Дарзи Ханна Залмановна : другие произведения.

Скучные записки о парусной кругосветке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Какое-то время этот текст лежал на сайте, который давно канул в Лету, а жаль. Удобно было вместо прямых ответов на вопросы отправить людей читать дневники, кому действительно интересно, тот прочитает. Ну так пускай они хотя бы здесь останутся. Сомневаюсь, что это может быть интересно кому-то, кроме друзей и хороших знакомых. Но поскольку спрашивают время от времени, а как это было, пожалуй, выложу его здесь. Итак, это была долгая и допускаю, во многом заунывная история начала "нулевых", некоторая часть ее осталась в этом тексте. Однажды, в баснословные времена, когда мы еще красили-сверлили-шлифовали катамаран, зашел разговор о том, что будет после путешествия. Капитан Андрей, само собой, собирался писать книгу и путешествовать. Мы прикалывались - мол, найдется кто-нибудь обиженный, и потом напишет книгу "Правда о "Благовесте", а вдогонку еще круче - "Благовест" - как оно было на самом деле?". - Ой, - обрадовалась я, - давайте начнем прямо сейчас, могу предложить шикарное начало - "Сегодня утром капитан ударил меня веслом по голове." Капитан Андрей, который действительно тогдашним утром задел меня веслом по темечку (не нарочно! и как интеллигентный в лучшем из возможных смыслов человек, минут пять извинялся!), не удержался, возопил: "Гады!" и мы заржали. Once Upon a Time прекрасная была солнечная погода, впереди ожидало столько всего интересного, и казалось, что ничего подобного с нами в принципе не может произойти. Тогда казалось, что звезды сошлись единственно возможным образом, чтобы путешествие удалось.
  24 августа 2002
  Вышли мы с таможни, простояв там вечер и ночь, и ме-е-дленно пошли к Кронштадту. Сначала пытались идти под парусами, потом ветер сменился на встречный, а мы уже опаздывали отметиться на форте Константин, поэтому пошлепали тупо на моторе. "И пошли до городу Парижу"... По дороге мы успели отметить Натальин день рождения. Высматривали в бинокль Димона и Володю, которые должны были махать нам с берега, но безрезультатно.
  Андрей, как только мы вышли, сказал, что все мы, салаги, должны вызубрить "Школу яхтенного рулевого". И посулил раскопать ее в самое ближайшее время.
  За рулем сидела Света Авдошина, и в какой-то момент ее заинтересовало - в какую сторону, собственно? "Видишь, посреди моря торчит елда? Держись правее!", - сурово порекомендовал капитан.
  Мне дали порулить, я вцепилась в штурвал и не отпускала его почти до Константина.
  Форт Константин на фоне фольклора о кровожадном Пашинском выглядел вполне мирно. Летучие мыши над головой не сновали, зловещие тени не пропущенных ГИМСом не завывали печально, и красные глаза Пашинского не смотрели на нас пристально из окон.
  После отметки на Константине собирались заночевать на Чумном форту, но не сложилось по очередным бумажно-волокитским обстоятельствам, - форт был на нашей территории, а мы уже как бы нет, поэтому на острова нам было заходить запрещено.
  И мы пошли под мотором на встречный ветер, который неприятно усилился.
  Наши нацепили басковскую экипировку, стали сразу все такие веселенькие, разноцветненькие.
  Когда качка только начиналась, мы пытались, как сейчас помню, распихать по каютам шмотки и провиант. Который поделен по-братски. У кого-то лежат в каюте обЧественные консервы, у кого-то крупа и т.д.
  Я, помню, как раз утрамбовывала печенье, конфеты и прочие продовольственные радости под койкой, когда стало заметно покачивать. О-о, думаю, вот и началась морская болезнь, которой так пугали встречные и поперечные... Но это мы просто вылезли из-за мыса на морские просторы.
  Катамаран прыгал, как лягушка, с волны на волну. Народ обретался, в основном, на корме. Больше всего это напоминало деревенскую завалинку.
  Поздно ночью встали за Толбухиным маяком на якорь. Помню еще, что я засыпала под радостные крики соплавателей: "Скоро будет ужи-и-ин!..". Это так успокаивало...
  
  25 августа
  Утром ветер сменился на попутный. Солнце, жара. Купались на ходу, держась за трос. К вечеру ветер ослабел и стих.
  С утра команда разложила на палубе пасьянс из барахла, которое лихорадочно пыталась распределить все по тем же каютам, субъективно-логическим принципом. Днем еще можно было поговорить по мобильнику. Андрей: "Где я? Где-где! В море!"
  С подачи Ани многие заболели поисками дыни. Некоторые в процессе поисков даже утратили веру в ее существование. Но к вечеру справедливость восторжествовала, и дыня была найдена. По запаху.
  В приемнике круглосуточно продолжается любимая игра пограничников - угадайка. "Какое судно следует таким-то курсом, от такого-то к такому-то фарватерному бую?". Для тех, кто не понимайт по-русски, повторяется то же самое на псевдоанглийском, но с жестоким вологодским акцентом - "Во шип гоу ту позишен..." - et cetera.
  Начались анекдоты - "Владеете ли вы английским? Да, на уровне пограничника..." и "чтоб английский так овладел вами, как вы овладели им....".
  Вечером Андрей научил нас забивать точки в GPS. И восполнил еще кое-какие пробелы нашего образования. Нам понравилось.
  Распределили вахты - с 10 до 13 вахтим мы с Яном, потом с 13 до 16 Санек и Света, с 16 до 19 Андрей и Аня, с 19 до 22 Светка Авдошина, Лешка и Наташа (гости, которые идут до Риги), потом опять мы, и далее по кругу.
  Ближе к ночи ветер все-таки задул снова, но не в том направлении, и мы противным курсом бейдевинд доползли до острова, который назывался Нерве.
  
  26 августа
  Жарко. Ветерок - еле заметный, - дует совсем не в том направлении, в каком хотелось бы. Света Бреус и Леша Крылов поплыли было к острову Нерве, но Света Авдошина завернула их с полдороги. На остров нам нельзя. Потому что наши пограничники - самые лучшие. А также самые суровые и справедливые. Если мы сплаваем на остров, они за это будут нас шмонать-шмонать-шмонать. Правда, в прошлом году и так шмонали, хотя на остров никто не плавал. Но доказать это не удалось.
  С утра занимались судовыми работами - разбирали паруса, перекрепляли "Лучик".
  К вечеру наступила расслабуха. Продолжился начатый вчера процесс сортировки барахла. Он вышел на новый логический виток. С утра Леша, крадучись, вытаскивал и вытаскивал из подполья кают-компании, которое расчищала Света Авдошина, какие-то повидавшие виды железяки. И только негромкое "плюх" раздавалось за кормой.
  Андрей тщетно пытался подарить всем желающим оранжевые резиновые костюмы реликтовой давности. Желающих не находилось. Наверное, потому что пахли эти реликты, скажем прямо, омерзительно. В закромах капитана нашлась древняя резиновая лодка - такого же оптимистического оранжевого цвета, как и костюмы. Ян ее надул, Света Авдошина залегла в нее, как панночка в гробик, сложила ручки на груди, надела пиарную кепочку, и мы ее сфотографировали. Апофеозом дня стал широкий жест Андрея. С ужасным криком он метнул в воды Балтики пишущую машинку. Она тоже оказалась никому не нужна.
  Ветер усилися и переменился. Но дул он по-прежнему не в ту сторону...
  Приемник бубнит свое "во шип гоу ту позишен". Санек и Аня Фоминцева болеют. Ангина. Лежат по норкам, выманить не удается даже блинами.
  Оглядываюсь вокруг и вижу, что сбывается пророчество Димона.
  Наши последние гости отбывали через таможню, доводя до истерики таможенных барышень, компенсируя отсутствие документов приятными улыбками. Пересказывая это в красках и в лицах, Димка хохотал и приговаривал: "Совсем как цыгане! Типичные цыгане, с ними бесполезно бороться! Они такие непосредственные, как дети..."
  По леерам развешаны порточки тех, у кого утром дошли руки до стирки. Напротив меня так трогательно раскачиваются привешенные за шнурки кроссовки Светы Авдошиной, в которые написал перед самым отъездом ее котик - на добрую память.
  Ярлычки от басковских костюмов еще валяются на палубе. В приемнике 17-й "Лебедь" все допытывается со все более явственным матерным подтекстом - "ка-а-акое судно", и далее по тексту. Вечер на "Благовесте"...
  
  27 августа
  Поменяли лавсановые паруса на дакроновые. И пошли совсем медленно - 1,4 узла. Идем боком. У продвинутых яхтсменом это называется "бейдевинд". Ян вцепился в руль с утра, и отпустил его только после долгих и настоятельных уговоров Санька.
  Санек адаптировался не сразу. Кажется, именно в процессе адаптации канат, на котором тянется за нами "Лучик", зацепился сразу за оба руля. Отцепляли его долго, при этом Ян обронил единственный багор в воду. Он даже собирался за ним прыгнуть, но соплаватели кричали: "Ян, не надо, мы все тебя любим!"
  Вечером к нам нагрянули пограничники.
  Внезапно выяснилось, что существенная часть их воплей "во шип гоу ту позишен" обращена была непосредственно к нам.
  Они вызвали на связь Андрея, и нам было велено идти к сторожевому кораблю. Народ, переполняемый мрачными предчувствиями, мотался по палубе. "Одевайтесь теплее", - резюмировала Света Авдошина, в который раз поминая предыдущую встречу с нашими доблестными защитниками-охранниками, когда команда два часа промерзла на палубе.
  Потом погранцы снова вышли на связь, и к нам подошел вельбот. Из него высыпало на палубу восемь гарных хлопцев.
  Их старший (на вид - вылитый Шрайбикус, если кто учил немецкий в советские времена, поймет) спросил нас, знаем ли мы, что нарушили Двести Шестьдесят Первое Постановление? Мы честно ответили, что и предыдущие 260 знаем нетвердо. Выяснилось, что они нас ищут в панике. Потому что черт его знает, что мы делаем в их владениях так долго.
  И теперь я понимаю, что остаточная логика в этом тезисе присутствовала: ни один человек в здравом уме и твердой памяти, зная этих ребяток, постарается в их водах не задерживаться ни на секунду. В общем, у нас должна была быть калька маршрута. А у нас ее не было. Нервно хихикая, мы сидели в кают-компании, Андрей выудил из сауны пачку буклетов, Аня с надеждой поинтересовалась, не прокатит ли наш маршрут, прорисованный там на карте мира, за кальку...
  Наши гости долго связывались со своим старшим, ждали, когда проснутся сменщики. Что сделают с нами за похеренное 261-е Постановление, оставалось загадкой часов до двух ночи. Первой не выдержала Света Авдошина.
   "Разбудите меня на ужин", - попросила она, и скрылась в норке.
  Ее примеру последовала Наташа. "Я не прощаюсь!" - сказала она с пессимистической интонацией. И скрылась во тьме. "Второй пошел!", - цинично констатировал Санек. Третьим был, кажется, Ян.
  Короче говоря, вечер удался. Мы провели его в светской беседе. Поговорили о Покровском. По словам реципиентов, "Расстрелять!" - их настольная книга. Поговорили о Таллинне. Поговорили о нарушителях.
  В последней стадии наши гости уже допускали крамольные высказывания типа "плюнуть бы на все, да уехать в Вышний Волочок", в смысле, с нами.
  Расстались мы, к обоюдному удовольствию, где-то уже часа в три ночи. Штрафовать нас не стали, - и как мы потом сообразили, может, и не могли.
  Мы с ними сфотографировались на память, это было так трогательно, - они типа с добычей, мы типа с экзотическими реалиями.
  
  28 августа
  Утром проснулась за пять минут до начала вахты, застала момент, когда Леша пытался на моторе обойти какую-то "большую дуру". Так на местном благовестовском арго именуются все суда, которые имеют честь превосходить размерами наш океанский, специально спроектированный.
  Леша пытался дуру обойти, но не знал в точности, как. Поэтому пробуждение Андрея, наверное, было ужасно. Он вылез на палубу и увидел это.
  Дуру мы обошли. Она сама от нас шугалась, как укушенная.
  Андрей посвятил еще полчаса элементам нашего ликбеза. Через полчаса он сертифицировал нас, как мотористов - Лешу, Наташу и меня. Проще говоря, показал, как, что и где именно нажать, чтобы мотор завелся, и наоборот.
  Опять солнце и все тот же ветер, который дул последние трое суток. На руле Света Бреус - в зеленом вязаном шлеме и темных очках, как марсианин.
  Скорость - около 2 узлов. К моменту, когда началась вахта Андрея, ему осточертели эти плавные зигзаги, и он пошел на моторе.
  Проходили мимо острова Готланд. Высокий гранитный остров, маяк и множество вышек. Облезлые казармы на берегу. Нас заметили пограничники с берега, и мы смогли (не без удовольствия) пронаблюдать, как они боевым галопом несутся к локатору.
  Санек хохотал в голос, когда посмотрел на берег в бинокль и увидел, что с берега на него тоже глядит в бинокль кто-то из "Лебедей". Они связались по УКВ с Андреем, взволнованно и долго желали счастливого пути.
  Мы робко подали капитану идею - может, напроситься к ним в гости, погулять по острову - наскальные рисунки, пещеры, маяк и все такое? "Нет, - мрачно сказал капитан. Больше мы в этой стране ничего не будем делать!!!"
  Потом мы заметили, что "Лучик", который по-прежнему телепается за кормой, до краев наполнился водой. Андрей залез в него и откачивал воду помпой. "Возьмите меня обратно! Я отдам колбасу!" - кричал он потом. "Скажи сначала - "больше не буду"! - раздавалось в ответ.
  
  29 августа
  С утра сели обсуждать программу действий в Таллинне. Обсуждение проходило под девизом "Шо, опять?!". (шо опять не учтено, не сделано, и соответственно, сделано и учтено не будет ни сейчас, ни когда-либо, во веки веков).
  Когда на горизонте показался город Таллинн, команда бросилась стирать шмотки. В чем причина такой реакции - в переизбытке жизненного опыта или это чисто нервное - судить не берусь.
  Солнце садилось справа. Идеально ровное, красное и по-эстонски правильное, как медалька. Мы разглядывали в бинокль старый город.
  Света Авдошина и Аня постелили на пол кают-компании роскошный коврик. На стол - новую клеенку.
  Между тем ответ на наш любимый вопрос, который мы неоднократно задавали друг другу в течение трех последних дней - "Таллеко ли ещще до Таллинна?.." становился все более очевидным.
  На приколы с эстонским акцентом мужиков пробило еще дня за два до того. А когда в эфире началась эстонская речь, это направление их творчества расцвело настолько пышным цветом, что я передать это не в силах. Поскольку шли на "бешеной" скорости 2,5 узла, мы уже тогда хохмили, что это у нас такие гонки по-эстонски...
  На подходе к Таллинну нетторопплиффые эстттонские реппята переговариваются между собой в эфире, мимоходом вызывают нас, спрашивают что-то у Андрея, тот, по старой памяти общения с "Лебедями" напряженно что-то рапортует и застывает с трубкой, прижатой к уху, как пойнтер в стойке, ожидая ответа.
  Эстонские парни беседуют между собой, неторопливо обсуждают какие-то левые темы, потом, наконец, что-то отвечают Андрею. Андрей выпаливает: "Да-да, спасибо, обязательно, огромное спасибо, да, конечно, пока!". Вешает трубку. И Ян с эстонским акцентом: "Ан-трей, ты слишком быстро ска-асал, они нич-чеко не поняли...". Санек, который к этому моменту уже давился от смеха, скрючившись на пороге кают-компании, упал на четвереньки и уполз куда-то вдаль по палубе. Потом Ян еще резюмировал - Теперь я понимаю, почему у них нет пяти бесплатных секунд по GSM, они и за 40 не уложатся.
  Нас предупреждали, что после нескольких дней, проведенных в море, на берегу начинает качать. Но мы никак не ждали, что это будет такое сильное ощущение...
  
  30 августа
  Таллинн
  
  Первая мысль, когда проснулась, была - "Почему мы стоим на месте?". И так захотелось обратно в море... Не потому, что город плох или хорош, это неважно. Не хватает самого ощущения моря, свободы, движения в пространстве, к которому мы так привыкли, что оно стало казаться естественным...
  С утра началось паломничество журналистов. Трудно было предположить, что в мирном эстонском городе они водятся в таких количествах.
  Вопросы, которые они задавали, были... м-м... довольно своеобразны. Ну, не считая, конечно, самого традиционного: "Не страшно ли вам?". По-моему, еще не всходил на борт "Благовеста" человек, который не спросил бы - "А вам не страшно?".
  
  31 августа
  Таллинн
  
  С утра мы вешали выставочные стенды, и этим все сказано.
  Тросики провисали, кольца не налезали... В итоге выставка повисла. Сикось-накось, но тем не менее.
  Андрей с Яном судорожно пытались спеться. "Дроля мой, дроля мой, где же ты шатаешься?.." - трогательно выводил капитан под аккордеон, складывая брови домиком. В пять часов они начали концерт. Через час зрителей стало больше, но не намного. Как ехидничали мы на выставке - "Фоткай, Леша! Зрителей потом в "Фотошопе" дорисуем...".
  
  1 сентября
  Таллинн
  
  Наши вчера ходили мыться к знакомым. Привели какого-то церковного человека по имени Василий. Он остался у нас ночевать и ушел только вечером. Водил наших в православную церковь.
  Я откосила сразу, как только услышала про местного священника, которому было откровение, что из города апостола Петра пришел корабль с благой вестью. Дамы пошли. Андрей тоже пошел было с ними, но с полдороги вернулся.
  Выставку посещали жители города Таллинна. Их было уже больше, чем вчера, но меньше, чем хотелось бы.
  Ближе к концу дня состоялась еще одна "неслучайная случайность". Когда вчера Андрей, Аня и Светка Авдошина ходили к знакомым помыться, кто-то из хозяев включил кассету или диск с какой-то необычной музыкой. Наши заинтересовались, им пообещали познакомить с человеком, который пишет эту музыку и песни. Вечером они этого человека привели. Зовут его Тармо Урб, и он "эстонский индеец". Давно я не получала такого кайфа от общения. Человек ничего не пропагандирует, не провозглашает, вообще этот вечер напоминал игру в вопросы и ответы.
  Живой взгляд, реакция мгновенная, при этом ни малейшего напряжения, и удовольствие от общения взаимное. Эзотерик, если я правильно употребляю этот термин, кастанедовского направления. Я к нашей честной компании присоединилась на фразе "Когда человек утратил веру, он изобрел религию". Сын его актерствует в Голливуде, он сам долго жил в Штатах, общался с индейцами, а до этого побывал и в тюрьме, и в дурдоме. Очень обаятельный рассказчик.
  Ян задружил со всеми музыкантами города Таллинна, благо он, единственный из нас, был во время концерта на палубе (и фыркал потом возмущенно на эту тему). Поскольку концерт шел непосредственно над нашими головами, мы его только слышали.
  Потом гости разошлись. И мы стали снимать выставку. Это было почти так же волнующе, как вешать ее. В кромешной темноте мы развязывали веревочки...
  Андрей дежурил по кухне. Он долго развивал тезис о том, что еда должна быть невкусной, и ее должно быть много.
  Аудиторию составляли мы со Светой Авдошиной, согласно кивавшие, главным образом, потому что засыпали сидя. Андрей, видимо, заподозрил неладное в таком единодушнном поддакивании. С чисто психологическим коварством он попросил нас развязать мешочек с рисом. Естественно, мешочек порвался. Мы вяло собирали рис, рассыпанный по столу.
  Тут явился Леша, сверкая шахтерской лампочкой во лбу, с обрезной машинкой наперевес, и скрылся в гальюне. Спустя секунду оттуда раздался леденящий душу рев машинки. Света Авдошина проснулась окончательно и поинтересовалась, что это. "Это Леша", - ответили мы. "Где?" - спросила Света. "В сортире" - ответили мы. У Светы даже нашлись мимические резервы, чтобы удивление отразилось на лице. Она сопоставила два этих факта и осторожно поинтересовалась, что он там делает. "Шурупы обрезает", - сказал Андрей. Но слова его потерялись в грохоте машинки. "Чего?" - переспросила Света. "Обрезает!" - сказала я. "Чего-чего?" - снова не расслышала Света. "Обрезание!" - сказали мы. "О, господи..." - вздохнула Света. - Слушайте, а это обязательно делать сейчас, такой ужасный шум, здесь сидеть невозможно..."
  
  2 сентября
  Из Таллинна мы вышли часов в 8 утра. Ветер встречный. Идем любимым курсом "бейдевинд".
  Вчера к нашей команде присоединился Дима.
  В Таллинне сошла Наташа, у которой начались заморочки с визой. Пообещала прилетать...
  Благие намерения уступили место грубой реальности. Я честно попыталась что-то записать. Уснула в процессе. Кажется, я была не одинока...
  Андрей трижды пытался записать свои впечатления от встречи с Тармо. Каждый раз программа совершала "недопустимую операцию", комп вырубался, и это веселило нас чрезвычайно.Тармо сам с нормальным юмором мужик, и он пообещал, что будет иногда к нам прилетать, таким зелененьким, как огуречик, если, мол, увидите зелененького, так это я... "Заякорил", - мрачно подытожил Андрей.
  К слову сказать, Тармо рекомендовал уважать местных духов и кормить их. Наши, естественно, уже прикалываются на эти темы - "Светка, ветер встречный, духи не кормлены... " Света Авдошина на провокации отвечала сурово, как прошаренный религиовед: "Я испытала глубокое уважение к его мировоззрению".
  Вечером загорелись наши старенькие аккумуляторы в лавке по правому борту. Пожар потушили быстро, но запах остался.
  Затемно подошли к какому-то острову, встали на якорь.
  Андрей, Дима и Ян, которые бодрствовали до последнего, пошли спать.
  Я засела за компьютер стучать письма. Никогда в жизни не видела столько звезд. Даже Млечный Путь. И абсолютно ясное небо. Под Большой Медведицей стоит милях в двух кораблик, отсюда он кажется совсем маленьким, а над ним огромный ковш, и они так идеально уравновешены в пространстве, ни добавить, ни убавить.
  А за кормой месяц и по воде тянется от него дорожка. И в снастях гудит ветер.
  Перед тем, как лечь спать, в какой-то момент Дима шуганулся - на палубе лежал черный пластиковый мешок с яблоками, которые подарили нам родители Светы Бреус
  Ветер шевелил мешок и Диме показалось, что по палубе ползет черная собака. Дима вздрогнули и поделился с нами своими впечатлениями.
  А потом меня, пока набирала письма, дважды чуть не хватила кондрашка: послышалось какое-то движение на палубе, дай, думаю, выгляну на всякий случай.
  Выглядываю на палубу, и вижу, как сначала снаружи чья-то рука хватается за косяк, а потом в проеме появляется человек... Что это проснулась на зов "биологического будильника" Светка Бреус, я поняла на полсекунды позже, и за эти полсекунды о многом успела подумать.
  Позже, когда уже почти рассвело, от качки, которая становилась то сильнее, то слабее, мне на голову с полки мягко опустился голубой воздушный шарик. Конечно, это было уже не так впечатляюще, как явление Светы, но тоже недурственно...
  
  3 сентября
  Рассвело. На острове обнаружились руины казарм или бараков. Посмотреть по карте, как называется остров, мы так и не собрались.
  Пока завтракали, ветер изменил направление. Не то, чтобы он стал попутным. Но при этом ветре можно было идти нашим традиционным курсом "бейдевинд". И мы пошли.
  Волны были высокие. Иными словами говоря, колбасня началась с утра и продолжалась до самого вечера. По крайней мере, это было красиво. Солнце, ветер. По волнам пробегают золотые искорки, совсем как в ранних диснеевских мультфильмах. Сидишь на носу, смотришь на море - а оно как расплавленный металл. Наверное, смотреть на море - это один из древних способов самогипноза. Вот так рождаются банальности.
  Долго пытались отправить почту. Приговаривая: "Кто сидит в Интернете? Позвоните Максу, пусть выйдет!".
  Аня и Света Авдошина поутру пытались заняться судовыми рэ. К вечеру они мирно сидели в кают-компании и решали кроссворды. Вопросы на тему "какое слово" были звуковым рефреном дня.
  Вечером сидели на корме с Яном и Саньком, глядя на заходящее солнце. Разговор зашел про зеленый луч. И вдруг мы его действительно увидели! Солнце, уже скрываясь за горизонтом, на какую-то долю секунды превратилось в яркую зеленую точку. "Ужас какой!" - сказал Андрей, когда мы ему об этом рассказали.
  
  4 сентября
  День прошел в тщетных поисках ветра. Вылезаю поутру на палубу. По правому борту симпатичный эстонский островок с маячком и домиком. Спустя какое-то время просыпается Андрей. Идет в рубку, дает ц.у. Проходит еще полчаса. Смотрю - и вот уже по левому борту симпатичный такой островок с маячком и домиком. Ближе к вечеру делюсь этим ценным наблюдением в разговоре со Светой Бреус Оглядыаюсь машинально - а островок-то еще виден...
  Утром сидим с Андреем и Яном на носу. Разговор зашел о том, что солярки у нас кот наплакал, и взять ее негде до Вентспилса. Вдруг катерок, который проходит вдоль острова, слева от нас, начинает подруливать прямо к нам. "О, - говорит Ян, - событийные потоки... сейчас он предложит нам солярки..." Оказалось, капитан катерка заинтересовался конструкцией нашего катамарана. Ян тут же спросил, есть ли у него солярка. "Нам и нужно-то немного, хотя бы литров сто...", - простодушно посетовал Андрей. Ста литров у них не было. Было сорок. Но наши уже опомнились, устыдились и принялись махать руками - да ладно! Да нам не так уж и надо! Да мы уж как-нибудь так! Как-нибудь так!..
  Лавировочные упражнения прервались где-то в середине дня. Встали на якорь. Народ расслабился. Леха постриг Андрея. Света Авдошина навела порядок на полочках в кают-компании, нашла кассету "Depeche Mode", которую мы считали безвозвратно утерянной после акции на Петропавловке. Бедный Димон, он искал ее все лето... К ночи снова подул не совсем встречный ветер, и мы снова двинулись в путь. Ян завис за рулем на всю ночь, экспериментируя с парусами.
  
  5 сентября
  Утром все купались, несмотря на довольно заметные волны. Можно было наблюдать замечательные жанровые сцены. Андрей - "Аня, я нашел для тебя шлейку! Надевай, сейчас ты будешь купаться!". Аня, намыливаясь, смотрит на воду и энтузиазма на ее лице не отражается. Потом она осторожно интересуется у Андрея, который только что вылез из воды, не сильно ли там колбасит. Андрей радостно отвечает, что - да, колбасит здорово, но тебя привяжут на веревочку. Аню начинает волновать вопрос о том, возможно ли будет вылезти обратно по желанию. "Да, возможно, но не сразу. Потому что сказать ты ничего не сможешь - видишь ли, как только ты раскрываешь рот, туда сразу льется вода. И рукой помахать тоже не сможешь, потому что будешь изо всех сил цепляться за веревку..." Надо отдать должное Ане - она все-таки нырнула...
  
  6 сентября
  Первое, что вижу, просыпаясь, - радостная физиономия Димы, стоящего на руле непосредственно над нашей каютой. Он объяснил, что мы опять поменяли курс. Всю ночь шли на Рою, чтобы добыть там солярки и идти в Ригу.
  Поутру зазвенели все телефоны, началась массированная психическая атака. Министр культуры Латвии ждет нас в Риге в 19-00. Сразу представилась картинка из учебника литературы "Ждут". Обстановка накалилась до такой степени, что наши люди уговорили береговую охрану выслать нам навстречу катер. На катере предполагается забрать выставку и Аню в Ригу.
  Теперь в GPS вбита новая точка, которая называется "катер", и мы идем друг другу навстречу.
  Началась наша вахта. Даже Ян проснулся. Двигались с приличной скоростью 3,7. И даже в нужном направлении. В общем, ничто не предвещало.
  Вдруг выяснилось, что ночью мы, кажется, повредили обтекатель. И возможно, потеряли эхолот.
  Мы резко затормозили. Андрей с Яном открыли люк в модуле и долго шарили под днищем шлюпки. Потом Андрей нырнул закреплять останки обтекателя. Леша с Димой пристально вглядывались через щели в досках вниз. Оттуда доносились крики капитана. Они содержали просьбу, во-первых, закрепить тросик, который он просовывал через доски, а во-вторых, сделать это скорее. Что-то закрепив вчерне, Андрей вылез наружу и стал консультировать процесс закрепления тросика. Не одеваясь, потому что какой смысл, если все равно нырять обратно, к тому же он успел извозиться в солярке. Вот тут и показался вдали катер береговой охраны.
  Все дальнейшее в деталях описано соплавателями.
  А, это наш капитан, у него есть свои маленькие странности, не обращайте внимания... Подъехали погранцы, мы отгрузили им выставку, Свету Авдошину и Лешу.
  Подошла гроза. Сначала мы долго любовались ею на радаре. Потом реплики Светы Бреус, сидевшей на руле - "Осталось четыре мили... осталось две мили..." начали нас настораживать. Мы разложили штормовые паруса. Окопались в кают-компании.
  Гроза прошла. Скорость сошла почти на нет. Пошли с парусами под мотором.
  Андрей говорит по телефону, записывает чей-то мэйл. "Кукин? Кукин через "си"?".
  Навеяно переговорами в приемнике: "Куда идете?" - "В Клайпеду!" (с ударением на "е")
  "Из города Таллинн иду я в Клайпеду,
  Везу я подарок знакомому педу..."
  Санек наконец осуществил мечту о столе, который раскладывался бы в койку и обратно. Оказалось, что самое сложное - превратить койку обратно в стол. Смеркалось. Санек лежал под столом, а мы все сидели вокруг стола, как на спиритическом сеансе. "Выше... выше... СТОП!!!", - дирижировал Санек из-под стола. Народ, судорожно дергавший стол в указанном направлении, на слове "стоп" вздрагивал и окоченевал. "Ниже... ниже... выше... СТОП!!!", - доносилось из-под стола. Надо отдать должное Саньку, он рявкал "СТОП!!!" так, что кровь в жилах застывала. Главное, это каждый раз было так неожиданно... В конце концов стол принял прежнюю конфигурацию.
  Дима тем временем наладил "автопилот". Он поставил паруса так, что катамаран шел точно по курсу с отклонением 3-4 градуса то влево, то вправо, то есть, идеально ровно. И тогда мы, наконец, уговорили Андрея завести движок. И посмотрели диснеевский мультик "Корпорация монстров"... Это было чудесно - катамаран двигается без участия рулевого, кругом звездная ночь, впереди Рига, где нас уже ждут, на экране мельтешит что-то идиотское, но такое жизнерадостное... Спасибо дедушке Диснею за наше счастливое детство!
  
  7 сентября
  Рига
  
  Часов шесть утра. На руле стоят Саньки - то есть, Санек и Света Бреус в шапочках. Кругом густой туман. В тумане плавает чудовищных размеров бакен в черно-желтую полоску. Просматриваются берега и огни. "А туалет не работает!" - с радостной детской улыбкой сообщил Санек. Туалет работал. Это была добрая утренняя шутка не для "Газеты Ру".
  Андрея разбудил нас перед мостом - надо было заваливать мачты. Мужики занялись мачтами, остальные - приборкой...
  Время от времени мы поднимали головы и поглядывали на воду. Вдруг обнаружилось, что на воде под мостом, где еще полчаса назад болтались два кранца, их стало четыре. Мы начали тихо потирать ручонки, предполагая, что кто-то их потерял, а мы, везучие, сейчас как подберем, и будет у нас много-много кранцев.
  Наши иллюзии развеял человек на водном мотоцикле, который подвез еще одну пару кранцев и начал их устанавливать под мостом... А вечером между этими кранцами было соревнование водных мотоциклов...
  Еще до того, как мы прошли таможню, появились Леша, Коля и Маша. Они в красках поведали нам про вчерашнюю презентацию наших стендов в местной элитарной галерее... Леша с нескрываемым наслаждением рассказывал, как вешали стендик из цикла "Россия". Как выразился деликатный Леша - "стенд с медведем". Кроме медведя, там было еще фото девочки с лукошком. В лукошке лежали расписные яйца. Поэтому между собой мы называли этот стендик "Девочка с яйцами". Короче, подлинник Шемякина убрали в запасник, и на его место повесили нашу "Девочку яйцами". Чем и остается гордиться.
  Свистопляска началась сразу по прибытии. Мы вешали выставку. Не всю выставку, а только стенды "Новой цивилизации" и часть цикла "Экспедиция".
  Тем временем друзья, знакомые и друзья друзей знакомых постепенно заполняли палубу. Появились дети. Их было много. Пришли "зеленые". Взрослые и тинэйджеры. Они надували свои зеленые шарики и раздавали их всем желающим. Мы постепенно приходили в себя и начинали оглядываться вокруг.
  Стоим с Яном и Саньком на набережной. Из ближайших кустов доносятся странные звуки. Подходит Леша, тоже прислушивается. Говорит уверенно: "Там кто-то ест воздушный шарик!". Мы начинаем хихикать. Потому что, действительно, очень похожий звук... Спустя пару минут из кустов появляется мужик с ОГРОМНЫМ животом. Санек смотрит на него остекленевшим взглядом и шепотом резюмирует: "Съел...". Мужик, к слову сказать, потом солировал часа полтора и очень хорошо - пел, играл на гитаре.
  Потом вышел Ян в бессменном образе Петра Первого и сказал эту первую роковую фразу: "Жители города Таллинна!". Ну, и остальные, впрочем, до сих пор оговариваются, путая Эстонию, Литву, Латвию, латы, кроны, столицы...
  Приехал Макс. Не насовсем, на несколько дней. Потом он вернется в Питер и окончательно присоединится к нам в Киле. Макс пел. Дима аккомпанировал ему на кастаньетах.
  К сожалению, заснять аккомпанирующего Диму не удалось. А жаль. У него было такое лицо... Как у Шварценеггера, который рекламирует губную помаду. Он это так серьезно делал. И у него так хорошо получалось... Санек, который пытался это сфотографировать, не мог удержаться и хохотал в голос. Дима это заметил и недоумевал: почему, собственно?..
  Напоследок Андрей представил всю команду дружественному населению города Тал... простите, города Риги. Публика в количестве человек сорока была рада. Мы спели про бакштаг, который звенит, как первая струна.
  Потом Женя повез нас в маленький ресторанчик, который назывался "Восточная граница". По центральной Риге запрещено ездить на машинах, поэтому часть пути мы шли пешком. Мужики по очереди волокли наш "Фэндер". Впереди шествовал Макс с гитарой, играя и переливаясь. Первые впечатления от вечерней Риги - кругом русские. Несмотря на темноту, народу на улицах полно. В отличие от благопристойного Таллинна, где пивные бутылки полагается прятать в пакетик, а курить скрытно, в Риге нет никаких таких заморочек.
  Удалось заметить двух бомжиков, которые были точно такие, как в Питере. Потом мы по ним ориентировались - в каком направлении идти. Ресторанчик поначалу произвел несколько шокирующее впечатление. Стены расписаны под маскировку. По всем углам натыканы бронзовые бюстики наших (и не только) вождей. Ну, Гитлер там, Чингисхан, Иосиф Виссарионыч (такого мечтательного Сталина больше, кстати, нигде не видела), Ленин, ес-но. Мне особенно понравился Путин. Он как бы косился в тарелочку согражданам. Очень трогательный. На пепельницах все тот же Ленин и надпись "Не воруй!". В сортире (как выяснилось позже) кафель с красными серпами-молотками...
  
  8 сентября
   Рига
  
  Утром нас разбудили жизнерадостные голоса Инги и Инессы. Они пришли скликать наших психологов на лекцию в институт. Мы ощутили некоторый прилив позитива, поскольку психологами не являлись.
  После отбытия соплавателей мы с Лешей первым делом подняли трап. И некоторое время после этого чувствовали себя комфортно. Потом проснулся Ян. Он завел движок и воткнул в магнитофон новый альбом "Маркшайдер Кунст". Опустил трап, по которому на борт начали заходить благодарные жители города Риги. И принялся активно общаться с народом.
  Потом мы с Яном ходили гулять по Риге. Вернулись на яхту в первом часу ночи. Нас встречали Санек и Светка. У них были просветленные и несколько мученические лица. Они общались с кришнаитами. Несколько крупных экземпляров этого вида сидело на палубе. Им было хорошо. Когда они вслед за мной начали активно просачиваться в кают-компанию, я, насколько могла, интеллигентно и доброжелательно сообщила им, что у экипажа сейчас наступает время вечерней молитвы, для которой мы должны уединиться. Это возымело действие. Они покинули нас и, надеюсь, испытали должное уважение к нашему мировоззрению...
  
  9 сентября
  Рига
  
  День рождения Светы Авдошиной. Кажется, это был первый день в Риге, когда нам удалось нормально выспаться. Выбравшись из каюты, обнаружила на берегу Аню. Часам к двенадцати дня стали подходить наши знакомые рижане и экскурсанты.
  Вместе с нами за столом оказался житель города Риги, который в этот день впервые появился на яхте. Это был весьма достопримечательный персонаж. Каждая его фраза была, в некотором роде, совершенна и безупречна.
  Поэтому вызывал недоумение неизменный рефрен - "да?", завершающий каждый его тезис. Звучало это примерно так - "В прошлом году Рига отметила свое 800-летие... да? На одной из площадей нашего города стоит памятник, который изображает женщину. Над головой она поднимает три золотые звезды... да? Петр Первый прорубил окно в Европу... да?".
  Крыть было нечем. Возражать нечего.
  Человек явно испытывал удовольствие от того, что сообщает нам эту офигенно полезную информацию. Про Волгу, Каспийское море, лошадей, овес и сено - врать не стану, не упоминал. Вспоминал Магеллана, который первым прошел вокруг свете ("да?"), оценил перспективный героизм наших дам-с - "Есть женщины в русских селеньях... да?". Между собой мы окрестили его Душным Дедом.
  Дело в том, что среди наших посетителей иногда попадается человек, который задумчиво слоняется по выставке, потом подходит к кому-нибудь из экипажа и указывая на велосипеды, стоящие у лееров, спрашивает: "А на велосипедах вы по суше ездите?". Или - "И вот на этом корабле вы поплывете вокруг всего света?". Или задает еще какой-нибудь вопрос, ответ на который очевиден.
  Каюсь, это я предложила принять Душного Деда за эквивалент занудства. И измерять степень нудности его собратьев, которые встретятся нам когда-либо, в производных единицах, называнных в его честь - "дыды". Один дыды, одна вторая дыды... ну и так далее...
  
  10 сентября
  Рига
  
  Это был солнечный день, который мы посвятили судовым работам.
  Санек и Ян занимались обтекателем. Как всегда, это было весело. Санек влез в гидрокостюм и колбасился под палубой в районе туалета, озабоченно покрикивая время от времени: "Не срать! Не срать!". Вопли Яна: "Сын мой, Ихтиандр!" оглашали окрестности.
  Тем временем Женя фотографировал команду для сайта "Новой цивилизации". Все мы по очереди надевали полосатый галстучек, взбирались на крышу кают-компании и искренне пытались изобразить на лицах нечто, хотя бы приблизительно соответствующее имиджу МЕТОДИСТА.
  Поэтому на слабый крик Светы Авдошиной, раздавшийся с кормы, мы вначале не обратили внимания. Света, которая приводила в порядок выставку, просто сделала два шага назад и рухнула в люк. Обычно этот люк закрыт, но Саньку он нужен был, чтобы слезать в воду и, соответственно, вылезать оттуда. Из люка коллективными усилиями извлекли мокрую дрожащую Свету. Она сильно ушибла руку. Народ принялся уговаривать ее съездить в травму и сделать рентген, принять обезболивающее и т.д., и т.п. В конце концов Света на уговоры поддалась и уехала с Инессой, вернулась с рукой на перевязи. Перелома медицина не обнаружила. Аня приготовила ужин, мы втроем положили на место доски пола в кают-компании и до часу ночи ожидали оставшуюся часть команды.
  
  11 сентября
  Рига
  
  Утром резко похолодало. Отход планировался в 17-00.
  Закроешь глаза - и как не уходили с Крестовского острова, из яхт-клуба "Нева". Бывалоча, еще издали подходишь к катамарану, и слышишь крики - "У кого крест? Санек, дай рулетку! Кто томагавки на место не положил?..".
  Наконец, вещи были уложены, солярка разлита - частично в баки, частично на палубу.
  И мы отчалили.
  Школьники города Риги подарили нам сувенирное дерево с камушками вместо листьев. Как объяснила нам их учительница, дерево предназначалось для снятия напряжения. Команда пришла в восторг от этой идеи. Мы тут же принялись изображать в лицах соплавателей, которые засучивают рукава, приговаривая: "Кто-нибудь, бл, умоляю, дайте дерево..."
  И наконец, мы попрощались с провожающими. Ингу, Колю, Машу, школьников, кришнаита, Душного Деда и всех остальных мы высадили на набережной.
  Швартоваться пришлось в темноте. Внезапно выяснилось, что у нас не работает эхолот. И не работает радар. Ходовые огни не зажигаются. В общем, было интересно и поучительно.
  Надо отметить, что процесс причаливания-отчаливания у нас всегда происходит несколько нервно. Возможно, у нас еще мало практического опыта. От этой швартовки осталась в памяти незабываемая фраза капитана: "Санек, давай конец! Я задом отработаю! Сейчас встанем боком!"
  Помахали провожающим и двинулись в путь. Прошли метров десять - и обнаружилось, что мы зацепили и поволокли какую-то лодку. Народ метался по берегу и давал ценные советы. Наконец лодку отцепили и двинулись дальше. Без радара и эхолота. По навигационной программе "Цунами".
  Глубокой ночью мы подошли к таможне. Слово "мы" на этот момент обозначало семерых нас, плюс Леша, плюс Паша и Аня, плюс Света Абаева (жена Димы), плюс Инесса. Итого двенадцать. Из них три Светы и три Ани... Однако, тенденция.
  Андрей переговорил с таможенниками. Нам разрешили стоянку до утра. Пришвартовались. Мне даже писать противно это слово, а каково тому, кто его сейчас читает, могу только догадываться. Мы собрались в кают-компании. Собрали последние силы. Завели движок. Включили компьютер. И посмотрели первую серию фильма "Служебный роман"...
  
  12 сентября
  Утром мы двинулись в Вентспилс. Традиционно. То есть, при почти полном отсутствии ветра.
  Новички начинали обживаться. Команда пыталась навести относительный порядок в кают-компании.
  Разбирая вещи, Света Авдошина обнаружила макет подводной лодки, подаренный нам школьниками города Риги. Мы долго рассматривали подарок, теряясь в догадках на предмет - зачем нам это? Такая небольшая деревянная подлодочка, длиной где-то полметра, старательно покрашенная черным битумным лаком. За завтраком живо обсуждалось предложение раскрасить ее под хохлому и попытаться загнать за большие деньги в какой-нибудь амстердамский секс-шоп...
  Шли мы, между тем, с удручающей скоростью 1,1... Иногда, для разнообразия, меняли направление.
  Решили принять за данность - на парусном судне можно двигаться либо быстро, либо в нужном направлении...
  Потом был обед. Гвоздем программы стала дележка конфет по жребию. По ошибке я отдала конфетку, переданную мне для Светы Авдошиной, Свете Бреус. Когда обнаружилось недоразумение, Света Бреус успела свою конфету умять. Во имя экологического равновесия и справедливости, конфетка в пользу Светы Авдошиной была отобрана у Санька. Боже, какой душераздирающий вой разносился при этом над морем...
  Паша извлек на свет гитару Макса и играет на ней. Входит Андрей, застывает на пороге в умилении. Слушает. Берет с полки Конецкого и скрывается в гальюне с блаженной улыбкой. Через 10 секунд на пороге возникает Света Авдошина с банкой 88-го клея: "Блин, кто там опять в туалете? У меня клей сохнет!".
  Реплика рулевого при сдаче вахты - "Снимите с руля!" становится новой народной традицией.
  
  13 сентября
  Пятница, тринадцатое. Утром выяснилось, что не работает GPS. Если учесть, что ни радар, ни эхолот тоже не функционируют, это добавляет путешествию некоторый оттенок экстрима.
  В середине дня ветер усилился. Андрею удалось починить GPS. Относительно дальнейшей судьбы радара и эхолота трудно сказать что-то определенное. Пока понятно только, что они гавкнулись от скачка напряжения, пока заряжались аккумуляторы в Риге.
  Вечером ветер изменился и началась боковая качка. Выяснилось, что укачиваются Санек, Паша и Света Абаева.
  Ужин. Лежит в кают-компании на диванчике абсолютно никакой Паша. Напротив Света Авдошина кротко капает на картошку майонезиком и тихонечко, почти про себя напевает: "Настоящему индейцу завсегда везде ништяк..."
  Тема морской болезни органично вошла в салонные традиции "Благовеста". За ужином она живо обсуждалась. Андрей вспомнил, что там, где "берут в космонавты", есть специальный человек, который моет центрифугу...
  Ночь. Просыпаюсь на вахту. Все спят по норкам. В кают-компании никого. За штурвалом абсолютно счастливый Ян бороздит воды Балтики, включив "Маркшайдер Кунст" на всю катушку...
  
  14 сентября
  Вентспилс
  
  Утром ветер изменился и усилился. Мы шли по нужному курсу со скоростью 7,2. Пока это рекорд...
  Андрей реанимировал эхолот и пытается отлечить радар. Как ему это удалось - неизвестно. Сам Андрей уверяет, что он просто вынул несколько лишних деталек. Возможно, японские изобретатели из фирмы "Фуруна" рассчитывали сами через несколько лет их торжественно изъять и получить миллион-другой иен премии за эту рацуху...
  Так или иначе, весь день Андрей сидел в кают-компании и терпеливо тыкал паяльником в тонкую технику. Когда катамаран подпрыгивал на очередной волне, народ хором пенял рулевому: "Не гони! Здесь эхолоты починяют!"
  Вечером пришли в Вентспилс. Пришвартовались.
  Андрей переговорил с таможенниками. Они разрешили нам стоянку до утра, при условии, что мы встанем метров на 30 левее, иначе за постой придется платить. Мы отошли на рекомендованные 30 метров и вполне комфортно обосновались неподалеку от какой-то живописной помойки.
  Почуяв тихую воду, Света Абаева, которую мы не видели уже дня два, выползла из поплавка. Она чувствовала себя прекрасно и уверяла, что за эти три дня отпуска замечательно отдохнула. Рассказывала, как Леша пытался ее покормить. Принес ей в клюве кусочек яблока. Света нашла в себе силы его сжевать. "Еще хочешь?" - спросил Леша. "Нет!" - в ужасе воскликнула несчастная. "Объелась?..", - сочувственно кивнул Леша...
  Разбудили Аню, которая спала на диванчике в кают-компании с температурой. Андрей пытался влить в нее, как минимум, три вида лекарства, рижский бальзам, горячий чай, и все это одновременно, и с самыми благими намерениями. Напротив сидели Ян, Леша, озаряющий все окрест потусторонним сиянием своего синего фонаря, и мы со Светой Абаевой. "Нельзя сбивать температуру", - утверждал Ян. "Температуру сбивать надо", - возражал Леша. Андрей нюхал рижский бальзам, ахал и закатывал глаза на тему, какая это прелесть. Наконец все успокоились и разошлись по каютам...
  
  15 сентября
  Ранним утром мы простились с Инессой и Светой Абаевой. Они долго махали нам с причала Вентспилса.
  Почти сразу за маяком начались высокие волны и свежий, очень свежий ветер. И направление ветра было такое удачное... Проще говоря, начинался шторм. Ну, не то, чтобы ШТОРМ, но маленький, такой некрупный, несущественный штормик... баллов 5 тире 7...
  На одном штормовом гроте, без бизани, наш кораблик делал от 7 до 11 узлов. Шли к острову Борнхольм.
  Волны были высокие и длинные. Кругом, куда ни глянь - пресловутые барашки. "Пресловутые" - потому что барашки всегда фигурировали, как необходимая деталь, в рассказах старых походников на тему "пиндыря". Меня уже давно интересовало, что такое "пиндырь", и я пару раз спрашивала Андрея в каких-то конкретных ситуациях - "Андрей, это уже пиндырь или еще нет?". Андрей каждый раз оглядывался вокруг и говорил: "Ну-у-у... нет, какой же это пиндырь... барашков совсем нет...". В этот раз барашков хватило бы на три-четыре тиража "Маленького принца".
  Паша и Санек держались героически. Они сидели за штурвалом. Вечером Андрей сказал, что будет спать в кают-компании. На всякий случай.
  На вахту нас разбудила Света Авдошина. Она сказала так: "Ребята, берите спальник и идите ночевать в кают-компанию. На всякий случай". По словам Яна, его это "конкретно взбодрило". Мы заржали и пошли в кают-компанию. Так, чисто на всякий случай... Все-таки вахта. Мало ли что...
  Я продрыхла всю вахту. Ян рулил. Спать мы отправились обратно к себе в каюту.
  
  16 сентября
  Солнечное утро после шторма. На лавочке возле кают-кампании, как в деревне на завалинке, сидят Леша с Яном и плюются финиковыми косточками в балтийские волны - кто дальше плюнет.
  Утром кают-компания напоминала лежбище морских котиков. Там оставались Андрей, Аня, Паша и Пашина Аня.
  Мои тезки вспоминали, как ночью, когда мы, все три Ани, спали в кают-компании, Ян пытался позвать меня. И мы все трое, как змеи из корзинки, подняли головы и не просыпаясь, сказали хором: "А?".
  Вчера утром до Борнхольма было 290 с чем-то миль, сегодня утром - 150. Вечером - 120.
  Сегодня ожившая после вчерашнего команда попыталась возродить традиции и посмотреть фильм "Киндза-дза". Увы, диск с фильмом оказался то ли поцарапанным, то ли еще с каким-то дефектом, но на 34-й минуте он завесил компьютер и обломал кайф коллективу.
  Ветер к ночи изменился. В темноте вокруг нас стали появляться какие-то огни. Вскоре мы увидели совсем неподалеку два огонька, желтый и зеленый. Взяли фару и пошли светить себе на паруса. Светили долго и вдумчиво. Огоньки на это никак не реагировали, и никуда не двигались. Спустя какое-то время один из них исчез необъяснимым образом. Потом появился кораблик. Он увидел нашу фару и помчался от нас на сверхъестественной скорости.
  Постепенно огоньков вокруг становилось все больше. Разобраться без радара, что они из себя представляют, было крайне затруднительно. Когда мы разбудили Андрея на вахту, прямо по курсу болтались пять огоньков, один двигался справа и еще пара штук помигивала слева. Что это были за огоньки, мы так и не поняли. Сначала приняли рабочую версию, что это морская ночная дискотека. Потом предположили, что это гонки слепоглухонемых рулевых. Начали даже грешить на святого Эльма. Но Андрей сказал, что все нормально. Он тоже их видел. Тогда мы успокоились и пошли спать.
  
  17 сентября
  Леба
  
  Бейдевинд. Солнце. Корабли.
  Кораблей появилось множество. На всякий случай мы пытаемся их обходить. Чисто на всякий случай. Потому что они успевают, как правило, обойти нас первыми. Но мы тоже бдим. Так. На всякий случай.
  Ближе к ночи ветер снова начал меняться. Стало понятно, что к Борнхольму нам не выйти. Поэтому решили двигаться в Польшу. Нашли на карте Устку, забили точку в GPS.
  Но ветер продолжал меняться. И выйти к Устке стало тоже проблематично. Тогда Андрей выбрал наиболее "приближенную к реальности" точку на карте.
  Это был город, который назывался Леба. Кроме названия, никакой другой информации об этом городе у нас не было, как и других вариантов. Потому что движок не заводился.
  На руле сидел Ян и гнал 6 узлов на штормовых парусах при бейдевинде. Ворчал, что приходится держать руль руками и ногами одновременно. Андрей в быстром темпе разбирался с движком. Навигационная система "Цунами" зависала. Мы несколько нервно резвились, представляя в лицах диктора польского телевидения. Он якобы сообщал на следующее утро в программе новостей, как в мирный польский городок ворвалось наше плавучее чудо, затормозило на центральной площади, снесло под корень памятник Костюшко и тут же принялось заниматься мелким ремонтом...
  Когда мы уже почти подошли к берегу, рядом с нами появились ходовые огни какого-то кораблика. Для меня это был запоминающийся момент персонального экстрима, потому что надо было быстро найти на мокрой палубе мокрый штепсель от мокрой фары и включить его в мокрый же удлинитель, и все это в кромешной, ес-но, тьме египетской...
  Кораблик встрепенулся, когда я в третий раз посветила на него фарой. Он резко изменил курс и двинулся в гавань. Мы проследили его направление и присвистнули.
  Вход в гавань оказался таким узкий, что войти туда на парусах было абсолютно нереально. Часов в пять утра мы встали на якорь. Проснулась Света Бреус. Ей удалось на приличном английском договориться с польскими пограничниками. Она сказала, что у нас небольшие проблемы и мы нуждаемся в мелком ремонте. Они ответили, что будут ждать нас "у второго дома по вашему левому борту".
  Тут ожил, наконец, движок, и мы пошли искать этот второй дом. Идти пришлось по какой-то немыслимо узкой кишке. Возле маленького домика и впрямь зевали два пограничника. Один из них свободно говорил по-русски. Андрей взял наши паспорта и отправился на переговоры. Мы со Светой Бреус и Яном сидели на польской земле. Точнее, на польском асфальте. Когда сидишь на польском асфальте, глядя с берега на "Благовест", полное ощущение, что берег качается... "Санек, вставай! Ты хочешь в Польшу?" - кричали мы. Санек проснулся и вылез на свет. Мы посмотрели с берега на наш катамаран.
  "Боже мой, - скажут польские пограничники, - мелкий ремонт... да это же одна большая поломка!". Леша пытался настроить местную сеть в мобильнике. Нашлась какая-то сеть, которая называлась "idea". Леша, спросили мы, а вопросительного знака на конце нет?
  Польские пограничники долго не могли решить, что же все-таки им надлежит с нами делать. Пущать или не пущать... Часов в пять утра они пришли и дали нам подписать по паре бумажек. Бумажки мы подписали. И сползли обратно в каюты - спать...
  
  18 сентября
  Леба
  
  Мы стоим на якоре в городе Леба. Сходить на берег нам нельзя. У нас на "Благовесте" - российская территория. У них на пристани - естественно, польская.
  Мы типа дружим. То есть, ни мы к ним, ни они к нам. Ни ногой. Буквально. На ближайшем столбе висит видеокамера, которая фиксирует все наши движения.
  Санек с утра хотел посидеть на травке. Не удалось. Попросили вернуться.
  Ходить на берег можно только Свете Бреус. Она гражданин свободной Эстонии. Во второй половине дня видеокамеру подкрепили с другой стороны джипом. Оттуда за нами тоже присматривали. Кто их знает, этих русских, чего от них можно ожидать...
  Зато нам дали электричество. Теперь мы можем сверлить, резать и слушать магнитофон. Безвозмездно.
  Между тем, мы сушили шмотки, развесив их по всем снастям. Зрелище с польской стороны, наверное, было экзотическое. Публика, гуляющая по набережной, с интересом глядит на наш цыганский кораблик.
  Вода в марине грязная до изумления. За кормой бултыхается дохлая рыба величиной с небольшую кошку и штук пять пластиковых бутылок. Ветер гонит волны вдоль парапета. Брызги над противоположным берегом взлетают метра на полтора. Раздается постоянный заунывный грохот, будто где-то рядом грузят листовую жесть. Наш кораблик качается. Проходя мимо пустого кресла рулевого, рассеянно ищешь взглядом вахтенного у руля, чтобы поинтересоваться, куда мы, собственно, идем.
  С утра занялись "мелким ремонтом". Мужики собрали обтекатель и набили его пенопластом. Все дружно красили фанеру пинотексом. Герметизировали дырки. Так наступил вечер.
  Вечером мы опять собрали последние силы. И уговорили Андрея поставить диск с любимым фильмом "Киндза-дза". С помощью одной-двух нехитрых манипуляций нам удалось обмануть компьютер. И он показал то, что было после 34-й минуты фильма. Мы получили огромное удовольствие. Темы "пацаков", "гравицап" и ремонта "пепелац" оказались в этот момент близки всем нам, как никогда раньше...
  
  19 сентября
  Леба
  
  Солнечное утро в мирном польском городе Леба.
  Маленькая, но очень суверенная российская сторона в лице "Благовеста" вторые сутки качается в канале. Хочется написать - "в канаве". Воздерживаюсь из соображений политкорректности. Если в Польше это называется "марина" - так ради бога... Никаких возражений, пан начальник.
  После завтрака было принято решение отправить Свету Бреус на переговоры с местными властями. При такой качке, как в этом канале, прицепить обратно обтекатель нереально. Следовательно, надо попытаться договориться о том, чтобы власти разрешили нам переехать на территорию местного яхтклуба и закончить ремонт там. Света свою задачу выполнила блестяще.
  Мы благополучно переехали на спокойную воду яхтклуба. Андрей и Санек, не теряя времени, влезли в гидрокостюмы и нырнули под палубу. Купальный сезон закончился давно, и вода была жутко холодная. Как обычно, по ходу дела обнаруживались новые и новые проблемы - ремонт затягивался. Наши посиневшие "ихтиандры" время от времени выскакивали из люка в модуле, требовали ключ на 19 и поскорее, и снова скрывались в волнах. Польские пограничники с вежливыми улыбками и надеждой в глазах посещали нас все чаще, и живо интересовались, как идут дела.
  Тем временем нам удалось заправиться пресной водой. Света Бреус набрала облепихи с окрестных кустов. Команда покрасила пинотексом всю оставшуюся фанеру. И наконец, обтекатель занял свое место...
  Наступил волнующий миг расставания с Польшей. Быть может (кстати, именно так назывались популярные польские духи времен застоя и забастовок?..), быть может, если бы нам удалось сойти на берег хотя бы раз, этот миг был бы для нас более волнующим.
  Мы расставались с Польшей легко. Правда, при швартовке Андрей метнул чуть ли не целую бухту троса чуть ли не в морду польскому чуть ли не полковнику. С разудалым криком: "Эй, лови!".
  И еще в процессе швартовки у нас лопнул тросик на леере. Или правильней будет "леерный тросик"?.. Так или иначе, мы его потеряли.
  После ужина Андрей подробно и в деталях рассказал нам о том, как надо правильно швартоваться. И мы поняли, что нам предстоит еще многому учиться, учиться и учиться. Самым настоятельным обгазом. Так мы снова оказались в море. И пошли в Германию. Медленно. Почти дрейфуя. "Тихим плюхом". С надеждой на то, что ветер переменится к лучшему...
  
  20 сентября
  Принимая у Леши вахту, с некоторой безысходностью замечаю, что на экранчике GPS линия курса и линия нашего перемещения почти перпендикулярны. Скорость 3,5 узла. Это особенно обидно. В течение всего дня ветер варьировался от очень острого к менее острому. И еще мы обходили встречные корабли и вешки. Поэтому, в зависимости от ветра, менялись и наши планы. Сначала на 60-70 градусов левее нужного курса, потом градусов на 40 правее. По-другому не получалось.
  Один раз нам встретилась маленькая яхта. Польские яхтсмены, суровые и бородатые, шли встречным курсом. Они даже свернули, чтобы рассмотреть нас поближе. (Польские - это предположительно. Потому что ни номеров на единственном парусе, ни названия на борту не было. Так они и остались для нас безымянной яхтой.) Мы с Лешей помахали им, мило улыбаясь. Они помахали нам. И разошлись, как в море корабли.
  К вечеру на горизонте позади нас живописные библейские облака сгустились в грозовые тучи. Засверкали молнии. Потом молнии стали поблескивать и впереди. "Я не хочу туда ехать", - мрачно повторяла Света Авдошина. Но штурвал не бросала...
  Андрей, разбуженный на ночную вахту, вылезает из каюты и оглядывается. Ночь, ветер, луна светит сквозь облака. "Япона мать, опять Куинджи", - резюмирует капитан, садясь за штурвал...
  
  21 сентября
  Ветер усилился. Но дул он по-прежнему не совсем туда, куда нам было нужно. Поэтому день опять прошел незаметно в бесплодной борьбе со стихией.
  Санек рассказывал, как ранним утром шли мимо рыбацких вешек. С траулера, стоящего невдалеке, было не разглядеть, вдоль вешек мы идем или поперек. На всякий случай поляки обложили нас на чистом русском матерном. Да здравствует дружба и взаимопонимание бывших друзей по соцлагерю...
  Днем мы должны были обсуждать мою тему - страничку "Размышления в пути" для сайта "Новой цивилизации". Но после дежурства меня хватило только на то, чтобы написать отчет за два дня и уснуть.
  К вечеру народ то ли адаптировался к качке, то ли просто выспался. Андрей починил радар, что вызвало у экипажа небывалый подъем духа. И мы подбили капитана посмотреть "Белое солнце пустыни". Правда, к тому моменту, когда начался просмотр, оставались бодрствовать Андрей, Аня, мы с Яном и Леша. На руле. Жизнерадостный хохот оглашал суровые просторы Балтийского моря.
  Ночью, во время нашей вахты, перетерся нержавеющий тросик на шкотовом углу грота. Это была дивная сюрреалистическая картинка. Андрей с Яном в лунном свете, скользя на мокрой крыше, меняли тросик. При этом они смеялись...
  Вчера Паша вспоминал, как в Амстердаме экипаж "Благовеста" познакомился с местным гостеприимным человеком по имени Йоб. Наши пытались из деликатности именовать его Джобом, но он настаивал. На фоне этой истории родился новый термин. "Наш тросик передал привет старому Йобу..."
  
  22 сентября
  Утром ветер опять усилился. В виде исключения для нас - это был попутный ветер!
  Оглядевшись, мы не поленились слазать в "Справочник яхтсмена" за определением. Там были указаны какие-то странные признаки для определения баллов. "Сломанные ветки деревьев" и т.п. Деревьев прихватить с собой не догадались. Андрей на глазок оценил происходящее вокруг баллов на 8.
  Поэтому вынуждены были прикалываться, изобретая свою собственную шкалу баллов. "Санек отказывается от блинчиков - 1 балл", "Светка Авдошина хочет домой - 2 балла", "Андрей грызет ногти - 3 балла", "Появляется Черный Яхтсмен - 4 балла".
  Черный Яхтсмен - это свеженький сегодняшний розыгрыш. Сидишь себе в кресле рулевого, рулишь себе, и вдруг за окном возникает Санек в красно-черном "баске" - т.е., только мордочка, перекошенная зверской гримасой, торчит из капюшона, и принимается с нечеловеческими ужимками грызть буек...
  Утром Ян гнал еще под нормальными дакроновыми парусами 12 узлов. Потом мы сменили дакроновые паруса на штормовые. Волны были невысокие, но длинные и мощные. Какое-то время шли под штормовыми парусами.
  Как раз была вахта Андрея. Большинство, которое вчера не посмотрело фильм, жаждало зрелища. Поэтому мы водрузили на стол компьютер Макса и посмотрели "Пятый элемент"... Нам не мешал запаздывающий звук и видеоряд в стиле слайд-шоу.
  Даже красненький буксирчик, проскочивший у нас под носом пересекающимся курсом, отвлек внимание команды от экрана ненадолго. Все это происходило недалеко от берега, и Андрей попросил трубку - позвонить.
  Это было дивное зрелище. Капитан за штурвалом оживленно говорит с Питером по мобильнику. Команда смотрит кино. Кругом волны, барашки, ветер, все качается... Ничто не предвещало, короче говоря. Апофеоз случился быстро и неожиданно.
  В процессе обеда качнуло особенно интенсивно, и кастрюля с супом опрокинулась на ноутбук. Самое смешное, что ноутбук выжил. Может быть, временно. Сложно сказать. Света протерла его тряпочкой. Да и супа там оставалось уже немного. Во всяком случае, навигационная программа "Цунами" запустилась через пятнадцать минут после инцидента и работала, как обычно.
  Народ адаптировался к качке окончательно. Есть могли все. "Чтоб вас укачало", - мрачно бормотала Аня, раскладывая добавку...
  Прошло около часа. Скорость под штормовыми парусами стала больше 10 узлов... Волевым усилием свернули и штормовые паруса. С большой, надо сказать, неохотой. Пошли под голыми мачтами. Это было, как выразился бы ослик Иа, "душераздирающее зрелище". Когда еще мы дождемся попутного ветра... да еще такого ветра...
  И тут наступил эпохальный момент. Выяснилось, что без всяких парусов наш катамаран идет при попутном ветре со скоростью 9,5 узлов... Это был праздник.
  По случаю праздника нам удалось убедить Свету Авдошину, что для компьютера Макса будет полезно, если мы еще немного его поэксплуатируем. И мы достали диск с мультфильмом "Ледниковый период". Разврат продолжался. Перед "Ледниковым периодом" кто-то из друзей записал для нас еще один маленький отечественный мультик, который назывался "В синем море". Корабли, тонущие под жизнерадостную джазовую музычку, развеселили нас чрезвычайно. "Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем...", - напевал экипаж еще долго... Ночью скорость варьировалась между 4,5 - 7 узлами. Без парусов.
  
  23 сентября
  Киль
  
  Утро в Кильском канале. Стоим у бона. Под нами - метра три абсолютно прозрачной воды. В воде плавают медузы. Большие и мелкие.
  На берегу - аккуратные кирпичные домики. Деревья. Птицы. Иногда проезжают по набережной велосипедисты.
  Леша рассказал, как они швартовались поутру. Стоят на причале суровые Саньки. Вспомнившие все, чему учили. Как никогда, готовые грамотно пришвартоваться. Андрей спрашивает их: "Готовы?". Саньки кивают. И капитан хватает снова в охапку бухту каната, и со всего размаха хлопает ею о причал...
  Андрей договорился с хаба-мастером о стоянке за 7 евро в сутки. Без электричества. Но с душем.
  Во время завтрака нас посетил "паспортконтроль". Команда воспользовалась возможностью отшлифовать свои познания в немецком языке. Никто, слава богу, не сказал ничего криминального. Обошлось даже без "Гитлер капут".
  Вычерпав воду из кают и развесив басковские костюмы по леерам, мы по очереди посещали душ. Грязный он там был или не очень, главное, там была горячая вода... Ничто не предвещало. Выхожу из душа. В самом, что ни на есть, идиллическом расположении духа. Вытаскиваю рюкзак со свежевыстиранными шмотками. Ставлю его снаружи. И дверь душевой медленно, как в фильме ужасов, закрывается. А мой ключик с надписью "for Damen", воткнутый в замочек изнутри, соответственно, внутри и остается. И раздается такой щелчок, очень характерный... И я пытаюсь повернуть ручку. А она не поворачивается. И я начинаю постигать масштабы катастрофы... То есть, ключ внутри. Я снаружи. Запад есть Запад, Восток есть Восток. Выход один - дождаться, пока кто-нибудь из приезжих мореплавательниц подойдет с ключом и откроет заветную дверцу... Появился Санек. Я объяснила ему ситуацию. Санек сходил за Яном. Ян пошел и договорился с хабой. За 10 евро под залог хаба-мастер выдал дубликат ключа. Мы обрадовались, и попытались открыть дверь. Не тут-то было.
  Никогда раньше я не подозревала о существовании таких замков. То есть, он может захлопнуться, даже если изнутри в него воткнут ключик. А открыть его снаружи при этом невозможно. Потому что ключик, который вставлен изнутри, мешает. Все по логике. Для удобства населению. Ния. Ниё. Мать за ногу, Европа!
  Возник спонтанный консилиум. Единственное окно в душевую было расположено на высоте полутора метров от земли. Точнее, от камней, которые служили фундаментом этого архитектурного сооружения. В результате усиленной мыслительной деятельности Ян сходил на катамаран и вернулся обратно со "шнягой". Так они с Саньком называли двухметровый алюминиевый уголок. К концу "шняги" крепилась металлическая плоская пружина.
  Далее началась почти хирургической сложности операция. Санек забрался на плечи к Яну и попытался при помощи "шняги" выдернуть ключ из двери. Мешал кафельный косяк глубиной сантиметров 20... увидеть ключ было невозможно при всем желании. От безысходности у меня родилась идея - попытаться той же шнягой отжать ручку. Примерно двадцатая по счету попытка оказалась успешной. Дверь отворилась... Не знаю даже, с чем сравнить это ощущение. Это было... это было... Ладно. Это было. И все!!!
  Потом мы с Яном и Саньком отправились гулять по Килю. Что говорить... Другая жизнь. Другие проблемы. Чистые улицы, ухоженные газоны и цветники. Домики в плюще, крыши из дерна. Велосипеды, беззаботно оставленные на улице. Вывески, витрины, клумбы, оградки, все продумано до мелочей. И отшлифовано. Особенно эти самые мелочи. Мы пережили культурологический шок. Да. Но мы пережили его легко. Можно сказать, шок прошел бесследно, как только мы увидели цены в местных магазинах.
  Потом мы сидели на берегу реки и наблюдали, как чистенькие старички кормят булкой уток. Утки были неописуемо жирные. И гуси тоже. И куропатки. Глаза Яна загорелись нехорошим блеском. Мы обсудили некоторые блюда из птиц. Сошлись на том, что утку хорошо готовить в фольге. Вспомнили, что фольга на "Благовесте" есть. Решили, что гоняться с мотком фольги за утками по берегу Кильского канала было бы верхом неприличия. И вернулись на яхту.
  Андрей с Яном разобрали движок. Оказалось, он не заводился из-за того, что три подшипника передали привет старому Йобу. Где взять новые - непонятно. За ужином живо обсуждался вариант - завтра с утра отправиться в местную полицию и заявить, что не уйдем, пока не достанем новые подшипники. Если возникнут проблемы с переводом - принести с собой подшипники и положить на стол. Как показывает практика предыдущих походов, активность местной полиции иногда оказывается на удивление результативной. А без движка по Кильскому каналу не пройти...
  
  24 сентября
  Киль
  
  В шесть утра нас посетил заботливый хаба-мастер. Он обнаружил, что мы по-партизански подключились к электричеству. Попенял нам за это. Слупил 7 евро за следующие сутки и ушел. В семь утра сказал свое "ку-ку" будильник Светы Авдошиной. Постепенно в кают-компанию стянулся весь дружный экипаж. Выспавшийся, несмотря на ранний час. "Золотой восход", - приговаривал Леша, отщелкивая последние свои кадры на "Благовесте". Мы проводили Лешу, Пашу и Аню.
  "Кашки, что ли, запоганить...", - горестно вздыхал Санек. Света Авдошина, скрепя сердце и укоризненно приговаривая: "Вы когда ели? У вас когда слюна должна выделяться?" сварганила завтрак.
  И мы занялись судовыми работами. Ян занимался движком, Андрей - коробкой передач. Санек и Света Авдошина убирали и складывали паруса. Аня Фоминцева делала ловушки для парусов. Я шила чехол для помпы.
  При этом все мы по очереди бегали стирать. "У кого ключ от мужского сральника?" - интересовались время от времени соплаватели. К вечеру все леера были увешаны маечками, полотенцами, штанишками, носочками и трусиками. "Рашен джипси трансглобал экспедишен", - резюмировали мы, озираясь.
  Вернулся Андрей, который поехал на поиски подшипников и масла. С круглыми от удивления глазами. С маслом и подшипниками. Магазин, где продавалось то, чего нам так не хватало для счастья, был расположен на соседней улице. У Андрея спросили только: "Рашен?", и провели в соседнее помещение, где было ЭТО ВСЁ.
  Я сходила в город. Вернулась обратно. Катамаран стоял на том же месте. Только на нем не было никого. И все в точности, как на "Марии Селесте". Только собачки не хватало. Теплая гречневая каша. Сковорода с грыбочками. Горячий чайник. Посуда в раковине. Мобильник на видном месте. Обрезная машинка. Дверь нараспашку. Первая мысль, которая приходила в голову, была о том, что какой-нибудь паспортный контроль или полиция забрала всех. Потом на столе нашелся рисунок. На нем было изображено два кораблика, человечки, стрелочки и чашка с дымящимся чаем.
  Оказалось, хозяин катамарана "Дельтакат", который причалил по соседству вчера, пригласил наших на кофе. Я присоединилась к ним на последней стадии, но успела посмотреть катамаран. Большой. Алюминиевый. Весит примерно столько же, сколько и наш. Ходит быстрее. Автоматизированный до невозможности. (Якорь опускается и извлекается нажатием кнопочки...) И что самое интересное - самодельный. Обошелся в сто тысяч евро.
  Гуидо (так зовут хозяина катамарана) прочел какое-то количество кораблестроительной литературы. Пришел к выводу, что катамаран более устойчив по сравнению с яхтой. Строительство продолжалось четыре года. У него в Бремене собственная полиграфическая фирма (печатают бланки, схемы и т.п.). В течение первого года строительства он еще руководил фирмой. Потом передал дела своему сыну, который в результате строительных перипитий обзавелся аллергией на катамараны в острой форме.
  Наши провели у Гуидо часа три. Говорили на смеси немецкого с английском с использованием графики... Отлично друг друга понимали. "Das ist fantastisch!" - приговаривал Андрей, оглядываясь вокруг... Возвращались на "Благовест" со смешанными чувствами. "Зато у нас старинной модели!" - гордо подытожил Санек на подходе.
  
