Эта история началась в, казалось бы, ничем не примечательный солнечный день 2 мая. В Пронтере стояла нетипичная для этого времени года жара: в душном воздухе, заполненном смесью различных запахов, повисло пыльное марево, в котором плыли силуэты мрачных человеческих лиц, грязных переулков, разноцветных вывесок лавочек и магазинов и, над всем этим – колыхающегося огненного круга, повисшего по центру неба. Совсем недавно часы на башне Ратуши пробили половину первого. На всех постах по периметру городских стен проходила смена караула.
Столица напоминала большой «раскаленный» муравейник. В этот день, как обычно, было много приезжих: заполоняя улицы, они привносили в атмосферу всеобщей тесноты свои особые запахи и цвета, из-за которых ощущение духоты и раздражения только усиливалось. Времена были «темные»; каждый человек, даже крестьянин, носил с собой оружие и периодически был вынужден становиться воином. Понятия милосердия и великодушия имели специфическую окраску, и зачастую в деле и войны, и мира все решали соображения далеко не высокого порядка. Итого, достаточно было малейшей искры, брошенной в людскую массу, чтобы где-нибудь занялся пожар.
Это был рай для темной стороны людской натуры, рай для преступного мира, для всего низкого и алчного, чего всегда и всюду хватает в избытке. Правда, в отличие от других уголков мира, в Пронтере у этой стороны был мощный противник.
Совсем недавно в одном из восточных районов города закончилась их очередная схватка. Район этот казался мрачным даже в самую солнечную погоду – настолько запакощенным и убогим он был. Здесь жили «отбросы» общества и почти не появлялись люди, имевшие в королевстве хоть какой-то вес, будь то торговец тканями или придворный министр. Исключение составляли лишь те, кому полагалось быть здесь по долгу службы.
В момент, с которого мы начинаем наше повествование, несколько рядом стоящих домов в этом районе были оцеплены городской стражей. Сделано это было из-за деревянного строения из двух этажей, где располагался не то кабак, не то бордель. Некто Лон-Гирье, в биографии коего в данную минуту важно лишь то, что он был сыщиком на службе Его Величества, как раз покинул этот дом через парадный вход, направляясь в переулок, примыкавший к зданию с запада. Внешность у него была непримечательная: средних лет мужчина низкого роста в кожаном костюме бурого цвета с просторными конусообразными рукавами. В одной руке он нес кружку с водой, а другую держал на поясе, по обе стороны которого «красовались» кобуры с револьверами.
Переулок выводил на улочку с другой стороны строения. Здесь было несколько солдат, стоявших на карауле или крутившихся возле высокого рыцаря в черных доспехах и алом плаще. Последнего – светловолосого молодого человека лет двадцати семи со строгим лицом и прямым ясным взором, – казалось, ничуть не беспокоила жара: неизменно спокойный и деятельный, он умудрялся перебирать какие-то бумаги и одновременно выслушивать подчиненных и отдавать им приказы.
Этого потомственного воина и просто незаурядную, как можно будет убедиться, личность звали Йорканом. В свои годы он уже был посвящен в Рыцари-Лорды, дослужился до начальника гарнизона Восточного округа, был вхож в некоторые знатные дома и даже дважды принят при дворе. Его жизнь во многом повторяла славный путь его предков – путь закоренелых вояк, в силу обстоятельств занимающихся и умственным трудом.
Заметив краем глаза подошедшего Лон-Гирье, Йоркан на мгновение отвлекся.
― Вы закончили? – спросил он.
― Да. Результат – чуть больше нуля. Только зря время потратили, – сыщик отпил воды и покосился на стражников.
― И все играют в «молчанку».
― Пройдоху тут было глупо искать. И в кабаке он вряд ли будет нас дожидаться.
― Дождался, как ни странно. Только что доложили.
Лон-Гирье ошеломленно замер, поднеся кружку ко рту.
― Да ладно! – недоверчиво произнес он. – Чтоб Пройдоха – и не удрал? Они точно того схватили?
― Сто процентов. Но я тоже удивился.
― Мистика какая-то!.. – сыщик, насупившись, сделал еще пару глотков. – Тебя, кстати, вызывают «наверх».
― Пойду, когда закончу.
― Это вроде срочно. Лучше не рискуй. Я сам разберусь.
Йоркан искоса посмотрел на него.
― Ладно, – сказал он, передавая бумаги одному из солдат. – Только держи меня в курсе. И ребятам из Башни передай, чтобы подождали, пока я не поговорю с этим отребьем.
― Ты, сам того не желая, обрекаешь его на лучшую долю! – усмехнулся Лон-Гирье.
Рыцарь, уходя, махнул рукой.
От оцепленного здания улочка поворачивала в сторону южной стены, после чего шла под гору и упиралась в небольшую площадь, запруженную народом, который собрался, видимо, в ожидании какого-нибудь зрелища. За годы службы Йоркан научился размышлять, находясь в центре шумной толпы и занимаясь чем-то совершенно посторонним. А в данный момент ему было, над чем подумать: Стеррак по прозвищу «Пройдоха» был еще очень молодым и весьма удачливым преступником, которого он никак не мог изловить уже несколько месяцев; они были лично знакомы благодаря случаю и прекрасно знали друг друга, но как бы не исхитрялся Йоркан, чтобы поймать Стеррака, тот неизменно оказывался хитрее. И тут, после крупного ограбления, бандит вдруг попался в руки страже, причем обставлено все было так, словно он вернулся на «точку» и сидел-дожидался, когда заклятые враги придут и арестуют его. После всех преступлений ему светила по меньшей мере встреча с виселицей, но он даже не попытался скрыться.
