За час до рассвета в проеме полуземляной избы показалась красивая молодая женщина. Она оглянулась по сторонам, затем ловким движением снежно-белых рук сорвала зеленую косынку со своих иссиня-черных длинных волос, приподняла юбку темно-синего сарафана и мелкими шажками побежала в сторону леса.
В лесу было по-ночному сыро. Черные очертания высоких елей скрывали большую ярко-серебристую луну, поэтому пробираться приходилось наугад. Издалека донеслось глухое уханье совы. Женщина остановилась, прислушалась - уханье повторилось - и побежала в том направлении, откуда был слышен звук.
- Здравствуй, Мара, - послышался низкий мужской голос, едва женщина оказалась на большой круглой поляне, окруженной плотным кольцом елей.
- Здравствуй, Чернобог, - проговорила женщина, стараясь не выдать частым дыханьем то, как она торопилась сюда.
В это же мгновение с елей замигали желтые и оранжевые огоньки: совы и филины своими круглыми сверкающими глазами осветили всю поляну неярким светом.
Мара вгляделась и увидела высокого чернобородого мужчину в длинной льняной рубахе. Он ждал ее посреди поляны, и, если бы было достаточно светло, она заметила бы его довольную ухмылку.
Чернобог подошел к ней и обнял своими большими крепкими руками, прижал ее голову к своей груди и с шумом вдохнул запах ее волос. Мара легонько оттолкнула его и, взглянув в его черные блестящие глаза, сказала:
- Кажется, наше время гораздо ближе, чем мы думали.
- Ты за этим меня позвала?
- Да. У меня вчера состоялся весьма необычный разговор с одной девицей. Ты знаешь нашего потомка, колдуна Ростислава?
- Это тот, который в сто шестьдесят лет поражал нас своим умением переходить по мирам?
- Он самый. Похоже, наш потомок не только силен магически, но и весьма сообразителен.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Его дочурка, уродившаяся нимиком, сейчас всеми силами пытается удержать возлюбленного. Ростислав надоумил ее обратиться к нам за помощью. Он спрятал их в своем мире подальше от людей и хочет удержать там как можно дольше.
- Не понимаю, Мара, как это относится к нам с тобой?
- Сейчас все поймешь, Чернобог. Ты ведь помнишь, что нам ни под каким предлогом нельзя приближаться к людям, помогать им вершить месть или строить заговоры? Так вот Ростислав придумал вполне законный способ. Его дочка попросила у меня Нигрум.
- Сама?
- Ну, конечно, ей подсказал ее отец, но то, что она, немагическое существо, сама попросила о помощи в любви именно у меня - главное условие. Сварог не сможет мне помешать, ведь согласно древнему порядку мы не можем отказать в помощи человеку, особенно если дело касается любви и прочего добра.
- Мара, но если Ростислав прячет их в своем мире, значит, там не так все чисто, как ты рассказываешь.
- Это да, возлюбленный чужой. Но пока Семаргл ждет, что Ростислав сам исправит свою ошибку, мы можем успеть помочь бедной девочке.
Мара довольно рассмеялась надменным грудным смехом. Чернобог тревожно ходил по поляне, темно-зеленая короткая трава податливо приминалась под его сапогами и тут же упруго распрямлялась.
- Не думаю, что мы можем так рисковать, - хмуро произнес он.
Бело лицо Мары побелело еще больше и она воскликнула:
- Мы ждем сотни лет! Они помогают людям обрести друг друга, а нам запрещают даже видеться при свете дня! Мы наконец-то можем быть вместе, а ты сомневаешься. Или ты не хочешь более быть со мной?
- Мара, - Чернобог остановился, взял красивое лицо женщины в свои ладони и притянул к себе. - Мара, возлюбленная моя, больше всего на свете я желаю быть рядом с тобой, построить наш собственный мир и править там вдвоем. Но неужели ты не боишься гнева отца? Он же нас просто уничтожит!
- Ничего не бойся, Чернобог. Мы сильнее их, мы копили нашу мощь столько веков! Это наше время, любимый. Я передам Нигрум этой девочке, она глупенькая и слабая и не справится с такой магией, а вот мы сможем отсюда выбраться.
Чернобог провел большим пальцем руки по темно-красным губам Мары, осторожно поцеловал их, а затем кивнул и сказал:
- Беги. Скоро встанет солнце, никто не должен узнать о том, что мы видимся.
