Когда шел снег, она пела. Всегда один и тот же романс, старинный. Про ямщика, что не успел спасти христианскую душу. Так продолжалось последние две недели. Или даже три.
Нейм Бренд, синеглазый двадцатитрехлетний глава крупной рекламной корпорации, стоял у окна, допивая утренний кофе, и морщился, слушая пение, долетающее откуда-то сверху. Снегопад не прекращался уже несколько дней, и он пообещал себе, что сегодня же, сразу после сдачи проекта наведается к новым соседям по подъезду и поговорит с ними. Неведомая женщина пела фальшиво, но это было еще полбеды. Куда больше ему не нравилось берущее за душу смятение, звенящее в ее голосе. Да, разговор не стоило откладывать.
Нейм был славным малым и считал, что мир стоит не на трех китах, а на принципах справедливости, скрепляемых чистой совестью. Состояние свое он заработал честным трудом и всегда стремился быть ближе к народу, оттого и приобрел простенькую двушку в Дорогомилово, а не особняк на всемирно известном Шоссе, как большинство его ровесников.
Он улыбнулся, вспоминая тот день, когда обратился в агентство недвижимости "Простота", взволнованно теребя в кармане пачку долларов, - начинающий предприниматель с глазами, полными надежд, без году неделя в Белокаменной. Нейма приветили как родного, налили в фарфоровую чашечку с золотыми цветочками свежесмолотого кофе марки "Купеческий" и предложили такие условия договора, о которых он не мог и мечтать. С тех пор безграничная благодарность "Простоте" навсегда поселилась в его сердце, и с тех пор каждый новый год Нейм посылал им цветочную композицию из ромашек и колокольчиков, любимых цветов огненноволосой Маргариты, владелицы "Простоты". Нейм неприметно вздохнул, и в его улыбке промелькнула печалинка. Женщины, в которых он влюблялся, как одна, все были замужем и счастливы в браке.
Исключением не была и нынешняя его возлюбленная, специалист по связям с общественностью, хорошенькая Сашенька Разметелева, мысль о которой заставляла его сердце трепетать. Двое детей, муж - преуспевающий хозяин ресторана. Могла бы сидеть дома, посвящать себя семье, заниматься хозяйством, да видать, это не в ее было характере. Поэтому каждое утро на работе освещала белоснежная Сашенькина улыбка.
Нейм допил кофе и на всякий случай заглянул в банку. На треть она еще была заполнена ароматными зернами, но запасы кофе следовало пополнять заблаговременно. На прилавки магазинов его любимый кофе никогда не поступал. Его приходилось заказывать заранее через офис фирмы, как большинство качественных вещей в современном мире. Да, это был тот самый "Купеческий".
Нейм Бренд умел хранить верность людям и вещам, которые его окружали.
... В самый разгар банкета по случаю успешной сдачи проекта и грядущего Рождества угловым зрением он приметил снег, прошивающий заоконную тьму крупными стежками. Выпито было к тому моменту уже преизрядно. Хоть и не любитель выпить был Нейм, но кто бы устоял перед рюмкой прозрачной прохладной водкой "Златоглавая" под маринованные огурчики "Кремлевские" и "Поповскую" селедочку? Вид снежных хлопьев заставил Нейма досадливо прищелкнуть пальцами. Он и думать забыл про певунью из верхней квартиры. Но дело было срочное, неотложное.
Водитель Максим Ксенофонтович дожидался окончания банкета в гардеробе, где царила полутьма и колыхались золотые и серебряные нити мишуры. Увлеченный шахматным поединком с собственным мобильным телефоном, он не сразу заметил появление начальства, а заметив, вскочил и спрятал мобильник за спину, как нашкодивший школьник
- Сиди, Ксенофонтыч, - махнул ему Брэнд, - я сегодня пешком. Хочу прогуляться. Ишь, снег-то какой валит, красота!
И вышел на улицу, не дожидаясь ответа.
При виде снежных хлопьев он словно наяву услышал пение и у него даже в висках заломило от предчувствия беды, звенящего в голосе певуньи. Жаль было уходить, когда подчиненные только-только расслабились после нескольких последних недель, прожитых в суровом режиме аврала. В ушах его еще звучал колокольчиком нежный голос Сашеньки:
- Куда же вы, Нейм Маркович, побудьте с нами!
Он невольно улыбнулся, вспомнив ее лукавый взгляд и угольно-черные кудряшки. Но надо было идти. Голос звал его из-за снежной завесы, мельтешащей над городом.
Идти Нейму было недалеко, две или три автобусные остановки. Сколько в точности, он позабыл: давно не пользовался муниципальным транспортом. Он шел неспешно по узенькой тропке посреди тротуара, и от нечего делал смотрел на окна. Время было еще не позднее, в самый раз для визита. Там, в теплой желтизне электрического света творилось неспешное ежевечернее таинство семейной жизни. Цепкий взгляд Нейма ловил каждую мелочь, будь то старомодная люстра, засаленные обои или разноцветная елочная гирлянда. Он не уставал удивляться тому, как случайные мелочи вторгаются в первооснову человеческого бытия и в конечном счете становятся его сутью.