  25 сентября
  Киль
  
  Утро в Киле, как обычно, началось с визита хаба-мастера. Андрей с Яном продолжали ремонтировать движок. Абстрагировавшись от окружающей действительности, они переговаривались на языке, мало понятном для остальной, технически не продвинутой части экипажа. Время от времени они обсуждали тезисы "будет ли держаться эта мандула, если ее прифигачить вон той хренью". Процесс шел бурно, и конца ему не предвиделось.
  Саньки сходили в город на поиски деревяшек для дизайна каюты. Вернувшись, они рассказали в красках, как увидели необходимые досточки в какой-то подворотне. Приняли за данность, что досточки ничьи. Санек проследовал из подворотни во двор, где встретил хозяина досточек. Честно поинтересовался, нельзя ли пресловутую древесину умыкнуть. Хозяин вздрогнул и энергично запротестовал - "я с ними работаю!". Потом он пригляделся к Саньку и спросил: "Рашен?". Последовал утвердительный ответ. Впоследствии он объяснял, что на эту мысль его навел Саньковский фэйс в совокупности с грязными ботинками и резиночки, которыми прихвачены были штанины для езды на велике.
  "Да не так уж у них там и чисто", - приговаривал Санек. Появилась Света и прозвучало слово "катамаран". Новый знакомый оживился и через полчаса появился у нас вместе с Саньками. Выяснилось, что он тоже построил катамаран. В Бразилии. И возил туристов с острова на остров. И женился на бразильянке. Привез ее сюда. И хотел бы жить в Бразилии. Наше чудо природы ему понравилось. Он сказал, что оно гениально... И повез Саньков на цивильную помойку.
  Там они, помимо искомых деревяшек и ковролина, обнаружили контейнер, набитый техникой. Компьютеры, мониторы, музыкальные центры и прочее барахло. Устаревших моделей. Долго не хотели признаваться, где это. Справедливо опасались, что весь контейнер в результате окажется на "Благовесте". В конце концов решили, что на помойку за добычей мы отправимся завтра.
  
  26 сентября
  Киль
  
  Наша жизнь в Киле продолжается по традиционной схеме. В шесть утра приходит хаба-мастер. Он стучит по борту, пока из каюты не появляется заспанный капитан. Слупив очередные семь евро, удаляется до следующего утра.
  Ремонт двигателя затягивается. Наши хитроумные мотороведы и движкоделы, Андрей с Яном, все реже выныривают на поверхность из своей технической параллельной реальности. Судя по их озабоченным лицам, наши проблемы множатся и усложняются по принципу цепной реакции.
  Почти весь день моросил дождь. Мы снова занимались судовыми работами. Починяли, шили, кроили, привинчивали.
  Вечером состоялся первый сеанс радиосвязи с Питером. Это было Событие с большой буквы.
  Мы услышали по рации голос Макса! Поначалу узнать его было невозможно. Но Аня Фоминцева твердо усвоилса основной принцип радиолюбителя - "вертеть ручку, пока не станет хорошо". Методом мягкого верчения ручки ей удалось заметно улучшить качество связи. Голоса Макса, Ладо и Наташи Коншиной зазвучали так, словно наши друзья находились в соседней комнате. Это было прекрасно!
  "Макс, наши знакомые в Киле показали нам помойку, которая битком набита компьютерами и музыкальными центрами. Как жаль, что тебя нет с нами!" - начала Аня Фоминцева с легким злорадством. Макс отпарировал что-то в своем традиционном стиле. Мы вкратце рассказали о наших новых знакомых - строителях катамаранов. Сеанс окончился, а мы еще долго приходили в себя от этого странного ощущения. Только что мы, можно сказать, побывали в Питере. И вот - снова Киль, черепичные крыши, снова яхты качаются у причала.
  Света Авдошина и Аня отправились пополнять наши продовольственные запасы в местный универмаг. Вечером, по возвращении, они устроили нам "пир духа". Мы начали с того, что попробовали местное мороженое. Потом последовательно вкушали местные десерты, жареные сосиски, брынзу с оливками и маслинами, сыр и запивали все это соком... Кажется, мы объелись. Состояние "голодного остервенения" быстро сменилось на "сытое отупение". Нас даже не хватило на то, чтобы посмотреть перед кино перед сном...
  
  27 сентября
  Киль
  
  Небывалое бывает. Сегодня, после продолжительной починки, наш горячо любимый раритетный движок, наконец, завелся. После завтрака решено было уходить из Киля завтра утром. На пресловутую помойку отправились мы с Яном. Предполагалось, что мы поедем первым эшелоном и отвинтим все полезное. А то, что мы не сумеем прихватить с собой, спрячем в придорожных гераньках. И следующая партия путешественников продолжит наше благородное дело.
  Мы сели на велики и поехали. Но это только так говорится. Я не садилась на велосипед года четыре. Узенькая, мощеная булыжником кильская улочка. По ней едут навстречу некрупные кильские машинки. И тут выхожу я. Со своими давно позабытыми навыками езды на ве. Задираю ногу на капитанский велик и начинаю судорожно проворачивать вперед педальку. Чтобы было, на что опереться. Педалька, ес-но, проворачивается слишком далеко. Ян за это время уже доехал до перекрестка и смотрит оттуда на мои акробатические изощрения. Мрачным взглядом. Но, по крайней мере, хотя бы не говорит ничего. Так, плавно и постепенно, с негромкими вскриками: "ой, мама!" и еще хуже, мы добрались до места.
  Контейнер - нормальный такой контейнер, метров 10-15 в длину, метра три в высоту, набитый мониторами, компьютерами, музыкальными центрами, телевизорами и прочим техническим барахлом. Самое печальное, что немецкий вохр, прилагаемый к помойке, не давал пробираться по останкам мониторов в заветные глубины этой пещеры Али-Бабы. Но нам, можно сказать, хватило и того, что лежало у входа. Мы без особых усилий нарыли пачку нулевых переходников для компьютеров. Новенький дисковод "jomega". Я своими руками разрыла маленький симпатичный "соньковский" плейер. В футлярчике. Работающий от пальчиковой батарейки. Ян наколупал "памяти" из близлежащих компов. Совместными усилиями мы нарыли штук пять удлинителей с евровходами. Все - действующие... Больше всего мы жалели, что при нас не было фотоаппарата, чтобы сделать фотку на фоне останков ксероксов-факсов-мониторов и отослать ее нашему бывшему начальству - директору Театра Поколений, Валерию Анатольичу Зиновьеву с подписью: "Валера, мы сами это все сломали!!!". Ну, и как обычно, под конец началось самое интересное.
  В соседнем контейнере мы нашли два велосипеда. Правда, один из них без седла. Зато оба с действующими переключателями скоростей, с фарами, с ручными и ножными (что для меня лично по старой памяти особенно ценно) тормозами... Колеса, конечно, придется поменять. Но Андрей говорил, что в том же Амстердаме этих велосипедных колес - на каждом уличном столбе... В общем, мы шли обратно пешком, ведя по два велосипеда. Провожаемые ошалелыми взглядами местных.
  
  28 сентября
  
  Отчалили. Минут сорок тусовались у шлюза, который то открывался, то закрывался. Из мегафона доносились плохо различимые реплики на хорошем немецком. То есть, быстро произносимые. Мы трактовали их так и эдак. В любом случае, получалось, что мы должны ждать. Ждали долго.
  В конце концов, шлюз остался позади. "Благовест" вошел в симпатичное лесное озерцо на обочине Кильского канала и встал на якорь.
  Начался этап благоустройства кают. Решено было, что мы потратим на это дня два, простояв здесь. Все дружно принялись докрашивать, строгать, пилить и всякими прочими способами отравлять окружающую среду.
  Спустя минут сорок на резиновой лодочке к нам подплыл местный дедок и стал шумно выражать свое неудовольствие. С помощью Светы Бреус удалось понять, что мы находимся в заповеднике, и дедок милостиво дает нам час на сборы.
  Мы тут же отошли к желтым бочкам, обозначающим, по всей видимости, границу заповедника, обосновались там и продолжили начатое.
  Руины на берегу, которые мы собирались облазать, оказались при ближайшем рассмотрении нормальным действующим сеновалом. Мы пролезли под колючей проволокой ипошли гулять по частному владению. Кроме коровьего дерьма в невероятных количествах, можно сказать, не нашли ничего. Видели старые военные укрепления. В одно даже хотели спуститься, но смущала пара цементных глыб, которые при этом висели бы непосредственно над головой. Вернулись обратно на яхту.
  Тут на озере показался одномачтовый катамаран, с которого нам принялись махать немецкие геноссе. Они явно хотели к нам пришвартоваться. С помощью нашего со Светкой Бреус относительного немецкого мы объяснили, что мы не против, но собираемся работать и жужжать всякими лобзиками, отрезными машинками и т.п., и если такое шумное соседство их устраивает... Шумное соседство их не смутило.
  Минут через двадцать мы ужинали в компании пятерых жизнерадостных немцев. Нас чрезвычайно веселило, что катамаран "сделай сам" - похоже, самая популярная модель в этом сезоне. Правда, эти ребята катамаран не сами делали. Но ремонтировали сами... Они несколько обалдели, когда узнали, что мы идем вокруг света.
  У них своя, давно сложившаяся компания, они давно друг друга знают. Один парнишка учитель, другой - веб-дизайнер, еще один - социальный работник. Отпуска у них не совпадают. Они ходят на этом катамаране первый сезон. Идут на выходные или на один день - как позволяют возможности.
  Ребята оставили нам свой катамаран до утра и поехали куда-то ночевать. Андрей переправлял их по одному на берег, используя "Лучик", как мини-паром. Мы предупредили их насчет колючей проволоки и подсветили дорогу фарой.
  Подумать только... и все это в тех местах, где каких-нибудь пятьдесят с небольшим лет назад наши дедушки мочили друг друга, почем зря...
  
  29 сентября
  Сегодня утром вернулись наши немецкие друзья. Принесли упаковку пива в подарок Яну и сигарет для Светки Авдошиной. Рассказали, как ночью шли домой в потемках по полям, подрываясь на коровьих лепешках. Мы им подарили по иматоновскому буклету, написали, кто что мог... Обменялись мэйлами.
  Долго махали и орали друг другу на прощание.
  День пролетел незаметно - в технических изощрениях. Красили, пилили, сверлили... Как обычно.
  Вечером вытащили на палубу таганок. В нем развели огонь. Распределили вахты на завтрашний день. Андрей записал на "ipaq" то, что мы смогли вспомнить про Тармо.
  "Айпак" - он же "pocket-sailor", - это миниатюрный компьютер+GPS, в связи с полным отсутствием работоспособности более известный в наших узких кругах как "fucked-sailor". В качестве диктофона его тоже можно использовать. Достали гитару. Пели разное - от Визбора до "русского шансона". В темноте. У костерка, который так странно смотрелся на палубе. Особенно трогательно прозвучала песня про "настоящего индейца", которую с удовольствием подхватили все присутствующие...
  
  30 сентября
  Солнечным утром двинулись по Кильскому каналу.
  Осень здесь еще только начинается. Почти нет желтых листьев. В Питере так бывает в середине августа.
  По берегам канала - камыши, в которых кишмя кишат забавные черные птички с белыми клювами, похожие не то на уток, не то на куропаток.
  Если сидеть в модуле - похоже, будто едешь по лесной дороге. Справа и слева традиционно аккуратные домики с черепичными крышами.
  Немецкие старички либо ездят парами на велосипедах вдоль канала, либо сидят на берегу с удочками. Почти все они приветливо машут нам руками. Некоторые показывают большой палец.
  Днем нас обогнала шхуна "D.R.Tolkien", которую мы уже видели в Киле.
  Утром мы попытались получить почту, потому что ждали срочную информацию от Макса. Выяснилось, что компьютер Андрея, на котором стоит почтовый ящик, работать отказывается вплоть до передачи привета старому Йобу.
  В первой половине дня оказалось, что с мотором у нас опять проблемы. Он грелся. Андрей старательно поливал его водой. Где-то примерно после пятнадцати ведер выяснилось, что вода смешивается с маслом.
  Всех очень заинтересовал вопрос, - сможет ли наша техника (в частности, коробка передач, изготовленная в незабвенных 50-х) работать на смеси масла и воды в неизвестной пропорции. И как долго это будет продолжаться.
  Позвонил Макс и поинтересовался, когда мы уже получим почту. Аня сказала ему, что почтовый компьютер крякнул.
  Андрей поставил почту на компьютер Макса. Подключился к Интернету и попытался получить почту. В процессе получения компьютер Макса тоже передал привет старому Йобу.
  Мотор, издающий какие-то уже и вовсе непотребные звуки, решено было выключить. Но двигаться без мотора дальше было невозможно. Поэтому до места ночевки мы пошли на буксире. Функцию буксира на удивление бодро выполняла наша красненькая резиновая лодочка с подвесным мотором "Jamaha". Непосредственно за лодочкой следовал гордый красавец катамаран. Замыкал скорбную процессию "Лучик", бултыхающийся за кормой. Мирное немецкое население охреневало. На лицах людей, наблюдающих эту картину, последовательно отображались любопытство, легкое недоумение, тяжелое недоумение, эстетический шок, душевный кризис и полная прострация.
  Макс прислал SMS - получили ли мы почту? Аня ответила ему, что крякнули оба компьютера. Макс позвонил и спросил - а что со вторым компьютером? (предварив это краткой эмоциональной оценкой происходящего).
  В сумерках мы вошли в небольшую протоку, ведущую к старому шлюзу. Саньки съездили туда на красной лодочке, нашли надпись, из которой следовало, что шлюз построен в 1936 году, и множество огромных пауков.
  Вечером Андрей чинил мотор. Наконец-то (будем надеяться) обнаружилась основная причина этих серийных поломок.
  Аня сочиняла утешительную SMS Максу. Она начала ее словами "ты, главное, не волнуйся...".
  Ян переставил винду на компьютере Андрея. После тяжелой и продолжительной борьбы за независимость компьютер ожил. Жизнь продолжа...
  
  1 октября
  Утром Андрей реанимировал мотор, и мы снова пошли по Кильскому каналу.
  Увидели на берегу необыкновенный дом. То есть, сначала он выглядел самым, что ни на есть, обыкновенным. Но когда мы подошли поближе, оказалось, что это не дом, а половинка или треть дома. Причем внешне это выглядит так, словно дом распилили по вертикали. Веселенький фасад, черепичная крыша, три этажа, - а дальше это все непонятно почему обрывается. Но обломки или детали строительства покрашены, то есть, внешне все цивильно и прилично. Мы долго вглядывались и недоумевали - то ли, газ у них взорвался, то ли развелись так весело ребята...
  В середине дня вышли в Эльбу. Эльба оказалась изумительно широкой и грязной рекой бурого цвета. Шли по фарватеру - между зелеными и красными буйками. Время от времени нас обгоняли всякие промышленные судоходные чудовища с неудобочитаемыми названиями. Некоторые из них по форме напоминали утюг...
  
  2 октября
  Солнечный день. Судовые работы. Мы со Светой Авдошиной отмывали борта "Благовеста". Ухлопали три банки "Пемолюкса". Утопили общую любимицу - железную мочалку. Испытали новое острое ощущение - когда мыли внутреннюю часть бортов, а рядом с нами проходило очередное судно, и волна от него раскачивала красную резиновую лодочку, в которой, собственно, мы и сидели. И мы, поочередно ойкая, постукивали снизу головушками об палубу...
  Кроме того, присутствовало некое "дежа вю". Оттираешь борт, - и если не поднимать при этом взгляд, такое чувство, что мы никуда не уезжали с Крестовского острова...
  На фоне неясных перспектив с переводчиком и нашего условного знания языков родилась новая извращенная идея. Мы все стоим на выставке, смешиваясь с экскурсантами, и вполголоса твердим одну и ту же фразу: "Das ist fantastisch...". По удару рынды фраза меняется - "Sehr schon...". Мы плакали от смеха, воображая эту великолепную картину...
  
  3 октября
  Гамбург
  
  Днем мы пришли в Гамбург.
  Слева от нас тянулся высокий холмистый берег. Белые дома со стеклянными фасадами выглядывали из зарослей. Рядом проходили, обгоняя нас и поднимая волну, промышленные чудовища.
  Выяснилось, что хаба-мастера сегодня не будет. Поэтому нам ничего не оставалось, кроме как пойти гулять по городу.
  Света Авдошина осталась на корабле, а мы, то есть, все остальные вышли на набережную. Съели по мороженому разных сортов. Долго выясняли, какое вкуснее. Знакомство с Гамбургом начали с того, что прокатились на метро "зайцами" до ратушной площади. Там стоит памятник Гейне - классик как бы сплюснутый, "яйцеголовый" и чрезвычайно печальный с виду.
  Двинулись на звуки пения и аплодисментов. Это в галерее возле площади пел "Из-за острова на стрежень" наш уличный певец. Замечательно пел. Оперным поставленным голосом. Мы постояли, послушали. Поняли, что мы не конкуренты.
  Пошли гулять по центру. На одном из бульварчиков увидели велосипед, уже откатавший свое. Таких в Гамбурге множество. Но этот был явно не жилец - и рама сломана, и колеса уже мало напоминали колеса... В общем, мы его освоили. Благо, он лежал горизонтально. Это существенно облегчало процесс. На одном из великов, которые мы подобрали на кильской помойке, не хватало седла. Я на него незаметно наступила, а Ян аккуратно оторвал седло. Санек с ужасом потом рассказывал, что весь бульвар наблюдал этот процесс широко раскрытыми глазами... С седлом в рюкзаке отправились дальше.
  Решились что-то съесть и долго блуждали среди разгула цен и вариантов. Наконец, ограничились какой-то булочкой с признаками сыра и ветчины. Она стоила чуть больше евро. Булочки были быстро порваны на половинки и съедены.
  Родилась идея пойди помыться. Работал только женский душ. После долгих технических исследований оказалось, что горячая вода есть только в мужском душе, который к тому моменту тоже оказался открытым... То есть, горячая вода была и в женском душе, но за евро. (Прежде, чем это выяснилось, Света Авдошина успела намылиться. ) А в мужском душе было что-то очень удачно сломано, и вода лилась абсолютно бесплатно.
  
  4 октября
  Гамбург
  
  Во второй половине дня мы пошли осматривать местную достопримечательность - Риппербан. Прогулялись вдоль витрин с плюшевыми мишками, "вежливыми лосями", брелоками в форме частей тела и всяческими надувными радостями из серии "а ну-ка, песню нам пропой, веселый пенис". Мы со Светой Авдошиной долго рассматривали симпатичную надувную корову ("корову" - это в буквальном смысле) и недоумевали, каким ветром ее занесло на витрину. Потом заметили технологическое отверстие и поняли.
  Приблизительно на середине Риппербана мы увидели универсам. Во-первых, было холодно. Во-вторых, мы должны были разобраться в здешних ценах. И мы зашли просто посмотреть. Вышли с громадной сумкой. Потому что универсам оказался, действительно, дешевым.
  Где-то на задворках Риппербана мы нашли достаточно темную улочку со скамейкой. Разложили съестные припасы. И начался "пир духа"... Мы ели мороженое, булочки, колбасу. Мы жрали моццареллу и какие-то ореховые конфеты. Мы лопали сыр и чипсы. Мы пили сок и пиво. Редкие прохожие ускоряли шаг и оглядывались. Наверное, у нас были пугающе счастливые лица...
  
  5 октября
  Гамбург
  
  Въезд под арку для машин, перекрытый решеткой. На стене у арки три кнопки с рисунками - цветочек, птичка и что-то еще. И сверху надпись - "mutabor". И все!!! И все понятно.
  Зарешеченный угол перекрестка - выставка кладбищенских памятников. Надпись - "Хармс и сын. Торговля памятниками".
  Вообще Гамбург - рай для велосипедистов. Кругом ровные велосипедные дорожки, вымощенные красным кирпичом. Нет такой улицы, где их бы не было. Даже если на светофоре горит красный свет, шофер с мрачной рожей дожидается, пока ты проедешь. Хотя я и при таком благополучном раскладе один раз умудрилась чуть не попасть под машину.
  Ближе к полуночи стало понятно, что самостоятельно вряд ли найду дорогу в гавань. Карты города, которых полно в центре, в этих краях мне не попадались. Я начала спрашивать дорогу до гавани. Немцы ужасались, качали головами, но конце концов показывали приблизительное направление. Поскольку улицы в Гамбурге идут по непредсказуемо ломаным линиям, где-то в два часа ночи я оказалась уже явно неподалеку от гавани, но в абсолютно безлюдном промышленном районе. Ночной Гамбург кишел крысами. Они перебегали дорогу в самый неожиданный момент. Один раз велосипедную дорожку перебежала мышка - маленькая, как листик, слетевший с дерева.
  В конце концов мне повезло. Жизнерадостно распевающая песни компания из двух теток и одного мужика объяснила мне, что вон там набережная, надо двигаться вдоль нее, и никуда не сворачивать. Часа в три ночи я приехала на яхту...
  Экипаж мирно спал. Минут через десять появился Ян, который закончил второй велосипедный заход по поискам меня в ночном Гамбурге...
  
  6 октября
  Гамбург
  
  С утра Андрей поднял нас тезисом "Пора вешать выставку". Мы это сделали. Причем выставка висела гораздо более удачно, чем в Риге и Таллинне. Нам удалось ровно натянуть тросики и усовершенствовать метод прицепления стендов. Самим было приятно смотреть. На набережной повесили стенд с указателем - как до нас добраться.
  Пришла пожилая пара немцев, покачала головами, написала что-то вежливое в книге отзывов. Время от времени появлялись какие-то люди с демонстративно незаинтересованным видом. Они украдкой заглядывали в окна и вставали на цыпочки, разглядывая с пристани стенды. Все попытки заманить их на борт, как на немецком, так и на английском, результатов не принесли. При попытке пообщаться они судорожно улыбались и боком отступали на берег.
  
  9 октября
  Гамбург
  
  Часа полтора ушло на заправку водой и перевозку дров. Дрова - или то, что мы считаем дровами, а жители города Гамбурга мусором, - лежали возле душа. Душ находился напротив нас - рядом со стоянкой гидроплана. Но чтобы добраться до него пешком, пришлось бы сделать довольно большой круг - это минут десять ходу по местным асфальтовым причалам. Поэтому Санек подкрался в наступивших сумерках на красной резиновой лодочке к означенному месту. Напевая вполголоса нашу любимую на тот момент песенку - "Старый Йоб, старый Йоб, старый Йоб стучит в стекло...". Мы благополучно подвели шланг к рукомойнику и затарились водой. Потом погрузили на лодочку все деревяшки, которые смогли найти в окрестностях. Оглянулись вокруг с чувством выполненного долга. И отчалили.
  Дул ровный попутный ветер. Нас начало покачивать...
  
  10 октября
  Еще когда мы шли по Эльбе, начались проблемы с мотором. Не столько начались, сколько возобновились. Ходовые огни тоже не включались. Ночью Андрей снова разобрал мотор и снова начал его чинить.
  Утром распределили вахты. Собирались обсуждать смету, но до этого так и не дошло. Становилось все холоднее. Ветер усиливался.
  Вечером, заступая на вахту, я попыталась принять штурвал у Виталия. Тот покосился на меня с сомнением. Сказал, что был в Техасе на родео. И что испытывает сходные ощущения, удерживая наш штурвал...
  Шли на штормовых парусах со средней скоростью 6-7 узлов.
  Флаг школы менеджеров "Арсенал", развевающийся на гроте, обмотался вокруг краспицы и начал рваться...
  
  11 октября
  Ветер, волны. Все море в белой пене.
  Шторм это или не шторм - сказать сложно. Волны длинные и мощные. Ветер почти попутный.
  Андрей чинит мотор. Знакомая картина.
  Днем мы подобрали на палубе странную рыбу. Очевидно, принесло волной, но в какой именно момент - не заметили. Кто-то сказал, что это норвежская селедка, царство ей небесное. Внешне она напоминала змею, серебристо-синяя, с длинным иглообразным носом. "Конечно, - жалостливо приговаривала Света Авдошина, поглаживая рыбку, - с таким-то носиком как она крючок возьмет? Ей же неудобно..."
  По УКВ нас окликнули. Запросили наши координаты, курс, разрешение на ходовые огни, цель поездки и позывные. Макс отрапортовался и сказал, что у нас нет позывных, единственный наш позывной - "Благовест".
  Ближе к вечеру мы выскочили на какие-то непонятные мели. Некоторое время скакали непосредственно по этим мелям. С неприятным звуком. Гик грота сорвался и несколько раз простучал по крыше. В результате гик приобрел причудливую, я бы даже сказала, сюрреалистическую форму. Он стал напоминать бивень мамонта. Андрей, Ян, Виталий и Санек в наступающих сумерках с помощью сложносочиненной системы блоков начали его выпрямлять. Поставили штормовую бизань и пошли дальше.
  Вдруг из УКВ донеслось волшебное слово: "Благоуэст!". Мы насторожились. После недолгих переговоров к нам подошел голландский спасательный катер. Один из чип-и-дэйлов перебрался к нам на борт.
  С помощью англоязычного Макса, поднятой с одра морской болезни Лены Виль-Вильямс, рации Чипа, по которой он иногда консультировался с Дэйлом, и бурной жестикуляции выяснилось следующее.
  Во-первых, мы идем прямым курсом на какие-то несусветные мели. Сплошной "danger". Во-вторых, наши карты семидесятых годов, с точки зрения спасателей, давно устарели и не соответствуют действительности. В-третьих, где-то неподалеку есть марина, куда нас предлагают отбуксировать совершенно бесплатно. Последнее обстоятельство оказалось решающим...
  Оставив у нас на борту Чипа, катер взял нас на буксир и потащил в марину. Против ветра. Со скоростью 5-6 узлов. В кромешной темноте. Брызги от волны, приходящей на нос, долетали на корму. Эхолот показывал от двух до полутора метров глубины. Звуки, которые долетали из-под днища, были незабываемы. При этом прервать процесс было уже решительно невозможно. Мы наблюдали за ним со все уменьшающимся оптимизмом... Чип стоял на палубе. На его лице не отражалось никаких эмоций. Он бодро продолжал общаться с Дэйлом по рации. Мы отнесли ему чашку горячего чаю и предложили надеть шапочку. Чай он выпил, а от шапочки отказался и мужественно продолжал подставлять уши под октябрьский штормовой ветер.
  Шоу швартовки в марине мне даже описывать не хочется. Все происходило в лучших традициях. К нам в кают-компанию явились оба героя - и Чип, и Дэйл. Наконец-то мы узнали их настоящие имена. Чип в миру оказался Хансом, а Дэйл - тезкой Яна. Только они произносят это имя, как "Йен". Документы наши никто и не подумал проверять. Только спросили, есть ли на борту "animals". Мы хихикнули. Макс ответил, что энималсов у нас нет. Андрей пробормотал вполголоса, если не считать те десять, которые на борту... Нас пригласили нас выпить по чашечке "настоящего голландского кофе".
  И мы пошли по маленькому голландскому острову, который называется Флиланд. Под ледяным ветром. Куда-то в кромешную тьму и неизвестность. Призрак чашечки настоящего голландского кофе вдохновлял и манил. Ибо настоящий кофе должен быть горячим... и там, где его готовят, должно быть тепло...
  Шли недолго. Конечной целью прогулки был домик с надписью "KNRM". Так сокращенно называется эта спасательная станция. Там было тепло. Мы поднялись на второй этаж. И оказались в помещении, которое у нас в России назвали бы каптеркой. В Голландии оно выглядит несколько иначе. Чистый деревянный пол. Повторюсь - чистый. Из светлых досок. Чистый стол. На стенах - фотографии спасенных судов. Нам сказали, что таких, как мы, вылавливают по сотне в год. Поставили перед каждым чашку с пресловутым голландским кофе. Выдали каждому по нашивке с надписью "KNRM station Vlieland". Мы растрогались. Макс достал гитару и мы затянули "Подмосковные вечера". В ответ спасатели смущенно попытались изобразить русские народные танцы, как они себе их представляют в далекой Голландии. Мы воодушевились и продолжили программу песней "Если у вас нету тети". Но хозяева торопились разойтись по домам... Напоследок мы спросили, как зовут упитанную черненькую собачку, которая осмотрительно держалась поодаль и не вступала в диалог. Собачку звали "Эшта". Возможно, это была голландская аналогия Каштанки...
  
  12 октября
  Голландия. Остров Флиланд
  
  Поутру, выбравшись из кают, мы обнаружили, что палуба покрыта ровным слоем песка. При желании можно было бы поиграть в куличики. Канаты, свернутые паруса, ботинки, мешочки, ведра и какие-то мелкие детали дополняли общую картину хаоса. С дюн дул холодный ветер.
   Предстояло договариваться с хаба-мастером, чинить мотор, обсуждать смету, отсылать почту... Для начала решили пойти прогуляться по городу. Буквально на полчаса.
  Вернулись, действительно, быстро. Часа через два-три. Принесли множество грибов. Их здесь не собирают.
  Оказывается, на этом острове существует какая-то мощная, не только морская, но и сухопутная служба спасения. Здесь живут беженцы из Сербии и еще откуда-то. В том числе, есть и русские.
  С хаба-мастером договорились о стоянке до завтрашнего утра - бесплатно. Если задерживаться дольше - придется платить 25-30 евро за сутки стоянки плюс четыре-пять евро за душу населения. Решили не задерживаться и уйти завтра утром.
  Норвежскую селедку, которую так и не решились употребить в пищу, бросили за борт на радость чайкам. Такого шоу, которое началось после этого широкого жеста, мы не ожидали. Местные рябые чайки, очень забавные, похожие на совят, перетягивали ее из стороны в сторону, клекотали, шипели, визжали... Прилетел здоровенный баклан. Может быть, эта птица называлась как-нибудь по-другому, но кажется, все-таки баклан. Он выхватил селедку у чаек, сунул ее в воду и стал жрать. На поверхности оставалась только задняя часть баклана. Но даже с этого ракурса он выглядел абсолютно счастливым...
  Народ с соседних яхт ходит по пристани и охотно фотографирует наш "пепелац".
  Вечером мужики выправили гик окончательно. Света Бреус отреставрировала на нем ловушки для парусов. Все остальные смывали песок с палубы, пилили дрова, занимались уборкой. Андрей чинил мотор. Виталий, пилящий дрова в черной шапочке а ля"простой советский заключенный" - это было незабываемое зрелище...
  Ночью Макс с Яном пошли осваивать здешний душ. Прикол в том, что горячая вода течет бесплатно из умывальника, и за деньги из душа. Три минуты горячего душа обходятся в одно евро. Наши ковбои прихватили с собой два резиновых шланга и моток скотча. Сколько денег сэкономлено - страшно даже представить...
  
  13 октября
  Остров Флиланд
  
  Первая попытка завести мотор показала, что нам придется задержаться на некоторое время. Ориентировочно - на полчаса. Андрей плюнул и принялся чинить стартер.
  Мы пошли напоследок побродить по острову.
  Напротив нашей стоянки - симпатичный одноэтажный домик с яркими ставнями. На валуне в палисаднике сидят зайцы. Серые каменные зайцы. Но смотрятся, совсем как живые.
  Ветер с моря на разные голоса завывает в снастях соседних яхт. Тросы на ветру колотятся об мачты и звенят. Сначала кажется, что где-то звонит колокол.
  Домики, домики, домики - маленькие, двухэтажные, из красного и желтого кирпича, с черепичными крышами. На первый взгляд похоже на Германию. Но только на первый взгляд. Здесь каждый домик - не только часть улицы, он сам по себе - неповторимое, законченное целое. Ты смотришь и понимаешь, что эти ставни, эта дверь, эта водосточная труба, слуховое окно предназначались именно для этого домика. И человек, который их выстругивал, красил и устанавливал, думал не только о том, что надо поскорее закончить работу. У него было время, чтобы понять, как сделать лучше. Как создать нечто цельное из множества отшлифованных самостоятельных деталей. Это было очень давно, когда у человека хватало на это времени. Дело не в степени вылизанности. В Германии мы видели множество ухоженных, чистеньких и в то же время лишенных обаяния домиков. Построенных в соответствии с каким-то высшим стандартом, где цель строителя - не выбиваться из общепринятых рамок.
  Так или иначе - городок на Флиланде очаровательный. Естественно, со всеми мыслимыми и немыслимыми понтами, голландским сдержанным достоинством.
  Здесь осень. Холод почти такой же, как в Питере в это время. По городку гуляет наш брат яхтсмен в веттеркостюмах от "Helly Hansen".
  С радостным криком: "Кыш, шалавы!" пролетел мимо на велосипеде Санек. Мы сделали еще шагов пятнадцать, и нашли никому не нужный спиннинг. В рабочем состоянии. Подарили его Саньку. Пошли дальше. Увидели, наконец, как играют в крокет. Видели множество флюгеров; почему-то здесь самая распространенная форма флюгера - фигурка лошади. По дороге на яхту собирали в пакет ягоды шиповника.
  Выяснилось, что мы торопились напрасно. Стартер так и не завелся. Подшипники, поставленные Андреем в Киле, накрылись. По беглой оценке Андрея, предстояло от одного до трех дней работы.
  Макс и Андрей ходили переговариваться с хаба-мастером. Тот разрешил нам постоять на Флиланде еще один день безвозмездно.
  Потом я ходила в голландский лес по грибы. Лес отдаленно напоминает наши леса. На холмах растут сосны. Почти одни сосны. Сосны и холмы, засыпанные слоем хвои. Сучья сложены в аккуратные кучки на полянах. Растут сыроежки и солонухи, которые здесь никому не нужны. Особо не напрягаясь, я насобирала на ужин маленьких сыроежек.
  Андрей с Яном завесили вход в кают-компанию оранжевой тканью, чтобы не уходило тепло, и с головой ушли в мотор. Вечером те, кто не успел уснуть, смотрели боевичок с Джеки Чаном. Да здравствует возрождение наших лучших традиций!..
  
  14 октября
  остров Флиланд
  
  Утро началось с прихода Большого Босса. Оказывается, над хаба-мастером есть еще начальство. Конкретно вот это, которое приходило. Оно хотело денег, причем за весь срок нашей стоянки. Кажется, с Большим Боссом тоже удалось договориться. Отвоевали еще одну спокойную ночь на Флиланде.
  Наташа Коншина прислала SMS "Знаем про ваши злоключения, держитесь!". Судя по дате, SMS была давнишняя. Мы с Аней Фоминцевой решили, что это трафаретный текст, который можно присылать нам раз в неделю. Чисто на всякий случай...
  Андрей с Яном с новыми силами принялись за починку мотора. Я отправилась рассматривать поселок. Бродила до темноты, обнаруживая всякие мелочи, которые не замечаешь с первого взгляда.
  Например, деревянный забор, в который вмонтирован небольшой иллюминатор.
  Или дверь гостиницы, к которой вместо молотка привешен камень с кольцом. А рядом - подробная инструкция, при каких обстоятельствах следует постучать камнем в дверь - если темно и негде переночевать, если хочется горячего кофе...
  Улочки между домами такие узкие, что не сразу понимаешь, что это улочка. По ней может пройти только один человек. Или проехать на велосипеде. Но у каждой из этих улиц есть свое название.
  Из шиповника, который растет на острове, делают флиландский чай, флиландский бальзам и флиландский сироп. Открытки и календари с видами острова и моря, морские камушки, сувенирные маячки и кружки с надписью "Флиланд" продаются во всех магазинчиках.
  На набережной при въезде в поселок стоит памятник основателю острова, которого звали Ян ван Флиланд. Памятник маленький и поэтому забавный -гном с тонкими чулочными ножками, в больших башмаках и с медалью подмышкой. И с пресерьезным (как выразились бы в начале прошлого века) выражением лица.
  
  15 октября
  Ровно в полдень мы покинули гостеприимный остров Флиланд.
  Моросил дождик, к которому мы уже привыкли. Каждые пятнадцать минут он начинался, потом заканчивался, и начинался снова... Весь день мы шли по заливу к дамбе. За это время мотор успел заглохнуть раза два.
  Уже вечером, около восьми часов прошли шлюз Лорентц. Стоя в бетонной коробке в ожидании, пока откроются вторые створки, мы опасались, что сейчас начнем скрести бортами по стенам. От стен отталкивались кто чем успел - кто отпорами, кто кранцами, кто руками.
  Пришвартовались в небольшом заливе. Вышли на берег, осмотрелись по сторонам. Не обнаружили впотьмах ничего, достойного внимания, и вернулись на яхту.
  Начался ливень. В рассуждении, чем бы заняться, вспомнили прогноз флиландского хаба-мастера. На послезавтрашний день в прогнозе предполагался попутный ветер. Поскольку сегодняшний дождь и встречный ветер в этом прогнозе были предсказаны, решили потратить один день на починку мотора и ожидание попутного ветра.
  
  16 октября
  Шлюз Лорентц.
  
  С утра после завтрака состоялось обсуждение наших интернет-страничек. Точнее, их сегодняшнего состояния. Проблема была только одна - как из стадии действительного (не начатого) перевести их в стадию желаемого (осуществленного).
  Решено было немедленно начать творить. Прямо с утра. Вот сейчас. Немедленно. Всем по очереди. Тем более, три свободных компьютера.
  Ян засел за свою живую географию, используя для этого серый компьютер. За черным компьютером сидел Макс, который третий день вел ожесточенные бои за правильное взаимодействие остальных компьютеров с "айпаком". Шла борьба не на жизнь, а на смерть. Кто-то должен был уступить... К вечеру "айпак" не выдержал и передал привет старому Йобу.
  Шел мелкий дождь. С места нашей стоянки видны были оставшиеся со времен войны доты. Санек собирал ежевику. Я бродила окрестностям.
  Через шлюз проходила большая голландская шхуна. Здесь их множество, - стилизованных под старинные, с боковыми швертами, изогнутыми гафелями, цветными парусами. Как только отворились ворота шлюза, в них рванулась целая стая чаек, летящих впереди шхуны. Вид у них при этом был такой, словно они ждали этого момента весь день...
  Поселок - или та его часть, которую я видела, - ряд однотипных двухэтажных коттеджей с огромными окнами. Задергивать шторы здесь не принято. Такая традиция. Появилась во времена войны с Испанией - это примерно в середине 17-го века. И сохранилась до сегодняшнего дня.
  Видишь просторные комнаты, освещенные уютным и мягким светом. Множество самых неожиданных безделушек, цветов, мелких деталей на стенах и подоконниках. За окнами идет нормальная вечерняя жизнь. Люди ужинают, играют в карты, смотрят телевизор. Идешь по улице и чувствуешь себя как-то неловко... Я бы сказала, испытываешь комплекс испанского завоевателя. Потому что глазеть в окна - это так интересно...
  Вечером нас посетили представители местных властей. Мы не догадались узнать у них, какие именно власти они представляют - морские или сухопутные. Они спросили разрешения подняться на борт. Прошлись фонариком по нашим велосипедам. Попросили предъявить паспорта. Мы предъявили. Сказали, кто такие, откуда и куда, и сколько у нас с собой чего именно. По традиции мы сфотографировались с ними на память. Года через три, если так пойдет и дальше, у нас соберется приличная коллекция фотографий с проверяющими...
  Они предупредили нас, что ночью на море ожидается 6-7 баллов. Мы радостно объяснили, что это неважно, главное, чтобы был попутный ветер. Они пожали плечами и канули во тьму.
  
  17 октября
  Энкхаузен
  
  Вышли из залива около полудня, и двинулись по направлению к Амстердаму.
  При отходе оборвалась веревка, на которой держался один из наших любимых кранцев. Их у нас два - красный и желтый.
  Красный кранец, подгоняемый течением, быстро поплыл к прибрежным камышам, в то время, как мы на всех парусах двигались в противоположном направлении.
  Санек на красной лодочке отправился спасать нашего резинового друга. На сей раз мотор красной лодочки не пожелал заводиться. А мы были заняты тем, что пытались не наехать на Санька, на сваю и на берег. В результате сели на мель. Андрей дал задний ход. Макс оттолкнулся от дна трехметровым дрыном. И мы с фантастической скоростью, почти мгновенно снялись с мели.
  Но дрын, чуть ли не на метр погрузившийся в илистое дно, остался торчать над водой. Видя эту картину, Санек, который уже успел завести мотор, решил вначале не дать дрыну пропасть. Добрых пять минут мы зачарованно следили за его маневрами. В конечном счете они завершились благополучно. Кранец, дрын и Санек вернулись к нам.
  Дул попутный ветер. Светило солнце. При таком ветре мы могли бы уже на следующий день быть в Амстердаме.
  Идея зайти по дороге в один из маленьких голландских городков на островах возникла уже давно. И мы решили - а почему бы и нет?..
  Вечером мы увидели на берегу, неподалеку от входа в шлюз маленький городок. Как раз такой, какой бы нам хотелось посетить. Не доходя до шлюза, свернули в гавань. С воды виднелись освещенные башенки, доносился мелодичный перезвон колоколов... Пришвартовались рядом с голландской шхуной.
  На палубе шхуны в ту же секунду появился человек и повел оживленную беседу с Максом. Как следовало из слов коллеги-морехода, эта гавань предназначалась только для старинных кораблей, и мы должны были немедленно перейти на 12-й канал и сдаться хаба-мастеру.
  Что мы и сделали. Сначала хаба-мастер, как водится, не мог взять в толк, чего мы от него хотим. Потом понял, что мы уже стоим в этой гавани. "Я вас не вижу..." - растерянно произнес он. Мы истерически захихикали. Еще бы он нас увидел... Мы влезли в узенькое пространство между старинной шхуной и парапетом. "Макс, так может, сказать ему, что все в порядке? Не видит - вот и хорошо..." Но Макс был непоколебим. Он довел переговоры до конца. Хаба-мастер обещал навестить нас в нашем уединении через некоторое время. И мы принялись ждать хаба-мастера.
  Терпения хватило минут на сорок. Темнело. Маленький голландский городок ждал нас. Мы оставили на яхте Свету Бреус и Санька. И отправились искать хаба-мастера.На плане города, который стоял возле входа в гавань, было написано его название - "Enkhuisen". Мы прочли его по-английски и по-немецки. Поскольку голландский ближе к немецкому, логика подсказывала, что читать стояло бы по-немецки. И название должно было бы звучать, как "Энкхуйзен". Кроме того, на плане мы не смогли найти гавань, где оставили катамаран. Постояли перед планом в недоумении и пошли дальше.
  И мы пошли гулять по городку. Как бы на самом деле ни назывался этот городок, нам он понравился с первого взгляда. Мы бродили по маленьким кукольным улочкам. Разглядывали фонари, вывески, двери. И конечно, заглядывали в эти огромные освещенные окна...
  Возле дома, украшенного флажками, висел самодельный плакат "Элли - 50 лет". Под плакатом в шезлонге сидел женский манекен, - если он должен был обладать портретным сходством с Элли, то юбилярша неплохо сохранилась.
  Колокола на башенных часах каждые четверть часа играли свою мелодию, дождь начинался и заканчивался, а мы все шли и шли по этому чудесному городку, как фигурки в музыкальной шкатулке. Мы то и дело дергали друг друга за рукав, ахали и ойкали, смеялись и вскрикивали- "Смотрите!".
  Маленькие фонарики, светящиеся почти над каждой дверью, и среди них - ни одного одинакового. Модели старинных парусников на подоконниках. Машины, стоящие у самого края канала. Крошечные ставни на крошечных окнах. Разноцветный дождь над световым люком в крыше. Детская площадка с качелями, горками и лазалками (существует с 1938 года, вход - 1 евро, обнесена забором, поверх забора - колючая проволока).
  Макс застыл перед витриной магазина аудиотехники, как памятник русскому барду.
  Мы вдумчиво изучали витрину, где расположились булочки, конфеты и марципановый поросенок со страдальческим выражением морды. Впрочем, магазины были уже закрыты, и наш интерес к содержимому витрин был сугубо платоническим.Но наступил момент, когда наша беседа стала приобретать все более ярко выраженный гастрономический оттенок. Макс, как новообращенный американец, был ушиблен МакДональдсом, и тщетно озирался в поисках золотой буквы "М". Пепел Микки Мауса стучал в его сердце.
  Остальным было, в принципе, все равно. Но Света Авдошина хотела пирожного. А Ян хотел пива. Ни того, ни другого в МакДональдсе не водится по определению, а на пирожок с вишневым вареньем и молочный коктейль они были не согласны принципиально.
  И тогда мы встретили Хэнка. Стало уже совсем темно, мы вышли на небольшую площадь. Человек, идущий навстречу, помахал нам рукой. Это было настолько неожиданно! Он сказал - "Флиланд", и что-то еще добавил на английском, а потом на очень плохом русском. Мы, действительно, встречались с ним на Флиланде. Он проходил по берегу в тех же забавных деревянных сабо, которые были на нем и сейчас, и перекинулся парой фраз с кем-то из наших. Тогда мы почему-то приняли его за поляка. Да, мы узнали его, и вспомнили женщину с грудным ребенком, которая была с ним на Флиланде. Завязался разговор. Оказалось, Хэнк умеет играть на гармошке и любит петь русские песни. Например, из репертуара Петра Лещенко. Он работает в городском музее, и обещал отвести нас туда завтра утром. Договорились, что он подплывет к нам завтра в 10 утра на своей лодке.
  Вернулись на яхту. Поскольку Хэнк сказал, что стоянка в гавани стоит дорого, а на якоре стоять можно бесплатно, решено было выйти на середину гавани и бросить якорь. Так мы и сделали. Мотор завелся. И мы пошли.
  Как обычно, ничто не предвещало. И пяти минут не прошло, как из-под пола кают-компании донесся душераздирающий скрежет. Выскочив на палубу, мы увидели, как за кормой исчезает здоровенный буек. И что особенно противно - он не светился. Следующий буек я успела увидеть прежде, чем мы на него наскочили. И что самое ценное - успела проверещать по этому поводу что-то настолько членораздельное, что Андрей, в свою очередь, успел свернуть и обойти его. Мы повесили на носу фару и начали очень пристально смотреть вперед.
  Андрей первым почуял запах солярки. Буек, по которому мы так лихо проскакали, снес трубку с топливного бака. Доску над баком перепилили лобзиком почти мгновенно. Трубку заткнули. Сколько соляры утекло в мирную голландскую гавань - об этом история умалчивает.
  
  18 октября
  Энкхаузен
  
  "- Я отведу тебя в музей, - сказала мне сестра."
  (С.Михалков)
  
  Ровно в 10 утра к нам в гости приплыл Хэнк. На пузатой черной лодке. Снял перед входом свои деревянные башмаки, которые здесь называются "клумпс". Доедая завтрак, мы успели узнать у Хэнка, что он брал уроки русского языка. Правда, его учитель был немного "crazy" поляк. Хэнк продемонстрировал нам голландско-русский словарь. Перелистывая этот раритет, Макс обнаружил слово "бучить". Хэнк так добросовестно объяснял нам его значение, что нам пришлось сделать вид, будто мы все поняли. Но смысл понятия "бучить" остался для нас загадкой. Видимо, навсегда.
  Мы спросили у Хэнка, как называется этот город, и он ответил: "Энкхаузен". Позже, в музее, мы купили русский путеводитель по Голландии, где нам встретилось название "Энкхёйзен". Но мы к тому моменту уже решили принять, как данность, живую транскрипцию...
  После долгих дебатов о том, брать ли зонтики и кто их понесет, и после того, как каждый припомнил какой-нибудь забытый предмет, и сбегал за ним в каюту, мы влезли в маленькую красную лодочку. Макс и Андрей составили компанию Хэнку, и мы торжественно отплыли. Плыть пришлось недолго. Хэнк сказал, что нашу лодочку можно привязать к утке на берегу и так и оставить. Никто ее не тронет. И ведь так оно и вышло, вот что самое удивительное...
  Еще до того, как мы попали в музей, Хэнк говорил нам, что между Энкхаузеном и Архангельском в 18 веке существовали торговые связи. Он сразу привел нас в "архангельский" зал - с указами времен Петра и Екатерины, гравюрами, панорамой Архангельска. На экране телевизора мелькали кадры современного Архангельска, которые сопровождались русскими народными песнями.
  Музей, который называется Зёйдерзее, очень современный, обжитой, со множеством игровых элементов. Например, зал посвящается исследованию Новой Земли - китобойному промыслу и т.д., - и в центре зала выстроен фрагмент корабля. Можно забраться на мостик или постоять за штурвалом и смотреть на экран монитора, где перекатываются волны. Можно заглянуть в палатку китобоев и послушать, как ветер воет над головой. Можно сесть на мешки - точно такие же, какие использовали когда-то для строительства дамбы, и посмотреть мультфильм про историю борьбы с наводнениями в Голландии.
  На одной из картин я увидела нашу старую знакомую - рыбу, которую занесло волной к нам на палубу. Хэнк сказал, что в Голландии она называется "хэйп".
  В самом большом зале на первом этаже музея стоят голландские рыболовные шхуны. Если я ничего не путаю, Хэнк говорил, что такой тип корабля называется "схорн". Деревянные, с круглым носом и круглой кормой, изогнутым гафелем, они выглядят такими уютными, симпатичными и надежными. Один из этих кораблей принадлежал дяде Хэнка, и Хэнк сам ходил на нем в море.
  Потом мы отправились в музей под открытым небом - это часть музея Зёйдерзее. На небольшом острове воссоздана старинная Голландия - домики ремесленников, рыбаков, горожан и купцов. Здесь дети могут сплести себе скакалку с помощью станка для изготовления веревок, вырезать хэллоуиновскую морду из репы, нарисовать для музея рисунок и получить взамен кораблик, сделанный из деревянного башмака. Мы поговорили с девушкой, которая пасла рисующих детей, и спросили, нельзя ли сделать так, чтобы дети нарисовали нам что-нибудь для нашей "Книги юности"? Она согласилась. И вечером мы получили несколько рисунков, в том числе деревянные башмаки крупным планом, во весь лист.
  Возле домика, где рисовали дети, был канал. Там плавали карпы. И каждый карп был величиной с откормленного поросенка... На каждом доме висит табличка. Там написано, кому принадлежал этот дом, где он был построен, когда перенесен в музей. Самым неуютным из всех был дом трех рыбаков. В середине 19 века они дрейфовали зимой на льдине две недели - отец и двое сыновей. В живых остался, кажется, только младший сын.
  Потом Хэнк привел нас в голландский "чайный домик" - может быть, он называется как-то иначе, но мы там пили чай. И пели русские народные песни. Правда, потом, когда мы узнали, что хозяйка домика поет в хоре из ста человек, мы почувствовали себя как-то неуютно... потому что спеться, как обычно, не успели... Но это уже детали. Сыр в сыроварне был пластиковый. Зато возле коптильни нас угостили настоящей копченой рыбой. Хэнк познакомил нас со своими друзьями, которые днем работают в музее, как "экспонаты" - стирают, плетут сети, коптят рыбу и т.д., а в пять часов отправляются домой, в город. Напоследок наши вокаломаны спели с Хэнком и Риколдом "Дубинушку", и мы пошли в город, потому что шел уже шестой час вечера, и музей закрывался. Вечером Хэнк пригласил нас к себе домой.
  
  19 октября
  Энкхаузен
  
  "Стану, стану пофигистом,
  И тогда - ищи меня
  В октябре багрянолистом,
  Девятнадцатого дня!"
  (Коля Лебедев)
  
  Утром мы торжественно подошли к музею Зёйдерзее. Пришвартовались к барже, стоящей возле берега. Повесили выставку. Разложили рисунки. На берегу показался Хэнк. Он ободряюще махнул нам и принялся играть на гармошке, зазывая народ на выставку. Вскоре к нему присоединился Ян в образе Петра Первого. Постепенно на выставке стали появляться посетители. Конечно, их могло быть и побольше... Но те, кто отважился забраться на борт, были в восхищении. Одна старушка пообещала встретиться с нами в Амстердаме и передать наши координаты каким-то своим знакомым в амстердамском экскурсионном бюро, чтобы они приводили к нам людей.
  Мы побывали в гостях у Хэнка. Он показал нам свою мастерскую. Это было замечательно... Столько ненужных мелочей, которые когда-нибудь, возможно, и пригодятся... а может, и не пригодятся никогда, но зачем выбрасывать? Пусть лежат. Кто знает? Вдруг? Когда-нибудь?.. Русская деревянная игрушка - девочка, которая кормит голубей. Хэнк купил ее в Лондоне сорок лет назад. Меч, который Хэнк делал для какого-то исторического фильма. Кузница - десятка три клещей и столько же молотков. Часы с кукушками и без кукушек. Глиняные трубки. Грубо вырезанная деревянная русалочка - ее делала мама Хэнка. Деревяхи, брусочки, инструменты, железяки, коробочки, рейки... Чего там только не было, в этой пещере чудес...
  Пока народ сидел у Хэнка дома, мы со Светой Бреус на яхте занимались ужином. Сначала мы его приготовили. Потом попробовали. Потом попробовали еще раз. Потом еще раз... Потом ветер усилился. Мы высунулись наружу. Огляделись. Посмотрели на якорный канат. И поняли, что он нас держит, но как-то не особенно надежно. Ветер усилился. Мы могли наблюдать, как приближается берег. Это зрелище не радовало. И мы попытались отправить Максу SMS - "Нас сносит, до встречи на берегу!". Но серый телефон отказывался с нами взаимодействовать. А черный радостно попискивал и рапортовал, что куда-то что-то отправил, но как выяснилось впоследствии, отправлял он все это сам себе.
  Мы со Светой прикинули, сможем ли мы, во-первых, завести мотор, во-вторых, поднять оба якоря, и в-третьих, успеть вырулить куда-нибудь к середине гавани раньше, чем окажемся на берегу. Взвесили все составляющие и поняли, что лучше попробовать добраться до Хэнка на "Лучике", используя весло от каяка... И когда мы уже совсем дозрели до того, чтобы воплотить эту невеселую мысль в действие, слух наш усладили божественные звуки мотора "yamaha". Это подоспели наши краснозвездные танки!
  
  20 октября
  Энкхаузен
  
  Утром мы привычным движением пришвартовались к барже напротив музея. Шел традиционный голландский дождь. Мы уже поняли, что осенью в Голландии дождь начинается каждые пятнадцать минут. И даже успели к этому привыкнуть.
  Выставка продолжала привлекать народные толпы.
  Андрей и Ян поехали на лодочке фотографировать город и собирать материалы для "живой географии". Света и Макс пошли посуху. Санек реанимировал трубку от топливного бака. Я дежурила.
  Когда часы на башне пробили пять, мы отошли от берега и встали на якорь. Андрей с Яном чинили мотор. Макс пилил дрова.
  Трудно теперь сказать, в какой именно момент якорь пополз, и нас прибило к берегу. Но это произошло. И как всегда, первым это заметил Андрей.
  Мы уперлись бортом в сваи, которые стоят вдоль берега музея Зёйдерзее. Мужики отталкивались от свай при помощи рук, веревок и непарламентских выражений. Между сваями и бортом в конечном счете удалось запихать два подплава, которые Санек использовал утром для починки бака, и не успел еще сдуть. И все закончилось благополучно.
  Только красный кранец, который тоже пытались использовать при этой экспромтной швартовке, передал привет старому Йобу. Прощай, наш резиновый друг!
  
  21 октября
  Энкхаузен
  
  Хмурое осеннее утро в Голландии.
  Макс предпринял попытку совместить завтрак с поголовным обучением экипажа английскому языку. Самым настоятельным образом. При помощи диска "Бриллиантовый английский".
  По окончании завтрака можно было наблюдать следующую умилительную жанровую картину в духе поздних передвижников. Света Авдошина стригла Макса, который нараспев и с явным удовольствием совершенствовал свой английский. Андрей с Яном традиционно торчали из мотора. Аня разбирала фотки, перекачанные в компьютер с цифровой камеры. Саньки собирались на урок фехтования к Хэнку. Я мыла посуду. Моросил мелкий дождик. Для полного атмосферного сходства с репродукцией из "Нивы" начала века недоставало только какой-нибудь мелкой сентиментальной детали. Канарейки на окне или пары резвящихся на полу котят. Безусловно, английские глаголы внесли благородную ноту в наш быт.
  Саньки и Макс со Светой сходили к Хэнку на урок фехтования. Вернулись абсолютно счастливыми людьми. Им удалось не только посмотреть урок и потренироваться с Хэнком, но и помыться в душе при спортивном зале...
  
  22 октября
  Энкхаузен
  
  Макс привел в гости двух голландских яхтсменов, которых повстречал в местном яхтклубе, - симпатичную и доброжелательную семейную пару. Мужик, похожий на Гэндальфа, с ярко-белой седой бородой и дама, похожая сразу на всех дам-яхтсменок, с обветренным лицом и живым взглядом. Они любезно согласились ответить на вопросы по поводу нашего дальнейшего маршрута. Они принесли с собой карты погоды и сообщили, что завтра ожидается усиление ветра до 30 м/с. Наши старинные карты они забраковали с первого взгляда. Не смогли скрыть легкого удивления относительно того, что мы вообще сумели попасть с помощью этих карт в Голландию.
  Электронные карты смотреть не захотели. Тогда Андрей достал атлас автомобильных дорог Европы, и все спорные моменты обсуждались на этой суперкниге. Мы рассказали им про наши проблемы со стоянкой на якоре, и они ответили, что наши якоря не годятся для этого грунта. Рассказали о ценах на стоянки. Цены нас впечатлили чрезвычайно. Джойс и Хёуп знакомы с Хэнком. Они встретили кого-то из наших в компании Хэнка и заметили: "Вы выбрали правильного человека".
  Вечером, после ухода наших новых знакомых, мы принялись обсуждать возможные варианты маршрута в свете новой информации. Извлекли атлас мира и торжественно возложили его на стол в кают-компании. Рассмотрели возможность пройти от Роттердама до Средиземного моря по каналам Франции. Осознали, что имеющейся у нас информации недостаточно, чтобы сейчас принять решение. Предполагалось несколько вариантов - пройти вдоль береговой линии Бискайского залива, либо кратчайшим путем через Бискайский залив, либо через Францию по каналам.
  
  23 октября
  Энкхаузен
  
  На рассвете Андрей разбудил нас на вахту. Ночью усилился ветер и снова возникла вероятность того, что нас сорвет с якоря. Дежурили по полчаса. Ходили и определяли на глаз, изменилось ли расстояние между соседними кораблями, берегом и нами.
  Утром все наши отправились в гости к нашим новым знакомым - Джойс и Хёупу.
  Я осталась наедине с компьютером. Ветер дул по-прежнему, нас слегка покачивало. Время от времени я выходила посмотреть, не сносит ли нас. Чисто на всякий случай Андрей оставил мне трубку, по которой следовало отправить sms, если мы поползем.
  Я общалась с компьютером, время от времени прерывая творческий процесс, чтобы покурить на палубе. Ничто не предвещало. Ветер то усиливался, то ослабевал. Ближе к вечеру нас как-то заметно качнуло, я выглянула на палубу и увидела, что это свершилось. Мы "поехали". Правда, пока еще медленно. Я взялась за трубку - сообщить соплавателям, что пора возвращаться. После четвертой неудачной попытки отправить sms у меня возникло нехорошее предчувствие. После одиннадцатой попытки смутные подозрения переросли в мрачную уверенность. В трубке стояла карточка "Д-2", которую мы пока так и не сумели активировать.
  Оставалось только наблюдать за тем, как мы подползаем к берегу и надеяться на лучшее. Вручая мне утром эту злосчастную трубку, Андрей сказал, что если нас понесет на сваи быстро, можно использовать надутые подплавы...
  Берег приближался. Прогуливаясь по палубе, я прикидывала траекторию, по которой "Благовест" будет двигаться дальше. Рядом с нами стояла на якоре симпатичная беленькая яхта. Расстояние между нами и яхтой постепенно сокращалось. На палубе яхты мирно стирала шмотки в тазике голландская яхтсменка. На всякий случай - чисто на всякий случай! - я встала поближе к подплаву, с трудом удерживаясь от того, чтобы не схватить его в охапку и выйти в исходную позицию "ой, сейчас я его применю!". Женщина на яхте подняла голову и приветливо улыбаясь, помахала мне рукой. К счастью, суть происходящего до нее не дошла. Я ей тоже помахала. И даже попыталась изобразить что-то вроде улыбки. Расстояние между нами в тот момент было около пяти метров. Ветер менялся, и вроде бы мы должны были пройти мимо, если не дунет справа...
  В театральном институте у нас когда-то существовал расхожий термин - "гуммозная улыбка". Примерно что-то в этом роде у меня и получилось. Справа не дунуло. И мы разошлись, как в море корабли.
  Наш катамаран благополучно причалил к берегу. Надо отметить, он выбрал идеальное место для стоянки. Справа был залив. Слева сваи. Мы с "Благовестом" стояли в камышах уже минут пять, когда на горизонте показалась знакомая красненькая лодочка. В ней сидели Санек и Света Бреус. Когда они оказались на борту, мы предприняли попытку завести мотор и поднять якорь. Мотор завелся. Но для подъема якоря, - точнее, обоих якорей, - нас не хватило. Санек съездил к Джойс и Хёупу за подмогой. Вскоре прибыли Андрей, Макс и Ян. Они живо интересовались, почему я ничего им не сообщила. Завели мотор. Мотор снова задымил, завонял, заорал... Кажется, на этот раз накрылось резиновое кольцо, которое в прошлый раз немножечко не совсем доделали.
  В конечном счете мы встали посреди гавани на два якоря. Мужики торжественно вручили мне действующую трубку и отбыли обратно к Джойс и Хёупу.
  Вернулись все уже затемно. Привели двух новых знакомых - Марата и Лешу. Оба русские. Марат из Мурманска. Закончил мореходку, поучаствовал в экспедиции по маршруту Беринга. В экспедиции было двое голландцев. Через какое-то время он поехал в гости к кому-то из них, познакомился с голландской барышней, женился. Два года бился за право постоянно жить в Голландии. Вот, теперь живет. Хорошо говорит по-голландски. Обзавелся двумя детьми. Работает в яхтклубе - ремонтирует яхты. Леша из Львова, приезжает сюда на заработки. Работает нелегально. Как раз сегодня вечером была облава в кемпингах на нелегально работающих и живущих в Голландии. Забрали уйму народу. Тех, у кого нет визы, но есть документы, высылают из страны обратно. Тех, кто не хочет показывать документы, отправляют в голландскую тюрьму. Тюрьма голландская. Сиречь, относительно гуманная.
  Как нам этого до сих пор не хватало - поговорить о загадочной Голландии на русском языке! За разговорами мы не заметили, как засиделись до поздней ночи.
  Башня, в которой Хэнк преподает фехтование, называется Дромадере. Потому что у нее один скат, и с точки зрения горожан, она напоминает одногорбого верблюда.
  Мы закидали наших новых знакомых вопросами, на которые они едва успевали отвечать. В конце вечера Андрей спохватился и произнес незабываемую фразу. Прелесть не в том, что было сказано, а в том, как именно она прозвучала. В нотах иногда встречаются такие забавные пометки... Меня, помнится, очень веселила одна - "негромко, задушевно". Именно так Андрей и сказал - негромко, задушевно: "А мы в кругосветное путешествие идем...". Казалось, после этого непременно должно прозвучать - "вот несчастье-то какое...". Но не прозвучало. Марат и Леша рассказали нам про последние события - Норд-Ост, захват заложников в Москве. Мы принялись отстукивать знакомым мэйлы с просьбами рассказать, что происходит.
  
  24 октября
  Энкхаузен
  
  Осень в Голландии - сезон дождей.
  Вечером на яхте решено было устроить Большие Посиделки. С участием Марата, Леши, Джойс, Хёупа, и конечно, Хэнка.
  Когда стемнело, на палубе водрузили таганок и зажгли костер. Но в этот раз посиделок у огня не получилось. Ветер разносил дым по палубе. Дождь то заканчивался, то начинался. Поэтому мы все-таки перенесли прием в кают-компанию.
  Первым появился Хэнк. Он принес гармошку и замечательно вкусный голландский коржик. Гармошку у него сразу отобрали Света Авдошина и Аня, и принялись активно ее осваивать. Пришли Джойс и Хёуп. Марат и Леша задержались часика на полтора, но в конце концов явились и они. Как мы все уместились в кают-компании - непонятно.
  Джойс очень забавно поддразнивала Хэнка - за пристрастие к деревянным башмакам. Хэнк играл на гармошке и пел старинные голландские песни. Марат переводил тексты песен на русский язык. Это выглядело примерно так: "Когда мы уходили из Амстердама на нашей старой скрипучей посудине, с тараканами в каютах и крысами в трюме, с нами был один молоденький мальчонка. Трали-вали, сапоги-сандалии... Его провожала мама, и ему очень хотелось обнять ее на прощание, но он постеснялся и потом жалел об этом...".
  Макс и Ян проявили профессиональный интерес к стилю игры Хэнка. С помощью Марата они стали спрашивать, почему он не доигрывает восьмые? Хэнк объяснил, что это старинные песни, они сочинялись во время работы или для работы, поэтому у них довольно своеобразный рваный ритм. Он играл и пел морские песни и старинные голландские частушки.
  Наши тоже пели. Андрей играл на баяне, Ян и Макс по очереди - на гитаре. С особым удовольствием гости подпевали песне на два аккорда. Они очень быстро выучили текст припева: "ля-ля-ля-ля-ля..." и так далее. Потом кто-то из наших сказал - а вы обратили внимание, ведь никто из них не замечал, что нас качает. Все морские люди, все привыкли...
  Марат сказал, что он нашел в Интернете, в разделе голландских новостей, сообщение о том, как нас спасли по дороге на Флиланд. В изложении наших спасателей история выглядела следующим образом. Они еще днем заметили в очень, очень опасном районе русское судно, подплыли и предупредили, что мы идем не туда. Мы их не послушались. В темноте они подошли к нам снова, высадили на борт своего человека, и он объяснил, что у нас очень старые карты, и впереди опасные места. И уже в 10 вечера мы шли вслед за ними на буксире. Вечером экипаж экспедиции "расслабился" вместе со спасателями. Короче, всем было хорошо. Что, в общем-то, отчасти было правдой.
  Марат пересказал нам новый мультик про Масяню, который называется "Пуговица Пушкина".
  Джойс и Хёуп должны были завтра вставать рано. Поэтому они, извиняясь, загрузились вместе с Хэнком в нашу маленькую красную лодочку.
  Мотор заурчал. Хэнк развернул гармошку. Хёуп уселся на нос лодочки лицом к корме и взмахнул руками. "Wir drinken Bier und..." (какие-то там еще были, конечно, голландские слова, но эти почему-то больше запали в память - возможно, оттого что не требовали перевода).
  Хэнк лихо наяривал на гармошке. Хёуп вдохновенно дирижировал. Джойс пела. Совершив почетный круг возле катамарана, наша маленькая красная лодочка уплывала в ночь под старинную голландскую песню. Спал озаренный лунным светом мирный городок Энкхаузен... И в этой картинке было нечто завораживающее. Быть может, ощущение того, что ей вскоре предстоит перейти в разряд воспоминаний.
  
  25 октября
  Энкхаузен
  
  Это был дождливый день, который мы посвятили судовым работам.
  Хэнк утром помахал нам с берега. Он принес нам песенник, который брал вчера, чтобы перекопировать в библиотеке музея. И деревянные башмаки для Яна. На каждом башмаке было написано по-русски - "Ян". Хэнк, когда писал русские буквы, видимо, не был уверен, что они именно так соединяются, и ерзал ручкой туда-сюда. Это было так трогательно - башмаки "со следами сомнений"...
  Света Авдошина вышла покурить на палубу. Огляделась вокруг. И заметила своим зорким индейским взглядом, что нас опять куда-то понесло... Мы выскочили на палубу... Андрей заводил мотор... Мужики дергали якорные веревки... Мотор не заводился... Мы довольно быстро проплыли мимо знакомой беленькой яхты... И в общем, проплыли даже ближе, чем в прошлый раз... На яхте зашебуршали ее обитатели... Выскочили... Фонарик зажгли... По палубе заметались... Может, оценили наконец, как им повезло вчера...
  
  26 октября
  Энкхаузен
  
  Дождь. Туман. Морось. Дождь. Дождь. И встречный ветер. И так далее...
  Проснувшись утром, мы огляделись вокруг. Некоторое время обсуждали, стоит ли уходить из Энкхаузена именно сегодня.
  И решили все-таки задержаться. Еще на один день. Самый последний.
  Андрей натянул оранжевый тент от дождя на корме. Тот же самый, который мы использовали в последней стадии ремонтных работ на Крестовском острове. Знакомые звуки дизеля огласили берега музей Зёйдерзее.
  Макс отправился поутру со светским визитом к Хёупу и Джойс. Потом исчез где-то в недрах Энкхаузена. Вечером он кинул на трубку сообщение - приглашал нас погулять по городу. Мы с Яном составили ему компанию. Макс сказал - Джойс и Хёуп волнуются за нас, завтра и послезавтра объявлено штормовое предупреждение, до 10-11 баллов на суше. То есть, наш отход, который планировался на завтра, может и не состояться...
  Сначала зашли в кафе, которое Марат охарактеризовал, как тусовочное. Музыка гремела, народ и впрямь довольно живо тусовался, но было не совсем понятно, почему им необходимо для счастья такое экстремальное количество децибел. Мы продержались минут пятнадцать.
  Отправились дальше, и уже по дороге на яхту Макс заметил кафе, где играл живой джаз. Мы заглянули внутрь, и на нас сразу набросились с расспросами те жители города Энкхаузена, которые уже отпраздновали вечер субботы и употребили свое любимое пиво "Heineken" в количестве, необходимом для пробуждения живого человеческого интереса к ближнему.
  Мы объяснили, что мы из России, из Санкт-Петербурга, и пришли сюда на катамаране. Сразу несколько человек призналось, что были в Питере, кто-то был в Москве, кто-то изучал в школе русский язык... Ян и Макс протиснулись в недра бара - полюбоваться живым джазом. Я села у входа. Моя соседка попыталась задать мне пару вопросов на английском, я объяснила ей, что лучше говорить по-немецки. Потому что на немецком я, по крайней мере, смогу ей ответить. И мы с ней минут сорок говорили на очень плохом с обеих сторон немецком, и замечательно друг друга понимали. Ее звали Герти. Она тоже ездила в Россию, побывала в Москве и в Питере. Интересовалась, чем сейчас занимаются Горбачев и Ельцин. Я ответила, что у них каникулы и они пишут мемуары. Она спросила, куда мы пойдем из Энкхаузена и предупредила, что дальше у меня будут проблемы с немецким. В Англии, по ее словам, говорящих на немецком недолюбливают изначально. Мы обменялись мэйлами, и я пообещала, что срочно начну учить английский... Макс договорился с хозяином кафе, что завтра, возможно, наши сыграют у них свою программу. "Денег заработаем!" - оптимистически сказал он.
  И мы вернулись на яхту. Сообщили Андрею в порядке традиционной очередности про обещанный на завтра шторм и вероятность вечернего концерта. Окончательное решение относительно концерта отложили до завтра под девизом "утро вечера мудренее".
  
