не против - они попросту в доле. Для правдоподобия можно кому-нибудь юшку пустить или бланш нарисовать, но в рамках, без всякого там членовредительства и обильного кровопускания, а то и обидеться могут. Спускаемся к хранилищу, там имитируем следы тщательного взлома, в то время как главный ихний ключник сам отопрет нам замок, предварительно отключив всякие там хитрожопые системы безопасности, и проводит до нужного сейфа. Там берем наличность и дело в шляпе. Это в общих чертах, есть еще пара моментов, но об этом позже.
- Ты хочешь сказать, что развел охранников и этого твоего ключника на этой блуде.
- Я, ты знаешь, не фраер дешевый. Просто так, по беспределу никого не кидал, потому может и жив до сих пор, и изменять своим привычкам на закате жизни не намерен.
- Тему эту мне подкинул один давний корешок. Мы с ним еще в 58-ом по малолетке под Ленинградом вместе "хату" топтали. Доходяга совсем был, соплей перешибить можно. У него и кликуха была в масть - "Вобла". А теперь "Вобла" забурел, уважаемый человек, да и не "Воблой" его сейчас зовут, а не иначе как Николай Петрович, разве что остался таким же тощим, что твой шкилет.
- А какой резон, корешку твоему, на такую вкусную тему тебе наводку давать? - спросил Алексей отстранено ковыряясь в тарелке. - Я что-то сомневаюсь, что он только оттого, что вместе с тобой когда-то на соседней шконке парился, вдруг решил тебя в долю взять.
- Истину глаголешь, отрок. Резону и впрямь никакого, да только если бы не один нюанс. Одним из учредителей этого банка является как раз мой знакомец Николай Петрович, он же "Вобла". Как тебе такой расклад? Кроме того, эту тему он замутил в преддверии большого шухера, который должен грянуть в самое ближайшее время. Банк, который "Вобла" нам отдает на откуп, должен лопнуть с оглушительным грохотом, так как полный банкрот. И чует мое сердце, что "Вобла" принял в этом самое деятельное участие.
- Это многое объясняет, но не все, - Алексей скривил губы.- Пускай он учредитель, пусть банк банкрот, и даже если допустить, тот факт, что он может быть к этому причастен, хотя почему может быть, полюбому его работа. Перекачал небось активы на счет какой-нибудь кипрской шараги или в другой оффшор и с приветом, но зачем ему организовывать это липовое ограбление? И что самое интересное, непонятно зачем ему понадобился именно ты?
- Все просто, корешок. Наш Николай свет Петрович, пьеску эту спонсирует для отвода глаз. Скорее всего маскируется он, жук этакий, внимание отвлекает от своих махинаций. Официально конечно, для ментов, журналюг и прочей общественности, мы просто отмороженные налетчики, пошло ограбившие почтенное кредитное учреждение. Однако это лишь второстепенная задача. В процессе ограбления мы учиним небольшой акт вандализма - костерок там запалим, посуду побьем или мимо унитаза пописаем. Короче под шумок, в случайном пламени - окурок кто-то не притоптал, бухгалтерская отчетность погореть может волне даже правдоподобно, прочие важные документики, которые прямо указывают на "Воблу". Он конечно в силу своего положения в структуре банка, за собой подчистил. Однако без палева, к части документов доступ заказан даже ему. А без документов и прочих сведений, кто его разберет, почему банк неплатежеспособен? Кто увел бабки и куда? Неизвестно. И не ментов или налоговых и прочих фискальных органов так опасается Николаша, а своих деловых партнеров по общему бизнесу. Это с виду они все такие лощеные, законопослушные и порядочные. При внимательном изучении оказывается, что перед тобой еще та продувная бестия. Все они махровые жульманы - клейма негде ставить и за свои кровные, кишки на кулак мотать будут со всем усердием. Поэтому думаю, художества Николая Петровича с активами банка придутся дружбанам его, мягко говоря, не по вкусу, так как крысятничать в общем деле, западло, хоть среди воров, хоть среди фирмачей. Вот и засуетился "Вобла", почуял, что земля под ногами горит. Сам разыскал меня сразу после отсидки, деньжатами подогрел, типа на первое время, хоть у меня в общем-то кое-что и так было заховано.
Так вот, я говорит к тебе за советом, где, мол, толковых пацанов сыскать, делюгу одну обстряпать. Сам подумай, не сам же он, благоухающий дорогим парфюмом, выпростав из-под полы не менее дорогого пальто, ржавый наган, пойдет на приступ. "Вобла" теперь законопослушный гражданин, бизнесмен. А кого попало, на такое дело не подпишешь либо кинут, либо ментам сдадут, а не сдадут так облажаются. Банк взять это не мелочь по карманам тырить, тут профессиональный подход нужен, сноровка воровская и опыт опять же немалый. А вдруг, где таких людей найдешь? Вот и вспомнил "Вобла" о старом корешке.
- Ну, допустим, - согласился Алексей. - Что потом?
- Вообщем раздербаним его контору на совесть, документы ликвидируем, что там спалим, что с собой прихватим, а Витек... Да ты его знаешь. Он же в компьютерах и прочей кибернетике сечет ну хуже этого, забыл его погоняло, еврейское такое...
- Гейтц?
- Точно, Беня Гейтц! Так вот, Витек банковские компутера обработает, не хуже твоего Гейтца, они и чихнуть не успеют, как им Витек нутро пожжет. Короче наведем там конкретного шороху и концы в воду.
- Я так понял, Витек тоже в деле?
- Я ж говорю Витек "спец" по электронике. Я так прикинул, мы бы и так этот банк вскрыли, как кильку открывалкой. Витек схему ихней сигнализации заценил, фуфло говорит, как два пальца об асфальт. Но Петрович сказал невыстебываться и этого своего ключника сосватал. Он там то ли управляющий, то ли главный менеджер, короче не последний человек и отмычки почти от всех дверей опять же у него.
- Ну, с Витьком ясно, знаю его, - Алексей утвердительно кивнул. - Он конечно не в себе немного, они эти хакеры-электроники все с приветом, но человек надежный, не продаст и главное дело свое знает туго. Однако сдается мне, что это не все. Кто еще в теме?