В это же мгновение глаза-фонарики погасли. Мара услышала удалящиеся шаги Чернобога и бросилась в сторону своей избы.
У порога она подняла зеленый платок, наскоро обернула его вокруг головы, как закричали первые петухи. С минуты на минуту придет сестрица Лада: беседовать о светлой любви и вышивать цветы на скатертях. Мара с ненавистью посмотрела на восходящее солнце и спустилась в дом.
***
Сварог осторожно положил маленький сверток на теплую землю, согретую жаром огромного горячего камня. Он преклонил перед камнем колено, закрыл глаза и произнес:
- Расскажи о ее судьбе.
- Ты ведь и с-с-сам уже догадалс-ся, верно? - донеслось от камня тихое шипение.
Сварог поднял голову - сверху на него лениво смотрела большая змея, мудрая Гарафена. Ее чешуя переливалась на солнце коричневым, оранжевым и белым цветами всякий раз, когда она качала остроносой головой.
- О, мудрейшая, я не могу об этом даже думать. Она так явно не похожа на меня, свою мать и своих сестер. Неужели предсказание о ней, моей любимице?!
- С-сварог, тебе выпала нелегкая судьба создавать вс-с-се в этом мире. Но нельзя создавать одно только благо. Свет не может существовать без тьмы. Без худа никогда не познаеш-шь добро. К сожалению, вы, боги, не выбираете свою учас-сть.
- Она будет несчастной. Моя дочь будет несчастной всю свою бессмертную жизнь.
Гарафена с легким шелестом сползла с горячего камня и, оказавшись прямо перед Сварогом, внимательно посмотрела ему в глаза.
- Ты должен научить ее бороться с собой. Ее судьба - удерживать все плохое в этом мире, вовремя очищать землю от всего дурного. А его будет предос-статочно, уж поверь.
Змея обхватила хвостом сверток и, плавно покачиваясь, протянула его Сварогу.
- Никогда не забывай, что это твое любимое дитя.
Белобородый бог взял кулек и отвернул край пеленки. У этого младенца не было таких ярких красных пухлых щечек, как у его предыдущих детей, а короткие волосики уже были густыми и чернее смоли. Девочка спала, когда вдруг смешно наморщилась и неожиданно чихнула. Она открыла свои синие глаза и посмотрела на отца, узнала его и радостно заворочалась и загулила.
Гарафена наклонилась к ней и ласково прошипела:
- Чудес-сный ребенок.
- Вот только всю свою жизнь она будет видеть смерть, - горько прошептал Сварог.
Змея помолчала немного, а потом торжественно сказала:
- Ну что ж, приш-шло время дать ей имя. Нарекаю тебя, дитя, Марой. Будь честна перед с-собой и родителями, уважай смерть, заботьтся о низших существах, не наруш-шай Баланс. Ты принесешь немало горя своей семье, наделаешь немало ошибок, но тебя будут любить, почитать и боятьс-ся.
Тут Гарафена внезапно замолкла. Сварог хотел уж было подняться и уйти, как змея продолжила, но уже не торжественно, а тихо и печально:
- И будешь ты несчас-стлива в любви, а дети твои родятся худом. Ведь твое предназначение - заканчивать жизнь и охранять с-смерть.
Теперь змея замолчала совсем. Бог сидел на коленях на земле и прижимал к себе ребенка. Гарафена сделала вид, что не слышит, как Сварог душит в могучей груди глухие всхлипы. Она бесшумно поднялась на камень, свернулась в клубок и принялась думать о том, чего не смогла рассказать подавленному горем отцу.
Мара росла жизнерадостным озорным ребенком, правда, никогда не могла понять, почему мать и сестры так сердятся от ее шуток. Замороженная вода в котле над костром и обледеневшие трупики цыплят почему-то никак не веселили родных. А зимой никто не хотел нырять с ней в прорубь или строить снежные замки. Один только отец после очередной проказы не ругал Мару, но поднимал ее на руки, целовал в макушку и глубоко вздыхал.
Повзрослев, Мара поняла, что она отличается от всех: от светленьких голубоглазых сестер Лады и Живы, от матери с теплым взглядом и золотой копной вьющихся волос, от любимого отца. Она перестала стремиться проводить с ними время, уходила в лес и подолгу оставалась там одна в компании филинов и волчат. Отцу тоже было не до нее: как раз в это время он создавал человеческий род. Однако Мару он к своим творениям не подпускал.
