Что бы там ни говорила наука, авторитеты-скептики и наш здравый смысл, мы всё равно знаем и верим, что странные и необъяснимые вещи происходят, потому что являемся их потенциальными свидетелями... потенциальными до поры до времени.
*
- Тебе письмо из России, - произнесла Сабина, входя в квартиру с почтой в руках.
- От мамы, - взглянул на письмо Игорь. - Только она может в наше время предаваться эпистолярному жанру, когда прекрасно работает телефонная связь.
- Телефонная связь Германии с Россией стоит недёшево.
- Пара минут живого общения стоят этого, - возразил Игорь и погрузился в чтение.
- Что она пишет?
- Она пишет, что тётя Поля за последнее время очень сдала, и просит нас приехать погостить у неё напоследок.
- А где она живёт?
- На Урале.
- Ой, нет. Это очень далеко. И я её совсем не знаю. Поезжай один. Я думаю, приглашая нас, она подразумевала тебя одного.
- Ну, раз ты не хочешь, то.... Отказать ей в этом с моей стороны будет большой неблагодарностью. Я так прекрасно, когда был школьником, проводил у неё часть летних каникул, когда гостил у моей бабушки жившей тогда тоже в тех краях. А как я рыбачил с её сыном Борисом! Как с тётей, так и с ним я не виделся сто лет.
- Вот и хорошо. Съезди, попрощайся с тётей и заодно повидайся с Борисом, но и не забудь, что я буду скучать.
* *
Прибыв в Санкт-Петербург и погостив лишь сутки у родителей, Игорь купил билет на самолёт до Челябинска. Спустя трое суток после вылета из Мюнхена, он был на Урале. Борис встретил его в аэропорту и, взяв такси, они отравились в Чебаркуль, маленький городок находящийся в 80-ти километрах от Челябинска.
- Борис, ты не собираешься жениться? Тебе уже давно перевалило за сорок, - спросил Игорь, покачиваясь на заднем сиденье.
- После смерти матери, придётся. Кто-то же должен будет обо мне заботиться.
- А тётя Поля и дядя Витя так мечтали дождаться твоей женитьбы.
- Но ты же понимаешь, что после смерти отца я стал монополистом её любви. Мне так прекрасно жилось под крылышком её заботы обо мне. Да... не долго ей осталось.
Преодолев восемьдесят километров по далеко не лучшим дорогам и прибыв в городок с 46 тысячным населением, гость столкнулся с сюрпризом.
Представляя тётю лежащей в постели так сказать на смертном одре, гость из Германии застал её на ногах и в бодром здравии.
- Узнав, что ты, Игорь, приезжаешь, я почувствовала себя лучше, - прочитав недоумение на лице гостя, да и своего сына, пояснила тётя Полина. - Бог счёл, что мне ещё рановато умирать.
После ужина, обмена новостями, разговоров о жизни, когда стрелки часов показывали двадцать три часа, тётушка отправилась спать к себе в комнату. Мужчины же продолжили беседу, потягивая вино.
- Раз обстановка у вас оказалась вовсе не мрачной, то, будем считать, что я приехал просто погостить.
- Ну и прекрасно! Итак, какие у редкого гостя, есть пожелания?
- Конечно же, рыбалка! - не задумываясь, выпалил Игорь.
- Отлично! У меня ещё два дня выходных. Завтра идём на озеро Чебаркуль, увидишь мою новую лодку.
- А послезавтра, поедем на Кисегач.
- В или на?
- На!
- Тогда на Большой Кисегач.
- Да, верно. На озеро Большой Кисегач. Кое-что начинает уже забываться.
- А там клюёт хуже, да и лодки у меня там нет.
- А можно в Кисегаче взять на прокат моторную лодку или катер?
- Сейчас всё можно, были бы деньги.
- Не думай о деньгах. Я оплачу.
- А зачем тебе катер?
- Хочу съездить в те места, - мечтательным голосом произнёс Игорь, - где рыбачил с моим дедом в детстве. Помнишь залив "Ольховка"? На вёслах туда дойти, так никакой рыбалки уже не захочется.
- Не смею отказать гостю.
- Так ты найдёшь лодку с мотором?
- Раз есть заказчик, который это оплачивает, то, конечно же, найду. А ты хочешь непременно с мотором?
- Да. Потому что хочу непременно съездить на тот край озера.
- Но ты учти, там Ильменский заповедник, если ты не забыл, и на моторах там ходить запрещено. Нас может прихватить тамошний лесник.
- Мы не доходя до "Ольховки", выключим мотор и дальше пойдём на вёслах. Ну а даже если... то штраф леснику, я так же беру на себя.
- Хорошо. Ну, это послезавтра, а завтра на Чебаркуль.
* * *
Утренний подъём был несколько тяжёл. Сказались непродолжительный сон и выпитые три бутылки вина. Но как только Игорь и Борис, нагруженные рыболовными причиндалами вышли на утренний воздух, их головы выздоровели. Пока дошли до борисовских рыболовных мест, то...