- Я, Витек и еще пара надежных пацанов. Ты их, правда, не знаешь, но ребята тертые. Один вояка бывший. Он в поисках длинной денежки посетил все "войнушки" на территории бывшего великого и могучего. Говорит, что и за бугром наемничал, врет, поди, а может, и нет. В свое время на Балканах много наших братьев-славян болталось. Короче крепкий такой паренек, резкий как понос, и ногами орудует качественно. Пересеклись мы с ним негаданно. Случилась оказия весной, отдыхал я с Витьком в кабаке, "На околице" называется. Как раз за тему с банком перетирали. Кушали, значит водочку, закусывали, все чин-чинарем. Да занесла нелегкая туда трех "быков". Сначала сидели тихо, водку жрали, а как захмелели, давай к официантке приставать. А та сопля соплей, нет, чтоб отшить сразу, со страху обмякла, и слова вымолвить не может. Отморозки-то берегов не видят - ее на колени усадили, и под юбкой давай нашаривать. А хозяин этой тошниловки - азер жирный, только руками разводит, мол "быки" эти его крышуют и люди за ними серьезные, если поперек вылезешь боком выйдет. Я, ты знаешь, сам на рожон лишний раз не полезу, да девчушку стало жалко до слез. Хотел, внушение беспредельщикам сделать, думаю, сошлюсь на людей авторитетных, обосную по понятиям, глядишь и охолонятся жеребцы. Да только не успел. Опередили меня. Сидел там, в уголке мужичек средних лет в потертом камуфляже, что само по себе еще ни о чем не говорит - сейчас его таскают, все кому ни лень, начиная с охранников и заканчивая садоводами. Обычный мужичек, в общем, совсем даже не бугай перекаченный, наоборот сухой такой, жилистый. Сидел себе спокойно, рубал чего-то там, да видать достало его происходящее скотство. Короче сделал он как порядочный им замечание - чего вы ироды девку охальничаете. А те пальцы растопырили, и ему в ответ - типа ты чё чушкан, смерти ищешь, сиди, мол, не вякай. Судя по тому, как эти "бакланы" летали по залу, мужичку грубость не по нутру пришлась. Отметелил он их будь здоров, ногам махал, что твоя бабочка крыльями. Короче "быки" кровавые сопли по стенам размазали и на карачках уползли. Конечно, погрозили, как водится, мол, свидимся падла, и все такое. Все бы нечего, да только кабак этот на "У-КЭ-ЭМе" стоит, а это территория "Хлопуши", из его бригады по всему "быки" были. А он человечишка гнилой, живет не по понятиям, кроме Ахмеда, под которым ходит, авторитетов не признает и беспредельничает почем зря, да и сявки его той же масти. На обиду своих людей, отреагировал бы немедленно, как за себя бы мстил. И тут уже несдобровать мужичку и приемчики его не помогут, так как нагрянет не три "быка", а вся кодла и не с пустыми руками, а с "волынами". Обвешаются стволами как новогодняя елка шариками. Вот тут я и смекнул, что мужичек этот сгодится для нашего дела, на случай подстраховки. Приятно думать, что у тебя за спиной ненавязчиво присматривает за ситуацией крепкий паренек, порох нюхавший не понаслышке. Вообщем подсел я к нему, перетер на скорую руку о житье-бытье, за себя рассказал, он за себя. Нарисовал печальную перспективу его судьбы, если через полчаса он из кабака не сдернет. Предложил ему сменить заведение на более тихое место, где обсудить дельце, в котором его умения качественно приложить по организму, так красочно продемонстрированные не далее, чем пару минут назад, окажутся весьма кстати. Сказал также, что дело во всех отношения прибыльное, а риску почти никакого, хотя и имеет место легонький криминальный налет. Мужик хоть, и драться мастак, все ж ситуацию просек в раз, и в герои-смертники судя по всему не собирался. Одно дело мимоходом дать по рогам "бычью" и другое конкретный рамс с целой сворой отмороженных упырей, за которыми стоят реальные люди, подобных шуток непонимающие. Короче нарисовали мы сквозняк оттуда, от греха подальше, с пареньком побеседовали у Витька на "хазе". Криминал мужика не смутил, только сразу предупредил, что на откровенную мокруху не писанется, он, мол, за свою жизнь столько жмуров изобразил, что со счета сбился, типа и о душе подумать треба. После того, как воевать закончил он вроде как зарок дал. Ну мне до его душевных завихрений по барабану. Разъяснил ему, что мы люди мирные и вовсе не сообщество киллеров-маньяков. Наше дело сейфы чистить, а не кровь пускать, и нужен он нам на случай непредвиденных обстоятельств. Вообщем обкашляли с ним детали и ударили по рукам. Ты Леха, не дрейфь, он парень надежный, я его пробил по своим каналам ....
- Ладно, верю, что надежный - произнес Алексей отодвигая пустую тарелку. - Если говоришь проверил, то верю. Кто еще?
- Еще "водила". Сам понимаешь в нашем ремесле без хорошего "водилы" нельзя. Я с ним в последней "командировке" сошелся. Он пятерик мотал по двести шестьдесят четвертой. До отсидки трудился он ударно таксистом с муниципальном таксопарке, лет десять стажа, даже говорит на доску почета фотку повесили, прямо как в старые совейские времена. А залетел, как водится по пьянке. Нажралась однажды шоферня накануне, какого-то праздника, то ли "Взятие Бастилии" то ли "День мелиоратора", да как это бывает сплошь и рядом, не хватило, кинули жребий кому за добавкой ехать - выпало Коляну. "Водилу" кстати Коляном кличут. Так вот поехал он значит, а водка я тебе, Леха, скажу вещь коварная, кровь горячит, будоражит, вот Колян и притоптал газку, да только с пьяных шар не заметил, как смахнул пол-остановки пенсионеров. Короче двое "терпил" на месте дух испустили, а потом еще одна старушка, уже в больничке преставилась. И впаяли Коляну пять с хвостиком реально, как говориться по полной. Так вот, Колян неделю как откинулся, меня разыскал, координаты я ему заранее шепнул - мало ли, когда на толкового шоферюгу спрос возникнет. Ну, я ему и говорю, мол, красиво ты Колян, нарисовался, как раз водила нужен. Обсказал ему за нашу тему, что да как. Колян ясен пень согласился. Куда я, говорит после зоны пойду, обратно в таксопарк, ежу понятно, не возьмут - прав на три года лишили, и другую приличную работу с судимостью, не найдешь, разве, что грузчиком от случая к случаю за копейки горбатиться. А кроме как баранку крутить Колян ничего больше и не умеет. Короче Колян с нами, а права я ему через умельцев в момент замострячил, без экспертизы ни один "гай" не пропалит, даже по компьютеру все будет чики-чики.
- Расклад, в общем, понятен, только вот я то тебе на какой хрен?- спросил Алексей
- Ты у нас тоже вроде как специалист, - "Грач" сделал паузу, словно подбирая нужные слова. - Ты, кореш, насколько я знаю, сечешь во всех этих акциях, облигациях и прочей бухгалтерии. Так как нам помимо спектакля надо еще и похерить следы бурной деятельности Николая Петровича, в той части, что касается финансовой документации, нужен человек, который в этом понимает, а тебя этой лабуде в институте обучали, дебеты с кредитами сводить.
- Ну, три курса экономического я осилил.
- Вот, а я о чем говорю. Мы с Витьком франчайзинг от фьючерса не отличим, а про каратиста и Коляна я вообще молчу, хорошо, если они таблицу умножения помнят. А ты типа спец, сразу нароешь что надо, тем более, когда будешь знать что и где искать. Так, что, Леха, без тебя никак.
- Ясно.
- Подробнее обмозгуем завтра, вместе со всеми. И надо приступать. Петрович срок дал - неделю, потом уже будет поздняк метаться - обманутые вкладчики и кредиторы поднимут конкретный кипеш.
- Хорошо. Итак, подводя итог - в деле пятеро. Ты, я, Витек, каратист твой и водила.
- Верно.
- Как бабки делить будем?
- По справедливости, как же еще. Два лимона - мне, как идейному вдохновителю и за прочие хлопоты - я, как ни как основную работу уже провернул, остались незначительные детали. Вам по семьсот пятьдесят на брата, на мой взгляд, это очень даже честная доля за экскурсию в банк. Почти увеселительная прогулка, еще бухла и закусь собой взять и девок до кучи, вообще курорт будет ...
- Да, ладно Семен, - Алексей примирительно развел руками. - Доля справедливая, я ж не претензии. Просто хотел узнать, сколько. Еще вопрос - ты говорил, что там охрана тоже за долю подписана и управляющий не за спасибо, наверное, сейф отомкнет?
- Это уже не наши головняки. Их Петрович сам лавандосом зарядит. А наши деньги все в хранилище, и делить их будем только между собой.
- Как связь держать будем?- спросил Алексей.
- Да. Теперь по связи. Вот тебе чистая "симка", - сказал "Грач" и ловко выудив из кармана висящего на спинке стула пиджака ярких цветов картонный конверт, пододвинул его к Алексею. - Действует две недели, карта без регистрации, никакой фамилии за ней нет, у нас у всех такие. Удобная штука скажу я тебе, сотовый оператор "Мелодия" запустил новый тариф "Фридом". Пакет быстрого подключения можно купить почти в любой аптеке или на автозаправке, на сим-карте у тебя сразу зачислено 5 уругвайских эскудо, то бишь у.е., Вот тебе карта экспресс оплаты, чтобы не париться сразу на сто баксов. В пакете также два экземпляра договора, инструкция по активации и почтовый конверт с адресом кампании "Мелодия". Если бы ты подключался как обычный добропорядочный абонент, то тебе необходимо было бы заполнить договор и отослать один экземпляр в компанию, тогда твой номер получил бы регистрацию и был оформлен на твою фамилию. Однако в нашем случае это на хрен не надо, договор "Мелодия" будет ждать две недели и только по истечении этого срока "симку" заблокируют, у нас же на работу дней шесть, поэтому хватит выше крыши. А если кому захочется сделать детализацию звонков с наших телефонов, то кроме безымянных телефонных номеров у него ничего не будет. Я думаю, нет необходимости объяснять тебе, что звонить с этой "симки" на другие номера, кроме наших, чревато. Все понятно.
- Все.
- Ну и ладушки, - удовлетворенно кивнул "Грач" и неторопливо встал из-за стола. - Позвоню завтра. Сам.
