Накануне своего юбилея Геннадий Хазанов признается, что в его жизни было много мистики. Чего стоит хотя бы история, связывающая его с Театром Эстрады, а особенно, с кабинетом здания на Бережковской набережной, который он занимает вот уже восемь лет...
История Геннадия Хазанова и Театра Эстрады - это даже не история, а целый роман. И начинается он с того, как робкий 12-летний мальчик с тогда еще мало кому известной фамилией Хазанов в составе делегации от Дома пионеров вышел поприветствовать собравшихся на совещание важных советских чиновников. И все бы ничего, только вышел он именно на сцену здания на Бережковской набережной, которое в те времена еще было Клубом Совета министров, а нынче известно как Театр Эстрады. "Кто бы мог тогда предположить, что через десять с лишним лет я войду в это здание уже как начинающий артист с очень честолюбивыми планами?" - пожимая плечами, задает вопрос Геннадий Викторович. Но так совпало, что в 1973 году художественный руководитель Театра Эстрады Александр Конников вызвал к себе в кабинет молодого артиста, чтобы обсудить с ним вопрос его будущей сценической карьеры. "В то время я только и мечтал о том, как покорить Москву, - рассказывает Хазанов. - Но эстрадный оркестр под руководством Леонида Утесова, в котором я с 1969 года начинал свою творческую жизнь, к тому времени больше гастролировал по стране, а в Москве, поскольку Утесов уже давно не выходил на сцену, имел весьма условный зрительский успех. И тот разговор с Конниковым очень повлиял на мою творческую биографию".
А сколько еще раз пришлось показываться Геннадию Хазанову в этом начальственном кабинете! Через восемь лет именно в нем прошла читка первого в его жизни сольного спектакля "Мелочи жизни" по Аркадию Хайту. В те цензурные годы еще каждый литературный материал требовалось заверять в Министерстве культуры РСФСР. А чтобы спектакль не попал под "цензорский нож", было решено провести живую читку, все-таки это - эстрадный материал, а не самодостаточная литература. Но перед ответственной минутой Александр Конников посоветовал молодому артисту изъять из монолога миниатюру, в которой герой жаловался на то, что никак не может осуществить свою главную мечту - попасть в метро. Ему всегда мешало то состояние алкогольного опьянения, в котором запрещено спускать в метрополитен, то отсутствие денег в трезвом виде. "Я очень удивился, что же в этом такого? Но Конников был опытнее меня. Оказалось, из-за случившегося за пару дней до моей читки происшествия в метро, цензоры, лишь заслышав слово "метро", могли наложить табу на весь монолог, независимо от его смысла", - вспоминает Хазанов. Благодаря этому совету, спектакль удачно прошел все инстанции, получил цензурное разрешение, а через год прозвучал со сцены Театра Эстрады. Миниатюра про метро, по-хитрому изъятая и не имевшая цензурного разрешения, снова была вставлена в монолог. Впрочем, никто этого даже не заметил. И когда через шесть лет Геннадий Викторович снова оказался в кабинете Театра Эстрады, которым к тому времени руководил Борис Брунов, об этом проступке никто не вспомнил. Потому что у артиста набралось немало других, куда более непозволительных проступков, таких, что ему даже хотели запретить концертную деятельность. "Это был ключевой момент в моей жизни. Мне ни за что не забыть, как в кабинете худрука заседала комиссия, собранная Московским комитетом партии. Она должна была меня "проработать" и объяснить, что я иду неправильным путем. Помню, в очередной раз в пустом зале просматривали весь мой репертуар, а потом долго воспитывали. Но люди попались неглупые, они прекрасно понимали, каким бредом занимаются, поэтому заседание прошло довольно миролюбиво. Только в конце совещания слово дали мне. По идее, "виновник торжества" должен был повиниться. Я, конечно, поблагодарил всех за гуманизм и понимание, но потом вдруг страстно заговорил, что история нас ничему не учит, припомнил, как в 40-х годах подобным родом уничтожили Зощенко и Ахматову, а потом стыдились этого. Кому были адресованы эти слова, до сих пор не понимаю, но не произнести их я не мог, накопилось. Ко всему прочему я потребовал, чтобы каждое мое предложение внесли в протокол..." Сегодня Геннадий Хазанов вспоминает эту историю с радостью и сожалением. "С радостью, потому что был период в моей жизни, когда я донкихотствовал, а с сожалением, что возраст делает свое дело, и сейчас я ничего подобного не позволил бы себе". Но тогда ему по большому счету нечего было терять, ведь о нем, как об артисте, уже запретили писать во всех средствах информации.
