Я вздрогнул от внезапного стука и резко обернувшись, глянул в окно. Но это был лишь порыв ветра, бросивший в стекло несколько крупных капель дождя.
- Расскажите что-нибудь, мой друг Архивариус, - нарушил я молчание царившее в моей гостиной, где уютно поигрывал электрический камин, в то время как за окном неистовая метался ветер, размётывая в пространстве потоки холодного ливня.
- Да я уж и не знаю, что рассказывать-то, всё уж вроде бы рассказал.
- Да бросьте вы. Вы, наверное, шутите? Расскажите что-нибудь страшное. Или вы хотите сказать, что ваш фолиант иссяк?
- Фолиант - нет, а вот бутылка - да, - ответил Архивариус и глазами указал на пустую бутылку тоскливо стоящую на столе. Я устало поднялся с дивана и достал из бара новую.
Опустошив свой бокальчик, почмокав губами и чуть подумав, Архивариус открыл свой мистический фолиант.
* * *
Когда мои посиделки у старой знакомой закончились и я, шагнув за порог, оглянулся для прощального взмаха рукой, Марла сказала:
- Завтра новая Луна. Не поленись и пересади свою бедную пальму, а то она у тебя погибнет.
- Уже сегодня - время за полночь. Обещаю пересадить сегодня же. А дождь вроде бы поутих. Спокойной ночи, - я поднял воротник и побежал к машине.
Когда я подъехал к автостраде N93, дождь усилился, а чёрное небо стало раскалываться на части, прорезаемое ломаными линиями молний. Включённые на быстрый ход стеклоочистители, едва справлялись с потоками воды.
Я набирал скорость, а дождь всё больше открывал кран. Мой не маленький и поэтому тяжёлый автомобиль мог бы позволить мне ехать быстрее, не всплывая на залитом сплошным током воды асфальте, но чертовски плохая видимость не позволяла развивать скорость более 100-110 км в час.
Начавшие запотевать стёкла, заставили меня включить обдув и открыть кран печки. Но малые обороты вентилятора не справлялись со стремительно нарастающей матовостью лобового стекла.
Пришлось включить обдув на всю мощность, после чего сразу же почувствовалась атмосфера напряжённости, возникшая в салоне машины. Зловещее шипение ливня, неистовая работа стеклоочистителей, напряжённое гудение печки и меняющийся тембр мотора, подчёркивающий его напряжение, когда машина влетала в лужу неуспевающей стекать под уклон воды, создавали гнетущую атмосферу трудной поездки и тронули мою психику. Перед моими глазами стали рисоваться картины различных интерпретаций аварий: моя машина всплыла на покрытом слоем воды асфальте и, перестав слушаться управления, начинала вращаться; то вдруг из кустов выскакивала крупная косуля, а тормоза не могли замедлить на скользком покрытии движение машины, и она врезалась в животное: быстро и мягко деформировался капот и крылья, летели в стороны щепки решётки радиатора и осколки фар, спина животного неимоверно перегибалась в мою сторону, тогда как его рёбра, влекомые передом машины, уходили вперёд, голова на длинной шее забрасывалась назад и, сверкнув безумным блеском глаз, касалась носом вмятых рёбер...
Я включил кассету, чтобы отвлечь себя от столь мрачных видений и в машине зазвучал "Place in line" Deep Purple. Кассета заиграла в том месте, где Ян Гиллан заканчивал петь медленное гнетущее вступление. В следующий миг, после звонкого крика, композиция перешла на быстрый темп. Примерно через двадцать секунд вступил Блэкмор, с постепенно нарастающим, заводным гитарным соло, которое сменило столь же подхлёстывающее органное соло Лорда. Во мне стал пробуждаться азарт борьбы со стихией, и будоражащая меня музыка, отогнав мрачные миражи, заставила мою ногу нажать на газ и увеличить скорость...
Вскоре в свете фар мелькнул знак указывающий, что через сто пятьдесят метров будет съезд на стоянку, а в следующий миг моя машина влетела в огромную лужу. Я почувствовал, как замедлился её ход, лобовое стекло залил мутный водопад, и звук мотора перешёл в натужный гуд - он заглох, машина стала резко сбавлять скорость. Сквозь заштрихованное пространство я различил приближающийся отвод на стоянку и, поставив машину на нейтральную скорость, направил её вправо.
Въехав в аппендикс, я затормозил ближе к выезду. Здесь, на стоянке, я оказался один. Когда машина остановилась, первая мысль, пришедшая мне в голову, была мрачна: с мотором случилась непоправимая, в данный момент, вещь - полетел зубчатый ремень привода распределительного вала. Если так - это ужасно. Мне придётся идти и промокнуть до нитки, ища аппарат вызова технической помощи. Зонт, лежащий всегда в машине, не спасёт при таком свирепствующем дожде. Но, в следующий миг в голову пришла другая мысль: с мотором всё в порядке, просто в момент, когда машина врезалась в глубокую лужу, сильный ток воды от передних колёс пробился через нижнюю защиту моторного отсека и попал на провода высокого напряжения. Если это так, то, протирев провода сухой тряпкой, можно продолжить поездку.
Как же это осуществить, если дождь льёт как из ведра? Стоит поднять капот и дождь будет вновь и вновь мочить их. Остаётся просто подождать: мотор горячий и провода сами высохнут через пару минут. Я выключил фары и стал ждать.
Эта стоянка была мне известна, она находилась между съездами Клярдорф и Тойблиц. Значит, до моего Регенсбурга оставалось ещё километров тридцать.
