Аннотация: Финал на Зарисовке-Мини-28, тема "Парадокс плюшевого медведя"
Из-под кровати выбирается страх, цепляется мохнатыми черными лапками за свисающее до пола одеяло, лезет вверх. На потолке приплясывают тени. Я пытаюсь заснуть, забыв закрыть глаза, а из темных углов доносится шепот и шуршание. Ночь балуется и так, и этак, обступила кровать, заглядывает мне в лицо, дышит холодом на простыню и демонстративно хлопает ладонью по соседней подушке. Тебя опять нет рядом, не дотянуться, не обнять - но ночь всё равно проиграет. Я утыкаюсь носом в мягкий бок плюшевого медведя, баюкаю и шепчу: "Всё хорошо", дышу ему в ухо и сама не замечаю, как засыпаю.
Ты принес его зимой, притащил в тепло из февральской метели, усадил на подушку и долго хвастался. Еще бы. Мужчина-добытчик, приволок с охоты не кого-нибудь, а косолапого. "Когда меня нет, мишка будет тебя беречь и защищать!" - серьезно сказал, обнял крепко, а плюшевому - пригрозил пальцем. Не обмани, мол, доверия.
Год обернулся вокруг оси, и счет медвежьим победам над кошмарами пошел на сотни. Кого из вас я чаще обнимала? Наверно, его. С тобой мы виделись всё реже: теряли друг друга в толпе, бежали не в ногу, ловили пересохшими губами теплое дыхание метро - сказать "привет" в переходе, "пока" на перроне и расцепить ладони - день за днем.
Над городом метался тополиный пух, весенняя свежесть и летняя жара носились галопом друг за другом - туда-обратно, - прохожие выплескивались из переходов и, как мухи в янтарь, влипали в июньский вечер. Небо было дурного, тошнотворно-зеленого цвета и, видимо, сводило с ума. Тогда ты засмотрелся на луну и не вернулся больше домой. Никогда.
Одеяло сбилось и свисает до самого пола, но мне лень его поправлять. На потолке качаются тени деревьев. За стеной у соседей бормочет телевизор. У меня бессонница, и я лежу с открытыми глазами. Рядом на пустой подушке сидит плюшевый медведь. Я не могу его убрать или выбросить, это всё равно, что содрать с себя половину кожи или отгрызть и выкинуть кусок сердца. Тем более, он же не виноват в том, что ты ушел. Не виноват ведь, правда?