Однажды девушка приблизилась к одному человеку. Вообще, отец старался держать их вместе, ведь они еще не умели говорить, плохо ходили - их надо было учить. А этот, видимо, отбился от остальных и оказался в глубине темной пещеры, куда Мара пришла, гуляя подальше от дома. Человек сидел на полу, прижимаясь к стене и испуганно глядя на богиню. Она подошла совсем близко и принялась рассматривать его: совсем голый, на голове, руках и ногах волосы, внешне похож больше на отца, чем на зверя. Мара подняла руку и хотела было до него дотронуться, как в пещере вдруг раздалось оглушительное "Не смей!".
Девушка, вздрогнув, обернулась, а человек тихонько и жалобно заскулил. У входа в пещеру стоял разъяренный Сварог и тяжело дышал.
- Не смей к нему прикасаться, Мара, - гневно произнес он.
- Я ничего такого не хотела, отец! - попыталась возразить она.
- Ты испортишь мое творение! Я запрещаю тебе приближаться к людям!
- Ах, твое творение?! - глаза Мары вдруг потемнели. - Тебе эти твари дороже дочери!
- Они важны для меня, для нас!
- Мне они не нужны, отец!
- Без них ты не исполнишь свое предназначение, дочь, - уже более спокойно проговорил Сварог. - Ты должна...
- ... помню! Должна заботиться и уважать, смерть и все такое! А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я этого? Все мое детство мама и сестры смотрели на меня, как на прокаженную, ты тут со своими человечками вообще забыл обо мне! Я тебя спрашиваю, оно мне нужно, предназначение это? Нужно?!
Мара не на шутку рассердилась и не могла сдержать обиды и гнева.Сварог услышал, как снаружи пещеры поднимается сильный ветер. Он попытался успокоить дочь:
- Пойми, тебе суждено быть богиней смерти, без тебя наш мир будет неполноценным.
- Ах так! Ну что ж, предназначение так предназначение. Вот тебе богиня смерти!
С этими словами Мара взмахнула рукой и, рыдая, выбежала из пещеры. Сварог бросился к своему человеку, но вместо него обнаружил лишь ледяную статую с застывшим ужасом в глазах.
Мара бежала, не видя дороги от слез. Она громко и пронзительно кричала, хотя ее все равно никто бы не услышал. В эти минуты она ненавидела отца, себя и весь мир. Ей одновременно хотелось исчезнуть и совершить что-то страшное, назло родителям, которые только притворялись добренькими, не любили ее, наверняка втайне мечтали от нее избавиться. Она бежала насколько хватило сил, а когда они покинули ее, упала на влажную от росы траву и зарыдала. Проплакав несколько часов, Мара уснула. Она не заметила, что за ней тянулась дорожка завядшей, покрывшейся инеем травы, в которой затерялись мертвые букашки и птицы.
Через какое-то время она решила поговорить с отцом и пришла к нему в кузницу. Жар от домны стоял такой, что Маре стало не по себе. Сварог стоял в одних портах и размашисто орудовал молотом. Он заметил присутствие дочери, когда вдруг стало холодать.
- Ты вернулась, - выдохнул он, не сдерживая радости.
- Я хочу с тобой поговорить, - отстраненно ответила Мара.
- Конечно, давай поговорим, давай пойдем в дом. Твоя мать и сестры чуть с ума не сошли, когда ты сбежала.
- А ты, значит, не сходил с ума?
- Почему? - растерянно спросил Сварог.
- Ты меня даже не искал! - выкрикнула девушка и зарыдала. - Не искал... не искал...
Сварог бросился обнимать дочь, он прижимал ее к себе, целовал, гладил по волосам, утирал ее лицо от слез и снова прижимал, словно не веря, что это она.
- Милая, я всегда знал где ты, знал, что ты жива и изучаешь мир.
- Откуда? Как ты мог знать, если ни разу не попытался связаться со мной?
- Ну, например, неужели ты думаешь, что я бы не догадался, кто устроил потоп и взрывал вулканы?
- И тебя это успокаивает?
- Я лишь надеюсь, что эти деяния научат тебя ценить свой дар и принять свое предназначение.