  27 октября
  Энкхаузен
  
  "Шумел камыш, деревья гнулись..."
  (русская народная пэ)
  
  Утром нам представилась возможность увидеть собственными глазами, что такое 10 баллов на суше. Еще ночью ветер усилился и дул мощными порывами. Андрей снял тент, который собирался дебютировать в роли нашего нового паруса.
  Утро началось с интеллигентной, но с легкой интонацией возмущения просьбы капитана: "Ян, собери свою фанеру, она летает по всей палубе!". Фанеру успели подобрать до того, как мы повылезали наружу. Но наш верный тазик для стирки передал привет старому Йобу. Прощай, наш пластмассовый друг!
  Озираясь вокруг, мы наконец могли наблюдать все признаки 10 и более баллов по этой пресловутой сухопутной шкале. Над волнами то и дело повисала белая дымка - когда порыв ветра сдувал воду с поверхности. Мачты гудели. Ветрогенератор превратился в какое-то размытое пятно. Мощные деревья на берегу мотало из стороны в сторону. Яхты, стоящие напротив, качались синхронно, как барышни из фольклорного ансамбля, исполняющего "Калинку". Музейная братия снимала вывески и закрывала ставни.
  На берегу рядом с нами стоял один из домиков музея Зёйдерзее. Вокруг него в воде оборудован забор, и там спасалась от непогоды птичья братия. Хохлатые деловитые чомги. Смешные черные уточки с белыми носиками, - Хэнк говорил, что в Голландии они называются "куч". Пара белых гусей-попрошаек, которые время от времени шипели у нас под бортом - видимо, в ожидании русской экзотической подачки. Мелкие утята. Большая серая цапля. Вид у нее был задумчивый. Стояла особняком. Размышляла, наверное, не ломануться ли в камыши, чтобы соответствовать образу Киплинга, растиражированного Михалковым.
  Во время завтрака с причала нам принялись махать Хэнк и Джойс. Санек подъехал на лодочке и перевез Джойс к нам. Хэнк отправился на работу.
  Джойс сказала, что очень беспокоилась за нас. Ночью был сильный шторм, не только на воде, но и на суше. В новостях сообщали о том, что есть разрушения и жертвы шторма на территории Европы.
  Шторм продолжался. Мы поглядывали в окна. Чисто на всякий случай.
  Поддержав нас морально, Джойс попрощалась до вечера. Она обещала придти к нам на концерт.
  Наконец наступил момент, когда все собрали свои мочалки, полотенчики и мыльца. Вшестером мы погрузились в маленькую красную лодочку и потарахтели к берегу. Волны временами перехлестывали через нос лодочки. Это вызывало невеселый визг Светы Авдошиной и Ани, которые сидели на носу эдаким двойным ростром...
  Высадившись в гавани, мы поняли, что в Энкхаузене наступила осень. На деревьях больше не было листьев. Ни зеленых, ни желтых. Никаких.
  Пройдя по набережной в сторону фехтовальной башни шагов пятнадцать, мы встретили Санька. Помыться нашим не удалось, поскольку фехтование отменили. Хэнка дома нет, свет в окне не горит, как жить и что делать - непонятно.
  И мы пошли в кафе. Макс снова поговорил с хозяином. Между делом выяснилось, что играть мы будем бесплатно. Но перспектива обкатать программу нас тоже устраивала.
  Мыться пришлось в душе у хаба-мастера. За одно евро с человека. Скрепя сердце. Стиснув челюсти.
  Возникло два варианта толкования инструкции к душу. По версии Ани, единственную кнопку, которая присутствует в кабинке, можно нажимать один раз. Потому что если нажмешь, чтобы сэкономить воду, после второго нажатия вода идет только две минуты. А общее время мытья, за которое сдирается упомянутое выше евро, целых восемь минут. За это время можно не только намылиться, но и утопиться. Смысл инструкции, которая висит на стенке, возможно, сводился к тому, что пауза между нажатием и отжатием должна быть не больше двух минут. Но никто из нас, видимо, не был по натуре пылким естествоиспытателем, и нажимать кнопку во второй раз мы не рискнули...
  То есть - бросаешь монетку, заскакиваешь в кабинку, нажимаешь кнопку, на тебя выливаются первые десять литров холодной воды, а потом идет относительно теплая. Счетчик на стене показывает, на сколько минут этого счастья ты еще можешь рассчитывать. Я успела вымыть голову раза три. Чисто на всякий случай.
  Зато фен был бесплатный. Но он то ли рассчитан на сушку рук, то ли просто барахлит - отключается совершенно самостоятельно и независимо от того, находится под ним твоя голова или нет. Помогает легкий тычок кулаком. Аня предлагала мне свой фен со словами "что ты мучаешься?". Но я уже вошла во вкус. Да и как не отыграться на фене после того, что они сделали с нами за это евро...
  Пошатываясь от счастья, мы собрались на катамаране и начали готовиться к концерту. Тем временем ветер переменился. Стало ясно, что веревки, которой мы закрепились за берег вчера вечером, вскоре будет недостаточно для того, чтобы удержать катамаран. Операция по перешвартовыванию заняла минут сорок. Завели мотор, подняли якоря, отправили Яна на маленькой красной лодочке отцеплять веревку, подошли метров на двадцать ближе к берегу, в угол между берегом музея и мыском. Закрепились двумя веревками к двум сваям... Отмылись от глины. Достали "Фэндер". Замотали его в полиэтилен. Обрядились во что-то более-менее приличное на вид. Бодро попрыгали в маленькую красную лодочку. Помахали на прощанье Саньку и Свете, остающимся на катамаране.
  И отправились на концерт. По дороге увидели свет в окне Хэнка. Ян заскочил к нему и позвал с нами. Хэнк присоединился к нам.
  В кафе нас уже ждали, мирно потягивая пивко, Марат и Джойс. Народу в кафе было гораздо меньше, чем в предыдущий вечер. Голландцы в этот вечер были тихими и нелюбопытными. Наши настроили аппаратуру и запели. Макс был в ударе. "Все это рок-н-ролл!" - пел он. И читал Бродского в перерывах между песнями. Нельзя сказать, чтобы аудитория была идеальной. Впрочем, после каждой песни раздавались аплодисменты. Джойс, Света, Аня, Марат, Хэнк и я участвовали в концерте, как группа поддержки. Постепенно наши разошлись и похоже, начали получать удовольствие от процесса.
  Мы болтали с Маратом и Джойс. Гладили упитанную белую собаку с карло-марксовским лбом, которая бродила между столиками и на что-то намекала, виляя хвостом. Прикидывали, что будет, если заказать два гамбургера, наброситься на них алчно всей толпой, порвать на мелкие кусочки и давясь, сожрать в стиле "animals". Принесут ли нам после этого еще пару гамбургеров, чтобы посмотреть на шоу, или заплачут и вынесут целый поднос?
  Ян с Хэнком танцевали нечто вроде голландской чечетки под какую-то из русских народных песен репертуара "Благовеста". Они вели оживленную беседу при помощи перевода Марата и были, похоже, абсолютно счастливы. Хэнк доверительно сообщил нам, что сочинил собственное ругательство, похожее на русское. "Фердрушка" - вот как оно звучит. (С ударением на "у".) "Фер" - от голландско-немецкого "ферфлюхтен", "друшка" - от подружки, вероятно. Что-то вроде "проклятой подружки" получается.
  Тут за Хэнком пришла его жена. Он пригласил Яна завтра вечером на урок фехтования. Ян ответил, что если мы не уйдем завтра утром, то он обязательно придет. Но Хэнк, похоже, уже не верил в возможность нашего ухода. Потом отправилась домой Джойс, которой надо было рано вставать.
  Наконец, подошло время заканчивать концерт. Мы вышли на улицу. Ветер стих. Осколки черепицы, снесенной с крыши, хрустели под ногами. Марат проводил нас до пристани. Мы решили сократить путь и подошли к причалу с другой стороны. И увидели нашу маленькую красненькую, стоящую совсем не там, где мы ее оставили, а на спуске к воде. Ничем не связанную с этой бренной землей.
  Методом дедуктивного анализа удалось установить, что отвязался тот конец веревки, который был привязан к самой лодке. И уж какое чудо или случай вынес ее именно сюда, а не в море - сказать было невозможно. Но мы обрадовались. С новыми силами погрузились в лодку и отчалили. Напоследок Марат записал свой телефон на моей пачке "Беломора". (Сегодняшний "Беломор", по его словам, заметно отличается в лучшую сторону от того, который Марат помнит.)
  Мы помахали Марату. Выехали примерно на середину гавани, когда заглох мотор. Ветер не то, чтобы не дул совсем. Он просто был не такой сильный, как утром. И нас в нашей маленькой красненькой лодочке стало куда-то сдувать. Увы, бензин в баке кончился. Из канистры, лежавшей на дне лодки, удалось выжать несколько капель. Нам повезло. Случилось второе чудо. Мотор завелся. И мы добрались до "Благовеста", можно сказать, уже без приключений...
  
  28 октября
  Эйкхаузен - Амстердам
  
  "Ты не поверишь, Леша, - мы ушли из Энкхаузена..."
  (из письма Леше Крылову)
  
  Светило солнце. Приходили письма и sms-ки от наших знакомых, которые дружно интересовались - "как вы там?". Видимо, шторм был действительно эпохальный. Андрей говорил, что он такого не видел еще никогда.
  Все срочно принялись набивать и отправлять короткие письма, чтобы родня не волновалась.
  И наступил миг расставания с Энкхаузеном.
  Подумать только, а ведь мы собирались провести здесь всего одну ночь! А в результате - чего только не произошло за эти десять дней... Завели мотор. Мотор работал замечательно. Одно удовольствие было его слушать. Мы сделали пару кругов рядом с музеем. Чисто на всякий случай. С берега нам махали Риколд и компания... Они тоже привыкли к нам за это время. А мы взяли и ушли. Миновали шлюз и оказались в заливе. Пошли на моторе против ветра.
  В сумерках впереди показалось множество разноцветных огней. Мы шли вперед. Огни приближались, появлялись слева и справа, и при желании можно было без усилий поверить, что мы подходим к Питеру.
  Первое слово, которое мы услышали в Амстердаме, было - "здравствуйте". Это сказала парочка, которая проходила мимо по набережной. Возможно, мы тоже были их первым впечатлением от Голландии...
  Швартовались долго, растягивая удовольствие. На две веревки. Санек слазал на мачту и закрепил сходни. Макс отправился на переговоры.
  Бармен объяснил, что здесь, где мы уже пришвартовались, стоять нельзя. Сообщил место, где мы можем бесплатно пришвартоваться. Помог договориться по приемнику с хаба-мастером. Тот сказал, что мы можем прямо сейчас занять "четырнадцатое место", а обо всем остальном можно договориться завтра.
  Мы отшвартовались и пошли на четырнадцатое место. Оно оказалось совсем близко. Мы снова пришвартовались. На пять веревочек и один подплав. Чисто на всякий случай. Голландцы с соседней яхты косились с уважением на эти наши русские приколы.
  Макс первым ушел в объятия Морфея. Напоследок пообещал нам, что сквозь сон будет бдить.
  И мы пошли гулять по Амстердаму.
  При первом приближении он был очень похож на Гамбург. И совсем не похож на Энкхаузен, который ночью выглядел особенно уютным. А может быть, мы слишком много слышали об Амстердаме от Андрея. "Все мегаполисы похожи один на другой", - разочарованно бормотал Ян.
  Андрей, Света и Аня то и дело показывали нам исторические места города Амстердама, не вошедшие в путеводитель.
  "Здесь мы играли в прошлый приезд! Вон там Витка играла на флейте! А вон там мы играли целый день, к вечеру подъехала полиция, погрозила пальцем, что играть нельзя и уехала!"
  Неуютный ночной Амстердам состоял из велосипедов на приколе, освещенных закусочных и резвящихся негров. Время от времени проходил какой-нибудь колоритный местный персонаж с глазами, как мельничные колеса и зыбкой походкой. При взгляде на него "Голый завтрак" всплывал в памяти большими фрагментами. В руках у него, как правило, присутствовал пакетик с жареной картошкой. И вид у него был такой, будто все самое плохое в этой жизни случилось с ним из-за жареной картошки.
  Мы увидели это легендарное место - квартал красных фонарей. Стоило жить, и работать стоило, как выражались классики. С большинством теток, которые маячили в своих аквариумах, очевидно, все самое плохое тоже произошло из-за жареной картошки. А что поделаешь? Национальное голландское блюдо.
  Проходя мимо одного из каналов, увидели сломанное дерево. Оно рухнуло буквально поперек канала и его, очевидно, еще не успели извлечь из воды. И только тут мы как следует огляделись вокруг и поняли, что груды веток, собранные на улицах и спиленные деревья - это тоже следы вчерашнего шторма.
  Возвращались на катамаран глубокой ночью. На перекрестках высились пирамиды из мешков с мусором. Избалованные Энкхаузеном, мы фыркали. Из амстердамского далека родной Питер казался одним из самых чистых городов мира...
  
  29 октября
  Амстердам
  
  Этот день не пропал зря. Он был посвящен совершенствованию ближнего.
  Я впервые в жизни попыталась сосчитать, сколько неправильных поступков совершила с утра. И ужаснулась. Как хорошо, что рядом всегда есть кто-нибудь, готовый объяснить тебе, как надо и как не надо поступать.
  С утра я дежурила и разбудила всех слишком поздно. Подозреваю, что именно поэтому день прошел с меньшей пользой, чем мог бы.
  Лук был положен в гречневую кашу совершенно напрасно. Света Авдошина печально напомнила о том, сколько раз она просила этого не делать.
  Поздно начала убирать со стола. Не надо было пользоваться тем, что Андрей приступил к завтраку и занимать компьютер.
  Не надо было дожидаться, пока все обсудят в подробностях предстоящие десять дней в Амстердаме и вылезут из-за стола. Хорошо, что Аня Фоминцева вовремя заметила и подсказала.
  Потом Света Бреус обратила мое внимание на том, что нехорошо оставлять на вешалке при входе одновременно свое пальто и штормовую куртку. Действительно, это выглядело ужасно. Это был явный непорядок.
  Страшно подумать, а ведь я могла бы этого и не заметить.
  Андрей и Макс собирались к хаба-мастеру. Шел уже пятый час вечера, и внимание коллектива переключилось на Макса, который тормозил процесс поисками одного из многочисленных голландских телефонов. Ему неоднократно было напомнено, сколько сейчас времени. Макс рассеянно кивал. Коллектив возмущался. Голландский рабочий день подходил к концу.
  В задумчивости я вышла на палубу и накачала помпой воды в бак, чтобы вымыть посуду. Следствием этого явилось возмездие в лице полицейского. Возможно, у меня был какой-то особенный вид в этот день. Потому что он тоже подумал о худшем, глядя на меня. Он прямо сразу так и решил, что я сливаю отработанное масло в мирную голландскую гавань.
  Но полицейскому было мягко указано на его ошибку. Ему дали прочесть статью о нас в голландской газете двухлетней давности. Он, правда, ответил, что уже читал ее два года назад. Оставил нам свою визитку чисто на всякий случай. Попросил не терять бдительности. Беречь деньги и документы.
  Напоследок Аня Фоминцева еще раз напомнила мне, чтобы я не забыла убрать три своих фотографии. Которые не надо держать в кают-компании. Потому что это создает бардак и нарушает общее ощущение порядка. А это нехорошо.
  Света с Аней уже постелили новый ковер в кают-компании. Традиция снятия ботинок у порога снова восторжествовала. И это было замечательно, потому что разве может быть на свете что-либо, более осмысленное, чем Великий Порядок? Скажу больше - только ради торжества Великого Порядка и стоит жить. А что коврик возле входа мокрый и носки промокают, и сушить их, в общем-то, негде, - это все такие мелочи, что о них и упоминать не стоит.
  Наши вечером пошли гулять по Амстердаму. И встретили старого Йоба собственной персоной. Это был Большой Гештальт.
  Потому что на том месте, где в прошлый раз стояла Йобова яхта, сейчас расположилась стройка. А жил Йоб именно на яхте. Но ни хаба-мастер, ни полицейский не знали Йоба и не могли подсказать, где нам искать его. И наши уже потеряли надежду его встретить. А тут и он как раз подвернулся навстречу. Просто пошел прогуляться по набережной. И тоже обрадовался.
  Вот таким неожиданным, но приятным сюрпризом завершился этот поистине незабываемый день.
  
  
  30 октября
  Амстердам
  
  Сегодня с утра пораньше Ян и Санек отправились на площадь Дам, заниматься петрением. Не подумайте чего плохого. Они только хотели напомнить голландскому народу, кто такой Петр I и попытаться извлечь из факта существования государя императора некоторую практическую пользу.
  Вечером пришел Максим. Он принес письмо от Федерации парусного спорта, которое переслала на его ящик Ирина Комарова.
  Вот так оно выглядело:
  "На основании конкретного осмотра катамарана в июле 2002 года и ознакомления с дневниковыми записями, сообщаем, что у Федерации парусного спорта возникает серьезная озабоченность относительно обеспечения безопасности плавания катамарана "Благовест".
  Сегодня 28 октября мною, Виктором Языковым, вице-президентом Федерации парусного спорта по экстремальным видам и президентом Федерации Александром Алексеевичем Котенковым принято решение, самым настоятельным образом рекомендовать капитану катамарана от имени Федерации парусного спорта прекратить плавание во избежание трагических последствий. А также просьба предоставить копии судовых документов для анализа правомочности получения разрешения на выходкатамарана "Благовест", техническое состояние которого не отвечает правилам безопасности. Просьба к капитану трезво оценить ситуацию и ту ответственность, которую он несет за членов экипажа находящихся на борту. Вице-президент Федерации парусного спорта - Виктор Языков"
  Глухой темной ночью в кают-компании под шум дождя мы прочли это письмо вслух.
  Содрогнулись. Перечитали. Многие плакали. Просили Андрея трезво оценить ситуацию. У некоторых начались припадки истерического смеха. Потом наступила тишина. Мы вспоминали, кто именно, что и как писал в дневниках "криминального"...
  Максу вспомнилось, как живо он описал смерть айпака от собственной руки. Мне тоже было, что вспомнить. Ритуальные фразы "прощай, наш разэтакий друг!". Правда, про друзей - это Ян придумал. Зато про привет старому Йобу, эту штуку посреди моря, не хочу повторять, как она называется в морской практике, и многое другое, - mea culpa.
  Андрей мрачно подытожил, что в красках писали все.
  Кто-то предложил впредь начинать дневники дежурной фразой: "Все приборы работают идеально". "Не надо, - сказало большинство. - Те, кто будут читать, решат, что мы над ними издеваемся". И мы решили оставаться идеалистами и не менять ничего в стиле наших писаний. Какие мы есть, такие и есть. Вот и опаньки. То есть, ладушки...
  
  31 октября
  Амстердам
  
  Андрей заходил днем к знакомым, в редакцию местной газеты. Звонил в Москву. Знакомые из газеты, которым он рассказывал про Энкхаузен, оказывается, тоже знают Хэнка. Они печатали материал о нем. Вынесли Андрею большую фотографию нашего приятеля. Кто-то из редакции ходил с Хэнком на его старинном корабле. Кстати, выяснилась еще одна подробность, которая прошла мимо нас - судно у Хэнка военное.
  Мы сразу вспомнили, как веселила нас версия собственного сочинения о том, что якобы на самом деле Хэнк - агент КГБ, заброшенный на территорию Голландии давным-давно, и именно поэтому он так нас опекает. И что на самом деле город Энкхаузен не существует - это все одна большая инсталляция, рассчитанная на то, чтобы очаровать простодушных путешественников. Вот мы уехали, и они сдули свои резиновые домики...
  Вечером мы были приглашены в гости к старому Йобу.
  Сначала собирались. Приговаривая - давайте скорее, как же так, у нас времени совсем не осталось, к нам вечером придут местные яхтсмены, мы с ними уже договорились, Йоб уже полтора часа нас ждет... Не помогло. Потом запирали люки. Вспоминали в последний момент что-то забытое. И так далее.
  Наконец, мы заперли люки, повесили замок на дверь и оттолкнули трап. Пошли вдоль набережной. Предполагалось, что Макс уже ждет нас у Йоба.
  Макса мы повстречали, идучи по мосту. Он ехал на велосипеде навстречу и демонстративно смотрел в другую сторону. Макс вызвался быть нашим лоцманом. Он поехал вперед по направлению к дому Йоба. Мы двинулись за ним. Перешли мост. В пределах видимости Макса не наблюдалось. Мы заспорили - куда идти дальше. Минут через двадцать снова появился Макс, который обзывал нас "тормозами" и призывал свернуть за ним. Так мы и сделали. Идти было не так уж и далеко.
  Мы миновали железные воротца со звонком и вошли на бон. В конце его стоял корабль, на котором жил Йоб. Оказались в просторной комнате с высоким потолком. Комната служила одновременно гостиной, кухней и библиотекой.
  И наступил этот эпохальный момент. Мы собственными глазами увидели старого Йоба, о котором частенько вспоминали в последнее время. Он хорошо сохранился. Собственными руками сварил гороховый суп в честь нашей встречи. Пригласил соседей по плавучим домам - Вильяма и Нинку с сыном Даном. Рассказывал нам про Португалию. Показывал фотографии дома, который его пригласили реставрировать. Спросил, не согласимся ли мы всей толпой навалиться и покрасить его кораблик? Мы были согласны. Договорились красить в понедельник. В свою очередь, мы кротко поинтересовались, не знает ли Йоб, где в Амстердаме можно помыться? Конечно, он знал.
  Надо сказать, что к тому моменту мы уже потеряли надежду на встречу с душем в Амстердаме. Последние восемь минут горячего душа в Энкхаузене вспоминались, как сказка. Поэтому в сам факт горячей воды, проистекающей на халяву, мы до последней секунды слабо верили. Но это произошло... Максу достался неисправный душ. Это нарушало коллективную гармонию. На фоне всеобщих счастливых стонов и триумфального шума горячей воды жалобы Макса звучали явным диссонансом. "Что, неужели ничего не получается?" - с живым человеческим участием спрашивали соплаватели. Свете Авдошиной удалось что-то включить в своем душе, но сначала лился кипяток, а потом ледяная вода. Макс поспешил на помощь. Он так торопился, что последним движением захлопнул дверку своего душа вместе с собственной одеждой. Это усугубило трагическое мировосприятие Макса. Не говоря уже о том, что ему так и не удалось отрегулировать Светкин душ, из которого покапывало слабой и прохладной струйкой. Светка и Макс принялись, постукивая зубами, ненавязчиво интересоваться, не собирается ли кто-нибудь завершить омовение? "Ну-у-у-у...", - уклончиво отвечали соплаватели.
  В конце концов, чистенькие и жизнерадостные, все мы собрались в немноголюдном хостеловском кафе. Вильям угощал нас пивом и рассказывал, почему он бросил работу в полиции и стал дизайнером. Мы его понимали. Попытались объяснить, что завтра у нас тяжелый день, и нам надо вернуться на яхту, чтобы высыпаться... Не удалось. Йоб ждал нас в каком-то кафе, которое должно было нам очень понравиться. Андрей, Аня, Санек и Света Бреус все-таки не выдержали и слились спать.
  
  1 ноября
  Амстердам - Заандам
  
  Совершенно случайно мы выявили самый надежный способ вызвать дождь в Голландии. Для этого надо только развесить шмотки сушиться на леерах. Дождь начнется, максимум, через час и будет продолжаться не меньше недели, с интервалами минут по пятнадцать...
  С утра Андрей пошел звонить в Москву. В результате переговоров выяснилось, что на следующей неделе Андрей должен будет поехать в Москву на пару дней. Дабы письменно взять на себя всю моральную ответственность за все, что может произойти.
  А мы тем временем на скорую руку состряпали слайд-шоу о нашем проекте.
  В 11-30 за нами заехал представитель заандамского "Ротари-клуба", который представился нам, как Иван Ариевич. Он повел нас с Андреем и Яном на вокзал, а Макс, Света и Аня остались на яхте ждать Рене - второго представителя "Ротари-клуба". Он должен был отвезти в Заандам "Фэндер", инструменты и наших соплавателей.
  Мы сели в желто-синий двухэтажный поезд. Разумеется, забрались на второй этаж. И поехали в Заандам. Поезд скользил плавно и почти бесшумно. Мы глазели по сторонам. В этом районе Амстердама мы еще не успели побывать. Оказывается, старый город намного больше, чем мы себе представляли.
  Мы установили аппаратуру, Андрей отрегулировал проектор и мы пошли к домику Петра Первого. Там уже пиарился Ян при полном параде.
  Домик сохранился замечательно. Сам музей представляет из себя как бы футляр для домика - вокруг царской избушки возведены каменные стены и крыша, благодаря этому она и простояла до наших дней. Подробная и интересная даже для нас, - хотя казалось бы, что мы могли не слышать о Петре Первом? - экспозиция. Отношение к Петру Первому, к домику, к эпохе - необычайно бережное. Мне больше всего запомнилось именно чувство уважения, которое начинаешь испытывать к стране, поддерживающей такой способ сохранения истории, независимо от того, "своя" она или "чужая".
  Потом мы вернулись обратно в церковь, на заседание "Ротари клуба". Надо сказать, что "Ротари клуб" мы нашли через нашу амстердамскую знакомую - Олю. В клубе много русских, большинство из них - студенты.
  Мы прослушали пару докладов на очень хорошем английском (по словам Макса). Ян сказал, что он практически все понимает. Я тоже прислушалась - из фрагментов, которые были доступны моему пониманию, складывалось впечатление, что выступающий излагал новейшую историю бывшего Союза. Я спросила у Яна, так ли это. "Нет, - отвечал Ян, - он говорит, в общем, что вложили мы денег до ..., а отдачи ни ... не получили, так давайте больше вкладывать не будем, пока у них демократия не стабилизируется, на...".
  Потом голландская девушка, которая прошла часть маршрута с французской экспедицией на яхте, показывала слайды и рассказывала об их путешествии. Нам это было особенно интересно, потому что речь шла о русском Севере, - Архангельск, Диксон, Вайгач. Девушка говорила отчасти на русском, отчасти на английском. Любопытно было, как выглядит наш Север и наша жизнь с голландской точки зрения. Они выглядели привлекательно и экзотично. Шумные русские поезда, пустынное море, морские котики, льдины, маленькие деревянные домики... Культурологический шок мы испытали только один раз. Когда дошла очередь до Диксона, и на экране после классических грязевых дорог, экскаваторов и безлюдья возникла на стене сарая большая надпись "Fuck you!". Без единой, что характерно, грамматической ошибки. Эдакий чисто русский сюр.
  После небольшого перерыва наступила очередь нашей презентации. Она прошла блестяще. Песни Макса и Андрея на фоне слайд-шоу вызвали овацию. Народ слушал и подпевал, когда просили.
  По возвращении на кораблик Андрей хотел сразу перегнать заандамские фотографии с цифрового аппарата в компьютер. Аккумуляторы фотоаппарата сели еще в Заандаме. Возможно, поэтому компьютер не понял, чего от него хотят, и никаких фоток на картридже не обнаружил. Андрей заволновался. Стал думать, не напрасно ли он вытаскивал из фотоаппарата флэшку. Попросил меня раскрутить Санька на пару заряженных аккумуляторов. Я дошла до Санька и обнаружила, что наш удлинитель как-то нехорошо потрескивает и мигает. Попросила Андрея взглянуть на него - чисто на всякий случай. Андрей взглянул. Через пару минут на палубе что-то грохнуло, затрещало, и мы увидели бьющий из розетки вертикально вверх огненный фонтанчик. Да, это было очень эффектно... И мы остались без электричества. И соседний кораблик-ресторанчик, с которого переброшен к нам провод, - тоже.
  Пришла Маришка - знакомая наших "старых походников" по предыдущей поездке в Голландию. Общение продолжалось при участии Макса, Андрея и Ани.
  По инерции Андрей обратился ко мне на безупречном английском. Он радостно сообщил мне, что вот - Маришка, она наш друг и все такое. Я кротко напомнила, что можно говорить по-русски. Через пару секунд и до Андрея дошла вся прелесть ситуации. Господи, как же мы ржали...
  
  2 ноября
  Амстердам
  
  Утро началось с кассеты "Костромы", под которую Макс делал зарядку. Бодрые песнопения наших любимых старушенций и каратистские повизгивания Макса звучали как-то особенно органично на фоне оживленной амстердамской набережной, освещенной лучами теплого ноябрьского солнца.
  Температура воздуха - около 15 градусов, температура воды - неизвестна, но очень грязная. Состояние здоровья экипажа - удовлетворительное, никаких новых психических отклонений не обнаружено. Приборы работают. Электричество снова есть.
  У нас была возможность проснуться и оглядеться. Проснулись. Огляделись. Вокруг кораблика плавали стайки черных птичек с белыми носиками, которые называются "куч". Должно быть, они привыкли к нам и перестали бояться. Впервые у нас появилась возможность рассмотреть их вблизи. Птички выглядели устрашающе. Глазки у них маленькие, кругленькие и красненькие. На черных лапках аккуратно прорисованы белым фаланги пальцев. Санек сказал, что однажды видел, как они дрались - не клювами, а именно лапками. По словам Санька, это было очень прикольно...
  Сегодня ожидалась ночь музеев в Амстердаме. Всего за 12 ойро можно с 7 вечера до 2 ночи обойти столько музеев, сколько хочешь. По каналам от музея до музея ходят специальные лодки. Правда, частные музеи - музей, например, мадам Тюссо, - в эти популистские игры не играют. Им и так хорошо. А мы решили воспользоваться возможностью.
  Света пошла на площадь Дам. Мы предупредили ее, что пойдем, скорее всего, по самостоятельному маршруту. Перелистали малиново-черную книжицу, прилагавшуюся к билету. Выбрали музей Ван Гога и музей фотографии. Остальное - как получится.
  Начали с музея фотографии, который располагался почти в центре города. На стенах - черно-белые, очень профессионально сделанные фотоснимки. Войны, бомбежки, эпидемии... И в каждом зале оборудован уголок для того, чтобы желающие могли фотографироваться на абсолютно идиллическом фоне футбольного поля, или президентского дворца, или панорамы ночного города. Накинув какое-нибудь истерически розовое меховое боа или прихватив под мышку чучело лисенка, с ружьем наперевес. Тонкое издевательство создателей музея впечатлило Яна. Меня - как-то не особенно.
  В музее Ван Гога мы встретили Саньков. Они засекли Яна, пристально разглядывающего картину с изображением ван гоговских ботинок. Очень веселились.
  Это было совершенно особенное ощущение - узнавать картины, которые были знакомы по репродукциям чуть ли не с детства. Они совсем другие. И дело не в том, "передает" репродукция общее ощущение от картины или нет. Эту пляску мазков на грани живописи и скульптуры, никакая репродукция никогда не сможет передать. Где-то на выходе я поняла, что мне больше не хочется сегодня видеть картин. Даже очень хороших. Даже гениальных.
  Поэтому мы миновали музей Рей и пошли в Исторический музей Амстердама. На первом этаже начинался бал масок. Мы честно пошли, куда посылали, на grand tour по музею. Потемневшие портреты мрачнолицых амстердамских купцов. Королевские крошечные перчатки. Голландские домики изнутри и снаружи - ну, после Энкхаузена это нас уже не так впечатляло. Пухлощекие и суровые амстердамские врачи над зелеными телами препарируемых.
  Пошли дальше. Постепенно втянулись. Нашли несколько музейных компьютерных игрушек. Одна позволяла разглядеть в подробностях, как менялось традиционное голландское жилище 1900, 1950 и 2002 года. Другая представляла карту города, на которой можно было выбрать район и увидеть, каким он был, на старинных фотографиях или кадрах кинохроники. Третья была посвящена истории площади Дам. Мы выбрали "представление кукольного театра на площади". Наверное, мы давно не бывали в кукольных театрах. Но нам так понравилось... Музейный работник, проходящий мимо, хихикал, поглядывая на нас.
  Ян обнаружил трехмерные слайды и ушел в них надолго. Часть слайдов была современной, часть - сделана из старинных открыток.
  Один зал был отведен под экспозицию о детях Амстердама. Папа-купец подарил потомку игрушку - трехэтажную модель склада с воротцами, подъемным механизмом и игрушечными мешками. Судя по выражению лица потомка, которое сохранилось на фотографии, подарок не сильно его обрадовал. На мониторе крутился какой-то ролик. Оголец лет полутора, с фанатическим блеском во взгляде, при помощи ножниц старательно лишал куклу ручек и ножек. Через пару кадров он задумчиво вертел в руках еще живую белую крысу, пытаясь понять, как крепятся к корпусу эти явно ненужные четыре лапки. И хотя ножниц в руках дитяти не наблюдалось, мы содрогнулись и очень быстро перешли в другой зал.
  Вышли из музея в полночь. Бал масок заканчивался. Народ в холле дружно распевал гимны Амстердаму.
  Наши сообщили sms-кой, что они сейчас в музее Рей. Мы поразмыслили, не присоединиться ли к ним... и выбрали свободу. Двинулись на кораблик. Основная часть команды с глазами, остекленевшими от общения с прекрасным, подтянулась часам к трем.
  
  3 ноября
  Амстердам
  
  Накануне мы собирались в этот день повесить выставку.
  После бурной ночи музеев эта идея умерла своей смертью.
  Проснулись в час дня. Невыспавшиеся. Подавленные встречей с высоким искусством.
  По традиции, после завтрака подоспели гости. Амстердамский русский человек по имени Володя, его московская двенадцатилетняя дочка Яна и его швейцарская подруга Николь. И заандамско-московский студент МГУ Сергей.
  Таким образом, время после завтрака пролетело незаметно в приятной беседе. Мы рассуждали о том, сколько может быть у порядочного человека велосипедов. О легендарной прямолинейности голландцев. Кто-то из наших сказал, что "в некоторых ситуациях прямолинейность, может быть, и к лучшему...". "Видишь, ты говоришь - "в некоторых ситуациях". А для голландцев не бывает некоторых ситуаций, для них все ситуации - некоторые...".
  Вечером наши должны были выступать в кафе Klestkop с музыкальной программой. Это был тот "коричневый бар", откуда мы ходили в хостел накануне Хэллоуина. Макс, Ян и Андрей погрузили в машину Александра "Фэндер", гитару и аккордеон и отбыли.
  Аня, Санек, обе Светы и я остались на кораблике. Возникло спонтанное обсуждение темы дежурства. Оно проходило настолько эмоционально, что Санек, чье дежурство в этот день и дало почву для обсуждения, поеживался и временами включал музыку...
  В какой-то момент мы заметили, что на набережной топчется человек с нашим буклетиком в руках. Это был Дима, который видел нас в Заандаме. Он хотел попасть на выставку и концерт. С выставкой помочь ему было уже нечем, а до кафе я его проводила.
  Он рассказал, как звонил Оле, стоя на набережной. А Оли не было дома, и он объяснял автоответчику, в чем проблема. И тогда большой сверток тряпья на набережной зашевелился, из недр его выглянула, дыша гашишом и пивом, добрая негритянская морда и сказала: "Если ты ищешь русскую самодельную жестянку, то она вон там!". Дима обрадовался, побежал за печеньем... Когда он пробегал в нашу сторону, размахивая пакетом печенья, морда высунулась снова и улыбаясь, осведомилась: "Что, русских пошел кормить?..".
  Вечером, когда я пересказала эту историю нашим, Андрей застонал. И попросил: "Аня, пожалуйста, только не пиши об этом для gazeta.ru"...
  В Klestkop наши бодро пели свой обычный репертуар. Андрей вскоре перестал получать удовольствие от этого процесса, и оставил Макса с Яном вдвоем. Они пели "Когда простым и нежным взором", и при этом строили друг другу глазки. Ян пел цыганские романсы. Группе свежеввалившихся туристов понравилось. Макс оживился, объявил песню про "рашен косгард" и чарующие звуки "Коричневой пуговки" заполнили пространство старинного "коричневого бара"... Минут через пять народ уже активно подпрыгивал, аплодировал и подпевал хором самую популярную, по нашим последним наблюдениям, в русско-голландской среде песню: "Ля-ля-ля-ля-ля"...
  
  4 ноября
  Амстердам
  
  Утром наши дружной пионерской стайкой отправились красить Йобову лодочку. Андрей с Максом долго и озабоченно сновали то в университет, то в Зайлен, туда-сюда.
  В конце концов они расселись по компьютерам, как птички по веткам, и начали лихорадочно трудиться. Андрей составлял декларацию для спонсоров. Макс помогал ему, одновременно пытаясь что-то очень срочное сделать на своем компе. Время от времени я вяло напоминала им, что на столе лежит пачка фотографий, количеством штук полста очень нужных, и еще примерно столько же менее нужных, которые надо отсканировать именно сегодня... Они активно кивали и соглашались, что - да, действительно, именно сегодня и очень надо отсканировать. На логически вытекающий вопрос, когда конкретно можно будет начать процесс, отвечали неопределенно: "Ну-у-у-у...". Часа в три дня они, наконец, покинули поле боя, оставив мне оба мешка фасоли... тьфу, обе пачки фотографий. Обещали вернуться. Посмотреть, как идут дела.
  Экспериментальным путем удалось обнаружить, что три маленьких фотографии разрешением 300 dpi сканируются минут 8-10. Так оно и продолжалось часа четыре. Тут меня навестили соплаватели. Пригласили присоединиться к ним и двинуть на вечеринку к Йобу, где уже в полном составе присутствуют все наши. Я им показала оставшуюся пачку фоток. Они заметили, что в кают-компании холодно. Посоветовали затопить печку и что-нибудь съесть, ни в чем себе не отказывая. И пошли к Йобу.
  Часа через два появилась Света Авдошина, обманутая в лучших ожиданиях. Она-то думала, что мы помогаем Йобу по дружбе. А оказалось, это Йоб помог нам найти работу. И за нее Йоб должен платить деньги, - правда, это еще не совсем достоверно известно, и не вполне понятно, какие именно деньги, - а мы, соответственно, должны работать, несмотря ни на что. Пати, оно же вечеринка, удалась. Пришли друзья Йоба, один из них замечательно играл на саксофоне. Но картошка по-португальски была настолько острой, что есть ее не смог никто, кроме Яна. Правда, Ян оттянулся за всех. Но от этого никому особенно легче не стало. "Они такие огнеешки!", - вздрагивая, вспоминал Андрей поутру.
  
  5 ноября
  Амстердам
  
  Утром Андрей и Макс отбыли на лекцию в университет. На лекции присутствовало человек тридцать-сорок студентов. Днем на кораблик зашел Сергей, который завтра тоже уезжает в Москву, и сказал, что для голландцев тридцать-сорок человек на лекции - это очень много. Потому что на лекции тут ходить не принято.
  Андрей утверждал, что Рене пообещал ему напечатать наши фотки. В принципе, их ведь у нас не так много. Штук четыреста. С подачи Андрея Макс, широко улыбаясь, спросил Рене - правда, что ли?.. Рене, заметно волнуясь, спросил, не слайды ли это, случайно? Когда он узнал, что это не слайды, то заулыбался почти так же широко, как Макс, и пообещал напечатать все в ближайшие пять дней. Фокус в том, что слайды стоят намного дороже.
  Умиротворенный Макс пошел искать скутер подешевле и поменьше - чтобы помещался в рабочую каюту.
  Сергей и Санек живо обсуждали проблему воровства велосипедов в Амстердаме. В итоге они сделали из нее практический вывод и поехали к университету, на тот мостик, где на рассвете можно приобрести у бедного джанки велик за смешную цену от 5 до 19 ойро, в зависимости от стадии ломки.
  Вечером наши давали концерт для студентов и сотрудников университета, на сей раз уже в другом кафе. Подготовка к концерту и к отъезду была суетной. Макс, приглядевший скутер, терзался теперь сомнениями, поместится он в каюту или нет. Андрей ползал вокруг люка с рулеткой. Прилетел счастливый Санек с новым великом всего за 10 ойро. Узнав о происхождении велика, Света Авдошина схватилась за голову. Кто-то вспомнил, что Йоб и Кори звали вчера трех человек на концерт какой-то рок-группы.
  И наконец, мужики все-таки отбыли на концерт. Ровно через пятнадцать минут с берега стали раздаваться вопли с ярко выраженным призывным звучанием. Света Авдошина пригляделась, через залитое дождем стекло безошибочно определила, кто это, и выскочила на палубу с радостным криком: "Йоб! Йоб!". Это прозвучало так по-русски... Йоб хотел, чтобы мы пошли на концерт рок-группы. Нам к тому моменту уже никакого концерта было не надо. Я объяснила ему с грехом пополам, на своем платиновом немецком, что мы через полчаса должны присоединиться к мужикам, что нас ждут на университетском концерте и все такое. Йоб покивал и уехал на своем велике.
  Мы вяло собирались на концерт, поглядывая в окно, по которому то сильнее, то слабее постукивал дождик. В момент затишья мы со Светой Авдошиной вышли покурить. В ту же секунду с берега к нам обратился мужик. Он явно пытался сказать нам что-то важное. Используя англо-немецкий слэнг, мы поняли, что он в восторге от нашего кораблика и набивается к нам в качестве "crew". С прискорбием мы вынуждены были ему отказать.
  Я все-таки пошла на концерт в башню. Слайд-шоу уже кончилось. Застала момент всеобщего единения под неизменное "ля-ля-ля-ля-ля". Потом Макс рассказывал про "good news in bible" и все такое.
  Я вышла покурить на улицу и обнаружила на стене башни табличку. Из нее явствовало, что именно от этой башни в 15-м веке Генри Хадсон, царство ему небесное, отправился на "Полумесяце" открывать новые земли. Открыл остров Манхэттен. И нет бы голландцам жить, да радоваться, - обменяли Манхэттен не то на Гану, не то на Танзанию... И нонеча только навание "Гудзон" напоминает о тех баснословных временах и головокружительных возможностях. Вот так бездарно завершилась эта многообещающая, на первый взгляд, история.
  
  6 ноября
  Амстердам
  
  Андрей собрался в Москву. Перед отъездом он распечатал на принтере декларацию. Выглядела она вот так:
  "Декларация ответственности творческой группы - экипажа яхты "Благовест" на случай возможного наступления форс-мажорных обстоятельств.
  Мы, нижеподписавшиеся, члены экипажа парусного катамарана "Благовест", в случае наступления возможных чрезвычайных обстоятельств, связанных с риском для здоровья и жизни экипажа, и прочих неблагоприятных ситуаций и происшествий, заверяем о разграничении ответственности по совместному проекту кругосветной экспедиции между экипажем яхты и молодежным движением "Новая Цивилизация", образовательные программы которого являются частью культурных программ экспедиции "Благовест". В частности:
  Экипаж яхты, как независимая творческая группа, задумавшая и воплотившая техническую и организационную сторону проекта, понимая и сознавая риски связанные с опасностями кругосветного плавания, берет на себя ответственность в следующих случаях:
  Полного разрушения или какими-либо поломками яхты.
  Несчастными случаями, смертью, болезнями или травмами членов экипажа.
  Правонарушениями, или какими либо другими нарушениями законов членами экипажа в других странах.
  Материального или морального ущерба, который может быть причинен третьим лицам."
  Круто, правда? Мы ее подписали. Проводив Андрея, сели и огляделись по сторонам. Решили устроить день релакса. При беглом взгляде на небо можно было предположить, что в течение ближайшего часа-двух дождя не будет. Народ пошел гулять по Амстердаму. В том числе и на базар. Возможно, именно поэтому вечером у нас был пир духа.
  Для пира духа нам потребовалось совсем немного. В частности, амстердамская соленая селедка. И картошка. Видимо, по ассоциации с картошкой хорошо пошла колбаса... И такие вкусные, тяжеленькие, клетчатые-вафельные, голландские печенюшки, которые принято класть сверху на чашку горячего чая, чтобы нагрелись, и только потом есть.
  Дождь незаметно превратился в ливень. Мы с тоской вспомнили о том, что договорились с Эльдаром и Эвой, нашими русско-голландскими знакомыми, что именно сегодня заявимся к ним со стиркой... В связи с омерзительной погодой ряды желающих постирать резко сократились. Усилием воли Аня сгоношила Саньков. Втроем, с громадными рюкзаками сели они на велики с обреченными лицами и погнали навстречу своему счастью.
  Мы с Яном и Светой Авдошиной остались втроем. Если бы Андрей не забрал с собой компьютер Макса, мы бы посмотрели какой-нибудь фильм... Тут мы вспомнили, что прихватили с собой маленький черно-белый телевизор и кучу кассет. А Андрей телевизор не взял. Зато взял видик и кучу кассет. Мы решили объединить наши сокровища. Разложили кассеты на столе и принялись предвкушать. Но недолго музыка играла. По включении телевизора в розетку обнаружилось, что электричество, которое у нас есть - это не 220. И кина не будет... Но это нас не остановило. Мы решили поступиться принципами и попытаться посмотреть кино на компьютере Андрея. И посмотрели. На крохотном экране размером в четверть монитора. Фильм назывался "Девять ярдов". Где-то в полвторого ночи, умиротворенные и счастливые, мы отошли ко сну.
  Как нам рассказали потом Аня и Саньки, когда они приехали со своей стиркой к нашим друганам и уже прикоснулись даже к какой-то из многочисленных кнопочек стиральной машинки, электричество отключилось. И не только у них, но и во всем Амстердаме. Чего за последние десять лет, по словам зарубежных друзей, не наблюдалось. Соответственно, отключилось отопление и свет. Через какое-то время по темным улицам с радостными криками забегали негры. Наверное, им казалось, что они хорошо спрятались...
  
  7 ноября
  Амстердам
  
  Завтрак наш омрачило трагическое известие. Ян прогулялся вчера за Санькиным лисапедом до Зайлена. Но было поздно. Его опередили амстердамские велосипедные ворюги... Что тут можно сказать? Прощай, как говорится, наш железный друг! Он передал привет, сами знаете, кому. И все такое.
  К нам пришли гости. Русскоговорящий парнишка Алексей и его подруга Хильда. Ее Макс приглашал на наш концерт. Правда, это было позавчера. Но они нашли нас только сегодня. Мы были очень рады. Но Макс уже был в Питере. Мы им объяснили насчет Макса. Они все поняли. Зашли ненадолго. Посидели чуточку. Пообщались - отчасти с нами, отчасти между собой. Подарили нам голландское приветствие. Оказывается, по-голландски "добрый день" звучит, как "***дах"...
  Пошел град. Потом дождь.
  Пришел Вильям с деньгами, которые наши заработали, покрасив лодочку Йоба. Вильям прихватил с собой "Макинтош" и показал нам свои дизайнерские работы. Поделился секретами мастерства. Оказывается, все не просто, а очень просто. Надо только курнуть немного и пофантазировать. Очень смешно болтал с Йобом по мобильнику - "При-и-ифет, Йоупи! Аста ла виста!". И прочее в том же роде. Мы прогнали, конечно, свою любимую тему - нельзя ли нам постирать в том хостеле, где мы мылись? Вильям сказал, что мы можем придти завтра вечером и постирать в одной из свободных машинок. Это было именно то, чего нам в тот момент не хватало для счастья.
  Вернулся Андрей. С хорошими новостями. Нас обещали поддерживать. И не только морально, но и финансово. С небольшими нюансами, ну, да дело ведь не в нюансах, а в общей тенденции...
  
  8 ноября
  Амстердам
  
  Дождь шел всю ночь и продолжался утром. Сразу по приезде Андрей починил тетрис, который мне подарили на день рождения. Очевидно, информация о то, что вчера Санек провел полдня, играя в "Starcraft", была своевременно доведена до сведения капитана. Поэтому утро началось с записки на столе в кают-компании. Записка выглядела вот так:
  "На компах
  категорически!!!!!!!
  НЕ ИГРАТЬ!!!
  Он только! для текстов,
  и др. важных вещей!
  Играть на тетрисе, он починен."
  Выяснилась еще одна немаловажная деталь. На компах возбраняется не только играть, но и слушать музыку. Это вызвало определенные треволнения у музыкально озабоченной части экипажа. Раздались негодующие вскрики: "Так давайте купим mp3 плеер!" и соответствующие доводы трезвого разума.Санек с Яном забились в угол и разглядывали журнал "Новой цивилизации", привезенный Андреем. Три странички в журнале красочно и ярко повестовали о нашей акции отхода. Где-то в середине журнала обнаружилась фотография скаута, возлежащего на зеленой травке с ноутбуком. "Вот как нужно - лег на травку без аккумулятора, небось, музыку слушает и играет!" - ядовито комментировали наши меломаны. Споры о том, можно или нельзя, полезно или вредно, для человека или для компьютера возобновились с новой силой и страстью.
  Вечером получили от взволнованного Макса sms-ку - "как там со скутером, влезает ли в каюту?". Андрей вздохнул и набил ответ - "Обменяли скутер на мешок конопли, идеально влезает в каюту, обдолбались в хлам, лежим и видим много маленьких синих скутерочков"...
  
  9 ноября
  Амстердам
  
  Вот оно, счастье... Просыпаешься утром, вылезаешь из каюты, оглядываешься, и видишь чистое небо. Сегодня утром не было дождя!!! Он начался только вечером...
  После завтрака к нам в гости пришли знакомые из редакции журнала "Зайлен" - Питер и Рют. Спросили, есть ли у нас какие-нибудь технические проблемы. Андрей объяснил, что по антенне, которая закреплена на мачте, в нашу рацию натекла вода, и у нас теперь проблемы со связью. Без долгих проволочек Рют и Питер взялись налаживать нашу связь. Они переделали конструкцию антенны, подарили тюнер (пишу и самой в это плохо верится), сбегали за нужным проводом в магазин, наладили с помощью тюнера нормальную связь и научили Андрея принимать карты погоды. И еще они обещали принести и настроить программу, которая позволяет отправлять e-mail по рации...
  Пока происходили все эти чудеса, я воспользовалась хорошей погодой и пошла бродить по Амстердаму.
  Запоминались всякие мелочи, преимущественно дурацкие.
  В магазинчике сувениров - на витрине выставлена новинка, "активная фигурка". Доктор Фрейд собственной персоной. На коробочке написано: "Спроси меня, что я думаю о твоей маме". Рядом - фигурка "Иисус укоряющий" - с поднятым указательным пальцем. Если дотронуться до нее, она начинает укоризненно качать головой.
  
  10 ноября
  Амстердам
  
  С утра, по старой доброй голландской традиции, шел дождь. В течение дня он продолжался с небольшими перерывами.
  Андрей при помощи сварочника "Русич" занимался усовершенствованием конструкции передней мачты.
  В процессе усовершенствования пробки отключались трижды. У нас и у соседнего кораблика, к которому мы были подключены. Мы дружной стайкой ходили на переговоры и объясняли на ломаном английском, что так получилось, что мы не нарочно, что нам нужно сварить всего одну маленькую детальку, что мы постараемся больше так никогда не делать... И все такое. На третий раз Андрей отправился вести переговоры с бутылкой водки и букетом цветочков со вчерашней выставки. Соседи были весьма тронуты, но сообщили, что завтра утром мы уходим в море, и следовательно, мы остаемся без электричества. Днем пришел Рют. Обучение Андрея искусству отправки мэйлов и приема карт погоды по рации продолжилось.
  Шел дождь.
  Я поглядела вокруг и решила, что пришло время заняться нашим сайтом. И начала делать его заново... Очень скоро я увлеклась этим занимательным процессом и с головой ушла в виртуальную реальность...
  
  11 ноября
  Амстердам
  
  Утром наши ушли в город. Мы остались на кораблике вместе со Светой Бреус, которая дежурила. Вскоре нас навестили таможенники. То и дело повторяя любимый термин "такс-фри", они популярно и неоднократно объяснили нам, что делать с нашими сигаретами и нашим алкоголем, если у нас их много. Поскольку и того, и другого у нас было немного, мы и так знали, что с ними делать. После долгих реверансов, демонстрации crew list и нашей PR-ной красной папочки они оставили нас в покое.
  Сразу после ужина нас навестили Филип и Ева. Они принесли идею новой естествоиспытательской миссии, а именно - культпохода в кофешоп. После недолгого обсуждения в качестве отряда морских свинок-камикадзе выступили Андрей, Ян, Санек и я.
  Мы перебрали тьму кофешопов. Ни один из них нам не подошел. В одном было чересчур душно, в другом слишком громко играла музыка, в третьем вообще не было свободных мест... Правда, не то в восьмом, не то в девятом были симпатичные сиденья в форме жердочек, обтянутых шкурой. Рука сама тянулась почесать это животное за ухом, но замирала в недоумении, ибо уха нигде не наблюдалось... Возле кассы светильник в виде двух стеклянных грибочков озаряли изнутри синенькие молнии...
  Мы пошли дальше. И как ни странно, вскоре отыскали кофешоп, который устроил всех участников эксперимента.
  Филип скрутил первый косяк...
  Андрей волновался. Он перечислял легкие наркотики, которые не оказали на него никакого воздействия. Спрашивал у нас, чувствуем ли мы что-нибудь, и что именно чувствуем...
  - Знаешь, Андрей, - задумчиво сказал Ян, - первый признак этого состояния - совершенно не хочется разговаривать...
  И мы замолчали. Время от времени Андрей добросовестно пытался узнать у нас еще какие-нибудь подробности относительно того состояния, которое так пока его и не посетило...
  Второй косяк пошел по кругу. Андрей и Санек торопливо фотографировали, стремясь запечатлеть все вокруг - свечку в зеленом стаканчике, интерьер, просветленные лица подельников.
  Филип сказал, что пирожок, который называется "spacekeks", возможно, подействовал бы и на Андрея. Пока Андрей разделывался с пирожком, Филип вылепил собачку из фольги, в которую пирожок был завернут.
  Собачка была сфотографирована во всех возможных ракурсах.
  Пирожок не произвел на Андрея никакого эффекта.
  Андрей робко поинтересовался, хорошо ли нам. Мы с Саньком переглянулись и сдержанно захихикали.
  "Посидим еще немного, - может, все-таки подействует..." - с плохо скрываемым разочарованием повторял капитан.
  Мы посидели еще немного. Не помогло. Нам ничего другого не оставалось, кроме как пойти на кораблик. Так мы и поступили.
  Наши уже набросились на Санька и расспрашивали его, как все это происходило. Боюсь, им не удалось добиться от нас адекватного пересказа. "Ну-у-у..." - уклончиво отвечали мы.
  Вскоре и Андрей вернулся с прогулки по городу. "Вы здесь?" - поинтересовался он с порога.
  "Андрей, неужели тебя торкнуло?" - радостно закричали мы.
  Андрей продолжал уверять, что его не торкнуло абсолютно. И негромко посмеивался.
  
  12 ноября
  Амстердам
  
  Света Авдошина сходила в город. Обратно она вернулась с игрушечным зверьком, которого мы не сразу смогли идентифицировать. При первом приближении он напоминал хорька или мангуста. На практике оказался скунсом, - так, во всяком случае, гласила надпись на ценнике.
  Благодаря батарейке и пищалке, вшитой в брюхо, технически продвинутая зверушка умела пакостно хихикать, тявкать, улюлюкать, рыгать и говорить "вау". Так мы весь вечер и развлекались ...
  
  13 ноября
  Амстердам
  
  С утра я занималась сайтом. Днем я занималась сайтом. Вечером тоже занималась сайтом.
  Поэтому все, что происходило за пределами ноутбуковского экранчика, автоматически выпадало из моего поля зрения.
  Помню, что с утра мы лихорадочно убирались и долго ждали фотографа из журнала "Зайлен". Фотограф опоздал часа на полтора. Когда он все-таки приехал и обнаружил, что для полного комплекта не хватает Макса, то очень расстроился. Сказал, что подъедет в Гаагу, когда у нас будут "все дома".
  Практика занятий сайтом оказалась заразной. Вскоре ко мне присоединился Андрей, который мертвой хваткой вцепился в серый компьютер. Он редактировал тексты дневников предыдущих экспедиций... К вечеру нам составил компанию Ян, который горел желанием сваять свою страницу в "Живой географии"... Так началась эпидемия компьютерной активности экипажа...
  
  15 ноября
  Амстердам
  
  На кораблике было полно народа. Рут и Питер принесли взамен скутера для Макса яхтенный складной велосипедик. Пришел Франц и подарил флаг Амстердама...
  Питер договорился со своим знакомым дантистом, что он бесплатно (sic!) вылечит зубы тем из наших, кто не успел сделать это до отплытия. Аня, Света Авдошина и Ян отправились наслаждаться плодами бесплатной медицины.
  И вот мы остались вчетвером - Андрей, Санек, Света Бреус и я. Напоследок мы решили, что обязаны сказать последнее "прости" старому Йобу. Сели на велики и двинулись прямиком к Йобову домику.
  Йоб сказал, что мы сейчас поедем в бар, опрокинем по паре пива и простимся. Андрей отнекивался, мотивируя это тем, что у нас много дел перед завтрашним отплытием. Но Йоб был неумолим. Появился Вильям, и они с Йобом возглавили нашу велосипедную процессию.
  В баре было шумно, тесно, и я бы сказала, визгливо. Народ праздновал что-то во все тяжкие. Особой популярностью у подвыпивших барышень пользовался Санек. Его безуспешно пытались осваивать.
  Вскоре мы решили, что уже отдали дань приличия традициям. Попрощались с Йобом и Вильямом.
  Выбрались на свежий воздух. Оглянулись вокруг. И решили в последний раз прокатиться по ночному Амстердаму.
  Это было незабываемо. Что говорить... Мы просто ехали, куда глаза глядят. То и дело останавливались, чтобы Андрей сделал какой-нибудь снимок или просто так.
  Вернулись на кораблик. Присели в задумчивости - то ли сегодня нам убираться, то ли завтра встать пораньше...
  Тут произошло еще одно таинственное и необъяснимое событие в стиле этого последнего вечера в Амстердаме.
  Откуда ни возьмись, появилось трое неизвестных. Сославшись в качестве общих знакомых на журнал "Зайлен", они сообщили, что принесли нам подарок. И торжественно втащили по трапу... парус. Настоящий дакроновый парус.
  Говорили мы с ними на англо-немецком, потому что Света уже спала. Пригласили их завтра прокатиться с нами до Гааги. Они отказались, потому что завтра работают. И с тех пор мы их больше не видели... Что самое обидное - они, конечно, представились в начале разговора. Но как обычно, мы не запомнили их имен. Ни одного. А жаль.
  Так закончился этот длинный, длинный, длинный день... Наш последний день в Амстердаме.
  
  16 ноября
  Амстердам - Гаага
  
  Пройдя шлюз, мы были приятно удивлены. С берега нам махали рукам и кричали что-то задушевное широкие народные массы. Дети, взрослые, старички... Каюсь, мы им тоже махали в ответ.
  Мы прошли еще метров двести. И увидели Синта Клауса. Или это был Санта Клаус? Короче говоря, святой Николай. Покровитель детей, воров и моряков. Заметим в скобках - вероятно, и даунов тоже... Его встречала толпа на берегу. За кораблем Санта Клауса следовал еще один корабль, из которого почти вертикально вверх бил фонтан метров на двадцать.
  Андрей принялся звонить в Питер. "Здравствуй, бабушка, мы видели Санта Клауса, мы его видим прямо сейчас!"
  Оля сказала, что сегодня в Амстердаме парад в честь прибытия Санта Клауса, и он будет ездить по улицам верхом на белом коне...
  Мы посмотрели на Санта Клауса и двинулись дальше.
  И вот тогда в муфте стартера создалась исчезающе малая проблемка с одной крохотной резиновой шайбочкой...
  Мы пошли на парусах против течения. Андрей, почему-то сразу повеселевший, привычно копался в моторе. Попутно он объяснял всем желающим, как устроен мотор, что такое муфта и почему она, собственно, крякнула.
  Разумеется, непосредственно после этого Андрею удалось завести мотор. Заходили в гавань и швартовались уже в темноте.
  Решили сразу поужинать. Света Бреус приготовила салат. Обнаружила последнюю оливку. Поинтересовалась у народа, какие будут пожелания относительно оливки - покрошить ее в салат или замешать, не разрезая? Народ не проявил интереса к теме. Света недрогнувшей рукой бросила оливку в салат. Не прошло и пары минут, как Андрей издал непонятный звук и схватился за челюсть.
  - Зуб! - сказал он потрясенно. - Я сломал зуб! Эта долбаная оливка...
  Мы, как могли, утешали капитана. Напомнили ему, что завтра у него и так запланирован визит к дантисту. Все было напрасно. Андрей рассматривал обломок зуба и не выходил из состояния шока.
  Напоследок Рут подарил нам восемь шапочек с логотипом "Зайлена". Мужикам синенькие, теткам красненькие. Чтобы было проще заметить на волнах, пояснил добрый Рут. "Black humor?" - полюбопытствовали мы. "No, grey humor!" - сказал Рут и застенчиво хихикнул. Соня и Рут посадили Андрея в машину и забрали в Амстердам. Чтобы было легче добираться утром к дантисту. Кажется, он так и продолжал сжимать в кулаке обломок зуба.
  На кораблике остались только мы с Саньками и Оля.
  
  17 ноября
  Гаага
  
  Света Бреус, которая продолжала дежурство, нашла поутру силы вымыть посуду. Но перед этим решила выпить чайку из единственной неиспользованной чашечки, которая известна у нас под названием "супная чашечка". Когда чашечка, доселе мирно стоявшая на полке, была перевернута, оттуда посыпались шоколадные монетки... "Подарок от Санта-Клауса!" - радостно закричали мы. "Сволочи... нашли заначку..." - резюмировала с горечью Аня, когда мы поведали ей вечером эту трогательную историю.
  Постепенно просыпаясь, мы озирались вокруг. Обнаружили множество чаек. Одни были крапчатые с черными глазами. Другие - серые со светлыми глазами. В изобилии были представлены светлоглазые крапчатые выродки... Выродки проявляли особую пищевую активность, когда Санек подманивал их сухарями и фотографировал.
  Я поехала исследовать Гаагу. До центра не добралась - он был слишком далеко. Поболталась по району, который был расположен по соседству с гаванью. Улицы состояли из одинаковых трехэтажных кирпичных домиков. Ближе к вечеру людей уже почти не встречалось. От этого возникало странное ощущение, - как будто гуляешь внутри компьютерной ходилки, причем плохо прорисованной... На людей не хватило времени и энергии.
  Во всех витринах пиарился Зварта Питер - негритенок, помощник Синта Клауса. Тряпочные, фарфоровые, пластмассовые и марципановые Зварта Питеры устрашающе сверкали белками через каждые два шага.
  Наши вернулись уже затемно, радостно клацая новыми зубами. Только сели поужинать - откуда ни возьмись, появился Вильям.
  Ян, Вильям, Санек и я курили на корме. Уже не помню, почему возникла идея рассказать Вильяму анекдот, но это занятие нас захватило. Вильям тоже рассказал нам анекдот. Но нашего знания английского было недостаточно, чтобы его оценить. Очевидно, он дойдет до нас спустя год-другой. Где-нибудь в Австралии. Потом мы проводили Вильяма.
  Возвращаясь обратно, увидели неподалеку ветряк и решили к нему прогуляться.
  Ветряк вблизи оказался громадным. Мы постояли под веретенообразным крылом. Зрелище завораживающее. Особенно когда замечаешь, как это крыло зависает на долю секунды перед тем, как повернуться, с непередаваемым шипящим звуком... Смотришь на крыло, и оно кажется таким легким. Вокруг только огни шоссе и вдалеке - гавани. Абсолютно безлюдное пространство. И вспоминается утреннее ощущение - город, похожий на компьютерную игрушку...
  Рядом был выход на берег моря. Мы побродили по песчаному пляжу. Поднялись на мол. Вокруг мола лежали огромные бетонные кубы. Они были похожи на кубики, забытые великаном в песочнице. Мы дошли до маяка. Вокруг маяка было полно рыбаков. Санек облизывался на спиннинги. На конце каждой удочки светился зеленый фонарик, который у продвинутых рыболовов называется "кивок". Маяк тоже светился зеленым светом.
  - А это чей кивок? - полюбопытствовал кто-то из нас.
  - А это - того чувака, который кубики в песочнице оставил...
  Мы возвращались на кораблик через старый шлюз. По бонам прогуливалась серая цапля. По дороге спугнули настоящую лису, которая мирно копошилась возле мусорного бачка.
  
  18 ноября
  Гаага
  
  Солнечное утро в Гааге... Мы отправились на экскурсию по городу.
  Проехали до конца пляжа. Взобрались на холм, откуда видно было всю Гаагу и какую-то часть Голландии. Возможно даже, большую ее часть. Особенно, если учесть, что вся Голландия размером примерно с Ленинградскую область. Наши поехали дальше, а мы с Яном и Саньком зависли на холме. Ян свистел мотив из "Собаки Баскервилей". Мы пристально вглядывались в голландские просторы. Некоторое время наблюдали за собачкой, которая бросалась в море за мячиком и вылезая из воды, так прикольно отряхивалась... Отряхивание начиналось с кончика морды, потом собачка подпрыгивала и в полете успевала отряхнуться до кончика хвоста. Это зрелище веселило нас довольно долго.
  Мы поехали дальше, и на велосипедной дорожке увидели лягушку. Она вылезла погреться на солнышке и почти не способна была передвигаться самостоятельно. Зрелище лягушки привело Санька в фотографический экстаз. Сначала он сел рядом с ней на корточки, потом на колени, потом прилег, уткнувшись объективом в самую морду несчастного земноводного.
  - Санек, мы отвернемся, - целуй ее скорее, и поехали! - орали мы.
  
  19 ноября
  Гаага
  
  Днем Андрей и Аня отправились в Лейденский университет - да-да, тот самый, в котором изобрели пресловутые банки. Читать лекцию. Света Бреус, Санек и Ян догнали их вечером.
  На кораблике остались мы со Светой Авдошина. Света умелой рукой маньяка наносила последние штрихи в оформлении каюты.
  Видимо, Светин строительный азарт отчасти передался и мне. Поэтому я тоже погрузилась в захватывающие тонкости вырезания и привинчивания фанеры к полочкам.
  Вечером мы со Светой вылезли, пошатываясь, на свежий воздух. Взглянули окрест. Ночная Гаага расстилалась перед нами.
  "Не скучайте!" - посоветовали нам соплаватели sms-кой.
  Мы сели на велики и покатили по пустынной ночной Гааге. Доехали до Конгресс-Центра. Обогнули "Музеон" с выставкой "Искусство и религия России". Блуждая по небольшим близлежащим улочкам, сделали пару приятных находок. Очевидно, в этом районе проходил сегодня день ненужной техники. Так или иначе, мы вернулись на кораблик, обогащенные не только духовно. Мы принесли домкрат и автомобильный ключ...
  
  
  20 ноября
  Гаага
  
  Санек в бодром ритме чинил велосипеды. Света Бреус обрабатывала концы веревок. Сварка была в разгаре. Время от времени по традиции мы отключали нашего соседа по стоянке от электричества. Он вылезал из своей яхты, миролюбиво объяснял Свете Бреус, что яхта - это его дом, что он здесь живет, и пожалуйста, не надо его отключать от электричества. Обогреватель у него электрический. Если обогреватель отключить, ему будет холодно. Тем более, женщин у него на яхте нет...
  
  21 ноября
  Гаага
  
  Накануне вечером пришла sms от Макса. "Наш долг GSM - 1200$!". Все сели и пригорюнились. Начали вспоминать поминутно, - кто, когда и зачем получал почту. И нельзя ли было как-нибудь без этого обойтись?
  Поутру пришла вторая sms от Макса. "Андрей, с твоей трубы наговорено на 95$, это очень много". Долго смеялись.
  В наступивших сумерках Андрей с Яном вплотную занялись муфтой стартера. Аня неутомимо перебирала инструменты, крепеж и железяки в первом люке.
  Мы со Светой Авдошиной решили, что именно сегодня для нас наступило время увидеть центр Гааги. Поехали на великах. Оказались в центре даже быстрее, чем рассчитывали. Улочки в центре были похожи на амстердамские, - такие же узкие, состоящие в основном из пестрых витрин сувенирных лавочек. Устроили перекур при лунном свете во внутреннем дворе какого-то старинного здания. Двинулись дальше - заехали в какой-то огромный, просторный и безлюдный торговый центр, вымощенный гранитными плитами. Долго колесили по нему на наших великах. Доехали до конца и увидели множество маленьких фонтанчиков с разноцветной подсветкой, бьющих прямо из гранита. На фоне большой черной зеркальной витрины с сине-алой светящейся рекламой это было красиво. Мы покружили на великах по мокрому граниту между фонтанчиками и перебрались на другую сторону улицы. Обогнули вокруг ремонтирующейся церкви и неожиданно обнаружили могилу Спинозы...
  Света Авдошина все приговаривала, что хорошо еще было бы найти королевский дворец, но она никогда его не найдет, потому что даже приблизительно не помнит, где он находится.
  Поехали было дальше, - и тут Светка вспомнила, что сигареты мы забыли на лавочке во время перекура. Мы ломанулись обратно в тот старинный дворик. Нетронутая пачка "Мальборо" лежала на лавочке, поджидая нас. Мы здраво рассудили, что ехать в ту сторону, где мы уже были, бессмысленно. Поехали в противоположном направлении. Обогнули здание, во дворике которого мы сидели. Это и был королевский дворец...
  
  22 ноября
  Гаага
  
  Утром пришел Пол. Он действительно принес завтрак! И начался любимый праздник, известный в народе под названием "Пир духа". Сыр, булочки, круассаны, колбаса, масло, шоколадные стружки, сок... Как водится, состояние голодного остервенения быстро сменилось состоянием сытого отупения.
  Медленно и лениво собирались мы на массовую велосипедную экскурсию по Гааге. Неторопливо ехали вдоль канала.
  И к вечеру вернулись на исходную точку. То есть, обратно на кораблик.
  
  23 ноября
  Гаага
  
  Утро и первая половина дня пролетели незаметно в подготовке вечернего концерта в кафе яхт-клуба. Андрей с Яном репетировали и распечатывали на принтере тексты песен. Я делала слайд-шоу в новой для меня программе "Powerpoint".
  Наши зайчики героически освоили пару песен из репертуара Гарика Сукачева. В текст одной из них с заметным удовольствием включили новую строчку "Да Санька, мово сынулю, со мною рядом посади". Санек чуял подвох и неуверенно протестовал. Под настроение "сынуля" в процессе репетиции произвольно заменялся на "засранца". Это несказанно радовало исполнителей...
  Подоспело роттердамское телевидение, взяли интервью у Андрея и Ани. Попытались раскрутить нас на какую-нибудь смешную историю... Слава богу, кажется, им это не удалось.
  И начался концерт. Народа было много. Гораздо больше, чем ожидалось. Параллельно с нашим концертом проводилась рекламная акция русского пива, которое представлено было "Балтикой" в пяти вариантах. Замечу в скобках - качество "Балтики" не улучшилось со времен нашего отъезда. К пиву прилагалась русская еда. В качестве русской еды фигурировал борщ, жареная картошка, блины с разноцветной икрой и почему-то жареная зеленая фасоль с мелко покрошенной колбаской.
  Проектор и компьютер решительно не желали взаимодействовать. Бессмертная заставка Windows-98 радовала глаз в течение двадцати, как минимум, минут. И только благодаря объединенным усилиям Андрея, Яна и Санька ненавязчивая реклама детища Билла Гейтса сменилась на родные кадры.
  Время от времени Андрей с помощью переводчика, замечательного старичка, который приехал сюда когда-то из Эстонии, комментировал фотографии. Особенно хорошо прозвучала фраза о том, что мы оказались здесь лицом к лицу с Голландией, на фоне рисунка рыбака и рыбки (это мы сфотографировали какую-то рекламу на капоте машины), которые стояли нос к носу, будучи при этом одного роста, и жизнерадостно улыбались.
  
  
  24 ноября
  Гаага
  
  Утром вернулся Макс из Питера. Он приехал рано - часов в десять утра...
  Позевывая, мы вылезли на палубу, чтобы достойно встретить нашу ходячую сенсацию. Разобрали подарки в виде mp3-плейера, фоторужья, соленых огурцов, пирожков с капустой и психологических журналов в промышленных количествах. Насладились последними новостями.
  Пришел Вильям. Он принес с собой верный "Макинтош". Показал коллаж, который сделал с помощью нашей фотографии на фоне кофешопа "Альбатрос" и фотографии соседнего кораблика. Получился неплохой баннер - внятный и забавный...
  Рассказал последние новости. Они с Йобом закончили красить лодочку, и теперь начинается непосредственно стадия ее продажи. Поляки, которые работали на соседней лодочке под началом Нинки, присвоили старине Йоупи кличку "Ярузельский".
  Наши соплаватели тем временем отбывали к Полу на вечеринку. Сидя на корме, мы наблюдали торжественный отъезд. Поскрипывали старенькие и новенькие (потому что одинаково ржавенькие) велосипеды. "Уии, уии, рашен формула уан!" - веселился Вильям.
  Мы пытались сманить Вильяма прогуляться до ветряка, он же windmill. Но он отказался по соображениям природной лености.
  Ян подсел на "Фотошоп". Этим же вечером, вернувшись от Пола, коллеги и соплаватели узрели мечтательное лицо капитана, проступающее среди облаков над морем, на новых обоях для рабочего стола Windows...
  
