Аннотация: Игры бывают разные: интересные-скучные, короткие-долгие... Одно точно: в каждой игре должен быть тот, кто получит какую-либо пользу, свой выигрыш и награду. Но... всегда ли победа - благо?
Я здесь так давно. Сначала я считала часы, затем дни, затем месяцы. На семнадцатом году я сбилась со счета. Начала заново, еще через 12 лет, 4 месяца и три дня снова сбилась.
Здесь никогда ничего не меняется. Никогда и ничего.
Она играет все также. Ее улыбка остается неизменной. И крики проигравших уже звучат одинаково.
Сначала я с любопытством следила за ходом игры. Она играла легко, даже не задумываясь и не напрягаясь. Лучшие умы человечества напряженно всматривались, кусали губы, пальцы, потели, что от них мерзко разило.
А затем они проигрывали. Падали на колени и, сжигаемые изнутри, умирали в жутких муках с жуткими криками. Мне было их жаль. Потом было безразлично - когда перевалило за сотню. Затем раздражали - не давали спать. И мне, и ей, не нужен был сон, но я притворялась живой - и раз в пару лет спала.
- Как?! Как ты это делаешь?! В чем твой секрет! Скажи, не томи меня! - очередной несчастный проигрывал.
- Легко. Секрета нет, - покусывая травинку, которую уже вторую сотню лет жевала, она улыбнулась.
- Да ладно, скажи ты ему уже... - я подошла со спины.
Она задрала на меня голову, мгновенно понимая, о чем речь. Ее улыбка стала шире.
- Ну-у-у... Если он будет лаять, клясться, что он глуп и зря так гордился своим слабым, неспособным даже на это, умом... Может, и скажу.
- Простите меня! Я глуп, я непроходимо туп! Я зря мнил себя лучшим! Я непроходимо глуп! - он упал на колени, рвал волосы на голове, истошно кричал.
Она покачала ножкой, поставила ему на колено. И, все также улыбаясь, дала интересующее его знание.
- У меня есть глаза. Я ими смотрю. У меня есть мозг. Я им думаю.
Он обмер.
- Ч-что?..
- У меня есть уши. Я ими слушаю. А ты вот не догадываешься об их предназначении.
Я приобняла ее со спины, положила голову на ее плечо, наблюдая за мужчиной. Я не запоминала больше их имен. Менялись каждые пару десятилетий. Что это за малый срок?
Он рыдал. Ползал и рыдал, лобзал ее ногу, умоляя сказать правду. Она ведь просто шутит над ним и не говорит истины. Легко она его толкнула.
- Доигрываем. Ты уже задержался, - несмотря на вечную улыбку, в ее глазах никогда не было даже намека на нее.
Они скучали. Ей было бесконечно неинтересно. Когда я сюда прошла, она здесь была намного больше меня. В раз десять-двадцать? Один раз я спросила, как давно она здесь. Та лишь махнула рукой, игнорируя вопрос, словно он не важен. Намного позже я поняла, что это и был самый главный вопрос игры.
Мужчина бормотал. Он царапал себе лицо острыми, поломанными ногтями. Я брезгливо отвернулась, отходя в сторону. Еще всего лишь ход...
И раздался крик. Он сошел с ума. И проиграл. Кровавая лужица через пару минут - или дней? - здесь время идет по-другому, не понять, - пропала. Небольшая передышка, пока подыщут следующего.
Я в очередной раз решила задать вопрос.
- Тебе их не жалко? - я и сама давно никого не жалела.
- Неа, а должно быть?
- Они же люди.
- И что? Чем они заслужили мою жалость? - она покачивала ножкой, навалившись на спинку стула. - Я даю им все шансы. Мы абсолютно равны. Ты, как никто другой, это знаешь.
О, я знала. Я даже знала, что у них шансов больше, чем у нее. Она специально делала ставку выше.
Их ставка - всего лишь жизнь.
Ее - существование.
Это значит, что она будет стерта. Из истории, из памяти, отовсюду. Ее поступки никогда не будут ею совершены. Она не родилась и не родится. Ее не будет ни-ког-да.
За столько лет рядом я удостоверилась в том, что она ждет. Ждет момента, когда ее обыграют. Когда она последний раз подымет руку, когда сможет отпустить эту приклеенную улыбку. И, подняв глаза, исчезнет.
- Они идиоты, которые зазнавались, пользовались без принесения пользы, - я услышала ее голос-колокольчик.
Он был красив. Завораживал. Никогда не уставала слушать ее. А уж смех...
Насколько сильно я ее люблю, настолько сильно ненавижу.
Она - самый страшный монстр.
- Ты вновь свела с ума человека.
- Ага, ну и дурак же, правда? - кажется, она была довольна.
