Усталые окна привычно щурятся светом ламп ильича,
косясь на облезлый бульвар, обреченно сбросивший старую кожу
когда-то давно - и не вспомнив о новой. Погасла его свеча 
откуда здесь взяться бабочкам, способным на невозможное,
способным предать себя ради этого странного чуда - огня,
и выйти за грань себя для того, чтоб загнать себя в грань бульвара

В агонии старого города корчились вестники нового дня,
в тот час, когда пир продолжался, освященный порохом, громом, гарью,
в тот час, когда перья горели и крылья ломались на брудершафт - 
в тот час, когда заворачивать время было фатально поздно
в тот час, когда с каждым шагом дно приближалось ровно на шаг,
а цену каждой ступени платили невыплаканные слезы - 
жалели ли, тень?
Ни секунды. На жалость у нас не хватило сил
и времени - слишком многого стоит возможность любить вне правил... 

По серым ступенькам бульварным нежданный прохожий дождь моросил,
листая страницы зачем-то оставленной летописи на память.
И что все Врата и Круги против всепоглощающей пустоты,
десятого круга, в который досрочно изречен, отвержен, исторгнут... 
Когда сквозь облезлую краску почти что воссозданной ним мечты,
опять проступил с равнодушно-усталым оконным прищуром - город.