* * *
Внезапно свалившуюся возможность поучаствовать в прибыльной авантюре Алексей принял довольно спокойно. За свою не столько долгую, сколько наполненную бурными событиями жизнь он давно уже привык ни чему не удивляться. Конечно предложение "Грача" нельзя назвать обыденным, но если вдуматься то им предстоит провернуть не абы, какую закрученную махинацию являющуюся в принципе просто дурацкой инсценировкой. Тем более, что вся подготовительная работа уже проведена "Грачем". Единственное, что смущало - это сумма, уж больно много нулей за такое плевое дело, каким его представляет "Грач". Алексей на собственном опыте убедился в прописной истине, что ничего дармового и бесплатного в этой жизни не бывает, разве что сыр, да и тот известно где. С другой стороны может быть это тот случай, который выпадает раз в жизни, единственный шанс, когда капризная фортуна поворачивается к тебе лицом. И здесь главное не зазеваться, схватить удачу за хвост и вытрясти из нее всю наличность до последней копейки. В любом случае он уже дал свое принципиальное согласие, так что, как говориться: "Попала собака в колесо - пищи да бежи".
"Грач" позвонил на следующий день, около одиннадцати. Несмотря на будний день, Алексей лежал в одних трусах на незастеленной кровати и, попыхивая сигаретой, банально пялился в телевизор, и, в общем-то, никуда не собирался, по причине отсутствия какого-либо официального места работы. Благо с кончиной Союза, канули в лету те времена, когда милиция совместно дружинниками отлавливали тунеядцев, а сознательные соседи строчили доносы.
Сотовый лежащий на выкатом столике, среди грязных тарелок и пустых бутылок из под пива, довольно правдоподобно воспроизвел "Зиму" из времен года Вивальди. Алексей, не отрываясь от экрана, на ощупь взял трубку, едва не опрокинув переполненную пепельницу.
- Але! Слушаю.
- Здорово, корешок, - поприветствовал его голос "Грача". - Узнал?
- Узнал.
- Вообщем, так голуба, через час подгребай на железнодорожный вокзал, "под варежку".
- Мы, что куда-то уезжаем?
- Может, и так, определимся на месте.
- Ладно, буду, - сказал Алексей, нажал кнопку отбоя.
До назначенного места, несмотря на извечные пробки, Алексей добрался благодаря юркой маршрутке, минут за тридцать. Площадь у недавно отремонтированного железнодорожного вокзала была наполовину заставлена "волгами" с таксистскими шашечками на крыше и желтыми "икарусами", среди которых пестрела разношерстная автомобильная братия отечественного и иностранного автопрома.
Алексей всегда недолюбливал вокзал. Его раздражала эта извечная вокзальная суета, галдящие людские потоки уезжающих и приезжающих, праздно шатающиеся или сидящие на сумках, чемоданах и прочей ручной клади ожидающие своих поездов транзитники. Садоводы в старых трико и выцветшем камуфляже, сгибающиеся под тяжестью собранного урожая или с торчащими из рюкзаков во все стороны саженцами и рассадой. Шумные компании потных и пропахших костром туристов в стройотрядовских куртках и энцефалитках, патлатые неохиппи тренькающие на гитарах. Ряженные в невообразимую по количеству шевронов и аксельбантов, форму, в дугу пьяные дембеля, еще более пьяные и жутко смердящие бомжи, настолько омерзительно грязные, что игнорировались даже курсировавшими по периметру площади милицейскими патрулями. Нестройные ряды лоточников с копчеными курицами и горячими чебуреками, взгляд при размышлении о составе мяса которых почему-то непроизвольно натыкался на снующих здесь же, в толпе, дворняг.
Все здесь было временным и зыбким. Одноразовая посуда в кафешках и шашлычных, случайные одноразовые попутчики, знакомые на полчаса, ни к чему не обязывающие разговоры о погоде и сволочах-политиках, фальшивые улыбки и гримасы, изображавшие фальшивые же эмоции. И все это суетное коловращение под хрипящий металлический голос, равнодушно выплевывавший из репродукторов номера поездов и время их отправления. Именно здесь Алексей отчего-то наиболее остро чувствовал всю бренность своего существования, ощущал себя маленьким и беззащитным человечком перед нависшей над ним громадой бездушной вселенной.
До назначенного срока было минут десять, поэтому Алексей, прогуливаясь, прошелся вдоль книжных развалов и газетных лотков, лениво полистал прессу в своем большинстве представленную бульварными изданиями, купил в трейлере с надписью "фаст-фуд" бутылочку минеральной воды и, отхлебывая из горлышка, неторопливо проследовал к указанному памятнику.
"Грач" подъехал на темно-синей "десятке" ровно в полдень. За рулем сидел незнакомый угрюмый мужик, неопределенного возраста, с темной, уже начавшей седеть бородой, одетый, несмотря на вполне летнюю погоду, в рыжую кожанку. Сам "Грач", в довольно легкомысленной, псевдо морской фуражке, облаченный в светлые брюки и песочного цвета льняную рубашку с длинным рукавами, призванными, по-видимому, скрыть от нескромных взглядов, тюремную роспись, и с довольно сносно повязанным шейным платком, больше соответствовал ясному летнему дню.
- Падай назад, корешок, - сказал он, распахнув заднюю дверцу.
- Куда путь держим?- в свою очередь поинтересовался Алексей, запрыгнув в салон, судя по задраенным окошкам и отсутствию знойной духоты, оборудованный кондиционером.
- Да вот мы тут с пацанами решили на природу скататься, шашлычка покушать, а за одно и о делах покалякать. Все лучше, чем в чумном кабаке потеть, да на каждый шорох озираться.
- Твоя, правда, - покладисто согласился Алексей.
- Трогай помалу, Паша, - обратился к водителю "Грач".
- Знакомьтесь, господа. Это наш финансовый гений, - "Грач" обернулся к Алексею и хитро подмигнул. - Лехой, кличут. А это тот самый солдат удачи - Павел. Мы, правда, с пацанами его "Бородой" окрестили, потому как с бородой, но он вроде не в обиде. Так Паша?
- Угу,- буркнул Паша, мимоходом скользнув по Алексею, из зеркальца заднего вида тяжелым взглядом желтых глаз и завел машину
Алексей кивнул в ответ и спросил "Грача":
- А остальные граждане мазурики где?
- Что я слышу? Право же, стыдитесь Алексей. Разве можно так отзываться о своих компаньонах. Может наша внешность и не внушает особого доверия, однако могу вас заверить, в действительности, в душе, мы благородные идальго, и лишь острая нужда и коварное стечение обстоятельств заставило меня и этих сеньоров, а вероятно и вас, свернуть с праведного пути на сию кривую тропинку. Впоследствии, после удачно проведенной нами эскапады, которая должна, значительно поправить наше материальное благосостояние, мы, безусловно, вернемся к мирному труду и служению во благо общества.
- От кого и готов я был услышать эти завитушки, только не от тебя "Грач", - откровенно признался Алексей.- Ты меня удивил. Откуда такие словеса и изящество стиля?
- Это Леша общее и весьма распространенное заблуждение, что зеки только по "фене ботают" да чифирчиком пробавляются. Они еще и умные книжки из зоновской библиотеки читают и с интеллигентными людьми разговоры разговаривают. Я, знаешь ли, успел застать послевоенную волну политических, так что иной раз, при необходимости, могу завернуть что-нибудь эдакое. А мазурики, как ты изволил выразиться уже баньку топят и мангал налаживают.
- Так куда все же едем?
- Да тут рукой подать. Еще в смутное время девяностых прикупил я по случаю, у одного обнищавшего профессора, дачку на берегу Тетского озера, чтоб временами душой на природе отмокать, косточки старые в баньке греть. Место не сказать, чтоб глухое, а так сказать малонаселенное, кроме десятка выросших за последнее десятилетие буржуйских коттеджей, куда хозяева наведываются, по их же выражению, только на уик-энд, еще несколько дач прежнего времени, обитатели которых сплошь престарелые интеллигенты. Ближайший населенный пункт километрах в пяти, рабочий поселок Теть, по названию одноименной реки берущей здесь свое начало. Так что лишних ушей и глаз опасаться не стоит. Да и кто заподозрит в чем-то предосудительном пятерых мужиков расположившихся на лоне природы с намерением хорошенько выпить водки, под шашлык, да попариться с душистым березовым веничком.
