К старости люди становятся одинаковыми, как младенцы. Стерты все половые признаки - лица одинаково беспомощные. Вот если бы стариков, как и младенцев, одевать в одежды, по цвету которых можно было бы без труда понять, кто перед тобой - женщина или мужчина. Бабушек - в розовое, дедушек - в голубое. Тогда мир бы сразу повеселел. Кругом бы порхали не черные, как летучие мыши, а розовые, словно лепестки яблонь, старушки, а чуть поодаль кружились бы нежно-голубые старички.
В нашей деревне живут две сестры - древние, словно черепахи. Одетые одинаково, словно близняшки, в строгие юбки и черные пальто, они ковыляют каждый день по скверу на своих согнутых подагрой ножках, пытаясь удержать на весу круглые, белые как одуванчики перед началом полета, головы. Выражение лица одной не отличается от лица другой. Кажется, в головах у них одна мысль на двоих и говорят они одними сто лет назад заученными фразами.
Еще одна колоритная пара стариков - мужчина и женщина. Жалкие в своей нелепости. Им хорошо за 70. Видно, что они не муж и жена, слепленные долгой совместной жизнью в целое, а две небрежно сколоченных доски - ни по размеру, ни по фасону - не подходящие друг другу. Он - подтянутый, бедно, но аккуратно одетый, мужчина. Лицо болезненное, а глаза смотрят внутрь. Она имеет вид разбитной женщины, любящей выпить. Размазанное лицо и бесцветные глаза. На голове свалявшаяся шляпа по форме напоминающая гриб, поношенная куртка, юбка до колен, спущенные чулки, на ногах ботинки, из которых выглядывают шерстяные носки. Холодным субботним утром я сижу в кафе за чашкой кофе. Они - за соседним столиком. Он пьет кофе с молоком, она - пиво. Знаю, что, выйдя из кафе, он подаст ей руку и они пойдут неспешным шагом по улицам поселка, тесно прижавшись друг к другу.