  25 ноября
  Гаага
  
  И наступил наш последний день в Гааге.
  Утром грянули фотосъемки. Мы взяли на борт Пола с женой и детьми, оператора Володю с Роттердамского телевидения и фотографа журнала "Зайлен", у которого рожала в этот момент жена и поэтому он очень торопился. И вышли в залив.
  Детей Пола запихали в оранжевые спасательные жилетики. Чисто на всякий случай. Пола и Эммануэль нарядили в веселенькие желтенькие курточки from "Zeilen". Распустили паруса. Оператор и фотограф загрузились в красненькую резиновую лодочку, и в компании с Яном поплыли снимать катамаран издали.
  Не прошло и получаса, как съемки закончились, и мы пошли обратно. Видимо, мы отточили мастерство швартовки до совершенства, потому что ни при отходе, ни при возвращении проблем не было. (Ха-ха-ха. Тьфу-тьфу-тьфу.)
  После того, как фотограф заснял нас всех "твиксами" по каюткам, - слава те, господи, не изнутри, а сверху, - жизнь на "Благовесте" закипела с новой силой. Макс в компании Рене ринулся в пригороды Гааги на поиски маленького скутера.
  Саньки погрузились в красную резиновую лодочку и отбыли заряжать газовые баллоны.
  Остальные отправились за деревянными поддонами, иными словами говоря, - запастись дровишками.
  Саньки вернулись первыми. Они принесли не только газ, но и полведра рыбы - скромный подарок нашего соседа по причалу. /
  Потом мы пилили дрова и распихивали их по модулю. Потом заливали воду в бутыли и закачивали в баки.
  При помощи mp3-плеера и диска группы "Ноль" Ян абстрагировался от окружающей действительности настолько, что впервые в жизни поджарил рыбу и накормил нас ужином.
  Вернулся Макс. Самое смешное, что скутер они все-таки нашли, но в том магазине, где он продавался, не принимали доллары, а требуемой суммы в евро у наших не оказалось...
  Гости шли косяком. Володя из Гааги, Оля, Ляля, Пол, Наташа... Выражаясь языком Великого Барда, все были счастливы, и пир длился вечность. Я успела добежать до душа и вымыть голову, когда (очевидно, для полного гештальта) на борт высадилась пачка таможенников.
  Это были крупные ребятки, и у них возникли проблемы с пропихиванием в нашу кают-компанию. Но они все же пропихнулись, покрякивая, и спросили сурово, сколько у нас собой взято еды и табака, и сколько денег нами потрачено. Наши ответили им, насколько память позволяла. И они вылезли обратно, и растворились в ночи, как это принято у проверяющих...
  Мы отчалили. Ночью и с моря Гаага казалась неправдоподобно красивой. Темный пляж, золотисто-красные огни набережной, синие рекламные вывески, и наш ветряк, который в этот момент лениво разворачивался по ветру...
  Меня попросили минутку постоять на руле. Я поняла, что начисто утратила все недавно приобретенные навыки. Постепенно они начали всплывать, но до того медленно, что пару раз я успела за это время выйти в левентик (надеюсь, это слово именно так и пишется).
  Пока ставили заново навигационную систему "Цунами" на компьютер Макса, пока сматывали провода и распихивали вещи по местам, народ медленно начал отходить ко сну и заваливаться по каютам.
  Постепенно остались бодрствовать только Андрей и мы с Яном. Андрей перемещался из кают-компании на палубу и обратно, и чем ближе мы были к фарватеру, тем интенсивнее и короче становились циклы его перемещений.
  Мы приближались к фарватеру. Вдоль берега тянулся длинный ряд оранжевых огоньков. Какое-то судно быстро, очень быстро шло пересекающимся курсом... Это был рыболовный сейнер - он мчался с какой-то запредельной скоростью, и за кормой пространство кипело от чаек. Казалось, что он идет так быстро именно потому, что спасается от птиц...
  Впрочем, мы и сами двигались на вполне приличной скорости 6 - 7,5 узлов. Сильное попутное течение.
  Взбудораженный Андрей пояснил нам, что приближается исторический момент - "Благовест" входит в те места, где он прежде никогда еще не бывал... Вскоре мы пересекли фарватер и отойдя немного, встали на якорь, дожидаясь утра.
  
  26 ноября
  Северное море
  
  Солнце, море, волны... Красота нечеловеческая.
  И что характерно, очень хочется спать.
  Во время завтрака решено было, что настало время вскрыть заветный конверт, врученный нам в свое время зайленцами с указанием вскрыть, когда мы окажемся далеко в море.
  Черт меня дернул за язык, и я предложила сфотографировать процесс вскрытия конверта по стадиям. Выяснилось, что объектив цифровой камеры запотел. Пока объектив протирали, пока выбирали ракурс съемки, пока Андрей подбирал приличествующее случаю выражение лица - словом, народ томился в ожидании часа полтора, никак не меньше. Наконец удалось сделать снимок. Из конверта извлекли очень трогательное письмо и семьсот евро впридачу. Все вместе пришлось как нельзя более кстати...
  На эмоциональном подъеме мы прошли еще часть маршрута и встали в темноте на якорь.
  Опустился туман. Выходишь из кают-компании на палубу и оказываешься в каком-то готическом триллере. Кругом полная темнота, ветер и волны.
  
  27 ноября
  Зее-Брюгге
  
  Всю ночь мы простояли на якоре. Течение в этих местах, действительно, быстрое. Всю ночь нас трясло, раскачивало и мотало из стороны в сторону. Проще говоря, колбасило.
  Но мы героически проснулись, поставили паруса и поспешили в сторону Бельгии.
  Как это ни удивительно, дул почти попутный ветер.
  В сумерках впереди показались огни. Это был порт Зее-Брюгге. После недолгих переговоров с местным морским начальством по УКВ нам разрешили войти в гавань.
  Гавань оказалась очень просторной. Мы шли и шли на движке (который, к слову сказать, работал идеально) вдоль длинного ряда огромных грузовых кораблей.
  Как обычно, выбрали первое попавшееся место - пришвартовались с краешку, тихие, скромные. Странно, что там не было таблички "Verboden", но как знать, может быть, после нашего отхода и она появится...
  Андрей, Макс и Ян пошли искать хаба-мастера. Их долго не было. Оставшиеся на борту тоскливо косились в сторону плиты. На плите грелся ужин... Наконец послышались невнятные крики с противоположной части марины. Мы вышли посмотреть, что происходит. Чисто на всякий случай.
  Наши мужики прыгали на противоположном берегу, метрах в тридцати от нас, и требовали, чтобы Санек пригнал туда резиновую лодку, потому что в обход идти далеко. Санек в это время как раз пришел в себя после качки, открыл "Фотошоп" и погрузился в виртуальную реальность. Перевозить соплавателей он отказался наотрез. Прохладный осенний ветерок донес до нас крики "что?.. ну, ладно... задницу надерем!.."
  Очевидно, обходной путь действительно был долгим. Прошло еще полчаса.
  В ожидании мы придвинулись к плите вплотную. Аня Фоминцева вздохнула и сдалась. Уплетая ужин, мы оживленно подбадривали Санька, который мрачно вздыхал и поеживался.
  И вот они вернулись. Санька, как обычно, не тронули. Рассказали, как скитались по пустынной гавани в поисках хабы. И не нашли его, разумеется. Свидание с хабой отложилось до завтра.
  Мы с Яном двинулись по окрестностям Зее-Брюгге. Хотя Ян честно меня предупредил, что смотреть здесь нечего.
  Действительно, смотреть было нечего. Пейзаж напоминал улицу питерского пригородного поселка. Если прищуриться, глядя через дорогу, легко можно было вообразить, что это Мурино. Мы быстро замерзли и свернули собрать материал для "Живой географии" в первое попавшееся кафе на набережной.
  Видимо, хозяин кафе побывал как-то раз в Амстердаме, переписал в блокнотик всю технику, которая присутствовала в тамошних забегаловках, приехал обратно, закупил по списку все, что смог себе позволить, а потом развесил и установил вдоль стен по часовой стрелке. Игровые автоматы и подсветку, и дартс, и лазер, и господи боже ты мой, и чего тут только не было...
  Со стены на нас как-то нехорошо косились русалки, написанные в голубых и серых тонах, да еще и на фоне затонувшего корабля.
  И мы вернулись обратно на кораблик.
  Света Авдошина читала Достоевского при свече. Сосед по яхте легко и с удовольствием сдал нам код от душевой, в которой горячая вода лилась бесплатно...
  
  28 ноября
  Зее-Брюгге
  
  Поутру Макс и Света Бреус прихватили нашу пиарную папочку, придали лицам суровое и несколько отрешенное выражение, и отправились устраивать психологическую атаку на хаба-мастера.
  Мы искренне пытались любоваться видами гавани Зее-Брюгге при свете дня. Кругом стояло множество яхт, и ни единой живой души, кроме нашего соседа. Оглядываясь по сторонам, мы гадали, сколько еще раз нам предстоит оказаться во всяких прекрасных местах после закрытия сезона...
  Вернувшись от хабы, лингвистически продвинутая группа соплавателей рассказала, что хаба проникся идеей русской кругосветки. Он разрешил нам бесплатную стоянку. Что, собственно, от него и требовалось...
  С дружным вздохом мы оглянулись по сторонам. Вокруг не было ничего, кроме маленького бельгийского городка Зее-Брюгге. Не то, чтобы нам очень хотелось по нему прогуляться. Но охота к перемене мест пересилила здравый смысл. И мы отправились бродить по окрестностям. Тем более, что Ян закончил очередную фотошоповскую подлянку, посвященную Саньку, и счастливый, загрузил ее на рабочий стол.
  Возле музея "SeaFront" мы повстречали соплавателей. Они сетовали на то, что абориген, у которого они осведомились насчет центра, местных достопримечательностей и того, на что можно было бы посмотреть в городе Зее-Брюгге, честно признался, - смотреть здесь нечего.
  Мы гуляли по городу Зее-Брюгге часа полтора. Каждый шаг убеждал нас в том, что первое впечатление от города было правильным. Сомнений не оставалось - да, мы попали в бельгийское Мурино... Мы шли по традиционно пустынным улицам этого маленького поселка. Типовые уютные домики бельгийских шоферов и рыбаков умиляли нас чрезвычайно, не столько внешним видом, всеми этими скворечниками и каменными гусями на аккуратно подстриженных лужайках, сколько самим фактом того, что это домики шоферов и рыбаков...
  Вскоре мы оказались на окраине, удивительно напоминающей питерскую. Впрочем, вполне возможно, что все окраины всех европейских городов похожи друг на друга, просто мы их видели не так много... Камыши, кусты, канавы, - все то же самое, вот разве что оттенок оранжевых уличных фонарей более жесткий, чем в Питере.
  
  29 ноября
  Зее-Брюгге - Брюгге
  
  В это утро мы поднялись рано, сели на велосипеды и отправились на экскурсию в соседний город Брюгге. До Брюгге было всего четырнадцать километров. Без приключений, как водится, не обошлось. Мы выехали на шоссе, ведущее в Брюгге. Возле поворота на виадук нас догнал на попутке Макс и сообщил, что его велосипед, судя по первичным симптомам, передал привет старому Йобу. Поэтому Макс решил вернуться в Зее-Брюгге, где ждала его на перекрестке Света Авдошина с двумя великами, и купить, наконец, нормальный скутер. И сесть на скутер, и разогнаться, и доехать до Брюгге, и воссоединиться с нами всеми, к вящей радости соплавателей. Аминь.
  На спуске с моста Ян разогнался хорошенько, а потом решил притормозить, и тормоз заклинило. Я ехала сзади и наблюдала процесс. И только ноги в воздухе мелькнули, а поскольку трава в том месте была высокая, некоторое время можно было только догадываться, осталось ли что-нибудь от Яна хотя бы в качестве сувенира. Осталось на удивление много. Практически, все. Не считая убитых ботинок, ободранных штанов и двух мощных восьмерок на стареньком черненьком "Пойнтере", который в незапамятные времена где-то стибрил, на наше счастье, все тот же добрый амстердамский друг по имени Йоб.
  Объединенными усилиями Андрея и Яна восьмерки были сглажены и мы продолжили наше путешествие вдоль бескрайних (и что еще важнее - безлюдных) полей, на которых произрастала бельгийская свекла. Погода была прекрасная, перспективы радужные, рюкзаки за спинами - вместительные. Мы переглядывались и многозначительно кивали друг другу, косясь на поля...
  С помощью Светы Бреус и англоязычного аборигена удалось установить, что мы двигаемся в правильном направлении.
  Велосипед Санька сломался прямо напротив психиатрической клиники города Брюгге. "Это знак!", - воскликнули мы, но поворачивать обратно было поздно.
  Начался пригород - узенькие улочки, по которым почти невозможно было ехать на велосипедах, каналы, бесконечные сувенирные магазинчики... Андрей непрерывно фотографировал все, что попадало в объектив.
  Вскоре мы оказались на центральной площади города Брюгге. Это была удивительная площадь. На нее выходило множество фасадов, узеньких и ступенчатых, обвитых рождественскими венками и мерцающими гирляндами. По булыжной мостовой мимо нас то и дело проезжали крытые повозки с экскурсантами, и важные возницы в клетчатых пледах, повернувшись вполоборота, что-то оживленно рассказывали пассажирам... В центре площади был устроен каток, и там играла музыка... Мы договорились встретиться на площади снова в половине шестого вечера, и разошлись гулять по городу.
  Фламандские кружева, фламандские кружева, и еще раз фламандские кружева окружали нас со всех сторон. Особенно нам понравился второй этаж одного из многих кружевных магазинчиков - там были выставлены манекены старушек, плетущих кружева. Одна из бабулек целиком погрузилась в работу, а вторая украдкой выглядывала на улицу.
  Вскоре мы увидели остальных наших соплавателей. Как в сказке про золотого гуся, они двигались вслед за Андреем, глаз которого напрочь прилип к объективу фотоаппарата.
  Мы составили им компанию и пошли в собор святого Сальватора. Наконец Андрей сфотографировал весь собор по периметру и мы тронулись дальше в путь. "Каплю крови нашли?" - деловито интересовался Санек время от времени. Он слышал, что где-то здесь есть базилика с каплей крови Христа.
  Базилику мы в итоге так и не нашли. Зато нашли фонтан.
  Фонтан располагался в центре одной из городских площадей. Это была большая плоская круглая чаша, из которой било несколько фонтанов. А вокруг фонтана происходило самое интересное - четыре небольшие скульптурные группы. Одна из них изображала горожан на велосипедах, другая - рыбаков. Заметно помятая русалка, изо рта и груди которой тоже били небольшие фонтанчики, возлежала где-то на обочине фонтана, вид она имела томный и индефферентный. Этот фонтан можно было разглядывать бесконечно. Кломпы рыбаков и веревки у них в руках, птицы на головах сплетничающих горожанок, воющий пес возле их ног, - мы смотрели и смотрели, кружа вокруг фонтана. А на колонне над ними всеми сидел какой-то средневековый персонаж в шляпе с длинным пером и насмешливо улыбался. Может быть, Уленшпигель, а может быть, какой-то еще персонаж бельгийского фольклора...
  Мы снова разделились и продолжили прогулки по городу Брюгге.
  На площади мы в который раз повстречали наших. Теперь и Макс со Светой присоединились к честной компании. Единственный достойный внимания скутер из магазина в Зее-Брюгге кто-то успел купить едва ли не за пять минут до появления Макса в магазине...
  Мы пошли по какой-то улочке, выходящей на канал. Освещенные кирпичные фасады тянулись вдоль канала, отражаясь в нем, и водяные блики переливались на стенах. Темнело. Пора было возвращаться домой. Мы уже и собрались было, но вдруг услышали волынки, и дорогу нам пересек шотландский оркестр. Мы завороженно двинулись за ним, описали круг по главной площади, и только после этого отправились домой.
  И ничего удивительного не было в том, что мы совсем забыли собрать урожай сахарной свеклы с полей Бельгийщины...
  
  30 ноября
  Зее-Брюгге - Руан
  
  Утром развернулись бурные дебаты вокруг подготовки к автостоповскому периоду нашей дальнейшей жизни. За завтраком вслух зачитывались большие фрагменты из книги мэтра российского автостопа Шанина. Все дальнейшие планы сверялись с этим нашим новым бестселлером. Споры о том, что следует брать с собой в дорогу, становились все оживленнее.
  Тем временем мы с Яном перечитали почту и нашли там свежее письмо от моей подруги Нади, которая живет в Руане. В письме сообщалось, что от Парижа до Руана всего час пятнадцать на поезде. Из чего мы сделали вывод, что последовательное изучение дружественной Франции мы начнем с Руана и сделаем это прямо сейчас. А там видно будет. Мы собрали рюкзаки, прихватили карту автомобильных дорог Европы и уже собрались было отправиться. Не тут-то было. Андрей развернул перед нами мрачные перспективы ночевки в лесу. Таким образом, наш багаж дополнили здоровенная сумка со спальником и голубенькая пенка, свернутая в рулончик и перевязанная веревкой. И мы ушли.
  В "первом и последнем магазине" на центральной улице города Зее-Брюгге мы купили пачку "Кэмела" и пошли к повороту на Брюгге. Дойдя до автозаправки, выбрали идеальное, в соответствии с указаниями мэтра Шанина, место и обосновались там. "Сегодня плохой день для автостопа, суббота", - объяснил нам один из водителей, который приехал на автостоянку, чтобы выспаться. Время суток, собственно говоря, тоже нельзя было назвать удачным. Мы стояли под фонарем, по очереди демонстрируя редким водителям большой палец и свято веря в факт существования водителей, которые подвозят автостопщиков. И в конце концов произошло чудо - один из них съехал на обочину и помигал фарами...
  Нашего первого доброго ангела звали Рик. И он был социальным работником в Зее-Брюгге. Возможно, именно поэтому он решил нас подвезти. Так или иначе, он довез нас до той дороги, которая вела из города Брюгге в сторону Франции.
  В этот раз мы протоптались на обочине минут пятнадцать-двадцать. До Россолана нас подбросила очень милая и симпатичная школьная учительница по имени Кирстен.
  Не успели мы оглядеться на месте, как возле нас притормозила еще одна машина. Роберт и Аннет подвезли нас в Кортрийк. Они долго присматривали место получше, чтобы высадить нас. Объяснили, что голосовать лучше всего на выезде с автозаправок.
  Самое трогательное, что все, кто нас подвозил, считали своим долгом объяснить нам, что мы голосуем не в том месте, и либо подыскивали для нас место получше, либо инструктировали, где лучше поймать машину. Но лучшее, как известно, - враг хорошего. Быть может, именно потому далеко не всегда оказывались правильными наши на первый взгляд, логически верные построения...
  Итак, поздним вечером мы оказались в Кортрийке, неподалеку от французской границы, непосредственно на выезде с газ-стейшн. Не помогло. Редкие машины деловито проезжали мимо. Сегодня явно был неподходящий вечер для автостопа. Ян отправился поболтать с водителями огромных грузовых фур, и буквально минут через пять мы оказались в кабине одного из наиболее колоритных персонажей нашей автостоповской эпопеи. Имени его мы так и не спросили.
  Но поскольку родом он был из Голландии, между собой мы прозвали его Летучим Голландцем. Летучий Голландец вез в своей фуре мясо, он слушал "Deep Purple", с удивительной ловкостью сворачивал себе одной рукой сигаретки, не отпуская руля, и болтал обо всем на свете. Он рассказал, что бывал в России, видел Москву, проезжал транзитом Питер. Спросил, не бывали ли мы в Амстердаме. Мы отвечали, что бывали. Тогда он поинтересовался, не захаживали ли мы в тамошние кофешопы. Мы честно заржали. Вот так, слово за слово, и выяснилось, что наш новый знакомый в свободное от дальнобоя время выращивает дома коноплю и в эти самые амстердамские кофешопы ее сдает... И говорит, прибыль неплохая... Надо было слышать, какая профессиональная гордость звучала в его голосе, когда он нас как бы очень ненавязчиво спрашивал - ну как, дескать, ребятки, понравилось ли вам...
  Мы пересекли границу довольно быстро, и вскоре ехали уже по дорогам прекрасной Франции. Насколько она прекрасна, судить было трудно. Была уже глубокая ночь. Я забралась с ногами на койку Летучего Голландца и сидела там, ощущая себя фарфоровой кошкой на комоде. Из широкого окна кабины открывался замечательный вид на ночную дорогу и темные поля. То и дело появлялись указатели с изображением оленя и призывами ехать осторожнее.На горизонте показались огни, которые вскоре превратились в город. Промелькнула надпись "Аррас" на дорожном указателе. Аррас, Аррас, какое знакомое название... Господи боже ты мой, "Сирано де Бержерак", якобы переведенный мной года три назад для одного из лучших режиссеров, кого я знала, Леонида Моисеича Крымского, битва при Аррасе...
  Мы ехали по холмам, огибая город, и издалека он казался невероятно красивым. Проселочные дороги петляли по холмам, и вот, наконец, Летучий Голландец притормозил возле автостоянки. Ему нужно было в Руан, но сегодня он провел уже слишком много времени за рулем, и если бы его остановила полиция, у него могли бы быть проблемы. Он сказал, что если мы не найдем никого другого, кто подбросил бы нас до Руана, то завтра утром, по пробуждении, он готов подвезти нас. Мы пожелали ему спокойной ночи и пошли на автостоянку, которая называлась вполне созвучно нашему мероприятию - "Эскапада"...
  
  1 декабря
  Руан
  
  Мы позвонили с телефона, любезно предоставленного нам хозяином автостоянки, в Руан мадам Надин Бидо, она же Надя Илюшина, проще говоря - Дюшке.
  Трубку поднял месье Франсис Бидо. Поэтому прошло некоторое время, прежде чем мы поняли друг друга. По французски я не знала ни слова, после пары французских предложений Франсиса осознала глубину лингвистической пропасти, в отчаянии поинтересовалась - мэйби, литтл бит инглиш? и услышав в ответ что-то утвердительное, сунула трубку Яну.
  После трех-четырех-пяти английских предложений Ян упомянул меня, и тогда Франсис произнес кодовое слово - "Ньюшка?".
  Через полторы секунды я услышала в трубке сонный Надькин голос... Нет, машину она не водит, а Франсис сейчас болеет, но нас наверняка подвезут, если мы уже так близко... Улица Жанны Д Арк рядом с вокзалом, это главная улица города Руана, нам надо сказать водителю "рю друа", чтобы он отвез нас на правую сторону реки... Код такой-то, если мы нажмем эти цифирки, Надя проснется и выйдет нас встретить...
  На радостях мы купили по чашке кофе из автомата на автостоянке. Кофе оказался невероятно вкусным. И обнадеженные, с новыми силами бросились голосовать.
  Поток машин заметно поредел. Я бы даже сказала, он почти иссяк.
  В книге мэтра российского автостопа Шанина черным по белому было сказано, что французские водители в большинстве своем - сами бывшие автостопщики, поэтому они охотно подвозят нашего брата.
  Прыгая с ноги на ногу под холодным, уже часа полтора, как декабрьским ветерком, мы позволили себе усомниться в некоторых книжных истинах.
  Мы проводили время в предвкушении того, как запатентуем, по возвращении на историческую родину, деревянную фигурку автостопщика, который при дергании за веревочку равномерно поднимает руку, а вокруг него безответно колесит единственная машинка...
  Пытались сочинять анекдоты про Винни Пуха и Пятачка - "Винни, Винни, а может, я руку неправильно держу?".
  Предвкушали встречу с Шаниным и отмечали, что надо бы написать Леше Крылову - "Встретишь Шанина, не убивай его - он НАШ!!!".
  Так прошел час. Ситуация не изменилась.
  И мы вернулись на автостоянку, потому что там было тепло.
  По рассуждении решили, что единственно разумная тактика - тусоваться на автостоянке и дальше, поскольку это дает возможность поговорить с водителями. А поговорить и после этого отказаться подвезти - это гораздо сложнее, чем просто проехать мимо...
  В ожидании новой жертвы автостопа ля рюсс мы сели на лавочку в магазинчике автостоянки и относительно закемарили (лавочки были очень жесткие).
  Так прошло часа два или больше.
  И вдруг, как в вестерне, появился наш спаситель. Позже мы неоднократно пытались узнать, как же все-таки его зовут, но он упорно делал вид, что не понимает, о чем идет речь. И мы прозвали его Бэтменом. Это был приятель хозяина автостоянки. Что у него произошло в этот день, и по какой причине он высадил кулаком заднее стекло собственной машины, так и осталось для нас загадкой навсегда. Он не знал ни единого слова по-английски, мы не знали ни слова по-французски. Хозяин автостоянки понимал английский, но очень приблизительно. Так мы и разговаривали. С широким использованием пиктограмм, этюдов, гримас и анимации...
  Но какой колоритный Бэтмен нам достался... Как жизнерадостно он прикалывался... Какие уморительные рожи строил... Как угощал сигаретами, выкладывая на стол пачку, делая вид, что отворачивается, и демонстративно подглядывая, и тут же теребя нас за рукав, чтобы мы включились в игру и слямзили по штучке...
  После четвертой бутылочки "Heineken" он таки сел за руль и довез нас до Руана. Стиль езды Бэтмена, боюсь, еще долго будет преследовать меня в ночных кошмарах. Если не вдаваться в подробности, мы в Руане оказались очень быстро. С перепугу я вспомнила даже, что вокзал по-французски звучит, как "ля гар". К ля гару" Бэтмен доставил нас, мило улыбаясь, погудел на прощание и скрылся во тьме.
  Было около пяти утра, когда мы нажали заветные кнопочки на Дюшкином домофоне. И заспанная Надя, не изменившаяся нисколько, спустилась по лесенке навстречу нам... Мы поднялись на крошечном лифте, миновали две винтовые лестницы и оказались в руанской квартире, которая очень, очень напоминала чем-то 7-ю Красноармейскую, дом 12... Крупный серый кот с французским, как ни странно, именем "Пустяки" смотрел на нас изучающе.
  Надин сын Ленька приготовил вчера ярко-оранжевый флам. Или "флан"? Мы жевали это, засыпая, и по инерции даже пытались беседовать. Потом просто рухнули в койку и проснулись уже днем.
  Франсис вышел к завтраку и произнес по-русски почти без акцента: "Я устал. Я больной" и сложился на диванчик. Надя объяснила, что примерно раз в три месяца у Франсиса случаются обострения, и мы угодили как раз на одно из них.
  За завтраком мы обсудили наши дальнейшие планы, и решили, что сейчас самое время отправиться в музей, пока он работает, а там видно будет.
  Музей в Руане, действительно, великолепный. Там была даже коллекция русских икон, почему-то выставленных в полутьме, очень забавно датированных ("9-18 век") и абсолютно разных по художественным достоинствам.
  Там мы потеряли Яна - перед картиной Моне, изображающей руанский собор.
  Я оказалась менее восприимчивой к изобразительному искусству - во всяком случае, на тот момент.
  От руанского музея остались в памяти только голландские натюрморты, Надины комментарии к картинам на религиозные сюжеты - "ты посмотри, как у них замечательно получаются разные железяки, металл они изображают просто прекрасно, у них все получается как будто из металла, вон то платье - явно железное". И те самые импрессионисты.
  Картина какого-то совершенно неизвестного у нас французского художника, в которой был весь Борисов-Мусатов, а может быть, и больше, чем он.
  Вихрь красок, на первый взгляд, бессмысленный, как бы размазанный по окружности холста, отражаясь в серебристом высоком цилиндре, стоящем в центре композиции, преображался в объемную картину снятия с креста.
  Ну, а портрет, который назывался "Офицер с розовым бантиком", забыть решительно невозможно...
  Потом мы часа два играли с Надиным сыном Ленькой перед музеем в ожидании Яна, который крепко подсел на импрессионистов. Мы успели перемыть кости всем знакомым и себе самим в том числе, пошли к собору. Мы даже заглянули внутрь, но витражи надо было смотреть днем, и мы отложили более экскурсию в собор на завтра.
  Прошли по центральным улочкам, переполненным приезжими. Остановились ненадолго возле карусели, которая была точной копией карусели 1900 года, - с позолоченными лошадками, поднимающимися и опускающимися на ходу, каретами, розочками, светящимися гирляндами... Отсутствие диснеевских персонажей радовало глаз.
  Ленька подтащил нас к одной из витрин, внутри которой разбойничали красные плюшевые коты. Они воровали куриные яйца, жонглировали ими, дрались, качали друг друга в гамаках и веселились, как могли. Все они двигались при помощи лесок и сложной механики.
  Мы вернулись на рю Жанны Д Арк, отправили пачку мэйлов - экипажу в Париж, Таньке в Питер, Вильяму в Амстердам, и заснули с чувством выполненного долга.
  
  2 декабря
  Руан
  
  Утром Надя и Ленька отправились учиться, а мы позавтракали в компании Франсиса, который более или менее пришел в себя. Они с Яном пообщались на английском. Франсис еще раз в красках описал нам, что такое Бискайский залив в декабре.
  Поскольку нам не хотелось развивать эту тему, мы плавно сослались на мнение друзей из журнала "Зайлен", которые считали, что идея перехода Биская в это время года не столь экзотична, каковой может показаться на первый взгляд. Мы получили коротенькую sms от соплавателей - они уже попали в Париж и сообщали нам свой адрес.
  А мы отправились гулять по Руану. Надя рассказывала вчера про новую церковь, в модернистском стиле, которая выстроена на том месте, где сожгли когда-то Жанну Д Арк. Перед оккупацией из старой церкви успели вынести и спрятать витражи. И после того, как старую церковь разбомбили (немцы или союзники, теперь уже и не поручусь сказать с уверенностью, кто именно), в новой церкви установили те самые старинные витражи.
  Витражи были удивительные. Я не видела такого никогда. И самое обидное, - ни одна фотография из буклетов, продававшихся в церкви, не передавала полутонов, в которых и заключалось это особенное обаяние. Красный, синий, желтый, зеленый, белый, - традиционные цвета витражей, но человеческие лица на этих витражах были теплыми и живыми, - будь то лицо палача или святого, и краски светились тем же светом, что и триста лет назад.
  Где-то сбоку, невдалеке от музейных стендов стояли деревянные фигурки - одна из них, судя по тому, что она находилась в окружении овечек, изображала Жанну Д Арк. Одна рука будущей святой была задумчиво прижата к щеке, и с первого взгляда могло показаться, что она говорит со святыми по мобильнику...
  Выйдя из церкви Жанны Д Арк и еще не успев свернуть за угол, мы испытали мощный культурологический шок. Ладно, я понимаю, бизнес есть бизнес. Комиксы про Жанну Д Арк, которые продаются в церкви Жанны Д Арк, - это суровая сегодняшняя реальность. И кружечки с изображением Жанны Д Арк в образе роковой блондинки с прической а ля "Бабетта идет на войну", и кружева с изображением Жанны Д Арк, и статуэтки, и открытки, и прочая белиберда - все это, конечно, резало глаз, но когда мы увидели паб под названием "Жанна Д Арк", сувенирные впечатления поблекли. Это выглядело еще хлеще, чем кофешоп "Альбатрос".
  Мы порезвились, ища отечественных аналогий, попытались представить француза, попадающего в Краснодон и заходящего в ресторанчик под названием "Олег Кошевой". Не представлялось.
  Из окна Надиной квартиры видна была башня, стоящая на соседней улице. В этой башне сидела Жанна Д Арк перед тем, как ее сожгли. А потом то ли в самой башне, то ли под ее стенами расстреливали участников Сопротивления. Короче говоря, веселенькое место.
  Теперь там музей. По словам Лени, смотреть там нечего. Но мы все равно пошли в башню. А она оказалась закрыта, потому что шел уже шестой час. Мы вернулись на рю Жанны Д Арк. Еще раз посмотрели из окна на собор, на башню, и решили, что обязательно пойдем туда завтра.
  Вечером мы с Надей отправились на экскурсию в руанское метро и руанский универсам. Франсис и Ленька не дождались ужина и мирно уснули. Поэтому креветок и божоле мы приговаривали втроем, наперебой вспоминая питерские и благовестовские истории...
  Уже за полночь Ленька проснулся и сообщил Яну, что у него есть кассета с "Гарри Поттером". Они обрадовались. И до трех часов ночи смотрели "Гарри Поттера"...
  
  3 декабря
  Руан
  
  Утром, поднявшись по винтовой лестнице к завтраку, мы обнаружили на мольберте новую картину Франсиса, на которой еще не просохли краски. Надя говорила, что обычно Франсис работает над несколькими картинами одновременно, - подправляет, переделывает, откладывает и снова к ним возвращается. Картины Франсиса встречались повсюду. Они висели на стенах и стояли вдоль стен, стояли у перил, за диваном, и воспринимались как часть этого дома - морские и городские пейзажи в бело-голубой гамме. Нам они понравились сразу, и позже мы замечали, что при утреннем освещении совершенно по-другому смотрится пейзаж со скалой, висящий над лестницей, или разглядывали то, что Франсис извлек из каких-то неведомых нам "запасников" и сравнивали с тем, что видели раньше. Стиль этой живописи можно было определить, как промежуточный между импрессионизмом и примитивизмом, а может быть, у искусствоведов существует еще какое-нибудь специальное определение.
  Шел дождь, и Франсис с Яном эмоционально обсуждали импрессионистов. Кажется, они сошлись во мнениях.
  Потом мы помогали стащить вниз по узкой лестнице бюро, в котором находился адвокатский архив Франсиса. При этом мы едва не придавили углом этой мебелюги самого, собственно, Франсиса, который ожил до такой степени, что принимал самое деятельное участие в этом акробатическом этюде.
  Дождь кончился, и мы снова отправились бродить по городу. Первым делом отправились в башню Жанны Д Арк, которая оказалась закрыта по случаю вторника. И больше шансов попасть туда нам не представилось.
  Нам так и не удалось найти такую точку, с которой было бы видно весь Руан. Мы заглянули в парк напротив музея, где в живописном подсвеченном французском пруду плавали лебеди, исполненные такого чувства собственного достоинства, что и смотреть на них было как-то неловко...
  На рю Жанны Д Арк мы получили sms от наших соплавателей. Они сообщали, что завтра гуляют по Парижу и призывали нас к воссоединению. Таким образом, само собой определилось, что мы уезжаем в Париж завтра утром.
  
  4 декабря
  Руан - Париж
  
  Проснулись всего часа на полтора позже, чем предполагалось. Бросили прощальный взгляд в окно на руанский ля гар, на кафедральный собор и пресловутую башню. Распечатали на принтере табличку "Paris". Попрощались с Надюшкой, которая отправлялась на учебу. Попрощались с Франсисом. Ленька проводил нас до парадной и помахал вслед.
  Сначала мы подошли к вокзалу. Мысль добраться до Парижа поездом за пресловутые час и пятнадцать минут отпала еще вчера, после того, как Франсис в ответ на этот тезис сообщил, что видел на днях по телевизору передачу на тему начинающейся всефранцузской борьбы с зайцами в поездах. Вдумчиво изучили план города на большом щите, и пришли к заключению, что надо пройти до конца рю Жанны Д Арк, где начиналась дорога Е13
  Самой ходовой рекламной темой на тот момент была какая-то новая версия духов "Миракль". Мечтательные лица Умы Турман и какого-то мужика с очень знакомым фэйсом на фоне флакончиков с духами сопровождали нас в нашем путешествии по всей Франции. Мы вспоминали, как веселила нас реклама этого "Миракля" пару лет назад, когда мы под чутким руководством Леонида Моисеича Крымского занимались постановкой спектакля под названием "Миракль XII века". Учитывая то, что реквизит и декорации к спектаклю изготавливались вручную, и проделывалось все это в свободное от основной работы в театре время, - проще говоря, по ночам, - рекламный слоган "Миракль" - чудо сотвори сама" звучал для нас особо актуально. Даже в выражении лица все той же Умы Турман мерещилось нам нечто заговорщицкое...
  Мы вышли на дорогу Е13 и принялись поочередно воздевать к небесам большой палец и табличку. Водители беспомощно разводили руками. Некоторые тыкали пальцем куда-то вдаль. Что Париж - в той стороне, мы знали и без них.
  Так закончился первый час нашего автостопа.
  Нами овладело некоторое беспокойство и, не побоюсь этого слова, охота к перемене мест. Мы добрались до ближайшей автозаправки и поговорили с ее хозяином. Тот посоветовал нам дойти "вон в ту сторону", где сначала мы увидим "Макдональдс", а потом заправку "Зенит", и попытать счастья там. Мы попытали счастья неоднократно.
  И еще часа через два, под усиливающимся дождем, на очень скоростной руанской дороге мы поняли, наконец, что надо действовать по проверенной схеме, то есть, искать автозаправку на выезде из города и снова болтать с водителями.
  На ближайшей остановке мы изучили план окраины Руана. Реальные шансы найти автозаправку могли бы у нас появиться только в том случае, если бы нам удалось добраться до дороги Е402. Добраться туда можно было на автобусе. И мы сделали это. Рядом не нашлось никого, кто предсказал бы нам, что два билета в те края обойдутся нам в 7 юро, оно же ойро, оно же евро, будь они неладны... К тому же в наступившей темноте мы вышли позже, чем нужно.
  И очутились на раздолбанном перекрестке, где грузовые фуры заворачивали на ночлег и на заправку. К тому моменту мы эмоционально обсуждали две основных темы дня - некоторые моральные аспекты нашей будущей встречи с мэтром теории автостопа Шаниным и 1812-й год.
  Ибо истина представала перед нами во всей очевидности - французские водители не останавливаются НИКОГДА.
  Единственный человек, который затормозил рядом с нами в течение часа, несмотря на то, что ехал он на грузовой фуре, и ему было очень неудобно тормозить там, где мы стояли, - этот единственный человек оказался итальянцем. И ехал он, к сожалению, совершенно не туда, куда нам было нужно...
  Промерзнув окончательно, мы уже начали подумывать, не вернуться ли нам в гостеприимную Бельгию... Последним движением решено было отогреться в кафе, которое располагалось в доме на перекрестке и называлось прямо-таки издевательски - "Rouen - Paris - Caen".
  В кафе мы кротко проконсультировались у шоферов относительно их точки зрения на то, где лучше голосовать. И тут за соседним столиком обнаружились поляки, которые живо включились в беседу.
  Может, среагировали на то, что я, услышав и идентифицировав польский язык, пару раз как бы невзначай, позвала Яна, причем в крайне редко употребляемой форме "Янек", - он в тот момент был полностью поглощен диалогом на английском с соседями-дальнобойщиками и по определению не мог реагировать. А может, им просто понравился желтый цвет нашей басковской амуниции - кто знает...
  Их было двое - отец и сын. Отец, Рышард, живет во Франции уже двадцать лет, и с ним мы объяснялись на фантастической смеси русского-польского-английского-немецкого-французского... Но в основном все-таки на польском, и я в который раз пожалела, что папа давил на меня в детстве, пытаясь заставить учить польский, но не додавил настолько, чтобы я его выучила. Тем не менее, что-то основное удавалось понять. И даже произнести, внутренне корчась от ощущения собственной лингвистической несостоятельности.
  Описать этот процесс невозможно. Его можно было только слышать. Сын, Радек, объяснялся по-английски. Выслушав краткое описание нашего опыта автостопщиков, Ришард покачал головой и сказал, что автостоп во Франции - это большая проблема. Потому что французские водители, действительно, не любят подвозить автостопщиков... Но поскольку мы славяне, и так замечательно друг друга понимаем, он подвезет нас до въезда на платный авторут, где водители снижают скорость, и где есть более реальная, чем здесь, возможность поймать машину.
  Но перед этим Ришард долго и с пристрастием допрашивал нас на тему, хотим ли мы есть. После того, как этот вопрос прозвучал в третий раз, нам пришло в голову согласиться. И прекрасные поляки отвели нас в шоферскую столовую.
  Матка Бозка Ченстоховска... Самое смешное, что утром мы нормально позавтракали. Но восемь часов беготни по дорогам руанщины сказывались, что ни говори...
  Оказалось, что в шоферской столовой едят по принципу шведского стола. Я никогда не забуду некоторых подробностей этого вечера.
  И если Ян думает, что кусочек сыра, заботливо спихнутый им на мою тарелочку накануне появления мороженого, списан со счетов, он жестоко ошибается...
  До такой стадии сытого отупения мы, кажется, еще никогда не доходили... При этом мы еще щебетали, как офигевшие канарейки, на всех перечисленных выше языках. Ришард в молодости, до того, как попал во Францию, был моряком и хаживал до Мурманска.
  "Вятр не обманешь", - философски приговаривал он, рассуждая о превратностях парусного спорта. Мы успели поговорить о политике и о Франции, об Окуджаве и Сенкевиче, о католиках и православных.
  А потом забрались в машину и понеслись в сторону Парижа со страшной скоростью 0,8 Бэтмена...
  У въезда на авторут мы обнялись с братьями-славянами, обменялись с Радеком мэйлами, пообещали написать во что бы то ни стало, и пошли по территории платного авторута. Не прошло и десяти минут, как рядом с нами затормозила маленькая беленькая машинка. Хозяина машинки звали Пьер, лет ему было от силы двадцать, и он довольно бодро говорил по-английски. И самое невероятное - это был француз, который ехал в Париж и совершенно добровольно решил нас подвезти...
  Мы сделали все возможное, чтобы скрасить Пьеру поездку до Парижа. В частности, поставили диск с митьковскими песнями, и Ян упорно переводил содержание каждой песни на английский. Особенно трогательно это у него получалось с песней "Напрасно старушка ждет сына домой". And mother this person, и очень кстати припомненное к финалу слово "кильватер", и всякое такое...
  И приблизительно в полночь мы вместе с Пьером оказались непосредственно у подножия Эйфелевой башни...
  
  5 декабря
  Париж
  
  Мы не верили собственным глазам. Это был Париж. И перед нами, несомненно, была она самая, Эйфелева башня. Ян долго и радостно прыгал у ее подножия. Пьер чуть не заплакал от умиления, глядя на это. Напоследок он подарил нам карту Парижа и несколько зелененьких узких картонных билетов метро. До метро ли нам было! Мы в Париже!
  Sms нашим с текстом - "Мы у Эйфелевой башни, с чего начать осмотр Парижа, где вы?" отправлена была немедленно.
  Довольно скоро пришел ответ с адресом, по которому "у просто обалденных ребят" следовало искать наших в течение ближайших двух часов. Мы обратились к первым попавшимся полицаям, попросив дать консультацию относительно нашего местонахождения и кратчайшего пути на улицу Жана Жореса или рю де Криме (ну, Крымская это была улица, Крымская, и нечего выпендриваться, и привет Вам в который раз, дорогой Леонид Моисеич, любим вас, как обычно).
  Полицаи на пару минут отвлеклись от своего основного занятия - втаскивания арестованных мопедиков, обмотанных полосатой лентой и оклеенных по периметру штрафными квитанциями, в свой большой полицейский фургон. Они с удовольствием объяснили нам, как добраться до того района, который нам нужен. И посоветовали обращать внимание на встречные автобусы. Потому что по центральным улицам Парижа ездит ночью автобус, разрисованный граффити, и развозит опоздавший на метро народ по домам совершенно бесплатно. Обрадованные этой чудной перспективой, мы решили добраться до места пешком.
  По sms-ке мы заключили, что наши сейчас в гостях у этих самых просто обалденных ребят. Пока мы в восторге колбасились вокруг Эйфелевой башни, тихо и незаметно закрылось на ночь знаменитое парижское метро. И теперь надежда оставалась на собственные ноги, да на автобус, разрисованный граффити. А тем временем и подсветка на Эйфелевой башне погасла...
  Мы перешли на другой берег Сены. После долгих мучений разобрались в плане Парижа. Пошли в нужном направлении.
  И вскоре оказались на площади, которая выглядела подозрительно знакомой. Триумфальная арка, оранжевые фонари, и это здание слева... где-то мы, безусловно, все это уже встречали... ба! станция метро "Нарвская"! Действительно, похоже было до полного умиления. По инерции ноги сами несли влево - казалось, стоит пройти пару остановок, и вскоре остановишься возле дома Маши Ланиной...
  И казалось, чуда не случилось потому только, что мы свернули направо... Мы шли по ночному Парижу. Вертели головами в разные стороны, рассматривая пустые улицы и темные ночные витрины. Предвкушали завтрашнее знакомство с этим городом, и почему-то казалось само собой разумеющимся, что завтра будет солнечный день...
  Улица Лафайет оказалась длинной. Автобус, разрисованный граффити, не спешил подвезти нас до улицы Жана Жореса. Часам к четырем утра мы сделали привал на автобусной остановке и рассудили, что наши наверняка вернулись из гостей, значит, идти надо уже не на улицу Крымскую, а по адресу, присланному в Руан первой sms-кой.
  Около пяти утра мы оказались перед дверью дома 77 на рю Жана Жореса. Парадная оказалась запертой на кодовый замок, и заветные цифирки были нам неведомы.
  Ни одно окно на фасаде не светилось. Ян отправил sms нашим. Отвечать никто не торопился. Мы подождали. Позвонили сначала на трубку Андрею. Потом по телефону Вадима, указанному в sms-ке. Потом опять позвонили Андрею. Потом позвонили Максу. Чисто на всякий случай. После получасовых вариаций на тему дозвона кто-то из наших взял трубку и сообщил код.
  Сезам открылся, и мы оказались внутри парадной. Там было темно, и вспышки зажигалки освещали какие-то глухие катакомбообразные стены и подозрительные лужи под ногами. Мы добрались до поворота направо, и двинулись вверх по абсолютно темной винтовой лестнице. Добравшись до первой площадки, мы почиркали зажигалкой снова. Ни на одной из трех дверей не наблюдалось номера или таблички с именем хозяина. Возле одной из дверей высветился коврик, на котором, судя по неподвижному силуэту, уже давно лежал котенок. И впечатления живого он не производил...
  Ян начал искать в сумке фонарик имени Леши Крылова, и не нашел его. Под настроение он сразу предположил худшее - что мы оставили его в Руане. И тогда Ян принялся ругаться самыми нехорошими словами, какие знал.
  Как ни странно, это сработало. Открылась та из дверей, что была справа, и сонная Аня Фоминцева, частично высунувшись наружу, удивленно констатировала: "Как вы ругаетесь... вас еще не арестовали?". Мы радостно протиснулись в двадцатисантиметровую щель между дверью и стеной (дальше дверь не открывалась по определению) и огляделись по сторонам.
  "На полу лежали люди и шкуры", выражаясь словами классика. Это была небольшая комнатка. В полутьме она выглядела просто маленькой. Справа стоял диван, на котором обретались Макс и Света. На полу возле дивана обосновались Фоминцевы. У стены стояла двухэтажная детская кровать, и Санек, проснувшийся на втором этаже, пытался, видимо, идентифицировать нас визуально, встряхивая головой, и не верил своим глазам. И наконец, на том участке пола, который еще оставался свободным, спала Света Бреус.
  "Стоячих мест нет, только лежачие", - пояснили нам соплаватели. Они пребывали в искреннем недоумении. Они прислали нам адрес таких обалденных ребят на рю де Криме. А мы почему-то заявляемся сюда в пять часов утра.
  Обалденные ребята, Леша и Оля нас ждут. Обещали встретить и приютить в любое время суток. Правда, они вчера гуляли все вместе, и ребята в финале прогулки завернули в кабачок с караоке, чтобы добавить еще немного. Но теперь они наверняка дома, потому что кабачок на той же улице, а Оле завтра рано вставать на работу, а Леша вообще солист группы "Вайн", они нам очень понравятся. Только спальники возьмите с собой и что-нибудь к завтраку, потому что у ребят кризис, у них, кроме водки, вообще ничего нет. Мы должны нажать на домофоне кнопочку с надписью "Тамми", подняться на самый верх и стучать в дверь до победного конца. Ну, если мы не достучимся, тогда конечно, можем вернуться сюда... Последним движением Аня Фоминцева показала нам, как включается свет на лестнице. Котенок оказался рисунком на коврике.
  Мы ответили, что постараемся достучаться. И отправились на рю де Криме. Нажали на домофоне кнопочку с надписью "Тамми". Ничего не произошло.
  Мы толкнули дверь, и она открылась. По традиционной французской винтовой лестнице поднялись на четвертый этаж. Там снова оказались перед тремя дверями, на которых, опять-таки, не было ни табличек, ни номеров. Отправили sms нашим. Они ответили, что нам нужна правая дверь.
  Постукивая и позванивая, мы провели возле этой двери минут пятнадцать. Голоса, приглушенно доносившиеся из-за двери, свидетельствовали о том, что там в разгаре напряженное обсуждение. Похоже, ребята действительно были в кризисе. Наконец женский голос с нечеткой артикуляцией вяло осведомился, кккто эттто...
  Мы попытались объяснить, кто мы такие.
   "Пшшшли отсюда", - донеслось с той стороны двери. И мы пшли оттуда.
  Возвращаться на улицу Жана Жореса не хотелось. Около семи часов утра мы попытались выспаться на Гар дю Норд, который находился неподалеку. Потом перекочевали в метро, где было намного теплее. И часов в десять утра вернулись на пресловутую улицу Жореса за вещами.
  Ян был не прочь высыпаться. Мне к тому моменту спать уже не хотелось. Хотелось оказаться где-нибудь далеко от Парижа. Например, в Бельгии. В маленьком городке Зее-Брюгге.
  Соплаватели недоумевали. Кто бы мог подумать... Такие обалденные ребята... А почему мы не вернулись обратно, нам же говорили, чтобы мы возвращались, если что?..
  Нам уступили диван. Объяснили, куда положить ключ и велели обязательно закрыть дверь на два оборота. И мы уснули. Сквозь сон я слышала, как кто-то из наших возвращался и закрывал дверь снаружи на два оборота. Чисто на всякий случай.
  Проснулись мы уже под вечер. После лошадиной порции кофе почувствовали слабое желание увидеть Париж при свете дня, тем более, что времени для этого оставалось все меньше. Не прошло и пяти минут, как мы отправили Андрею sms: "Ребята, вам не приходило в голову, что если дверь запереть снаружи, то ее нельзя открыть изнутри без ключа?".
  Ян развязал веревочку, которой скручена была пенка, спустился из окна во двор, - по счастью, это был второй этаж, и на окне первого этажа присутствовала более-менее удобная решетка... И таким образом, вскоре мы уже ехали на метро в сторону Монмартра.
  Мы гуляли по Монмартру. Мы видели Дворец Инвалидов. Мы бродили по Марсову полю, у подножия Эйфелевой башни. Потом направили стопы вдоль набережной Сены.
  От этого вечера осталось только смутное ощущение Парижа - города, который мы видели мимолетно. Розовато-серый оттенок неба, разноцветные фонарики, отражения набережных и дворцов в воде, ветви деревьев на набережной, которые то и дело становились серебряными в свете прожекторов проходящего мимо корабля... Мы не торопились. Переходили то на правый, то на левый берег Сены. Прошли мимо Лувра. Добрались до Нотр-Дам. Вернулись на другой берег и медленно двинулись обратно.
  Мы блуждали по Парижу часов до двух ночи. И в какой-то момент осведомились у англоговорящего, на нашу беду, француза, правильно ли мы двигаемся в сторону пресловутой улицы Жана Жореса?
  Он показал нам дорогу, которая показалась ему наиболее короткой. И мы поверили ему. И долго болтались по пустынным парижским улицам, пока не оказались на рю де Криме, будь она трижды неладна.
  А оттуда уже было рукой подать и до нашего логова. Мы в первый и последний раз за время нашего путешествия расстелили на полу пенку, достали спальник и заснули.
  
  ... Когда рядом с нами затормозил последний из наших добрых ангелов автостопа, мне сперва показалось, что это галлюцинация. Он просто остановился узнать, не может ли он нам чем-нибудь помочь, и ему вовсе не надо было ехать в Зее-Брюгге. Слава тебе, господи, он говорил по-английски...
  С радостными индейскими воплями мы загрузились в машину.
  Доброго ангела звали Стен, он учился в школе, носил длинный хвостик и пару сережек с симпатичными блестящими камушками, одну в брови, другую в носу, знал множество русских нецензурных выражений, которые применял очень неожиданно, осмысленно и без малейшего акцента. Возможно, это было как-то связано с тем, что год назад он побывал в Риге. И еще у него была просто очаровательная манера хихикать...
  Мы донеслись до Зее-Брюгге минут за десять. Андрей, Аня, Света и Санек пили чай в кают-компании, когда заявились мы вместе со Стеном. Дальнейшее вспоминается уже как-то смазанно. Долго искали сахар... Шарили по рюказакам, отыскивая остатки консервов... Пили чай... Показывали Стену фотографии... На экране компьютера при этом маячила одна из химер Нотр-Дам с блаженной улыбкой на морде. Я хорошо ее понимала. Похоже, она тоже недавно вернулась домой...
  
  7 декабря
  Зее-Брюгге
  
  Утро началось для нас в два часа дня.
  Андрей в характерной для него, интеллигентной, но настойчивой манере стучался в люк и приговаривал: "Люди, вставайте, вы и так уже два дежурства пропустили!"
  По сложившейся традиции мы пару раз промычали в ответ нечто утвердительное. Вопль возмущения разнесся далеко по окрестностям Зее-Брюгге...
  Ян мрачно пояснил, что дежурить при живых Саньках, которые должны были заступить на трудовую вахту перед нами, он отказывается. Еще часа через полтора в люк постучал Санек. "Вставайте завтракать! "- сказал он. И мы вылезли завтракать.
  Это был день релаксации. Ни на что другое мы в тот момент были не способны. Утром нас навестили полицейские. Они попеняли нам за то, что такое большое судно на неделю было оставлено без присмотра.
  Выслушали наши логические доводы, покивали, поинтересовались впечатлениями от Парижа и отбыли.
  Холодный ветер задувал все сильнее. Мы писали письма, топили печку, ждали возвращения Макса и Светы. Вечером, откуда ни возьмись, внезапно появился Стен. Просто зашел навестить нас напоследок. Как мы обрадовались... Мы снова поили его чаем, болтали, показали каюту, подарили на память автостоповскую табличку с надписью "Zee-Brugge", потом пошли провожать Стена, - ей-богу, это было непередаваемо трогательно. Он был такой трогательный... Потом болтались по Зее-Брюгге, пока не замерзли.
  Вернувшись, мы воспользовались отсутствием Макса, который считает, что русские фильмы нельзя смотреть раньше Африки, посмотрели первую серию "Шерлока Холмса". Тем более, грех было не посмотреть именно этот фильм на фоне перспективы встречи с туманным Альбионом, которая с каждым днем проступала на горизонте все отчетливее...
  
  8 декабря
  Зее-Брюгге
  
  Это был день судовых работ. Незаметно подступила конкретно суровая бельгийская зима. Сосед по яхте пообещал -5 сейчас и потепление в конце недели. Света Бреус и Света Авдошина двинулись собирать деревянные поддоны, с тем, чтобы раздербанить их потом на полноценные дровишки. Воскресная опустошенность маленького бельгийского городка немало тому способствовала. Холод стоял уже вполне ощутимый. Андрей, Ян и Санек занимались рулями, закрепляли , возили и грузили дрова. Санек вешал флаги спонсоров и фотографировал их со всех ракурсов.
  Макс готовился переводить тексты, относящиеся к специфике побережья Англии, из морского альманаха, и в качестве разминки повторял вслух английскую грамматику. Под завывания Макса я сканировала фотографии, которые скопились у нас со времен Амстердама.
  Вечером возле нашего причала пришвартовался польский катамаран. Поляки очень хорошо говорили по-русски. Пообщались мы с ними шапочно, поскольку думали, что они остановятся здесь не на один день. Они четыре раза ходили на своем пластиковом катамаране через Атлантику, а сейчас двигались в Португалию. В жаркие страны...
  Потом мы посмотрели вторую серию "Шерлока Холмса". Ветер усиливался. Колотясь на ветру, флаги на флагштоке издавали странный звук. Было похоже, будто кто-то неподалеку печатает на старенькой, раздолбанной пишущей машинке...
  
  9 декабря
  Зее-Брюгге
  
  Здесь иногда выглядывает солнце, - с удивлением обнаружили мы, проснувшись. Впрочем, солнечный день не всегда бывает теплым, в чем мы вскорости и убедились. Утром запустили "Airmail", потом приняли карту погоды. Сделали все по науке. Прогнозировался ветер. Попутный ветер. Правда, не очень сильный.
  Хаба-мастер навестил нас утром. Мы заманили его внутрь, поболтали, обогрели возле печки. Он спросил, холодно ли сейчас в России. Мы рассказали о двадцатиградусных морозах, про которые нам писали все питерские знакомые. Он покачал головой и сказал, что такой холод, как теперь, в Бельгии бывает очень редко. Андрей показал хаба-мастеру наше слайд-шоу.
  Макс пошел навестить фирму "Транзас-Марин", которая расположилась на центральной улице Зее-Брюгге, и до сих пор еще не навестила нас в нашем уединении. Он решил исправить это досадное недоразумение, а попутно и выяснить, не могут ли они быть нам чем-нибудь полезны...
  Мы же знаем, что "Транзас"- это серьезно>, у нас так прямо на чашечках и написано... Накануне отъезда Андрей проводил социальный блиц-опрос на тему - нужны ли нам еще дрова, или обойдемся теми, которые уже запасены. Большинство высказалось за продолжение нашей криминогенной затеи. И мы ее продолжили...
  Вскоре после ухода Макса нас навестил Люк, местный знакомый Макса и Андрея. Он нашел именно такой скутер, который интересовал Макса... И даже не один, а два скутера, один более отстойный, другой менее... тьфу, то есть, один просто замечательный, а другой - замечательный во всех отношениях. И это свершилось.
  Макс купил скутер.
  Вернулся хаба-мастер, который принес на прощание несколько коробок апельсинового сока, охапку полотенец и теплых вещей... Этот подарок был встречен долгим, дружным и восторженным криком коллектива...
  Макс при помощи Люка связался с зее-брюггским морским клубом. Предполагалось, что вечером мы сможем не только позвонить домой, но и отправить по какому-то невероятно быстрому Интернету фотографии для газеты-ру и Леше Крылову.
  Примечательно, что нас обещали отвезти в этот морской клуб на автобусе. Мы подошли к делу самым агхисерьезным обгазом, и посвятили вечер отбору и оптимизации фоток. Записали болванку, влезли в автобус, который действительно подрулил к калитке яхт-клуба. На этом автобусе мы проехали не то две, не то три улицы. И оказались в морском клубе. Морской клуб выглядел, как обыкновенное кафе. В небольшом зале за кафе были пара компьютеров, телефонная кабинка, стол для пинг-понга, традиционная рамка с морскими узлами на стене и стенд с сувенирами. Большая часть сувениров посвящалась главной брюссельской достопримечательности - скульптуре писающего мальчика.
  Люк обещал завтра отослать оставшиеся в ящике письма. Он сфотографировался с нами на фоне карты мира и морских узлов и отвез нас обратно на кораблик.
  
  10 декабря
  Зее-Брюгге - Ла-Манш
  "Ты не поверишь, Леша - мы ушли из Зее-Брюгге..."
  (из письма А.Крылову)
  
  Утро накануне отъезда началось с катастрофы. Мы сварили вермишель. Последний несчастный случай с использованием именно этой разновидности вермишели имел место накануне отхода из Энкхаузена. Причем непосредственно при моем участии. И вот снова украшением нашего стола стала вермишель "прощальная". Она же "отходная".
  Прелесть этого блюда заключается в том, что после варки оно превращается в монолитную массу. Есть это можно, если сосредоточиться мысленно на чем-нибудь хорошем. Особенно помогает, если закрыть глаза...
  Пришли таможенники. Полистали наши паспорта. Спросили, знаем ли мы о том, что на днях кончаются наши шенгенские визы? Мы знали. Попрощались с бельгийскими таможенниками. Окинули прощальным взглядом гостеприимную гавань Зее-Брюгге. И отошли. Погода стояла пасмурная.
  Больше я про это утро не могу вспомнить ни одной конкретной детали. Потому что помыла быстренько посуду и нырнула в норку отсыпаться. И пропустила, как водится, все самое интересное.
  Истошные потусторонние крики: "Михалыч!" на 16-м канале КВ. Неожиданное расставание с "Лучиком", который колотился под палубой, как припадочный, и последним движением, перед тем, как передать привет старому Йобу, на время вывел из строя систему охлаждения мотора.
  Лопнувший контр-брасс.
  Волнующий момент перелета гика грота через все, оставшееся неповрежденным... Выкарабкавшись из каюты уже в темноте, я обнаружила столь же традиционную, сколько идиллическую для экстремальных переходов "Благовеста" картину лежбища морских котиков в кают-компании. На широкой кровати, в которую превратился опущенный стол, разместились Андрей, Аня, Макс и Света. Ян сидел за штурвалом.
  "Благовест"бодро шел куда-то во тьму со скоростью 5 узлов, и его ощутимо покачивало. На передней мачте стоял только стаксель. Гик грота выглядел еще более причудливо, чем на острове Флиланд. Дрова в печке почти прогорели. Я их подкинула и получила свою персональную дозу экстрима, раздувая растопку на хорошей боковой качке...
  Вокруг светились огни кораблей, маяков, бурлила какая-то ночная жизнь... Утром следующего дня мы рассматривали карту, на которой мелькнуло вдруг такое знакомое название - Кентербери... Томас Бекет, царство ему небесное, переправился через Ла-Манш в 1170-м году, и вскоре был убит в кафедральном соборе Кентербери. Громкая получилась история. Потом Чосер писал про нее в "Кентеберийских рассказах". Потом Ануй пьесу написал. А мы по ней спектакль поставили... Но это неважно. Потому что мимо Кентербери мы прошли той ночью, и навряд ли уже когда-нибудь там окажемся.
  
  11 декабря
  Саутэнд
  
   Глубокой ночью, плавно переходящей в раннее утро, мы встали на якорь у берегов старой доброй Англии. Светило солнце. Неподалеку виднелось какое-то строение, которое можно было с равной степенью вероятности принять за современный небольшой завод и за старинный замок. Санек, забравшийся на мачту, высказывался в пользу замка.
  День начался с жизнеутверждающей процедуры вытягивания якоря. Начали мужики. Андрей, Санек, Ян и Макс, покрякивая и поухивая, потянули за веревку...
  Через какое-то время стало ясно, что вчетвером они не справляются. На подмогу поспешили, Света Бреус и я.
  "О-па, о-па!"- музыкально покрикивал Макс. Дело пошло, но очень медленно. Чисто на всякий случай мы выпнули из норки Свету Авдошину.
  Мы двинулись дальше, подыскивая место для стоянки.
  Длинный список ремонтных работ открывала труба охлаждения, которая находится под водой. Далее следовали гик, обтекатель и эхолот, который снова начал на нервной почве показывать выигрышные номера "Спортлото" взамен ожидаемой от него глубины в метрах.
  Поэтому надо было найти уютное местечко для стоянки, с которого вода уходила бы полностью во время отлива. Это называется "осушка".
  Во второй половине дня нам показалось, что мы нашли именно такое место. Только бросили якорь, как другое место, чуть ближе к берегу, показалось просто идеальным во всех отношениях. С видом на небольшой городок, из разряда тех, что оставляют самые приятные воспоминания...
  Утренняя процедура вытаскивания якоря повторилась детально. Подойдя ближе к берегу, мы почти мгновенно сели на мель. Теперь нам оставалось только посмотреть по карте название места, где произошло эпохальное событие, и написать радостные письма родным и близким. Местность называлась South End.
  Название нам понравилось. Звучало симпатично. Начинался отлив. Смеркалось. Ветер постепенно стихал. Качка почти прекратилась.
  Вечером праздник жизни на "Благовесте" возобновился. Команда посмотрела "Смертельное оружие-4". Но никто и предположить не мог, какое мощное зрелище ожидало нас по выходе из кают-компании. Большинство из нас не обратило внимание на то, что плеск воды становился все тише. И в этой тишине внезапно раздался вопль Макса, который оказался на палубе первым. В слабом свете месяца перед нами простиралась бесконечная песчаная равнина. Море оставалось где-то далеко. Мы его даже не видели. И посреди этой равнины находился наш катамаран.
  Да, это было именно то самое место, которое мы так стремились найти...
  
  12 декабря
  Саутэнд
  
  Маленький нейтральный западный городок живет своей маленькой нейтральной западной жизнью. И вдруг... Смотрите сто двадцать восьмую серию нового художественного фильма <Он вошел один>. Фильм снят на пленке шосткинского кинокомбината "Свема"
  (Игорь Агеев. Пародия на кинодетектив. 1979 г.)
  
  Это было абсолютно сюрреалистическое зрелище. Вода пришла рано утром, и ушла обратно. А "Благовест" остался на песочке. Мы видели наш якорь, который погрузился в песок целиком. Рядом жил своей мирной независимой жизнью английский городок. Скоростные поезда пролетали через него то справа налево, то слева направо. Собаковладельцы прогуливались вдоль пляжа. Где-то вдалеке маячили люди, которые копались в песке, обнажившемся после отлива.
  Все вместе выглядело несколько жутковато. Чего-то не хватало для полноты картины. Какой-то одной, но очень существенной ноты.
  Может быть, слоников на ходулях, которые появились бы внезапно из-за горизонта и проскакали бы мимо с целеустремленным видом, абсолютно бесшумно... Мужики отыскали сапоги, и по одному исчезли под палубой. В течение первых пятнадцати минут оттуда доносились возмущенные выкрики. Постепенно они становились все реже. И к вечеру только изредка ритуальное "блин!" нарушало печальное очарование здешнего побережья... Самая печальная новость обнаружилась почти сразу. Мы потеряли датчик эхолота. Санек чинил антенну имени наших зайленских друзей, которую оборвал гик. Макс укреплял обтекатель. Андрей ремонтировал пресловутую трубу-охладитель. Ян ставил новый стартер. Мы со Светой Авдошиной пилили дровишки.
  Вечером мужики погрузили наш многострадальный гик в красненькую резиновую лодочку и поехали на берег, чтобы безнаказанно выгнуть его обратно под покровом ночи... Им это удалось. День прошел не напрасно.
  
  13 декабря
  Саутэнд
  
  "Сегодня - пятнадцатое число?!. Вы что, сегодня максимум - двенадцатое!.."
  (Санек)
  
  Мы продолжали заниматься судовыми работами. Постепенно выяснилось, что занятие это азартное и опасное. Вокруг шла все та же мирная английская жизнь. Собаководы курсировали по пляжу. Одна из собачек была такая маленькая и бежала за своим хозяином такой быстрой трусцой, что издали можно было принять ее за маленькую тележку на колесиках. Таинственные искатели сокровищ блуждали по песку. Мы гадали, что именно они надеются найти... По одной из версий, они искали датчики от эхолотов. По другой версии - самых мускулистых, и следовательно, самых вкусных устриц... Вечером, когда стало совсем темно, мы читали книги, топили печку, смотрели "Бриллиантового полицейского", писали письма и играли в тетрис. Это было поистине идиллическое времяпрепровождение...
  
  14 декабря
  Саутэнд
  
  Еще накануне перехода через Ла-Манш мы услышали на 16 канале переговоры на языке, ну очень отдаленно напоминающем английский. Спустя недолгое время выяснилось, что именно этот язык называется английским, по той простой причине, что на нем разговаривает вся старая добрая Англия.
  Они прислушивались снова и снова. Понять приблизительный смысл сказанного было почти невозможно. Время от времени в потоке новых слов угадывалось нечто знакомое, но это происходило настолько редко, что почти и не радовало.
  С тех пор мы избегали, насколько это было возможно, прямых контактов с носителями древнего, непонятного и прекрасного английского языка. Мотивируя это тем, что в наших школах учат не такому английскому, и весь мир на таком английском не говорит.
  Но рано или поздно это все равно случилось бы... Днем носители английского сами явились к нам. Это были местные полицейские. Они выглядели вполне доброжелательно. Сказали, что они наблюдали за нами какое-то время и worred о нас. Мы объяснили им, что у нас все хорошо, занимаемся профилактическим ремонтом, скоро пойдем в Лондон... Самое удивительное, что они нас поняли. Это обнадеживало... Судовые работы вошли в заключительную стадию. "Люди, я вас очень прошу, уже не в первый раз, не ходите в туалет какое-то время!" - доносился из-под палубы интеллигентный голос капитана.
  Макса, который увлекся обтекателем до полного самозабвения, едва не унесло приливной волной. Мы собирались уйти ночью. Накануне отхода, по сложившейся традиции, оглянулись вокруг.
  И решили, что разумнее будет отойти завтрашним утром.
  
  15 декабря
  Зюйд-Энд - Темза
  
   Мы поднялись в семь утра. Бегали по палубе. Резвились. Собирали инструменты. Ждали прилива. Вытаскивали якорь.
  И пошли прямо в Темзу, и по ней шли какое-то время, пока не начался отлив.
  Мы встали на якорь возле какого-то яхт-клуба.
  Дело было даже не совсем так - мы как бы невзначай встали на якорь в пределах ВИДИМОСТИ яхт-клуба. Не прошло и получаса, как до нас донеслись пронзительные возгласы одного из "носителей языка" , - почему-то в последнее время мы именовали англичан именно так. Носитель языка махал нам с берега и делал какие-то жесты прощальной направленности. Мы пошли навстречу его пожеланиям. Взглянули за корму и обнаружили, что течение снесло нас вместе с якорем довольно далеко от первоначального места стоянки и минут через пять мы продвинемся еще дальше, и по дороге, скорее всего, прихватим с собой пару буйков... Мы быстренько подняли якорь, отошли оттуда к чертовой матери метров на четыреста и снова кинули якорь. На этот раз нас больше никто не беспокоил. Только местные пацаны, разрисовывающие бетонный забор на берегу, радостно помахали руками. Мы им тоже помахали. Потом пошел дождь и стеменело. В домах на берегу зажглись огоньки. Почти в каждом окне светилась елочка.
  Мы сели ужинать, и снова зашла речь о том, что впереди Новый год, а елочки у нас пока нет. Возникла идея сварить елочку из нержавейки. Но именно у капитана она почему-то не вызвала одобрения.
  