Занятый этими мыслями, Йоркан пересек площадь и пошел по дорожке, примыкавшей к ней с противоположной стороны. Она вывела его на главную улицу, идущую от центра к Южным воротам; отсюда рыцарь повернул на север, держась у самых домов. Спустя некоторое время из-за очередного угла вынырнул фасад трехэтажного строения, стоящего чуть в глубине; над его парадным входом, над головами стражников и многочисленных лиц в штатском, висели два флага: один – с гербом королевства Рун-Мидгард, другой – с эмблемой Министерства королевской безопасности, в подчинении коего, в частности, находилась Королевская полиция.
Йоркан свернул к этому строению, протиснулся в душный холл, миновал короткий коридор и поднялся по лестнице на второй этаж. Здесь, в одном из больших кабинетов, за внушительным столом на массивных ножках сидел мужчина лет пятидесяти, облаченный в начищенные до блеска доспехи. Он перебирал стопки бумаг и изредка поправлял очки на носу, что придавало ему крайне занятой вид. Однако, стоило рыцарю войти, как он оторвался от своего дела и смерил его пристальным взглядом.
― Зная твою манеру являться по первому зову, я ждал тебя не раньше вечера, – произнес он.
― Выдалась свободная минутка, – Йоркан поклонился, останавливаясь на пороге.
― И слава Богу, – человек за столом отложил бумаги и встал, – поскольку с сегодняшнего дня бандитов ты ловить не будешь.
Его визави недоуменно нахмурился.
У дальней стены возвышался деревянный шкаф. Начальник Пронтерского гарнизона (а это был он) подошел к нему, открыл дверцу и взял с полки папку пурпурного цвета, после чего направился к рыцарю.
― Слышал об убийстве министра? – был его вопрос.
― Конечно. Весь город о нем говорит.
― Есть поручение для тебя. Вот, взгляни.
Йоркан принял папку из его рук и раскрыл ее. Внутри обнаружился объемный труд на двенадцати страницах, описывающий итоги осмотра места происшествия.
Тело министра Клисцента было найдено 30 апреля в его поместье. Элитный район, облюбованный знатными семействами, видными деятелями искусства, богатыми горожанами – там редко происходило что-то необычное и еще реже случалось подобное. Но данное убийство выглядело «из ряд вон» не только поэтому: оно вышло в известной степени нахальным. Жена и дети виделись с отцом семейства за несколько минут до того, как его бездыханное тело обнаружили в кабинете на втором этаже; кроме того, в доме было полно прислуги.
Клисцент, один из видных политиков современности и личный друг короля Тристана, был зарезан среди бела дня в своем собственном доме – и никто ничего не услышал. Сама собой возникала мысль, что не обошлось без профессионального убийцы.
Правда, как раз профессионализм убийцы вызывал сомнения: следы борьбы отсутствовали, но он оставил открытым окно и как будто нарочно разбросал улики. Среди последних оказалась и черная карта, которую покойный сжимал в руке.
― Клисцент поигрывал в карты, – сказал начальник Пронтерского гарнизона. – Может, нажил врагов.
― Тут долговые расписки...
― Да. В них указан какой-то Граскен. Но я думаю, что это выдуманное имя.
― Надо будет проверить.
― Уже проверяем.
― Что с политикой?
― Политику прорабатывает Министерство. Но есть еще одна версия: может, карта указывает на убийцу.
Йоркан на мгновение поднял глаза.
― Разве Ассассины связываются с этим бизнесом? – спросил он.
― Черт их знает! – его собеседник пожал плечами. – Но ты слышал, наверное, об этом типе с черными картами.
Рыцарь позволил себе улыбнуться.
― Это несерьезно, – произнес он.
― Вот как?
― Конечно. Детские страшилки.
― Чамбер – реальное явление, Йоркан. Объединение профессиональных наемников, участвующее в Войне Гильдий. Но ведь ничто не мешает им в свободное время подрабатывать «по старинке»?
Рыцарь закрыл папку.
― Я сегодня же осмотрю особняк, – сказал он.
― Не нужно, – начальник Пронтерского гарнизона вернулся к своему месту и уселся за стол. – У тебя будет другое задание. Ступай к Ровальдже в Сыскной отдел – получишь у него инструкции. И не беспокойся о расходах: я договорился.
День продолжал преподносить сюрпризы. Йоркан положил папку на стол, поклонился и вышел, но, не дойдя и до середины коридора, пришел к выводу, что не понимает уже ничего.
Главное управление Королевской полиции располагалось в здании по соседству. Сыскной отдел занимал там все помещения на третьем этаже. Ровальдже – длинный человек лет тридцати пяти, маг по образованию и сыщик по призванию, – обретался в большом кабинете в конце этого этажа. В данный момент он суетился с каким-то отчетом, попутно разбираясь с толпой посетителей, а потому принял рыцаря не очень любезно.
― Я знаю, по какому ты делу, – сказал он, энергично собирая бумаги на столе в увесистую кипу. – Это не публичный разговор. Зайди ближе к вечеру, часов в семь. Я как раз освобожусь.
Покинув здание Главного управления, Йоркан поначалу двинулся дальше на север по направлению к центру. Однако, жара усиливалась, доспехи быстро нагревались и он вскорости утвердился в мысли, что нужно уйти куда-нибудь с солнцепека и переждать.
