Размытарив по свету невинность цветущих полей,
Расплескав по дороге озёрной воды серебро;
Не расслышав тревожные крики степных журавлей,
Мы покинули дом, позабыв под крылечком добро.
А оно завиляло хвостом и залаяло вслед,
Одиноко завыло, как старый некормленый пёс.
Оглянулись - хотели позвать, а его уже нет,
Только вихорь отчаянный лай через поле понёс.
Мы твердили о вечной любви и правдивости слов,
Говорящих о том, что для избранных строится мир.
Мы так верили в чудо фальшивых пророческих снов,
Где узрели себя облачёнными в пурпур порфир.
Голубая мечта стала крыльев вороньих темней -
Мы заветное счастье сумели отнять у других.
Правду голую брали на понт и глумились над ней,
Чёрным дёгтем марая снега её грудей нагих.
Затерялся опаловый отсвет угасшей зари -
Потонул в бесконечно немых габаритных огнях.
Шумный город надежду тебе обещал подарить,
Да её уж давно схоронили в глухих деревнях.
Но душа не стерпела уюта прокуренных ниш,
Прозы жизни и липкой поэзии сладких грехов.
И взлетела над мраморным раем пентхаусных крыш,
Оседлав мрак туманов ночных, как лихих скакунов!
А потом с полдороги вернулась, шальная, назад -
Взмахом плети полночную хмарь подняла на дыбы! -
Расстрелять сквозь пустые глазницы заброшенных хат
Окаянные вёрсты проклятой бродяжьей судьбы!