  16 декабря
  Лондон
  
  Мы проснулись рано. На фоне хорошего настроения и предстоящего прибытия в Лондон вывесили все флаги спонсоров, какие нашлись. И флаг "Зайлена" тоже повесили. И еще мы повесили флаг Амстердама, - потому что нам нравится этот город.
  И пошли по матушке Темзе к Лондону. От места нашей стоянки до Лондона было рукой подать. Поэтому мы не торопились, наслаждаясь окрестными пейзажами.
  Фантастические строения начали появляться на берегах. Стадион, напоминающий огромного стилизованного ежика, загадочная антенна, похожая на елку, собранную из канцелярских скрепок...
  Мы глазели на небоскребы, когда крыша одного из них начала интенсивно дымиться. Присмотрелись и увидели, что крыша меняет цвет. По ней быстро расползалось темное пятно... Мало того, временами на самой верхушке небоскреба мелькала синяя вспышка. Сомнений больше не оставалось - мы наблюдали самый настоящий пожар! И похоже было, что кроме нас, никто больше его не замечал. Потому что никаких пожарных вертолетов поблизости не наблюдалось. Мы подождали еще немного. Ну, не летели пожарные вертолеты! Макс, позвони скорее пожарникам! - хором кричали мы. И тогда Макс снял трубку и сказал взволнованным голосом по УКВ, что прямо на наших глазах горит небоскреб, пусть кто-нибудь сообщит скорее в пожарную команду...
  Максу ответили - "relax". И объяснили, что никакого пожара нет. Просто в этом небоскребе так устроена система отопления, что пар выходит через крышу... Мы переглянулись. Снова посмотрели на небоскреб. Пожали плечами. Эти англичане, они такие странные... Может, они просто не хотят нам признаваться, что это пожар, чтобы не травмировать случайно нашу нежную психику?
  Через пять минут на горизонте показался полицейский катер. Наслышанные о трудолюбии британской полиции и таможенников, мы радостно предвкушали феерическое шоу - поиски оружия-наркотиков-драгоценностей на "Благовесте". Вдруг отыщется синенькая басковская шапочка, которая считалась утраченной после перехода через Ла-Манш?
  Двое представителей британского закона, облаченные в хорошенькие голубенькие спасательные жилеты, перебрались к нам на борт. Один из них сразу проследовал в кают-компанию, и там принялся тщательно изучать паспорта с английскими визами, судовую роль и документацию на судно. А второй, время от времени мечтательно косившийся на флаг Амстердама, начал задавать нам провокационные вопросы. Это что у нас тут такое развевается, флаг Амстердама? Really? О, так мы сейчас идем из Амстердама? Нет? Но из Голландии? Нет? Из Бельгии? Тоже ничего... А cannabis у нас есть? Что, совсем нет cannabisа? Ха-ха-ха. Нет, ну, ей-богу, что, совсем нет марихуаны на судне? Ай-яй-яй... И в таком духе он побеседовал со всеми нами поочередно.
  Мы честно и неоднократно ему признались, что флаг Амстердама повесили, потому что нам нравится этот город. И кроме, собственно, самого флага, ничего такого на борту нету... В интонациях полицейского по мере развития разговора все явственнее обнаруживались нотки горестного недоумения. Нету у вас марихуаны, ага, совсем нету... - повторял он, пытаясь заглянуть незаметно с палубы в рабочую каюту. Откуда ей у вас взяться, из Амстердама ведь идете, она там даже не растет... Тут из кают-компании вышел напарник, и последняя надежда угасла в глазах полицейского... Надо было видеть, какое разочарование отображалось на его лице, когда он возвращался на свой катер... Мы помахали полицейским на прощание и двинулись дальше по Темзе.
  И тут наступил исторический момент пересечения нулевого меридиана. "Гринвич, Гринвич!", - взволнованно повторяли мы, прыгая перед обьективом фотоаппарата, который, как обычно, не дрогнул в мозолистой руке капитана.
  Движение вокруг становилось все более оживленным. Мимо проносились на сумасшедшей скорости суда, большие и маленькие. Особенно запомнился корабль, стилизованный под старинный, с рождественской елочкой, установленной высоко на передней мачте...
  Гавань святой Катерины нам порекомендовал в Гааге один очень бывалый русский мореход. Поэтому мы пришвартовались неподалеку от входа в гавань. Маленькая деталь - место нашей стоянки было возле моста Тауэр. Надо отметить, что "Благовест" смотрелся весьма живописно на фоне одного из наиболее известных лондонских символов.
  Итак, рядом мост Тауэр. Поблизости расположился какой-то дорогой отель. На площадке перед отелем стоял фонтан, представляющий из себя довольно смелое изваяние ныряльщицы, которая торчала вверх тормашками, целиком погруженная в общение с дельфином.
  И начали обживаться на новом месте, то есть, предприняли первые шаги. Для начала принялись искать хаба-мастера. Пообщались по телефону не то с самим хабой, не то с его помощником. Прогнозировалось вечернее посещение хабы-таможенников-иммиграционной службы. Потом начался традиционный для нас процесс ожидания. Поскольку так было везде и всегда, мы привыкли и не нервничали. "Русские путешественники в количестве восьми человек скрасят Рождество английской семье среднего достатка!", - резвились мы, поглядывая на рождественскую иллюминацию Лондона.
  После двухчасового ожидания мы решили подтолкнуть события. Снова связались с хабой и напомнили о факте своего существования. Нам ответили, что хаба появится в нашей жизни только завтра, а таможенники и иммиграционные службы не заточат нас в соседний Тауэр, если мы сойдем на берег вечернего Лондона прямо сейчас.
  На радостях Макс достал гитару, они с Яном сели на завалинку, тьфу ты, господи, на рундук возле кают компании и запели. Они спели "Там вдали, за рекой", "Когда простым и нежным взором", про стюардессу по имени Жанна и про ты уехал прочь на ночной электричке... У них это очень задушевно получалось.
  И мы пошли гулять по ночному Лондону. Поплутали по окрестным кварталам, прошли вдоль Тауэра и двинулись по набережной Темзы. По дороге мы решили подойти к проблеме логически и вспомнить, что именно нам бы особенно хотелось увидеть в Лондоне именно сегодня. Ян вспомнил Биг Бен. Я вспомнила театр "Глобус".
  Ночной Лондон светился разноцветными огоньками - фиолетовые, оранжевые, розовые, серебристые, синие, желтые, зеленые, - рождественские гирлянды, подсветка небоскребов, фонари набережной и освещение мостов, отражаясь в реке, создавали ощущение ночного праздника. Мы миновали Лондонский мост. Выбираясь к реке, оказались в каком-то закоулке, где в это время уже располагались на ночлег лондонские бомжи. Запомнился один из них, сурового бородатого вида, возлежащий в спальном мешке и читающий книги. Глядя на него, можно было легко представить себе, что Лев Николаич Толстой не только сбежал из Ясной Поляны, но и удачно обжился под чужим именем в британской столице. Вообще набережная Темзы, как выяснилось, место довольно обжитое. Народ вольготно раскладывал свои пенки и спальники у скамеек, под скамейками, у парапета - в общем, повсюду. Один раз мы даже видели самую настоящую палатку. Мы постояли на мосту, который назывался "Миллениум". Прошли мимо сфинксов. Нашли Биг Бен. Он был точно таким же, каким мы его себе и представляли. Ну, можно сказать, совершенно не изменился.
  Огромное колесо обозрения стояло неподалеку. Оно очень походило на велосипедное. Оно, собственно, и выглядело издали, как заброшенное велосипедное колесо. Или как памятник Неизвестному Велосипедисту. Мы возвращались на кораблик по противоположному берегу Темзы. Там мы и увидели шекспировский театр "Глобус". В это время он уже, разумеется, закрылся. Поэтому мы притворились для самих себя, что у нас очень мало времени. И мы не сможем впоследствии попасть туда именно по этой, а вовсе не по какой-либо другой причине.
  Какие-то птицы распевали в кустах вдоль по всей набережной Темзы. Интуиция подсказывала, что это, скорее всего, соловьи. Но рассудок отказывался воспринимать эту версию. Соловьи? в декабре? в Лондоне? Бред какой-то...
  Мы прошли по набережной еще метров триста, и повстречали живую лису. Она выглядела даже не особенно дикой. Я попыталась ее подозвать, и она подошла, но как-то неуверенно. Возможно, потому что я не знала, как подманивают лис по всем правилам английского этикета. И пользовалась тривиальным "кыса-кыса". Живая лиса стояла перед нами на расстоянии чуть больше вытянутой руки. Ян предположил, что возможно, она бешеная, и поэтому нас не боится. Действительно, разве нормальная лиса пойдет ночью гулять по центру Лондона?
  Мы шли обратно на кораблик и пролонгировали дальнейшие варианты развития событий. Приходит завтра поутру Макс с пачкой свежих лондонских газет - попрактиковаться в английском, - читает их, читает, и вдруг - вау! У Аль-Файеда пропала ручная лиса, нашедшему обещается вознаграждение - пара тысяч фунтов стерлингов. И экипаж "Благовеста", призывно побрякивая свежевскрытыми банками тушенки, бросается на поиски несчастного животного...
  
  19 декабря
  Лондон
  
  Наступил волнующий день нашего переезда в гавань святой Катарины.
  В свете грядущего переселения экипаж все утро метался по палубе, сматывая канаты, утрамбовывая дрова, перетаскивая велосипеды с одного края катамарана на другой. И наконец, сияя белоснежными бортами, помахивая флагами спонсоров и излучая слабое свечение неизвестной науке природы, "Благовест" остановился перед шлюзом.
  Носители непонятного и древнего английского языка, в изобилии встречающиеся на берегах, на это явление отреагировали вяло, как и полагается жителям туманного Альбиона. К примеру, тот носитель английского, который расхаживал взад-вперед по мостику над каналом, используя одну руку для разговора по мобильнику, а другую для ковыряния в носу, по-моему, и вовсе нас не заметил. А гаванский уборщик, как чистил мостовую паром, так и продолжал спокойно чистить. То есть, наше вторжение не нарушило гармонию старинной английской гавани ни в малейшей степени. И это радовало.
  Особенный восторг наше появление вызвало у одной женщины, которая надолго задержалась возле катамарана, и болтала с капитаном и командой, пока ожидалось открытие шлюза. Она из Польши, работает то ли в самой гавани, то ли неподалеку. Сетовала на то, что учила русский язык только в школе, и то во времена застоя, на фоне давления на детскую психику коммунистической пропаганды, и поэтому желания выучить не было, - но с помощью доброго старого английского нам удалось понять друг друга. Похоже, в ходе этой беседы нам удалось создать благоприятную почву для того, чтобы пани незамедлительно по приходе домой принялась наверстывать упущенное, изучая русский язык самым настоятельным обгазом... Забавная была пани, ни дать, ни взять - персонаж мультфильма. Она бурно реагировала на самые банальные наши реплики и при этом, не переставая, жевала жвачку. Смотреть на нее было одно удовольствие.
  Место для стоянки нам определили вполне приличное. Мы оглядывались по сторонам и рассматривали гавань святой Катарины. Она выглядела так уютно. Красные кирпичные домики, украшенные зелеными елочными венками и мерцающими гирляндами, высокая рождественская елка на площади возле домика хаба-мастера, подсвеченные вьюнки вдоль каменных набережных, булыжная мостовая... Мы заметили несколько старинных английских кораблей, забавными швертами в форме сплющенной груши напоминающие голландские парусники.
  Потом начали собираться в город. Как водится, сборы затянулись едва ли не до вечера. Примечательно, что они сопровождались нашим традиционным рефреном - "народ, давайте скорее, у нас нет времени!..". Не прошло и полутора часов, как все собрались.
  Мы с Максом, который снова отправлялся в консульство, по дороге традиционно зашли к в контору к хаба-мастеру, откуда нам снова не удалось отправить Леше Крылову пресловутое поздравление с днем рождения.
  Света Бреус и Санек отправились на Бейкер-стрит. Макс, Света, Андрей и Аня - гулять по городу. Мы с Яном посмотрели на часы и расселись по компьютерам, как птички по веткам.
  Вечером пришла Ольга Вихрова - очень милая женщина. Рассказывала нам про свой колледж, про учеников, про Англию и русский балет. Макс, Света Авдошина и Аня поехали изучать особенности русского балета. А мы с Яном и Андреем втроем мирно зависли на компьютерах. Андрей был на тот момент единственным из нас, кому удалось в полной мере освоить область безбрежных возможностей "Ipaq"а, которая относилась к набору текстов. Ян поставил "Матрицу", время от времени Андрей тоже отрывался от клавиатуры, задумчиво поглядывал на монитор. Так, в идиллической атмосфере и прошел этот пасмурный декабрьский вечер.
  
  20 декабря
  Лондон
  
  Предполагалось, что в этот день мы проснемся ранним утром, и непосредственно после завтрака бросимся в гостеприимно распахнутые объятия бесплатных музеев города Лондона. Приблизительно так оно и произошло. Почти ранним утром мы почти проснулись, почти быстро позавтракали, обсудили наши планы на день... Еще и двух часов не пробило, а мы уже были в пути. Благодаря Саньку и Свете Бреус, которые на обратном пути из аэропорта завернули в информационное агентство и раздобыли там пачку подробных планов города, проблем с ориентированием на местности для нас не было.
  Тем более, нет ничего проще, чем добраться от Тауэр-бридж к Национальной галерее. Мы вышли на Кэннон, потом повернули на легендарную Флит-стрит, где гнездилась во времена расцвета социализма такая особая порода журналистов - злобные - писаки - публикующие - свои - клеветнические - измышления - на - страницах - желтой - прессы - без - зазрения - совести - брызжущие - ядом - стервятники - с - Флит - стрит - и прочая, прочая, прочая...
  
  Потом мы еще прошли немного по Стрэнду и увидели Трафальгар-сквер. Колонна с Нельсоном стояла там, где ей и полагалось стоять - прямо посреди площади. Курочки, столь романтически воспетой м-ром Биссетом, поблизости не наблюдалось. Нельсон был, а курочки не было. Яичная скорлупа не валялась у подножия колонны. Хотя как знать, быть может, ее уже успели подмести...
  Национальная галерея оказалась совсем рядом. И по случаю пятницы она была открыта допоздна, то есть, до десяти часов вечера. Да здравствуют английские традиции! В Национальной галерее мы провели часа четыре или около того. И самое удивительное, что этого оказалось достаточно. Нас ожидало такое множество самых разнообразных картин, что казалось, невозможно даже бегло пробежаться по ним взглядом за один день. Да и не хотелось бегло пробегаться.
  Поэтому я бродила по залам, разглядывая то, что само притягивало взгляд. А взгляд притягивали голландские портреты. Не традиционные голландские натюрморты, которые тоже встречались, а именно портреты. Эти невероятно живые и выразительные лица, фантастически свежие краски, обаяние стиля, который так трудно определить словами... Запомнился триптих "Страсти Христа" работы Дельфтского мастера - многофигурный, в красно-бело-зеленой гамме, написанный в манере, напоминающей Брейгеля. Почему-то он воспринимался, как три разных портрета богоматери с таким некрасивым и таким типично голландским светлоглазым лицом, на которое можно смотреть бесконечно.
  Был еще замечательный портрет аббата Скаглиа, написанный Ван Дейком. Кажется, мне еще никогда не встречался на старинной картине такой иронический, мудрый и внимательный взгляд. В аннотации, сопровождающей картину, говорилось, что аббат служил и во Франции, и в Италии, и в Англии. Если присмотреться повнимательнее, понимаешь, что лицо аббата как бы делится на две половинки - одна "парадная", другая "светская". Содержательная жизнь аббата отражалась на его физиономии вся, как есть...
  Было несколько очень интересных картин Тернера - в традиционной тернеровской гамме - желто-белая дымка неба и моря, коричневый корабль, а все остальное - два-три зигзага, синих и розовых. Пейзажи неутомимого Констебля заполнили несколько залов. Судя по его работам, английский пейзаж в коричнево-зеленых тонах представлял собой несколько мрачноватое зрелище.
  Была еще одна вещь, которая на первый взгляд выглядела попавшей сюда случайно. В восемнадцатом веке были в ходу голландские оптические игрушки. Это куб, стенки которого расписаны изнутри. В него можно заглянуть через два специальных окошечка, и увидеть объемную панораму голландского домика во всех подробностях - с черно-белым кафельным полом, красными стульями, видом на улицу через открытую дверь, спящей в соседней комнате женщиной, собачкой на полу...
  А в кают-компании уже сидел новый гость - программист Саша, который переехал в Англию месяц назад, и узнал о нашем существовании на сайте "браток". Вскоре появился Макс, радостно потрясающий свежей лондонской газетой, где объявление о приходе "Благовеста" в Лондон опубликовано было в рубрике "Знакомства". Из газеты к нам пришли Евгений и Лена. Некоторое время все мы дружно щебетали наперебой, потом пошли в гости к Саше, который живет буквально в двух шагах от гавани святой Катарины.
  Потом вернулись на кораблик и завели будильник, искренне уповая на то, что завтра проснемся раньше, чем сегодня.
  
  21 декабря
  
  Лондон
  
  "Сколько в Лондоне вокзалов?.."
  (А.Милн, "Некто в котелке")
  
   Проснувшись позже, чем предполагали, мы решили за завтраком обсудить наши дальнейшие планы. В первой половине дня нас ожидал новый марш-бросок по бесплатным лондонским музеям, многие из которых до сих пор оставались неосвоенными. Вечером должен был состояться приезд Наташи Коншиной.
  Итак, мы снова разбились на пары и поспешили на поиски высокого искусства. Мы с Яном почему-то выбрали галерею Tate. Между собой мы все уже давно и фамильярно склоняли и спрягали название, как бог на душу положит. Вероятно, по аналогии с группой "Тату". Звучало это непривычно, но почти трогательно - почему мы до сих пор не были в Тате? а не сходить ли нам в Тату?
  По дороге мы заглянули в яхтенный магазин, который располагался прямо в гавани. Я снова вздрогнула при виде "яхтенных кошек", - эдакое милое традиционное украшение яхты в виде спящей кошечки. В Бельгии, например, они тоже встречались. Маленькая деталь - это украшение изготовлено не без участия кошечек натуральных. То есть, шкурка натуральная. Сомнительно, чтобы оные кошечки при жизни успели написать завещание с просьбой определить впоследствии их шкурки на сувениры... Ладно, кошечки, это еще цветочки. В этом яхтенном магазине был супер-сувенир. Свисток с "Титаника". На нем так и было написано - "Титаник", для недоверчивых. Прикольное это явление - сувенирный бизнес...
  Потом мы решили, что история театра не простит нам, если мы не станем пятьсот миллионов двадцать вторыми по счету фотографами, если мы не сделаем снимок театра "Глобус". И мы его сделали. Обнаружили замечательную деталь, которая не отложилась в памяти во время предыдущей прогулки по набережной Темзы - кованые воротца театра покрыты ровным слоем шекспировских персонажей. Ну, то есть, украшены... Русалки, рыбы, коты, львы и прочая живность присутствовала в изобилии. Мы их тоже сфотографировали, потому что они нам понравились.
  Галерея Tate находится рядом с театром "Глобус", прямо напротив нового моста Миллениум.
  Первый и последний ее экспонат, который произвел на нас неизгладимое впечатление, мы увидели сразу. Даже и не знаю, как описать это словами... В здании галереи пять этажей. Входя в галерею, попадаешь на балкончик, над которым нависает нечто, напоминающее по форме гигантскую красную граммофонную трубу. Разглядывая ее, понимаешь, что это только деталь абстракционистской конструкции. Еще два раструба, соединенных с этой штукой впечатляюще плавным переходом, возносятся во всю пятиэтажную высоту галереи. Если попытаться коротко выразить впечатление от этого зрелища, то можно употребить для этого единственно подходящий термин - "глюк".
  Ошалевшие от увиденного, мы двинулись по третьему и пятому этажам. Прошло минут пятнадцать, прежде чем до нас дошла вся глубина трагизма происходящего. Мы поняли, что не дозрели до восприятия модерна.
  Больше того - вскоре мы принялись глумиться над инсталляциями. Мы разглядывали все эти ржавые балки, изумительно талантливо воткнутые в стенку, и смаковали чувство композиции, с которым вон та чугунная фиговина подвешена к этой балке над восхитительными скульптурными формами, столь продуманно имитирующими собачью площадку...
  Нет, разумеется, там было три работы Пикассо - ну, посудите сами, какая может быть модернистская галерея без Пикассо? Даже одна работа Климта затесалась. Про Энди Уорхолла и его уже много лет, как всей Европе опостылевший шедевр с розовой Мэрилин Монро я уже и не говорю.
  Зал русских плакатов времен революции мы обнаружили уже перед самым уходом. Мне как-то прежде никогда не приходило в голову взглянуть на всех этих Мооровских крестьян и красноармейцев с точки зрения эстетики, а не инструмента прикладной наглядной агитации. Оказалось, это исключительно профессиональные, стильные и самостоятельные произведения...
  Вышли на набережную Темзы. На мосту Миллениум играли уличные музыканты. Один из них был негр в костюме Деда Мороза. Его прицепная белая борода съехала на шею и смотрелась со стороны, как жабо. Девушка в маске оленя Мориса, с круглым красным носиком и смешными рожками, продавала у подножия моста свистульки, имитирующие довольно похоже соловьиный свист. Через каждые двадцать-тридцать шагов на набережной встречалась тележка, с которой торговали жареными орехами. Нищие в переходах обзавелись елочками и принарядились в красные новогодние шапочки. Те из нищих, у которых были собачки, не поскупились на красные шапочки и для собачек. И читали. Большинство нищих в Лондоне заняты чтением. Иногда они поднимают глаза от чтива и осведомляются у прохожих, не хотят ли они им что-нибудь отстегнуть, но очень вежливо, как истые англичане. Даже у нас пару раз осведомлялись. После второго раза наша самооценка резко возросла...
  Вечером приехала Наташа Коншина.
  Это был просто праздник какой-то! Наташа, питерские новости, питерская жизнь, питерские гостинцы... Разговоры не смолкали до глубокой ночи.
  
  22 декабря
  Лондон
  
   В этот день Лондон посетила одна из высочайших особ. Это была Область Высокого Давления. Внезапно стало настолько тепло, что выглядела дикой сама мысль о приближении Нового года. Мало того, случилось невероятное - выглянуло солнце!
  Та часть команды, которая вчера смотрела "Пианистку", выглядела подавленной и интереса к завтраку не проявила.
  Натюрморт с фантиками, живописно разбросанными по столу, напоминал о вчерашнем пире духа.
  Наташа Коншина появилась из поплавка, сияя жизнерадостной улыбкой.
  Количество жетонов на стирку и сушку, презентованных "Благовесту"от хаба-мастера, вселяло надежду на то, что клинические проблемы КАК СТИРАТЬ и ГДЕ СУШИТЬ, которые для нашей малой социальной группы были, пожалуй, даже несколько более актуальны, чем ЧТО ДЕЛАТЬ и КТО ВИНОВАТ, наконец, разрешились.
  Мы позавтракали и с новыми силами поспешили на штурм бастионов святого искусства. Влияние на наш маршрут цифровой фотокамеры, которую мы прихватили с собой, росло с каждым шагом.
  Для начала мы увековечили несколько панно Дэйва Баркера, украшающих набережную гавани святой Катарины. Потом пошли по северной, то есть, по нашей стороне набережной Темзы. По дороге мы сфотографировали Тауэр, флюгер в форме рыбы, небоскребы на противоположной стороне реки, подземный переход, видеокамеру с колдунчиками, театр "Глобус" и трех каякеров, лихо рассекающих по течению. Один из каякеров, завидев фотоаппарат, радостно завертелся на волнах. Ян успел сфотографировать его в полете. Накануне Рождества сумерки в Лондоне начинаются около трех часов дня. В четыре часа становится темно. Мы успели снять слоника Дали возле Букингемского моста, попасть в пешеходно-туристический затор на этом мосту и выбраться из него на противоположной стороне Темзы. Там мы увидели очень симпатичный столбик со знаком лондонского метро, который представляет собой надпись . Нас посетила глубоко извращенная по сути идея сфотографироваться возле этого столбика именно с этой надписью в образе Джезус Крайс - Суперстар. Особенно узнаваемо выглядел отощавший Ян. Искренне уповаю на то, что Света Авдошина будет не слишком шокирована, увидев эту часть нашей фотосессии. Фотографировать жителей города Кале, стоящих в парке рядом с Вестминстерским аббатством, уже не было сил. Тем более, к тому моменту уже совсем стемнело.
  Между тем, путь наш лежал дальше по набережной к Британской части галереи Tate. Утром при внимательном рассмотрении карты обнаружилось, что Tate существует в двух ипостасях - Tate Модерн и Tate Британ. И мы решили, что самая лучшая часть коллекции, разумеется, собрана там, где мы еще не побывали.
  В этот вечер мы успели увидеть около половины картин собрания Британской Tate. Не могу сказать, что какие-то из них стали для меня открытием. Это были добротные традиционные картины. Хотя иногда возникало забавное ощущение - ходишь по залу английских бытовых жанровых художников конца 19 - начала 20 века, и понимаешь, что в Англии тоже были передвижники. Одни и те же сюжеты по-разному интерпретировались в России и в Англии. Возвращение солдата с фронта домой. Доктор, констатирующий смерть. Восточная женщина, которая советуется с оракулом, - при этом остальная часть гарема бурно заламывает руки, что-то кричит ей, пригибается в ужасе. - et cetera. Для пущей убедительности на каждом холсте добавлено 20-30 см2 мелких бытовых предметов, - всяческих щипчиков для сахара, ножей для разрезания бумаги, медальонов, цветов, кошек, детишек, шнурочков, кружавчиков... Одним словом, просто прелесть. На фоне доминирующей прелести выделялись апокалиптические пейзажи Джона Мартина. Глядя на них, можно было сделать вывод о том, что англичане прошлого века пришли бы в буйный восторг от фильма "Звездные войны". Раскаленные алые камни веером разлетались во все стороны, праведники вставали из могил на Страшный суд, святые восседали, грешники вопили, облака сворачивались за край горизонта, кумиры падали. Жизнь бурлила самым, что ни на есть, драматическим образом.
  Самая забавная картина Джон Мартина называлась "Лев, пожирающий лошадь". На морде перепуганной лошади явственно проступал внутренний текст - "Господи, да что же это такое делается, среди бела дня жрут заживо!", и это неожиданно контрастировало с угрюмым выражением морды льва, на которой было написано - "Я буду не я, если не доем этот сандвич!".
  Музей начал закрываться, когда мы добрались до большой экспозиции Тернера. Мы решили, что вернемся туда завтра. И направили стопы в сторону Пиккадилли. Как мы искали Пиккадилли в темном и загадочном вечернем Лондоне - это отдельная история. Нас согревала мысль о том, что раз уж Лайма Вайкуле нашла ее, то мы найдем и подавно. И мы вышли на Пиккадилли. В это время суток она была, похоже, самой освещенной улицей в Лондоне. Вокруг переливались всеми цветами радуги рекламные огни самых неправдоподобных цветовых сочетаний - малиновые, розовые, зеленые, синие. В конце улицы крутилась под музыку золотая карусель (куда ей было до руанской... но это в скобках). На золотых лошадях и курицах сидели взрослые и дети. Один мальчик был просто копией Гарри Поттера. К сожалению, мы не успели его сфотографировать...
  Еще на подходе к Пиккадилли мы заметили, что народ волочет откуда-то огромные меховые игрушки - тигров, собак, медведей. Теперь мы поняли наконец, откуда они берутся. Неподалеку от карусели был тир, где за два попадания мячом в кольцо выдавалась зверушка на выбор. Плюшевые волки и тигры, львы, орлы и куропатки, подвешенные за хвосты, обиженно скалились над этим праздником жизни. Винни-Пухи, Скуби Ду и Иа раскачивались отдельно.
  По Пиккадилли мы вышли на Трафальгар-сквер, а оттуда на набережную Темзы. По набережной мы двигались медленно, фотографируя ночной Лондон, - синюю точечную подсветку, которая так красиво отражается в отшлифованном граните набережной, световую дорожку в туннеле возле набережной, где зеленые и синие лампочки, включаясь попеременно, создают иллюзию пузырьков, поднимающихся из земли тебе под ноги, разноцветные новогодние гирлянды из лампочек, протянутые по всей длине строительного забора...
  Еще и полночь не пробило на башенных часах гавани святой Катарины, когда мы пришли на "Благовест". Там уже все были в сборе. Нагулявшийся по Лондону народ изнывал в ожидании ужина. Санек вдумчиво и методично жарил капустку.
  - А не из Темзы ли эта вода, о мои небрезгливые друзья? - подозрительно спросила Наташа Коншина, прежде чем налить себе чай. Эта фраза нам понравилась. Мы решили записать ее на скрижалях, если таковые у нас когда-нибудь появятся.
  
  23 декабря
  Лондон
  
  Мы проснулись несколько позже, чем хотелось бы. Некоторое время провели в ожидании завтрака. Санек активно возил половником в кастрюле с гречневой кашей, преисполненный решимости обратить ее в блинчики. Мы понаблюдали за процессом, прикинули скорость воплощения этой неплохой, в сущности, идеи в жизнь, сделали выводы, закинули в себя какой-то сухой завтрак и пошли.
  Мы выбрали короткий путь - по южной стороне Темзы, мимо "Навигатора" и слоников Дали до Вестминстерского моста. И снова - уже в который раз прошли мимо загадочного музея, который назывался Clink Prisoner. В узком проулке на уровне второго этажа висела его реклама - клетка наподобие птичьей, со скорчившимся внутри человеческим скелетом. Если заглянуть внутрь музея сквозь зарешеченное окно, можно увидеть сцену заковывания Clink Prisonerа в кандалы в исполнении пыльных манекенов. Еще один скелет располагался непосредственно над входом в музей. Мрачная готическая музыка доносилась из недр музея. После третьего-четвертого прохода мимо это все начинало раздражать, потому что никакой более-менее достоверной информации относительно Clink Prisonerа ни в памяти, ни в путеводителях раскопать не удавалось, а выкладывать четыре фунта за вход душила жаба.
  Мы шли быстро, и вскоре добрались до Британской Tate. Разочарование наше было неописуемо. Констебль и Тернер, Тернер и Констебль. Причем Тернер в больших количествах оказался удручающе однообразным. Мы двинулись было к акварелям, в надежде, что они будут интереснее, чем oil and canvas. Ничего подобного. Акварели были поразительно добросовестные, сухие и скучные.
  И мы переметнулись в Сомерсет-хаус, - как написала нам Лиля, там сегодня пускали бесплатно на выставку импрессионистов. Когда мы добрались туда, выяснилось, что никакого бесплатного сыра не будет. Выставка импрессионистов там, действительно, была, но вовсе не бесплатная.
  Мы купили длинный французский батон, который называется "багет", и приговорили его на лавочке возле памятника Оскару Уайльду. Памятник весьма своеобразный. Гранитный отполированный постамент, стилизованный по форме под гробницу, из верхней части которого высовывает голову и руку английское дитя порока. Классик модернизма смотрит на окружающую действительность с выражением живого участия и здорового цинизма, рассеянно стряхивая пепел с сигареты куда-то за плечо. Там, собственно, и стояла наша лавочка. И мы неоднократно пожалели о том, что капитан не прошел мимо и не запечатлел нас в компании Оскара Уайльда, который указывает сигаретой на нас в процессе пожирания батона, и вид у него такой, словно он сейчас скажет - о, твари, что делается на Стрэнде средь бела дня! Мы проанализировали оставшееся для осмотра музеев время и поняли, что теперь нам одна дорога - в Национальную галерею. Тем более, она была совсем рядом. И мы распрощались с сэром Уайльдом, и пошли.
  Там мы увидели нечто совершенное, как любой образец чистого жанра, и потому незабываемое. Это был гид, который вел экскурсию на русском. Произношение у него было так себе, но это неважно. Поправляя то и дело изящным жестом свежеотбеленный локон и демонстрируя балетную выправку, он повествовал нашим отечественным матронам историю с мозаикой Анрепа в вестибюле галереи. Боюсь, мне просто не удастся передать его специфическую манеру изложения... "И те де-е-евочки, которые работали здесь до-о-о меня-а-а... (теребя медальончик на шее)... они расска-а-азывали... что на полу в вестибю-у-у-ле... (указующий жест ножкой)... ну, вы еще увидите, когда бу-у-удете выходи-ить... на мозаике Бориса Анре-е-епа изображена Ахма-а-атова с греческой приче-о-оской (поправляя локон)". Я просто залюбовалась. Это был кристально чистый жанр.
  Ян не выдержал. Некоторое время он смотрел на это глазами, полными ужаса. Потом пробормотал что-то вроде: "Господи, помилуй, какой хорошка...". . И его вынесло в следующий зал.
  Мы прошлись по залам с голландскими портретами. Вернулись к импрессионистам. И с детским удивлением обнаружили, что все это мы уже видели. Мы поздравили друг друга с освоением Национальной галереи и пошли гулять по вечернему Лондону.
  - Я видел этих птичек, которые здесь поют по ночам, - сказал Ян. Тут как раз одна из таких птичек - коричневая, невзрачная такая, и пробежалась по газону быстрой рысью. И мы ее узнали. Эта птичка называется соловей. О, этот странный город Лондон, где в декабре цветет сирень и распевают соловьи...
  Мы вспомнили, что еще не ходили в Сохо. Есть такой район в городе Лондоне. "Греки, кошки, итальянцы, помидоры, рестораны, шарманки", - брезгливо перечислял творец <Саги о Форсайтах> его достопримечательности. "Это район красных фонарей, где всякие злачные места, театры.." - дополнила вечером список сэра Голсуорси Света Бреус.
  "Little Amsterdam" - назывался один из местных ресторанчиков. Собственно, и весь район отдаленно напоминал Амстердам - только маленький, очень маленький и захиревший... По вечерним улицам металась предпраздничная публика. Катались английские левосторонние скейтбордисты.
  Мы побродили по Сохо и двинулись домой по вечерним набережным Темзы.
  В первый раз перешли Темзу по самому красивому из новых мостов, который называется Хангерфорд. Его освещают фонари, напоминающие вееры из подсвеченных тонких белых трубок, и наверху, в той точке, где эти трубки сходятся, горит маленькая круглая синяя лампочка... Мы срезали путь какими-то очень английскими узкими переулками, заглянули платонически в какой-то паб, где висела замечательная табличка - "помните, паб не для Рождества, а для жизни!"
  Когда мы вернулись, на "Благовесте" была в сборе почти вся компания, за исключением Макса, Светы и Наташи. Мы решили воспользоваться моментом и посмотреть "Собаку Баскервилей". - А давайте ее поймаем! - подзуживала Аня Фоминцева. И мы вновь насладились шедевром отечественной кинематографии.
  
  24 декабря
  Лондон
  
  Погода не располагала к дальнейшим глубоким исследованиям лондонских музеев. Поэтому утром мы расселись по компьютерами и просидели за ними до самого вечера, сочиняя письма и дневники. Аня Фоминцева штудировала актуально-предрождественскую христианскую книгу, которая называлась "Добротолюбие". Макс, Света Авдошина и Наташа Коншина пошли гулять по Лондону. Андрей с утра взял аккордеон отправился на заработки. Он вернулся вечером, с сияющими глазами, и принялся вычерпывать из карманов фунты стерлингов, ссыпая их на стол. Английское серебро хорошо смотрелось на нашей поюзанной клеенке. И наступил святой момент дележа.
  - Так, отложим "Добротолюбие"... - констатировала Аня, подключаясь...
  На фоне наступающего праздника капитан оставил себе 10% заработка, а все остальное пожертвовал экипажу, чьи дружные и продолжительные аплодисменты сопровождали этот гуманный поступок.
  Получилось по пять фунтов на брата. Это был самый, что ни на есть, рождественский подарок.
  Андрей рассказывал нам про английскую публику и специфику восприятия аккордеонной музыки на мосту Миллениум накануне Рождества.
  Потом Андрей и Аня пошли на рождественскую службу в Вестминстерское аббатство. Вскоре вернулась Света Авдошина, которая потерялась на прогулке и не хотела идти в аббатство через весь город. Мы с Яном, Светой и Саньками воспользовались моментом и посмотрели "Семейку Аддамс", поминая недобрым словом тормозящий на каждом кадре плейер. Потом посмотрели "Маску". Все равно чего-то не хватало... Часам к двум ночи, мучительно размышляя, что бы еще такое посмотреть, мы поняли, что вполне дозрели до просмотра самого длинного фильма, который имелся в нашем распоряжении. И посмотрели "Место встречи изменить нельзя"... Теперь уже трудно вспомнить, почему возникла гипотеза о нетрадиционной ориентации главных героев фильма. Возможно, сыграло свою роль вчерашнее прекрасное видение из Национальной галереи. Так или иначе, мы получили бездну удовольствия, увидев давно знакомую киноисторию в совершенно новом свете...
  
  25 декабря
  Лондон - Бекинхем
  
  После традиционно долгих сборов мы распределились по двум машинам и поехали к Павлу в Бекинхем. Или Бекинем. По дороге мы пытались задавать наводящие вопросы научно-исследовательского характера, выясняя этимологию названия "Бекинхем", культурную программу сегодняшнего вечера, состав участников новогодней вечеринки в Виндзоре, на которую нас приглашали посетители сайта "Браток", и прочие волнующие подробности. Валентин отвечал флегматично и туманно, в истинно британском стиле. Минут через двадцать мы уже были в Бекинхеме. Лена, жена Павла, восприняла появление русских кругосветчиков в количестве восьми экземпляров абсолютно невозмутимо. Не могу судить, до какой степени этот вечер был похож на английское Рождество. Скорее, происходящее напоминало нашу отечественную посиделку. При виде реального телевизора большая часть экипажа вошла в состояние транса, неподвижно и молча уставилась на разноцветный экран и перестала реагировать на внешние раздражители. На экране в качестве рекламной заставки колготились английские детишки в костюмах снежинок. Это было странно. Как нам объяснили, снег здесь выпадает чрезвычайно редко, но когда это все-таки происходит, моментально начинается "веселье" - непривычное к гололеду население принимается падать,ломать кости, бить машины и всяко в этом роде развлекаться.
  От телевизора удалось оторваться нечеловеческим усилием воли. После долгих споров выбрали фильм, который должен был идти без звука, вкачестве фона вечера. Мы с Большой Черепахой долго и со слезой ныли,выклянчивая вторую серию "Титаника", хотя бы даже не целиком, а с того момента, где он начинает тонуть... Но психологи воспротивились, и нам пришлось вместе со всеми наслаждаться "Собакой на сене".
  Потом начались песни. Павел исполнял шлягеры шестидесятых. Макс тоже работал в этом направлении, временами переключаясь на песни Митяева. Потом все вместе пели, что смогли припомнить, из "Трех мушкетеров". Потом Ян разошелся и спел романс из "Здравствуйте, я ваша тетя",помахивая в воздухе Наташей Коншиной для полноты впечатления. Потом пелось все подряд, от "Аквариума" до "Гражданской обороны" включительно. Кажется, последней песней вечера была "Ром и кока-кола" в исполнении Вали... Потом все постепенно расползлись и уснули...
  
  26 декабря
  Бекинхем - Лондон
  
  "Хари Christmas, dear frends!"
  (оговорка Андрея, сочиняющего рождественское поздравление)
  
  Утро началось в лучших отечественных традициях - мультики по телевизору. Мультики были английские, из жизни воинственных зайцев и вежливых лосей. После завтрака мы под предводительством Павла и Вали пошли на экскурсию по Бекинхему. Досконально осмотрели старинную церковь и кладбище вокруг церкви с позеленевшими каменными плитами. Погуляли по парку, покормили белок и полюбовались откормленными канадскими гусями. Сходили на поле для гольфа, где безумные англичане играли, не обращая внимания на довольно заметный дождь. Поболтали с Олегом про Англию, катамараны, автостоп, мотоциклы, машиныи прочие особенности национального восприятия. Олег подарил нам отточенную формулировку, относящуюся к французскому стилю вождения машины: "А раньше я думал, только в России можно получить в задницу, обгоняя по встречке". Потом мы заехали домой к Валентину, слазали там в Интернет, еще разнасладились кислотным цветом нашего сайта на экране нормального компьютера. Андрей сходил на форум "Новой цивилизации", оставил там сообщение, потом все походили по своим почтовым ящикам... И поехали на кораблик. Вечер по возвращении выдался сумбурный. Сначала пришли Катерина и Алексей - ребята, которые тоже нашли нас по сайту "Браток". Потом зашел программист Саша. Мы болтали допоздна, а потом еще долго писали рождественские поздравления нашим европейским друзьям.
  
  27 декабря
  Лондон
  
  В этот день мы так и не добрались до галереи Виктории и Альберта.
  Сначала мы шли именно туда. Потом свернули в одну понравившуюся нам улочку. Потом свернули в другую. Увидели на стене плакаты выставки мексиканского искусства в Британском музее. Плакаты нам понравились. И мы повернули стопы в сторону Британского музея. На карте Лондона, которой мы располагали, были обозначены далеко не все улицы, а только самые главные... Очевидно, для удобства населения... Поэтому к Британскому музею мы шли долго. Извилистые лондонские улицы, как правило, не обозначенные на карте, вводили нас в заблуждение на каждом шагу. Но несмотря на логические изыски английских картографов, в Британский музей мы попали и мексиканскую выставку увидели. И африканскую выставку, которая была гораздо интереснее, тоже успели увидеть. А потом музейные люди принялись по-музейному вежливо, но весьма интенсивно с нам прощаться. Мы с ними тоже попрощались и пошлидомой. Взглянули на карту и самонадеянно решили срезать путь... Срезали. Очутились в Кенсингтоне. Бродили по Кенсингтону. Выбирались из Кенсингтона... Глухой декабрьской ночью добрались до катамарана и уснули почти мгновенно.
  
  28 декабря
  Лондон
  
  Первым пришел в гости бывший сосед Светы Бреус из Таллинна, которого зовут Ян. Потом приехали Валя, Павел, Лена и Олег. Мы болтали, показывали катамаран, выясняли всякие бытовые подробности лондонской жизни, рассказывали о своих проблемах. Мимолетно всплыло в разговоре, что Саньки съездили вчера в Национальную галерею и оставили возле нее мой розовый велик непристегнутым, а потом вышли и обнаружили, что он передал привет старому Йобу.
  Мы пошли по Оксфорд-стрит в Британский музей. По дороге рассуждали о том, как мало осталось в Лондоне неосвоенных музеев, и все они на противоположном конце города.В Британском музее мы разбрелись по разным залам. Яна унесло в исламское искусство, меня куда-то на Восток, кажется, в Корею.Покидали стены музея традиционно - за полчаса до закрытия, под аккомпанемент прощальных вскриков музейных людей. Вышли на темную лондонскую улицу и задумались - а не прогуляться ли нам по неисследованной части Лондона? Прогулялись. В этот день мы, практически, прошли весь Лондон - и вернулись обратно. Вернулись на катамаран. Там экипаж в полном составе судорожно писал новогодние открытки и собирал посылочки домашним, пользуясь возможностью переправить их на историческую родину с Наташей Коншиной. Включились и мы в это коллективное безумие...
  
  29 декабря
  Лондон
  
  Этот день начался для нас около пяти часов утра с проводов Наташи. Грустное выдалось утро. Больше ничего не добавлю. А потом мы впали в спячку, которая продолжалась неправдоподобно долго. До темноты.
  Вечером пришли гости - Ян из Таллинна, наш знакомый программист Саша, русская барышня (почему я так фатально забываю имена русских барышень?) и американец Даглас, режиссер-сценарист утренних новостей СНН в Лондоне. Говорить с Дагласом было очень интересно, особенно если учесть, что он говорит по-русски почти без акцента. Он рассказывал нам, как он готовит свои новости (с учетом особенностей восприятия референтов Белого Дома и Ближнего Востока). Как ездил в Россию и участливые русские бабушки на улице выговаривали ему за то, что он не носил шапочку. Как жил в Таллинне и эстонцы отказывались говорить с ним по-русски, хотя язык прекрасно понимали.
  Когда мы остались одни, грянуло давно ожидаемое обсуждение на тему -как нам встретить и провести Новый год, чтобы не было мучительно больно. Вариантов было множество. Мы могли (теоретически) отправитьсяв Пул к Ольге Вихровой, могли поехать в Виндзор к незнакомой пока еще нам Анне Морозовой в компании с "братковской" тусовкой, могли остаться на яхте и потом пойти гулять по Лондону... Наши возможности были поистине безграничны. Только отсутствие полноценной информации и ограниченность финансирования несколько сковывали полет фантазии.
  Поэтому поездка в Пул на поезде (то ли шесть, то ли восемь ф.с. в одну сторону на одну персону) отпала почти мгновенно, то есть, сразу же,как только роковая сумма была озвучена. Перспектива общения с незнакомой компанией тоже настораживала. Но выбирать было особенно не из чего. Потому что праздновать Новый год на катамаране не хотело абсолютное большинство. Оставалось только одно - поехать в Виндзор. Дошло до того, что решено было прихватить с собой спальники, - чисто на всякий случай, - и красиво уйти в лес, если веселье станет развиваться неуправляемо...
  
  30 декабря
  Лондон
  
  Этот предновогодний день прошел незаметно. Возможно, по той простой причине, что проливной дождь как начался утром, так и не прекращался до самого вечера. Мы сидели за компьютерами и прилежно стучали поздравления всем, кого могли припомнить. Нам тоже писали все, кому не лень. Поздравляли с праздником. Присылали открытки. Сообщали, что в Питере -28. Вечером появился Валя с приятелем, которого звали Алексей... или не Алексей... Он рассказывал нам о том, на каких работах и в каких компаниях он подвизался в Лондоне. Самой экзотической из работ было выковыривание вручную разноцветного геля из бракованных подсвечников в компании таких же искателей приключений, собранных в большом самолетном ангаре... Потом трудился охранником в одном из больших универмагов. Его рассказы о том, кто, что и как именно ворует в лондонских универмагах, веселили нас до глубокой ночи...
  Валю снова допрашивали с пристрастием относительно предстоящего праздника, компании, количества алкоголя, потребляемого на душу населения et cetera. Валя недоумевающе пожимал плечами. Прояснить ситуацию так и не удалось.
  
  31 декабря
  Лондон
  
  Ранним утром Макс, Света Авдошина и Ян отбыли давать интервью на русском радио. "Сева-Сева Новгородцев, город Лондон, Би-Би-Си" - улетел на каникулы куда-то в жаркие края. Прямой эфир передачи начался днем. Наши прислали sms-ку, и мы включили приемник. Макс рассказывал русскоязычной аудитории про наш проект, про наших спонсоров и отчасти про наш двигатель. Мы с Саньком прильнули к приемнику, слушая родные голоса и записывая передачу на любимую кассету Ани Фоминцевой. (Непосредственно после этого Аня и Света Авдошина, не сговариваясь, сели за стол и радикально сколупали всезащитные лепестки-тычинки-пестики с имеющихся в свободном доступе кассет.)
  В шесть вечера за нами собирался заехать Валя и переместить в два заезда всю нашу честную компанию в Виндзор. Народ паковал спальники и занимался всякими таинственными новгодними делами.
  Вскоре я получила sms-ку от Яна, который собирался в музей Виктории и Альберта, и предлагал составить ему компанию. Стрельнув у Ани до вечера пять фунтов, я оказалась в лондонском метро. Впервые в жизни. Впечатления, адекватного потраченным полутора фунтам, не получила. Видимо, помешала жаба, которая душила, не переставая. Переводить полтора фунта в рубли и сравнивать с ценой на питерское метро не хотелось до такой степени, что я и сейчас стараюсь этого не делать...
  Встретившись перед входом в музей Виктории и Альберта, мы резонно рассудили, что стенды экспозиции расположенного по соседству Естественнонаучного музея выглядит гораздо более привлекательно, чем шедевры мировой живописи. Там были довольно любопытные фотографии, сделанные при помощи аэрофотосъемки. Острова, горы, пустыни... Так мы оказались в Естественнонаучном музее. Пошли сначала туда, откуда доносились крики динозавров. Сначала полюбовались маленьким динозавром, который смотрел на посетителей искоса, низко голову наклоня, и издавал при этом некие убедительные шипящие звуки. Попытались понять, что именно эти звуки должны обозначать. Сошлись на том, что животное кричит: "Еда! Еда!". Посетовали на нерадивость музейных умельцев, которые наверняка могли бы накануне Нового года заставить зверушку говорить "Happy New Year". Обнаружили, что абсолютное большинство выставленных скелетов динозавров сделано из пластика. Дошли до действующей модели тиранозавра в натуральную величину. Тиранозавр стоял над поверженным травоядным собратом вглубокой задумчивости, шевеля передними лапами и оглядывая зрителей пронзительным взглядом старого чекиста. Временами он широко разевал окровавленную пасть и произносил какую-то тираду на хорошем английском. Возможно, он просто хотел сообщить миру о неизбежности победы добра над злом (или наоборот).
  Потом мы добросовестно разглядывали заспиртованных кальмаров, чучела медведей, собак, лис и прочей живности. Нажимали кнопки, тянули рукоятки, поворачивали рычаги. За стеклами витрин покорно крутились дельфины, вспыхивали сигнальные лампочки, рефлексивно дергались конечности, и все это наводило тоску, как любой "детский" музей... Впрочем, вскоре послышались знакомые вскрики музейных людей, которые жаждали немедленно с нами проститься.
  На кораблик возвращались, рассуждая, надо ли нам ехать сегодня в Виндзор. Перебрав все "за" и "против", решили, что ехать абсолютно не хочется. Действительно, почему бы нам не встретить Новый год на катамаране? Мы шли медленно, разглядывали праздничный Лондон и пытались в меру способностей радоваться Лондону, предстоящему празднику и жизни. И нам это удавалось, ей-богу... На катамаране нас поджидали ошеломленные Аня Фоминцева и Света Бреус. Последним движением я оставила на столе записку - если не успеем вернуться к шести, поезжайте в Виндзор без нас. Это произвело на соплавателей Большое Потрясло. Они решительно не хотели ехать без нас в Виндзор. Поэтому нам оставалось только смириться и разделить участь наших друзей в эту новогоднюю ночь. Мы нырнули в метро "Tower Hill" без двух минут двенадцать и теперь трудно сказать - где именно мы встретили Новый год, - на лестнице, ведущей к платформе, на платформе или в вагоне поезда...
  
  1 января 2003
  Лондон - Виндзор
  
  "С праздником, дорогие россияне..." ?
  
  Пока мы ехали в лондонском метро к Аксхиллу, где нас должен был встречать Валя с машиной, на мобильник Андрея начали приходить новогодние sms-ки. Первой оказалась Наташа Коншина. Она сообщила, что Леша Крылов с Мишей Хитровым застряли где-то на дороге, у них сломалась машина, холод собачий, -32, и сейчас она поедет их выручать. Мы сначала ужаснулись, а потом, потирая руки, отправили Леше sms - "Знаем про ваши злоключения - держитесь!".
  Меня поразило зрелище лондонских барышень, которые скакали по платформе за одним из последних поездов, скинув для ускорения туфельки на каблуках, босиком. Буквально.
  Валя и Анна Морозова, - хозяйка дома и устроительница вечеринки "братков", - появились у метро одновременно с нами. Мы привычно утрамбовались в Валину многострадальную машину - и нас опять оказалось на одного больше, чем разрешалось...
  До двухэтажного кирпичного дома, где нам предстояло праздновать английский Новый год, добрались быстро.
  Нас встречали знакомые и незнакомые лица. Макс, Света, Андрей, Санек, Валентин, программист Саша, - и еще около десятка незнакомых "братков". Разумеется, все они немедленно представились, и как всегда, большинство имен мгновенно вылетело из головы, но мы уже привыкли к этому феномену, и потом все знакомились заново, причем неоднократно...
  Веселье бушевало. Андрей играл на аккордеоне. Народ пел старательно и громко.
  Света Бреус, Санек и сын хозяйки Андрей играли в пинг-понг. Единственный англичанин в тусовке изо всех сил старался понять, о чем идет речь за столом. Со второго этажа доносилось пение Вали, который снова завелся насчет пропаганды минимализма в форме "Ром и кока-кола". Начались танцы, сначала без шали, потом с шалью, программист Саша и программист Филя сели вокруг Светы Авдошиной и принялись ухаживать за ней, попутно выясняя, кто из них более крутой и на каком языке пишутся современные программы, потом Андрей заиграл "Семь сорок"... "Передай по цепочке - берем спальники и уходим в лес...", - втихаря прикалывались наши.
  Так или иначе, в этом доме каждый нашел место для ночлега.
  Постепенно мы проснулись и собрались на первом этаже. Анна предложила нам остаться до завтра, и мы с благодарностью воспользовались этой возможностью. Андрей, Аня, Серж, Валя, Ян и я предприняли попытку прогуляться, но не сумели найти лес, который, по слухам, рос где-то неподалеку. Мы долго брели по узкой дороге с левосторонним движением. Машины по этой дороге проезжали часто. Соответственно, в среднем каждые две минуты нам приходилось отпрыгивать на обочину и ждать, пока проедет машина. Потом дорога уперлась в в какой-то забор, он же частная собственность. Стемнело, начался дождь...
  Мы с Яном и Валей заболтались, отстали и потеряли из виду наших. Решили, что они пошли обратно, срезали путь, и как ни странно, вышли именно туда, куда и стремились, то есть, к дому Анны. Тем временем Андрей, Аня и Серж окончательно заблудились, позвонили по телефону, их ездили встречать...
  Мы позвонили в Питер по свежеприобретенной телефонной карточке. Поздравили с праздником родню. Заодно позвонили и З.Я. Корогодского, который обрадовался, растрогался, сказал - "это хороший звонок", посетовал, что четыре года в кругосветке - это слишком долго, он может столько и не прожить.
  Потом народ ужинал, играл в пинг-понг, резался на компьютере в "Unreal Tournament" и смотрел фильмы по видику. Сначала была "Невыполнимая миссия", потом "Квартирка Джо". Я засыпала под божественную, нечеловеческую музыку из "Безумного Макса"...
  
  2 января
  Виндзор - Лондон
  
  Днем распределились по двум машинам и поехали смотреть королевский замок. До замка добрались в потемках, поэтому трудно было оценить его визуальные достоинства. Но мы его видели. Большой королевский замок. С длинной подъездной дорогой.
  Вдумчиво разглядывали по дороге королевских лебедей в пруду. Есть один день в году, когда королева кормит лебедей, возможно, именно этих.
  Поэтому на всякий случай все лебеди считаются королевской собственностью. Зашли в Виндзорскую церковь, где не было ни единого человека, кроме нас. Полистали книгу отзывов. Она пестрела репликами "Very nice! Beautiful!" - и только один парень из Южной Африки написал "very warm". Оно и понятно. Тем более, в церкви действительно, было тепло.
  Проводив гостей, мы совершенно неожиданно обнаружили под мачтой мешок с подарками. Ян уверял даже, что успел заметить убегающего Санта-Клауса. Приятной неожиданностью было то, что английский дедуля успел подписать по-русски подарочки для нас...
  
  3 января
  Лондон
  
  Утром мы проснулись рано... Ожидалось пришествие Никиты - корреспондента газеты "Лондонский курьер". И началась бесконечная фотоэпопея. Нас фотографировали в шапочках "Новой цивилизации" и штормовых костюмах. Мы прятались друг за друга, застенчиво прикрывая те места на штормовых, где проступала предательская россыпь плесени. Никита гонял нашу разноцветную стайку (желтые-зеленые-красные) с носа на корму, с правого борта на левый, и клерки из соседних офисов, столпившись возле окон, любовались на это шоу.
  Потом мы торжественно проследовали к солнечным часам, на набережную Темзы. Последним движением Макс успел заскочить в контору хаба-мастера, - с тем, чтобы и его черты украсили страницы "Лондонского курьера". Застать на рабочем месте хабу не удалось. Его помощник, радостно улыбаясь, разделил с нами трудную участь фотомоделей.
  Спрятав фотоаппарат, Никита сообщил нам, что он последним брал интервью у покойного Ролана Быкова. И еще он последним брал интервью у принцессы Дианы. И у кого-то еще он брал интервью последним, что характерно. И вообще, доверительно пожаловался он, за ним в последнее время закрепилась печальная слава специалиста по "последнему интервью".
  Мы незаметно плевались через плечо и осознавали, что наша первоочередная задача в Лондоне - во что бы то ни стало дать перед отходом интервью еще кому-нибудь другому...
  Днем Макс, Санек и обе Светы отправились в гости к другому Никите - Никите Лобанову-Ростоцкому, представителю старинного дворянского рода, независимому мыслителю, меценату и просто выдающейся личности, - в этом качестве его порекомендовало русское посольство. Макс договорился с ним о встрече по телефону. Дворянин начал беседу с вопроса о том, помнят ли они, на какое время назначалась встреча. Макс, естественно, сразу же вспомнил, что встреча назначалась часа на два позже, и поспешил признать это. Тогда интеллигент попросил Макса возобновить в памяти ту часть разговора, которая касалась количества гипотетических участников встречи. Макс припомнил, что предполагаемый состав ограничивался двумя персонами мужского рода. Тут меценат развел руками, посоветовал присутствующим разобраться в обстоятельствах и удалился в покои. После недолгих переговоров женская часть в лице Светок была отправлена на прогулку по близлежащим музеям города Лондона. Макс с Саньком остались, были приняты, имели долгую беседу с Никитой Лобановым-Ростоцким на возвышенные темы, и вернулись просветленными.
  По возвращении Санька и Макса мы выслушали предысторию их визита к потомственному дворянину. Предыстория впечатлила нас до такой степени, что мы не смогли разделить восторг неофитов пред светлым образом Дворянина, Мецената, Интеллигента и прочая, прочая, прочая...
  Вечером праздновали день рождения Санька. Подарили ему китайские палочки для еды.
  Остаток вечера и часть ночи протекла в философических дискуссиях...
  Ночью мы с Яном невесть в который раз посмотрели "Храброе сердце", негромко лязгая зубами в морозной тишине кают-компании. Такое необычное ощущение - смотреть финал фильма, события которого происходят в Тауэре, и осознавать, что до Тауэра отсюда - каких-то двести-триста метров...
  
  5 января
  Лондон
  
  Подъем был ранний. Пришли Равиль Бухараев и Лидия Григорьева - представители отдела новостей Би-Би-Си. Мы снова фотографировались на палубе в разных позах, весело лязгая зубами. На сей раз недолго.
  Вечером была предпринята попытка составить какой-никакой план завтрашней встречи с Антонием Сурожским. Мы проанализировали предыдущий опыт наших встреч с интересными людьми, выявили сопутствующие им проблемы и задались целью не повторять прежних ошибок.
  На фоне обсуждения я задалась любимым философским вопросом "А мне оно надо?". И ответила на него отрицательно...
  
  6 января
  Лондон
  
  Поутру наши торжественно отбыли в церковь.
  Я мирно погрузилась в виртуальную реальность, занимаясь переделкой нашего сайта.
  Вечером народ вернулся с горящими от восторга глазами.
  Они встретились с Антонием Сурожским. Они засняли эту встречу тремя видеокамерами. Они отловили Явлинского, который попался им в церкви, и взяли у него интервью. Они побывали на вечерней службе, а потом метались по ночному Лондону и все, что шевелилось, на видеокамеру, которую одолжили у Сержа. И весь вечер они смотрели и смотрели отснятый материал...
  
  7 января
  Лондон
  
  Весь день наши носились по Лондону, лихорадочно снимая на камеру то, что не успели снять вчера. В промежутках между съемками обсуждали, как надо и как не надо снимать, каким образом и с кем именно передать кассеты в Питер, сколько кассет и как именно предстоит переписать, где взять новые кассеты, кто и на что будет переписывать их в Питере, и так далее, до бесконечности.
  Я занималась нашим пресловутым сайтом, изредка вылезая на палубу покурить и находя все новые нюансы в подсветке ночного Лондона и дока Святой Катарины.
  
  8 января
  Лондон
  
  Как обнаружилось впоследствии, это был исторический день. В Лондоне выпал снег.
  Вылезаешь утром из поплавка, глядишь окрест и единственное, что приходит в голову при виде всего этого великолепия, - слово "опппаньки!". Вот и зима началась...
  Потом мы, разумеется, играли в снежки. И когда я попыталась спрятаться в люке от обстрела Яна, он радостно заорал: "А неужели мы в баскетбол не поиграем?" и продолжил свое черное дело... Потом мы со Светкой Авдошиной, на радость неграм с соседней стройки, пытались закидать снежками Санька с переменным успехом.
  Под вечер снег начал таять. Палуба нашего катамарана, покрытая слоем тающего не то снега, не то льда, представляла собой на редкость удручающее зрелище. Эдакий ледокол "Павлик Морозов"...
  
  10 января
  Лондон
  
  Близился роковой миг возвращения видеокамеры Сержу, который собирался забрать ее сегодня вечером. Поэтому решено было срочно запечатлеть на пленку то, ради чего, собственно.
  А именно - наше обледеневшее сокровище. Вопрос "надо ли поднимать замерзшие паруса?" всесторонне обсуждался за завтраком. После долгих прений сняли то, что снималось. Потом все поехали в Гринвич, чтобы воочию увидеть "Джипси Мот" и "Катти Сарк".
  Я помахала им из своей виртуальной реальности и приняла на веру существование обоих кораблей, дабы не терять времени в борьбе за эстетику сайта...
  
  11 января
  Лондон
  
  Днем Андрей, Макс, Света и Аня двинулись на бот-шоу в поисках кандидата на новый мотор или на нового спонсора. Поскольку предполагалось, что народ отправится на бал, как это ни банально, с корабля, парадные костюмы были частично надеты, частично прихвачены с собой. Процесс приготовлений, включавший в себя переодевание, примерки, подбор, скоростное подшивание, выведение плесени и прочие неаппетитные подробности, растянулся надолго.
  Вечером соплаватели вернулись, деловито побрякивая бутылками водки. Водка выдавалась в качестве традиционного русского сувенира. Чисто на всякий случай. С горящими глазами, перебивая друг друга, они торопились поведать нам подробности. Они запросто общались с высшими мира сего, танцевали, фотографировались с Лановым и Харатьяном...
  
  13 января
  Лондон
  
  Утром Санек торжественно выволок на свет два ноутбука, которые вчера передал для нас Валя.
  Он честно предупреждал нас, что ноутбуки не функционируют. Но когда Ян увидел на одном из них надпись "Kompaq-armada", и объяснил всем, что за этим скрывается, порочная идея реанимации овладела умами. Ян занимался жестким воплощением этой идеи в жизнь до самого вечера. Тщетно. Тогда Ян сложил компьютеры стопочкой и сказал задумчиво, что если сходить еще с гитарой на мост Миллениум разок-другой и напеть на новый винчестер, вот тогда, вполне возможно, удастся чего-нибудь добиться от окаянных агрегатов...
  
  14 января
  Лондон
  
  Днем пришел в гости Алексей, который живет в Ипсвиче. Он принес нам подарок! Небольшой. Но очень тяжелый. Белого цвета. Недрогнувшей рукой аборигена на нем было написано "scrapper", что в переводе с английского означает "хлам". Это было несправедливо. Тем более, что подарок оказался вполне работоспособным. Это был маленький симпатичный ноутбук "toshiba"... После того, как на него поставили Windows-95, на нем, слава Гейтсу, осталось еще целых 28 мегабайт! Так у нас появилась еще одна пишущая машинка. Это был роскошный подарок!
  А вечером пришли Равиль и Лидия. И состоялась долгожданная вечеринка!
  Равиль рассказывал нам про свое путешествие в Индию. Мы его слушали, как музыку.
  Потом пели наши песни, потом Равиль и Лидия пели свои песни... Проводив гостей, наши джазмены не сумели остановиться продолжали музицировать. Макс играл на гитаре, настойчиво повторяя, что всё это рок-н-ролл, а Ян аккомпанировал ему в качестве ударника, используя для этого откидную крышечку чайника для заварки. Мы плакали от смеха...
  
  15 января
  Лондон
  
  Утро началось с фотосъемки для журнала "Колокол". Шел мелкий дождь, поэтому мы болтали с корреспондентом часа полтора, а потом вылезли на палубу, сделали интеллигентные (хочется верить) лица и сфотографировались.
  Дождь прекратился, потом зарядил по новой, поэтому день прошел в общении с новыми и старыми знакомыми - а что еще можно делать в Лондоне, когда идет дождь?
  
  16 января
  Лондон
  
  День был неправдоподобно солнечный и теплый. Поднялись рано - в час дня на Би-Би-Си начиналась в прямом эфире передача Севы Новгородцева, в которой мы должны были принимать участие... Пошли Макс, Света Авдошина, Андрей и я. Сели в один из красных двухэтажных автобусов, забрались на второй этаж и поехали. Первые двадцать минут мы радостно щебетали и вертели головами во все стороны. Обнаружили, что на телеэкране в передней части салона реклама чередуется с трансляцией видеокамер, установленных сразу в нескольких точках автобуса. Прием беспроигрышный - народ ждет возможности увидеть себя на экране и волей-неволей смотрит рекламную галиматью. Постепенно начали обращать внимание на то, что почти не продвигаемся вперед, подолгу простаивая на каждом перекрестке.
  До передачи оставалось полчаса, когда мы собрались с духом, безжалостно отшвырнули душившую жабу и кинулись ловить такси. Гулять, так гулять! - и мы его поймали. Выяснилась любопытная подробность клинического свойства - в лондонском такси место рядом с водителем предназначается не для пассажира, а исключительно для багажа. Во избежание общения между пассажирами и водителем воздвигнута стенка, а деньги за проезд просовываются в окошко водительской дверцы уже по вылезании из автомобиля... По дороге Володя успел показать нам здание английской разведки, сообщить, что в конце февраля "вот здесь и здесь" зацветают нарциссы...
  Мы опоздали всего минут на пять. Втиснулись в маленькую студию и сгрудились вокруг микрофона. Легендарный "вражий голос" - Сева Новгородцев обрел вполне реальные черты человека интеллигентного, умного, тонкого, с ироническим взглядом истинного трудоголика и способностью мгновенно находить общий язык с собеседником. "Конверсионный" титановый катамаран с мачтами из танковых перископов произвел впечатление на видавшего виды Севу... Он заметно оживился. Поэтому дальнейшая беседа в прямом эфире прошла довольно живо.
  Факт нашей стоянки в престижном доке Святой Катарины, всплывший по ходу разговора, удивил Севу не меньше, чем конверсионные подробности. Потому что неделю назад попытка Севы провести передачу из этого дока окончилась печально - общением с секьюрити, настроенным чрезвычайно мрачно. Сева вынужден был пойти навстречу настоятельным просьбам секьюрити и покинуть док...
  Наши в красках пересказали эпопею с постройкой катамарана, разбиранием забора вокруг ДТЮ, постройкой ангара, и т.д., спели напоследок про бакштаг, который звенит, как первая струна, сфотографировались с Севой, поболтали с ним про Виргинские острова и прочую экзотику. Сева проникся нашими проблемами и пообещал снова вытащить нас в субботу для прямого эфира на Россию. Расставались уже как старые друзья. Причем последним движением Макс сфотографировал Севин мотоцикл.
  Мы добрались пешком до метро. Макс и Светка поехали гулять, причем Макс рассчитывал между делом подзаработать игрой на гитаре. Андрей с аккордеоном и приблизительно такими же радужными планами высадился в районе Ковентгарден. Я вернулась на катамаран.
  Когда я шла мимо стройки, располагавшейся по соседству с нашей стоянкой, один из негров-строителей радостно заулыбался и поздоровался со мной, как старый знакомый. Да, настала пора сматываться из Лондона - в тот момент я ощутила это особенно ясно.
  Аня Фоминцева рассказала, что пока нас не было, уже заходили лондонские русские, которые слышали сегодняшнюю передачу, приглашали нас в гости.
  Вернулся Ян, который ходил с гитарой играть в Ковентгарден, сетуя на неудачный день и малую выручку. Вскоре к нему присоединился Андрей, а там появился и Макс. Все вместе они подсчитали заработанные деньги, которые составили четыре с половиной фунта на всю компанию...
  
  17 января
  Лондон
  
  Продолжалось паломничество людей, которые услышали вчерашнюю нашу передачу на BBC и пришли посмотреть на катмаран.
  Похоже, именно в этот день на кораблике появился еще один русский человек из Лондона по имени Володя. Сначала они с Андреем обсуждали перспективы замены мотора. Потом начались истории из сурового морского быта - оказалось, Володя служил на флоте. Мы слушали их почти до самого вечера.
  Вечером гости пошли косяком. Пришли представители офиса Владимира Бобкова, владельца сети русских магазинов в Лондоне, а вскоре пришел и долгожданный представитель клуба "Lions", столь нежно любимого Максом. Лайонс посмотрел на наше скромное веселье, оглянулся окрест и ко всеобщей радости принялся звонить своим коллегам, испрашивая разрешение спонсировать покупку нового двигателя...
  Песни и разговоры не смолкали до глубокой ночи... Вылезаешь из поплавка, прислушиваешься, через несколько мгновений идентифицируешь мелодию, доносящуюся из кают-компании, как "Yesterday" и понимаешь, что праздник жизни продолжается...
  
  18 января
  Лондон
  
  Ранним утром Макс, Света Авдошина, Света Бреус и Санек поехали на фестиваль бардовской песни в Шефилд. Собравшись в кают-компании, мы обнаружили, что Санек, который должен был дежурить в это утро, устроил остающимся разгрузочный день и для создания соответствующей атмосферы оставил на плите сковородку с аппликацией из вчерашних пельменей.
  Андрей взял аккордеон и пошел играть на Миллениум. Вскоре пришел Володя-моряк. Мы с Володей-моряком, Яном и Аней сидели на кораблике и болтали до самого прихода Андрея.
  После дебатов на тему - брать или не брать с собой аккордеон, решились на компромисс - взять гитару, известную в наших узких кругах под названием "гитара Сторчевого" вкупе с прилагающимися к ней плоскогубцами для подкручивания колков.
  Потом Володя-моряк подвез нас на Би-Би-Си - в здание, на Пикадилли, которое называется Буш-хаус, святая святых "антисоветской пропаганды". Мы не только не опоздали - мы пришли раньше назначенного срока...
  Сева пришел на передачу со своей подругой Ольгой. Минут сорок, остававшиеся до передачи, мы просидели в буфете, знакомясь с Севиными коллегами и разговаривая обо всякой всячине.
  Кстати, здание Би-Би-Си, в котором мы сейчас находилось, как рассказал Сева, построенное в 1929 году, было когда-то самым дорогим зданием в мире, - для того времени, разумеется.
  Потом мы поднялись на лифте в студию, техники настроили микрофон, и передача началась.
  Леонид и Татьяна - коллеги Севы, - читали свои материалы и задавали нам вопросы.
  Сева мастерски дирижировал передачей, - он задавал вопросы, комментировал ответы, одновременно подавая знаки "тише-громче" звукорежиссеру за стеклом и "дальше-ближе" участникам передачи, возился с новым цифровым фотоаппаратом, - и все это без малейшего видимого напряжения...
  Андрей вновь рассказал историю постройки катамарана, описал путешествие "Благовеста" по Беломорканалу под "веселым Роджером", и вкратце - предысторию нашего появления в Лондоне. Напоследок Андрей и Ян спели пару песен Визбора (с которым Леонид, как выяснилось, был хорошо знаком). Напоследок Сева обещал сделать ссылку со своего сайта на наш и попытался сфотографировать нас, но фотоаппарат наотрез отказался сотрудничать. Мы пригласили Севу в гости, и он пообещал навестить нас завтра после двенадцати.
  Когда передача кончилась, мы заметили, что из-за стекла нам машут Володя (тот Володя, который в прошлый раз доставлял нас на Би-Би-Си) и его дочь Иветта. Вместе с ними мы отправилсь гулять по Лондону. Володя был превосходным гидом. Одно дело - прочитать в путеводителе про "рынок Ковентгарден - одну из лондонских достопримечательностей", посмотреть, кивнуть и пройти мимо. И совсем другими глазами смотришь на ту же крытую галерею, когда слышишь - "вот место, где продавала свои фиалки Элиза Дулитл". Так мы и бродили по Лондону до глубокой ночи.
  
  19 января
  Лондон
  
  Утром началась великая генеральная уборка катамарана перед ответным визитом Севы Новгородцева.
  Сева держался непринужденно. Он внимательно слушал нас, подробно отвечал на вопросы, рассказывал истории и профессионально держал внимание нашей маленькой аудитории. Происходящее в кают-компании напоминало сентябрьский вечер с Тармо в городе Таллинне. Самое интересное, что Сева и Тармо говорили разными словами одни и те же вещи.
  Мы проводили гостей, полюбовались бобами, которые Сева оставил в подарок Андрею - как вегетарианец вегетарианцу.
  Кто-то из присутствующих сказал, что читал недавно новую информацию про Конюхова, который сейчас в Англии и собирается идти куда-то на каком-то катамаране... Особенную прелесть информации придавала эта волнующая неопределенность - "кто-то", "где-то", и главное - этот загадочный, непонятно какой катамаран... Неужели?..
  Внезапно вспомнилось, что сегодня вечером нас приглашали в баню. Народ спешно собрался и метнулся париться.
  
  20 января
  Лондон
  
  На рассвете представитель клуба "Lions" позвонил Максу и на чистом английском сообщил, что стоит рядом с нами. Спустя пару минут все мы уже сидели в кают-компании, приветливо улыбаясь и время от времени бросаясь всем миром на поиски журнала "Зайлен" со статьей про нас или прайсов на двигатель... Сумма, произнесенная вслух, а именно - восемь тыщ фунтов стерлингов, - повергла спонсора в состояние, близкое к обмороку. Он пообещал посоветоваться с коллегами, но судя по его ошарашенному виду, наши шансы найти с ними взаимопонимание были минимальны...
  Монотонная работа по совершенствованию сайта близилось к финалу.
  Ближе к вечеру пришел Андрей. Дрожащими руками он прижимал к груди новенькую видеокамеру, и выражение лица его было самое, что ни на есть, просветленное... Экипаж погрузился в процесс изучения техники.
  Вечером появился Денис с двумя пластиковыми контейнерами, один из которых был сугубо ветегарианским... Пир духа и изучение видеокамеры затянулись далеко за полночь.
  Пришел Макс, морально подготовившийся к поездке в Питер. Он принес газету "Лондонский курьер", на страницах которой вовсю резвилось по нашей теме бодрое перо Никиты...
  
  21 января
  Лондон
  
  После отъезда Макса мы отсыпались почти до самого вечера.
  Ближе к ужину от Макса начали приходить sms-ки. Он жаловался, что неуютно чувствует себя в Питере, - "все хамят и дают советы"...
  Тем временем мы позвали в гости программиста Сашу. Они с Яном играли в шахматы. А потом все мы, воспользовавшись отсуствием Макса, посмотрели "Трое в лодке, не считая собаки". Иногда на экране возникала заставка с Биг Беном - тогда все мы вздрагивали, повторяя безнадежно: "Господи! снова Лондон! да когда же это кончится!.."
  
  22 января
  Лондон
  
  Я судорожно достраивала сайт. Помнится, в какой-то старинной новелле мне попалась эта фраза - "... под конец жизни он перестал обращать внимание на вещи, которые не были вареными или жареными".
  Вечером появился итальянец Маурицио со своей женой, которую звали Маша. Они принесли огромную коробку спагетти и охапку теплых вещей. Вскоре появился Денис. На фоне регулярно вылетающих пробок мы провели замечательный вечер в этой славной компании.
  
  23 января
  Лондон
  
  Дело завершения сайта...
  Впрочем, о чем говорить - происходило то же, что и вчера, и позавчера...
  Поскольку в ноябре единственным пожеланием провайдера сайта spb.ru было - делать сайт в кодировке koi-8, а программа, в которой делала сайт я, другой кодировки, кроме windows-1251, не понимала, пришлось ставить на компьютер Microsoft Frontpage со всеми вытекающими последствиями.
  