Кабаки, кафешки, чайные – словом, все места, где была тень и за умеренную (и не очень) плату предлагали какие-нибудь напитки, были заполнены людьми так, что шагу ступить негде. В казарму возвращаться было рано. Поэтому рыцарь воспользовался запасным вариантом.
Свернув с оживленной улицы в один из переулков, он дворами пересек квартал и вышел к аккуратному одноэтажному домику. Домик был совсем маленький, но, тем не менее, располагал задней дверью, возле которой, под небольшим навесом, стояла бочка с водой. Йоркан мог бы постучать прямо в эту дверь, но предпочел обогнуть строение и добраться до «парадного входа».
Ему открыла маленькая старушка в коротком белом платке, повязанном вокруг головы.
― Ах, это ты, Йоркан! – она посторонилась, впуская его. – Я уж сегодня тебя не ждала.
― Необычный день, бабушка Кло, – рыцарь стянул с себя плащ и, отстегнув меч на поясе, поставил его у стенки. – С утра переловили банду Стеррака, теперь дают новое поручение... Все как-то ни с того, ни с сего.
Старушка подала ему питье в деревянной чаше с высокими краями, которую он осушил, не отрываясь. После столь незатейливой процедуры, однако, стало намного легче: жидкость была зачарована.
― Весь горишь, – заметила бабка, принимая чашу назад и вручая взамен полотенце. – Гоняют вас по городу в такую жару!
Йоркан, вытирая лицо, уселся на скамейку у входа.
Убранство единственной комнаты состояло из умывальника, стола, стула, небольшой кровати, нескольких полок, буфета, трех скамеек и очага. Мебель была почти полностью заставлена разными ёмкостями, в которых хранились всевозможные порошки, жидкости, травы, грибы и коренья. Словом, в одноэтажном домике располагалась мини-лаборатория для алхимика с более чем сорокалетним стажем, коим являлась бабушка Кло. Когда Йоркан вошел, хозяйка как раз перебирала на столе пучки синей травы.
― Кого теперь-то ловить будешь? – спросила она, ставя чашу на полку и возвращаясь к своему занятию.
― Не знаю, бабушка, – Йоркан вздохнул. – Мне пока толком не объяснили. Но это связано с тем министром.
― Странное событие. Клисцент все же не какой-то беспомощный чиновник: это был боевой маг, гордость Геффенской академии! А убили его посреди бела дня – и ни следа, ни шороха, ни крика!
― Вот я и удивляюсь, что осталось так много улик. В полиции подозревают Чамбер.
― Чамбер? – бабушка Кло оторвалась от развязывания очередного пучка и посмотрела на него. – Нет-нет, исключено.
Йоркан, в свою очередь, недоуменно поднял на нее глаза.
― Чамбер, дорогой мой – не какое-то сборище головорезов, – продолжала старушка. – Это профессионалы. Если бы Клисцента убил кто-то из Чамбера, вам было бы абсолютно не за что зацепиться.
― Все иногда ошибаются.
― Не тот случай. Крестовые убийцы слишком тесно связаны между собой. Ошибись один – и «привет» всем.
― Ты многое знаешь о Чамбере?
― Боже упаси! Мир полнится слухами. Знаю, что это команда, которая участвует в Войнах Гильдий на стороне разных альянсов – потому и легальная. Знаю, что они держатся друг за друга и берегут свои тайны лучше, чем чиновники берегут свои доходы. Знаю, что возглавляет их один из опаснейших убийц королевства... Но толку тебе от всей этой ерунды? Она известна каждому.
Рыцарь задумчиво следил за тем, как она перебирает траву.
Просидев у бабушки Кло до шести часов, он вернулся в Главное управление Королевской полиции. День клонился к вечеру, жара потихоньку спадала; опаленный солнечный диск лениво катился к горизонту, обливая улицы и стены домов расплавленными красками. Жизнь в городе, однако, бурлила с прежней силой: на площадях и перекрестках появились музыканты и лицедеи, и будничная суета постепенно перетекла в своеобразное празднование окончания дня.
Людей в коридорах Главного управления существенно поубавилось. В кабинете Ровальдже не оказалось, но Йоркан быстро отыскал его в какой-то комнатке по соседству. Сыщик сидел в обнимку со спиртным и листал страницы очередного отчета.
― Ах, да! – протянул он, когда рыцарь напомнил о себе. – Извиняюсь за задержки. Горы работы, а тут еще это...
Он старался казаться отрешенным, но его руки заметно дрожали.
― Садись, – он указал на скамью с другой стороны столика, на котором разложил бумаги.
Йоркан сел. Ровальдже поднес к губам стакан, отпил и поморщился: глоток получился чересчур большим.
― Материалы видел? – спросил он.
― Да. Правда, я собирался осмотреть...
― Все верно, не суетись, – сыщик помедлил, собираясь с мыслями. – Нам нужны доказательства. Того или другого...
― О чем Вы?
― Ты отправишься в Моррок, – собеседник не смотрел на Йоркана, – и добудешь информацию.
― Какую информацию?
― Ну этот убийца с картами! Нам нужно знать больше.
― Так он в Морроке?
― Он работает на гильдию под названием «Золотой Рассвет». Близится Война за Империум, и из Моррока они скоро уедут. Тебе лучше поторопиться.
― Это все?
― На всякий случай не афишируй, кто ты. Сам понимаешь: убийцы и все такое... Да, и еще: ты поедешь не один.