- Девять часов, - констатировал Борис, - клёв скоро закончится.
- Не переживай. Лично для меня важен процесс, а не рыба. Я удовлетворюсь, даже если мы поймаем с тобой лишь пару пескарей. А утро на озере и окружающая красота?! Уже этого достаточно!
- Игорь, ты не рыбак!
- Согласен.
- Хо-хо, а когда я тебя спросил о пожеланиях, что услышал: "Конечно же, рыбалка!" - Борис артистично поднял правую руку, оторвав её от весла, и лодка пошла влево.
- Посмотри сколько вокруг лодок: там, там, там. Нет, что не говори, а на Кисегаче интереснее, романтичнее. Озеро, во-первых, гораздо больше, а проживает по его берегам народу куда меньше чем здесь. Южный, западный и северный берега практически не заселены - заповедник. В нём лишь один посёлок, где когда-то жили мои дед и бабка. Если за это время, конечно, не возникло новое поселение.
- Нет, там только твой посёлок Озёрный, других не появилось.
- А острова...их там, кажется три, так и стоят?
- Конечно. Куда ж они денутся.
- Самый большой, он как раз недалеко от Ольховки, как называется, Донской?
- Раньше назывался так, а теперь Лесничий.
- Это почему?
- Лесник там жил. А сейчас заброшенный дом его там стоит.
- До середины семидесятых я рыбачил там с дедом и на острове том высаживался. Никакого дома там не было. Лесник жил на берегу.
- Так сколько ж лет минуло, а?
- Четверть века.
- Во! Лесник поселился на острове в середине восьмидесятых. Но не тот, что был в бытность твоих каникул. Тот умер, а новый решил уединиться с семьёй на острове. Ему то что? Он лесник, ему можно было разъезжать в заповеднике на моторе. Катер у него был. Так что расстояние до берега в полтора-два километра для него было не расстояние.
- А где он теперь?
- Дети выросли и разъехались, жена умерла, а он, прожив на острове один два года, исчез.
- Как это?
- Ну... считают, что утонул. Однажды нашли его катер в километрах двух от острова в сторону санатория Кисегач, стоявший на якоре. Водолазы искали, искали, да так и не нашли. Предполагают, что подводное течение унесло его к местам двойного дна. А там его, видимо, затянуло под первое дно, и он так там и остался.
- А что значит "двойное дно"?
- Это когда над дном образуется ещё одно из густо растущих и сплетённых между собой водорослей. Это верхнее дно не соприкасается с нижним, а держится над ним чуть выше. Между ними прослойка воды, где в метр, а где в три. Ни один водолаз не рискнёт проникнуть в прослойку между двух дон. Слушай, мы будем сегодня рыбачить или нет?!
- А если водолаза пристегнуть к металлическому тросу, чтоб потом, если он не сможет всплыть, вытянуть?
- Да кому это нужно? - махнул рукой Борис.
- А случилось это когда?
- Что?
- Я имею в виду, когда он исчез?
- Ах... чёрт, сразу и не вспомнишь. В первое или второе лето после развала союза.
- А как это он, сидя в лодке, утонул?
- Ты меня спрашиваешь?
- Кажется тебя.
- Хо-хо, ну откуда ж я знаю? Предполагают, пьян был слишком, или сердечный приступ... ну и свалился в воду, когда рыбачил. Может, голову напекло? Да далось тебе это!
Солнце золотило блёстками водную гладь, мирно пригревая. Изнутри согревало вино, прихваченное в термосе и выпитое уже наполовину, воздух ласкал ароматом озера, а едва покачивающийся поплавок из гусиного пера гипнотизировал сознание. Блаженство наполняло душу. Воспоминания многолетней давности покалывали ностальгией по детству и юности. А мысль о том, что завтра предстоит посещение мест ещё в большей степени связанных с детством, наполняло трепетом.
Наловив с десяток окуней и плотвичек, рыболовы в полдень вернулись домой.
- Эх вы, рыбаки, - пропела тётушка, увидев улов. - А я, Игорь, напекла чебуреков. Ты же, я помню, их очень любишь.
- Тёть Поль, спасибо. Решили меня побаловать, как тогда, в былые годы.
- Василий, здравствуй, - донёсся из комнаты голос Бориса, он говорил по телефону, - не сдашь ли завтра на прокат свою моторную лодку? Родственник к нам приехал из Питера, хочет завтра прокатиться в сторону заповедника и порыбачить там, вспомнить молодость. Что? Лесник? Да мы осторожно. А сколько возьмёшь за лодку и бензин? Чего?! Побойся Бога! Игорь! За лодку просят двадцать долларов!
- Ну, это многовато, да и долларов у меня нет. Предложи двадцать немецких марок.
- Василий, двадцать немецких марок. Согласен? Порукам? Спасибо. Когда? Игорь, когда? Утром?