И мог ли тогда даже подумать "запрещенный артист", какой резкий поворот произойдет в его жизни: через 13 лет кабинет, в котором столько раз решалась его судьба, станет его кабинетом?! Но такова ирония судьбы: в 1997 году Геннадий Хазанов стал художественным руководителем Театра Эстрады. "Когда я вошел в Эстраду, это был умирающий клуб, сложно было представить, что его можно хоть как-то оживить, - рассказывает Геннадий Викторович. - Но за 8 лет руководства мне все-таки что-то удалось". А первое, что сделал Хазанов в своем кабинете, - расстался с прошлым. "До этого это был настоящий бюрократический кабинет, серый, давящий. Я же решил превратить его в жилую комнату, ведь для меня кабинет - продолжение моей внутренней жизни. Поэтому все, кроме кабинетного рояля, попросил вынести и обставил его предметами, среди которых мне было комфортно".
А комфортно Геннадию Викторовичу в не совсем обычной для большого начальника обстановке. Ему, к примеру, нравилось, что вместо обычных входных ручек его дверь украшали коньки. А каждый открывавший дверь в кабинет первым делом сталкивался лицом к лицу с забавной маской, висевшей на второй двери. Внутри же "жилой комнаты" худрука - только фотографии и портреты близких - мамы, жены, дочери с мужем, дочери во времена ее обучения в хореографическом училище, учителя по театральному училищу Нелли Слоновой, Аркадия Райкина, Юрия Никулина, Аркадия Хайта, плюшевые игрушки и клоуны - подарки друзей....
Только в прошлом году "жилой комнате" худрука Театра Эстрады пришел конец, она неожиданно превратилась в кабинет солидного, видного начальника. Исчезли все игрушки, забавные вещицы и даже фотографии. Однако эти изменения не касаются внутреннего мира Геннадия Викторовича. Просто в 2004 году в Театре Эстрады, после того, как закончилась аренда площадки мюзиклом "Чикаго", у худрука появилась своя артистическая гримерная, и все ценные вещи были перенесены в нее. Кабинет же Хазанов обставил по всем представительским требованиям: дорогая мебель из красного дерева, кожаное кресло, солидный диван. "Чиновника из меня никакого не вышло, да и не могло получиться, - объясняя произошедшие изменения, рассказывает Геннадий Викторович. - И живу я в театре, прежде всего, как артист. Поэтому как только появилась гримерка, я принялся ее обживать, перенес в нее все вещи из кабинета. Кабинет тоже не мог оставаться с голыми стенами, поэтому и его обставил заново. Теперь он носит презентабельный вид, хотя для меня - слишком официальный, отчасти помпезный, мне в нем не комфортно. Он перестал быть творческим, превратившись в кабинет руководителя. Зато моя грим уборная стала кабинетом артиста. Такое вот раздвоение личности..."
И хотя всю обстановку в кабинете Театра Эстрады Геннадий Хазанов выбирал сам, он все равно старается как можно реже оказываться в нем, сразу отправляясь в гримерку. "Когда надо было здесь все обставлять, я отправился в магазин, хотя терпеть не могу ходить по ним, и ткнул в первый попавшийся приглянувшийся гарнитур. Мне было все равно, из какого он будет дерева или чем украшен. В тот момент я понимал, что рушится прежний мир, а что будет вместо него - какая разница? Поэтому даже предметы, расставленные внутри и по полкам кабинета - абсолютно новые, и подобраны сюда потому, что отвечают по цвету и виду".
Впрочем, пополнилась новыми предметами и грим уборная Хазанова. В ней появился свой "хранитель": черное игрушечное существо с лапками и ушками, сидящее на шкафу. "Я абсолютно уверен, что существо хранит меня, но ни за что не раскрою секрет, почему", - интригует Геннадий Викторович. Зато раскрывает секрет, почему стоящая у стены беговая дорожка больше не служит своей прямой цели - поддержанию хозяина в спортивной форме, а завалена всякими предметами. "В свое время я занимался на ней по два часа, но однажды так сильно потянул мышцы на ноге, что когда вышел через несколько часов на сцену, не мог ступить ни шагу - боль была ужасная, нестерпимая. Кое-как доиграл, но больше не встаю на дорожку". Только и без беговой дорожки Геннадий Хазанов прекрасно поддерживает себя в форме, каждый день проплывая в бассейне не один километр. "Может, я и не тяну на 60-т лет, - признается он, - однако возраст есть возраст, и существуют какие-то объективные показатели..." Впрочем, разговор о возрасте в случае с Геннадием Хазановым несколько неуместен. Потому что, несмотря на приближающийся юбилей, актер как был, так и остается трудоголиком. "Я сделал неповторяемую историю, перейдя 14 лет назад из эстрадного жанра в театр, - признается актер. - И в последние годы сыграл много интересных и разных ролей в спектаклях "Труп на теннисном корте", "Ужин с дураком", "Смешанные чувства". А 1 декабря в жизни актера состоится еще одна премьера: на сцене Театра Эстрады в спектакле Леонида Трушкина "Морковка для императора" Геннадий Хазанов сыграет роль, о которой мечтал больше всего - императора Наполеона Бонапарта. Наверное, о большем подарке в день рождения и мечтать нельзя.