На этой фразе Ровальдже, все сверливший взглядом стакан, поднял глаза и посмотрел в сторону двери. Йоркан тоже обернулся и увидел в проеме высокую фигуру, закутанную в темно-серый плащ с капюшоном. Она умудрилась возникнуть как бы из ниоткуда и теперь безмолвно застыла на пороге, словно не решаясь войти.
― Проходи, дорогая, не стесняйся, – глухо проговорил Ровальдже.
Фигура помедлила, потом двинулась с места и сделала пару шагов вперед. Йоркан поднялся со скамьи, перехватив на себе быстрый взгляд блестящих глаз, скрытых в тени головного убора.
Ровальдже тоже поднялся, поставил стакан на столик и, подойдя к незнакомке, резким движением откинул капюшон, открывая миловидное девичье лицо, обрамленное белокурыми локонами.
― Совершенно неуместно прятать такую красоту! – заметил он с усмешкой.
Девушка слегка прищурила глаза.
― Что ж, – сыщик повернулся к Йоркану и указал на гостью, – это Кристен, наш информатор в среде наемных убийц. Крис, а это – Йоркан, один из лучших наших следователей. Вам с ним вместе работать.
Кристен даже не посмотрела в сторону рыцаря, продолжая сверлить взглядом Ровальдже.
― К сожалению, меня ждут дела, – сказал сыщик, вновь обращаясь к Йоркану. – Крис расскажет тебе остальное.
С этими словами он собрал документы и вышел из комнаты, заметно торопясь.
На некоторое время повисла тишина. Рыцарь ждал; девушка стояла все там же и глядела перед собой. Она напоминала статую в темно-сером одеянии. Наконец, Йоркан пришел к выводу, что молчание затянулось.
― Присядем? – выдал он первое, что пришло в голову.
― Вы думаете, что здесь лучшее место для разговора? – голос Кристен прозвучал тихо, но твердо.
― Если оно Вас не устраивает, предложите другое.
― Вы хоть понимаете, во что ввязались? – она все еще смотрела перед собой.
Рыцарь нахмурился.
― Я пока ничего не понимаю, – ответил он. – Ясно только, что речь о наемных убийцах.
Девушка резко повернула голову. Пару минут они изучали друг на друга молча.
― Мы едем в Моррок, – наконец, произнесла Кристен. – По тракту это займет двенадцать дней. Вы слышали о турнире «Властелин площади»?
― Местное состязание?
― Побоище для сорвиголов.
Она сделала паузу.
― Скорее всего, они дождутся турнира, – сказала она затем. – Остальное расскажу по дороге. Сейчас почти восемь – у Вас пять часов, чтобы подготовиться, пока я закончу дела в городе. В час ночи я буду ждать Вас у Южных ворот. И помните: для всего мира Вы в отпуске.
И, не дожидаясь ответа, она развернулась и направилась во мрак коридора, на ходу накидывая капюшон.
Йоркан подождал немного и вышел следом. Здание Главного управления практически опустело – лишь охрана и несколько задержавшихся допоздна служащих еще бродили по нему. Город встретил рыцаря весельем, яркими красками, задорным гомоном и музыкой. Сумерки принесли с собой долгожданную прохладу; из харчевен и кабаков тянуло ароматами съестного, смешивающимися с запахом канализационной гнили и сырости. На площадях и улицах было полно праздно шатающегося люда. Запахнув плащ, Йоркан двинулся вдоль домов – мимо всей этой беспечной жизни, к которой охотно присоединился бы еще вчера.
Он до последнего надеялся, что разговор с Ровальдже прояснит хоть что-нибудь из событий столь неоднозначного дня, но единственное, что стало понятно – это направление пути: Моррок, «бандитская столица», лежавшая далеко на юге королевства, в центре пустыни Сограт.
В час ночи он был у Южных ворот. К этому времени Пронтера уже успокоилась – лишь редкие прохожие, пьяницы и беззвучные, как тени, «криминальные элементы» встречались на опустевших улицах, да кое-где перекликались караульные. Стоя под фонарем, рыцарь кутался в плащ и оглядывался по сторонам, ожидая свою спутницу. Пару раз к нему подходили солдаты, но, услышав имя-звание, приносили извинения и удалялись.
Кристен появилась внезапно – вынырнула из тени откуда-то сбоку. При этом Йоркан не услышал ни звука – только почувствовал ее присутствие, когда она остановилась рядом.
― У вас так принято – падать, как снег на голову? – недовольно спросил он.
Девушка передернула плечами.
― Если у Вас даже с этим проблемы, – заметила она, – что же будет дальше?
― Кто сказал, что у меня с этим проблемы? – Йоркан нахмурился.
― В любом случае, Вам стоит поостеречься, – Кристен поправила ремень походного мешка и направилась к воротам.
Город уже давно не помещался в пределах границы, очерченной крепостной стеной: за воротами он продолжался на приличное расстояние, усеивая близлежащую равнину плотно стоящими домами. Рыцарь и его спутница пересекли несколько кварталов, затем свернули на запад и вскоре оказались на окраинах. Здесь, на опушке чернеющего во мраке леса, находилась большая ферма, хозяин которой выращивал ездовых птиц.
Пеко-пеко или просто пеко – крупные нелетающие существа, похожие на гасторнисов, – использовались в королевстве вместо лошадей. Столь же быстрые и едва ли не более маневренные, они, тем не менее, обладали существенными недостатками: были глупы, капризны и трусливы (что было не так заметно в нынешнем поколении благодаря усилиям магов и алхимиков, улучшавших породу, но знать о себе давало). Хозяина уведомили о визите ночных гостей: две птицы уже ожидали их, полностью экипированные и готовые к дальнему переходу.