"Грач" чуть откинул назад спинку сидения и, надвинув на глаза козырек фуражки, еще какое-то время что-то вещал о том, что неплохо бы, когда все закончится пойти на рыбалку, красочно расписывал, как он наловит ведро огромных карасей, окуней и прочих чебаков, а потом будет уписывать их с огромной сковороды жаренных в сметане. Потом убаюканный собственными фантазиями и монотонным урчанием двигателя автомобиля, мягко и стремительно летевшего по Серовскому тракту, уснул. Водитель представленный ему Пашей он же "Борода", скупыми размеренными движения покручивал баранку и сохранял выразительное молчание, поэтому Алексей рассудил с разговорами к нему не лезть, и, уткнувшись в окно, принялся считать столбики километровых разметок, вскоре сам задремал.
Когда он открыл глаза, машина уже въезжала через широкие металлические ворота, выкрашенные в зеленый цвет в просторный двор. "Борода" припарковал автомобиль рядом со стоящей здесь же под крытым шифером невысоким навесом, "шестеркой" и заглушил мотор.
Выбравшись из машины, Алексей, откровенно осматриваясь, последовал за потягивающимся и зевающим во весь рот "Грачем", к дому.
На глаз дачный участок со всеми постройками занимал без малого полгектара. Преимущественно территория, огороженная трехметровым дощатым и местами, покосившимся забором, была покрыта непролазными зарослями рябиновых кустов, шиповника и разросшимся березняком. Лишь в глубине, у полусгнившей беседки, засыпанной прошлогодними листьями и осыпавшейся рыжей хвоей, горделиво возвышалось несколько исполинских сосен, среди которых затесалась одинокая ель. Сам дом, высокий в два этажа, облицованный потемневшим от времени природным камнем, в отличие от остальной территории, заросшей высокой травой, крапивой и лопухами, стоял на расчищенном взгорке, с восточной стороны которого открывался великолепный вид на Тетское озеро. Призывно играя бликами на солнце, оно плескалось всего метрах в двадцати, с размеренным хлюпаньем омывая позеленевшие сваи небольших бревенчатых мостков.
По едва проступавшей, сквозь сочную траву, мощенной гранитной плиткой дорожке, Алексей с "Грачем" подошли к широкому деревянному крыльцу. Откуда был виден небольшой огородик в несколько грядок с зеленью и заросший сорняком заброшенный яблоневый сад, на краю которого весело дымила небольшая банька.
- Проходи, Леша, - произнес "Грач" пропуская Алексея в дом. - Располагайся.
Алексей миновал пыльную, заваленную старой мебелью, тряпками и прочим хламом, веранду и вошел в большую светлую комнату, видимо гостиную. Внутреннее убранство не поражало пошлой роскошью, но и не удручало убогим аскетизмом - необходимый минимум для комфортного существования. В центре зала стоял длинный полированный стол для переговоров, вроде тех, что стоят в кабинетах больших начальников и, по-видимому, таковым и был, пока бывший хозяин дома не перепрофилировал его в обеденный, на манер лучших домов европейских столиц. На куцей скатерке приблизительно белого цвета громоздился стандартный джентльменский набор: два запотевших литровых сосуда "Русского стандарта", двухлитровая банка с домашними солеными огурцами, большое блюдо с мясной нарезкой и тонкими ломтиками шпига, наполовину нарезанная толстыми ломтями краюха черного хлеба, миска с грибками залитыми сметаной, аккуратные кусочки красной рыбы на вид семги, ваза с фруктами, всевозможная зелень из здешнего огорода и широкий дюралевый поднос с нанизанными на десяток шампуров, источающими одуряющий запах жареной свинины, шашлыками.
Алексей невольно сглотнул набежавшую слюну вспомнив, что кроме бутерброда с черствым хлебом и с дрянной, расползающейся на отдельные волокна, колбасой, ничего сегодня не ел. Вокруг стола рассредоточились обшарпанные, но еще довольно крепкие стулья с мягкой обивкой. У левой стены рядом с камином, судя по закопченному очагу, настоящим, стояла пара плетеных кресел и низкий журнальный столик, на котором громоздилась черная чугунная пепельница в виде вогнутого кленового листа без единого окурка. В углу у окна, занавешенного серым от пыли тюлем, стояло трюмо с потемневшим зеркалом. Справа у стены стоял большой потертый диван возможно даже из натуральной кожи, над которым висело полотно, на котором, под слоем все той же пыли, проглядывал морской пейзаж в стиле Айвазовского. На диване, положив ноги в грязных кедах, на пак с баночным пивом, полусидел, полулежал худощавый молодой парень лет тридцати с ноутбуком на коленях. Из-под сдвинутой на затылок черной бейсболки виднелись неопределенного цвета сальные, длинные волосы, стянутые сзади резинкой, в хвостик. Пальцы парня шустро бегали по клавишам портативного компьютера. Этим неопрятным субъектом был не кто иной, как Витек - классный специалист в области компьютерной техники, радиоэлектроники, средств коммуникации и прочих высоких технологий, а также старый знакомец по нескольким прошлым немного незаконным шалостям. Поглощенный процессом он не сразу обратил внимание на вошедших.
- Здорово, чувак,- вскочивший с дивана Витек крепко пожал сначала руку Алексея, а потом "Грача".- А мы с Коляном вас, Семен Григорьевич, уже заждались, рядом с этим достарханом слюной просто изошли.
- Где он, кстати, Николай-то? - спросил "Грач"
- Так, это баню вовсю топит. Сейчас позову.
- Ты, Витюня не мельтеши, пускай человек спокойно делом занимается. Мы ж никуда не торопимся. Лучше нацеди нам по маленькой, с дорожки.
- Щас, оформим.
Витек сноровисто свинтил пробку с литровой бутыли и налил в две стеклянных рюмки холодную водку.
- А сам чего?- спросил "Грач" взяв свою рюмку, а вторую протянул Алексею.
- Да я это, пивка лучше, - сказал Витек, извлекая из целлофановой упаковки жестянку с пивом.
- Эх, молодо зелено, - нравоучительно протянул "Грач". - Пиво твое - это все происки лукавого и коварных империалистов. Было бы оно настоящим, куда ни шло, а то кроме канцерогенов, химии и спирта, чтоб по мозгам шибало, нет там ничего натурального. Будешь дальше сосать это пойло, за несколько лет посадишь печень, почки камнями забьешь, брюхо вырастишь и конец твой, что характерно, повиснет на полшестого. Это знаешь ли медицинский факт.
- Я ж, не бухаю помногу, - оправдывался Витек. - Так, пару пузырей для тонуса.
- Пару пузырей, - протянул Грач передразнивая интонации Витьковского голоса. - Запомни, Витек, водку надо пить, хорошую водку под хороший закусон и меру знать. Тогда и здоровье будет в порядке и писюн, как пионер всегда готов на подвиги.
- Да не лезет в меня водка. Выпью через силу, так она все норовит обратно вылезти и муторно как-то, в сон клонит.
- Экий ты, Витюша, малохольный. Ладно, у нас демократия - пей свое пиво, а мы с Лешей водочки ...- "Грач" чокнулся с Алексеем, потом снисходительно усмехнувшись, с Витьком протянувшим навстречу пивную банку.
Алексей выпил и сев на ближайший стул, подцепил вилкой тонкий ломтик нежной семги, с удовольствием закусил. В комнату беззвучно зашел "Борода", наконец, снявший свою куртку, под которой обнаружилась кобура с чем-то, скорее всего огнестрельным. Не проронив ни слова, он сел рядом с "Грачем", взял один из шампуров с шашлыком и принялся с аппетитом, есть.
- "Борода", ты водки выпей, - произнес "Грач" закуривая. - Не стесняйся, мы с Лешей зачин сделали.
Все так же молча "Борода" налил водки, махнул себе в рот и продолжил сосредоточенно жевать мясо. Алексей почувствовал, что водка горячим комком скатилась в голодный желудок и там растаяла. Он враз захмелел. Поэтому взял шампур и с наслаждением впился зубами в ароматное, истекающее соком, с хрустящей, золотистой корочкой, мясо. Остальные тоже подсели ближе к столу и уже все четверо весело зачавкали, жмурясь от удовольствия. Когда с шашлыком было почти покончено в дом зашел обнаженный по пояс рыжий детина с веером свежего дымящегося шашлыка. Это, по-видимому, и есть Колян, сделал для себя вывод Алексей, принимая от "Грача" очередную рюмку.
