Дождь в парке Степанова загнал нас в беседку. На решетке висел, видимо, утерянный кем-то нательный крестик. И я вспомнил историю, случившуюся в этом парке прошлой осенью.
Стоял теплый октябрь. Мы с женой рано утром прибежали сюда на зарядку. Теплое светлое утро после ночного дождя, прекрасное тихое угасание природы, лист только начинал опадать. Умытый притихший парк. Мы сразу свернули на тенистую тропу, ведущую вглубь. Впереди показался полицейский газик и несколько сновавших вокруг людей. К нам подошёл человек в форме и буднично сказал: там в кустах нашли парня мёртвого, судя по всему, самоубийство, прошу вас быть свидетелями, много времени это не займет.
Вокруг деловито ходили люди в штатском, искали что-то в траве, писали бумаги, кому-то звонили... Казалось во всём этом невзаправдашннее что-то, будто сейчас выйдет человек и скажет: стоп! снято! всем спасибо!
Но никто ничего такого не говорил, а мы шли за полицейским на ватных ногах. На траве лежал мальчик лет пятнадцати. Бледный, прилично одетый. Тихо так, спокойно лежал на спине, расслаблено опустив руки ладошками вверх. Лицо безмятежное, хорошее такое лицо. Вспомнился Пастернак: "...
как только в раннем детстве спят..."
Мы просто стояли и смотрели на этого странного спящего мальчика на остывающей земле теплого парка. Птицы неспешно щебетали, тяжелела набрякшая от влаги листва, сопревшим яблоком пахла осень.
- А он точно... - пытаясь невпопад подобрать слова спросила жена - ...не жив? Будто спит.
- Он мёртв - спокойно сказал веснушчатый серьезный человек. - Скорее всего отравление, рядом нашли бутылочку, отправим на экспертизу. В кармане записка, читайте.
Он развернул на своей папке сложенный вчетверо листок в клетку.
Неровный, но понятный почерк:
"В моей смерти никого не виню. Мама, папа, простите, больше не могу"
Пока мы читали протокол, расписывались, рядом стоял человек с тем же, что и у мальчика, хорошим светлым лицом. Голову спрятал в плечи, в глазах влага, упершись зрачками в землю он что-то тихо говорил. А рядом стояла женщина в форме и быстро записывала.
Обрывки фраз долетали и до нас.
- Он химией увлекался давно. В кружок ходил... Про самоубийство говорил уже год. Мы лечили от депрессии. Врач предложил стационар. Он очень не хотел. Все просил: не надо, не надо. На этой неделе хотели положить. Может, он этого испугался - бесцветно закончил он. - Это что же, мы сами его убили?
Он вскинул голову и незряче посмотрел куда-то вдаль.
С протоколами было закончено, и мы механически молча добрели до нашей любимой полянки. - Пойдем домой - попросила жена. И мы пошли обратно. Другой тропинкой. Было все так же тихо и тепло. И когда мы поравнялись с тем местом, вдруг дико завыла женщина. Казалось, её ревом наполнился весь парк и оцепенел.