Часы на башне далекой Ратуши пробили два, когда путники отправились по дороге на юг. Ехали в полном молчании; возле леса задержались, чтобы зажечь пару факелов. Ночь была теплой и ясной, безоблачная высь дразнила землю россыпью колючих звезд, легкий ветерок игрался в невидимой во мраке листве. Пеко вели себя спокойно, что указывало на отсутствие диких зверей непосредственно возле дороги. Посему были спокойны и всадники.
До Сограт было около четырех дней пути. Передвигаться предстояло по тракту – крупной торговой артерии, «обросшей» поселениями разных размеров, значения и «загаженности». Последнее из таких поселений находилось на самой границе с пустыней – там Йоркан и его спутница планировали пополнить запасы перед переходом через пески.
По мнению Кристен, дорога в темноте была лучшим укрытием для тех, кто хотел поговорить без свидетелей. Йоркан, наконец, узнал, что именно им предстоит делать по прибытии в Моррок. Распределение ролей в этом предприятии, однако, вызвало у него ряд сомнений; он хотел поспорить, но собеседница оборвала его на полуслове и прекратила разговор.
Делая привалы через примерно равные промежутки пути, они миновали пару деревень и несколько стоянок торговцев, шедших с юга в столицу, а к утру выехали на широкую пологую равнину. Вдали, в предрассветной дымке, виднелись очертания некоего городка на фоне невысокой скалистой цепи, тянущейся с востока на запад – части Пайонского хребта. Подножия этой цепи достигли уже во второй половине дня; здесь дорога делала изгиб, уходя на восток, а затем вновь поворачивала к югу и ныряла в тоннель.
По другую сторону скал, недалеко от тракта, лежало небольшое поселение, на краю которого просматривалось двухэтажное здание гостиницы. Йоркан предложил сделать здесь остановку и, не встретив возражений со стороны Кристен, направил утомленную птицу в сторону домов.
В то время как он беседовал с хозяином в заполненном посетителями зале, девушка оставалась на улице с пеко. Оказалось, что в заведении имеется только одна свободная комната – да и та скорее не комната, а каморка, но трактирщик запрашивал за нее двойную цену, ссылаясь на обилие желающих. Йоркан начал торговаться, но прервался уже через пару фраз, отвлеченный сценой, разыгравшейся во дворе: его спутница ругалась с каким-то типом. Пришлось извиниться и идти разбираться.
Субъект напоминал бродягу – ростом чуть выше Кристен, худой (можно даже сказать костлявый), но крепкий человек с торчащими в стороны сальными волосами, одетый в закрытый костюм и плащ каких-то «грязных» цветов. Девушка что-то раздраженно говорила ему – в перерывах между попытками оттолкнуть, поскольку он настойчиво к ней лез.
― Эй, мужик! – окликнул его Йоркан, подходя. – Отвали от нее!
Тот обернулся. Его цепкие маленькие глазки встретились с открытыми темно-синими глазами рыцаря. Кристен, на секунду выпавшая из поля зрения обоих, поспешила отойти.
Несколько мгновений миновало в молчании. Затем незнакомец усмехнулся, обнажая ущербные зубы, и сказал:
― Она, – кивок в сторону девушки, – походу, не собирается нас представлять. А стоило бы.
Его голос был еще неприятнее, чем внешность: глубокий, хриплый, с какими-то «скрытыми» (уловимыми лишь интуитивно) издевательскими нотками. Йоркан нахмурился.
― Мне не интересно, кто ты, – вывел он. – И тебе, по-моему, пора.
― Крис, детка, расскажи-ка рыцарю, с кем он разговаривает! – его визави чуть повысил тон.
Девушка промолчала.
― Парень, заруби на носу: не вздумай перейти мне дорогу, – произнес незнакомец, не дождавшись отклика. – Ты не знаешь меня и не знаешь эту девицу. Делай свое дело тихо и не лезь в наше.
― Обязательно учту твои пожелания, – Йоркан оставался невозмутимым. – А теперь проваливай, пока я не передумал.
Кривая усмешка на мгновение пропала с лица его собеседника, но почти тут же вернулась. Цепкий взгляд стал холодным.
― Что ж, я предупредил, – был ответ.
Затем незнакомец развернулся и двинулся в сторону ближайших строений.
― Зря вмешался, – отвлек рыцаря от созерцания его затылка голос Кристен. – Ты и правда его не знаешь.
― Да плевать мне, – мрачно отозвался Йоркан. – Рожа у него больно противная – так и хочется подровнять.
― Это агент Ровальдже.
― Тем хуже для него. Я не в восторге от самого Ровальдже и тем более не собираюсь подчиняться его агентам.
Кристен улыбнулась – впервые за все время. Правда, улыбка вышла грустной и быстро пропала.
Приемлемую цену за комнату они все-таки отвоевали. В самой комнате не оказалось даже кровати – только старый лежак на полу. Рыцарь вытребовал себе второй лежак, и ночью путники спали с относительным комфортом.
Проснулся Йоркан довольно поздно: уже рассвело и в деревушке вовсю кипела жизнь. Гостиница гудела, как пчелиный улей; из большой залы доносились вкусные запахи вперемешку с криками, смехом и гомоном. Кристен сидела рядом у стены и о чем-то размышляла – судя по всему, встала уже давно. Рыцарь потянулся, разминая затекшую спину, чем незамедлительно привлек ее внимание.