Мара покачала головой, развернулась и, всхлипывая, вышла из кузницы. Она слышала, как отец звал ее, умолял вернуться, но она ни разу не обернулась. Они так и продолжают видеть в ней смерть - поняла про себя богиня, - значит, они ее и получат. И снова по всему миру начали происходить ужасные вещи: менялись земли, умирали птицы и звери, гибли едва научившиеся жить люди.
Мары не было дома уже несколько десятилетий. И хотя ее смертельный след тянулся по всему миру, Сварог все же очень переживал: времена темные, а далеко на севере обитают потомки древнего Черного змея, которого он победил в неравной схватке. Мара рождена приручить тьму, но с ее характером она может соблазниться самой стать темной, с черным сердцем. А в это время постепенно люди становились все самостоятельнее и умнее, хотя по-прежнему важные дела совершали только с разрешения богов.
Богиня смерти появилась на пороге дома так же неожиданно, как когда-то ушла. И привела с собой молодого мужчину, чернобородого с острым взором блестящих темных глаза. Сварогу хватило одного быстрого взгляда, чтобы понять: дочь привела потомка Черного змея.
Они долго молчали, не знали, что сказать друг другу. Пришлый мужчина поглядывал то на Мару, то на Сварога. Из дома вышли Лада и Жива. Едва завидев сестру, они бросились ей на шею. Они обнимали ее, плакали и все повторяли, как скучали по ней. Мара невольно заулыбалась.
- А это кто, сестрица? - спросила Жива, глядя на чернобородого.
- Это мой муж, Чернобог.
Сестры ахнули и отпрянули назад. Сварог нахмурился.
- Мы будем жить вместе, и у нас скоро будут дети.
Мара оглядела родных и взяла за руку Чернобога. Наконец, ее муж заговорил:
- Я люблю вашу дочь и сестру. Я знаю о ваших опасениях, но позвольте нам быть семьей.
Сварог вздохнул и ничего не ответил, только махнул рукой, приглашая в дом.
Прошло еще несколько лет, и у Мары и Чернобога начали рождаться дети. Сварог вспомнил предсказания Гарафены и ужаснулся. Дети те были болезнями людскими. Они появлялись на свет слабыми, но вырастали в хитрых и злобных существ, которые постепенно начали истреблять человеческий род. Для Сварога это было последней каплей. Вместе с братьями он создал еще один мир по подобию уже существующего и поселил всех богов туда. Вот только Мару и Чернобога разлучил и строго-настрого запретил им даже видеться. Сестры и другие богини по очереди приходили к Маре и не давали ей отвлекаться или грустить. Чернобог же поселился вдали от всех и мог видеть любимую только на расстоянии, днем пролетая над ее жилищем в образе филина. Со временем они смогли встречаться, но только по ночам, когда выбрали укромную поляну и научились с помощь заклинаний скрывать ее от посторонних глаз.
Однако Сварог должен был решить, что делать со всем тем худом, что натворили дети. Он собрал остальных богов и богинь на совет. Решено было создать магический амулет, который собрал бы все зло и хранил его вечно. Для этого все сказы - русалки, лешии и домовые - были отправлены по свету на поиски всех возможных драгоценных камней. Сам Сварог попросил у Гарафены кусок горячего камня. Из всего этого боги создали один блестящий прозрачный многогранный камень и заключили его в серебряну оправу. И назвали его Нигрум. Амулет очень быстро вобрал в себя все зло мира, но его было столько, что камень почернел и потерял свой блеск. Однако Гарафена настрого наказала отдать Нигрум Маре на хранение, как единственной богине смерти. "Так она выполнит свое предназначение и однажды сможет упорядочить хаос", - сказала напоследок мудрая змея.
Амулет лежал на видном месте в горнице Мары, часто вспыхивая красным, зеленым, желтым и синим камнями по краям серебряной оправы - Нигрум продолжал собирать зло со всего света. Богиня смерти догадывалась, какая сила заключена в амулете, вот только выпустить она ее не могла. Никто из богов и других дивинов не мог. Как-то раз Мара подслушала разговор своих родителей. Они говорили о том, что камень однажды выпустит все зло, ведь он не бездонный, а люди ведут себя бесчестно и неправильно каждый день. И тогда мир накроет новой чумой, страшнее, чем когда-либо. И снова настанут темные времена. И в этом исполнится очередное, самое ужасное предсказание.