Аннотация: Про испытание способности любить. На "Рваной Грелке".
-Догони меня, догони! - счастливо смеялась она.
Он чувствовал, что его ловят на живца - нагло и издевательски. Но сопротивляться просто не хотелось.
Она была слишком хороша. И уже не волновало, - кто или что стоит за нею. И вообще, - какая она на самом деле.
Впервые в жизни он наплевал на свои знаменитые инстинкты высококлассного чистильщика, и дал волю тому, что и не надеялся уже найти внутри себя, - чувствам.
Она носилась по пляжу, вздымая вихри песка и уворачиваясь от его рук. А он чувствовал себя мальчишкой, догоняющим бабочку. И неважно было, сколько продлится игра, - она не могла кончиться его победой.
И почему он слетел с катушек именно в тот момент, когда все было так заурядно, так привычно? Менялись задания, менялись зоны. Он, почти не задумываясь, несся вперед, раздирая воздух и не-воздух струями плазмы. Он был чистильщиком и ассенизатором. Черт побери! Он был обычным ассенизатором, который и даром не нужен третьим мирам. Этим спрутам нужны мозги, нужны таланты, а не золотари, вывалянные во всяческом дерьме.
Трой внезапно остановилась, он схватил её в охапку, и они упали вместе в пену набежавшей волны. Последние мысли о глупом мышонке, лезущим за сыром в мышеловку, улетели с криком чаек, с её звонким смехом, с соленой пеной, рванувшейся обратно в океан. А пошли они все, если может быть ТАК хорошо!
Потом они сидели под пальмами в плетеных креслах и пили коктейль из местной тростниковой водки и тоника со льдом. Смуглые девчонки в развевающихся парео мягко шлепали босыми ногами по песку и сверкали миндалевидными глазами в его сторону. Легкий ветер нежно касался расслабленных тел и шуршал вчерашней газетой. Трой тихонько напевала песню о маленьком кораблике, ищущем путь среди звезд. А он знал, что где-то сидит некто у первоклассного монитора и наблюдает за ними... Но ему было все равно.
Она перестала петь и улыбнулась так, как могла улыбаться только она - ласково и грустно. И как-то сонно. Поправила волосы...
- Орэй! - кричали пробегавшие мимо дети и бросали к их ногам морские звезды и раковины. В ответ Антон кидал им мелкие монетки, и они на лету ловили их, хлопали в ладоши и смеялись.
Потом была ночь, и ему было ещё больше плевать на тех, по другую сторону экрана. Он не знал, что может быть таким сентиментальным, нежным и мягким, словно смола на солнце. Трой была в его объятиях неистовым хрупким пламенем, и он ловил себя на мысли, что если бы был в силах остановить время, то сделал бы это не задумываясь.
Ему было страшно оттого, что все это непременно закончится. Но он боялся не за себя, а за Трой. За ту растерянную девушку, которую он случайно встретил в городе, светящимся холодным металлом, и увез сюда, на песчаный остров. Которой обещал показать из звездолета чудеса других галактик. Он ей обещал так много, что всей жизни не хватит, чтобы выполнить эти обещания. Интересно, сколько у него осталось времени? Час, год, век?
Утро застало его спящим в скомканных простынях. Ощущение пустоты пришло как-то сразу, стоило лишь открыть глаза.
Ещё надеясь на чудо, он обошел все помещения бунгало, потом отправился в их любимую бухту, уже зная, что и там не найдет Трой. Они получили ответ на свой вопрос и забрали её... Он не успел выполнить ни одного обещания.
На увитой лианой терраске валялась груда потускневших морских звёзд и никому не нужных раковин.
Прошло полгода. Он ждал. Он умел ждать. И все время совершенствовал своё умение. Вначале он ждал, что последует от руководства Службы. Но ничего не изменилось, все те же базы, перелеты, разорванные в клочья твари, угрожающие поселениям на забытых Богом задворках Вселенной - работа, от которой хотелось иногда выть волком. Ему было наплевать на то, что он не оправдал чьей-то надежды. Потом он ждал, хватит ли у него терпения не подать в отставку, плюнув в отёчное лицо Элиниуса. Потом - сколько времени ему удастся сдерживать желание нажать на упругий спусковой крючок, глядя в тусклый раструб плазмогана.
Если бы не самое главное ожидание, он так бы и сделал.
Но все время он ждал её. Понимая иррациональность и бессмысленность этого ожидания, он никак не мог избавиться от подсознательного стремления заглянуть в лицо каждой попавшейся на глаза хрупкой девчонке с копной пепельных непослушных волос. И тихо умирал каждый раз от разочарования.