― Агент не появлялся больше? – почему-то спросил Йоркан, поднимаясь.
― Нет.
― Ты не сказала, зачем он здесь. Вы вроде знакомы.
Кристен вздохнула:
― Они мне не доверяют.
Рыцарь задумчиво посмотрел на нее.
― Опять тайны? – спросил он. – Ты ведь не по своей воле взялась за эту работу, верно?
― Мне кажется или это не твое дело? – она нахмурилась.
Йоркан пожал плечами.
Через час они уже были в дороге. Отъезжая от гостиницы, рыцарь пристально вглядывался в лица людей (в том числе тех, кто попадался на тракте), но вчерашнего незнакомца нигде не видел.
День прошел без каких-либо неожиданностей. Леса сменились степью: чем ближе к югу – тем больше ощущалось горячее дыхание пустыни. Становилось жарче, но вместе с тем суше, из-за чего жара переносилась легче. Торговые караваны множились: местами тракт напоминал сплошной живой поток, хотя встречались участки вообще без единой души. Каждый лагерь и каждый населенный пункт походили на котел, где смешались путешественники, дельцы, наемники и паломники самых разных профессий и занятий. Многие прямо здесь и зарабатывали свой хлеб, продавая, покупая, показывая чудеса и развлекая публику.
На исходе дня сделали остановку на одной из стоянок в стороне от тракта. Над головами путников опрокинулся широкий купол с россыпью звезд; кругом горели костры и звучали песни; с запада тянуло теплым ветром; пахло дровами, терпкой травой и песком. Йоркан долго не спал, лежа на спине, вживаясь в ночные образы и беспричинно вспоминая Пронтеру и Пройдоху-Стеррака, томящегося в тюрьме. Кристен тоже не могла уснуть: она ходила к колодцу и теперь вернулась, отрешенная, теребя в руках стебелек какого-то растения. Кажется, ей было неспокойно.
― О чем думаешь? – полюбопытствовал Йоркан, когда она приблизилась.
― О многом.
Рыцарь помолчал пару секунд, после чего вновь перевел взор на небосклон, усыпанный мерцающими точками.
― Я вот думаю о человеке, которого, вероятно, скоро повесят, – проговорил он. – Жаль его: смекалистый парень, достойный лучшей доли. Хоть и негодяй.
Кристен промолчала.
― И знаешь, что хуже всего? – продолжал Йоркан. – Так кончается большинство моих дел.
― Хорошо, если так, – тихо проронила девушка.
― То есть?
― Хочешь мое мнение? Я не верю, что министра убил кто-то из Чамбера.
Рыцарь посмотрел в ее сторону. Она сидела поодаль, на бревне, устремив взгляд в темноту.
― Вам, наверное, лучше знать, – медленно произнес Йоркан, сделав акцент на слове «вам».
― Мы ничего не знаем, – по-прежнему тихо промолвила Кристен. – Стали бы они затевать все это, если бы мы знали?
― Когда дело касается Чамбера, даже Ассассины ничего не знают? Ты это хочешь сказать?
― Чамбер – «темная овечка», на которую удобно вешать собак. Вопрос в другом: кому и во имя чего понадобилось убивать Клисцента.
― Он был крупной фигурой. С кучей врагов, я думаю. Сыскной отдел просто начал с исполнителя.
― А заказчика можно и не искать, – девушка опустила глаза.
― Ну, вроде бы король заинтересован... – эту фразу Йоркан выговорил с расстановкой, наблюдая за реакцией собеседницы. Впрочем, та даже не шевельнулась.
Повисла небольшая пауза.
― Короля не во все посвящают, – наконец, изрекла Кристен.
Рыцарь решился спросить напрямую:
― К чему ты клонишь?
― Не знаю, – девушка ответила на удивление быстро. – Ровальдже и его агенты выслуживаются, но точно не перед королем.
Йоркан сел, однако тут же лег обратно и глубоко задумался.
На следующий день они достигли последнего поселения на границе Сограт – далее путь на юг пролегал через бесконечные «равнодушные» дюны. На окраине поселения раскинулся большой лагерь торговцев, готовящихся к переходу по пустыне или отдыхающих от такого перехода перед продолжением пути на север. Рыцарь и его спутница остановились здесь, чтобы пополнить запасы и купить палатку, и на рассвете примкнули к одному из отправляющихся в Моррок караванов.
Неприятная личность из агентуры Сыскного отдела до сих пор не высовывалась. Йоркан, тем не менее, продолжал ее высматривать: что-то в ней ему активно не нравилось. Кристен это явно заметила, но предпочитала помалкивать. Караван двигался днем, пережидая пики жары в палатках – и на третьи сутки, когда уже миновало пять часов и торговцы с наемниками засобирались в дорогу, опасения рыцаря неожиданным образом подтвердились.
Девушка осталась складывать палатку, а он отлучился подготовить пеко, отдыхающих неподалеку под тентом. Отлучился минут на пятнадцать, но этого хватило, чтобы тип, к которому так и «прилип» ярлык «агент Ровальдже», посчитал момент удобным для появления. В результате Йоркан, вернувшийся за какой-то надобностью, поймал его, что называется, «с поличным».
Теперь их встреча вышла еще менее теплой. Рыцарь прямо наступал на оппонента, вынудив его отойти от Кристен, и в конечном счете предупредил, что в следующий раз применит силу.