- Нет, нет - вечером!
- Вечером. Я думаю тогда часов в шесть. Договорились. До завтра. Ну, Игорь, готовь двадцать марок, - входя на кухню, помпезно произнёс Борис, - всё в порядке!
* * * *
На следующий день рыболовы протрясясь в автобусе двадцать минут, прибыли в санаторий Кисегач, находящийся на перешейке между двух озёр: Большой Кисегач и Малый Теренкуль.
Василий, пройдя с нанимателями до сарайчика-гаража стоящего у самой воды, выгнал лодку, получил деньги и объяснил, как пользоваться мотором: где находится бензокран, где трос кикстартера.
- Когда вернётесь, заведите лодку в гараж и занесёте ключ мне домой.
- Сделаем всё, как полагается, - пообещал Борис и дёрнул трос кикстартера. Мотор взревел, и сизый дымок поплыл над водой. Василий пожелал им удачной рыбалки и не попасться леснику. Борис дал газ - нос лодки поднялся над водой.
- Сколько примерно до Ольховки?! - перекричал Игорь шум мотора, когда лодка набрала скорость.
- Минут тридцать ходу, а может меньше. Я не знаю. На моторе туда ни разу не ходил.
- А на вёслах?
- Тоже не ходил, но думаю часа полтора, а может и два. Это как грести.
Вечер купался в солнечном тепле. Ветер, не смея нарушать эту идиллию, спрятался где-то за горами за лесами. Зеркальная гладь озера позволяла развивать максимальную скорость. Игорь, осматриваясь вокруг, проводил взглядом по густому лесу стоящему вдоль левого берега, по трём островам, - мал, мала, меньше, видневшимся вдали и по бескрайнему лесу противоположного берега. Созерцая красоту и вдыхая запах озера, он чувствовал, как сознание его наполняется воспоминаниями, как грудь полниться восторженностью и вместе с ней щемящей тоской по ушедшей юности. Ведь не возможно вернуться, хотя бы ненадолго в те годы, встретиться с дорогими тебе людьми, уже ушедшими. Порыбачить в Ольховке, к которой сейчас приближаешься, но не только с Борисом, но и как тогда, с дедом.
Игорю удастся, как бы вернуться в прошлое. Он будет рыбачить здесь с Борисом, но... это уже не то. Игорь и Борис здесь, а дед? Он уже давно ушёл, да и Борис уже с проседью и морщинами. А сам он, Игорь, хоть и выглядит много моложе своих лет, тоже уже с начавшими седеть висками. Но озеро и окружающие его леса кажутся теми же, что и тогда. Они ещё стойко выдерживают наступление цивилизации. Какая мощь у здешней природы! Это вам не Германия, в которой леса сродни городским паркам. Исходи их вдоль и поперёк - не найдёшь ни единого клочка дикого леса, всюду дорожки или дороги, скамейки и даже встречаются урны для мусора. А в России леса на десятки, сотни километров, натуральная природа, дикая, настоящая, с таинствами!
Игорь почувствовал, как навернулась слеза, - проснулась сентиментальность. Он полез в рюкзак и достал термос с вином. Вино в термосе - разве догадается об этом тётушка! Не знает, -- ничего лишнего не подумает. Налив в алюминиевую крышку-кружку, Игорь показал жестом Борису, что воспоминания тронули сердце, и выпил. Через несколько мгновений, почувствовав воздействие напитка, повернулся лицом по ходу и, устремив взгляд в даль распростёр в стороны руки, обнимая до боли знакомые и близкие сердцу места. Залив Ольховка стремительно приближался. Игорь улыбался, и в глазах его блестела влага.
Когда до залива осталось метров сто, Игорь вспомнил, что они идут с мотором. Видимо, Борис тоже был растроган воспоминаниями и забыл про мотор и заповедную зону.
- Глуши! - крикнул Игорь, махнув рукой.
Борис хлопнул себя ладонью по лбу и заглушил мотор. Лодка, опустив нос, пошла по инерции. Эхо понесло вдаль последний звук мотора и на окружающий эфир быстро и мягко начала опускаться тишина. Стих плеск воды за бортом. Лодка замедляла ход. Стало слышно, как тишину стали прорезать голоса птиц.
- Где бросим якорь? - спросил Борис.
- Там, невдалеке от камышей, - указал рукой Игорь, - мы с дедом в основном там рыбачили, если сюда приходили. Боже, какая сказка вокруг! Бросай якорь здесь, и давай выпьем.
- А за что? Мы ещё ничего не поймали, - Борис лукаво взглянул на компаньона.
- За воспоминания, за то, что удалось, как бы вернуться во времени назад.
- А ведь точно. Я живу в этих краях, а именно здесь, не был ни разу с тех пор, что и ты. Прошло двадцать шесть лет, а мне кажется, что здесь всё по-прежнему.
- И мне так кажется. Всё без изменений, лишь мы другими стали да родственники наши ушли навсегда. Машина времени не совершенна.