По вечерам, сидя в кресле у своего не избалованного чисткой камина, он представлял, что её тонкие пальцы с по-детски короткими ногтями ложатся на его запястье. Тогда Антон закрывал глаза и уносился на берег океанской бухты или в зеленый от заросшего гибискусом окна полумрак их спальни. Постепенно воспоминания о Трой становились его наркотиком, смыслом жизни. Он понимал, что теряет себя, растворяясь в них, в тех одиннадцати днях счастья. Но и на это ему было наплевать.
Письмо ожидало его, когда он вернулся с очередного задания.
Стремясь сбросить поскорее осточертевший форменный комбинезон, он прыгал на одной ноге, стряхивая с другой штанину, и слушал бормотание инфора. Счета от абонентского бюро, счета за дом, за ремонт планера... Письмо. Кто мог ему написать? Уже несколько месяцев, как он прекратил отвечать на любые письма. Уже давно ему приходили по почте только счета. Скорее всего, письмо было пустяковым - от полузабытого дружка по Экспедиционному корпусу или от бывшего сокурсника. Но что-то заставило его присесть к столу и прочитать. Там было только одно слово: "Приходи" и ещё адрес и подпись. Всего одна буква - Т.
Дом по указанному адресу впечатлял. Впрочем, и охрана - тоже. Антон так и не понял, что это было - жилье или офис. Скорее всего, и то, и другое. Место обитания деятельного и богатого человека. Во всяком случае, проводили его не в гостиную, а в роскошно обставленный кабинет. Завешенные плотным муаром окна, мерцание старинных тисненных золотом переплетов за стеклами огромных шкафов, дубовые панели в полстены. И старуха, сидящая в кресле у стола. Он остановился, рассматривая морщинистое лицо, освещенное только бронзовой настольной лампой, руки в пигментных пятнах, белый воротничок на строгом черном платье. Сердце внезапно сжалось и ухнуло куда-то вниз. Он никогда не подозревал, что его сердце способно на такие вещи.
- Здравствуй, Антон. - Голос был тих и дребезжал, словно истертая струна.
- Зачем ты позвала меня? - вместо приветствия спросил он.
- Чтобы ты понял, что Трой никогда не существовало, - помолчав, ответила старуха. - Мне жаль, что ты изводишь себя воспоминаниями и надеждами.
- Это неважно, - хрипло перебил он её.
- Не думала, что последствия будут такими... Если хочешь, тебя избавят от этого наваждения. Прямо сейчас, - она положила ладонь на серую панель, занимавшую угол стола.
- Не нужно, - резко остановил он движение её пальцев. - Трой была. И она останется со мной.
- Как хочешь. Я уважаю чужие решения. Хотя мне действительно жаль.
Он поклонился, стараясь выглядеть спокойным, и направился к двери. Уже взявшись за ручку, обернулся. Она смотрела на него, грустно улыбаясь, и от этого лицо казалось ещё более морщинистым.
- Ты действительно хочешь этого? - её улыбка стала горькой. - Даже если я тебе скажу, что это была проверка, всего лишь проверка?..
- Я это знал, - он равнодушно пожал плечами и прислонился к косяку. - Вот только кому и зачем было нужно меня проверять?
- Не тебя... - её улыбка снова стала только грустной. И слегка сонной. - Когда тебе предлагают вернуть молодость, трудно поверить в то, что вместе с ней вернется и способность любить. Вот мне и дали эти двенадцать дней... на испытание.
- Одиннадцать! - в голосе Антона звучало откровенное возмущение. - Значит, ты была без меня целый день! И если я спрошу - с кем, ты, конечно, не ответишь.
- А ты думаешь, мне не нужно было заново учиться бегать... и ходить? - она оттолкнулась от стола, и кресло легко откатилось в сторону. Он увидел ссохшиеся безжизненные ноги, свисающие из под укрывающего колени пледа. - Так-то, милый...
***
- Ну, и что мы имеем?
Щуплый субъект с ехидно оттопыренными ушами откинулся на спинку стула и почесал в затылке, глядя в монитор.
- В активе мы имеем проигранную тобой бутылку коньяка! - радостно сообщил ему здоровяк в лиловом комбинезоне, сидевший на вертящейся табуретке у него за спиной.
- Я не про бутылку, я про нашу парочку, - прекратив чесать затылок, щуплый переключился на нос и небритые щеки.
- Судя по всему, нужно срочно готовить аппарат к работе. - Здоровяк хмыкнул. - Хозяйка пообещала парню, что через неделю он снова увидит свою Трой. Так что работка нам точно предстоит. А я так надеялся, что послезавтра смогу улететь с Даной в Гонолулу и провести, наконец, хоть один приличный уик-энд за последние три года... И черт дернул меня спорить с тобой!