― Ты не знаешь, кого защищаешь! – насмешливо заявил незнакомец, убираясь восвояси. – Помяни мое слово: тебе это дорого обойдется!
Его тон не слишком совпадал со взглядом, наполненным холодным гневом, однако в схватку он вступить не рискнул.
До Моррока оставалось пять дней пути – при условии, что ничто не задержит караван по дороге. Еще два дня из этих пяти прошли без особых происшествий. Все изменилось ближе к вечеру 11 мая. Караван уже пару часов, как выступил, двигаясь скученно и по возможности не растягиваясь. Три проводника уверенно им руководили. Кристен и Йоркан держались правого края колонны. Внезапно по рядам впереди идущих пробежал ропот, а птицы заволновались: общее внимание приковало темное облако, надвигающееся с запада.
С минуту ничего не происходило. Затем среди людей возникло оживление: все всадники спешились и усадили пеко на землю. Йоркан и Кристен, следуя общему примеру, присели с подветренной стороны тел своих птиц.
Песчаная буря обрушилась стремительно. Завыл ветер, небо потемнело, все вокруг заволокла жаркая буро-красная пелена. Закрыв лицо шарфом, Йоркан постарался как можно глубже зарыться в пышное оперение пеко и усиленно жмурился, оберегая глаза. Продолжалось это минут десять. А потом все закончилось так же неожиданно, как началось.
Рыцарь выждал немного, после чего поднял голову. Вокруг зашевелились присыпанные «холмики» – его попутчики. Никто не пострадал, но вся поклажа оказалась в песке.
Отряхиваясь, Йоркан встал и постарался успокоить птицу. Боковым зрением заметил приближающуюся Кристен и обернулся, чтобы поинтересоваться, все ли у нее в порядке, однако на полуслове был прерван поцелуем.
Губы у девушки были горячие и сухие. Мгновение спустя, совсем близко, раскрылись ее глаза – светло-серые, ясные, с толикой безотчетной грусти. Вкус этих губ и эти глаза – две вещи, которые этот момент навсегда оставил в его памяти.
― За что? – тихо спросил рыцарь.
― За человечность, – так же тихо ответила Кристен, отступая.
Днем позже на горизонте показались горные цепи. Песчаная пустыня сменялась каменистой: под ногами все чаще проскакивали «проплешины» твердой, истрескавшейся почвы, кое-где поросшей колючим кустарником; здесь и там попадались отдельные валуны, а местами – целые нагромождения бледно-желтых скал. В этих краях было проще укрыться от полуденного зноя, но значительно труднее передвигаться. К тому же, пришлось установить дозорных: ночью слышался вой пустынных волков, что серьезно беспокоило пеко.
Цель своего путешествия путники увидели во второй половине 13 мая. Моррок лежал в широкой, сильно вытянутой долине, и полусливался с ландшафтом, поскольку был выстроен из материалов той же бледно-желтой окраски с редкими вкраплениями коричневого; окрест были разбросаны мелкие деревеньки, выросшие у источников питьевой воды и расположенные на расстоянии нескольких километров друг от друга. Вместе они образовывали одно из самых неблагополучных поселений в Рун-Мидгарде, где «официальная» власть была слаба и по факту правили различные гильдии, живущие по собственным предписаниям.
― Турнир через два дня, – сообщила Кристен, пока они с Йорканом ужинали в общем зале одной из местных гостиниц. – Времени мало, но хватит, чтобы осмотреться.
Йоркан молча ковырялся ложкой в тарелке и косился по сторонам.
― Мне не нравится эта затея, – наконец, изрек он.
― Целиком или в части?
― Целиком.
Словно в подтверждение его мысли, у дальней стены возникла драка: мрачный тип ударил кружкой бородатого пьянчугу, и они опрокинули стол.
В гостинице было грязно и душно; общий зал находился под землей и постоянно пребывал в полумраке; путников окружали люди, но большинство из них характеризовалось фразой «какие-то странные и подозрительные люди». С того момента, как Йоркан впервые увидел «бандитскую столицу», его не покидало смутное ощущение чьего-то незримого присутствия. Моррок, что ни говори, разительно отличался от Пронтеры: даже ночью здесь ни на секунду не замирала жизнь, и эта жизнь была особенной – быстрой и неуловимой. Таинственной.
Хотя, рыцаря тревожило скорее другое. Он просто не чувствовал себя в безопасности.
― Нам лучше держаться вместе, – произнес он после минутного молчания.
Кристен вздохнула.
― Не волнуйся, – сказала она. – Здесь можно выжить, если знаешь, как себя вести.
Утром они покинули гостиницу и углубились в город – настоящий лабиринт, в котором спутница Йоркана, впрочем, прекрасно ориентировалась. Сам Йоркан следовал за ней, поплотнее запахнув плащ и держа ухо востро. Отчего-то ему казалось, что в отсутствие доспехов только эта настороженность может защитить его от неожиданностей.
Турнир «Властелин площади» проводился, соответственно, на площади – самой большой в округе, расположенной перед дворцом градоправителя. Она имела форму неправильного эллипса и со всех сторон была окружена домами, которые на время мероприятия за внушительную плату сдавались зрителям. Так как оставалось два дня, все комнаты были уже заняты, но Кристен это не остановило: она добилась того, чтобы ей предоставили помещение в здании возле самого дворца, и заплатила за него огромную сумму. Однако, Йоркан не стал уточнять, сколько именно она заплатила.
― Деньги не мои, – вот все, чем он удовольствовался.