  24 января
  Лондон
  
  Многочисленные причуды одного из порождений Билла Гейтса, Microsoft Frontpage довели меня до того состояния, в котором хочется плюнуть на все и пойти, куда глаза глядят. Мы с Яном пошли в музей Виктории и Альберта.
  Шли вдоль набережной Темзы. Изученные поперек и вдоль речные пейзажи радовали взгляд. Потом перешли реку и блуждали по кварталу, по старинной питерской привычке желая срезать дорогу к музею. И когда мы оказались перед входом в музей, времени посмотреть оставалось совсем немного.И почему нас потянуло в музей Естественной истории - неизвестно. Кажется, вспомнились восторженные рассказы тех, кто видел имитацию землетрясения. После недолгих рассуждений мы решились разделить их восторги и пошли в то крыло музея, где еще не были раньше.
  В полутемном вестибюле поднялись на эскалаторе внутрь огромного, подсвеченного синими театральными прожекторами глобуса. Разглядывали глыбы черного обсидиана и куски лавы. Нажимали из чистого любопытства бесчисленные кнопки - как правило, в результате загоралась лампочка, и на черном стекле витрины под экспонатом появлялась разъяснительная надпись... Комнату, где происходила имитация землетрясения, мы нашли почти сразу, но незабываемого впечатления не получили. Три универсамовские полочки уставлены японскими продуктами, над ними телевизионный экран, показывающий большой универсам. Доносится подземный гул, лампочки качаются, стены трясутся, банки на полках дребезжат, пол ходит под ногами, на экране народ хватается за полки, валится на пол и разбегается. Вот и все землетрясение.
  Уже перед самым закрытием мы добрались до зала минералов, - вот где было действительно интересно... Там были камни самых невероятного цвета и формы, друзы, окаменевшие фрукты и деревья, отшлифованные водой глыбы кварца, - бродить среди всего этого можно было бесконечно. И в миг, когда эта истина открылась нам, заунывный и громкий женский голос возвестил о закрытии музея.
  Мы вернулись на кораблик и занялись своими обычными делами...
  
  25 января
  Лондон
  
  Это был последний день шлифования нашего сайта. Как водится, свежие идеи по поводу улучшения его конструкции возникали в этот день у всех, и по мере приближения вечера они роились все интенсивнее.
  
  26 января
  Бекинхем - Лондон
  
  Файлы закачивались пять или шесть часов - до самого утра. И настал священный миг, когда все они оказались там, где им и положено было оказаться. Мы проверили все, что можно было проверить.
  Ян рыскал в поисках драйверов, время от времени скидывая что-то на винчестер. К шести утра мы внезапно обратили внимание на то, что в Валином компе нет ни пишущего сидюка, ни дисковода. Дисковод был на другом компьютере, который стоял рядом без движения. Ян перебросил дисковод с одного компьютера на другой, перезапустил Windows... и оказалось, что мы не знаем пароля на вход. Пришлось будить Валю. Хихикая и судорожно зевая, Валя поднялся, сдал нам пароль, выпил кофе, посидел с нами еще немного и снова отправился спать. Мы по очереди покемарили на диване, а утром поехали обратно на красном двухэтажном автобусе, который довез нас до самого Лондон-бридж.
  Оказалось, что наши еще не вставали, и по счастью, Аня еще не мыла нашу вчерашнюю посуду. То есть, мы могли спокойно отдежурить, что и оставалось сделать.
  После завтрака я уползла в каюту релаксировать. Андрей, Ян и присоединившийся к ним на ходу Денис поехали на компьютерную барахолку - искать "технические мелочи", среди которых запросто мог оказаться и винчестер для "Армады"...
  P.S. Винчестеры встречались, но они, гады, были такие дорогие...
  
  27 января
  Лондон
  
  Это был необыкновенно солнечный и теплый день, как нельзя более подходящий для судовых работ. Мы продолжали дежурить и релаксировать одновременно. Чисто на всякий случай я написала письмо в стиле "my rest will" Саше Красенкову, который намеревался работать с нашим сайтом в будущем. Написала Алеше Крылову длинное душераздирающее послание, и уже собиралась было его отправить, когда обнаружила на одной конфорке плиты сковородку со сгоревшей морковкой, на другой - кастрюлю с горящим рисом, и пока я спасала то, что еще можно было спасти, компьютер завис наглухо, и письмо безвозвратно погибло.
  Народ занимался всякими традиционными корабельными работами, между делом вывешивая какую-нибудь очередную шмотку сохнуть на леера. Ян со страшными проклятиями мастерил новую конструкцию, которая соединяла гик с краспицей и должна была предотвратить в дальнейшем сворачивание гика в форму, наводящую на размышления.
  После долгих раздумий - стирать или не стирать спальник, я решила, что постирать его все-таки надо... тем более, у нас оставалось еще два жетона, один для стирки, другой для сушки... стало быть, это судьба. И я потащила спальник к английской стиральной машине. Машина оказалась гигантской. В нее поместился не только спальник, но и все, что я уже собиралась было стирать вручную. Я обрадовалась, захлопнула дверку, сунула жетончик и стала ждать конечного результата. Через несколько минут я начала беспокоиться, ибо машина не издавала характерного булькания и не открывала дверцу. Проконсультировавшись у коллег, я поняла, что случилось страшное - я второпях засунула шмотки не в стиральную машину, а в сушилку... И кто бы мог подумать - английская сушилка с виду была в точности, как стиральная машина... а стиральная машина на вид - как есть, центрифуга и только... А надо бы догадаться... Левостороннее движение... раздельные краники... о, это трогательное своеобразие британских традиций, для которых столь характерно полное отсутствие логики...
  
  28 января
  Лондон
  
  В этот день нам предстояло пережить несколько крупных событий.
  Первым номером программы, безусловно, было возвращение Макса, которое ожидалось около восьми вечера. Во-вторых, на семь вечера был назначен концерт в пабе для наших лондонских знакомых. Ну, и кроме того, сеть русских магазинов собиралась затарить нас продуктами на два месяца, до самой Испании. Йоу!
  Весь день наши друзья звонили, интересуясь координатами паба, в котором должен был состояться концерт. Любопытно, что названия паба и его конкретного адреса мы не знали. Нам объяснили, что найти паб очень просто - от станции метро с непроизносимым названием надо идти по правой стороне, дойти до "Макдональдса", снова свернуть направо, дойти до желтой вывески "Лиддл" и еще один, самый последний раз повернуть направо, только и всего... Именно это Аня Фоминцева неутомимо объясняла по мобильнику всем приглашенным.
  Андрей с Яном спешно досверливали и доклепывали, рассуждая о том, что неплохо было бы, в виде исключения, порепетировать перед концертом...
  Я занималась тем, что удлиняла слайд-шоу, которое было накануне чрезмерзно укорочено.
  Санек и Света Бреус снимали напоследок город Лондон на видеокамеру. Света Авдошина поехала в аэропорт встречать Макса.
  Машина с русскими продуктами прибыла около шести часов вечера. Только мы успели разгрузить продукты и распихать их по люкам - приехал Паша, который согласился доставить нас четверых вместе с аппаратурой к пабу. Паша оказался сущим ангелом. Он терпеливо дожидался, когда же мы соберемся. Тем временем мы успели поужинать, вовремя вспомнить про несовместимость английских розеток с нашими штепселями, поискать нормальный удлинитель и убедиться в том, что его, действительно, нет на "Благовесте", встретить Санька, объяснить ему, как найти паб, подождать у машины минут двадцать, пока все окончательно соберутся...
  В Пашину машину, кроме самого Паши, влезли Андрей, Аня, Ян, я, "Фэндер", экран для слайдов, микрофонные стойки, аккордеон и гитара. Мы начали нервно смеяться еще на подъезде к Тауэр-бридж, стоя в бесчисленных пробках, когда мобильники трезвонили наперебой, а Андрей и Паша радостно отвечали - "Мы уже подъезжаем!". Остальные в это время гадко хихикали, призывая устроить прямую трансляцию концерта из машины...
  "Макдональдс", первый ориентир на нашем крестном пути, мы увидели сразу. Подъехали к "Макдональдсу", - и увидели "Лиддл". Теперь оставались сущие пустяки - найти, собственно, этот самый паб. Мы свернули направо, и медленно поехали по улице, разглядывая окрестные домики. Паба среди них не наблюдалось. Тогда мы сделали круг, снова подъехали к "Макдональдсу", добрались до "Лиддл" и свернули налево. Снова поехали медленно, разглядывая одинаковые домики, среди которых, хоть убейте, не было никакого паба... Позвонили Вале, который уже сидел в пабе, дожидаясь нас. Пока пережидали Валин разговор по мобильнику, в третий раз оказались возле "Макдональдса" и под бурчание Яна: "мам, я эту булочку уже третий раз вижу.." совершили еще одну неудачную попытку найти паб по описанию. После четвертого виража вокруг "Макдональдса" увидели Валю, стоящего перед входом в паб... Как мы умудрились не заметить его раньше - совершенно непонятно.
  Паб назывался "Manor House", там сидело несколько англичан и тусовались наши лондонские знакомые. Поначалу их было немного, но народ постепенно подтягивался, и под конец человек двадцать - двадцать пять радостно пело, плясало и хлопало. Буквально сразу после окончания концерта подъехали Макс и Света. Паб закрывался в одиннадцать, хозяин настойчиво прощался с нами, и едва мы все, включая гостей и аппаратуру, оказались за порогом, дверь паба плотно закрылась. Обозревая окрестности, мы вдруг увидели знакомую фигуру... Программист Саша двигался нам навстречу, одной рукой он делал какие-то приветственные жесты, а другой прижимал к сердцу книгу "Лондон от A до Z"...
  Вместе с Сашей, Володей, Иветтой и Катей мы поехали на метро и вскоре оказались на кораблике. Вдоль борта уже развевался победно новый баннер "Мегафона".
  Остаток вечера прошел весело - на фоне разговоров, новостей, подарков и новых фотографий с наших пленок, отпечатанных в Питере.
  
  29 января
  Лондон
  
  Утро мы посвятили трудовым подвигам. Макс бился с компьютером часа три, налаживая процесс перекачивания видеокассет в mpeg4. Увы.
  Потом я занималась обратной перекодировкой сайта из koi-8 в windows-1251... Поскольку внезапно выяснилось, сайт изначально надо было делать именно в windows-1251... а откуда взялась информация про злополучную koi, абсолютно непонятно... и я его перегоняла часа полтора, потому что исходник был уже обезображен до неузнаваемости...
  Вечером Санек, Света Бреус и Макс поехали на вечеринку к Алику, куда-то в район Гайд-парка. Мы с Яном воспользовались приглашением Володи с Би-Би-Си и решили в кои веки сходить в Пикадилли-театр на мюзикл "Ромео и Джульетта".
  Это был замечательный вечер в Лондоне. Мы доехали до Пикадилли на втором этаже красного лондонского автобуса. В который раз неудачно попытались срезать дорогу, но все равно успели до начала спектакля найти Володиного знакомого секьюрити по имени Ромео и оказаться в зрительном зале.
  Нам повезло. Это был очень хороший мюзикл. Голоса, оркестр, свет, хореография, - все это было на таком профессиональном и техническом уровне, который встречается в природе крайне редко. Джульетта была замечательная, - трогательная и сильная девочка, - и спектакль получался о ней. А еще был такой красивый световой эффект звездного неба - с объемными светящимися звездами, разбросанными по небу - мы так и не поняли, как это было сделано...
  Не хотелось идти ни на какую вечеринку. Мы вернулись в док Святой Катарины, где Аня Фоминцева и Света Авдошина собирались смотреть кино. И устроили альтернативную вечеринку с просмотром фильма "Кукушка" под "простой ирландский виски"...
  
  30 января
  Лондон - Тилбури
  
  Долгожданный момент расставания с Лондоном приближался.
  Появились первые приметы в виде провожающих. Сначала пришла Катя, потом Володя с Иветтой, потом Саша с видеокамерой, Саулюс, Денис с диском шотландской музыки, Валя со своей дочкой Олей и сыном Анны Морозовой, Андреем... Пришел хаба-мастер Чарли, улыбнулся, расписался в гостевой книге и пожелал счастливого пути.
  А нам все не верилось в реальность происходящего. Возможно, именно поэтому отчаливали торопливо, судорожно и как-то неожиданно. Забыли на причале Аню Фоминцеву, которая не упустила возможности радостно помахать нам на прощание. Приятно удивились, когда увидели Санька и Яна, которые бегали по гранитным набережным дока Святой Катарины, один с цифровым фотоаппаратом, другой с видеокамерой, и добросовестно запечатлевали во всех ракурсах факт нашего отхода.
  Народ ежился под пронзительным январским ветерком, но держался бодро. Фотографировали, снимали на видео, Иветта посиневшей рукой вздымала микрофон над нашими головами...
  Мы миновали шлюз и вышли на просторы мутной Темзы, которая не стала чище с той поры, когда мы впервые ее увидали. О, какое это было сильное ощущение - окинуть Лондон невзыскательным взглядом уходящего... Гости поначалу неуверенно тусовались на палубе, но инстинкт самосохранения победил, и вся тусовка переместилась в кают-компанию. Все перезнакомились и принялись интенсивно общаться, записывать телефоны, адреса и мэйлы... А тут еще всплыло совершенно новое обстоятельство, - оказалось, что Макса нет с нами, потому что у него возникло какое-то очень срочное дело в городе Лондоне.
  Вскоре мы совершили первую попытку пришвартоваться возле Гринвича, - как раз напротив гранитной стеллы, обозначающей начало нулевого меридиана, бодренько напевая "На нулевом километре...". Откуда ни возьмись, объявился служащий с пристани, который самым решительным образом воспротивился нашествию русских на катамаране.
  Денис побеседовал с ним и сказал, что к этому причалу вот-вот должно пришвартоваться нечто, поэтому нам рекомендуется отойти вон к той платформе. Мы отошли "вон-к-той-платформе", зацепились за нее и застопорили мотор. В кают-компании воцарилась долгожданная тишина. Володя воспользовался моментом и начал брать интервью у всех присутствующих. На пятнадцатой минуте беседы спонтанно родился тезис: "В Англию приезжают только авантюристы!", встреченный бурными аплодисментами. Следующий тезис не успел родиться, ибо на причале был замечен Макс, интенсивно машущий в нашу сторону передними конечностями.
  И мы причалили снова. Макс оказался на палубе, мы по новой перецеловались с провожающими и помогли им выбраться на берег.
  Отошли от берега, и тут Макс обратил внимание на то, что в цифровом фотоаппарате, которым он фотографировал нас, отсутствуют батарейки и крышечка для таковых... Мы снова причалили, и Макс с Саньком побежали искать батарейки и крышечку...
  Не прошло и получаса, как они вернулись ни с чем. Нам оставалось только идти дальше, вниз по матушке, по Темзе, время от времени созваниваясь с Анной Морозовой, которая собиралась подъехать на машине к берегу и забрать Валю с детьми.
  Поставили штормовые паруса и двинулись дальше.
  Отправили sms всем знакомым - "поздравьте нас, мы ушли из Лондона!". Получили в ответ "Поздравляю!" от Марата из Энкхаузена и "А вы слышали про штормовое предупреждение?" - от "мамы Томы" (мама Ани Фоминцевой).
  После долгих стратегических обсуждений точкой сброса десанта в виде Вали, Оли и Андрюхи были выбраны доки Тилбури. Ветер усилился, и что самое удивительное, постепенно превратился в метель... Стекло рубки залепили крупные хлопья снега.
  Подойдя к докам, мы медленно пошли вдоль берега в поисках наиболее подходящего для высадки места. Наконец, подвернулось что-то более или менее приглядное среди терминалов и загородок из колючей проволоки. Мы причалили, выпнули на берег Валю, потом Олю, потом Андрюху, чисто на всякий случай запакованного в куртку капитана, потом Валя снял канат с утки, лаконично объяснился с выскочившим из соседнего ангара типом и мы пошли дальше.
  И почти сразу рядом с нами возник катер с надписью "Harbor" и неописуемо колоритным персонажем на палубе. Это был старый английский моряк с суровым лицом, в длинном черном бушлате до пят и без всякого спасательного жилета. Он балансировал на палубе, не прикасаясь к леерам, и во все горло советовал нам не ходить в Southend-on-Sea, потому что там "слишком большие волны для такого катамарана, как ваш", и кроме того, сегодня ночью обещали шторм около восьми баллов, - короче, мы просто обязаны были зацепиться за соседний буй и простоять до утра, дабы совесть английских моряков была спокойна.
  Мы так и поступили. Может быть, потому что вспомнили предыдущий опыт нашего спасения и не захотели его повторять...
  Прикалываясь над тем, что наконец-то встретились с Черным Яхтсменом, который завернул на этом участке реки не одну сотню парусников, мы срубили паруса, зацепились за буек, поиграли в снежки и пошли смотреть "Трех мушкетеров"... Напоследок отправили sms с приглашаением разделить наши кинорадости Максу, который уснул еще до Тилбури...
  Иногда мимо проходили в сторону моря суда, для которых эти волны были не слишком большими. Метель постепенно затихала.
  
  31 января
  Тилбури - Рамсгейт
  
  Утром нас посетила английская таможня. Санек проснулся, добрался до кают-компании и обнаружил там таможенников в качестве приятного сюрприза.
  Они извинялись и объясняли застенчиво, что хотели только подождать минут пятнадцать, пока проснется команда.
  Мы пошли на штормовых дальше - вдоль южного берега Англии. Позавтракали. Распределили вахты. Макс позвонил в Рамсгейт Полу - мужу Лили, которая сейчас находилась в Питере, но приглашала нас в гости на Новый год. Пола ничуть не смутила перспектива нашего возможного нашествия.
  Дул попутный ветер. Мы шли при попутном ветре на штормовых парусах со скоростью 6-9 узлов, на руле сидел приятно удивляющийся Ян.
  Санек, простоявший на руле первую половину дня, довольно быстро перешел в горизонтальное положение . Аня Фоминцева, которая какое-то время бодро писала письма, свернулась калачиком и ушла в релаксацию.
  Вскоре к ним присоединилась и я, потому что мне очень хотелось спать... Поскольку все мы были вполне компактными ребятами, комфортабельно разместились на диванчиках в кают-компании, причем мои ноги отгревались под Аниной спиной, а на спине у меня покоилась голова Санька.
  "Благовест" приближался к Рамсгейту. Иногда кто-нибудь просил Андрея показать на электронной карте, где именно мы сейчас находимся. Света Авдошина, которая вошла в кают-компанию, заливалась смехом, глядя на это лежбище морских котиков - "только глаза блестят из угла, и кто-то говорит - а покажите на карте, где мы сейчас..."
  Разыскали хаба-мастера на 14-м канале. Договорились о месте стоянки - максимально конкретно, вдоль левой стороны чего-то. Входили в мирную гавань Рамсгейта под аккомпанемент привычных возгласов - "бери правее, там буек, бери еще правее, там буек, все равно бери правее... опаньки!". Мы снова попытались срезать, и нам в который раз предоставилась возможность убедиться в том, что делать этого не надо...
  Мы оказались на мели. Снялись, как это ни странно, довольно оперативно. При помощи дрына, перебежек с одного борта на другой и прочих народных способов. Вошли в гавань. Пришвартовались. Подключились к электричеству и полегли вокруг обогревателя.
  Макс и Света Бреус отправились на разведку. Они вернулись через двадцать минут - с круглыми от изумления глазами - и привели с собой аборигена по имени Ноэль Маршалл.
  Первое, что увидали наши люди, высадившиеся во тьме кромешной на причал мирной рамсгейтской гавани, была яхта с неожиданным названием "Sadko". Они подошли к ней с единственной целью - проконсультироваться у хозяина яхты относительно местоположения хаба-мастера и кода, открывающего душ и прочие блага цивилизации. И я могу представить, каково им было услыхать в ответ русскую речь...
  Ноэль Маршалл - пожилой, спортивный, приветливый и абсолютно невозмутимый английский яхтсмен. Впрочем, никакие эпитеты не могли бы передать истинное обаяние нашего нового знакомого. Мы сидели в кают-компании, и Ноэль на хорошем русском языке - а словарный запас был у него был отменный, - рассказывал нам о своих поездках в Архангельск, о своем кругосветном путешествии, о знакомстве с Литау. Эта яхта у него совсем недавно. Ему хотелось бы походить на ней, прежде чем отправиться осенью к друзьям в Архангельск. Здесь, в Рамсгейте он дожидался напарника, чтобы двигаться дальше вдоль побережья.
  
  1 февраля
  Рамсгейт
  
  Мы проснулись довольно рано - особенно, если учесть, что легли под утро. Приняли почту, в том числе письмо от Рюда, который прислал прогноз погоды у берегов Англии на ближайшую неделю.
  Ожидался ха-а-ароший такой встречный ветер... и собственно говоря, он уже начался.
  Ноэль сказал, что хаба-мастер по выходным обычно не появляется, но иногда его можно увидеть. Андрей и Макс поискали хабу, но не нашли. Поэтому проблема оплаты нашей стоянки пока оставалась открытой.
  В рассуждении, как провести с максимальной пользой сегодняшний день, позвонили Полу. Через двадцать минут Пол уже стоял на палубе и радостно смеялся чему-то вместе с нами. Его манера смеяться - пронзительное, высокое хихиканье заводной игрушки, - сама по себе вызывала неудержимый смех у нас, и мы смеялись наперебой довольно долго.
  Пол занимается тем, что делает восковые фигуры для музеев мадам Тюссо. Он занимался оформлением музеев мадам Тюссо в Амстердаме, в Лондоне, и еще в каких-то других городах. Специально ездил в Америку и познакомился с Майклом Джексоном перед тем, как ваять его фигуру. Вот он какой, месье Тюссо...
  Мы шли вместе с Полом по набережной Рамсгейта, разглядывая местные яхты. Иногда попадались прикольные названия. В Гааге мы видели яхту, которая называлась "No hurry", а здесь встретили "Oh, no!".
  По дороге Пол рассказывал нам про древний, портовый и мафиозный город Рамсгейт. В два захода на машине Пола мы добрались до соседнего городка, который называется Маргейт.
  Выглядывая из окна машины, мы поняли, что оказались именно в таком старинном маленьком городке, которые нравятся нам больше всего. Сначала бродили по улицам, - пошли на набережную, спустились к морю, бродили по песку и меловым скалам, подбирая бесчисленных "куриных богов". Заглянули в сувенирную лавочку, которая находилась возле музея Диккенса. Там продавались пыльные брелочки-блюдечки-шкатулочки. Нам понравились старинные карты едва ли не всех английских городов, отпечатанные на вощеной бумаге.
  А еще там было множество ракушек самой разнообразной формы, и всякие забавные мелочи из ракушек, каких мы еще никогда не видели раньше - светильники, звенящие подвески, кораблики... Ограда на соседней улице была сложена из обломков кирпичей, среди которых иногда тоже были вписаны крупные светлые раковины - и это было настолько необычно и красиво...
  Мы вернулись к Полу домой, выпили кофе и вернулись на кораблик по темной набережной.
  Нас ожидал вечерний пир духа с вегетарианскими сырными пельменями от Пола и ритуальный киносеанс - "Здравствуйте, я ваша тетя!"...
  
  2 февраля
  Рамсгейт
  
  "Темные дела вершатся во тьме..."
  (Д.Толкиен. "Бильбо Бэггинс")
  
  Утро прошло суетливо, потому что мы собирались подняться пораньше, сходить в гости к Ноэлю, а потом долго и прилежно гулять по городу Рамсгейту. Сборы протекали в лучших традициях. С ожиданиями, звонками по мобильнику, срочными отправками и получениями мэйлов, забыванием соплавателей и предметов туалета, уходами, возвращениями и питьем последней чашечки кофе с таким энтузиазмом, как будто бы она и впрямь была последней.
  Андрей и Макс снимали на видеокамеру яхту Ноэля всесторонне и поэтапно. Мы с Аней Фоминцевой и Яном, воспользовавшись приглашением Ноэля, забрались внутрь и облазали все, что можно облазать на яхте. Подергали и повертели все ручки, открыли и закрыли лючки, испробовали все откидные столики. Это была классная яхта, ничего не скажешь.
  Правда, она даже у причала раскачивалась гораздо заметнее, чем наш кораблик. Чтобы убедиться в этом лишний раз, мы выглянули в окошко и посмотрели на него. Переглянулись. Вздохнули. И сказали себе, что когда-нибудь обязательно его покрасим...
  Потом пошли в город. По набережной добрались до какого-то местного пруда, полюбовались управляемыми моделями кораблей, которые плавали в пруду. Один старинный пароходик отличался особенно тщательной отделкой, на палубе стояли фигурки матросов, а из трубы шел настоящий дым.
  Двинулись по одной из улиц, которая шла параллельно набережной. Зашли в церковь. Это была церковь Святого Августина, и когда Макс обратился с каким-то вопросом к первой попавшейся женщине, она провела для нас целую экскурсию по этой церкви. На витраже были изображены в хронологическом порядке три жены Пьюджина - Анна, Луиза и Джейн.
  Каменное надгробие изображало самого Пьюджина, набожно складывающего ладони, а на подножии саркофага маленькие горельефы, изображали восьмерых его молящихся детишек.
  Каменные тапочки Пьюджина покоились на спине каменной птички, геральдического символа рода Пьюджинов.
  Все это рассказала нам та милая женщина, которую звали Уна Робертсон. Потом она показала нам приходское кладбище с кельтскими крестами, и сказала, что с церковной крыши моряки до сих пор высматривают ползучие мели, и первый человек, который был похоронен на этом кладбище - капитан какого-то судна.
  Потом мы пошли дальше по этой улице, завернули в местный отель, сделали попытку договориться насчет концерта, постучались в местный "центр сознания", который был закрыт по случаю выходного дня, помогли какому-то местному мужику вытолкать из гаража заглохшую машину и разбрелись в разные стороны.
  Макс стартовал на эту прогулку раньше нас, увидел вывеску "English school", сразу понял, что где-то под ней обязательно должны быть русские люди и оставил им записку у швейцара. Народ записку получил, и теперь принялся названивать Максу, и Макс побежал с ними встречаться.
  Рамсгейт, по словам Пола, - это бедный курортный городок. Возможно, наши представления о бедности несколько расходятся с английскими, но каждый второй домик ремонтировался или строился.
  Спутниковую тарелку мы увидели шагов через пятнадцать. Она лежала... какой бы подходящий термин найти для этой объективной реальности, данной нам в ощущениях? Спутниковая тарелка находилась не на частной территории, в свободном доступе, среди множества других деталей, которые на питерской улице не пролежали бы и четверти часа. Усилителя для нее поблизости не обнаружилось, и это оказалось решающим фактором... Мы пошли дальше, но не успели добраться до конца улицы, как наше душевное спокойствие снова было грубо нарушено.
  Мы увидели маленькую симпатичную микроволновку... Долго и мучительно обсуждали проблему перемещения ее на кораблик. А ведь у нас так мало свободного места... и что мы будем в ней готовить... и где напасешься для этой прорвы электричества... Решили вернуться за микроволновкой вечером.
  Пройдя две или три улицы, мы повстречали Макса и Свету. Ян с Максом зашли на переговоры насчет возможности концерта в местный бар, который назывался "Слон и замок".
  Какие причудливые ассоциации связаны у англичан со слонами и замками, я не знаю, но именно это сочетание и в Лондоне попадалось нам неоднократно. "Корона и роза", "Роза и корона", "Корона и ключи" лидировали по популярности.
  Нас в свое время повергло в ужас название "Shakespeare Head", но как оказалось, имелась в виду вовсе не голова Шекспира, а его портрет... Незабываемо мощный культурологический шок мы получили совсем недавно в Лондоне, когда переводили на русский еще одно название паба - "Spreagled Eagle"...
  Переговоры успехом не увенчались - хозяин сказал, что у них иногда играют два музыканта, у которых есть лицензия. Это был прозрачный намек. И мы пошли гулять по улицам Рамсгейта.
  Напоминаю: Рамсгейт - бедный английский курортный городок. Не доходя до конца улицы, мы нашли вполне приличный с виду монитор.
  Это было актуально, потому что монитор Макса еще в Лондоне передал привет старому Йобу. "Не надо, Макс! Посмотри, ведь из него вода льется!" - печально кричала Света Авдошина. Макс опомнился, положил монитор на место, и мы пошли дальше.
  Макс сказал, что вернуться и найти микроволновку надо обязательно ... И мы пошли искать, но в темноте сбились с дороги. Свернули на какую-то небольшую улочку и увидели в свободном доступе синтезатор "Yamaha"... со стойками... никому не нужный... возле контейнера с... Мы переглянулись, схватили клавиши и стойки и устремились вдаль.
  Последним движением заглянули на улицу Брошенного Монитора. Приняли непринужденные позы рок-музыкантов, прогуливающихся перед концертом.
  Дождались Идеального момента, когда улица опустела. Макс изящным движением завзятого каратиста подхватил монитор под мышку, и наша gipsy russian процессия взяла курс на "Благовест".
  Церемония вручения синтезатора Свете Бреус была обставлена самым трогательным образом. Собственно, ради Светки мы и волокли это счастье на корабль. Она так мечтала научиться играть на пианино... Мы установили синтезатор на корме, завязали Свете глаза, вывели во тьме кромешной на палубу, и пальцы ее прикоснулись к клавишам...
  Мы перетащили клавиши в кают-компанию, и там в течение двух часов Макс, Ян и Света изучали возможности нашего нового железного друга. Далеко идущие планы - соединить синтезатор с "Коргом" и с компьютером обломились, ибо наша добыча оказалась не настолько технически совершенной. Но для начальной стадии обучения она была вполне пригодна. Светке понравилось!
  Наш английский мобильник пропиликал жизнерадостно - "капитан-капитан-улыбнитесь!", Макс поднял трубку, и через четверть часа в кают-компании уже сидели трое наших соотечественников из "English school". Они расспрашивали, мы рассказывали, иногда и нам тоже удавалось спросить что-нибудь. Расставаясь, мы договорились завтра, если будет такая возможность, устроить концерт для студентов Рамсгейта.
  
  3 февраля
  Рамсгейт
  
  - Два мегабайта - это много или мало?
  - Ну, как тебе сказать, Андрей... Для Атоса это слишком много. А для графа де ля Фер - сам понимаешь...
  (разговор в кают-компании)
  
  Жизнь прекрасна во всех ее проявлениях, как бы мы ни торопились оценить их со своей несовершенной точки зрения. Рано или поздно мы должны были встретить хабу, который не торкнулся бы нами конкретно, как все предыдущие хабы. Без этого наш жизненный опыт оказался бы досадно неполон. И вот мы его встретили.
  Рамсгейтский хаба запросил по таксе - 19 фунтов за ночь. Избалованные предыдущим опытом бесплатных стоянок, мы восприняли такое отношение, как форменный грабеж. Стали подозревать, что в рамсгейтской марине есть какой-то особенный ночной сервис, который мы просто не успели еще узнать и оценить по достоинству.
  "Может, это за фейерверк?" - припомнив какой-то мелкотравчатый салют в ночь нашего прихода, предположил Санек.
  Уговаривать хабу было бесполезно. Половину денег внес Пол. Недостающую половину вынуждены были наскрести мы сами. Это новое ощущение неприятно нас удивило.
  Ветер продолжал набирать силу, причем его направление - строго перпендикулярное нашему курсу, - оставалось неизменным.
  Мы построились парами и пошли гулять по Рамсгейту. Макс, у которого сегодня был день рождения, попросил всех сосредоточиться и сформировать намерение насчет электрогитары "Гибсон", которую он сегодня был бы не прочь обнаружить возле какой-нибудь рамсгейтской помойки.
  Мы целеустремленно поспешили дальше по улице, но магазины попадались исключительно антикварные и комиссионные. Создавалось ощущение, что город весь, как есть, состоит из антикварных и комиссионных магазинов. В одном из этих магазинов были собраны стиральные машины. На задворках его мы обнаружили натуральное кладбище стиральных машин. Одна из них, которая была размером с некрупную собаку, нам особенно понравилась. Но после непродолжительной бурной дискуссии насчет свободного места и разумного количества груза на борту, мы оставили идею взять ее с собой в кругосветку...
  А потом мы нашли фантастически дешевый магазинчик. И закупили там три здоровенных пакета дешевой английской еды. Последним движением отыскали и подхватили микроволновку, и приволокли все это на кораблик. И отпраздновали день рождения Макса по полной программе. Были подарки - книжка, рисунки. Были даже изделия народных промыслов - очень красивый перламутровый медиатор, который Санек и Света соорудили при помощи своего нового набора инструментов для работы с камнем. Это был самый мощный пир духа на "Благовесте" после незабвенного похода на Риппербан. Вторая стадия пира духа (напоминаю, "сытое отупение") наступила чрезвычайно быстро, а на столе оставалось еще столько неосвоенной роскоши.
  Тут кому-то вспомнилось, что сегодня день рождения не только у Макса, но и у Валентины, хорошей знакомой большей части нашего экипажа. Широким жестом позвонили в Питер. По очереди принялись поздравлять, причем тексты при этом произносились фантастические: "Валька! Ты что, спишь? А это "Благовест"... в Англии стоим... день рождения Макса отмечаем... мы тут обожрались... говорить не можем...".
  Вот такой идиллией и закончился этот день.
  
  4 февраля
  Рамсгейт - Дувр - Хастингс
  
  Светило солнце. Ветер усиливался, ощутимо заворачивая в том направлении, из которого мы могли бы при желании извлечь некоторую практическую пользу.
  После двух дней неудачной связи удалось получить почту с радиомэйла. Прочли письмо от Никомах с подписями против войны в Персидском заливе. Задумались. Обменялись мнениями.
  Получили карту погоды и рассмотрели всесторонне. Решили уходить сегодня на высокой воде, около шести или семи вечера. Начались последние стирки. "Сделаем из нашего кораблика фестивальное судно!" - приговаривали мы со Светой Авдошиной, синхронно развешивая носочки по леерам.Кажется, мы до самого момента отхода не были окончательно уверены в том, что действительно уйдем сегодня.
  Но это случилось. Мы уходили из Рамсгейта буднично. Ноэль Маршалл на своем "Sadko" ушел в Дувр еще вчера, и некому было помахать нам на прощание. Утешало в какой-то степени то обстоятельство, что мы уходили на сей раз обогащенными не только духовно...
  Поэтому вечером мы лихо вырулили между бонами и пошли к выходу из марины. Справа и слева вход ограждали мощные башни, которые были сложены из камней, как и большинство зданий Рамсгейта.
  В темноте башни с их сигнальными огнями, волны и наши штормовые паруса выглядели, как иллюстрация к старинной легенде...
  Мы благополучно миновали тот самый буй, возле которого провели в прошлый раз двадцать не самых приятных минут из нашего путешествия. Оказались за пределами гавани. И началось...
  Ветер оказался намного сильнее, чем можно было представить. Катмаран понесло с такой скоростью, о существовании которой мы не подозревали.
  Волны подкидывали его во все стороны, ветер кричал в снастях на разные голоса, и все наши железяки радостным хором ему подпевали... Сбросили стаксели и пошли на двух больших парусах вдоль побережья.
  Похолодало. Затопили печку, но к тому моменту, когда она разгорелась, катамаран шел бейдевиндом, и весь дым затянуло в кают-компанию. Отважные мореплаватели терпели до последнего.
  То есть, до той стадии, когда в дыму невозможно разглядеть лицо сидящего напротив... Кашляя и ругаясь последними словами, мы выскочили на палубу. Спустя минут двадцать, благодаря героическим усилиям капитана, кают-компания освободилась от дыма. Тем, кто вернулся туда с палубы, она показалась достаточно теплой и без печки.
  Спустя час мы прошли Дувр, поделили вахты и разошлись спать по норкам.
  
  5 февраля
  English Channel
  
  Рано утром мы нас разбудили крики капитана. Всеобщими усилиями якорь подняли, штормовые паруса заменили на лавсановые, и продолжили путешествие.
  Мы шли вдоль берегов старой доброй Англии. Вода изменила свой цвет, она приобрела яркий зелено-синий оттенок. Слева до самого горизонта переливались волны Ла-Манша, а справа тянулись меловые скалы, которые в отблесках солнца отливали серебром.
  Ветер почти не изменился, мы по-прежнему шли нашим традиционным курсом бейдевинд.
  Помня вчерашнюю дымовую завесу, в первой половине дня мы благоразумно не делали попыток затопить печку.
  Постепенно ветер стал ослабевать и менять направление. Наша скорость снижалась.
  Света Авдошина, которая сидела на руле, вначале взывала хоть к кому-нибудь. Потом конкретно к Максу, который увлеченно занимался составлением Большого Отчета.
  Потом Светка взывала конкретно к Андрею, потом мы уже явно пошли куда-то не туда. Экипаж выскочил на палубу, одарил Светку множеством ценных советов, воспользовался возможностью физической разминки, дергая все веревки попеременно, и в итоге мы снова вышли на правильный курс.
  Похолодало. С руля периодически долетали жалобные крики Светы Авдошиной - "Мне ску-у-учно... сделайте что-нибудь...". А что мы могли для нее сделать? Предлагали - ну, хочешь, мы тебе споем? Она отказывалась...
  Потом вахта кончилась, и за руль села Света Бреус. Она несколько раз популярно и терпеливо объяснила нам, что началось встречное течение, и мы идем обратно с нарастающей скоростью. Увлеченные серьезным разговором, соплаватели отвечали ей - "Да-да... все правильно... ты только рули...".
  После того, как Света выразила свой решительный протест, завели мотор и какое-то время шли на моторе и под парусами, преодолевая течение. Потом течение ослабело, и мы пошли только на парусах со скоростью около четырех узлов.
  Наступила ночь, и мы встали на вахту, и довольно скоро пришлось смириться с тем, что на побережье воцарился абсолютный, классический штиль. Мы вылезли на палубу, полюбовались теми яркими бесчисленными звездами, какие бывают только в море. Полюбовались мерцающими золотыми огоньками побережья, за которыми угадывался рельеф берега, - набережные, улицы, извивающиеся по холмам дороги... Наш катамаран мягко покачивало, и в тишине иногда раздавался только негромкий шелест обвисшего паруса и журчание черной воды, переливающейся в оправе из серебра и золота.
  
  6 февраля
  English Channel - Портсмут
  
  Накануне просидели на вахте до шести утра. Причем в последние минут сорок перед окончанием вахты начался слабый ветерок, и мы даже начали двигаться вперед. Правда, пока еще очень медленно. На фоне поздней (или все-таки ранней?) вахты мы отсыпались вовсю. Поднялись совсем поздно, около двух часов дня, - потому что Андрей звал поднимать паруса.
  Вылезли из люка и оглянулись по сторонам. Куда все подевалось... Небо, которое было таким чистым еще сегодня утром, затянуто беспросветно плотным слоем серых облаков. Палуба обледенела. Откуда-то все время сыпалась ледяная морось.
  Сначала при хорошей качке меняли лавсановые паруса на штормовые, а потом поднимали паруса. Андрей снимал на видео нас, болтающихся на мачтах, словно спелые бананы... Мы пытались перекосить лица в улыбках, но улыбки носили какой-то уж очень специфический характер...
  Левый руль быстро передал привет старому Йобу, и его временно соединили веревкой с правым . До какой-то степени это помогло, но вертеть штурвал стало намного труднее. Я это ощутила, когда Ян попросил его подменить минут на десять, - приходилось пускать в ход правую ногу.
  И скорость у нас была нетипично хорошая. То есть, Яну нравилось сидеть за рулем, и это продолжалось до самой темноты. Пересекли фарватер. Потом вокруг замаячили какие-то непонятные, но такие средневеково-обаятельные башни с зелеными и красными огнями, напоминающие наши питерские форты.
  Стали заходить в марину Портсмута. Выбрали было одну. Начали уточнять подробности, - оказалось, там ширина входа всего пять метров... Макс договорился с хаба-мастером по 16-му каналу. Тот порекомендовал место в какой-то дальней марине, с учетом того, что нам нужна осушка для починки крякнувшего руля. Мы примчались вовремя. Вода уходила стремительно. Кругом торчали из песка сиротливые катерочки и небольшие яхты. В темноте светились вокруг красным и зеленым столбы фарватера, на берегу можно было наблюдать еще какие-то столбы, напоминающие Стоунхендж. Огни большого города Портсмут маячили вдалеке, но мы отнеслись к этому почти равнодушно. Печку предусмотрительно растопили на ходу, когда стали заворачивать в марину. Завели дизель-генератор, включили свет, принялись варить картошку, отправлять почту, спорить насчет фильма, который собирались смотреть вечером...
  
  7 февраля
  Портсмут
  
  Утро удалось. Мы использовали выпавшую нам случайно уникальную возможность следить за тем, как интеллигенция в лице Макса борется с бытом. Макс готовил завтрак. Step bay step он открывал неожиданные нюансы хранения и использования продуктов на "Благовесте".
  Мы позавтракали. Поглядывая окрест и искренне пытаясь наслаждаться местными пейзажами, обсудили наши дальнейшие перспективы. Пейзажи состояли из маленьких яхт, стоящих на буйках и галечных пляжей. Здешние буйки забавные - круглой формы, с ручкой наверху, они похожи на плавающие гири... Перспективы были разнообразные. Приняли решение ехать на маленькой красной резиновой лодочке - знакомиться с хабой и прочими достопримечательностями Портсмута.
  Поехали Андрей, Макс, Ян, Света Авдошина, Санек и я. Добрались до берега. Заглянули в ярко освещенное окно конторы. Констатировали, что чайник, компьютер и еще какие-то мелкие технические подробности, которые возможно было разглядеть через окно, выглядят старенькими, но чистенькими. Макс и Андрей надолго шагнули внутрь. Мы вчетвером топтались вокруг, разглядывая ближние и дальние яхты, пока не стемнело. Тогда мы стали разглядывать лица наших соплавателей, объясняющихся с хабой, и пытались по их лицам и жестикуляции оценить стадию и перспективы мирных переговоров.
  Невероятно, но они вышли.
  Объяснили, что хаба в их присутствии обзвонил пять близлежащих марин, начиная разговор фразой - "я обращаюсь к вам с очень странной просьбой относительно бесплатной стоянки для русского катамарана...". И стоянка была найдена. Более того, одна наша знакомая уже зарезервировала в этой марине конкретное место для нас. "Мы ждем их уже три дня", - радостно отвечали оттуда. И мы решили переселиться сегодня ночью на новое место, а пока - погулять по городу.
  Заглянули в гаванскую ремонтную мастерскую. Тамошний мастер - общительный и человеколюбивый новозеландец - ссудил нас бесплатной банкой солидола... Андрей поехал на кораблик, а мы двинулись было гулять по Портсмуту. Прошли пару остановок. Вокруг было темно, и типовые коттеджи тянулись вдоль дороги, сколько хватало взгляда. Мы посмотрели на них, прикинули расстояние до центра. Вспомнили, что вечером запланирована торжественная акция починки руля. И повернули обратно к причалу. Макс, Света и Санек пошли дальше - в Портсмут.
  По дороге Ян долго докрикивался до "Благовеста" по морской рации. Мы подошли к причалу и только тогда поняли, как мощно отступила вода. Узкая дорожка фарватера тянулась куда-то в темноту. Силуэт "Благовеста" угадывался вдалеке... Мы уже совсем окоченели и отчаялись получить какой-то ответ, когда в трубке раздался голос Светы Бреус, сравнимый для нас в тот момент разве что с ангельским пением...
  Минут через десять Андрей подъехал на маленькой красной резиновой лодочке. Еще минут через пять мы оказались возле катамарана. Подъехать к нему на лодочке вплотную было уже невозможно, потому что вода опустилась, и вокруг нашего кораблика обнажилось добрых метра два дна...
  Света Бреус бросила нам веревку, мы подтянулись, на сколько смогли. Ян прыгнул первый - и его ботинки сразу передали привет старому Йобу. Меня хором уговорили "схватиться вон за ту железяку" и перебраться по рулю, и это сработало.
  Мы не успели еще оказаться на борту, как позвонили наши, которые уже досыта наелись видами портсмутских окраин и не хотели продолжать прогулку. Андрей развернулся и поехал назад. Как происходила высадка на катамаран второй партии экскурсантов, мы не видели, но говорят, это тоже было весело.
  После ужина начались ремонтные работы. Андрей в маленькой красной резиновой лодочке тусовался под палубой. Санек крутил лебедку. Макс ползал по палубе и тянул. Ян давил на руль с одной стороны. А я повисала на руле. И все мы старались действовать синхронно. Несмотря на все вышеперечисленные факторы, дело закончилось относительно благополучно. Руль вставился.
  Когда все окончательно осели в кают-компании, нащебетались вдоволь, позвонили знакомым, живущим в Портсмуте, договорились насчет встречи завтра, посмотрели фильм "Крепкий орешек-2" и посудачили о странной манере Брюса Уиллиса целоваться в финале, стоя по колено в крови, наступило самое время перейти на другое место.
  И мы сделали это. Переходили минут двадцать. Выбрали подходящий буек, долго искали способ за него зацепиться. Зацепились. Осмотрелись. И поняли, что это место нам не нравится. Пошли дальше, нашли другое место, пришвартовались к какой-то стенке в четыре часа ночи. И попадали спать.
  
  8 февраля
  Портсмут
  
  Новоселье принесло нам некоторые выгоды. Теперь мы обитали на катамаране, с кормы которого открывался впечатляющий вид на зеленую матовую воду бухты, с левого борта - на беленькие квадратные домики Портсмута на берегу, с правого борта - на зеленую древнюю стену с толстым налетом ржавчины и водорослей, украшенную свисающими сверху цепями, которые вызывали стойкие ассоциации с камерой пыток.
  Первые гости появились накануне завтрака. Это были семилетний мальчик и его отец, которые гуляли по берегу и хотели что-то спросить у нас. Но мы не смогли ответить им ничего вразумительного, потому что не понимали ни слова из того, что они говорили. Тогда их пригласили спуститься на борт, и они охотно это сделали. Когда отец сказал, что они из Шотландии, мы поняли, почему возникли такие проблемы с переводом - нас предупреждали, что у шотландцев весьма своеобразное произношение. Малец сосредоточенно занялся изучением катамарана. Он крутил штурвал, смотрел в бинокль, осматривал каюты, пробовал конфеты. Мы подарили ему на день рождения (который у него был через четыре дня) зеленую меховую обезьянку, которую везли с собой из Лондона. И они с отцом ушли, но через час пообещали вернуться.
  Света Бреус и Андрей получили свежую карту погоды. Мощный циклон двигался в нашем направлении, и через сорок восемь часов мы должны были с ним повстречаться. После короткого обсуждения решено было уходить в Пул завтра вечером, после прилива.
  Шотландец Билли и его сын вернулись, и привели с собой еще двух мальчишек постарше. Мы так и не поняли, чьи это были дети - самого шотландца или его знакомых. Но освоились они быстро. Мы и оглянуться не успели, как они облазили катамаран сверху донизу, - потусовались на крыше и полазали по мачтам, причем говорили они почти так же непонятно, как и самый маленький мальчик. Сначала мы пытались говорить по-английски, но поскольку основные переводчики были припаханы, мы вынуждены были перейти на великий и могучий язык жестов.
   Тонкости управления катамараном обсуждались в международных терминах "бр-р", "др-р", "вж-ж" и "дз-з", и уровень понимания при этом был вполне приемлемый... Они ушли, но обещали прийти завтра утром. Мы с Аней Фоминцевой рассеянно гадали, будет ли расти в геометрической прогрессии количество маленьких шотландцев...
  
  
  9 февраля
  Портсмут
  
  Утром поехали осматривать Портсмут. Мы кормили важных королевских лебедей в пруду. Все лебеди Англии считаются королевской собственностью, и за убийство лебедя здесь приговаривают к пожизненному заключению.
  Заглянули в зал игровых автоматов, понаблюдали за играющими. Поняли, что в Англии не меньше оптимистов, чем в России. Огромные плюшевые игрушки в огромных аквариумах... огромные никелированные клешни, которыми эти игрушки предполагалось захватывать... и огромное количество желающих сделать это... Автоматы были самые разнообразные. Один предназначался для обучения танцам - на экране высвечивались стрелочки, соответствующие кнопочкам, на которые игрок должен успеть поставить ногу. На другом автомате - детском, что особенно характерно, - желтых уточек, проплывающих мимо тебя по синей речке, предлагалось бить по башке розовыми боксерскими перчаточками. На следующем автомате надо было гасить ярко-зеленых крокодилов, в произвольном порядке высовывающих морды из кустов, кожаной колотушкой, с непередаваемо смачным звуком... Пока мы бродили среди игровых автоматов, стало совсем темно.
  Мы шли по безлюдной набережной, глядя на прибой и слушая волны. Слева от нас тянулись ряды каких-то маленьких домиков, и мы гадали, каково их практическое предназначение - они были похожи на большие скворечники или на маленькие конюшни...
  Итак, мы заблудились в маленьком английском городке. У нас не было карты, чтобы сориентироваться на местности. У нас не было мобильника, чтобы связаться с остальными членами экипажа. У нас не было мелочи, чтобы позвонить нашим из телефона-автомата, более того - мы не помнили наизусть ни английский номер нашего мобильника, ни телефон Любы и Юры... Более всего огорчало, что сегодня, в одиннадцать вечера планировалась возможность нашего отхода, - разумеется, если Санек успеет к этому времени возвратиться из Лондона. Оставалось одно - добиваться от жителей мирного города Портсмута, чтобы они указали нам короткую дорогу к катамарану. В нашем распоряжении был единственный ориентир - название "Портсмут-колледж", - вроде бы, он находился неподалеку от нашей стоянки. Основная трудность состояла в том, что английский язык, на котором говорило большинство жителей Портсмута, имел не так много общего с "english BBC", более того, как выразилась Люба, "они так говорят, что сами друг друга не понимают"...
  Мы имели возможность в этом убедиться, когда спрашивали о Портсмут-колледже у встреченного по дороге тинэйджера... Поэтому очень не хотелось задавать вопросы местным жителям. И в то же время, очень не хотелось идти наобум, потому что мы ходили пешком уже больше шести часов...
  Когда на набережной показалась парочка с большой белой собакой, я поинтересовалась у них насчет Портсмут-колледжа. Большую часть ответа я не смогла даже идентифицировать, как набор английских слов, но в беседу включился Ян, и каким-то образом волшебное слово "катамаран" было произнесено вслух. Англичанин оживился и спросил, о каком катамаране мы говорим, не о том ли, который стоит у набережной, весь в разноцветных флажках? (Благослови, господи, наших спонсоров!)
  Мы уточнили цвета флажков, и судя по всему, речь шла именно о "Благовесте"...
  Англичанин поговорил с женой, смотал собачий поводок и пригласил нас в свою машину. Все еще не веря своему счастью, мы залезли в машину, доехали до их дома, где наш спаситель высадил жену и собаку, и поехал вдоль набережной... Мы нервно подпрыгивали и всматривались в темноту, и типовые английские коттеджи казались нам все более знакомыми, не говоря уже о рекламных щитах, и вот показался такой знакомый желтый шлагбаум...
  Мы рыдали от счастья на груди недоумевающей Светы Бреус. "Маленький английский городок! очень маленький! " - всхлипывая, приговаривали мы.
  В вазочке на столе распускались нарциссы, которые Света Бреус нарвала вчера в одном из окрестных парков...
  
  10 февраля
  Портсмут
  
  На набережной появился хаба-мастер и вежливо полюбопытствовал, как долго мы еще собираемся здесь стоять. Мы ответили, что уходим ночью. Он напомнил, что если мы задержимся здесь дольше, то за стоянку придется платить, и ушел.
  Напоследок устроили в кают-компании импровизированный концерт для наших новых знакомых. Проводили гостей и начали готовиться к отплытию. И тут народ, которые до этого мирно прогуливался по набережной, вдруг принялся с необъяснимой интенсивностью приветливо махать руками, задавать ритуальные вопросы - кто мы, откуда и куда идем, - и мы даже задумались, может, это какая-нибудь местная радиостанция объявила о появлении у берегов Портсмута дружественного катамарана небанальной конфигурации?
  Смеркалось. Можно было отплывать, останавливало только отсутствие Светы Авдошиной. "Она хоть куртку желтую надела?" - обреченно спросил Андрей, выволакивая велосипеды на берег. Спасательная экспедиция в лице Андрея и Макса отбыла. Часа через полтора появилась Света - переполненная впечатлениями, крепко прижимая к сердцу рюкзачок с нитками. Мы отправили sms Андрею. Не прошло и часа, как вся команда собралась на борту.
  Под ритуальные причитания, какой такой-сякой-разэтакий турист вяжет узлы, которые невозможно развязать, мы отчалили и пошли по проливу в сторону Пула - сначала на моторе, потом поставили лавсановые паруса.
  Начался дождь. Большие корабли ходили по этому проливу. И маленькие катера встречались в изобилии. Мы дошли до места, где встречное течение в это время суток не позволяло идти дальше, и встали на якорь.
  
  11 февраля
  Пул
  
  Нас разбудила мощная качка. С палубы доносились крики Макса, который просил у Андрея видеокамеру.
  Когда мы выбрались наверх, нам рассказали, что наши снова решили срезать дорогу, нарвались на рефракционные волны, которые образуются на резких перепадах глубин, и получили незабываемые ощущения.
  Мы пришли в Пул около полудня. На подходе наблюдали пейзаж с высотными домами на горизонте, удивительно напоминающий вид с залива на Приморский район Санкт-Петербурга, с чувством некоторого недоумения, повторяя снова и снова: "боже, как все запущено"...
  На боне нас встретили радостные лица двух местных "Лайонсов" с женами, а вскоре к ним присоединилась наша знакомая по Лондону - балерина Ольга Вихрова со своим мужем Джеффом.
  Мы вылезли на палубу и огляделись. Вдоль набережной стояли маленькие старинные домики, напоминающие голландские. Напротив места нашей стоянки достраивался многоэтажный современный дом со стеклянными панелями и причудливо изогнутой линией крыши. Изящная деревянная яхта "Drumbeat", принадлежавшая некогда принцу Чарльзу, стояла около соседнего бона. Марина, в которой мы остановились, построена была недавно, и душ в ней еще не успели оборудовать...
  Я только было собралась сесть за компьютер, как появился Ян в компании двух яхтсменов - наших соседей.
  Наши соплаватели, вернувшиеся с прогулки, тоже включились в беседу, которая принимала понемногу все более сюрреалистический характер. Пен демонстрировал на электронных картах места образования рефракционных волн. Неожиданно для всех позвонил Анатолий Васильевич Губин, наш парусный мастер, продиктовал свой e-mail и выразил желание навестить нас в любой точке маршрута. Наши восторженные вопли разнеслись далеко над пульской мариной. Света Авдошина игриво помахивала над уровнем стола ножками в только что связанных красненьких шерстяных носочках. Андрей показал Пену книгу Джошуа Слокама "Один под парусами вокруг света". Тот впервые видел Слокама на русском языке, и был в полной прострации. Джон и Ян отправились на экскурсию по катамарану. Сначала Джону показали нашу "PR-ную каюту" Светы Авдошиной. Мирный сон Макса был грубо нарушен вторжением какого-то незнакомого бородатого мужика, "а тут еще Ян включился, что-то ненавязчивое сделал, и погас свет...", - пересказывал позже потрясенный до глубины души Макс.
  Потом любопытный Джон захотел посмотреть еще какую-нибудь каюту и спустился в нашу. Поскольку электричества у нас нет, Джону выдали синенький фонарик, который интеллигентная часть экипажа называет "налобным", а менее интеллигентная - "лобковым". Из глубины черного-черного люка светился слабым светом этот фонарик, Джон пытался вылезти, впотьмах не находил лесенки, хватался за стенки, покрытые тонким слоем конденсата, и душераздирающе вопил: "Jesus!". Ян помог ему выбраться. Джон с полными ужаса глазами пожимал нам руки и восхищался нашим героизмом.
  Он сказал, что мы можем умываться, не слезая с кровати. Мы радостно заверили его, что именно так всегда и поступаем. Он долго искал, чем еще можно нас утешить, и добавил напоследок, что у нас зато очень, очень хорошая кровать...
  
  12 февраля
  Пул
  
  Приехали Андрей и Макс, мы собрали аппаратуру, похватали "Фэндер", проектор, экран, стойки, провода и многострадальный компьютер Макса, утоптали все это в машину Джеффа, довезли до паба, разгрузились и поехали ужинать домой к Ольге и Джеффу.
  Познакомились с Олиными детьми и подругой Милой. Присоединились к нашим, которые сидели у горящего камина, глядя на мир осоловевшими глазами жертв пира духа.
  Это выглядело особенно трагично на фоне почти полной коробки мороженого, не говоря уже о прочей вкусной всячине. И Ольгин хлеб, который мы впервые попробовали в Лондоне и с тех пор не могли забыть...
  Концерт начался в половине восьмого вечера. "Лайонсы" с женами и русские знакомые Ольги заполнили клуб. Народ реагировал сочувственно - русские подпевали, жены "Лайонсов" воодушевленно подтягивали "Подмосковные вечера", англичане радостно аплодировали, видя на экране надпись "Great Britain" и последующие кадры осушки в Саут-Энде. Все остались довольны.
  А после концерта хозяин паба, которого звали Тим, показал небольшой буклет о своем путешествии. Он перешел вдвоем с приятелем на веслах два океана... Мы смотрели на него и понимали, что он говорит правду, но поверить в это было невозможно.
  Какой-то безумный лебедь тусовался втихаря под самым бортом яхты. Он был грязный и общительный. И Ян долго кормил его печеньем, целясь в голову. Звук получался такой громкий и приятный, что хотелось слушать его снова и снова...
  
  14 февраля
  Пул - Селсбери - Стоунхендж - Пул
  "... и целовал гранит на пристанях."
  (старинная морская традиция)
  
  Поднялись рано. Ожидалась поездка с Ольгой в Стоунхендж. Но вездесущий Хэрольд появился раньше, и объявил торжественно, что мы можем бесплатно заправиться дизельным топливом. Позвонили Ольге, предупредили ее, что задержимся, и ринулись за соляркой. Заправка была рядом, - стоило только пройти немного вдоль набережной и свернуть за угол. Так мы и сделали. "Лайонсы" и их жены, которые пришли вместе с Хэрольдом на палубе наслаждались корабельной экзотикой, когда мы лихо пришвартовались к заправочной пристани, затормозив чуть позже, чем следовало. Пристань гранитная, катамаран титановый. Вот и встретились два одиночества! Пристань, можно сказать, выдержала. Но от нее откололся небольшой кусочек. Почти незаметный. Наш авторитет резко вырос в глазах Хэрольда. Это было заметно невооруженным взглядом.
  Мы закачали 300 литров солярки и вернулись на прежнее место.
  Мы распределились по машинам и поехали в Стоунхендж. Дорога сначала была прямой - Ольга объяснила, что эта часть построена римлянами, - а потом начала по-английски петлять среди холмов.
  Мы ехали за Джеффом, и могли наблюдать, как головы наших соплавателей клонятся долу, а потом они и вовсе исчезли. Холмы, перелески, желтая трава, идеально ровные зеленые поля, такие яркие, что выглядели искусственными... Повсюду паслись овцы. Проехали городок Селсбери. Полюбовались тамошним каменным соборным шпилем, самым высоким в Англии.
  Камни Стоунхенджа показались из-за поворота неожиданно. Столько раз виденные на фотографиях, они на первый взгляд выглядели совсем не большими, и ничуть не загадочными... Выложив по четыре с лишним фунта стерлингов и стараясь не переводить эту сумму в рубли, мы взяли "бесплатные" аудиогиды. Аудиогид - это черная каплевидная штуковина, напоминающая пульт управления от телевизора. Его можно повесить на шею за прилагающуюся веревочку (тоже бесплатную) и гулять себе по Стоунхенджу, сколько душе угодно, слушая экскурсию на русском, испанском, японском или английском языке.
  С древних английских холмов дул холодный ветер. За проволочной оградой музея бродили нестриженые овцы. Очертания каменных колец только угадывались - и то, если напрячь воображение. Неудивительно, если учесть, что когда-то в соседнем поселке желающие обзавестись сувенирами брали напрокат молотки... Поэтому сегодня подойти к Стоунхенджу и потрогать камни невозможно - они за ограждением, которое запрещено переступать. Мы смотрели на камни метров с пятнадцати, и слушали на удивление качественную русскую аудио-экскурсию, останавливаясь возле табличек с цифрами и нажимая клавиши, которые соответствовали им на пульте.
  Аудиогид подробно и долго рассказывал, как и откуда доставлялись в Стоунхендж камни, каким образом они обрабатывались, поднимались... В день летнего солнцестояния первый солнечный луч падает прямо на Пяточный камень... Науке было известно все, кроме одного - зачем строили Стоунхендж и почему его забросили потом. И постепенно мы начинали постигать основную идею сооружения. Самое прекрасное в Стоунхендже - его бессмысленность. Абсолютная, совершенная и величественная.
  Было очень холодно. Мы послушали даже японский вариант аудиоэкскурсии, выжидая, пока все соберутся. Сфотографировались напоследок на фоне Стоунхенджа, причем мужики на скорую руку соорудили импровизированную пародию на монумент, вскинув на плечи Аню Фоминцеву.
  Отплывать собирались ночью - но после разговора с Джеффом, который мог оказать вполне реальную помощь в наших проблемах с мотором - как минимум, консультативного характера, - решили, что отплытие может быть отложено до завтрашнего утра.
  Вернулись на кораблик, и почти сразу прибыла новая партия "Лайонсов", которые завалили весь стол в кают-компании гостинцами - пирогами и кексами собственного изготовления. Мы пригласили их на вечерний концерт в соседнем яхт-клубе. Собрали вещи. Аня Фоминцева и Санек со Светой Бреус уехали вместе с Ольгой еще раньше - затариваться продуктами напоследок. Поэтому, когда Джефф посмотрел мотор, обещал расспросить своих друзей насчет геобокса сходной конфигурации и вернулся, на причале подле кучи концертной техники бодро подпрыгивали мы с Яном, Андрей, Макс и Света Авдошина. Воспользовавшись темнотой, мы с Андреем, Макс и Света утрамбовались на заднее сиденье. В багажнике нашел приют "Фэндер". Экран для слайд-шоу располагался по длине салона.
  Минут через пятнадцать наш передвижной цирк припарковался возле самого престижного пульского яхт-клуба.
  Пир духа на сей раз протекал плавно и чинно, в истинно английском стиле. Мы могли выбирать между "ламбятиной" и "бифятиной", причем "ламбятина" присутствовала в двух видах, один из которых пасся при жизни на зеленой травке, и это особо оговаривалось в меню... Не говоря уже о цветной капусте и прочем съедобном буйстве красок.
  Пожилые и солидные пульские яхтсмены с женами невозмутимо внимали чарующим звукам нашего концерта.
  Симптомы патриотической реакции на кадры с "Great Britain", впервые замеченные нами на концерте в лондонском пабе, проявились и здесь. Не состоялся только аукцион, который намечался в финале программы, потому что мы не уложились в запланированное время.
  Ричард - представитель яхт-клуба, организовавший концерт, потихоньку отвел наших англоговорящих товарищей за угол и объяснил им, что мы совершенно напрасно переводим на английский название "Благовест". Ибо термины "good news in Bible" и "gospel" активно используются местными евангелистами, которых здесь очень не любят. И по мнению Ричарда, некоторые яхтсмены покинули зал в полном убеждении, что мы религиозная секта...
  Нас отвезла к марине на своей машине переводчица Таня. Мы пригласили ее посмотреть корабль и вместе с нами отпраздновать день рождения Андрея. После такого перенасыщенного дня праздновали с энтузиазмом, но уже на выдохе, несколько замедленно...
  Именинник послушно пел соло "А я играю на гармошке" и из последних сил радовался. Sms-ки от друзей, родных и знакомых продолжали поступать.
  
  15 февраля
  Пул
  
  Утро началось традиционно - пришли провожающие. Это были Ольга с Джеффом и детьми, Хэрольд с "Лайонсами" и Татьяна... Мы совместили проводы с уборкой. Последнее чаепитие в салоне проходило в походном бодром темпе. Потом мы неожиданно быстро сфотографировались на палубе всем миром. И наступил волнующий миг расставания. Мы перецеловались со всеми подряд. Татьяна вспомнила на прощание английскую поговорку - "чтобы, пока мы не увидимся снова, бог держал вас на своей ладони".
  Гости были переправлены на бон. Мы интенсивно махали руками, готовясь отчалить, когда Макс внезапно вспомнил , что мы забыли купить открытку с видом Пула...
  И побежал ее покупать. Эта счастливая случайность подарила нам еще четверть часа живого общения с гостеприимными жителями города Пула.
  И мы отчалили. Вышли из марины на нашем многострадальном моторе. Он служил нам верой и правдой на протяжении пятнадцати минут, а потом запахло паленой резиной, и кончилось недолгое наше счастье...
  Тем временем на берегу показалась толпа наших друзей, которые перебрались из марины на край городского пляжа, чтобы полюбоваться зрелищем уходящего "Благовеста". Подняли паруса. Провожающие замахали руками еще активнее. И мы тоже махали - а что нам еще оставалось? Напоследок встретили симпатичную пятиметровую вешку, отмечавшую край каменной гряды, и поцеловали ее от полноты чувств. Потому что обойти ее уже не могли по определению. Отделались минимальными повреждениями - оборвалась резиновая полоса, проложенная вдоль края борта. Отчасти благодаря встрече с вешкой наша траектория изменилась, и мы пошли прямо на эту самую каменную гряду. Надпись "Welcome to Poole!" на щите, установленном посреди гряды, выглядела в этот момент, как нельзя менее привлекательно.
  В последний момент Андрей и Света Бреус "закрутили корову", мы успели свернуть, и благополучно пошли дальше.
  Стемнело. Мы продолжали идти вдоль побережья. Временами луна появлялась из-за туч. Ветер был попутный и мы шли быстро - во время ночной вахты наша скорость варьировалась от 7 до 9 узлов на лавсановых парусах.
  
  16 февраля
  Фалмут
  
  Утро выдалось туманное - очертания берега различались с трудом. Вокруг только темно-синяя вода и много белых барашков. В кают-компании посреди стола красовались три кружки с привязанными веревочками - Санек, Света Бреус и Аня Фоминцева простудились, и теперь наперебой чихали и кашляли.
  Саньки рассказали, что на рассвете он видели дельфинов. И слышали по радиосвязи, как шло спасение судна, потерявшего управление.
  Ближе к вечеру экипаж плавно отошел в объятия Морфея. Оставались бодрствовать Андрей, который заканчивал починку мотора, рулящий Макс и мы Яном, как только что отрулившие свое. В этом составе мы вошли в Фалмут, пришвартовались к бону при активном участии сотрудника яхт-клуба, которого мы, со свойственной нам оптимистичностью, посчитали хаба-мастером. Приветливо помахав нам рукой, он скрылся в недрах фалмутской марины.
  По его решительной походке мы заключили, что он сейчас спешит к себе в контору, по пути умножая на карманном калькуляторе нашу длину на ширину, переводит результат в фунты стерлингов и делит на ящики пива.
  Макс позвонил местным "Лайонсам", которые обещали помочь с оплатой одного дня нашей стоянки. Андрей подключился к электричеству. Потом мужики втроем отправились приложиться к мощам, сиречь в контору хаба-мастера.
  На свет сползлись, чихая и кашляя, простуженные соплаватели. Вскоре мужики вернулись и прояснили ситуацию с нашей стоянкой. Стоянка на боне стоит 26 фунтов, на якоре дешевле, всего 15. Но в рубли, опять же, лучше не переводить ради собственного душевного спокойствия. Насчет скидок для russian gipsy transglobal expedition может сказать что-то определенное только сам великий хаба, которого сегодня по случаю воскресенья нет на месте.
  Зато нам дали код от душевой, и туда проследовали Макс и Санек, которые дали по возвращении сугубо положительные отзывы. На эмоциональном подъеме мы посмотрели фильм нашего детства - "Звездные войны", первый эпизод...
  Потом черт меня дернул пойти помыться... К заветной цели пришлось долго пробираться по темным бонам - извилистыми зигзагами, напоминающими компьютерную ходилку, запоминая на всякий случай названия ближайших к поворотам яхт... Была у меня одна знакомая бабулька, которая обожала мексиканские сериалы, и пересказывая их содержание знакомым, широко использовала термин "богатый", - он мог относиться к свадебному платью героини, и к ее дому, и к финансовому состоянию героев, и к их жизненному кредо. Так вот, душевая в фалмутской марине была "бАгатая" (бабулька произносила термин именно так). И там было очень чисто. И потом, наши ведь говорили, что это очень хороший душ... И я беспечно забралась в заветную душевую кабинку за навороченной стеклянной дверкой, и как последняя дура, включила воду... Спустя часа два или три точно такую же ошибку совершила Света Авдошина, которая, как и я, повелась на хорошее визуальное впечатление. Обе мы не могли даже предположить, что нажатие единственной из имеющихся на стене кнопок вызывает появление мощного потока холодной воды...
  Никакого приспособления для регулировки температуры воды от "ледяной" до "слабо напоминающей теплую", нам обнаружить не удалось, по той простой причине, что его не было в природе. Мы со Светкой сравнили на следующий день свои впечатления и реакции - любопытно, что они практически совпали. Каждая забивалась в угол и в ужасе ждала, когда же это кончится, вместо того, чтобы снова нажать на кнопку и выключить воду.
  Потом мы наскоро плескались в холодной воде и выскакивали в предбанник, где тоже было совсем не жарко. Поэтому процесс одевания сопровождался вери спешиал монологом на русском языке, включавшим краткую эмоциональную оценку здешней душевой и общего состояния английской сантехники, и перемежался скрежетом зубовным...
  
  17 февраля
  Фалмут
  
  Ветер начал усиливаться еще накануне вечером. Знакомый перезвон яхтенных снастей раздавался всю ночь . Поутру мы услышали голос трубы, к которой крепились боны - она пустотелая и установлена вертикально, - и когда порывы ветра задували в нее, она издавала прерывистый гудящий звук - абсолютно потусторонний и несколько жутковатый. И весь день напролет завывала эта Эолова дудка...
  Переговоры относительно оплаты стоянки с фалмутскими "Лайонсами" тянулись весь день. Постепенно они обрастали новыми нюансами. Вначале "Лайонсы" собирались оплатить три дня нашей стоянки. Потом оказалось, что они имели в виду три дня стоянки на буйке. То есть, из расчета 15 фунтов, а не 26. Потом Макс и Света Бреус выяснили у хаба-мастера, что есть возможность стоять в марине, пользуясь электричеством. Но не за 26, а всего за 6 фунтов в сутки. Обрадовались! Подсчитали, что за 15+15+15 фунтов мы можем тут стоять и стоять. Вопреки нашим ожиданиям, сдержанные фалмутские "Лайонсы" не разделили нашей радости. Они обещали перезвонить Максу, но не перезвонили...
  После долгой борьбы с Airmail-ом Яну удалось получить почту, и мы, выдергивая компьютер друг у друга, читали письма, которые копились почти неделю. Потом у нас снова отрубилось электричество...
  Маленькие светящиеся столбики на боне не выдерживали наших аппетитов, и умирали один за другим. Мы отчаялись найти причину этого технического феномена, и решили было, что проблема в чахлых сан-катарин-доковских столбиках. А тут опять началась та же самая история...
  Аборигены с соседней яхты, которая тоже осталась без света, нашли электрика, и столбик заработал по новой.
  
  18 февраля
  Фалмут
  
  Погода продолжала портиться. Ветер разошелся серьезно. Вода приняла грязно-бурый оттенок. Вокруг все гудело, звенело, бренчало, лопотало и визжало, марина напоминала духовой оркестр при сумасшедшем доме.
  Большинство яхт, стоявших вчера на буйках, отошли к берегу.
  Андрей, Макс и Света Бреус отправились на переговоры с хаба-мастером. Остальные занимались судовыми работами. Посыпались sms-ки от Макса с призывами немедленно сделать большую уборку и навести порядок, потому что к нам идет корреспондентка из местной газеты... Корреспондентка была традиционно английская - молоденькая, белобрысенькая, в черном пальто до пят и с голым пузичком. Мы с ней пообщались, привычно сгруппировались на крыше, дружелюбно ухмыльнулись в объектив, и расстались.
  Потом нашлась причина наших неполадок с электричеством - удлинитель Светы Авдошиной. После того, как она его разобрала, почистила, заизолировала коцаный проводок и собрала все по новой, у нас появился шанс вывести наши взаимоотношения с электричеством UK на качественно новый виток.
  Вечером самые отчаянные наши соплаватели в лице Макса и Светы Бреус ходили исследовать город Фалмут. По возвращении они рассказали, что городок можно обойти пешком за час, что они видели старинный замок, и мыс, и прибой, и "во-от такие волны"...
  Потом Макс с Яном затеяли диалог о смысле высокой поэзии, плавно перетекший в дискуссию о смысле нашей экспедиции.
  Потом мы с Андреем, Аней и Яном посмотрели "Мимино" на сон грядущий и разбрелись по своим норкам.
  