Плюхнувшийся в воду якорь зафиксировал лодку примерно в середине небольшой заводи. Поплавки из гусиных перьев воткнулись в воду. Борис, как заядлый рыбак, сразу же приковал свой взгляд к красной чёрточке. Игорь же поглядывал на своё перо лишь украдкой. Он больше любовался окружающей природой.
- А дом лесника, который жил на острове, не виден отсюда, - констатировал Игорь, глядя на остров, выглядывавший из-за мыса. Борис, глянув в сторону острова, согласился, что из Ольховки дом не виден.
- Когда отчалим назад? - спросил Игорь.
- Последний автобус в Чебаркуль отходит без пяти десять. Чтобы на него успеть, мы должны пойти назад... - Борис задумался, - минимум за час десять. Без пятнадцати девять стартуем назад. Что это за рыбалка?! Полтора часа всего!
- Борис, суть не в пойманной рыбе, а в процессе: в романтике, в воспоминаниях, в сентиментальности.
- А-а-х, - Борис махнул рукой.
- Перед тем как поплывём назад, давай подойдём к такому месту, чтобы было видно жилище лесника-отшельника. Хочу взглянуть на эту экзотику.
- Тогда надо сниматься с якоря ещё раньше. Придётся передвигаться на вёслах. Мне как-то не хочется, чтобы нынешний лесник, живущий на берегу за мысом, поймал нас.
- Хорошо, снимемся с якоря раньше.
- Нет, ты не рыбак!
- Почему? Я просто хочу убить двух зайцев.
К времени снятия с якоря, клёв был такой, что рыболовы-романтики чуть не позабыли о намеченных планах. Но Игорь вовремя опомнился и заторопил Бориса, который готов был быть съеденным комарами, чем покинуть место рыбалки в разгар клёва: один за другим из воды вытаскивались чебаки и окуни, и даже один линь попался, хоть на глубину поплавок и не ставили.
Но вот из воды показался толстенький металлический блин, служивший якорем. Он перекочевал к носу лодки.
- Ты умеешь грести? - спросил Борис.
- Думаю... да. Но, по правде сказать...
- Понятно. Давай поменяемся местами, у нас мало времени.
Минут через десять лодка обогнула небольшой мыс и остров, ставший видимым под другим углом, показал тёмный бревенчатый дом.
При первом же взгляде на него становилось ясно, дом заброшен. Он стоял на возвышенности и был обращён к берегу той своей частью, в которой имелись дверь, а выше два окна. Эти проникающие внутрь дома отверстия чернели закрытыми ставнями, как носовая и две глазные впадины черепа. Заросшая дорожка, ведущая от дома к берегу, была еле заметна. Она подходила к мостку, который служил когда-то пристанью. Сосны, стоящие вокруг, охраняли эту мрачную застывшую постройку, укрывая её с трёх сторон от ветра и человеческих глаз.
Взглянув на дом, на его хмурые стены, на дикий кустарник, взявший в кольцо бывшее человеческое обиталище, на тёмные окна, Игорь почувствовал некоторое смятение. Откуда-то из глубин подступил лёгкий страх и в то же время любопытство. Столкновение этих двух чувств вылилось в желание окунуться в некие таинства, почувствовать сказочность дикой природы. Эта совокупность начала по-детски ассоциироваться с бабой-Ягой, лешим, кикиморой и с чем-то ещё, что не улавливалось сейчас сознанием, но начинало притягивать. Игорь ощутил, как в нём вдруг вспыхнуло желание, во что бы то ни стало побывать на этом необитаемом острове, насладиться загадками, которых его романтическая натура не могла сыскать в перенаселённой Германии.
- Всё! Экскурсия закончена, - гаркнул Борис. - Как там, в кино было? Цигель-цигель ай лю-лю! Уходим за мыс, заводим мотор и....
Поскрипывали уключины, - казалось, это скрипит механизм, движущий занавес, постепенно закрывающий от взора таинственный дом. Почему - таинственный? Хм. Причуда. "Нет, - думал Игорь, - романтизм не даст мне покоя".
- Ты завтра работаешь?
- К сожалению, - воскликнул Борис.
Вскоре взревел мотор, и гуд его слился в единый аккорд. Раздвинув тишину, моторный зуд начал удаляться, а след лодки стали накрывать волны. Заключительным созвучьем легла тишина.
На следующий день утром, когда Борис уходил на работу, Игорь договорился с ним, что ближе к вечеру приедет к нему.
Но у Бориса на работе случилась неожиданность. Он работал дежурным администратором в санатории, и директор попросил его отработать сутки, - заболел администратор, который должен был подменить Бориса. После этого непредвиденного дежурства, Борис получал два дня выходных.