- Это значит, вы без меня пьянствуете, - с наигранной обидой в голосе произнес Колян, складывая на опустевший поднос свежие шашлыки. - Я там понимаешь, с раннего утра кручусь-верчусь...
- Какое же это, Колян, пьянство? Так, исключительно для аппетиту, - сказал "Грач" отстраненно ковыряя в зубах. - Ты присаживайся, выпей, если невмоготу, закуси.
Колян не стал заставлять упрашивать себя дважды, мимоходом кивнул Алексею и, пододвинув ногой, свободный стул, уселся поближе к бутылкам.
Пока Колян утолял голод и жажду, собравшиеся непринужденно беседовали на отвлеченные темы и травили анекдоты, украдкой бросая испытывающие взгляды на "Грача". Тот же делал вид, что ничего не замечает, молча курил. Лишь когда Колян с зарумянившимися от водки щеками, сыто отдуваясь, отвалился от стола, "Грач" сбросил с лица сонливое выражение, и его глаза загорелись деловым огоньком.
- Что ж, господа, - начал он. - Вы я вижу, совсем притомились, поэтому не буду более вас мучить. Все выпили, покушали - можно приступать к делам.
- Вы все в общих чертах знаете, с какой целью мы собрались.
Сидящие за столом дружно кивнули.
- Теперь настало время обсудить детали, - "Грач" сделал паузу, обвел всех серьезным взглядом и продолжил. - Короче, банк называется "Уральский гранит" в состав учредителей, которого входит наш заказчик. Наша задача - тихо, не привлекая лишнего внимания войти, взять деньги из хранилища и нужные бумаги из финансового отдела, уничтожить электронные данные и также тихо, как пришли, раствориться.
- Работать будем ночью?- спросил Колян.
- Да. По договоренности с охраной, начальник смены откроет дверь служебного входа, который используют инкассаторы, ровно в 23.00, а в полночь мы уже должны покинуть здание. На все телодвижения у нас час, что для ограбления банка шикарно много. Так, вот в банк входим вчетвером - Колян остается в машине. В случае каких-либо сюрпризов ты Колян куришь в тачке до упора. Сваливай только в том случае, если увидишь, что нас "мусора" выводят с браслетами на руках.
- Погоди, Семен Григорич!- встрепенулся Витек. - Какие нахрен браслеты? Ты ж говорил, что все на мази. Дело без шухера и пыли.
- Витюня, я как говорил, так и есть - я за базар отвечаю. Нечего мне предъявы гнилые кидать. Мы не коммерческий ларек дербанить собираемся, и когда навар исчисляется зеленью с шестью нулями, возможны любые сюрпризы и если они возникнут, мы должны быть к ним готовы. Усек?
- Усек, - пробормотал пристыженный Витек.
- Продолжаю. Входим в банк, вяжем охрану. Делать это надо натурально, как если бы мы взаправду вломились туда с шашками на голо. Это необходимо для камер видеонаблюдения внутри банка, после ты Витюня их загасишь. Камеры конечно, а не охрану. Потом, когда менты будут смотреть пленку, у них не должно возникнуть сомнений в правдивости кино. Поэтому, "Борода", тебе надо будет красиво потанцевать среди охранников, у тебя это хорошо получается.
- Сколько в смене человек?- спросил "Борода" и захрустел соленым огурчиком.
- Вместе с начальником шестеро и еще один у хранилища. Короче пакуем охрану, потом берем за жопу управляющего с ключами. "Борода" остается в основном зале - бдит за обстановкой, а мы спускаемся с управляющим в хранилище и вяжем последнего охранника. Управляющий отключает сигнализацию и отпирает все замки. Мы с Витьком окончательно выводим сигнализацию из строя, а ты Леша с управляющим возвращаешься наверх в контору, где у них храниться вся документация по всем операциям связанным с движением денег. Что касается нужных бумаг и где их искать, я сообщу тебе дополнительно - сам пока не знаю, заказчик даст данные только перед самым началом операции - перестраховывается болезный.
- Вообщем, ты Алексей ищешь бумажки, а мы тем временем вместе с Витюней набиваем сумки американскими президентами. После выполнения своих миссий все, кроме Витька, встречаемся в основном зале и грузим бабки в машину, а Витек уничтожает все электронные данные в нужных компьютерах и выводит из строя главную машину, как она там называется сер...серепер, что ли...
- Сервер, - подсказал Витек.
- Точно, сервер. Короче ломаешь этот сервер, и валим оттуда. С недельку полежим на дне, здесь на даче, от кипиша подальше, а потом я договорюсь с барыгами и по частям обменяю горячие баксы на более мирные купюры, понятно за минусом комиссии.
- Слушай, "Грач", а на фиг нам обменивать доллары? - спросил Колян, разведя руками. - Да еще и процент отдавать задаром. Я думаю...
- Колян, ты у нас кто? Водила?
- Ну.
- Так и оставайся Колян водилой. Твоя забота баранку крутить, за машиной следить, чтоб шустро бегала. А думать Колян будут другие люди, которые это умеют делать. Банкноты могут быть помечены или переписаны, серия там или номера. Поэтому светиться с банковским баксами конкретное палево, к тому же почти все купюры достоинством в сто долларов, поэтому если вылезет факт появления большого количества сотенных со свежим хрустом это сразу даст ментам пищу для размышлений. Отмытые же через барыг деньги точно не где не засвечены, пускай замызганные и мятые, пусть купюры не больше двадцатки, а часть вообще в рублях, зато не вызывают подозрений и пристального внимания.
- Ну, это "Грач", ты типа голова, без балды. Я ж просто... Это самое... - замялся Колян.
- Ладно, Колян, я тебе все популярно разжевал, поэтому больше не стеби мозги и дыши ровно, - примирительно сказал "Грач" и вынул из кармана брюк шуршащий листок тонкой бумаги А4-го формата сложенный вчетверо. - Теперь еще раз прогоним уже с наглядным пособием.
Аккуратно развернув бумагу "Грач" тщательно расправил ее на свободном конце стола и вооружился в качестве указки чистой вилкой. На листе был тщательно вычерченный умелой рукой план банка. "Грач" несколько раз повторил ход всей операции, заставляя каждого в слух повторять свои действия. После часа подобной зубрежки "Грач" удовлетворенный результатом, бережно свернул листок.
- На сегодня хватит, - сказал он. - Хорошо поработали, теперь можно расслабится.
- Ага, и банька в самый раз поспела, - произнес Колян обрадованный окончанием скучной процедуры.
- Тогда двинули в баню, помашем веничками....
Глава вторая
Николай Петрович Разумовский был очень худ и его полностью облысевшая голова, туго обтянутая тонкой сухой кожей была похожа на череп восставшего мертвеца, однако глядящие из бездонных впадин черные глаза искрились недюжинной энергией. Лицо его было изборождено морщинами, а бледно-желтый цвет говорил об испорченном желудке.
Здоровье свое он подпортил еще в молодости, значительную часть которой провел в учреждениях пенитациарной системы. Послевоенные зоны немногим отличались от фашистских "лагерей смерти" и кормежка в них была соответствующая. Случаи каннибализма в отдаленных северных колониях были делом почти обыденным. С голодухи зеки жрали все подряд, что неминуемо сказывалось на здоровье. Конечно иным луженным желудкам все было нипочем - тухлая баланда и серый опилочный хлеб, а дай им ведро гвоздей и те бы переварили, наверное. Шестнадцатилетний беспризорник Разумовский по кличке "Вобла", угодивший в лагерь за кражу продуктовых карточек, такими достижениями похвастать не мог. Кровавый понос и выворачивающиеся на изнанку внутренности были его постоянным спутниками. Выживший каким-то чудом, Разумовский вышел ходячим скелетом с навсегда испорченным нутром.
В 1964 году у освободившегося зека выбор в перспективе трудоустройства был невелик. Кто-то вербовался в геологические партии или в бригады сплавщиков леса, кто подавался искать лучшей доли в казахские степи, разбавляя ряды комсомольских покорителей целины. Подорванное здоровье не позволяло Разумовскому последовать по этому пути. Конечно, существовала возможность прибиться в каком-нибудь городе к матерым "уркам" промышлявших привычными кражами и разбоем, но в памяти еще были свежи гастрономические изыски лагерной кухни, что заставило его отказаться и от этого варианта. Помог опекавший его еще на зоне задорный и разбитной домушник Сенька Грачев по кличке "Грач". Он пристроил Разумовского подручным завскладом одной из продуктовых баз Горноуральска, где тот ударно трудился долгие годы, вплоть до самой перестройки. К моменту развала Союза Разумовский уже занимал должность директора базы. Кроме того, все это время он не терял связи с уголовным миром, и в 80-х на волне зарождающегося движения цеховиков, переквалифицировшихся в последствии в кооператоров и нарождающихся коммерсантов, получил заманчивое предложение от легендарного вора в законе Деда Карима.