  19 февраля
  Фалмут
  
  Судовые работы продолжались. Ветер, как ни странно, все усиливался. На поверхности воды в гавани можно было наблюдать вполне заметные барашки. Труба на боне выла, почти не смолкая.
  Ситуация с фалмутскими "Лайонсами" становилась все щекотливее. Предводитель их, Ричард Митчелл, - президент местного клуба, - укоризненно сообщил Максу, что из окна своего дома он видит марину, и знает, что мы не перешли стоять на буек... Макс еще раз изложил ему с самого начала историю с расценками на стоянки.
  "Я знаю", - повторял гордый лайонс... Но встретиться с нами ему не захотелось. По какой причине - неизвестно.
  Вечер ушел на то, чтобы проанализировать имеющуюся у нас информацию и понять, на каком, собственно, свете мы находимся, и чего нам ждать от будущего. Обсуждали наши шансы на приобретение нового мотора, перезванивались и списывались поочередно с Антоном, Элиотом, Ольгой...
  Вечером получили почту на "cap". Особенно порадовало новое письмо от Сергея Афонина, капитана "Самбы". Мы долго смаковали и само письмо, и приаттаченные к нему рассказы. Сергей настолько красочно описал переход через Бискай, что нам захотелось скорее тоже увидеть своими глазами то, о чем мы только что прочитали... Особенно, потому что все это было совсем рядом, рукой подать - дельфины, таинственные морские твари, океанская вода...
  
  20 февраля
  Фалмут
  
  Судовые работы продолжались.
  Рано утром забежали студенты местного университета, которые прочитали в местной газете статью о нас, которую написала Хэзер. Поскольку большинство еще не проснулось для общения, мы их пригласили на концерт.
  По просьбе Элиота представители местной фирмы, торгующей моторами, навестили нас в нашем уединении. Андрей, Макс, Света Бреус и Ян старательно посвятили их в наши проблемы и объяснили, чего именно мы хотим. При этом представитель молодого поколения фирмы заглядывал в наш мотор округлившимися глазами и повторял только одно слово: "fucked... fucked..." с явно выраженной интонацией "чур меня!"...
  Информация, которую нам выдали эти двое, была шокирующей. Доставка мотора-геобокса-видрайва могла занять от двух-трех недель до четырех-шести месяцев с вариациями. Поскольку фирма-изготовитель находилась в Голландии, позвонили Рюду Каттенбергу, нашему другу из журнала "Зайлен". Рюд обещал разузнать все подробнее и помочь с переправкой мотора из Голландии в Англию.
  Мы купили газету со статьей Хэзер. На первой полосе красовалась наша цветная фотография почти что в натуральную величину (могло быть хуже) и заголовок "Русские поставили восемь тысяч фунтов на красное!". Мы впали в недоумение, потому что не знали, как на это реагировать. Мы понятия не имели, что значит "поставить на красное", и тем более, не могли решить, хорошо это или плохо.
  С помощью англоязычных коллег изучили текст статьи. Пришли к выводу, что статья скорее ужасная, чем прекрасная. В ней широко использовались цитаты местного предводителя "Лайонсов", который проезжался по нам, ни в чем себе не отказывая.
  Он прозрачно намекал на то, что только безответственные люди отправляются в путешествие, не имея ни приличного мотора, ни денег на его покупку. В следующем абзаце приводилась цитата из Макса, который заявлял, что отсутствие денег на осуществление мечты еще не причина, чтобы не мечтать... Весь вечер мы бросали мрачные взгляды на газету, лежащую посреди стола. Время от времени кто-нибудь не выдерживал, хватал ее и принимался переводить в надежде найти хоть какой-нибудь позитивный просвет в общей чернухе. После нескольких попыток газета возвращалась на прежнее место...
  Вечером нас посетили соседи по бону - симпатичные английские старички, Тони и Мэри, которые живут на яхте уже лет семь. Они чем-то очень напоминали Хоупа и Джойс, только в этой парочке лидером был старик - заводной, подвижный и жизнерадостный, поминутно показывающий в улыбке зубы, которые выпадали у него почему-то через один... Они прочитали газету, и статья, которая к моменту их визита казалась нам уже просто чудовищной, произвела на них самое благоприятное впечатление. Более того - они сказали, что им было интересно ее читать... Неисповедимо английское мировосприятие... Оказывается, они перепутали наш российский флаг с голландским, и все время, пока мы здесь стояли, прислушивались с недоумением, ожидая, когда же новые соседи заговорят по-голландски...
  
  21 февраля
  Фалмут
  
  День выдался солнечный. Погода напоминала питерское межсезонье - нечто среднее между апрелем или сентябрем. Ян вчера отремонтировал наш дизель-генератор. Поэтому сегодня можно было болтаться по городу до самого вечернего концерта в пабе яхт-клуба. И мы пошли бродить по Фалмуту. Городок маленький, и располагается на холмах, поэтому мы решили отыскать самую высокую точку и посмотреть на него сверху.
  Мы карабкались по задворкам, шли вверх по лестницам и крутым фалмутским улицам, и добрались до гребня холма, за которым виднелись такие же домики. Посмотрели сверху на залив. Пошли дальше, и почти сразу встретили наших, которые помахали нам, продолжая двигаться куда-то вглубь города.
  Вокруг были сплошные зеленые пальмы с острыми листьями и гладкими стволами. Некоторые из пальм цвели... На зеленых газонах красовались кусты с большими малиновыми цветами. Желтые нарциссы цвели повсеместно. Иногда попадались незабудки и гораздо реже - мать-и-мачеха. Пахло свежеподстриженными газонами.
  Здешние домики были обнесены полутораметровыми каменными оградками, причем камни в верхнем ряду установлены были с интервалами и торчали вертикально, словно зубцы крепостной стены, и напоминали драконьи зубы.
  Напротив марины, возле магазинчика, где продавались свежие газеты, мы увидели большой анонс, написанный от руки фломастером. Это здесь в порядке вещей - нам и в Лондоне приходилось не однажды видеть такие анонсы возле газетных лотков, рекламирующие основную новость с первой полосы. Важнейшая новость этой недели в Фалмуте была такая - "Русские моряки застряли в Фалмуте!".
  Подготовка к вечернему концерту в ресторане яхт-клуба проходила в лучших традициях. "Фэндер" подвозили на тележке по бонам ребята из яхтенного магазина, которых мы случайно встретили по дороге. А потом пошли перезвоны с просьбами поискать переходник с извращенческой английской розетки на нашу, а потом то же самое, только не с розетки, а с вилки, и прочее в том же роде. Несколько выставочных стендов прихватили с собой и установили при входе в ресторан, и местная публика с интересом их разглядывала.
  Концерт принимали прекрасно. Особенно, если учесть, что в зале не было ни единого нашего знакомого. С противоположной стороны аквариума отмечали чей-то день рождения, - и гости с явным удовольствием слушали песни и смотрели слайд-шоу. Публика быстро заинтересовалась происходящим, принялась хлопать в так, бабушки и дедушки отстукивали ладошками такт по столу, задавали какие-то вопросы женской части экипажа, - поскольку мы сидели в зале. Кто-то благодарил за выставку и ностальгически вспоминал поездку в Ярославль и тамошних "самых лучших людей, которые ему когда-либо встречались в жизни". Кто-то записал на бумажке телефон местного "Rotary-Club" и советовал нам обязательно обратиться туда за материальной поддержкой. Кто-то просто прислал поднос, на котором стояли восемь порций водки... оно и понятно... есть ли большая радость для русского сэйлора на чужбине? Как мы потом изворачивались, переливая водку из семи стаканчиков в восьмой и сбагривая обратно бармену - это отдельная песня.
  
  22 февраля
  Фалмут
  
  Элиот позвонил утром, и сказал, что окончательное решение английских "Лайонсов" насчет возможной покупки для нас нового мотора откладывается на две недели. Теперь нам предстояло провести в Фалмуте две недели ожидания и, - в случае, если "Лайонсы" соберут деньги, - еще две недели установки двигателя.
  Поэтому сегодня мы решили просто погулять по Фалмуту. Походили по центральной улице, заглядывая в антикварные и сувенирные лавочки, где продавались всякие причудливые мелочи - от старой пластинки "Depeсhe Mode" до обгоревшей в пожаре куклы викторианской эпохи
  На катамаране Света Бреус за время нашей прогулки успела разобрать, почистить, собрать и привести в полностью рабочее состояние свой синтезатор. Мужики какое-то время понаблюдали за процессом, а потом вытащили "Фэндер" и "Корг", и принялись подключать их к компьютеру. Эта идея в равной степени не нравилась ни "Фэндеру", ни компьютеру, ни "Коргу".
  Вся кают-компания была опутана проводами, которые все множились... Желающие по привычке пролезть под столом на волю жестоко обламывались, втыкаясь головой в "Фэндер". Мучительный процесс затянулся до трех часов ночи. И это свершилось! Укрощенный "Корг" проигрывал midi-файлы, "Фэндер" радостно гремел, и микрофон работал, и теперь в него можно было петь... Правда, желающих петь к тому моменту оставалось уже немного. Андрей с Яном пытались, но дело осложнялось тем, что они слышали результат.
  После двух-трех строчек песни на них нападал неудержимый припадок хохота. Андрей быстро наловчился прохихикивать в микрофон мелодию, у него это получалось удивительно музыкально, и мы с Яном рыдали от смеха, слушая эти трели...
  Благодаря "Фэндеру" наш перформанс слышала вся марина... Мы представили себе состояние мирного английского яхтсмена, который ползет себе после субботнего вечера в пабе домой, по темным бонам, и внезапно слышит это истерически-музыкальное хихиканье...
  Тут поднялась из поплавка, как ангел возмездия, Аня Фоминцева, и повторяя растерянно: "Они что, офигели, да?..", принялась увещевать наших меломанов прекратить шоу. Они неохотно повиновались голосу разума. Перспектива электрификации озаряла их вдохновенные физиономии небывалым светом...
  
  23 февраля
  Фалмут
  
  Традиция утренних посещений продолжалась. Сначала пришли два соседа по марине, один из которых пишет специально для кругосветок справочники по отдельным участкам морей и океанов. Макс расспросил его про Бискайский залив. По словам консультанта выходило, что дурная репутация Биская создается большими кораблями. А для такого судна, как наше, все далеко не так безнадежно... (Тьфу-тьфу-тьфу.)
  А еще утром появился первый русский человек из Фалмута, по имени Александр Щеглов. Здешние англичане зовут его Алексом, поэтому мы сначала не могли разобраться - Саша он или все-таки Леша? Он из Риги, всю жизнь работал в море, на больших судах. Два года назад похоронил сына на местном кладбище. Сейчас устроился работать временно на рыболовном заводе. Он ушел, пообещав вернуться вечером.
  Аня Фоминцева и Света Авдошина сходили в город и организовали Вечер Защитника Отечества, - с подарками, пиццей, мороженым и воспоминаниями Макса, как единственного служилого человека среди наших мужиков, - о том, как он стрелял, а Сторчевой выполнял обязанности наводчика...
  Потом Саша Щеглов привел нового гостя - православного дьякона Питера. Питер был небольшого роста, седой, горбоносый, голубоглазый, с забавной привычкой повторять многократно "yes-yes-yes-yes!".
  Александр подружился с ним с тех пор, когда Питер и отец Бенедикт помогали ему похоронить сына.
  Наши спели несколько песен в "электрическом" варианте. Питер выразил желание показать нам самые интересные места в окрестностях - православный монастырь и Край Земли, помочь встретиться с отцом Бенедиктом и со своим другом - участником группы "Kings Krimson", и еще он пригласил нас в гости к себе домой, познакомиться со своей семьей и друзьями. Запомнилась метафора, которую он приводил, рассказывая о жителях Корнуолла - они сравнивают карту Англии с носком, куда Санта-Клаус складывает подарки, а себя самих - с орехами, которые всегда скатываются в нижнюю часть носка. "И все мы здесь - орехи!" - посмеиваясь, говорил Питер.
  
  24 февраля
  Фалмут
  
  Днем за нами заехал на своем фургончике Питер, и повез к себе домой. Поехали Макс, Санек, Света Бреус, Ян и я. Питер рассказывал нам вчера про большой дом, который достался по наследству его жене от родственников, - "очень большой дом, который нуждается в ремонте", а денег на ремонт у него не хватает, но время от времени друзья помогают бесплатно сделать кое-какие необходимые работы. Дом, действительно, оказался громадный.
  Пристройки, просторные детские, коридоры, лестницы... Лужайка и небольшой сад возле дома предназначались для детских игр - там была лесенка для лазанья и прочие приспособления в том же роде, валялись в беспорядке мячи, совочки и клюшки. Мы успели ненадолго впасть в детство и поиграть в лапту.
  Дети тут водились в изобилии, большие и маленькие, мальчики и девочки, - перепачканные в земле, общительные, застенчивые, - всякие... Четверо из них были детьми Питера и его жены, которую звали Джо, а остальных привели друзья Питера, чтобы они послушали русские песни. Питер с особой гордостью представил нам старшего сына, - кудрявого и шустрого Джона Салливана. Младший сын Питера, которого звали Майкл, был законченным самураем - насколько это возможно для четырехлетнего шкета.
  Он носился босиком по саду, воинственно завывая и наступая поминутно на края своих слишком длинных тренировочных штанов. Личико его было перемазано грязью. Редко когда доводится увидеть настолько счастливого ребенка...
  Взрослые фланировали между кухней и садом, общаясь и прихватывая время от времени на тарелочки еду, которая не переводилась на кухонном столе. Санек с Яном в полном самозабвении собирали воздушного змея вместе с Джоном Салливаном. Правда, им так и не удалось его запустить, потому что ветер был совсем слабый.
  Потом дети и взрослые собрались в гостиной, возле горящего камина. Комната была просторная, с белыми стенами и полом из лакированных досок. Мы воспользовались моментом и устроились возле камина - потому что погода стояла отнюдь не летняя, и даже не очень еще весенняя.
  И при взгляде на босые лапки самурая Майкла по спине бежали мурашки...
  Макс и Ян спели сначала детские песни, потом обычный репертуар. Потом Джо - жена Питера, - красивая и крупная темноволосая женщина, - спела шуточную старинную песенку. Пела подруга Джо и их дети, и они пели хорошо - чувствовалось, что они часто поют вместе. Один из друзей Питера играл на виолончели.
  Тем временем Ян вышел покурить на лужайку и его атаковал Майкл с самурайским мечом наперевес. Этот меч - деревянный, расписанный серебрянкой, ему подарили Саньки - они его нашли еще в Лондоне. Ян отреагировал с похвальной быстротой. Он подхватил здоровенный деревянный дрын, который валялся неподалеку, и принялся отбиваться. Подкрепление Майклу в лице Джона Салливана, закутанного в длинный малиновый халат с капюшоном, подоспело мгновенно.
  К ним присоединился еще один парнишка из потомков друзей Питера, и началась настоящая заваруха. Молодежь обосновалась на досках, сложенных перед окном, и отчаянно рубилась. Ян при этом сохранял полную невозмутимость, стараясь не покалечить воинственных "чапсов", и еще умудрялся одновременно прихлебывать пиво из карликовой английской бутылки, которую держал в левой руке, и время от времени затягиваться сигаретой.
  Дети священника самовыражались на всю катушку. Душераздирающие вопли: "I kill you!" оглашали окрестности мирного английского городка...
  Постепенно гости разошлись, а нас ни в какую не хотели отпускать дети Питера. Особенно им понравился Ян - они воспринимали его, как идеальную мягкую игрушку, - большую! живую! и такую прикольную! повезло, так повезло!
  На помощь Джону и Майклу подоспела их старшая сестра Мэри. В потасовке не участвовала только самая младшая девочка из семейства Питера - Анна, которая мирно уснула на диване, не реагируя на шум битвы. Мы справились у Джо, смогут ли дети спокойно уснуть после нашего визита. Джо рассмеялась и ответила, что проблем не будет. И добавила, что Джон Салливан имеет привычку засыпать, как только садится...
  Во время ужина потасовка продолжалась. Андрей только вздрагивал, предусмотрительно придерживая блюдо с бутербродами, когда над его головой проносилась очередная подушка. Победу одержал здравый смысл в лице Джо, которая решительно цыкнула: "Никаких палок в доме!".
  Майкл ел, не отпуская рукоятку меча, и вид у него был, как у усталого киллера в конце удачного трудового дня... Джон Салливан, вопреки ожиданиям, вовсе не собирался вырубаться. Мы посидели в мирной обстановке еще немного, посмотрели еще на "чапсов" Питера, которые один за другим исчезали в ванной и возвращались оттуда сущими ангелочками, - разве что нимбов над головами не хватало, - погладили черного крольчонка, живущего прямо в доме, в большой картонной коробке. И вернулись обратно на кораблик.
  Света Авдошина встретила нас хорошими новостями. Пока нас не было, заходил в гости парень, которого звали Роб. Он тоже прочел злополучную статью, где упоминалось вскользь, что у нас есть музыкальные программы. Поскольку он зарабатывает игрой на аккордеоне в ресторанах вместе со своей группой, он приглашает нас в местный паб, где играет сегодня, чтобы мы тоже могли договориться насчет нашего выступления. Просто, потому что ему захотелось нам помочь...
  Питер подвез нас в паб, который назывался "Waterfront", когда музыкальный вечер уже начался. Мы просто обалдели, когда услышали оркестр - скрипки, аккордеоны, флейта, гитары, волынка, маленькие плетеные маракасы и еще несколько старинных инструментов, названий которых мы просто не знали. Например, нечто большое, деревянное, со струнами, клапанами, напоминающее гусли, только сбоку у этой штуковины еще была ручка, которую требовалось вращать, чтобы она играла.
  Музыка - старинная, кельтская - по стилю очень напоминала ирландскую и шотландскую. Колоритный седой старик из компании оркестрантов танцевал с пожилой женщиной, и постепенно к ним подтягивались все желающие. Появился Роб, который приходил сегодня на катамаран, он играл на аккордеоне, и сказал, что его коллеги готовы к совместному концерту.
  Наши переглянулись - "Фэндер" сегодня решили не брать, и это было несколько опрометчиво, ибо перекричать шум в пабе, казалось, немыслимо.
  Да и по уровню музыкального профессионализма наши явно уступали этим ребятам... Но так или иначе, отступать было уже никак нельзя.
  Начинать пришлось Яну, к которому после нашей простудной эпидемии еще не вернулся нормальный голос, - и он героически спел цыганский романс на таком эмоциональном накале, что местный народ моментально проникся симпатией ко всей нашей "рашен джипси трансглобал экспедишен".
  Макс, Андрей и Ян спели хором про полосатого шмеля и калинку-малинку, и на этом сегодняшнее выступление "Благовеста" завершилось под аплодисменты зала и оркестра. Кельская музыка заиграла снова, самая заводная пожилая тетка втянула обеих Светок в ирландский хоровод, и понеслось...
  Макс и Ян влились в состав оркестра, Андрею с аккордеоном места уже не нашлось, и он подыгрывал из угла. Вскоре в паузах между танцами Ян с тамошним гитаристом уже разучивали "Там вдали, за рекой"... Ребята из оркестра настояли на том, чтобы поделиться с нами сегодняшней выручкой, угощали нас "Гиннессом", Светки и присоединившийся к ним Ян отплясывали какой-то сумасшедший танец...
  По окончании вечеринки мы были в полной эйфории от ребят и их фантастической музыки. Наш запас англоязычных комплиментов иссяк довольно скоро. Нам хотелось знать о них больше, и мы спрашивали - откуда они, как собрались вместе, и оказалось, что оркестр этот абсолютно интернациональный - волынщик из Испании, гитарист из Германии, девушка-флейтистка - из Норвегии... Нам становилось все интереснее и интереснее... И дело кончилось тем, что Ян пригласил всю компанию в среду вечером к нам на "Благовест".
  
  25 февраля
  Фалмут
  
  Утром нас навестили Питер и Джон Салливан. Мы наперебой делились с ними впечатлениями от вчерашнего вечера. Питер кивал и взволнованно повторял свое "yes-yes-yes-yes-yes!" - ему тоже понравились эти ребята и их музыка, и он искренне разделял наши восторги.
  Вечером позвонил Саша Щеглов, который сегодня собирался отвезти нас с Яном на кладбище, где похоронили его сына. Попросил Аню передать Яну, что в половине шестого на стоянке возле яхт-клуба будет ждать белая машина с женщиной восточного типа за рулем...
  Женщину восточного типа звали Мэрэлайн, она родилась на Филиппинских островах, здесь замужем за англичанином, работает все на том же рыбном заводе, - когда Саша нам сказал, что у нее пятеро детей, и ей уже исполнилось пятьдесят лет, у нас просто челюсти поотвисали.
  Мы проехали с Мэрэлайн через город, на окраине подобрали Сашу и поехали на кладбище.
  Фалмутское кладбище располагалось на холме с видом на озеро, которое называлось Swan Lake - Лебединое озеро. Стандартные плоские надгробия выстроились на ровной зеленой траве плотными рядами. Сашиного двадцатичетырехлетнего сына похоронили между могилой годовалого ребенка и старухи по имени Пегги, - черная мраморная доска с портретом, старательно вырезанным на мраморе по фотографии, с русским именем и английским текстом. Саша торопливо рассказывал нам о сыне, - сколько планов у него было, как замечательно учился в школе, как его единственного из всех студентов пригласили на новогоднюю вечеринку учителя в колледже... Он не говорил нам только одого - почему погиб сын, а мы его, понятное дело, не расспрашивали.
  
  26 февраля
  Фалмут
  
  Дождливое утро ознаменовалось появлением корреспондента нового типа. Это был неправдоподобно застенчивый парнишка из фалмутского колледжа, который вначале просто тихонечко сидел в кают-компании и молчал. Постепенно Ане Фоминцевой и Свете Бреус удалось его разговорить. Они просто начали рассказывать ему историю проекта и показывать фотографии, и к тому моменту, когда дошло до сегодняшнего дня, мальчик пришел в полный экстаз, и осмелел до того, что начал задавать вопросы...
  Он сошел обратно на берег, переполненный вдохновением... Его звали Джино, а фамилия у него была и вовсе незабываемая - Хеннесси...
  В здешней марине стояло множество разнообразных катеров и яхт - кстати, названия иногда встречались своеобразные - "Hakuna Matata", " Wysiwyg", "Duth Courage", "St. Antony". Почему-то здесь очень распространено название "Kingsficher" (Зимородок). Один такой на редкость уродливый "Зимородок" стоял как раз неподалеку от нас - длинный, непропорциональный, с высокой будкой на носу.
  Яхта у старичков деревянная, с высокими бортами и крошечными круглыми иллюминаторами, откровенно самодельная, покрашенная голубой краской того оттенка, при виде которого вспоминаются школьные коридоры, назывется "Cape Cornwall". Палуба завалена желтыми мешками с древесным углем, и разными бытовыми мелочами.
  Мы забрались по маленькой деревянной лесенке на борт, спустились вниз и как обычно, сразу принялись разглядывать и расспрашивать. Топилась маленькая печка, пахло горящим углем, - этот запах мы уже знали, потому что иногда ветер доносил его к нам от соседей. Тони с видимым удовольствием показал нам все закоулки и механизмы, которые имелись на яхте. Для двоих человек там вполне хватало места. И самое главное - было очень уютно, - возможно, из-за того, что зимой наши старички ведут оседлый образ жизни, покидая причал только летом, чтобы подработать немного, сдавая заезжим яхтсменам свое место возле бона. Пухленькая розовощекая Мэри была неподражаема в роли хрестоматийной "бабушки-отложи-свое-вязанье", - седые короткие кудряшки, круглые очки, трогательно маленький шейный платочек. Она угощала нас чаем, кексом и печеньем.Тони ее поддразнивал, Мэри фыркала, а Тони за ее спиной корчил рожи и подмигивал нам... Мы рассказывали им про свое житье на катамаране и то, что им хотелось бы узнать про Россию.
  Потом мы вернулись на кораблик и начали готовиться к вечернему "пати" с музыкантами из "Waterfront". Соорудили навес из оранжевой тряпки и весла от каяка, достали ложки, сварили щи. Ян и Света Бреус по очереди бегали к "калитке" яхт-клуба встречать музыкантов.
  Первыми появились кларнетистка Эва и аккордеонист Марк - Эва родом из Норвегии, Марк - из Германии, сейчас они живут здесь, в Фалмуте, на своем судне в соседней марине. Потом пришли гитарист Тим, аккордеонист Роб, девушка с флейтой, девушка со скрипкой... на тот момент мы уже утратили способность запоминать имена... и все они разместились в нашей кают-компании... Пришли наши соседи - Мэри и Тони, которых мы тоже сегодня пригласили, - Ян добавил напоследок, что они, конечно, могут и не приходить, но слушать-то им придется в любом случае... Последним появился Саша Щеглов, который рассказал, что в фалмутский порт пришел сегодня чиниться корабль из Одессы, - они потеряли перо руля в океане... Итого получилось девятнадцать человек на сундук... пардонэ муа...
  Изначально собирались играть по очереди - песню они, песню мы, - сначала этот принцип пытались соблюдать, потом махнули рукой, и играли, как игралось. Это был фантастический вечер. Несмотря на проливной дождь и тесноту в кают-компании, народ веселился вовсю. Музыка не прекращалась.
  Мы хлопали в такт их песням, Ян пел свои, и ребята подхватывали мотив, аккомпанируя на ходу. Мы с Аней Фоминцевой умудрились потанцевать в пространстве между кухонными полочками и гальюном. Выскакивая покурить на палубу, Тим напевал "Лебединое озеро и прикалывался над нашими лебедями, которые наловчились хрюкать под бортом, требуя угощения ...
  Потом все хором пели "Yesterday"...
  Потом долго не расходились. Потом все-таки разошлись, и они позвали нас на свою вечеринку в воскресенье. Наша светская жизнь в Фалмуте стремительно набирала обороты...
  
  27 февраля
  Фалмут
  
  День выдался солнечный и ветреный. Погода напоминала питерскую - ту, что бывает в конце мая.
  Андрей открыл купальный сезон под наши восхищенные аплодисменты.
  На яхте, стоящей у противоположного берега марины, подняли сушиться красный парус, и оказалось, что он сделан по принципу паруса джонки, с деревянными перпендикулярами по всей длине. Мы побродили по городу в поисках нужного электро-разъема, потом побродили по городу просто так, потом вернулись на катамаран.
  Пришел Питер вместе со своим другом Мэттом. Сказал, что попробует договориться с Фалмутским морским музеем на предмет бесплатной стоянки для нас и выставки на борту. Чтобы было понятней, перевел для нас имя Мэтта "на русский", используя доступные аналогии, - "как апостол Матфей". Мы тоже прикололись - мол, теперь у нас в гостях целых два апостола, Матфей и Петр.
  Потом вспомнили про Яна и апостола Иоанна, насчитали трех апостолов, а тут еще и Андрей пришел, и так, в компании четырех тезок апостолов, мы и провели этот вечер.
  Нам нравилась способность Питера без акцента произносить русские слова, которые многим нашим знакомым не удавались. Он играючи выговаривал имя "Света", не говоря уже о традиционных "до свидания" и "здравствуйте". Возможно, потому что очень давно, в детстве, его пытались учить русскому языку. И конечно, некоторые слова он знал, поскольку они употреблялись в церковных службах. Мы прилагали все усилия, чтобы запас русских слов Питера непрерывно пополнялся. Он свободно оперировал понятием "тчуть-тчуть", и Макс приложил все усилия, чтобы донести до Питера смысл понятия "параллельно" во всей его многогранности. Мы нарочно не поправляли его, когда он говорил "мазло" (масло) - ведь у него это так симпатично получалось!
  Вернулся Санек, который ходил на соседнюю яхту играть с Тони в шахматы с катастрофическим результатом, - проиграл четыре раза подряд, но морально несломленный и намеревающийся продолжить борьбу в самое ближайшее время...
  
  28 февраля
  Фалмут
  
  Проливной дождь начался на рассвете. Поэтому мы так и не дождались Джуд - знакомую Питера, которая тоже играет в интернациональном оркестре из "Waterfront", и собиралась сегодня придти в гости с детьми.
  Когда дождь все-таки кончился, Андрей совершил новый заплыв по фалмутской марине. Пока он плавал, показался катер хаба-мастера, объезжающего свои владения. "Андрей, не вылезай!" - доброжелательно кричали Санек с Яном. То ли капитан не расслышал, то ли вода была холодная, но так или иначе, он выскочил на бон и бодро ломанулся в норку, сверкая обратной стороной медали...
  Хаба-мастер, как истинный английский джентльмен, сохранил невозмутимое выражение лица.
  Потом снова пошел дождь, а ветер резко переменился и усилился, прижимая нас к бону. В течение минут сорока мы наблюдали вполне реальную картину небольшого штормика в марине - с барашками, пеной, волнами и прочей неизменной атрибутикой.
  
  1 марта
  Фалмут
  
  Солнце светило. Мы собирались на экскурсию в замок, когда появился Питер со своим семейством в полном составе - Джо, Анна, Мэри, Майкл и Джон Салливан. Младшая часть семейства, которую мы для удобства стали называть "Петровичи", занялась изучением устройства катамарана. Джон Салливан успел проштемпелевать наши руки зеленой игрушечной печатью с изображением инопланетянина, потом они с Майклом и Саньком катались на гике бизани, Питер в совершенстве освоил нашу немецкую игрушку "попрыгунчик", а Анна в общей суматохе всунула ручку между дверью кают-компании и косяком, - в общем, развлечений хватало. Питер отговорил нас идти в замок, где за вход сдирали по четыре фунта, - он сказал, что лучше покажет нам другой, "очень маленький замок". И мы пошли по бонам всей толпой - Джон Салливан и Майкл бежали в авангарде, и на бегу играли в игру, которая называлась "не наступай на мою тень".
  Мы утоптались в белый фургончик Питера, пригнулись на случай появления полиции (потому что нас опять оказалось чересчур много - даже для фургончика) и поехали. По дороге Санек, Майкл и Джон Салливан отбирали друг у друга "экшен мэна"...
  Питер привез нас на берег моря, к полуразрушенной каменной башенке, которая называлась "Little Tom". Это была сторожевая башня, построенная в XV веке. Лестница, ведущая наверх, давно обрушилась. Мы забирались наверх по скользким камням - это оказалось легко. Внизу волны налетали на скалы, которые казались сверху стволами исполинских черных деревьев. Иногда приходила высокая волна, вскипала на камнях, и становилось видно, как вытачивался рельеф берега. По береговым скалам, поросшим травой, извивался сухой плющ. Питер махнул рукой, показывая, - вон там Америка... Зеленая океанская вода блестела под солнцем. Дул порывистый ветер.
  Упрямые потомки Питера возобновили попытки запустить новый, красно-желтый воздушный змей, и Санек с Яном помогали им, но ветер прижимал змея к земле, и снова из этой затеи ничего не вышло.
  Потом мы заехали в гости к рыжеволосой Джуд - знакомой Питера, которая тоже играла в интернациональном оркестре из "Waterfront", а помимо этого занималась шитьем шляпок. Пока Макс и Джуд вели переговоры с фалмутскими барами и пабами на предмет концерта, мы познакомились с двумя ярко-рыжими "джудятами", которые быстро объединились с Петровичами и принялись сообща гасить Яна подушками.
  Мы пили травяной чай, слушали музыку, листали книги о всяких занятных самодельностях. Обнаружили замечательный маленький альбом Дэвида Кампа - человека, который создает скульптуры из "хлама", автора незабвенного лондонского Навигатора. (Его собаки из резиновых сапог, тусующиеся на вершине отвесной скалы над морем, произвели на нас не меньшее впечатление.) Переговоры закончились вничью - Джуд пообещала заехать за нашими хэдлайнерами вечером на машине и отвезти на место концерта, буди оно образуется.
  Мы поехали на кораблик. Вечером появился Саша, который привел с собой Матио, сына Мэрэлайн, и ее мужа.
  И Саша провел с нами практические занятия по приготовлению сашими... Он показал нам, как делается сашими из "правильного" лосося, в сочетании с "правильным" соусом и "правильной" горчицей очень зеленого цвета...
  Саша честно предупреждал нас, что это будет "летучая рыба". Так оно и вышло - она улетела в мгновение ока, оставив по себе только прекрасное воспоминание...
  Потом Ян, Макс и Света Бреус поехали с Джуд на концерт. И сыграли его за аж двадцать три фунта. (Что в переводе на рубли, безусловно, утешительнее выглядит.)
  
  2 марта
  
  Фалмут - Пенрин - Фалмут
  
  Мы проснулись в семь часов утра, и некоторое время провели в ошеломлении, осознавая такой нетипичный для нас, но обнадеживающий факт. Построились и потрусили к стоянке у яхт-клуба, где нас ожидали Питер и Джуд. Саша Щеглов и Саньки, как более дисциплинированные, укатили первой партией, в машине Питера. А все остальные поехали с Джо и чапсами на фургончике.
  Мы ехали в Пенрин - встречаться с "фазой Бенедиктом". Джо вела аккуратно и медленно, нас все время обгоняли какие-то машины... Светило солнце, древние корнуэльские холмы проплывали за окнами фургончика... Чапсов сморило почти моментально. Мы держались ненамного дольше. Холмы, причудливо разграфленные ровными линиями живых изгородей, английские дороги без обочин, деревья в зеленой поросли плюща, каменные домики с черепичными крышами, сверкающие яркой синевой под солнечными лучами кремниевые скалы, темная зелень пастбищ... Welcome to Devonshire... стало быть, где-то неподалеку резвилась собака Баскервилей, сэр... Пейзажи становились все причудливее - за каждым поворотом открывался вид, от которого, казалось, невозможно отвести взгляд, - отвесные склоны, долины с тающими в них облаками, плавно переливающаяся линия горизонта...
  Лихо вписавшись в тесную аллею, Джо остановила фургончик перед домом "фазы Бенедикта". Мы погуляли по саду, среди магнолий и зарослей бамбука. Всесторонне изучили бассейн с подогревом. Нас позвали в дом, на службу, которая уже начиналась.
  Дом был старинный. Его, видимо, не так давно отремонтировали, отштукатурили заново, оставив в неприкосновенности только каменные проемы окон. Хрупкая неудобная мебель пожилых людей, которые двигаются неторопливо, заполняла пространство. Поднимаясь на второй этаж, мы разглядывали картины на стенах.
  На втором этаже находилась домашняя церковь. Меня поразила одна икона, - как и большинство икон в этой церкви, это была русская икона. Она изображала Святую Марию Египетскую - иконописец написал ее темнокожей и с обнаженной грудью. Началась служба. Питер в очках, малиновой рясе, с лицом торжественным и взволнованным выглядел неузнаваемо. Хор пел старательно, и славянские тексты звучали в его исполнении особенно трогательно. Отец Бенедикт произнес проповедь, в которой упоминался Иоанн Креститель - в англоязычном варианте Библии он называется Джон-Баптист, а в проповеди вообще фигурировал, как "Джонни".
  Через полчаса я поняла окончательно, что воображение мое испорчено театром. Мало того, что приходится подавлять желание зааплодировать, которое возникает время от времени. Спектакль затянули... Пьеса архаичная... Эмоций вообще никаких не возникало... Мы с Яном переглянулись, проанализировали после службы наши впечатления. Выяснилось, что они идентичны. Пришлось вздохнуть и примириться с тем, что эта "дверь" для нас закрыта. Стало быть, перспектива посещения на следующей неделе православного монастыря в Эссексе отпадала сама собой.
  Надо отдать должное гуманизму ортодоксальной церкви - к детскому шумному лепету, издаваемому маленькой Анной, она относилась в высшей степени снисходительно. Бедолага Джо прикладывала все усилия, чтобы как-то уговорить свою младшую хотя бы не перекрикивать отца Бенедикта, но "голос ее был вопиющ"...
  После службы мы в компании прихожан пили замечательный кофе на кухне и уплетали бутерброды, посыпая их пророщенными зернами пшеницы. Под ногами вертелся старенький ласковый пес Пиклс, и мы втихаря подсовывали ему кусочки колбасы. Прихожане были забавные - как правило, пожилые люди, и как оказалось, далеко не все они принадлежали именно к ортодоксальной (т.е., православной) церкви.
  Вскоре нас позвали на беседу с отцом Бенедиктом. Кроме нас, присутствовали Питер и Саша Щеглов. Переводили по очереди Света Бреус и Макс. После примерно пятнадцатиминутной пробуксовки разговор наладился.
  Отец Бенедикт - бодрый, семидесятилетний, с доброжелательным и спокойным взглядом, в длинной темно-синей рясе с уже протертыми заплатками на локтях сидел на стуле возле камина. За его спиной возвышались золоченые трубы органа. Мы разместились на двух глубоких диванах, и это сыграло свою роковую роль - в течение разговора некоторые из наших принимались необратимо отрубаться...
  "Фаза Бенедикт" отвечал на наши вопросы, рассказывал по нашей просьбе отдельные эпизоды своей жизни... Рассказчик он был прекрасный, и если бы Питер не торопился отвезти домой семью, мы засиделись бы еще надолго.
  На обратной дороге уснули почти все. Питер вел фургончик уверенно, на вполне приличной скорости, при этом он еще увлеченно беседовал с Максом, помогая себе жестикуляцией, временами и вовсе отпуская руль...
  Мы созвонились с Эвой - нашей знакомой из интернационального оркестра кельтской музыки, - которая приглашала нас сегодня на их кораблик, где должна была состояться вечеринка. Заехали к Питеру, выгрузили чапсов, чисто на всякий случай перекусили и поехали к Эве и Марку.
  Кораблик, который был нам нужен, находился в соседней марине, носившей гордое название "Blue Water". Произнеся его вслух, мы получили очередной повод для веселья...
  Это было обжитое и просторное судно. На кухне, которая начиналась от порога, без труда размещалось человек шесть, а внизу, в каюте - еще семь-восемь, - количество варьировалось в течение вечера. Под потолком горела всего одна лампочка, прикрытая вместо абажура пестрым платком. Народ собирался разноязычный - говорили по-немецки, по-фински, по-английски... Запах ароматических палочек смешивался с запахом "карвера" - моркового пирога, испеченного Эвой. Складывалось ощущение, что здесь каждый умеет играть на всех возможных инструментах - они брались поочередно за гитару, аккордеон, мандолину и играли... Марк играл на серебристом металлическом барабанчике, напоминающем колбу от термоса, который издавал своеобразный звук, когда по его рифленому боку проводили палочкой - ни дать, ни взять, портативный забор... Народ слушал музыку, импровизируя и аккомпанируя по мере возможности и желания. А музыка была прекрасная... Похоже, именно таким классики марксизма-ленинизма представляли светлое завтра всемирного Интернационала молодежи - только навряд ли им приходило в голову, что такое единение возможно на музыкальной, а не на политической почве...
  Ян и Макс пели, я листала альбом фотографий, посвященный единственному переходу на этом судне - кажется, его перегоняли сюда из Портсмута... На прощание каждый должен был вылепить из белой глины что-то на память об этом вечере. Макс слепил Чебурашку, Ян - кобру, я - таксу, радостно задирающую заднюю лапу...
  Напоследок Марк спел испанскую песню, которая начиналась словами "Санкура, санкура..." с невероятно привязывающимся мотивом - что можно было наблюдать прямо тут же, на примере Яна... Марк махнул рукой и обнадежил - мол, через две недели это пройдет, в крайнем случае, в Атлантике выбросите за борт...
  Последним сильным впечатлением вечера был радостный крик Яна: "Анька, они знают Шрайбикуса!.." Что можно еще к этому добавить? Те, кому приходилось в школе учить немецкий, меня поймут...
  
  3 марта
  
  Фалмут
  
  Традиционный утренний визит нанесли Билл и Кэрри - друзья нашей знакомой Джуд.
  Они пришли по-деловому - подкатили к борту здоровенную тележку с провизией и поинтересовались, не нужны ли нам продукты? Пока мы гадали - не из местного ли супермаркета эти ребята, они уже радостно разгрузились и мы с Аней Фоминцевой на нашем условно-досрочном английском поведали им про нашу эпопею. Пообещали пригласить на концерт, буди он состоится. Подарили буклетик на английском. Сделали все, что могли...
  Вечером пришел Саша с двумя новостями, одна хорошая, другая не очень. Хорошая новость - он нашел работу, которую давно уже искал. Не очень хорошая - работа эта в другом городке, и он переезжает туда уже в среду. Мэрэлайн, которую Саша уговорил "выйти в свет", подвезла нас с Яном и Свету Бреус к "Waterfront", и все вместе мы слушали снова эту фантастическую кельтскую музыку... Познакомились с Энди - нашим соседом по марине. Саша приглашал на этот вечер и одесситов, но они так и не собрались. Сказал, что сегодня в гавани остановился громадный белый катамаран, который называется "Алые паруса", с логотипом НТВ. Обещал завтра зайти туда и выяснить, кто это такие.
  Наши друзья уговорили Яна спеть, и он спел их любимый цыганский романс про коней-зверей. Народ возрадовался и принялся с энтузиазмом прихлопывать и притоптывать. Мы со Светкой зачарованно наблюдали за старичком, который топал так страстно, что стакан с пивом, стоящий на стойке над его головой, плясал и расплескивался... Тим сказал потом, что в зале был их знакомый, какой-то известный английский композитор Ральф Мак... дальше не уверена. Ему очень понравилось. И еще Тим пригласил нас в субботу на свой концерт, который состоится в пабе "Принц Уэльский" на соседней улице, по секрету от местного, вотафронтовского бармена...
  
  
  4 марта
  Фалмут
  
  Ранним утром соплаватели покинули нас. Они отправились вместе с Питером в Эссекс, где находится православный монастырь.
  И у нас с Яном начались каникулы. Мы посмотрели "Властелина колец" в переводе Гоблина, временами смешном, временами дурацком. Иногда там встречались просто симпатичные моменты. Когда, например, Гэндальф появляется в Хоббитоне, оглядывается по сторонам и с чувством резюмирует: "Мне всегда нравилась Новая Зеландия!". Орки и гоблины, превратившиеся в гопников и урок, тоже радовали.
  Не успели мы насладиться этим шедевром сполна, как пришел посыльный с факсом из Голландии, где запрашивались параметры геобокса, который мы заказываем. Поскольку с деньгами на этот момент никакой определенности не было, решили на факс пока никак не реагировать.
  Радостно улыбающийся Тони поздоровался и вручил мне газету с фотографией Екатерининского дворца в Пушкине.
  Вечером появились Саша, Мэрэлайн и ее сын - Матиас. Мы их кормили борщом и дежурным экстримли рашен фудом, который называется "пряники". Показывали цифровые фотографии, причем Мэрэлайн - почему я ее все время называю Мэрэлайн? вроде бы, мы все уже к тому моменту переключились на Молли... так вот, Молли и Матиас тихонько прикалывались, абсолютно в духе нашей "Daun School", - соблюдая светский вид и видимость невозмутимости, но при этом незаметно шпыняя друг друга. Только легкое шипение - "крэйзи!", ступид!" иногда доносилось до нас... Саша уезжал завтра. Он сказал, что заходил сегодня в гавань. На катамаране "Алые паруса", оказывается, был Федор Конюхов, который ушел сегодня днем...
  Мы попрощались с Сашей. Он сказал, что будет иногда приезжать, и мы ответили, что на нашу гостевую каюту он всегда может рассчитывать...
  
  5 марта
  Фалмут
  
  Каникулы продолжались. Почти все утро Ян занимался рулями, я ему помогала по мере необходимости. Вечером мы радостно потерли руки и посмотрели старинный фильм Кубрика "Сияние" на английском языке. Фильм был хороший. И такой страшный...После него даже знакомые всхрюкивания лебедей под бортом заставляли подпрыгивать и озираться...
  
  6 марта
  Фалмут
  
  Наши соплаватели вернулись почти на рассвете. По словам Светы Бреус, Питер просил нам передать, что мы правильно поступили, что решили не ездить, - и что он любит нас обоих...
  А еще они в день отъезда умудрились пересечься с Конюховым и его командой, буквально в последние минуты перед отплытием "Алых парусов". Мы надеялись пересечься снова в апреле на испанской территории...
  Удалось получить почту с "Airmail". Письмо Вильяма из Амстердама позабавило нас чрезвычайно. Он сообщал, что обзавелся хорошим цветным принтером, распечатывает на нем свои фотомонтажи и развешивает в хостеле, где он работает, с целью продать кому-нибудь из иностранцев. Повторяю - в хостеле... Ну, и ничего пока, естественно, продать не удалось. "Люди не понимают, что я гений." - бодро резюмировал Вильям. Кроме того, славное имя Йоба (Jopi) наш компьютерный переводчик добросовестно перевел на русский, как "Джопи"...
  День был солнечный и ветреный, поэтому мы всем миром занимались сушкой и уборкой. Радостный Ян закончил свою рулевую эпопею.
  Вечером состоялось обсуждение волнующей темы - перекраски нашего белоснежного катамарана. Решили переменить концепцию и отказаться от белого цвета. Выбирали варианты по образцам, прихваченным из яхтенного магазина. Анализировали эстетические и практические аспекты. Оранжевый цвет казался нам в этот вечер предпочтительнее остальных. Весело, жизнерадостно, ржавчины не видать и акул отпугивает. Потом кто-то сказал, что если надо акул отпугивать, лучше оставить таким, какой есть...
  
  7 марта
  Фалмут
  
  "... И забытый вальс собачий
  Рвал на части душу мне."
  (И.Иртеньев)
  
  Самым примечательным событием дня была временная кончина рации, которая передала привет старому Йобу внезапно - в самый разгар отправления почты. Провод трагически задымился... женская часть громко завизжала... фельдшер, то есть, Андрей вырвал провода и список судовых работ пополнился.
  Остаток дня мужики репетировали "электрический" вариант концерта. Из кают-компании доносились чарующие звуки "Черного кота" и ностальгические реплики: "А как мы пели кузнечика на Даме, причем на "бис"..."
  
  8 марта
  Фалмут
  
  Праздничная пицца, задуманная на завтрак, не состоялась. Потому что тесто, сварганенное в точном соответствии с рецептом, по определению не могло быть раскатано. Оно представляло из себя ярко выраженную жидкую субстанцию. Да и скалку разыскать не удалось. По идее, можно было бы раскатать бутылкой, но все наши бутылки были пластиковые, а единственная стеклянная, с оливковым маслом, та вообще была квадратная...
  Андрей во время утренней пробежки собрал букет желтых нарциссов. Еще один букет принес Саша Щеглов, который просто заехал повидаться на один вечер, - с букетом, конфетами, поздравлениями, - и скрылся во мраке Фалмута, пообещав заскочить ночью, если получится, или в следующий раз.
  Женская часть экипажа успешно совмещала праздник с генеральной уборкой. Макса настойчиво просили в качестве подарка избавиться от старого неработающего монитора, который колбасился в рубке уже около месяца, и одной из четырех гитар, которая торчала там же. На праздничной волне эта тема частично осуществилась. То есть, из рубки все эти сокровища перекочевали непосредственно в каюту к Максу. Жалобные стенания Светы Авдошиной эффекта не возымели. Непосредственно после этого жертвоприношения приступили к торжественной части. Маленькие симпатичные сюрпризы - ангелы, подсвечники, пепельницы и пакетики с лепестками - возникли из ниоткуда, давая повод еще раз помянуть добрым словом Кларочку & Розочку, которым мы обязаны фактом существования дня международной женской солидарности. Затем последовало распитие "Бейлиса", хранившегося для торжественных случаев еще с благословенных времен Лондона и поедание торта, и с этим всем внутри, переваливаясь и тяжело вздыхая, мы побрели в сторону "Prince Walles", на концерт группы "3 Daft Monkeys", чисто потанцевать...
  Мы успели к началу концерта, но сидячих мест в пабе уже не наблюдалось, да и стоять особенно было негде. И тем не менее, народ продолжал подтягиваться в течение всего вечера. Иногда появлялись знакомые лица - кого-то мы знали по концертам в "Waterfront", кого-то встречали на лодке у Эвы и Марка. "3 Daft Monkeys" - это были Тим с гитарой, барышня Тима со скрипкой и еще один парнишка с бас-гитарой. Как классно они играли! Их музыка - заводная, радостная, свободная - отчасти напоминала современную обработку кельтских мелодий, но при этом была совершенно самостоятельной. Народ самозабвенно отплясывал, - жара, духота и теснота никого не смущали. Часть экипажа "Благовеста" в лице Светок, Андрея и Ани Фоминцевой радостно присоединились к танцующим. Одну из песен Тим посвятил "русским друзьям, которые стоят сейчас в Фалмуте, они идут с миссией мира вокруг света, но сейчас у них проблемы с геобоксом". Два шлягера - "Faces" и "Por favor" пользовались особым успехом, их повторяли несколько раз. Чувствовалось, что публика пришла именно на "Monkeys"... Тим подарил Яну диск с их последним альбомом, и прижимая его к груди, мы вернулись на кораблик...
  
  9 марта
  Фалмут
  
  " - Самое тяжелое - это играть...
   - Нет, Макс. Самое тяжелое - это слушать..."
  (диалоги на "Благовесте")
  
  Рано утром православная часть экипажа отбыла с Питером на службу в церковь по случаю Прощеного Воскресенья.
  Накануне вечером в "Принце Уэльском" наши познакомились с местными ребятами и пригласили их на кораблик. Утром они пришли к нам в гости - Роб, его жена Эмми и четыре их дочки. Они полюбовались катамараном, пригласили нас в гости на свою ферму и ушли, оставив в качестве подарка пакет с какой-то огромной птицей.
  "Простите меня, ребята!" - прочувствованно сказал вернувшийся из церкви Санек. И мы его, конечно, простили - а что нам еще оставалось?..Прослушали диск "3 Daft Monkeys" - поняли, что он не идет ни в какое сравнение с живым концертом, и тем не менее, поставили его еще раз, и еще раз, и продолжали заниматься этим до самого вечера, пока не взмолился Макс, которого укачивало от кельтской музыки вообще, и от этой в частности.
  Тем более, вечером мужикам предстояло играть электронную, улучшенную и доработанную версию концерта в ресторане яхт-клуба. И они ее сыграли. Сопротивление "Корга", который безмолвствовал до последнего, было жестоко подавлено. Посетители ресторана воодушевленно встречали это новое начинание, а один дедуля, который хлопал громче всех, даже сделал изысканный комплимент, заказав "Хава нагилу". Но ответить ему взаимностью не было возможности, потому что текста никто не знал.
  
  10 марта
  Фалмут
  
  Темой дня стала перспектива перекрашивания катамарана. Весь день мы резвились в "Corel Draw", создавая бесконечные вариации вечного сюжета - "Благовест" - каким я его вижу". Видели мы его по-разному.
  Игра "подбери вишневый цвет из палитры "Corel Draw" многих увлекла своей обманчивой легкостью, и многие сломались морально после двадцати-тридцати неудачных попыток... Под вечер все расселись вокруг компьютера и поглядели на дело рук своих. Выглядело оно неутешительно. Макс, как единственный, воздержавшийся от творческих поисков, критическим взглядом пробежался по результатам, и популярно объяснил каждому, почему именно и насколько чудовищны, ужасны, кошмарны и отвратительны его цветовые решения. До смертоубийства не дошло, потому что явился Мартин, и Макс попытался привлечь его в качестве третейского судьи. Мартин сказал, что оттенок должен быть светлым, потому что краске свойственно выцветать под тропическим солнцем.
  И мы отложили это дело на неопределенный срок. Тем паче, что с деньгами на краску далеко не все было понятно. Точнее говоря, они были абсолютной абстракцией...
  
  11 марта
  Фалмут
  
  Судовые работы продолжались до темноты. Света Бреус промазывала солидолом остатние тросики и обматывала их дакроновыми полосками, Света Авдошина чисто на всякий случай отмывала тот из бортов, который был доступен взглядам проходящих по бону соседей, Андрей копался в электрощитке, Аня Фоминцева разбирала рабочую каюту... Санек попытался скрасить наше существование искусством, воткнув в магнитофон кассету Гарика Сукачева. Через какое-то время застенчиво улыбающийся Тони принес нам дацзыбао - типографский листочек с длинным перечнем того, что можно и что нельзя делать в марине. На случай, если мы не разберемся сами, он обвел ручкой абзац, в котором запрещалось слушать музыку на палубе. Мы выключили магнитофон и посидели над этой бумаженцией в мрачном молчании. "Ну, чего еще можно ожидать от людей с двойными краниками?.." - горько подытожил Ян.
  Тут появились новые гости - парень и барышня, которых мы еще не видели. Они приглашали нас на день рождения Лис - ее мы помнили, это была кудрявая барышня из кельтского оркестра "Waterfront", играющая на волынке, - и предполагалось, что день рождения будет отмечаться на ферме. Обещали заехать за нами завтра вечером, предупредив напоследок, что есть накануне праздника не рекомендуется.
  Вечером мы получили долгожданное письмо от Элиота - PR-менеджера лондонских лайонсов, который вел переговоры относительно сбора денег на новый геобокс. Он писал, что собрать деньги не удалось в связи с местными политическими передрягами, не имеющими к нам никакого отношения. Всячески извинялся за то, что преждевременно нас обнадежил. Интонация письма звучала почти трагически...
  Вечер мы провели, обсуждая наши дальнейшие перспективы. Если даже вложить в покупку нового геобокса все деньги, которые у нас есть сейчас, все равно недоставало больше тысячи долларов. Возникло предложение авантюрного свойства - попросить всех наших зарубежных приятелей скинуться по двадцать фунтов. Позагибали пальцы, перечисляя и вспоминая...
  - А Тима помните? вы помните Тима?
  - Какого Тима - хозяина "Голубого ежика"?
  - Голубого хозяина ежика?!.
  Макс предложил обратиться с аналогичной просьбой к нашим спонсорам, знакомым фирмам и к русским друзьям. Это вызвало множество разнообразных эмоций, и обсуждение вынужденно завершилось.
  
  12 марта
  Фалмут
  
  Переполох по поводу грядущей поездки на день рождения начался с самого утра.
  Мы протормозили и не узнали у ребят, которые собирались отвезти нас сегодня, та ли это ферма, хозяева которой на днях принесли нам птицу. Птицу, которая и на первый взгляд выглядела нездорово крупной, удалось доесть только вчера - отчасти из-за размеров, отчасти из-за поста, соблюдаемого православным большинством экипажа. Мы затруднились с определением ее породы - не то утка, не то индюшка, но у куриц такой шеи точно не бывает.
  Аня Фоминцева с отчаянным лицом быстро-быстро плела из ниток сумочку, и при взгляде на нее вспоминался двенадцатый андерсеновский лебедь, для чьей рубашки Элиза не успела доплести рукав... Света Авдошина взволнованно отшлифовывала ракушку и расписывала ее под рыбку, дабы затем продеть в ее глазик веревочку и положить в сумочку.
  Ребята с фермы пришли к нам раньше, чем мы успели собраться. Мы распределились по двум машинам и поехали. Это была фантастическая ночная поездка по узкой корнуэльской дороге, ныряющей среди крутых холмов, между высокими каменными оградами, над которыми переплетались ветви деревьев. Создавалось ощущение, что мы мчимся по длинному подземному туннелю. Стремительные подъемы, спуски, повороты чередовались, казалось, бесконечно. Белая сова перелетела через дорогу и скрылась за живой изгородью...
  Спустя полчаса незабываемых ощущений - и машина затормозила во дворе фермы. В темноте двора угадывались огромные фигуры животных - лиса... енот... еще какая-то неведома зверушка... Дом был двухэтажный, сложенный из каменных блоков. Он стоял на спуске с холма, и попасть на второй этаж можно было, пройдя через парадную дверь первого этажа или по дорожке, которая тянулась по верхней части холма. Мы вошли в дом - и оказались в просторной, занимающей почти весь первый этаж дома кухне, где шла заключительная стадия подготовки к празднику. Саньки увидели здесь биллиардный стол - и обрели свое счастье на этот вечер. Мы поднялись наверх - и Аня Фоминцева со вздохом счастья упала в кресло, довязывая сумочку. Андрей легко вписался в веревочные качели, подвешенные к потолочной балке. И тут мы увидели настольный футбол. Это оказалась настолько захватывающая игра... Словно специально для тех, кому не нашлось дела в этот вечер, по дому бродили две чудесные черные собаки, которые умели подавать лапу и общаться, несмотря на языковой барьер. Потом был праздничный ужин за огромным столом.
  Потом музыкально продвинутая часть экипажа пела и комментировала слайд-шоу. В этот вечер мы пошли на рискованный эксперимент - показали видеозапись спектакля Театра Поколений "Пространство инстинкта", которую захватили с собой чисто на всякий случай и для собственного удовольствия.
  Та самая Лис, ради которой затевалось празднество, в этот день не смогла прийти, потому что болела. Мы оставили подарок для нее у Роба и Эмми, и двинулись в обратный путь. Мы ехали в машине Роба, который вел легко и быстро, и прикалывались, с серьезным видом спрашивая Роба, почему на шоссе сплошные надписи "slow", и ни одной надписи "fast"...
  
  13 марта
  Фалмут
  
  Православная часть экипажа поехала вместе с Питером к отцу Бенедикту, - в его "комьюнити", где живут люди с психическими отклонениями.Неправославные в лице нас с Большой Черепахой провели каникулы на "Благовесте", релаксируя, слушая музыку и занимаясь понемногу судовыми работами и обновлением сайта.
  
  14 марта
  Фалмут
  
  Судовые работы продолжались. Я покружила тоскливо возле Макса, затеявшего сеанс одновременной игры на двух компьютерах, осознала во всей полноте бессмысленность тактики выжидания и собралась стричься - главным образом, потому что энергия совершенствования булькала, а реализовать ее в отношении сайта возможности не было. Дул свежий ветерок, не позволяющий осуществить нашу традиционную стрижку на палубе. Стало быть, предстояло тащиться в душевую яхт-клуба... Ян сочувственно пронаблюдал за моими сборами, прихватил складной стульчик и составил мне компанию. Мы забились в душевую и всунули меня со стульчиком в кабинку душа. Вначале мы очень старались не ржать. Потом старались не ржать громко. Большая Черепаха беззаботно насвистывала романсы и лязгала ножницами, а количество моих волос уменьшалось и уменьшалось... Все кончилось хорошо - и стрижка получилась нормальная, и даже душ, который висел у меня над головой и включался от движения руки возле датчика, мы ни разу случайно не запустили.
  
  15 марта
  Фалмут
  
  Питер, Джо и ватага "петровичей" посетили нас в первой половине дня и уволокли большую часть экипажа на прогулку по городу. Вечером приехал в гости на выходные наш лондонский Валя и мы до темноты радостно болтали с ним, а потом заглянул Мартин с пудингом, и предпринял истинно христианскую попытку подвезти нас с Большой Черепахой в Арт-колледж, где мы собирались пересечься с Эвой и Марком на фоне дня святого Патрика. Попытка не удалась, поскольку было уже слишком поздно, и пока мы кружили по городу в поисках Арт-колледжа, время шло... короче, мы попросили Мартина вернуть нас обратно в марину, а потом заглянули к нему на яхту.
  Яхта у Мартина была маленькая - под стать хозяину, который и сам был некрупный. Кают-компания была маленькая, чистенькая, аккуратная, но... Там не было ничего "лишнего" - и потому, может быть, создавалось ощущение необжитого пространства... Мартин рассказывал нам про Бискайский залив и дельфинов, угощал изюмом и каким-то горячим питьем, компонентами которого служили кипяток, мощная порция виски и лимонный сок. "Я читал в одной книге", выражаясь словами Гребенщикова, - и даже не в одной книге, а во многих про такую штуку, которая называется грог, но грог ли это был в действительности или нет - неизвестно.
  
  16 марта
  Фалмут - Пенрин - Маразайн - Маусхоли - Ландс Энд - Фалмут
  
  Мы проснулись вовремя. Только собирались очень долго. Джо и ватага "петровичей", нагрянувшие к нам, застали конечную стадию сборов на "Благовесте". Они внесли свою свежую ноту в наш симфонический бедлам, и это существенно ускорило процесс. Англо-русская процессия в стиле "джипси трансглобал" с гиканьем и визгом ломанулась к выходу из марины. Как обычно, впереди бежали, колотя босыми пятками по доскам, Майкл и Джон Салливан. "Увидите, нам обведут за детей на бонах!" - зловеще предрекал Ян.
  Невозмутимый Валя поджидал нас возле своей машины. Андрей с Аней сели к Вале, остальные забрались в фургончик Джо.
  И мы поехали в городок Маразайн, где стоит на побережье средневековый замок. Замок мы увидели издалека. Он стоял на высоком зеленом холме, а вокруг сверкали под солнцем морские волны. Войти в замок можно было только во время отлива - по узкой дороге, вымощенной желтым кирпичом, которая тянулась по насыпи от берега до замка. Мы прошли через ворота во двор, замирая в предвкушении прогулки по настоящему старинному замку. И тут выяснилось, что замок закрыт для посетителей до первого апреля. Дойти можно было до калитки, за которой начиналась дорога, ведущая на вершину холма - и на этом все...
  Мы походили по булыжникам двора. Поглядели с тоской на башни, на шпили, на зубчатые стены. Между тем современный страж при воротах засуетился и стал выкрикивать длинную английскую фразу, смысл коей сводился к тому, что вот-вот начнется прилив, и посетители должны успеть покинуть замок прежде, чем дорогу к нему зальет вода. Мы оглянулись вокруг, и не обнаружили в своих рядах Санька и Свету Бреус. Спустя несколько минут они были обнаружены лазавшими по крепостным стенам в дальнем конце проулка. Теперь для полного комплекта не хватало только Макса, который отправился на поиски Саньков... Но вскоре нашелся и Макс. Вот так, постепенно, мы двинулись в обратный путь по дороге из желтого кирпича, через которую уже перекатывались первые волны прилива. Добравшись до берега, мы посидели на теплых от солнца бетонных плитах возле пляжа. Два всадника - один на белом, другой на гнедом коне, сопровождаемые парой борзых собак, скакали по песку вдоль берега. Подростки запускали красно-зеленого воздушного змея, и иногда ему удавалось продержаться в воздухе минут пять, а потом он издавал печальный неприличный звук и втыкался в песок. Английские детишки без всяких там шапочек, варежек, шарфиков, носочков и вообще едва ли не в чем мама родила, ковыляли по пляжу.
  Кажется, именно Валя первым предложил поехать на Край Земли. Действительно, почему бы нам не съездить на Край Земли, если это совсем недалеко. И мы поехали на Край Земли. По дороге завернули в городок, который забавно назывался - Маусхоли. Дословный перевод названия на русский звучал бы, как "мышиная дыра"... В этой самой Мышиной Дыре мы внезапно увидели нашего Сашу Щеглова, который разговаривал по мобильнику, стоя на перекрестке. Джо остановила машину, мы наперебой стали приглашать Сашу поехать с нами, но он не мог. Его корабль чинился в этом городке и вечером он должен был уходить в море. И мы поехали дальше - по узким и крутым улочкам Маусхоли.
  Остановились возле одной из марин, перекусили на маленьком песчаном пляже. Побродили по Маусхоли, ожидая Джо, которая повезла Мэри на день рождения к подружке, по очереди присматривая за Майклом и Джоном Салливаном. Светило солнце. Валя дремал на скамейке. Майкл и Джон Салливан с оглушительными криками прыгали с двухметровой высоты набережной на песок пляжа. Мы исследовали близлежащие улицы, где каждый второй магазин был сувенирным, констатировали закономерное изобилие фигурок кошек и мышек на прилавках. Самое кошмарное из увиденного нами в этих лавочках были пластмассовые статуэтки загорающих старух в стильных купальниках. Встречались иногда интересные штуковины - крошечные, размером с ноготь, тщательно и разнообразно расписанные вручную фигурки балерин, клоунов, зверей, сказочных персонажей. Видели дом, в котором жила Долли Питрич - последняя женщина, говорившая на корнуэльском диалекте.
  Вернулась Джо - и мы поехали дальше, на Край Земли. По дороге свернули и остановились возле поля, на котором выстроились по кругу вкопанные вертикально камни. Мы перелезли через ограду и кинулись к ним, как будто это были наши ближайшие родственники. Мы их рассматривали, гладили, прыгали через них, - разве что на зуб не пробовали, - а под конец вместе с Джо и "петровичами" пробежались хороводом в центре круга... И вот что интересно - следов от коровьих копыт в центре круга было гораздо больше, чем за его пределами. Похоже, здешние animals тоже любили это место... Лучше всех удалось вписаться в пейзаж Вале - мы добрались до машины раньше и с удовольствием наблюдали, как он неторопливо бредет через поле на фоне этих камней и смотрится эдаким типичным древним кельтом...
  Потом мы заглянули в одну из самых старинных английских церквей, посвященную святой Буриане, насчет которой специалисты долго спорили, мужчина она или женщина, и склонились все-таки к последнему варианту.
  Следующий привал состоялся возле театра Minack. Это был самый необыкновенный театр, который я когда-либо видела. Англичийская актриса по имени Ровена Кадэ построила его на берегу Атлантики, под открытым небом, где океан становится не только декорацией, но и действующим лицом любого представления. Строительство шло в течение двадцати лет, и одним из первых спектаклей была "Буря" Шекспира. Я могу только представить, какие фантастические впечатления получают зрители от этого зрелища... Спектакли здесь начинают показывать в мае, поэтому мы видели только саму площадку. Каменные скамьи амфитеатра располагаются на отвесном берегу, и на их спинках вырублены названия и годы премьер. Густые заросли зелени - пальмы, огромные кусты алоэ, кустарник окружают площадку. За сценой в узком ущелье переливаются волны и зеленая вода заполняет все видимое глазу пространство...
  А потом мы все-таки добрались до Края Земли. Каменные буквы Lands` End встретили нас при въезде на парковку. Даже понимая всю условность этого названия, мы все равно настроились увидеть нечто фантастическое. И мы это увидели. С маленькй площадки над обрывом взгляду открывалось нечто грандиозное - и это был не просто вид на океан, но нечто большее, словно окно в другое измерение. Это была сама Бесконечность.
  Потом Джо показала нам бухту, которую она считает самым прекрасным местом на Земле.
  Потом мы распрощались с Валей, который возвращался к себе в Лондон и завернули в Маусхоли, чтобы забрать Мэри с дня рождения. Нас позвали в дом. Вся наша шумная компания из последних сил поздравила Китти с днем рождения и разбрелась по дому, где на каждом шагу попадались всякие диковины - сушеная лягушка... бутафорский морской конек... старинное зеркало, оплетенное вьюнком, вылепленным из какой-то легкой и тонкой пластмассы... куклы-марионетки... индийские деревянные игрушки и модели кораблей прошлого века... фотография из фильма, в котором отец Китти, актер, гонит куда-то на велосипеде в форме почтальона, а за спиной у него - большие белые и пушистые ангельские крылья...
  
  17 марта
  Фалмут
  
  Рано утром наша выставка отбыла вместе с обеими Светами, Саньком и Максом в Корнуэльский колледж изящных искусств. Остальные приходили в себя после насыщенного впечатлениями вчерашнего дня и занимались судовыми работами. Андрей восстанавливал аккумуляторы, которые явились причиной временной кончины нашей рации.
  Мартин порекомендовал нам другое, не такое дорогое место стоянки - неподалеку от "Blue Water", где стояла лодка Эвы и Марка. Сейчас там освобождалось одно место - стоящий на нем кораблик уходил на две или три недели добывать с морского дна ракушки для оформления садов. Мартин замолвил за нас словечко перед Аланом - хозяином этого причала, и переезд намечался на завтрашний вечер.
  Вечером Макс попросил нас с Яном взглянуть на варианты программ, которые он собирался разрабатывать в перспективе, и дополнить его по мере наших скромных возможностей. Мы подошли к этому вопросу крайне ответственно - разработали несколько перспективных программ, над которыми собираемся работать дальше - "Торкнутые нами конкретно хаба-мастера мира", "Никита Лобанов-Ростоцкий и проблема вырождения русской интеллигенции за рубежом", "Enjoy the Silence - вечера на "Благовесте"...
  
  18 марта
  Фалмут
  
  Торжественное открытие нашей выставке в Корнуэлльском колледже было назначено на одиннадцать утра. Народ погрузился в фургончик Питера, а мы с Яном поехали с Мэттом, преподавателем колледжа, в универмаг "Азда" - затариваться продуктами для открытия. Мэтт поинтересовался у нас, нравится ли нам музыка, вставил в магнитофон кассету с Бетховеном, и мы понеслись между корнуэльских холмов...
  Выставка висела со вчерашнего дня в зале на первом этаже колледжа. Ян облачился в костюм Петра Первого, и корреспондентка местной газеты добросовестно и многократно запечатлела нашу колоритную компанию. Оставалось только установить "Фэндер", найти место для фотографий и PR-ных папок, разложить по тарелочкам чипсы, расставить соки и контейнеры с куриными лапками и пройти в зал, где должно было демонстрироваться слайд-шоу.
  Народу набралось порядочно - в основном это были свободные от лекций преподаватели. Они смотрели и слушали с удовольствием, время от времени позволяя себе какие-то поощрительные возгласы и даже задали несколько вопросов по окончании слайд-шоу и лекции Макса на улучшенном английском.
  Потом все желающие добрались до выставки, послушали концерт и посмотрели на Петра Первого.
  Вернувшись на кораблик, мы принялись осуществлять переезд. Андрей завел наш многострадальный мотор, который проработал от силы минуты три, после чего заглох и никаких больше признаков жизни подавать не собирался. А между тем отлив надвигался... Посуетившись вокруг мотора еще четверть часа, решили не выпендриваться и переходить по старинке - при помощи маленькой красной резиновой лодочки. Лодочку спустили на воду, Андрей спрыгнул в нее, привязался двумя веревками - и шоу началось. Над Фалмутом сияла полная луна, озаряя сие зрелище во всем его великолепии. "А Тони сейчас обводит - не заводить мотор в темное время суток..." - мстительно перешептывались мы. Для начала прошлись в десяти сантиметрах от светящегося буйка. Потом наехали на несветящийся буек. А там уже рукой было подать до фарватера, и до нового места обитания мы добрались почти без приключений.
  Выглядело оно несколько экзотически - особенно в лунном свете... На берегу стояли два больших темных ангара, а возле самой нашей стоянки торчал экскаватор... "Благовест" благополучно пришвартовался к отвесной каменной стене. Мы огляделись по сторонам. Между палубой и берегом было примерно метра два по вертикали, и расстояние это увеличивалось, потому что отлив продолжался. С помощью деревянного трапа мужики выбрались на берег и начали поиски электричества. Вскоре источник его был обнаружен в одном из ангаров. Протянули провод, подключились. Сверкнула вспышка, отрубились два фонаря на берегу, исчезло электричество в розетке. Макс позвонил Алану, описал ситуацию и спросил, можно ли нам сделать еще одну попытку подключения к оставшейся розетке?.. Алан согласился, и они сделали это. На этот раз никакой вспышки не последовало. Но электричество из второй и последней розетки тоже исчезло в неизвестном направлении...
  Мужики отправились за технической консультацией к нашим соседям - Марку и Эве.
  Оптимисты, которые не теряли надежды дождаться электрификации, зябли в кают-компании, бросая временами тоскливые взгляды на обогреватель. Спустя полчаса Света Авдошина вышла покурить. Привлеченные ее громкими криками, мы выскочили на палубу. Зрелище того стоило... Яркий лунный свет озарял вскинувшийся на дыбы "Благовест". Мы встали чуть дальше, чем следовало, и нос катамарана оказался на песчаной горке, а корма - в промоине, оставшейся от стоянки наших предшественников. Скользя по скособоченной палубе, мы прикидывали, насколько весело будет кому-то спать вниз головой.
  Вернулись от соседей Андрей, Макс и Ян. Переговоры успеха не принесли. Соседи насчет электричества ничего определенного сказать не могли. Зато они сказали, что сегодня Америка начала воевать с Ираком. И мы легли спать, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее.
  
  19 марта
  Фалмут
  
  Новое место стоянки выглядело не слишком привлекательно. Зато наш кораблик смотрелся на его фоне, как реклама самодельного катамарана. Кроме экскаватора с ковшом, на берегу тусовались маленький фермерский трактор, пара транспортеров, груды песка вперемешку с ракушками и громадная перекрученная ржавая балка... Все это отделялось от шоссе, по которому ездили машины, низенькими воротцами в стиле ковбойского ранчо, ключ от которых нам вручил Алан. И платить за это счастье предстояло всего-навсего шесть фунтов в месяц.
  Мы с Яном двинулись в фалмутскую библиотеку - загружать обновленный сайт. Это и раньше была долгая дорога, а теперь она удлинилась еще минут на пятнадцать... Когда мы оказались на месте, выяснилось, что именно среда - выходной день в фалмутской библиотеке. Несолоно хлебавши, мы возвратились обратно на кораблик. Макс подсказал нам, что где-то совсем рядом должна быть еще одна библиотека. Место нашей новой стоянки находилось между Фалмутом и Пенрином - совсем маленьким соседним городком. И кто-то говорил, что в Пенрине тоже есть библиотека с бесплатным Интернетом... И мы пошли в пенринскую библиотеку, которую отыскали довольно быстро. Приветливая библиотечная бабулька согласилась, что каждому из нас полагаются бесплатные полчаса Интернета. Мы радостно бросились к компьютеру - и каково было разочарование, когда обнаружилось, что войти в сеть невозможно, а бабулька, разумеется, понятия не имеет, почему так получилось.
  И мы вернулись обратно. Андрей подключился к электричеству. Ян сколотил здоровенную лестницу, по которой мы теперь могли радостно карабкаться на берег и обратно в часы отлива. Мы начинали обживаться на новом месте...
  