Выслушав эти объяснения по телефону, Игорь, тем не менее, всё равно собрался приехать в санаторий. У него моментально созрел план. Он заключался в посещении острова Лесничий в одиночку. Борис с его неромантичностью, был своеобразным тормозом для игоревского энтузиазма. Теперь представлялся случай. Игорь ответил, что не приедет, дабы не возвращаться потом поздно вечером одному назад.
* * * * *
Было четыре часа по полудню, когда Игорь вышел из автобуса в санатории. Он сразу направился к владельцу моторной лодки.
- О! Вы опять решили порыбачить? - увидев гостя, воскликнул Василий. - А я вот только что пришёл с работы. Могли б и не застать. Что же Борис не позвонил? А где он?
- Сегодня я один. Борис дежурит в санатории сутки. А я хочу ещё раз съездить в те края.... В Ильменский заповедник.
- А снасти ваши где? - спросил Василий, видя, что наниматель лодки налегке.
- Я рыбачить не буду. Хочу лишь, так сказать, погулять там. Подойдя поближе к тем местам, заглушу мотор и пойду на вёслах. Обойду заводи, и заливчики, где когда-то рыбачил... ну да, и с дедом и с Борисом, и с дедом и Борисом вместе. Знаете ли, много лет здесь не бывал - ностальгия.
- Ностальгия? - переспросил Василий, -- а, ну да, конечно...
- Тоска по родине или по прошлому, - подсказал Игорь.
- Такса та же.
- Прекрасно. Ничего не имею против.
Они ударили по рукам. И Василий передал ключ от сарая-гаража. Но, взглянув на ноги Игоря, обутые в кроссовки, изумился:
- Да как же вы в кедах-то? Двери гаража в воде!
- Не переживайте. Я их сниму и засучу джинсы.
- Хм. Вот они - городские - сапог резиновых стесняются. А раков не боитесь? Сейчас, к вечеру, они начинают уже выползать из-под берега.
- Сказать честно, боюсь. Но буду смотреть внимательно. Вода чистая, прозрачная.
Минут через сорок после прибытия в санаторий, в которые вошли и ходьба и дебаты, Игорь, сидя в лодке, заканчивал шнуровать свои кроссовки. А минуту спустя, взревел мотор, и лодка понеслась в сторону Ильменского заповедника.
* * * * * *
Игорь подошёл к острову со стороны противоположной заброшенному дому. Нос лодки воткнулся в песок и, выпрыгнув на берег, Игорь ещё немного, как смог, затащил лодку на сушу. Подходить к пристани, которая была рядом с домом, но напротив берега, на котором стоял дом нынешнего лесника, он не решился. Сделав несколько шагов, Игорь оглянулся на лодку. Та была на пол корпуса на берегу. "Приливов-отливов здесь нет, никуда она не денется", - подумал он и направился в глубь острова.
Остров, самый большой из трёх, находящихся в этой части озера, был не велик: в длину метров сто-сто двадцать, и в ширину метров шестьдесят-семьдесят.
Углубившись немного в лес острова, Игорь вдруг замер, увидев нечто. Увиденное было чьей-то могилой. Подойдя к холмику, прочитал: Василиса Павловна Шляхтина, 1931 - 1990.
Кто же это? Если, как говорил Борис, лесник утонул в девяносто втором, а до исчезновения он прожил два года один, то, выходит... здесь похоронена его жена. Смотри-ка, не захотел её хоронить где-то на кладбище, а похоронил здесь, рядом с домом.
В этот миг мимо пробежала огромная тень, и Игорь вздрогнул. Неожиданно для себя он испугался, но, машинально подняв глаза к верху, сквозь кроны сосен увидел, как небольшое облако перекрыло солнечный диск. "Что происходит, - удивился Игорь, - с чего это я стал таким пугливым?" Сделав два десятка шагов, он увидел, показавшийся из-за пригорка заброшенный дом, а, приближаясь к нему, навстречу выплыло несколько хозяйственных построек. Они так же, как и дом имели понурый заброшенный вид: открытые покосившиеся двери, зияющие чернотой оконца и дверные проёмы.
Взгляд упал на стоящий чуть в стороне колодец. Подойдя, Игорь заглянул в него. Огромный паук раскинул там свою сеть. Игорь двинулся к ближайшему берегу. Там обнаружилось несколько консервных банок, ржавых, минимум прошлогодней давности. Следов недавнего посещения людьми этого острова не было видно.
Подойдя к дому, Игорь неожиданно оглянулся, и заметил некую тень мгновенно исчезнувшую за дальним сараем. Внутри шевельнулось что-то, - по коже головы пробежали мурашки. Подозрение, что кто-то есть на острове, и следит за ним заполнило его сознание. Он не решился заходить в дом, решив пройти сначала по берегу вокруг острова, и совершенно открыто осмотреть его и удостовериться, что никто не пристал к острову с другой стороны.
Может это лесник, оказавшийся здесь одновременно с ним, решил понаблюдать за нежданным гостем? А может, просто показалось?