После этого они отправились собственно осматриваться. Тесные улицы, утопающие в пыли, архитектура в «арабском» стиле, окна и двери, буквально «дышащие» нищетой, какие-то оборванцы, закутанные в плащи и различными способами скрывающие свои лица, патрули из наемников – похоже, все это было в Морроке в порядке вещей. Йоркан подозрительно смотрел на прохожих, прохожие подозрительно смотрели на него, но никто не задавал никаких вопросов: все делали вид, что занимаются своими делами, хотя каждый неустанно следил за соседом. Единственной «отдушиной» в этом плане являлся «торговый район» на северо-востоке: то ли «кучкующихся» в нем лавочников сообща берегли в силу их важности, то ли они находились под протекцией кого-то, кто мог обеспечить им спокойные будни, но там чувствовалась относительная свобода.
На одной из улиц недалеко от этого района Кристен показала Йоркану большое здание, обнесенное высоким забором. На воротах висел грязно-желтый щит с изображением солнца, наполовину воткнутого в горизонтальную линию.
― Дом гильдии «Золотой Рассвет», – пояснила девушка. – Не останавливайся.
― Так вот ты какой, Штормовой Рыцарь! – чуть слышно пробормотал Йоркан, следуя ее совету.
Они еще немного поблуждали по городу, после чего отправились обратно в гостиницу.
На следующий день рыцарь сходил к торговцам, чтобы послушать разговоры и разузнать что-нибудь о «Золотом Рассвете» и Чамбере. Кристен в то же время добывала информацию по своим «каналам». По возвращении они обменялись сведениями.
― Мы были правы, – сообщила девушка, когда они заперлись в комнате. – Чамбер участвует в турнире.
― Я слышал, они побеждали трижды, – Йоркан подошел к столу налить воды. – Но разве это их чем-то обязывает?
― С тех пор как «Райская Птица» обзавелась альянсом, обстановка в городе накалена. Гильдия не станет рисковать, выставляя кого-то другого.
― И кто из них будет на площади?
― Фриц, скорее всего – он сражался в прошлый раз. Хотя остальные будут поблизости.
Осушив стакан, рыцарь нашел ее глазами. Она стояла у окна, боком прислонившись к раме.
― И все же: почему именно ты должна к ним внедряться? – спросил он после небольшой паузы.
― Ты знаешь ответ.
― Если они узнают, что ты информатор, тебя убьют.
― Это меня не пугает.
В ее взгляде, обращенном вдаль – туда, где пересекало черту заходящее солнце, – была какая-то печальная твердость. Йоркан вдруг подумал, что так, возможно, она выглядела всякий раз, как принимала какое-нибудь решение.
Почему-то все эти дни он видел в ней кого угодно, кроме Ассассина.
В одиннадцать утра они были перед дворцом градоначальника. Турнир начинался в полдень, но все улицы вокруг площади и внушительную часть самой площади загодя наводнила толпа. Пробравшись сквозь нее к нужному дому, рыцарь и его спутница поднялись на второй этаж и оказались на своем «наблюдательном пункте» – в крохотной коморке на самом углу здания. Из окна открывался вид на участок у ступеней дворца, оцепленный стражей – на этом участке все и должно было произойти.
В турнире «Властелин площади» фигурировали две стороны: «чемпион», определявшийся по итогам предыдущего турнира, и «гость» – любой желающий. Гордые звания и «чемпиона», и «гостя» носили как правило организации (гильдии), но непосредственно в соревновании одномоментно участвовало только два человека – по одному от гильдии-«чемпиона» и гильдии-«гостя». Правила были просты: перво-наперво представитель гильдии-«чемпиона» выходил на арену и каким-либо образом отмечал на ней разделительную линию; далее, после «отмашки», боец-«гость» стремился прорваться за эту линию, а боец-«чемпион» пытался не допустить этого – при этом возникали затяжные бои, в которых бойцы-«гости» обычно сменяли друг друга. Состязание прекращалось в трех случаях: если боец-«гость» пересекал линию, если боец-«чемпион» был ранен или погибал, или если истекал срок в один час. Соответственно, в первых двух случаях боец-«гость» становился новым «чемпионом», а в третьем «чемпионом» провозглашался старый «чемпион».
Турнир проводился раз в три месяца. Земля на площадке едва успевала просыхать от крови.
Чем ближе к полудню, тем пуще воодушевлялась толпа. За несколько минут до начала на арене нарисовался первый «гость» – внушительного вида парень с не менее внушительным молотом в руках. Его можно было бы принять за кузнеца, если бы рядом оказалась наковальня. Подбадриваемый со всех сторон, он проорал что-то нечленораздельное, после чего поднял над головой оружие и потряс им.
«Чемпион» запаздывал. Обычно он появлялся прямиком из холла дворца; двери последнего были распахнуты, но из них пока никто не выходил. Подождав еще, толпа начала беспокоиться: по рядам пронесся гул, из которого затем «вычленились» отдельные голоса, проклинавшие «Золотой Рассвет» и призывавшие «не тянуть». «Гость» побагровел и принялся орать сильнее.
И тут все стихло.
На пороге холла возник человек в плаще с капюшоном. Он не спеша спустился по лестнице и выступил на свет. В лучах солнца сверкнули клинки: подлиннее – в правой руке, и покороче – в левой; мелькнуло что-то красно-зеленое на предплечьях, частично видимых благодаря прорезям в накидке.
― Странно... – услышал Йоркан шепот Кристен.
Зрители «поддержали» ее каким-то неуверенным и сильно приглушенным ропотом.