  20 марта
  Фалмут
  
  Этот солнечный день начался с поездки на ферму к Робу. Они с приятелем заехали за нами на двух машинах - и мы снова прокатились по этой сумасшедшей узкой дороге, на сей раз при свете дня. Иногда на ней попадались встречные машины, и мы с естественным человеческим интересом наблюдали, как эти невозмутимые англичане разъезжаются там, где это кажется абсолютно невозможным... Кроме нас, в фургончике приятеля Роба сидели еще двое - мальчик и молодой парень, - оба с явными признаками того, что в России называется "психическими отклонениями". Когда мы оказались на ферме, навстречу нам высыпала толпа этих ребят - общим числом человек двадцать, - у кого-то был синдром Дауна, у кого-то ДЦП.Выглядели эти ребята весьма жизнерадостно. Улыбчивые, общительные, энергичные - они сразу принялись с нами знакомиться, показывать мастерские, ферму, животных...
  Нам невольно вспоминался прикол, родившийся вскоре после отъезда Леши Крылова. Мы тогда выявили тенденцию своеобразных перемен, неизбежно происходящих с теми, кто оказывался в нашей дружной компании и проводил в ней некоторое время. Легкомысленно заключили, что мы не только сами являемся типичными даунами в отношении умственного развития, но и имеем уникальную возможность передавать это свойство личности нашим знакомым. И мы благоразумно решили, не афишируя этот аспект нашей многогранной деятельности, дать ему название - "Daun School". Оно фигурировало в наших приватных беседах довольно часто, и теперь мы судорожно пытались припомнить, не допустили ли мы такую кошмарную бестактность, как произнесение его вслух во время предыдущей вечеринки... тем более, что поводов для этого было более, чем... взять, хотя бы, один настольный футбол... Правильно говорит наш капитан - "подобное притягивается подобным". Ничего себе - создали намерение...
  Мы принялись расспрашивать Роба, и он объяснил, что родственники этих людей, - которых в Англии называют - "имеющими трудности при обучении", - привозят их сюда, чтобы они могли работать в мастерских или в саду и общаться с другими людьми. Роб собрал своих подопечных и мы все вместе пошли на прогулку по холмистым окрестностям фермы. Тропинка для прогулок помечена специальными указателями с разноцветными стрелками - черные стрелки обозначают обычный маршрут, синие стрелки - упрощенный для тех, кто плохо передвигается. Мы бодро преодолели нормальную трассу (и это вселяло определенную надежду). Большинство ребят Роба тоже справились с дорогой вполне достойно. Они искренне радовались новым гостям. Пухленькая озорная барышня-даун, которую звали Ребекка, время от времени незаметно (с ее точки зрения) меня подталкивала, после чего лицо ее изображало полнейшую невинность и поглощенность изучением горизонта... Приятель Роба показал нам на кусты с мелкими желтыми цветами, которые росли повсюду и сказал, что они делают из этих цветов и вино, и пиво, и шампанское... По виду кусты были похожи на акацию, а цветы пахли чем-то кокосовым... Мы прикидывали, как они могут называться по-русски - хмель, можжевельник или вереск, но так и не выяснили.
  Еще нам показали долину, которая когда-то была руслом реки - от нее осталось только озерцо, поблескивающее где-то далеко внизу.
  Показали изгородь, через которую, по словам Роба, иногда перепрыгивают его коровы. Мы были в недоумении, потому что изгородь была вполне приличного размера. Впрочем, это ведь английские коровы. Может, они отличаются повышенной спортивностью. Или их привлекает хмель, растущий за изгородью...
  Показали "бешеную лошадь" - когда мы спрашивали у Роба, есть ли на ферме лошади, лелея тайную надежду покататься верхом, он ответил, что одна лошадь есть, но она "бешеная". Выглядела лошадка вполне спокойной, и вообще, это не лошадь, как все мы и подумали, а крупная пони. То есть, это с нашей точки зрения она была крупная, а с точки зрения Роба - нормальная пони. Садиться на нее верхом не рекомендовалось, именно от этого она и впадала в бешенство.
  На прощание нам подарили домашнее безалкогольное "шампанское", сделанное из этих самых желтых цветочков, которые неизвестно как называются, и пригласили послезавтра на ночную вечеринку по случаю дня весеннего равноденствия.
  И мы вернулись обратно на кораблик. Сегодня был день рождения Джо - Света Авдошина выручила нас с подарком, она успела нарисовать по такому случаю ее портрет - узнаваемый и очень симпатичный. Питер заехал за нами, мы всыпались в гостиную, спели "Happy birthday", вручили портрет, расцеловали Джо. Она подарила мне книгу "Cornwall forever" - точно такую же, какую я видела, когда мы были на дне рождения Китти в Маусхоли. Джо сказала, что такие книги раздавали детям в школе, и когда она увидела, что один ребенок бросил эту книгу на землю и наступил на нее, она ее подобрала. Книга была прекрасная - со множеством подробностей из истории Корнуэлла. Перелистывая ее, я нашла занятный словарик корнуэлльского диалекта, в котором английскому слову "Sea" соответствовало корнуэлльское "More"... Нашла фотографию "Jamaica Inn" Дафны Дю Морье. Фотографию самой Дю Морье - очень молоденькой, кудрявой, с большими светлыми глазами и напряженным взглядом. Поместье Мэндерли, описанное в "Ребекке" ("прошлой ночью мне приснилось, что я вернулась в Мэндерли") которое в действительности называлось Менабилли и принадлежало писательнице, тоже находится в этих краях...
  Снова погрузились в машину и поехали в церковь на лекцию, посвященную истории кельтской религии. Церковь была очень древняя. Это ощущалось даже по первому, мимолетному впечатлению. Грубо отесанные граненые гранитные колонны подпирали свод. Над головой замысловато переплетались деревянные балки. Каменные плиты пола были до блеска отполированы временем, и имена людей, похороненных под ними, почти истерлись. Питер сказал, что церковь построена в XIV веке, но прежде на этом месте существовала деревянная церковь или подобие церкви. Нам раздали свечки, на которые были надеты картонные кружочки - чтобы воск на стекал на руку, - и распечатанные на цветном принтере фотографии одного из кельтских крестов, которые в этих краях встречаются возле дорог довольно часто. Лекция началась вскоре после нашего появления. Почти все скамьи были заполнены - большинство составляли люди пожилые, которые иногда откровенно подремывали, несмотря на то, что лекция была интересная - это понимала даже, несмотря на мой уровень английского. Кое-что нам пересказала потом Света Бреус... После лекции свечи были зажжены, свет погашен и священник прочел молитву. Ян потом рассказывал, какое неизгладимое впечатление произвела на него фраза: "Jesus, loaded!", которую он для себя перевел, естественно, как "Иисус, загрузись!". Молитва закончилась, мы задули свечи. "Иисус успешно загружен", - шепотом констатировал Ян. Пока Джо и Питер беседовали с лектором, мы разглядывали церковь, Ян тусовался со звукорежиссером, который собирал свою аппаратуру, Санек фотографировал. Потом мы вернулись в машину, и уплетая на ходу кексик, который Мэри испекла маме на день рождения, вернулись домой.
  
  21 марта
  Фалмут
  
  "- Андрей, включи чайник...
  - А по-английски?..
  - Нау!"
  
  (диалоги на "Благовесте")
  
  Завтрак совмещался с изучением временных форм английского языка под руководством Макса. Потом мы с Яном сходили в библиотеку и обновили сайт. Любопытно, что именно в тот самый момент, когда связь прервалась, и мы позволили себе пару откровенных высказываний насчет ее качества, сзади донесся радостный возглас, и какая-то женщина подошла к нам со словами: "Простите, вы русские, да? я слышу, вроде бы, по-русски говорят..."
  Пришлось признаваться, что мы русские. Отступать было некуда - да и кто бы нам теперь поверил... Женщину звали Маша, жила она в Фалмуте замужем за англичанином, и до сих пор еще не встречала здесь ни одного русского человека. Номер своего английского телефона мы снова позабыли. Поэтому объяснили, где стоим, взяли ее телефон и вернулись на кораблик.Андрей починил щиток и рация снова заработала.
  Макс рассказал, как он на днях назвал Питера "darling" - к вящему восторгу присутствующих хабы-мастера с помощником. Питер с истинно христианской кротостью попросил Макса никогда больше не называть "дарлингом" ни его, ни какого бы то ни было другого англичанина, потому что в Англии так принято называть только женщин и детей... Хаба-мастер добавил, что мужчин иногда тоже так называют, в зависимости от отношения... и похабно ухмыльнулся.
  Стемнело. За ужином обучение продолжилось. На холме по соседству жалобно совы. Прибывающая вода гулко билась о днище соседней баржи. Вечера становились все теплее. Похоже, в Корнуэлле наступало самое настоящее лето...
  
  22 марта
  Фалмут
  
  "Гости съезжались на дачу..."
  (А.С. Пушкин)
  
  Вечером мы собирались пойти на вечеринку по случаю дня рождения Джо. Сумасшествие по поводу предстоящего торжества продолжалось весь день. Макс подбирал и распечатывал репертуар, параллельно обзванивая спонсоров. Аня Фоминцева плела украшение. Я делала календарик в старом добром "Corel Draw". Света Авдошина обрезала его и ламинировала... Как обычно, все было готово в последний момент, за исключением дырочек на календарике. Их сделали уже потом, в доме у Джо, при помощи дырокола, найденного сочувствующим Питером, который честно отворачивался от нашего творчества, приговаривая "Я ничего не вижу!". Мужики тем временем отвинтили рули и вытащили их на берег для апгрейда и покраски.
  Мы приехали к Питеру, и выбрались из фургончика на лужайку, где горел костер и начинали собираться гости. Нас особенно потряс вид Майкла, брата Джо, которого она представила нам, как "Большого Брата", - который был в шортах. Джо рассказывала нам, что он долгое время жил в Африке - и мы про себя предположили, что там он, наверное, и согрелся на всю оставшуюся жизнь...
  Макс внезапно вспомнил, что он оставил наш распечатанный репертуар на кораблике и поехал за ним. Мы играли с детьми и принимали посильное участие в броуновском движении по дому.
  Прибывали все новые гости. Снова и снова раздавалось радостное ржание Джо - своеобразие ее смеха, заразительного и громкого, действительно, точнее всего передается именно этим термином... Появилась легендарная Тамара - "легендарная", потому что Питер уже несколько раз рассказывал нам, что у него есть русская знакомая, которую зовут Тамара, и всякий раз мы понимали его неправильно, поскольку автоматически подразумевали, что речь идет о "tommorow"...
  Гости распаковали мандолину, контрабас, маленькие барабанчики и гитару, и запели народные песни. Солировала Тамара, которая почти не знала русского языка, - ее бабушка была родом из Белоруссии. Из русских песен они спели только "Рябинушку", остальные песни были местные - корнуэлльские...
  Вернулся Макс, и начался наш концерт. Знакомые Джо подыгрывали, Тамара и самая активная гостья - заводная бабулька в очках и с бутылкой виски подмышкой, - подпевали. Лучше всего удалась песня про Витьку Фомкина - Макс был в ударе, гостям понравился мотив, бабушка выдавала бойкие вокализы, музыканты отрывались вовсю... Мы со Светкой Бреус героически сдерживали смеховую истерику...
  Около полуночи позвонил Роб, у которого полным ходом шла вечеринка по поводу весеннего равноденствия - в Англии это называется "Акванокс", - и поинтересовался, где же мы. Мы отвечали жалобно, что и рады бы приехать, но как?.. Роб перезвонил минут через пять и сказал, что все они, к сожалению, успели употребить и за руль сесть некому, но присутствующие готовы скинуться и заплатить за такси... И тут Джо, наблюдавшая за ситуацией, вмешалась и сказала, что она подвезет нас к Робу.
  Прощание патологически затянулось. Англичанам понравилась русская традиция - целоваться трижды при встрече и расставании, и они с энтузиазмом реализовывали ее на практике, не забывая считать вслух. Мы с Джо прикалывались, наблюдая это зрелище:
  - New russian tradicion - only one kiss!
  - Supernew russian tradicion - no kisses!!! - отвечала Джо, жестом изображая пинок под задницу...
  А они все прощались. За это время я умудрилась на своем небогатом английском донести до Джо смысл русской поговорки "картинка маслом по сыру". Ей очень понравилось. Она так чудесно заржала...
  Потом мы отвезли на кораблик Андрея и Свету Авдошину. Лестница, которую мы позабыли, уезжая, откинуть назад, сломалась во время прилива, потому что упиралась в стену... Но нас это не остановило. Все желающие перебрались на палубу и помахали нам на прощание.
  И мы поехали к Робу. Джо справилась с дорогой блестяще. После пары бурных дискуссий на тему "проехали или не доехали" мы оказались во дворе фермы. Простились с Джо, посмотрели на безлюдный и темный дом и пошли в поле - искать народ. Минут десять мы шли, спотыкаясь во тьме кромешной на этих кочках, окликая и теряя друг друга, а потом увидели свет костра и двинули туда.
  Собаки с лаем бросились нам навстречу, и завиляли хвостами, когда мы принялись их гладить и называть по именам. Вокруг костра на тюках прессованного сена сидело уже человек тридцать, среди которых мы знали только Роба, Мэтта и Тима с Эффи из "3 daft Monkeys". Для нас нашлось место в этом кругу, и вскоре мы уже восхищенно следили за выступлением Вики. Ловко перебирая руками, она вращала горящие шары на железных цепочках. Свистящий звук прорезал воздух, огненные колеса крутились в двух шагах от нас. От этого зрелища невозможно было оторваться.
  Вечеринка продолжалась. Шли разговоры, передавались по кругу бутылки и кружки с кофе. Иногда кто-нибудь брал гитару и пел. Народ прикалывался на тему "mushroom-tee", который тоже передавался по кругу и пару раз проходил через нас, но никакого заметного эффекта так и не произвел...
  Эффи и компания всерьез взялись за Тима, уговаривая его спеть. Тот сполз на землю и старательно захрапел. Народ настаивал, и тогда Тим с нечеловеческими усилиями поднял голову, и взял пару аккордов, прижимая струны зубами... Последовало минут десять откровенного и очень симпатичного музыкального стеба. Потом стали вспоминать песни, которые хотелось бы услышать. Над "fucked" лирикой измывались отдельно и с наслаждением, на ходу переиначивая слова песен. Чувствовалось, как она их достала. Потом рыжий парнишка, который вполне профессионально подыгрывал Тиму на гитаре, специально для нас спел душераздирающую песню. Текст в ней был приблизительно такого содержания: "Мама, я поеду учиться в Россию. Там живут русские. Они пьют водку. Они пьют очень много водки. Что мы можем с этим поделать? И я буду учиться в России, и тоже буду пить водку, буду пить очень много водки - что я могу поделать?.. Ойра, ойра, ойра, хэй!". Господи, как мы хохотали, повторяя слова припева - "what can I do?". И надо всем этим всходила большая луна, освещая холмы и поля, и налетал иногда ветер, рассыпая искры из костра под наши чертыхания и ворчание собак...
  Вечеринка заканчивалась, и мы начали прикидывать, как и с кем попасть в Фалмут. Вики предложила переночевать у нее, и мы с Яном поехали, а Макс, Санек, Аня и Света Бреус остались у костра - часа через полтора кто-то собирался возвращаться в город.
  Мы влезли в кабину фургончика, который выглядел еще более обшарпанным, чем питеровский. Джордж, муж Вики, перебрался из кузова за руль. Вики забралась в кузов, где мирно дрыхли рядком четверо ее потомков, невозмутимо врубила магнитофон, и Джордж рванул по узким проселочным дорогам под музыку кантри...
  Фургончик остановился в какой-то сельской глухомани, возле небольшого домика. Мы помогли Джорджу разложить детишек по койкам, посидели в огромной кухне, разглядывая фотографии домика в различных стадиях перестройки, а потом заснули на нормальной кровати...
  
  23 марта
  Фалмут
  
  Мы проснулись рано. Светило солнце. Потомство Вики на разные голоса самовыражалось в соседней комнате. У нас оставалось достаточно времени, чтобы выпить кофе и осмотреться перед отъездом. Ремонт и перестройка дома близились к завершению. Белый фасад, красная входная дверь, красные подоконники выглядели нарядно и весело. Казалось, стоя на крыльце, можно бесконечно глядеть на эти желто-коричневые дали с живыми изгородями и маленькими фермами, и на три холма на горизонте, откуда приходил тихий и несмолкающий голос ветра.
  Недрогнувшей рукой Вики утрамбовала детишек в фургон и через четверть часа мы уже стояли на пристани, наблюдая последнюю стадию сборов на "Благовесте".
  В компании Джо и четверых петровичей, троих алановичей, Джуд, Алана и само собой разумеется, всех наших соплавателей мы отправились в ботанический сад. Алан работал там плотником. Нам объяснили, что это не обычный ботанический сад - там в каких-то огромных шарообразных теплицах выращивают субтропические деревья. А вдоль дороги, по которой мы ехали, все вовсю цвело - нарциссы, одуванчики и роскошные белые магнолии, которые многие из нас видели впервые.
  Ботанический сад назывался "Eden Project". Наша веселая компания высадилась и плавно проследовала от парковки до входа в сад, поскрипывая колясочками и оглашая окрестности радостными детскими криками.
  Первое, что мы увидели - была фигура лошади в натуральную величину, собранная из корней и веток. Потом мы побродили по огромному магазину, расположенному перед входом в сад. Там продавалось много сувенирной всячины, в том числе записные книжки в обложках из листьев, тетради из банановой бумаги, бамбуковые сундучки, разноцветное прозрачное мыло, пахнущее всякими растительными запахами - мы с Аней Фоминцевой, как фанаты этой темы вдумчиво обнюхали все разновидности и потом несколько раз возвращались нюхнуть еще... Были пестрые флисовые шапочки, сделанные Джуд, которые всем нам очень понравились.
  Пока выяснялись подробности относительно возможности войти - при помощи Алана, со скидкой, мы успели дважды полюбоваться кукольно-механическим шоу, которое демонстрировалось с трехминутным интервалом.
  На площадке был выстроен интерьер современной комнаты - стол, стулья, дремлющая возле камина собака, книжная полочка, ваза с фруктами, кот над миской молока, и по углам комнаты - умиленные всем этим благолепием хозяин и хозяйка. На табло над площадкой появляется надпись "Представьте, что все растения исчезли... (ваза с фруктами, поскрипывая, возносится куда-то вверх, за пределы видимости зрителей) нет больше деревьев... нет животных (стол уходит под пол, стулья расползаются, исчезает молоко из кошачьей миски, лязгает дверка пустого холодильника) нет волокон для материи, нет бумаги... (падают с окон занавески, книжная полочка передает привет старому Йобу, гаснет камин, и хозяева, к бурному восторгу детей до шестнадцати, остаются без одежды) нет кислорода для дыхания... (бездыханные хозяева валятся на пол, их участь разделяет кот, собачка перестает шевелить нюхалкой) нет больше спонсоров для таких шоу, как это!". Тут все весело возвращается к жизни в обратной последовательности. Нам особенно нравился момент исчезновения кислорода - перед тем, как кот склеивал ласты окончательно, у него вываливался один глазик...
  Торжественный миг настал - на нас наклеили оранжевые кругленькие бумажки с надписью "Eden Project" и пустили в огород. И очи наши отверзлись, и мы узрели... Мы стояли на холме, а под нами, на дне глубокой долины возвышались фантастические полусферы, напоминающие мыльные пузыри. Их поверхность, состоящая из множества выпуклых прозрачных шестигранников, отсвечивала на солнце мягким целлофановым блеском. И они были не просто большие - они были гигантские. Не знаю, с чем сравнить шоковое ощущение, возникающее при первом взгляде на эту долину... Вспоминались всякие детские книги -"Гиперболоид инженера Гарина"... Александр Беляев... "Незнайка на Луне"... Эти "пузыри земли" выглядели, как декорации для съемок нового эпизода "Звездных войн".
  Мы спустились в долину и решили прежде, чем идти внутрь "пузырей", побродить по маленьким выставочным павильонам.
  В одном павильоне была выставлена экспозиция, рассказывающая про сложную историю взаимоотношений человечества с каучуконосными - гвоздем выставки были несколько пар резиновых тапочек, которые временами оживали и принимались отплясывать под музыку. Другой павильон посвящался ужасам - там можно было видеть "растение, поедающее человека" и "человека, поедающего растение".
  В третьем павильоне показывали киноролик об истории воплощения "Eden Project". Мы увидели на экране человека, который придумал и создал этот сад. Звали его Тим Смит. Сам процесс строительства был не менее фантастическим, чем его результат. Десятки самосвалов, бульдозеров, экскаваторов и еще какой-то техники, кружащие по котловану...Бесконечной высоты леса...
  И наконец, мы оказались в тропическом лесу, который занимал три "пузыря" по левую руку. Кокосы, ананасы и бананы росли на пальмах - правда, они были еще зеленые и мелкие. Здесь росли кофейные деревья, бамбук, лианы и зеленели тысячи других растений, которые были смутно знакомы нам по кинофильмам и телепередачам. Со скалы, расписанной стилизованными африканскими рисунками, струился небольшой водопад. Настоящая бамбуковая хижина скрывалась в зарослях...
  Влажная духота, тихое шипение оросительной системы, мелодичный щебет туристов... Мы вылезли оттуда с красными мокрыми физиономиями, приговаривая задушенными голосами: "Не ходите, дети, в Африку гулять...".
  В трех оставшихся "пузырях" росла субтропическая "зелень" - оливы, лимоны, апельсины и прочие кактусы. Там мы увидели те самые заросли чаппараля, о которых столько раз читали у Майн Рида и прочих классиков жанра.
  Такой вполне нормальный чаппараль. Нечто вроде нашего ковыля... А еще там была прекрасная скульптурная композиция языческого праздника - вставший на дыбы бык и жрецы в волчьих масках, исполняющие ритуальный танец. Санек ухитрился увидеть и сфотографировать среди листвы живую ящерицу...
  Потом мы бродили по дорожкам вокруг "пузырей", дивясь изобретательности людей, создавших не только сад, но и множество причудливых мелочей, которые и придавали ему обаяние. Красные жестяные цветы Дэвида Кампа; огромный куст, подстриженный в виде женщины, сидящей на траве; деревянные змеи, развешанные на деревьях...
  
  24 марта
  Фалмут
  
  Днем мы отправились к Питеру - надо было помочь ему собрать строительный мусор и отвезти его на местный "garbage". Впрочем, сам Питер использовал другой термин - "раббиш". Но слово "по-мо-и-ка" старательно выговорил и запомнил.
  Мы расфасовали обломки штукатурки в пластиковые мешки, затолкали мешки в фургончик. Джо в этот день вела занятия по танцу, поэтому Аня и обе Светы остались приглядеть за петровичами. А мы поехали на "раббиш" - Питер, Санек, Ян и напросившаяся с ними за компанию в последний момент я.
  Конечно, это место не шло ни в какое сравнение с незабываемой кильской помойкой. Но два велосипеда и видеомагнитофон мы там добыли, причем абсолютно free - благодаря дипломатическим способностям Питера. И еще Питер одолжил нам свою замечательную садовую лестницу, длиной в добрых три метра, по которой мы могли теперь беспрепятственно шастать с катамарана и на берег, несмотря ни на какие эти гнусные отливы и приливы...
  Под вечер на кораблике появился новый гость - представитель "Ротари-клуб", который был на нашем первом концерте в яхт-клубе. Ему еще тогда понравился наш проект, и он пришел, чтобы предложить нам помощь. Свету Бреус он тут же устроил на работу в свою архитектурную контору. Взялся организовать нашу выставку в фалмутском Арт-колледже. Мы были ошарашены его натиском, а также тронуты и обнадежены...
  Пришел Саша Щеглов вместе с Молли и Матье, мы пили чай и наперебой рассказывали ему последние новости.
  Поскольку сегодня был понедельник, мы с Яном пошли в "Waterfront" слушать кельтскую музыку - заодно отнесли Джуд корзинку, которую она у нас забыла.
  Видимо, большинство музыкантов выступало сегодня где-то в другом месте, потому что играли только трое - барышня-скрипачка, аккордеонист и заводной ирландский старик с волынкой. Завсегдатаи, которых мы уже знали в лицо, добросовестно отплясывали. Маленький седой старичок, похожий на гнома, время от времени кричал волынщику: "Enjoy!!!", и тот выдавал колоритное длинное взвизгивание...
  Когда танцы закончились, мы приступили к волынщику с расспросами - как называется тот деревянный инструмент, напоминающий гусли, на котором он сейчас играет? Инструмент носил гордое имя "ходи-годи", а старика звали Дэвид. Они пригласил нас во вторник в "Лендлорд" - паб, в котором они играют кельтскую музыку по вторникам.
  На обратном пути я заметила нечто вроде мемориальной доски на высокой кирпичной трубе напротив "Waterfront". Из надписи явствовало, что печь, из которой торчит эта самая труба, была построена специально для уничтожения контрабандного табака, и она называется "Kings Pipe" - "Королевская трубка". Бывали, вероятно, времена, когда она вовсю дымилась на радость таможенникам...
  
  25 марта
  Фалмут - Чёрчтаун
  
  Мы поехали в Чёрчтаун - это разновидность санатория, предназначенного специально для "испытывающих трудности в обучении". Нас привезла туда Тони - знакомая Питера, проводящая в этом санатории музыкальные занятия.
  Сборы проходили в нашем привычном стиле, под девизом "все в последнюю секунду". Аня Фоминцева бросилась на помощь Андрею - вытаскивать из каюты "Книгу юности", запнулась о ржавую балку, лежащую на берегу и сильно подвернула ногу. Так начинался день травматизма на "Благовесте".
  Прихрамывающая Аня возглавляла высадку нашей бодрой процессии в Чёрчтауне. Остальные радостно улыбались. Короче, мы идеально вписывались в обстановку. Приняли нас с распростертыми объятиями.
  Поскольку день был очень теплый и солнечный, встреча состоялась на зеленой лужайке. Макс и Ян пели. Остальные сопереживали. Больше всех волновался один из здешних болельщиков на инвалидном кресле - он бормотал что-то высоким голосом, взмахивая головой и руками. Но ему определенно понравились наши песни.
  Потом пели и аккомпанировали "клиенты" - так здесь принято называть тех, кто сюда приезжает. У них это получалось вполне симпатично. Нам особенно понравился инструмент, сделанный из пустого деревянного ящика и прикрепленной к нему палки, которые соединяются веревкой. На нем играют специальной деревянной колотушкой, цепляя веревку и постукивая по ней. Звук получается своеобразный - напоминающий контрабас.
  Мы со Светой Авдошиной обнаружили старую собаку по имени Рози, которая умело держала дистанцию, но не могла устоять перед искушением перехватить футбольный мячик.
  Потом нас накормили и повели в соседнюю школу. Мы оказались в просторном классе с высоким потолком. Стены были увешаны детскими поделками. Яркие крупные аппликации - тигры и удавы, притаившиеся в джунглях. Детские силуэты, вырезанные из черной бумаги. Макеты домиков елизаветинской эпохи. Дети уселись на полу в кружок и прослушали весь наш детский репертуар. Как водится, песня с припевом "ля-ля-ля-ля-ля" пользовалась особым успехом. Света Бреус и Макс рассказали им про "Книгу юности". Дети успели пополнить нашу коллекцию несколькими рисунками, Тони обещала позже привезти еще. Мы заглянули в Интернет, показали детям наш сайт, они нам показали свои любимые сайты, а мы тогда показали им "мульт.ру"... короче, вскоре мы возвратились обратно в Чёрчтаун.
  Нам хотелось поговорить с волонтерами - так здесь называются люди, которые проводят занятия с "клиентами". Волонтеры приезжают сюда из разных стран мира. Ребята, с которыми мы разговаривали, приехали из Кореи, Голландии, Германии. Зарплата у них маленькая, зато есть возможность побывать в другой стране. Как правило, это студенты, которые берут учебный отпуск на год. Среди них есть или был даже один человек из России - мы его не видели, но нам рассказали, что процесс оформления его бумаг тянулся в течение года.
  Нам показали территорию для занятий на свежем воздухе. Когда мы увидели эти умопомрачительные лазалки, мы кинулись на них... Мы улюлюкали и раскачивали подвесной мост, карабкались по столбикам и стучали в барабан, сделанный из ствола дерева... Волонтеры глядели на нас профессионально ласковыми глазами...
  Потом Тони повезла нас в гавань старинных кораблей - там снимается большинство английских фильмов про пиратов, морские битвы и приключения. Народ напрасно надеялся полазать по мачтам - нас не допустили даже на борт. Но корабли мы видели, что было, то было. Пошли гулять по набережной, поскольку ничего другого не оставалось. Когда перелезали через ограждение, срезая дорогу, произошел еще один несчастный случай -ботинок Яна соприкоснулся нечаянно с головушкой Светы Авдошиной...
  Мы с Саньками углядели среди скал на отвесном берегу пещеру и бросились туда. Пещера оказалась маленькой, грязной и темной. Лезть туда без фонарика было бессмысленно. Поэтому мы пошли дальше по берегу, балансируя на скользких после отлива камнях. Взобрались на сланцевую скалу, поверхность которой серебрилась под солнечными лучами. Потом мы повернули назад, по пути собирая ракушки и камушки, и тут навернулась на одном из этих живописных камней Света Бреус...
  Это был третий, заключительный в этот день случай травматизма на "Благовесте". Возле недостроенной дорожки мы пополнили запасы нержавейки - она валялась вокруг в виде обломков арматуры.
  Тони привезла нас на вечеринку. И мы пережили еще один пир духа, познакомились с друзьями Тони, среди которых была русская Света с ребенком, а потом состоялись концерт, и слайд-шоу, и вторжение посреди слайд-шоу пухлой и бодрой бабуси, которая встала точно напротив проектора, непринужденно помахивая бутылкой русской водки... и непосредственно сразу после этого принялась с нами всеми знакомиться за руку, а потом весь вечер громогласно повествовала про все свои болезни в алфавитном порядке... мы переглянулись, идентифицировали ее, как женский эквивалент "ДД"... решили ввести дополнительную единицу занудства "ДБ"... и это примирило нас с фактом ее существования. "Это все хорошо, бат нам пора!" - сказала нам русская Света на прощание...
  
  P.S.
  В мае мы с Яном ушли из экспедиции, оставшись в Фалмуте. Отмечу сразу - ничего экстраординарного за это время не произошло.
  Год или около того после нашего ухода продержались Саньки.
  Потом, благодаря Максу, в экипаже случилась рокировка: Света Авдошина отправилась в Питер, а ее место заняла Наташа Коншина с Максом в комплекте.
  Спустя какое-то время Макс с Наташей были высажены капитаном в Картахене (Колумбия) не то, чтобы очень добровольно.
  Капитан с женой, Аней Фоминцевой, прошел кругосветку и вернулся в том же составе, не считая вписавшейся в команду кошки.
  P.P.S.
  Отрывки из писем.
  ... У нас фантастические новости - мы затусовались в Корнуэлле до февраля будущего года абсолютно легально. Сами не можем поверить. Наши местные друзья нашли на сайте Home Office (это такая всеанглийская въедливая кгб-шка) специальные формы "для артистов, музыкантов" и прочей "драной богемы", помогли нам их заполнить, сочинили трогательные письма, где просили разрешения продлить наши визы до декабря и обещали поддерживать нас материально, и отправили вместе с нашими паспортами моряков (в которых у нас стоят английские визы) в эту самую Home Office. Недавно получили ответ - только после февраля 2004 эти наши формы будут рассматриваться!
  Приключений после нашего ухода с "Благовеста" произошло множество.
  К тому моменту, когда мы распрощались с нашими соплавателями, Ян обзавелся здесь невероятным количеством друзей. Он быстро насобачился общаться на местном английском, который мало напоминает "BBC Language".
  Первое время мы жили на бывшем рыболовном баркасе, переделанном в "жилую лодку", в соседней марине. Хозяева лодки, немец Марко и норвежка Эва - коллеги по совместным выступлениям в пабе "Waterfront". Марко играет на аккордеоне, Эва на кларнете, а по жизни они учатся в фалмутском арт-колледже, Эва занимается керамикой, Марко варит из металлолома садовые скульптуры в стиле Дэвида Кампа). Когда они двинули на каникулы в Германию, к родакам Марко, это было очень кстати, потому что мы как раз собирались сказать "гудбай" нашим психологам, - и за эту неделю, которую мы провели на лодке, проблема с жильем решилась окончательно.
  Мы переехали в Пенрин - это крошечный и древний городок (построили в 12 веке, потом разрушили, потом заново выстроили в 15 веке), совсем рядом с Фалмутом, на расстоянии мили (полчаса пешком).
  Жили там у Пола и Люси. Та же компания кельтских музыкантов из паба "Waterfront" - гитара, флейта, арт-колледж - керамика, и еще Пол работает плотником... и прошлой весной они вместе с Марко и Эвой путешествовали по Эквадору на мулах... Жили - приколись! - в доме на улице Святого Томаса Бекета, того самого, про которого мы пару лет назад ставили "Миракль". Дом, в виде исключения, не тринадцать, а четырнадцать...
  Потом Пол перегнал с фермы своего папы караван (вагончик на колесах, но без мотора), в котором провел пять лет мятежной молодости, и теперь у нас есть свой дом, где мы сейчас и обретаемся.
  Караван поставили на ферме у еще одного нашего друга - Роба. Ферма называется "Holyfield", основной "профиль" - работа с "peoples with special needs", проще говоря, это наши старые друганы-дэсэйблы. Очень славные и жизнерадостные ребята.
  Рядом маленький поселок Гвик и река Хелфорд. Отсюда до Фалмута восемь миль по сумасшедшей корнуольской дороге. Я как-то не поленилась, померила - в не самом узком месте ширина три метра, т.е., шесть моих шагов. В самом узком месте - два метра. Движение, что характерно, не одностороннее.
  Дорога, как таковая, состоит исключительно из подъемов, спусков и очччень крутых поворотов. Такого понятия, как обочина, вообще не существует. Иногда в самых узких местах встречаются крохотные островки, куда можно отползти, если все-таки встретились два одиночества.
  По краям дороги - каменные стенки или насыпи, где как, высотой метра полтора-два, густо поросшие травой и плющом.
  Если приходилось играть когда-нибудь в "Need for Speed" - Ян говорит, очень похоже... Ограничение скорости очень забавное - 40 миль, в целях естественного отбора, очевидно. Иногда посреди дороги встречается большая надпись "slow" ("В начале было "слоу" - резвились мы первое время, пока не надоело.)
  Еще один приятель Яна отдал нам машину, причем "безвозмездно, то есть, даром". Поскольку у него осталось еще три машины, это для него большой потерей не стало. Так у нас появился беленький старенький фольксваген-гольф... Ян перешел на левостороннее движение легко, наши russian права здесь действительны в течение года, и единственная проблема - отсутствие страховки. Без страховки здесь ездить запрещено, так же, как и у нас - без прав. А страховка довольно дорогая. Типа получается замкнутый порочный круг. В результате пока ездим без страховки (тьфу-тьфу-тьфу!).
  Живем в поле. Караван поставили у самого края поля, возле живой изгороди. Лето здесь началось давно. Вокруг сплошные желтые лютики и корнуольские холмы повсюду, куда ни посмотри. Наше поле тоже находится на холме, поэтому видно далеко. Местные ребята уверяют, что это не холмы, а курганы. Один такой курган возвышается метрах в пятидесяти от нас.
  А когда всходит над этими полями луна... Сейчас как раз самое полнолуние - зрелище неописуемое!
  Собираемся в ближайшее время исследовать здешние края - здесь столько всего интересного! и каменные круги, и подземные туннели, и пещеры, и скалы...
  Причем все это где-то совсем поблизости...
  По вечерам в воздухе носятся летучие мыши. На ферме круглосуточно вопят павлины. Совсем как в "Белом солнце пустыни", четко выговаривая "мяу!".
  Их у Роба несколько - один классический, сине-зеленый самэц, остальные все серые и кургузые, ибо это павлинихи. (Последние три слова дописал Ян в шовинистическом экстазе.)
  Недавно ездили в Хелстон, небольшой городок мили за три от нас - там театральная молодежная труппа играла спектакль, в одном из "корнуольских садов" - под открытым небом, на зеленой подстриженной травке.
  Нас пригласил Доминик ("Waterfront" - бубен, барабан) приятель, который тоже в этом спектакле играет. Так вот, тамошние павлины, безнаказанно рассекающие по саду, реагировали на любое повышение голоса со сцены, не говоря уже про музыку.
  Сначала одна какая-то падла издавала звук, похожий на гудок старого автомобиля, и по этому сигналу остальные птички начинали самовыражаться в меру способностей... Отдыхают все культпоходы, вместе взятые.
  Дедушка Корогодский застрелился бы, не выходя из зала и не вставая со своего любимого тринадцатого места. Публика ликовала, английские колоритные бабульки невозмутимо потягивали винцо, "как это принято у них в Англии", шел мелкий дождь.
  Актеры прикалывались на актуальные темы "когда же появится крыша над этим проклятым театром!".
  Мы выдержали одно действие и постыдно смылись, ибо дождь усиливался, а уровень нашего английского пока еще, увы, не позволяет получать удовольствие от спектакля.
  Одно время на том же поле, где и мы, жили замечательные ребята - Лиса и Гас. Лиса играла на волынке и на флейте, Гас классно играл на гитаре и пел, и познакомились мы, само собой, в "Waterfronte". Сейчас они построили повозку, запрягли в нее рыжую лошадку Ред и двинули в путешествие по Англии.
  Когда мы переехали и стали расспрашивать соседей на предмет перспектив заработка в окрестностях, Гас сказал, что самый простой способ - поехать в Хелстон, встать с гитарой возле "Post Office" и через два часа положить к себе в карман 20 фунтов.
  Здесь это популярное занятие называется "баскет".
  На следующий день ранним утром Ян прихватил гитару и ломанулся в Хелстон на заработки. Вечером появился взволнованный Роб - ему позвонили из местного полицейского участка... Короче говоря, документов у Яна при себе не было, когда личностью его живо заинтересовалась бдительная хелстонская полиция. И мы с Робом повезли Яновы документы в Камборн, куда уже успели отбуксировать нашего певучего... (Перед тем, как выйти из машины, Роб вдумчиво обшарил свои карманы, и засунул от греха подальше в бардачок маленькую металлическую курительную трубку, приговаривая: "Not so good for Police Station...")
  Вечером Ян возвратился - горланя "Sweet home, sweet home!" на всю округу, переполненный впечатлениями, подружившаяся с полицейскими, сберегший двадцать фунтов, подвезенный до самой фермы и накормленный. "Мороженое, пудинг, cornysh pasty" - так выглядит местное тюремное меню.
  "Сornysh pasty" - это одна из местных достопримечательностей, здоровенный шахтерский пирожок, который заменял целый обед. Картошка, мясо, лук, морковка сложены в пирожок так, чтобы один его край оставался пустым - шахтеры хватались именно за этот край немытыми руками, и когда пирожок съедали, огрызок выбрасывали...
  А еще мы успели нелегально поработать на прополке сорняков. Это была целая эпопея... Как мы пололи лук... время от времени, ес-но, попадая тяпкой по луку, а не по сорнякам... успевая только приговаривать: "Прости, Чипполино!" или "Коробочка, хорони ребят!". Время от времени поглядеть на этот цирк приходили местные коллеги - Ян доверчиво делился с ними своей теорией о том, что бог не любит, когда лук растет слишком часто... Они разделяли это мнение.
  В какой-то день в нашей первой машине гавкнулась одна деталь, и мы отправились на работу поездом. Идем в семь утра по пустынной корнуольской дороге, навстречу едет машина, поравнявшись с нами, останавливается, оттуда высовывается незнакомый дедок и радостно интересуется: "Вы русские, да?". Мы так ошалели, что забыли у него спросить, откуда он нас знает. Может, газету почитал или телевизор посмотрел...
  Катамаран наш на прошлой неделе ушел в Испанию. Опять в армии Ичкерии не хватает хороших танкистов ...
  Съездили недавно на одну "ночную вечеринку", на которую нас потащил Роб. Он сказал - "пати недалеко от Пензанса", и мы поскакали - ночью, под дождем, по мотовею, за Робом... Пензанс мы вскоре проехали и двинули куда-то по проселочным дорогам - только указатели мелькали.
  Меня волновало, что указатель "Land`s End" встречался чаще прочих, и миль до него оставалось все меньше, и я приставала к Яну - не там ли произойдет эта party на открытом воздухе?..
  Вскоре появились первые признаки того, что мы у цели - вдоль края сельской дороги выстроились припаркованные машины, по оставшемуся месту блуждала молодежь, начинающая веселиться, а впереди что-то вспыхивало голубым светом. Сначала мы приняли это за продвинутую дискотечную светомузыку, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это мигалка полицейской машины... и когда мы к ней приблизились, полицейский нам помахал, типа - поворачивайте сюда ... Ян повернул, полицейский ему что-то объяснил с хорошим таким корнуольским произношением, Ян покивал, дипломатично приговаривая: "Yes, officer!", как учил один наш знакомый препод из Арт-колледжа.
  Мы проехали куда-то вдаль, и свернули на парковку. Возле парковки суетился мужик в зеленой люминисцентной куртке, которые здесь носят и полицейские, и шоферы, и велосипедисты - он объяснил нам, где находится, собственно, парковка, и извиняясь, добавил, что место не очень хорошее... проще говоря, "fucked rally".
  Что он имел в виду - мы поняли метров через пятьдесят, когда оказались почти на родине. Абсолютно раздолбанная киселеобразная дорога вела на небольшой пригорок, куда наша тачка, еще недавно белая и мытая, вскарабкивалась минут пятнадцать... Политкорректные англичане выдержанно и безмолвно ждали позади нас на своих машинах. Потом мы припарковались, вылезли из машины и поплюхали по той же самой грязище пешочком - я, как последняя идиотка, в единственных "парадных" джинсах и приличных (теперь уже нет!) замшевых ботиночках.
  Шли долго по дороге среди деревьев. Какие-то незнакомые компании нас догоняли в темноте, помахивая люминисцентными висючками, потом мы кого-то догоняли, такое было забавное шествие в духе Толкиена.
  Потом мы добрались до "эпицентра" - большого дома в саду, к которому еще нужно было пробираться по мостикам через ручьи. Деревья, естественно, украшали разноцветные фонарики, а рядом с домом была вполне приличная дискотечная площадка. Кажется, внутрь дома, где тоже шли какие-то песни и пляски, мы так и не сподобились влезть, потому что количество народа, толпящегося повсюду, угнетало морально.
  Я не могу его оценить даже приблизительно - где-то в порядке двух-трех, как минимум, сотен человек, причем большинство из них - совсем мелкие, лет двадцати и чуть старше. Как такая вечеринка выглядела бы в России - думаю, ты представляешь.
  Здесь это происходило настолько мирно, что мы обалдели от самого факта реально неагрессивной молодежной тусовки. Народ сидел вокруг костра, переговаривался, пил пиво, участвовал в броуновском движении, танцевал. И никаких тебе пьяных истерик, выяснения отношений, визгов, драк, кровищи...
  Мы сидели втроем с младшим Робом - знакомым парнишкой из "Waterfronta" и трындели какое-то время. Старшего Роба потеряли в этой толчее еще при въезде. Потом Ян сказал, что он скоро вернется, и пропал безвозвратно... я подождала его какое-то время, потом поняла, что замерзла жутко, никакой радости от этой толпы, естественно, не получаю, и вообще, хватит впечатлений на сегодня - это было в тот же день, когда мы съездили на спектакль с участием павлинов и на концерт к Полу в "Waterfront", и заглянули в последний раз на "Благовест"...
  Короче, я пошла спать в машину, и долго искала эту парковку в кромешной темноте, а когда нашла, обнаружила там мирно спящего Яна...
  Проснулись мы утром и дернули домой - уже никуда не заезжая. По дороге прихватили еще какого-то парнишку-хичхайкера, которому надо было в Фалмут - он, бедолага, был совсем никакой после этой вечеринки, отрубился в машине, доехал с нами до Холифильда. Мы его покормили, поиграли с ним в пул - английская разновидность бильярда с разноцветными шариками, которая стоит у Роба на кухне. (Там еще, кстати, свободно теннисный стол помещается, кроме бильярда, и хватает места для толпы народа...)
  Парнишка играл в пул классно, хотя и почти не просыпаясь. Ян его потом подбросил до Фалмута - после нашей автостоповской эпопеи грех было этого не сделать. Под вечер появился Роб с царапиной поперек лба - встретился в темноте сада с каким-то деревом. Вот так веселится народ в Корнуэлле...
  ... Идем недавно по Хелстону, ищем магазин "по электрической части". Магазин закрыт. Спрашиваем у первого встречного прохожего, не знает ли он, есть ли в Хелстоне еще какой-нибудь "электрический" магазин. Тот не знает, извиняется, просит подождать, заходит в дом, куда шел, вытаскивает оттуда хозяйку и она нам подробно объясняет, как найти магазин, который нам нужен...
  ... Когда мы жили еще на улице святого Томаса, в одну из первых вылазок на помойку прихватили телевизор и видик - как выяснилось позже, ни то, ни другое не работало. Проходит недели две, мы эти железяки уже давно забросили обратно на помойку, и забыли про сей эпизод, и вдруг я вижу на столике вскрытое уже Полом письмо - не конкретному человеку, а "на адрес", St.Tomas st. 14 - примерно следующего содержания - "Многоуважаемый сэр (леди)! У нас есть основания полагать, что Вы нарушили закон. Если Вы пользуетесь телевизором или видеомагнитофоном, не имея на это лицензии, Вы можете быть оштрафованы на тыщу фунтов. Лицензия на черно-белый телевизор стоит 50 ф., на цветной - 100 ф., если мы ошиблись, типа извините."
  У меня просто челюсть отвисла и выпал глаз. Оказывается, здесь есть, действительно, такой закон - телевизор можно смотреть, только если у тебя есть лицензия. Фишка не в этом. Заходил пару раз старичок-сосед, потому что наши соседи по квартире, вегетарианские зайчики, Доминик и Фи, заказывали овощи, которые им привозили, когда никого не было дома, и оставляли соседям. Мило улыбался. Мы ему тоже мило улыбались и жрачку забирали. Вот на хрена ему понадобилось стучать? Загадка старшего поколения, пережившего войну, железный занавес и охоту на шпионов.
  Поехали в прошлый понедельник в "Waterfront", встретили бывшего соседа, чья яхта стояла одно время рядом с "Благовестом", Ян пошел смотреть его новую яхту. Я сижу в "фольксвагене", курю, наблюдаю за английскими барышнями, которые купаются в маленькой марине - такие жизнерадостные пухлые оторвы.
  Внезапно щебет барышень становится оживленным и эмоционально насыщенным, и я вижу, как из-под воды посреди марины что-то очень большое всплывает, и первая мысль - собака, что ли? Ни фига! Это был, как выразились барышни - "fucked seal!", то есть, нормальный такой-растакой тюлень. Тюлень еще пару раз показал из воды недовольную рожу и скрылся.
  А впечатление, когда эта рожа, размером как у сенбернара, внезапно высовывается из воды, да еще прямо перед тобой, довольно сильное... Барышни долго и безутешно визжали, развлекаясь сованием в воду ножек и бросанием туда щеток для волос... увы, больше он не появлялся.
  На местной "помойке" разжились за два фунта этим вот компьютером. Пентиум-2, то есть, на нем можно работать с хорошими программками, "Flash" на нем шуршит без всяких затруднений (анимационная векторная программа, которую мне всегда хотелсь изучить - на которой сделана "Масяня") пару английских обучалок поставили :) - очень полезно, потому что Ян английский в школе хотя бы начинал изучать, а я со своим немецким крайне смутно представляю себе все эти английские времена.
  ...Теперь обещанные "социальные подробности"...
  Я уже писала, что Корнуолл - это не совсем Англия (так же, как Ирландия, Шотландия и Уэльс). Когда кто-то из наших психологов в разговоре с нашим православным дьяконом Питером назвал его жену Джо англичанкой, Питер встрепенулся и сказал, что Джо не англичанка, она - "корниш". Кажется, в 17 или 18-м веке умерла Долли Патрич, последний человек, который говорил на "корниш", но сейчас местные власти пытаются этот язык вернуть к жизни.
  Иногда официальные документы пишут на двух языках - на английском и на корнуэлльском. Почти на всех местных машинах - наклейка с корнуэлльским флагом (черный прямоугольник, разделенный на четыре части белым крестом) и надписью "Cernow" (опять же, "Корнуэлл" на корниш) Наши друзья на корниш не разговаривают, но знают многие отдельные слова. Говорят, это помогает общаться с шотландцами и ирландцами - т.е., язык близок к гэльскому. Меня одно время удивляло, почему названия многих домов в Гвике начинаются с "chy" - "Chy-Ron", "Chy-Gwen". Оказалось, все просто - "chy" на корнуолльском - это "дом". Название соседнего городка Пензанса звучит на "корниш", как "мертвая голова" (имеется в виду голова Джонни-Баптиста, он же Иоанн Креститель)...
  Так вот, эта часть страны долго процветала - здесь было еще недавно много действующих шахт, и шахтеры зарабатывали прилично. Потом шахты выработали, позакрывали, народ стали увольнять и жизнь наступила невеселая. Люди продавали свои дома и уезжали. Покупали эти дома "люди из Лондона с большими деньгами", которых здесь недолюбливают - и по этой причине тоже. Похоже, основной доход сегодня приносит туристический бизнес. Местные иронически относятся к туристам - ну, это как везде, - и к тому стилю жизни, который здесь называется "posh" - в приблизительном переводе это большие деньги, потраченные на пускание пыли в глаза, отдаленно родственное нашим "новым русским" из анекдотов.
  Соседний Фалмут, в котором мы провели с "Благовестом" два месяца - город известный. Отсюда традиционно стартуют яхтенные регаты через Ла-Манш, который на этой стороне назывется Инглиш Ченнел...
  Некоторые местные живут на яхтах - благо, зима теплая и цены на стоянку зимой гораздо ниже. Один наш знакомый, "старый Мартин" (есть еще молодой Мартин) летом перебирается на берег в целях экономии - ставит на берегу яхту, и все дела. Другие знакомые - семейная пара старичков, Тони и Мэри, сдают свое место у причала (в результате экономического кризиса прошлого владельца оно теперь их собственное), а сами перебираются на буек, где стоянка дешевле, или уходят плавать.
  Климат местный напоминает крымский - во всяком случае, один наш лондонский приятель, который родился и вырос в Крыму, именно так утверждает. Магнолии вовсю цвели уже в начале апреля. Летний сезон продолжается с мая по сентябрь.
  Местные говорят, что сентябрь и октябрь здесь - лучшее время, дождей мало, погода мягкая... Когда сезон заканчивается, туристы разлетаются по домам, цены опускаются, местные ездят отдыхать в Испанию. Это недалеко :)
  Жилье здесь дорогое. Поэтому для нас караван Пола - идеальный вариант, особенно, если учесть, что мы живем у Роба на ферме и не платим за стоянку.
  Наши знакомые живут в обычных местных двухэтажных домиках.
  Кажется, только Пол и Люси устроили в таком домике "комьюнити" - правда, их домик трехэтажный... то есть, в одной комнате живет еще пара очаровательных ребят - Фиона и Доминик, в другой (где одно время обретались мы) - пара из Америки, приехвшая на лето.
  Местный двухэтажный домик - явление типовое. Побеленные или серые - из тесаного камня сложенные - стенки, крыша из сланцевой темной или обыкновенной кирпичного цвета черепицы. Прямоугольные окна со скользящими вверх-вниз рамами (мыть такое окно чрезвычайно неудобно, я это делала, блин).
  Открываешь калитку, идешь по дорожке к двери. Перед входной дверью - традиционная подстриженная лужайка, иногда на ней торчит какая-нибудь скульптура - обычно они на редкость уродливые, наподобие диснеевских гномиков. У Питера и Джо возле входа сидят каменные совы - бабушка Джо плющилась от сов и их коллекционировала.
  На первом этаже - кухня и что-нибудь вроде гостиной, на втором - спальня, ванная и прочие радости.
  Через кухню, как правило, можно пройти насквозь во дворик. Там обычно устроено что-то вроде садика - такое место, где можно посидеть вечером с гостями или без гостей. Один раз видела в таком садике даже нечто вроде очень-очень маленького бассейна с золотыми рыбками... Иногда садик отделяется от соседей стенками. У Пола и Люси были очень колоритные каменные стенки - впрочем, там и дом 15-го, кажется, века... По этим стенкам вьется местный плющ, иногда прямо из трещин в стенке растет трава...
  Иногда во дворике торчит местная сушилка для белья - я таких больше нигде не видела, это вроде вывернутого наизнанку квадратного большого зонтика с четырьмя спицами, между которыми натянуто множество веревок...
  Лестницы на второй этаж - штука суровая. Пока мы жили у Пола и Люси, я освоила тонкое искусство бегать по ним быстро, с третьего этажа на первый и обратно... но один раз навернулась, правда, уже в самом конце лестницы, просто пересчитала ступеньки пятой точкой, впечатление получила незабываемое. Как представлю, что несчастные бабы викторианской эпохи рассекали по этим лестницам в своих кринолинах... но кринолины, по идее, должны ведь были смягчать удар?
  Кухня обычно большая - иногда огромная, как у Питера и Джо - им достался по наследству от родственников Джо очень большой двухэтажный старинный дом, который они теперь всю дорогу ремонтируют. Не знаю, как тут с газопроводами, но большинство народа просто покупает газ в больших баллонах.
  Много вегетарианцев. Индийская кухня тут очень популярна - рис с карри и все такое. Есть такая штука - называется "мармит", из этикетки явствует, что это "дрожжевой экстракт", темного цвета, со специфическим запахом, обычно его используют для сандвичей. На любителя - то есть, мне очень нравится, а Ян его даже нюхать без отвращения не может... Здешние супы больше напоминают пюре по консистенции, солить их тоже не принято, - короче, гадость жуткая. Наши борщи в период большого гостевания на "Благовесте" их приятно изумляли.
  Мы недавно ездили к Питеру и Джо в гости, я приготовила здоровенную охапку нормальных тонких блинов - у них блины называются "пэнкейк" и продаются в магазинах, только это не блины, а оладьи или блинчики, короче, они сантиметра три толщиной и выглядят крайне отвратительно, не говоря уже о цене.
  Мы стараемся обычно затариваться в "Азде" или "Теско", это самые дешевые из местных универмагов. Там замечательная система - допустим, банка бобов с "навороченной" разноцветной этикеткой стоит 50 пенсов, а "аздовская" точно такая же банка точно таких же бобов с белой этикеткой, на которой написано ключевое слово "бобы", стоит 7 пенсов... Разницы, повторяю, в содержимом - никакой. То же самое и с кукурузой, и с майонезом, и со всеми прочими продуктами, вплоть до зубной пасты и кока-колы. Цены просто смешные. Нам еще в Портсмуте рассказал Юра Лебедев про эту систему - философская проблема дорогих упаковок - когда упаковка или этикетка существенно дороже стоимости содержимого.
  Правда, наши кельтские музыканты, побывавшие в Эквадоре, - Марко, Эва, Пол и Люси, - принципиально затариваются только в кооперативных магазинах, потому что, по их словам, тропические фрукты для "Азды" собирают маленькие эквадорские дети... (На днях Ян, уплетая персики из банки, повстречался с какой-то лишней деталью типа хвостика. "Да, - говорит, - что-то эквадорские детишки плохо их почистили...")
  Кстати, эти семикопеечные бобы - очень вкусная штука. Хлеб тут тоже обалденно вкусный - чем-то похож на "докторский", не черствеет со временем, а только плесневеет... Гречка тут вообще не водится, - и если бы даже водилась, мы после "Благовеста" ее больше есть, наверное, никогда не сможем.
  Никакой овсянки в глаза не видели. Все давно перешли на завтраки из хлопьев.
  Наверное, мы одни во всей Англии иногда делаем традиционную яичницу с беконом на завтрак... Шутка.
  Местный продовольственный фетиш называется "organic" - типа, натуральный продукт. "Органические" яйца-масло-овощи стоят до одурения дорого, поэтому извращенного желания их попробовать пока не возникало.
  Старички у них шебутные. Бабульки - божьи одуванчики, - изумительно смотрятся за рулем "тойоты". А здесь это частое зрелище. Хотя голландские бабки на великах и дедки на мотоциклах вне конкуренции.
  Когда началась война с Ираком, на многих домах и машинах появились плакатики "я против войны", вообще люди очень негативно к этой войне относятся.
  Относительно "мило улыбается". Сидели мы как-то с Яном и нашим здешним приятелем-моряком Сашей Щегловым на скамеечке, смотрели на фалмутскую гавань. Мимо шла бабулька с собачкой. Поравнялась с нами, улыбнулась, сказала - "Good view!" и пошла себе дальше. Мы ей что-то ответили, а потом переглянулись и прикинули, что сказала бы, вероятнее всего, в этой ситуации отечественная бабушка с собачкой.
  И это здесь - абсолютно нормально. Незнакомые люди или соседи, которых ты не знаешь по именам, здороваются, улыбаются, говорят что-нибудь вроде "lovely afternoon", ты им отвечаешь... И знаете, приятно.
  Недавно возвращаюсь из местного магазинчика в Гвике и вижу, как ветхий старичок ремонтирует крышу домика - покачиваясь на приставной лестнице, осторожно опускает на землю здоровенный кусок шифера. Я его спрашиваю: "I`m sorry, you need my hand?" - такая местная форма предложения помощи. А он, сволочь старая, хихикает и отвечает: "Yes, hand end heart, please!".
  Вообще очень милые люди. Мягкие, терпимые, уравновешенные. Как сказал один наш приятель - Володя с "Би-Би-Си" - "Это тебе не наши - которые либо последнюю рубашку для тебя снимут, либо в морду дадут." Очень высоко ценят чувство юмора. Прикалываются с наслаждением. И самое невероятное - абсолюное отсутствие агрессивности. Они даже матюгаются без эмоций. Ну, не было у них революции!
  Мы однажды попытались представить, какими были бы наши друзья, если бы они родились и жили в Питере, и вздрогнули. Некоторых, скорее всего, и в живых уже бы не было.
  ... Вот сейчас у нас, например, довольно интересная ситуация сложилась. Крякнула коробка передач в "фольксвагене" - и не потому, что мы такие убийцы машин, просто от долгой и трудной жизни, да и прежний хозяин на ней нечасто катался. Ездить стало нельзя, потому что - останавливается... А "фольксваген" - это не "москвич", т.е., перебирать бесполезно, надо менять коробку. Новую покупать - безумие. Ставить, как положено, в "гараже", за деньги - не на что. Автомобильная помойка далеко, ехать туда надо на машине... Короче, полуразобранная тачка сейчас тусуется в мастерской Роба. Над решением традиционной "русской проблемы с геобоксом" бьется в одиночку Ян, пока моей помощи, вроде, не требовалось.
  Одновременно кончился газ в баллоне. Новый баллон стоит 10 фэ. А денег осталось тоже уже не очень много, поэтому готовим временно в кухне у Роба, и меня это напрягает, несмотря на то, что кухня огромная, а Роб и наши друзья дэсэйблы очень милые и доброжелательные, и все такое.
  Позавчера пришлось констатировать, что запасы провианта тоже заканчиваются... Но автобусом до "Азды" - дорого. Поэтому я двинула пешком в Хелстон, шесть километров туда налегке и шесть обратно с рюкзаком.
  Не знаю, встречалась ли ты когда-нибудь с плющом - я его только в Англии впервые увидела. Зимой листьев на деревьях еще нет, а они все равно зеленые, потому что покрыты этим плющом снизу доверху. Темно-зеленые блестящие листья, светло-серые побеги или ветки - напоминающие перекрученную синтетическую веревку, все это свисает причудливым гроздьями, как лианы в джунглях. И местные деревенские узкие дороги, над которыми срастаются деревья, - зрелище сказочное, независимо от того, сколько километров тебе еще по этой дороге предстоит пройти... Видела дорогу еще уже нашей - всего два (!) метра в ширину... Пальмы в соседстве с елочками смотрятся, как галлюцинация...
  Есть и хорошие новости. Нашлась работа для Яна (тьфу-тьфу-тьфу!) - стандартная "кэжуал ворк", типа "cleaning", т.е., какая-то уборка по дому-саду-гостинице мелкого паба в окрестностях Хелстона с видом на Атлантический океан :). Он туда сегодня отправился в первый раз - пешкодралом километров за десять, если не больше.
  Единственное, с чем здесь проблема - курево везде дорогое. Правда, мы за последние полгода освоили "the art of rolling" - самокрутки сворачиваем. Здесь мало кто покупает сигареты - слишком дорого. В каждом магазинчике продается табак (на каждой пачке здесь еще написано что-нибудь типа "курение вредит вашему здоровью", но в развернутой форме - "закупоривает сосуды" и т.д. - Гас коллекционировал эти надписи -"О, еще одна плохая новость! а у тебя что написано?"), фильтры и "rolling papers" - папиросная бумага - разных сортов, нарезанная, с одного края уже смазанная клеем и очень удобно запакованная.
  ... Сегодня ездили в Фалмут - вернулся из моря Саша Щеглов, пригласил нас на посиделку к Молли, а потом мы все вместе двинули любоваться на "Крузенштерн", который пришел из Калининграда и будет стоять тут еще несколько дней.
  Похихикали с Молли, которая отказывалась даже символически продегустировать вино, потому что ей рулить, - все-таки уговорили на глоток, а потом принялись стебаться - мол, что же теперь делать, если полицейский нас остановит, а у нас полная машина русских, и за рулем - пьяная филиппинская женщина!
  Саша на это вспомнил, как они въезжали в "Черную Ирландию" без визы - англичанин, японец, казах и он, русский...
  А мы вспомнили историю, которую нам рассказывал в Лондоне Володя-моряк - как он ехал в окрестностях Лондона в тяжелом душевном состоянии, поддатый, с косяком, и несколько быстрее, чем можно. Затормозил его полицейский, заглянул в машину, принюхался... Володя на пару его вопросов ответил, тот спрашивает - ты откуда? Русский, - говорит Володя. И у полицейского, говорит, такая тоска в глазах появляется, и он ему говорит от души, вполголоса: "Fuck off!.." - и показывает жестом, чтобы он проваливал на все четыре стороны. Случай, кстати говоря, абсолютно нетипичный, но Володя не врущий человек ...
  Ну, и мы поехали смотреть на "настоящий парусник". А на "Крузенштерне" дым коромыслом, какой-то концерт, тьма народу. Спросили курсантика, который вахтит возле трапа, можно ли забраться-посмотреть, тот машет "старшему", спускается "старший" и очень интеллигентно, негромко нам объясняет, что сегодня "вечеринка по приглашениям", приходите завтра, мы весь день открыты. Дело не в том, что он говорил или как говорил...
  У него был такой профессиональный, рентгеновский, политруковский, коммунистический, стукаческий взгляд...
  Просто как сама Родина на тебя посмотрела пустыми голубыми глазами!
  Я получила мощное впечатление. На Яна как-то не настолько сильно подействовало. А я как представлю, что с таким человеком можно на одном корабле плавать, и хрен ты куда денешься... Может быть, я просто "избаловалась" здесь - отвыкла от ощущения готовности к "психической атаке" в любой момент - без магазинов, автобусов, метро, очередей... Блин, и все это вспомнилось внезапно - и аккомпанемент дежурных соседских ночных разборок на Можайской - жили такие ребята в нашем доме, которые любили скандалить преимущественно по ночам. Вспомнились тетки из бухгалтерий-отделов-кадров-паспортных столов и прочие уроды... Состояние хронического мандража, когда возвращаешься домой за полночь и знаешь, что в парадной опять тусуются тинэйджеры и не горит лампочка... Блин, да неужели это никогда не кончится?..
  ... Новость первая - Home Office прислал мне точно такую же бумажку, которую до этого получил Ян, то есть - извините, но продлить вам визу не можем, потому что у вас планы поменялись, типа - рашен, гоу хоум. А почему они прислали эту бумажку сейчас, а не после февраля, как было обещано - абсолютная загадка мадридского двора.
  Более того - эта бумажка пришла на улицу Святого Томаса еще в первых числах июля! то есть, пришло уведомление о том, что какое-то письмо для меня лежит на почте, но Пол и Люси были в отъезде, Дом и Фи живут на лодке Марко и Эвы, которые опять уехали в Германию, а американские друганы, которые оставались на Сент-Томас стрит, не в курсе дела... ну, что поделаешь, комьюнити - задевали-потеряли - спасибо, что она вообще нашлась.
  Вот так и выяснилось внезапно, что я уже неделю, как минимум, живу в Англии нелегально...
  Поэтому мы пришли к логическому выводу, что неделей раньше, неделей позже мы уедем - принципиального значения это уже не будет иметь, раз виза от этого просроченной быть не перестанет.
  Теперь собираемся вместе ехать в Питер - но уже не самолетом. У младшего Мартина есть приятель в Бордо - доберемся с кем-нибудь - с тем же старым Мартином - через Ла-Манш на яхте и будем пробираться через Европу по паспортам моряков, которые нам вернул Home Office.
  Для меня лично самое печальное, что этот комп, скорее всего, придется здесь оставить - слишком он тяжелый, зараза... Блин, первый раз в жизни у меня был относительно нормальный собственный компьютер под графику!
  А у нас тут было какое-то сумасшедшее время по количеству общения - Саша Щеглов уезжал в Ригу с дочкой, которая обычно обретается в Шотландии. Прощание растянулось на несколько дней - Саша готовил всякие деликатесные рыбацкие вкусности - фиш-пай из гребешков и монка...
  Все вместе зарулили в понедельник в "Waterfront" - а мы там уже недели три не были. Встретились с младшим Мартином, который радовался жизни в отсутствие Касты, - она на несколько дней подалась работать в Лондон. Мартин как раз вернулся из Холифильда - ездил нас искать. Мы с ним трындели про разное - и про "Благовест" в том числе. Приятно было обнаружить, что Мартин, который заходил на катамаран всего несколько раз, проникся к Максу веселым и изумленным отвращением. "Только бла-бла-бла, ничего конкретного, говорит - я джазовый музыкант, - при этом Мартин красноречиво показывал на уши, намекая на отсутствие слуха у икающего в тот момент, вероятно, где-то в солнечной Испании Макса, - я джазовый музыкант, а на самом деле его не музыка интересует, а бла-бла-бла между музыкой, - о, я иду вокруг света! да иди ты на, кто тебе мешает! о, я такой, я сякой!.. - короче, у него очень похоже получалось. Если учесть, что Мартин обычно абсолютно мирный, мягкий и дружелюбный, видимо, его наше очковое чудо сильно впечатлило.
  Такой был прекрасный вечер в "Waterfront"е - встретили тьму знакомых, послушали музыку... Помнится, на последней стадии общения мы зацепились языками с полузнакомым типом, который все время тусуется с нашими музыкантами, - он спрашивал, как жизнь, я ему вкручивала, что жизнь у нас интересная, потому что, мол, ты же знаешь, на самом-то деле мы русские шпионы, живем в Гвике, очень удобно, военный аэродром недалеко, выглянул утром, сбил пару самолетов из "спешиэл гана", позвонил на работу, орден получил...
  А на следующий день Саша-Молли и вся компания поволокли нас к своему знакомому, испанцу Пепе. Не буду в подробностях описывать - все равно ведь не успею. Апофеозом вечера была "Белла, чао", которую Ян играл на гитаре, а Пепе пел, причем песня, как ты помнишь, итальянская, говорили мы на английском, а Ян и Пепе еще обсуждали сравнительные особенности испанского и русского...
  ... Валя, от Фалмута добраться совсем просто. Доезжаешь до Пенрина - это маленький городок в одной миле от Фалмута, по направлению - если выйти из ворот марины яхт-клуба, где стоял "Благовест", то направо. Едешь вдоль ряда всех этих маленьких марин, не меняя направления и не сворачивая направо, потом начинается Пенрин, - слева будет указатель "Gweek" - ну, и поворачиваешь, соответственно, туда, т.е., в горку. Дорожка сельская, но ездить можно. Обычно народ добросовестно гудит, когда оказывается на участке дороги, ширина которой меньше двух метров. Когда уже будешь въезжать в Гвик - т.е., увидишь снова белый указатель "Gweek" - типа въехали - дорога пойдет под уклон и в какой-то момент после горки ты увидишь такое место - справа и слева два белых кружка с надписью "30". Сразу за кружками поворачиваешь налево и едешь вверх и прямо. (Если будешь въезжать не со стороны Фалмута, а проезжать через Гвик - на обратной стороне этих кружков написано "Bonallack Lane". ) (Там еще будет одно ответвление налево, но ты туда не езди). Тебе нужен Holifield - это по левой стороне. Заезжаешь во двор, поворачиваешь налево. (Во дворе стоит трехметровая лиса, если увидишь в темноте - имей в виду, это не глюк...) И едешь прямо по очень плохой дорожке. Наш белый караван стоит на самом дальнем краю поля.
   ... Ян заканчивает работу завтра, потом мы собираемся пару дней просто порелаксировать и разведать обстановку.
  У нас вчера прогремело на всю корнуолльщину ежегодное действо под названием Barn Dance - "Амбарные пляски" - если переводить по смыслу, а не дословно, потому что танцы оно мало напоминало. Действительно, съехалось не меньше полутыщи человек, все это было весело и замечательно. На нашем поле развернулся неописуемый цыганский табор. Народ приезжал на караванах, увешанных досками для серфинга и велосипедами, ставил машины и палатки. Некоторые привозили с собой даже мусорные ведра! Сегодня утром умиленно наблюдала, как бабушка с дедушкой, абсолютно незнакомые, чинно сидели за раскладным столиком возле своего каравана и пили чай из чашек с блюдечками... Мы тут одичали, живем вольной жизнью, лишенной радостей цивилизации, и про такую интересную подробность, как блюдечки, давно позабыли. Все поле было усеяно разноцветными палатками, повсюду бегали дети и собаки.
  Одна собака прыгала без устали на крышу машины за бутылкой из-под лимонада и обратно раз двадцать подряд... Очень трогательно было смотреть поутру на броуновское движение выживших после амбарных плясок и застенчиво рассекающих по полю в поисках укромного места...
  А к нам приехал на выходные из Лондона Валя-программист, который тоже затащился от нашей житухи и этого места, сначала оглядывался, приговаривая - "хиппи...", потом прилег накануне концерта подрыхнуть на травке, его разбудили музыкальные экзерсисы ребят, которые репетировали перед выступлением, - и Валька поднялся и пошел с ними тусоваться, что для него абсолютно нетипично, он общается только с русскими - ну, человек из Лондона... (Пока я тебе пишу, как раз эти ребята снова играют у своего костерка метрах в тридцати от нас.)
  Пока Ян работал, я составляла компанию Вале в шастании по окрестностям. Мы искали всякую кельтскую старину вроде каменных кругов - и все неудачно, один раз впилились в колючки, в другой раз вообще ничего не нашли, хотя искали чуть ли не с микроскопом. Ездили на мыс Лизард - это самая южная точка Англии, потом еще на один мыс, который нам Дайрен показывал раньше на карте. Жара, аквамариновая вода, дымка над океаном, разноцветные скалы, папоротник, лишайник. Лазали по скалам до одурения. Потом дернули к Яну на работу - у них там вполне приличный пляж, только вода холодная.
  О чем это я? Так вот, закончились наши амбарные пляски, завтра еду в Хелстон, заколачиваю сайтик в Интернет - там свои идиотские проблемы, на тамошних компах специальный фильтр, чтобы не смотрели порнуху, не приведи господи, отключена одна такая опция, без которой мне нормальный, ни разу не порнушный сайт не зафигачить.
  Правда, Валя привез целую пачку русских пиратских программ, то есть, на каждую хитрую найдется - далее по тексту.
  Сижу себе в караване, причесываю сайтик, попиваю местный портвешок, оставленный Валькой, слушаю барабаны и саксофончик этих самых музыкантов и пишу тебе письмо - кто его знает, может, и последнее на этой английской стадии.
  "Ну, что сказать вам, москвичи, - на проща-а-анье..." . Прочитала письмо своей мамани, с которой опять предстоит безуспешно искать подобие общего языка, до чего тоскливо стало... Не знаю, где и как мы будем обосновываться в Питере на ближайшее время. Надеемся, что есть шанс снять комнату у дьяка в Мурино - в том же доме, где живет сейчас Димон (тьфу-тьфу-тьфу!!!).
  Не знаю пока ничего относительно даты отъезда - но похоже, на этой неделе. Затягивать особенно нет смысла. Так что - пиши! и до встречи!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"