Обойдя пол острова, Игорь подошёл к своей лодке. Забравшись в неё, он открыл "багажник", подняв доску заднего сиденья. Среди инструментов и всякого иного скарба нашёл там фонарик, который мог понадобиться в доме. Взяв его, Игорь продолжил обход. Солнце мирно грело, редкие голоса птиц мягко прокалывали тишину дремавшую на острове. Водная гладь, местами тревожимая всплеском рыбёшки, чуть слепила солнечными блёстками.
Оказавшись у пристани и не найдя ничего примечательного, следопыт из Германии поднялся по заросшей дорожке к дому. Его шаги переплелись с жужжанием и стрекотом насекомых. У двери он обернулся и глянул вдаль, на дом лесника, стоящий на берегу примерно в полутора километрах, может, чуть дальше. Заметить человека с такого расстояния очень трудно.
Но почему я об этом думаю?! Остров же не является запретной зоной.
Увидев, что висячий замок отсутствует, Игорь попытался открыть дверь главного входа, но она оказалась запертой изнутри. Пришлось обойти дом.
Дверь, ведущая в дом со двора, так же не имела висячего замка, но со скрипом и, царапая низенькое крыльцо, открылась. Пахнуло запахом сарая.
Игорь поднял фонарик. Узкий луч забегал по тёмному предбаннику. Дверь, ведущая из прихожей в глубь дома, была открыта. Большая комната была тускло освещена, пробивавшимися сквозь рассохшиеся ставни солнечными лучами. Наполненная солнечным туманом комната не внушала никаких тёмных мыслей и нога, занесённая над порогом, собралась сделать шаг в сумрак.
И вновь возникло ощущение присутствия кого-то сзади. Холод пробежал по спине, захватив грудь и быстро поднявшись, пошевелил волосы. За коротким мигом дурных мыслей последовал быстрый поворот головы, но взгляд схватил лишь безжизненные хозяйственные постройки. Всё было недвижимо: стволы сосен, грязно-жёлтые прошлогодние иголки, покрывавшие землю, кусты, трава, воздух. Обругав себя за нагнетание суеверного страха, Игорь вошёл в дом.
Пытаясь успокоить себя объяснениями, что ничего устрашающего не обнаружено, он всё же закрыл за собой скрипящую и скребущую дверь. Если кто-то попытается "сесть на хвост" -- дверь, как сигнализация, оповестит.
Первые же шаги внутри дома были ознаменованы скрипом половиц, возвещая о госте. Как только поступь замирала, из тёмных углов стремглав нападала тишина и, парализуя всё звуки, оставляла для своей забавы, пожужживать лишь несколько мух, накручивающих круги в пробивавшихся сквозь щели ставень солнечных лучах.
Осмотрев кухню, в которой не было ничего кроме большой чугунной плиты, и две абсолютно пустых комнаты первого этажа, искатель романтики, увидел лестницу ведущую наверх. Неожиданно мысль, толкнувшая было его к лестнице, застряла в тисках здравого рассудка, словно человек протискивающийся между досок в заборе. Вновь, как совсем недавно, он наводнился ощущением присутствия кого-то рядом. Но неожиданное открытие позволило ему успокоиться. Пыль, покрывавшая ровным слоем пол, зафиксировала отпечатки обуви, указывая на то, что здесь, кроме него, никого не было уже давно. Включённый фонарик осветил лестницу. Ступени, покрытые серым нетронутым бархатом, уводили на неизведанный верх.
Через мгновение они заскрипели под тяжестью шагов. Игорь, освещая быстрыми движениями фонарика ступени и пространство впереди себя, медленно поднимался. Лестница, состоящая из двух пролётов, выходила на широкую площадку, в противоположной стене которой имелась дверь. Она была открыта и, как и нижние комнаты, была освещена тонкими лучами света, пробивавшимися сквозь щели в рассохшихся ставнях.
Скользнувший по площадке луч замер. Игорь обомлел. На полу стоял горшок, из которого торчало растение показавшееся ему как Daphne mezereum. В заброшенном доме, почти без света, и совсем без воды? Нет, это уже хворост. Пучёк длинных веток отходящих по окружности от ствола, чуть торчащего из земли, поднимался вертикально. Ветки были усыпаны пупырышками словно присосками и походили на щупальца осьминога.
Эта Daphne mezereum была довольно больших размеров и достигая высоты, вместе с небольшим горшком, не менее полутора метров, представилась Игорю как осьминог с его длинными щупальцами. Вновь побежавший по площадке луч фонарика обнаружил ещё одного обитателя заброшенного дома. Это был опять же горшок с землёй, но из него торчал лишь пенёк.
Как только Игорь вступил на площадку, он сразу же почувствовал упадок духа. Но это чувство было отлично от того, что он испытывал снаружи. И вдруг ему показалось, что в темноте за горшком что-то лежит, и, посветив в то место, он отодвинул ёмкость с землёй.
Показалось.