Руководствуясь своим почти звериным чутьем Дед Карим почувствовал приближение неминуемых перемен в стране. С учетом этого возникла необходимость в пересмотре иных канонов воровской жизни и в поиске своего нового места в этих бурно развивающихся событиях. Разумовскому было предложено занять пост своего рода финансового управляющего от воровского сообщества Горноуральска. При этом не стоило отожествлять эту должность с казначеем державшим воровскую кассу взаимопомощи - общак. Разумовский должен был заниматься финансовыми операциями ни коим образом не связанными с криминалом, в его задачу входило разработка и воплощение в жизнь различных, как сейчас выражаются современные бизнесмены, коммерческих проектов. От природы имевший предпринимательскую жилку, а затем приобретший за время работы в торговой и общепитовской сети, богатый опыт и связи Разумовский, опираясь на поддержку "синих" и на выделенные ими средства, начал свое восхождение к таким финансовым вершинам, которые ему и не снились. Помимо прямого одобрения Деда Карима ему также была дана полная свобода в принятии практически любых решений связанных с его деятельностью. Только раз или два за год его приглашали на воровскую сходку, где он давал подробный отчет о проделанной работе, ну и само собой разумеется отчислял изрядную долю в общак.
Разумовский начал с того, что стал вкладывать средства в подконтрольные "синим" предприятия и доходные места. Если раньше с коммерсантов просто взималась дань, как правило процентов двадцать с прибыли, то сейчас Разумовский сам вкладывал в эти организации не малые средства, которые вскоре окупились стали приносить значительный доход, не идущий ни в какое сравнение с прежними двадцатью процентами.
Если же Разумовский чувствовал, что то или иное предприятие имеет ощутимую перспективу на будущее, к примеру сеть бензоколонок или фирма по торговле цветными металлами, в этом случае он сообщал об этом своим неофицальным партнерам. После этого предприятие меняло своего хозяина, либо добровольно по честной рыночной цене, либо после сделанного внушения, но тогда за бесценок, а то и ценой жизни. Таким образом, в отличие от общака, где деньги лежали мертвым грузом, и пополняясь неорганизованно, от случая к случаю, деньги "синих" пущенные в оборот Разумовским работали, то есть приносили постоянный доход и были при этом совершенно чистыми. Относительная автономность деятельности Разумовского и отсутствие явной связи с "синими" оказалась весьма кстати в период больших криминальных войн грянувших в разгар 90-х. Несмотря на кровавость того времени Разумовский прошел его без особого вреда для себя. А времена и нравы были по истине крутыми.
"Центровые" в конце 1980-х годов стали самым сильным преступным сообществом в Горноуральске. Фактически оно было создано командой "галактических катал" -- карточных шулеров, до перестройки обиравших клиентов в подвалах известного в Горноуоальске ресторана при киноконцертном зале "Галактика". Используя уже имевшиеся у них группы силового прикрытия, картежники занялись рэкетом. Конкурентов у них практически не было -- известное ныне ОПС "Свердловмаш" лишь набирало силу, а традиционные воровские группировки (банды Митрофана и Купчины) в то время вели меж собой кровавую войну. К тому же в числе организаторов "центровых" было много представителей ассирийской диаспоры, которые пользовались поддержкой все того же знаменитого вора в законе Деда Карима. Во главе структуры "центровых" стоял Олег Брагин. Бригады Брагина, объединившие бывших спортсменов, обложили данью кооператоров, несговорчивых пугали поджогами и избиениями. Затем тактику пришлось изменить: нашлись те, кто не хотел платить и обращался за помощью в правоохранительные органы. Появились обвинения в вымогательстве. Тогда "брагинцы" стали полноправными работниками и получателями зарплаты (в несколько раз превышающей обычную) в кооперативах. Затем кормушка перестала приносить доход, кооперативное движение пошло на убыль. Но правоохранительные органы уже стали присматриваться к "центровым", у которых пошли в ход иные способы заработка -- операции с цветными и редкоземельными металлами. Появилась возможность откупать рестораны. Тогда же "центровыми" было открыто и первое в Горноуральске казино, там же в "Галактике". Затем в руки "центровиков" попала и дискотека. Существующий сейчас бизнес-клуб "Планета" был изначально объединением нескольких товариществ, которыми руководили лидер горноуральких "афганцев" Виталий Казинцев по прозвищу "Полковник", представители Деда Карима -- Эдик Мазарян и Гарик Поганесян -- и бывший катала Миша Кручин. Это объединение подмяло под себя большинство предпринимателей города, за исключением тех организаций, что входили в сферу влияния Разумовского. Конечно эти фирмы были лакомыми кусками, и вызывали у "центровиков" обильное слюноотделение, но покусившись на них они рисковали втупить в прямую конфронтацию с "синими", которые безусловно, забыв про междоусобную грызню, объединились бы, перед угрозой поползновений внешнего агрессора. А кроме того, в деятельности Разумовского напрямую просматривался интерес Деда Карима, без чьей помощи "центровые" уже не чувствовали бы себя столь уверенно. Лучшим выбором было мирное сосуществование, а иногда переходящее во взаимовыгодное сотрудничество. (Кусок текста временно отсутствует).
Разумовский, заложив руку за борт черного старомодного костюма из английской шерсти, который, несмотря на то, что был, безусловно, сшит на заказ, висел на нем как на вешалке, стоял у широкого окна в своем кабинете, и нервно покусывал тонкие бескровные губы. Он любил смотреть в окно, обдумывая варианты решения какого-нибудь сложного вопроса. Разглядывание с высоты пятнадцатого этажа торгово-развлекательного комплекса "Атлант", который полностью занимал офис принадлежащей ему холдинговой компании "Урал", копошащихся внизу фигурок людей, позволяло, неведомым ему самому образом абстрагироваться от внешних раздражителей и полностью сосредоточиться на собственных мыслях.
То, над чем сейчас задумался Разумовский было вопросом не то, что важным, а архиважным, а решение, которое ему предстояло принять - судьбоносным. Такие решения принимают раз в жизни. Спешить нельзя. Следует внимательно, тщательно и дотошно все взвесить.
Мысли его вертелись вокруг предстоящего банкротства банка "Уральский гранит". Будучи одним из его учредителей он прекрасно был осведомлен о всех общих процессах протекавших внутри банка. Кроме того, созданная им сеть информаторов регулярно поставляла ему данные о всех слухах и сплетнях. Согласно последним донесениям его агентов из числа сотрудников банка, персонал и остальные четверо учредителей даже не догадывались о грозовой туче нависшей над банком, что не могло его не радовать.
Основным информатором державшим Разумовского в курсе всех событий был вице-президент банка Лев Михайлович Гольдштейн. Алчный, кривоногий жиденок с педофильными наклонностями. Именно этой его слабостью - непреодолимой тягой к несовершеннолетним мальчикам и воспользовался, в свое время, Разумовский. Сотрудники из службы безопасности его компании, через одного бывшие фээсбэшники и отставные разведчики, без особых проблем организовали Гольдштейну рандеву с тринадцатилетним мальчиком, в номере гостиницы "Седой Урал". Естественно, что вице-президента никто не предупредил о наличии в номере трех искусно замаскированных видеокамерах, которые запечатлели пикантные забавы почтенного банкира во всех ракурсах и так сказать, без купюр. В последствии господину Гольдштейну был продемонстрирован некий фильм с ним же, родимым, в главной роли. После эксклюзивного просмотра Гольдштейн, понятно, заохал, заахал, стал хвататься за грудь, рвать воротник и разевать рот задыхающейся рыбиной. Видя, что на собеседников резкое ухудшение его здоровья не возымело ни какого воздействия, он моментально выздоровел, стал громко топать ногами, и потрясая холеными ручонками сжатыми в кулачки, грозился стереть всех в порошок, а также показать места зимовки раков, конечно без толку. Когда обессиленный, раскрасневшийся и забрызганный собственной слюной, он наконец, перестал бесноваться и замолк, ему было сделано предложение от которого он, ясное дело, при всем желании, был не в силах отказаться. Короче вербанули его по всем правилам. Вначале его особо не утруждали, так мелкие поручения, ненавязчивая вентиляция воздуха, коим дышит банковский люд, и не более. Лишь когда Гольдштейн дозрел и смирился со своим положением стукача и законченного "барабана", вконец запутавшись в умело сплетенной паутине из компромата, предательства, собственной лжи и похоти, Разумовский использовал вице-президента на полную катушку, умело руководя его действиями при реализации своего, по его мнению, гениального, плана.