Подходя к дому, Нейм почувствовал, что запыхался: хоть он еще в студенчестве бросил курить и дважды в неделю посещал знаменитый фитнесс-клуб "Феникс", давал себя знать сидячий образ жизни.
Дверь у соседей сверху была новенькая, стальная. Нейм прочел название фирмы, - "Опричник", выгравированное золотом на металлической крохотной табличке и одобрительно цокнул языком. Люди, которые установили дверь, определенно знали, что она стоит затраченных денег.
Звонок отозвался в квартире нежной соловьиной трелью, но чуткое ухо Бренда уловило эхо пустоты: казалось, в квартире совсем не было мебели. Он позвонил снова, но за дверью было все так же тихо.
- Вы кого ищете, они съехали, еще в августе, - раздался сиплый голосок за его спиной. Не то вопрос, не то утверждение. Запах дешевеньких духов заставил Нейма поморщиться.
Девица лет двадцати на вид высовывалась из двери напротив. Застиранная футболка, тренировочные штаны, всклокоченные светлые волосенки. Нет, она определенно была не той, кого он искал, да и голос отличался. Низкий, сипловатый. Он звучал совсем иначе, чем голос певицы. Та хоть и фальшивила, но голос у нее был выше и приятнее.
- А вы, наверное, тоже насчет песен, чтоб не орали? - девка ухмыльнулась заговорщицки, плоское лицо расплылось в улыбке. - Тут многие ходят, говорят, песни им слышатся. Кому церковное слышится, хор поет, а кому в один голос. Ходят, ругаются, а квартира пустая. Вот такой у нас в доме глюк. А вы чего слышали, песни или как?
- Ничего я не слышал, - торопливо сказал Нейм, спускаясь по лестнице.
Не хотелось ему откровенничать с этой белобрысой гопницей про ямщика в степи. Он пожалел, что поднялся наверх, лучше бы слушал и дальше это вытье каждый божий снегопад. И понесла ведь его нелегкая...
- Люди говорят, это потому что дом неправильно построен, не по фен-шую! - торопливо сыпала ему в спину девка. - А еще говорят, тут сначала было языческое капище, потом сделали кладбище, а потом при Сталине все перекопали и коммуняк расстреливали, вот после войны метро как начали рыть, костей нашли до ужаса!..
Нейм поспешно захлопнул дверь, словно отсекая этот отвратительный прокуренный голос. Стало тихо. Только кондиционер мурлыкал негромко, словно кот в предвкушении сытной кормежки.
Капища какие-то, кладбища... Земляные черви... Вспомнился облупленный маникюр на руках той белобрысой девки.
Его передернуло. Нейм едва ли не бегом кинулся в ванную и тщательно вымыл руки фиалковым мылом. Он набрал ванну до краев, и погрузившись в пену с запахом розовых лепестков, прикрыл глаза. Внезапно его словно вынесла из этого блаженного состояния неведомая рука: Бренд кинулся к окну, оставляя мокрые холмики пены на дубовом паркете. По сизому ночному небу летел снег, пусть мелкий, но все-таки шел. Нейм прислушался. Было тихо. Ни намека на пение. Значит, ему все-таки померещилось?.. Это было неприятно, заключил Нейм, но жить с этим дальше все-таки можно.
Телефонный звонок раздался под утро.
- Как же так? - шептал он в трубку помертвевшими губами. - Все? Неужели никто не выжил?.. Как?..
Он слушал, мертвея, как машина корпорации врезалась в фуру, водитель которой не успел выставить знак аварийной остановки.
Высокотехнологичный джип нового поколения, "Креаз-Искариот", гордость отечественного автопрома, выдержал удар. Но весь штат, все сорок два человека погибли ужасной, нелепой смертью - они были задушены подушками безопасности. Страшнее всего было то, что Сашенька Разметелева, столь милая его сердцу кокетливая чернокудрая красавица, еще могла бы спастись, если бы не одна из подушек безопасности, оснащенная датчиками движения...
Единственная из всего коллектива, удачница Сашенька вылетела из открытого окна и в бессознательном состоянии приземлилась в тридцати метрах от "Искариота", но роковая подушка подключила аварийные батарейки и проползла это расстояние только с одой целью - лишить жизни ту, которая могла бы сделать Нейма Бренда самым счастливым человеком на земле.
- Не может быть, не может быть, - яростно, до хрипоты повторял он в немую телефонную трубку.
Его корпорация, его Сашенька, смысл его жизни, - все растворилось в метельном хаосе.
Уткнувшись раскаленным лбом в холодное стекло, Нейм застонал. Его сознание словно раздвоилось, он словно вылетел из собственного тела и наблюдал теперь за собой со стороны.
Рослый, атлетически сложенный мужчина, стоящий у окна, стремительно источался, становился прозрачным, пока не растаял в воздухе. Пустая одежда скользнула на паркет.
Он слышал, как стон переплавился в пение. Высоким, почти женским голосом Нейм выводил незнакомые слова, смысла которых он уже не понимал. Теперь, когда от него осталась одна душа, взирающая на мир с изумлением и радостью, о, как легко ему стало!
Последним гостем из мира, оставшегося в прошлом, была радость: теперь он знал, кто поет высоко над нами, когда идет снег.