Но в этот момент Игорь почувствовал усилившееся смятение. Сдвинув горшок немного в сторону, Игорь почувствовал дополнительный прилив смятения, которое начало уже граничить с неподдельным страхом, - страхом исходящим непонятно от чего. Застыв и прислушавшись, он услышал лишь жужжание мух. Экскурсия продолжилась в верхние комнаты.
"Или я чувствую чьё-то приближение ко мне, - думал он, - или сам приближаюсь к чему-то. Или..." Эта мысль заставила его вновь выйти на лестничную площадку.
Посмотрев на горшки, Игорь передвинул горшок с обрубком на метр, в сторону "осьминога". В следующее же мгновение почувствовался приступ страха. Он отодвинул горшок назад, - почувствовалось облегчение.
Двигая горшок с пеньком вблизи "осьминога", Игорь ощутил множество различных состояний. Это были: страх, любопытство, азарт и смятение, нарушение координации, жалость, опьянение и состояние истерики. Искатель экзотики был поражён этим открытием. В конце концов, отодвинув пенёк на максимальное расстояние от "Daphne mezereum", почувствовал облегчение. Романтик улыбнулся и продолжил осмотр комнат верхнего этажа.
Обойдя все четыре небольшие комнаты, Игорь не нашёл ничего кроме пыли. Вернувшись в комнату смежную с лестничной площадкой, он остановился прислушиваясь. Что это? До его слуха отчётливо доходил странный звук. Источник его явно находился рядом. Звук был похож на несильные хлестанья, будто хлестали веткой по чему-то твёрдому. Игорь напряг свой слух, и холод пробежал по его спине. Но, может это крыса, или ещё какой зверёк?
Резко выйдя на площадку, Игорь сразу же направил луч фонарика в самое тёмное место.
Там не было ничего кроме горшка с сухим пеньком. Но странный звук тут же стих. Последняя его нота донеслась со стороны "осьминога". Повернувшись резким движением к растению, Игорь осветил его. Ветви Daphne были широко разведены в стороны, словно раскрытый бутон цветка. Они не двигались. Но догадка в голове искателя приключений, испугала его. Никто иной, как это растение хлестало ветками по стене! Оно вполне может до неё достать. Выходит этот "осьминог" не совсем растение... возможно, что-то среднее между растением и животным и он живой?!
Но какая-то непонятность стала медленно доходить до Игоря. Вскоре это переросло в тошнотворное состояние. Мозг наполнился тупой болью.
Одна идея озарила на миг сознание: этот "осьминог" посылает в эфир ультразвуковые сигналы. Они не осязаемы ухом, но оказывают на человека сильное воздействие. Не иначе! Как шальная пуля пронеслось в мозгу: сила воздействия зависит от взаимного расположения горшков!
Игорь, сам того не понимая, решил отомстить растению. Он схватил горшок с пеньком и быстро поставил его в центр "осьминога". Стебли растения мгновенно сомкнулись. Эта хватка походила на то, как захватывает муху Dionaea muscipula, смыкая мгновенно челюсти своего листа-ловушки.
Тошнотворное состояние стало отступать, но на смену ему стало расти нервное напряжение и, как будто страх стал закрадываться в сознание. Игорь отошёл и прислонился к стене. На короткий момент пустота заполнила сознание. А на стене лестничной площадки, пролётом ниже, неожиданно освещённой слабым светом, появилась человеческая тень. Кто-то начал поднимался по лестнице.
Игорь почувствовал в ногах слабость, они подкосились, и с трудом стали удерживать тело. Глаза, расширившись от нахлынувшего страха, впились в тень, которая медленно ползла по стене. И тут чудовищный трепет потряс наблюдателя.... своими очертаниями тень показывала, что у неё в руках огромный тесак, похожий на мачете. Неизвестный поднимался по лестнице, а её скрипучие доски молчали!
Страх рос и, расширяясь, заполнял тело, давя на стенки груди изнутри, поднимаясь к горлу, окутывая сердце трепетом и сжимая его до боли. Несколько секунд спустя грудь уже не могла дышать, и в голову ударил жар. Неведомая энергия подкатила по шее к голове, нажав снизу на мозг и, выдавив чуть наружу глаза, которые, задрожав, стали терять верхнюю видимость, как если бы на них приспустили некий занавес. Что-то трепетавшее в груди требовало крика, вопля, но спазм блокировал голосовые связки, создав иллюзию застрявшего в горле кома размером с куриное яйцо.
Тем временем тень достигла пролёта между лестницами. Обезумившие глаза романтика увидели, наконец, фигуру, что отбрасывала зловещую тень. Это был старик. Он двигался уверенно, но колени его подгибались. Одет неведомый старче был просто: в тёмные широкие штаны и в дождевик. Капюшон был поднят, но фонарь, по виду керосиновый, бывший в его левой руке, покачиваясь, отбрасывал снизу свет, дьявольски подсвечивая лицо. Его глубоко ввалившиеся глаза, смотрели куда-то мимо Игоря. Сардоническая ухмылка на лице говорила, что в его тёмных глазницах скрывается смерть...