Действуя согласно полученным от Разумовского инструкциям Гольдштейн в течении последних шести месяцев путем различных нехитрых, но действенных и трудно отслеживаемых финансовых схем переправил шестьдесят процентов активов банка на счета подставных фирм, которые после поступления на счета средств тут же переправляли их уже на другие счета подобных фирм-однодневок, и благополучно прекращали свое существование. В конце концов сменив с десяток фирм, банков и пару трастовых фондов, миновав четыре границы и океан все деньги в конце своего путешествия осели на безымянном счете скромного банка на Каймановых островах.
Казалось, что дело сделано и можно навсегда покинуть великие просторы матушки-России, переместившись под совсем иные широты, где и коротать остаток жизни на собственном райском острове, близ побережья какой-нибудь богом забытой банановой республики. Осталось лишь немного не мало - замести следы. Но сделать это необходимо так, чтобы комар носа не подточил. В противном случае два года титанических трудов летели коту под хвост, а украденные деньги теряли всякую ценность, так как если афера с деньгами банка откроется или у его соучредителей появится хоть намек на подозрение об участии в этом деле Разумовского, он трижды успеет стать покойником прежде доберется до заветного счета.
Разумовский не собирался жить вечно, но подыхать раньше времени настигнутый пулей снайпера, расплескав мозги перед подъездом собственного дома или взорваться в заминированном "мерседесе", также не желал. Однако обворованные учредители вряд ли будут с ним церемониться, не те люди. Конечно можно попробовать выторговать себе жизнь в обмен на возврат денег, однако кто даст ему гарантии того, что после того, как бабки вновь обретут своих хозяев ему сохранят жизнь. Поэтому его спокойствие, да и чего там кривить душой, жизнь, зависят от того насколько грамотно и безошибочно он разыграет заключительную партию.
Рассмотрев различные варианты, вплоть до физического устранения учредителей, как носителей потенциальной угрозы для его жизни, Разумовский остановился на варианте с мнимым ограблением. Во-первых поднявшийся переполох и последующее банкротство банка послужат отвлекающим маневром, который позволит увести внимание от его персоны, а во-вторых уничтожив, с помощью нанятых им людей, все следы своей деятельности внутри банка, он окончательно обрубит все концы и может не опасаться мести разгневанных партнеров по бизнесу.
Самым сложным оказалось найти исполнителей. Как ни крути, а доверить ему это дело, несмотря на внушительный штат службы безопасности, было некому. Несмотря на весь свой профессионализм, отсутствие сопливой интеллигентской мнительности и прочего морального чистоплюйства, его парни из секюрити, все же были простыми наемниками работающими за деньги, а значит гипотетически могут без колебаний слить его тому, кто предложит больше. Для предстоящей операции необходимы люди связанные некой общей идеей и преданные ей всем своим естеством, при чем идея эта должна быть неразрывно связана с его персоной, так чтобы преданность распространялась и на него. Таких в его окружении не было. Хотя нет, один был...
...Могильников Антон Сергеевич, пятидесяти трех лет отроду, бывший подполковник ГРУ, списанный в чистую из рядов в 97-ом году, с сухой канцелярской формулировкой по состоянию здоровья....
В начале была растерянность, растерянность человека отдавшего всего себя системе - железной, надежной машине, частью которой он привык себя ощущать, частью чего-то важного и непогрешимого, и вдруг ею же брезгливо выплюнутого, как комок жевательной резинки потерявший вкус. Потом пришла почти детская обида. Обида на свершившуюся несправедливость, на заплывших жиром генералов, торгующих оружием и жизнями восемнадцатилетних салабонов, на бесноватых "дерьмократов" с пеной у рта возвещавших о попрании кровожадными милитаристами демократических ценностей, как то - права человека и право гордых кавказских народов на самоопределение, на очкастых лекарей в белых халатах, что признали его, боевого офицера, немощным инвалидом, обида на собственное бессилие, что-либо изменить.
Выписавшись из столичного госпиталя он подвел горький итог. Служба наградила его россыпью красивых медалек и орденов, которыми он раньше по праву гордился, и которые теперь раздражали и жгли глаза, за что были запрятаны вместе с парадным кителем, на дно пыльного комода. Кроме медалей, он получил, компрессионную контузию, из-за чего оглох на левое ухо, обширный ожог, обезобразивший правую сторону лица и жалкую пенсию от государства. Жена уставшая мыкаться по военным городкам ушла от него еще десять лет назад. Детьми обзавестись они так и не успели, что может и к лучшему. Хорошо хоть не остался без жилья, от умерших родителей в Горноуральске, у него осталась двухкомнатная хрущевка. Помыслить о продолжении службы, где-нибудь в ананалитиках или на иной канцелярско-штабной должности он не мог. Поэтому получив причитающееся ему отставные, собрав немногочисленные вещи, он перебрался в Горноуральск.
В первое время он пил по-черному, сидя в темноте пустой квартиры, выл раненым волком, пока не отрубался, уткнувшись в лужу собственной блевотины. Через два месяца он внезапно остановился. Сильная деятельная натура закаленная суровым армейским прошлым, не желала сдаваться и тонуть в алкогольном беспамятстве. Окончательно придя в себя Могильников начал поиски сферы применения своих навыков и умений. Проблема заключалась в то, что умения и навыки его были насквозь специфическими. Он умел грамотно вести слежку, умел эту же слежку выявлять и при необходимости уходить от нее, умел закладывать мины, собранные, в том числе из подручных средств, или, в зависимости от поставленной задачи, эти же мины разминировать. Прыгать с парашютом и без, причем не только с балкона на уровне четвертого этажа, но и с несущегося на всех парах железнодорожного состава. Он мастерски владел всеми видами стрелкового оружия, знал бой на ножах и был обучен вождению большинства известных транспортных средств, вплоть до вертолета. Мог длительное время обходиться без воды и пищи, а при необходимости пить собственную мочу и есть то, от одного вида которого у обывателя случились бы рвотные позывы. Разработанные и апробированные им методики ведения партизанской войны, а так же способы противодействия, легли в основу многих учебников по диверсионной деятельности. Он бегло изъяснялся на шести иностранных языках, в то числе, на фарси и кантонском наречии, а услышав его английский любой лингвист, присягнув на библии, заявил бы, что вы имеете дело с уроженцем Бостона. Но лучше всего он умел убивать. Убивать с помощью оружия или без него, тем более, что в качестве оружия можно было использовать все, что угодно - шариковую ручку, канцелярскую скрепку или голые руки, неважно. Результат был всегда один. Объект был нейтрализован или ликвидирован, называйте как угодно.
Конечно, его не прельщала перспектива переквалификации из офицера военной разведки, стоявшего на страже безопасности отчизны, в наемного киллера, обслуживающего мафиозные группировки и нечистоплотных бизнесменов. Но он решительно не представлял себе, где еще в мирной жизни применимы его знания и умения. Вероятно он все же пополнил бы ряды заказных душегубов, если бы не вмешался его величество случай.
Разрешение проблемы пришло само, в лице Коли Качелина, бывшего капитана ВДВ. Вместе с ним в 84-ом он еще, будучи зеленым старлеем выполнял совместную операцию по уничтожению каравана с оружием, посланного "янкерсами" воюющим студентам, видимо в качестве гуманитарной помощи. Две недели со взводом десантуры, они горными козлами скакали по скалам, пока к своему же удивлению вдруг не наткнулись на искомый караван в Чертовом ущелье, на свою голову. Сразу возник вопрос, отчего та штабная сволочь, что отдала приказ об уничтожении клятого каравана, словом не обмолвилась, что его будет сопровождать отряд духов в шестьдесят стволов. В результате двадцать десантников и закрепленные за Могильниковым четверо бойцов "спецухи" приняли неравный бой с превосходящими силами противника.