- Он погиб.
- Как и все остальные.
- Почему ты это делаешь?
- Что именно? - она заинтересованно посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц.
- Сводишь их с ума.
- О, это не я. Я их не трогаю.
- Для того, чтобы свести с ума, трогать не нужно.
- Ну, в любом случае, я их не трогаю, - она брезгливо взмахнула рукой, словно стряхивая грязь.
- Тебе их даже немножко не жаль? Хоть капельку? - я села рядом с ней на землю.
- Почему мне их должно быть жаль?
- Они... люди? - неуверенно спросила я. Мне казалось, этого достаточно.
- О... Люди. Мерзкие создания, - она покачала головой, явно теряя хорошее настроение.
- Ты не ответила.
Вместо ответа она склонилась и посмотрела мне в лицо. Ее взгляд пронизывал насквозь. Мне вдруг стало страшно. Она никогда мне не угрожала. Ни разу. Я видела, как она несколько раз даже убивала их, когда они сами прыгали на нее с голыми руками, чтобы задушить. Я видела, как они сдирали с себя кожу, лишь бы это все прекратилось. Видела, как они пытались расцарапать себе вены, горло, лишь бы...
И все эти смерти были ее виной.
Но я ни разу не боялась ее.
- А они меня пожалели? Я тоже была человеком. Меня они пожалели?
Меня трясло от ужаса. Ее улыбка стала лишь чуть меньше. Зато в глазах горела нетленная ненависть, которую ни на йоту не уменьшило время. Только разве что разжигало сильнее, поливая бензином из глупости, наглости, подхалимства этих людей.
Да. Самый главный вопрос был в ее прошлом.
Но она не расскажет. Я здесь слишком давно. Время идет здесь иначе.
- Расслабься. Когда-нибудь, когда я посчитаю нужным, я дам и тебе сыграть, - откидываясь на спинку, сменила она тему разговора. Взгляд стал прежним: безразличным и скучающим.
Дело в том, что она сразу мне сказала, что я единственная, с кем она никогда не будет играть. Мне кажется, она не хотела меня убивать. Или быть стертой мной?
- Мне? С тобой? - я была поражена.
Она рассмеялась.
- Нет. Вместо меня. Если ты захочешь, конечно.
Я смогу отсюда уйти! Эта вечная мука закончится! Больше никогда, никогда я не буду смотреть на бесконечную игру, где все проигрывают! Они - потому что умирают. Она - потому что остается жива.
- Ставка не меняется. Мое существование, - вдруг раздался голос.
Я опустила голову. Нет-нет-нет-нет. Так не должно быть. Так не должно быть! Чтобы вырваться из этого мига, мне нужно убить ее? Человека, что я ее люблю всем сердцем? Восхищаюсь, обожаю, боготворю?
"И ненавижу. Жестокая, беспринципная, бессердечная, безразличная! Ей плевать на них. Ей плевать на тебя. Она мечтает только о смерти. А ты всегда верная, всегда рядом, так хотела быть полезной, так хотела ей помочь, быть рядом, сказать, что она не одна... Она лишь рассмеялась тебе в лицо, ты помнишь? О, как громко она смеялась, держась за живот. Ее чудесный мелодичный смех ранил в самое сердце. И даже никуда не убежать, да? Никуда не скрыться. Она везде".
Голос в голове твердил мне эти вещи. Они были ужасны. Мне было стыдно. Но надежда вырваться отсюда манила. И страшила одновременно.
Сил не было. Я опустошенно сидела на полу. Когда, когда меня освободят?.. Меня кто-нибудь спасет? Когда мне в жизни снились кошмары, я никогда не звала на помощь. Я пыталась спастись сама. Но сейчас мне хочется кричать. Почти как тогда, когда прошли первые лет тридцать.
- Слушай, это же легко, - она присела рядом со мной, приобняла и говорила на ушко. - Тебе всего лишь надо будет сесть. Закрыть глаза, чтобы не встречаться со мной взглядом. И сказать три заветных слова, - ее речь была словно яд. Сладкий, липкий яд.
"Я. Не. Знаю."
- И ты выиграешь. Выиграешь свою жизнь. Я сделаю "бух!" и распадусь на много маленьких... Неважно. А ты будешь спасена, представляешь? Всего лишь... Три слова. Ты знаешь правила игры, правда? Ты справишься. Скажи мне, как захочешь сыграть, - нежный, может, он мне и показался, поцелуй в лоб.
Мне нужно сыграть всего лишь одну игру. Игру без победителя.
Я выиграю, потому что выживу. Проиграю, потому что умрет она.
Она выиграет, потому что умрет. Она проиграет, потому что умрет.