Как только старик поставил ногу с пролёта на ступень второй лестницы, безумное оцепенение дало трещину, и до смерти перепуганный романтик ринулся в комнату к закрытому ставнями окну. Рванув ручку, он вырвал трухлявую раму, и дом наполнился грохотом ломающегося дерева и дребезгом стекла. Следующий порыв паники пришёлся на ставни, которые вылетели почти не сопротивляясь. А в следующую секунду Игорь был уже на балконе, который опоясывал дом по периметру. Побежав налево, беглец стал искать место, где можно было бы спрыгнуть. Но высота пугала.
Добежав до конца балкона, он увидел дверь и, налетев на неё, оказался в комнате. Застыв на мгновение, Игорь остановил свой взор на залитом заходящим солнцем полу балкона, участок которого был виден через открытую дверь. Уже в следующий миг там показалась тень.
Игорь бросился в другую комнату и через неё выскочил опять к лестничной площадке с "осьминогом".
И в этот момент мелькнула догадка: дьявольский старик появился лишь после того...
Игорь метнулся к растению и, раздвинув его стебли, выхватил горшок с пеньком и толкнул его подальше в сторону.
И всё резко изменилось. Почувствовалось облегчение, словно в полутёмной комнате зажгли свет. А света действительно прибавилось, он проникал теперь через выломанное окно.
Заняв позицию у этого пролома, Игорь, с волнением озираясь по сторонам, ждал появления старика.
Пробежавшие несколько минут и царившая тишина, собрали бессвязные мысли во что-то разумное. Этот старик с мачете был фантомом, которого породил этот странный "осьминог", отреагировав, таким образом, на эксперимент со вторым горшком. Это была... галлюцинация!
Вздохнув с облегчением, Игорь вышел на задний двор, и быстро направился к своей лодке. Но в его походке чувствовалось эхо пережитого только что ужаса. Ноги были ещё отчасти ватными.
Через несколько минут взревел мотор и романтик стал быстро удаляться от острова. Но чем дальше отдалялся он, тем сильнее начинала вырисовываться в его сознании одна идея.
"Какая занятная вещь?" - думал Игорь, поглядывая то и дело, на уменьшающийся вдали остров. Это самый настоящий феномен! Но, может случиться так, что эти галлюцинации могу испытывать лишь я один. Вот если бы проверить это ещё на ком-нибудь. Если странные ощущения и видения испытают помимо меня и другие "подопытные", то будет не лишено смысла, забрать с собой этого "осьминога", и в дальнейшем организовать шоу или выгодно продать его. И всё же, что это за растение или животное такое? Вряд ли какое-либо растение может орудовать своими ветвями так быстро, как животное конечностями. А какое животное может жить сидя в горшке как растение? Это что-то третье. А что может быть третьим? Насекомое? В мозгу не укладывается, что это может быть насекомое. Этот "осьминог" разумное существо. Он смог оригинально защититься от меня, использовав только что познанное мной о пропавшем леснике против меня же! Да этот "осьминог" обладает телепатией и гипнозом! А горшки-то, пенька и этого энималбуш были не глиняные и тёплые! Только сейчас Игорю вспомнились эти ощущения. Новая гипотеза ошпарила, и страшно было её развивать дальше. Неужели это было что-то внеземное? И что могло произойти, если бы подпустить к себе вплотную фантом старика-утопленника? Смог ли бы он убить? Да, хорошо разглагольствовать, находясь уже в нескольких километрах от точки соприкосновения с этим...
Заведя лодку в гараж, Игорь занёс ключ Василию, и направился в главный корпус санатория к Борису.
Тот был не мало удивлён, увидев своего гостя, который не собирался приезжать к нему в тот день. Игорь рассказал, когда они уединились в кабинет администратора, о своём романтическом путешествии и об испытанных им ощущениях в заброшенном доме. Борис был несколько удивлён поведанными ему переживаниями и самостоятельностью гостя, но особого значения всему этому не придал, - не придал потому, что Игорь ни слова не сказал про "осьминога" и старика с мачете.
* * * * * * *
Задуманному плану установления контакта с так называемой Дафне мецереум, помешала телеграмма. У отца Игоря случился инфаркт. Пришлось срочно вылететь в Петербург. Когда же всё более-менее благополучно обошлось, и две недели спустя Игорь вернулся на Урал, и на озеро Большой Кисегач, "осьминога" на острове не оказалось, как не оказалось и пенька. Лишь выломанное окно напоминало о том, что здесь недавно приключилось: опасное, но, настоящее романтическое приключение.
* * * * * * * *
Когда Игорь вернулся к себе, то первым возгласом жены, встречавшей его в аэропорту Мюнхена было: "Бог мой, что с тобой там приключилось?! У тебя целая прядь седых волос! Как где? Вот же вот!"