Когда через два часа, из-за горного пика, на боевом развороте, над местом боя пронеслись, прибывшие на выручку "Грачи", в живых их осталось шестеро, в том числе и Могильников с Качелиным, у последнего были перебиты обе ноги и осколком мины точно бритвой срезало ухо. Сам Могильников отделался, что называется, испугом и сквозным ранением в мякоть руки. Однако поставленную командованием задачу они выполнили, ценой жизней погибших товарищей, но выполнили - караван со "стингерами" был уничтожен, а духи потеряв убитыми около сорока человек, рассеялись в горах. После госпиталя его направили в одно из кукольных африканских государств с непроизносимым названием, где назревала очередная заваруха типа военного переворота, а бравого капитана перебросили куда-то под Кандагар, и о дальнейшей его судьбе он ничего не знал.
Встретились они совершенно случайно. Могильников в легкой серенькой ветровке китайского производства, шел по проспекту Ленина мимо кафе "Горноуральские пельмени", поеживаясь под порывами колючего октябрьского ветра. Что-то заставило его повернуть голову и взглянуть в лицо вышедшего из дверей заведения мужчины. Несмотря на прошедшие двадцать с лишним лет, Качелина он узнал сразу, и даже не по отсутствующему правому уху. Он узнал глаза. Глаза побывавшего там же, где и он и видевшего то же, что видел он. Хотел бы никогда не видеть, но увидев, теперь забыть уже не мог, и куда вновь и вновь возвращался в пропитанных холодным потом, ночных кошмарах. Капитан заметно изменился, непокорный кучерявый чуб выбивавшийся из под голубого берета, сменил короткий ежик уже совсем седых волос. Он помнил Качелина высоким, поджарым, точно свитого из одних жил. Он был похож на сжатую пружину, готовую взорваться и взвиться вперед в любую секунду. Теперь же он точно на полголовы, врос в землю, раздобрел, подернулся гражданским жирком. Лицо ухоженное, чисто выбритое, одет с иголочки.
Качелин видимо почувствовав интерес к своей персоне, пристально посмотрел на странного, одетого не по погоде, прохожего, едва заметно прихрамывающего на одну ногу. Встретившись с ним взглядом он вздрогнул, как от удара хлыстом. Нахлынувшие воспоминания, до этого глубоко запрятанные в самые недоступные глубины памяти, обдали его удушливым афганским зноем, запахом пота, пороховой гари и чадящими черными клубами дыма от обломков расстрелянной духами автоколонны. Он тоже узнал боевого товарища, даже не взирая на страшный бугрящийся с правой стороны лица ожог.
Потом уже, сидя в тех же самых "Горноуральских пельменях", приканчивая вторую бутылку и нещадно дымя, вспомнив былое и помянув погибших друзей, рассказывали друг другу о зигзагах своего жизненного пути и нынешнем житье-бытье.
Судьба к Коле Качелину, по его разумению, была благосклонна. После того боя, в Черном ущелье, провалявшись пять месяцев в госпитале, он действительно был переведен в Кандагар. А еще через полгода, прокантовавшись кое-как, занимаясь, главным образом, патрулированием окрестностей города, на предмет выявления засад и диверсантов одиночек, он вдруг получил майора, месячный отпуск и направление в Рязань, на инструкторскую работу. Куда он не преминул махнуть, прихватив семью и нехитрый скарб. Переводом он не тяготился ничуть. Кто-то же должен был научить желторотиков с блестящими глазами и романтическим бредом в головах, выживать и не просто выживать, но и выполнять при этом поставленную задачу. Так, во всяком случае, он преподносил перевод окружающим, но наедине с собой он признавал, что это не так. Он просто каким-то шестым чувством понял, что все его везение кончилось там, в Чертовом ущелье.
В Рязани его приняли радушно, кругом было много своих "афганцев", служба ладилась, семья не нуждалась, и казалось теперь все будет хорошо. Но...
В девяносто первом все полетело в тартарары. Союза ранее великого и могучего, и бездарно просранного, больше не существовало, а была Российская Федерация битая и нищая, сотрясаемая экономическими экспериментами и политическими катаклизмами, поставленная на колени, но так и не уничтоженная до конца, в силу одной лишь природной русской живучести. Была еще целая свора суверенных государств, вылупившихся из бывших союзных республик, а ныне гавкающих моськами и брызгая слюной в сторону старшего брата обвинявших, то в коммунистической оккупации, то в геноциде целых народов.
Все враз перевернулось с ног на голову, прежние устои, казавшиеся вечными и нерушимыми рассыпались в одночасье, на смену развитому социализму с человеческим лицом, пришли новые веянья, рыночные отношения, явившие миру дикий оскал капитализма. Коммунизм был объявлен вне закона, как и связанная, с ним идеология, на смену прежним светлым идеалам, пришли совершенно иные, имя которым было деньги. Именно этому божеству теперь поклонялось враз сошедшее с ума население страны. А как иначе, если зарплату не выплачивали годами, громадные производства, инфраструктура которых была завязана на функционирование в рамках всего Союза, и в мгновение ока отрезанная от поставщиков и смежников, вновь возникшими границами, остановились. Вставшие у руля бесноватые "дерьмократы", бывшая номенклатура и перекрасившиеся комсомольские вожаки, с энтузиазмом принялись вершить реформы, подогреваемые деньгами с Запада, выделяемыми в целях реализации пресловутой программы Даллеса. Если первые в силу своей умственной ущербности свято верили, что вершат великое дело во благо народа, то вторые под личиной реформаторов откровенно грабили и без того бьющуюся в агонии страну.
Денежное довольствие, получаемое Качелиным в то время, было таким же скудным, как у большинства бюджетников и прочего люда на службе государевой. Может быть его, и хватило бы, чтобы не протянуть ноги, живи Качелин один, и если бы не приходилось кроить получаемые крохи, которые еще и задерживали месяца на четыре, а то и больше. Но когда на шее двое малолетних короедов и больная неработающая жена, ютящиеся всем скопом на 16-ти общежитских метрах, то мысли уже вертятся не вокруг служебных задач, а как бы раздобыть денег, чтобы купить детям молока и фруктов, а жене лекарства. Тогда-то он, с удивлением, и обнаружил, что ломать устоявшиеся моральные принципы и игнорировать вялые шевеления совести, особенно когда в желудке раздается голодное урчание, довольно легко.
Встреченные как-то в пивнушке капитан Евтухов из интендантской службы знаменитого десантного училища, и прапорщик с забавной фамилией Громыхало, то же бывшие "афганцы", предложили ему срубить немного лихих деньжат. Поучаствовать в одном мероприятии, представлявшим собой банальную негоцию неких предметов с одного из армейских складов. В его обязанности входило лишь, с важным видом, ненавязчиво маячить за спинами указанных офицеров и в случае чего, не дай бог, конечно, подсобить товарищам, поминуя свои навыки рукопашного боя. По просьбе Евтухова в качестве усиления боевого охранения Качелин взял с собой соседа по общаге старлея Мишу, фамилию его он узнал уже намного позже, до этого как-то не сподобился, Миша и Миша...
... Встреча с покупателями была назначена, на городской свалке, в один из серых промозглых вечеров осени 1992 года. Декорации были выбраны со знанием дела. Безбрежный океан отходов большого города, копящихся годами, раскинулся на несколько километров от федеральной автомагистрали до дымящих труб кирпичного завода. Кругом ни одной живой души, лишь смердящие развалы, над которыми галдящими ордами реяло воронье, да в вдалеке у сколоченных из фанерных щитов и прочего подручного хлама, лачуг, копошились бомжи.
Они прибыли на рандеву в служебном уазике типа "батон" с облупившейся местами краской и скрипучими тормозами. В салоне рыдвана помимо четверых господ военных-коммерсантов, помещалось около шести длинных ящиков, которые судя по маркировке, проглядывающей сквозь дырявую брезентушку, которой они были стыдливо прикрыты, безусловно армейского происхождения. Правда Качелина это в тот момент, мало интересовало содержимое ящиков, как и те обстоятельства при которых эти ящики попали в руки Евтухова и Громыхало, мыслями он уже примерялся к подаркам, что он купит пацанам, за те четыре миллиона, что были ему обещаны за работу.