Странная вещь, я имею эту машину уже четыре года, и неоднократно ездил при сильном дожде, но чтобы она заглохла от попадания воды на провода зажигания, такого не случалось ещё ни разу. Я попробовал завести мотор. Он начал схватывать, но не завёлся. И, тем не менее, это меня успокоило: я прав, - это не ремень, а вода на проводах.
В следующий миг сильный удар молнии осветил пространство и, на короткое мгновение, я увидел человеческую фигуру, застывшую у выезда со стоянки.
Я опешил и в следующее мгновение принял это за оптический обман. Померещилось. Но следующая вспышка молнии опять высветила фигуру, стоявшую на том же месте. Я не смог как следует различить её, но мне показалось, что это была фигура в платье. Что можно делать здесь ночью при таком дожде одинокому человеку? По моему телу пробежал озноб, и я нажал кнопку блокировки дверных замков.
В следующий миг я вновь попробовал завести мотор. Но он, как и пару минут назад, лишь схватывал не собираясь заводиться. Надо было подождать ещё.
"Кто там стоит?" - я начал терзаться таинственным вопросом.
Третий удар молнии опять показал мне фигуру, которая была по-прежнему на том же месте. В этот раз я уже без сомнения различил в ней женщину. "Если это не галлюцинация, то, почему она не подходит? Если она, по каким-либо причинам, оказалась здесь и ей надо непременно ехать, почему же она не подойдёт и не спросит?"
Я выключил музыку и стал напряжённо всматриваться в черноту за лобовым стеклом. Я ждал очередной вспышки молнии. Дождавшись блица, который был затяжным, я смог немного рассмотреть странную фигуру. Это была женщина, моложе средних лет. Её тёмное платье, которое было чуть ниже колен, промокло насквозь и прилипло к телу. Светлые волосы свисали длинными сосульками. Она стояла, понурив голову, словно статуя. От её вида и странного поведения тянуло неведомым - пугало.
Повернув ключ в очередной раз, я почувствовал, как завёлся мотор. Я не слышал его звука, лишь почувствовал вибрацию, исходящую от него на корпус машины. Я был полностью поглощён всматриванием в черноту, в которой стояло странное человеческое создание.
В следующий миг что-то пробудило меня и я включил дальний свет фар. Два луча света должны были осветить её, стоявшую, как я успел заметить прямо перед машиной в метрах двадцати.
Я вздрогнул: женщина стояла в свете фар, не реагируя на него. Новая волна страха наводнила меня. Я выключил фары и оглянулся по сторонам, простреливая чёрные окна напряжённым взглядом и ничего не видя за ними. В этот миг новый разряд молнии распорол небо и осветил фигуру по-прежнему стоявшую на своём месте. Это было, по меньшей мере, странно, а по большей... я почувствовал, как откуда-то из моих глубин стал подкатываться страх, сопровождаемый ознобом и постепенно переполняя меня.
Я быстро включил заднюю скорость и стал выезжать на автобан. Ничто не могло заставить меня проехать мимо этой фигуры, которая как изваяние стояла на выезде со стоянки.
Оказавшись на полосе автобана, я включил первую скорость и дал газ.
Едва моя машина поравнялась с выездом, которым я не решился воспользоваться, как из-за густого кустарника, отделявшего стоянку от полос скоростной дороги, выскочила женская фигура и бросилась мне наперерез. Я нажал на тормоз и тут же почувствовал удар. Фигура появившаяся внезапно перед носом машины, поскользнулась и я протаранил её. Правая рука жертвы по инерции с размаху ударила по капоту. Я понял, что поцеловал беднягу в лицо решёткой радиатора. Через несколько секунд, когда мой автомобиль остановился, женщина упала на асфальт, скрывшись за носом машины.
Мотор заглох и всё погрузилось в ужасающую тишину, наполненную лишь шумом дождя и стуком моего сердца.
"Я сбил человека! - переполнился я ужасом свершившегося. - Но, этот человек ненормальный. Она сумасшедшая! Я не виноват! И всё же, я сбил человека и возможно насмерть!"
Просидев несколько мгновений опешив и судорожно сжимая руль, я попытался выйти из машины. Замки оказались заблокированными. Я не сразу это понял. Сняв блокировку и уже собираясь открыть дверь, я увидел, как на капот легла кисть руки. Меня пронзил заряд адреналина и я оцепенел. Вслед за рукой показалась женская голова. Сбитая мной женщина встала и, покачавшись, направилась к правой двери машины.
Открылась дверь и я услышал глухой шуршащий голос: "Простите. Я вас напугала. Вы едите в Регенсбург? Подвезите меня. Мне нужно на Бишоф Конрад штрассе". Я был парализован.
Женщина садилась в машину, и от моего взгляда не ускользнуло, что её платье разорвано в области живота и в разрыве поблёскивает чёрное месиво.
Она села и повернулась ко мне, я почувствовал её леденящий взгляд. Напрягшись, я заставил себя повернуться и глянуть на неё. Ужас сковал меня. Правая сторона её лица была сильно повреждена: правая скула и висок были вдавлены внутрь, надбровная кость опустилась и вмяла глаз в глазную нишу. Правая щека была разодрана так, что я увидел её зубы!
У меня раскрылся рот и послышался сдавленный стон.
Она резко отвернулась и сухо произнесла: "Не волнуйтесь. Со мной всё в порядке. Поезжайте". На удивление себе я подметил, что она не шепелявит! И это с сильным повреждением скулы и челюсти!
Словно во сне, не чувствуя ни рук ни ног, я завёл мотор и включил скорость.
До Регенсбурга мы не проронили ни слова. Я смотрел только вперёд, не оглядываясь на пассажирку, ощущая её присутствие по странному неприятному запаху. Я ни разу не взглянул на приборы и вёл машину не ведая с какой скоростью ползу или лечу.
Когда мы были уже в городе и двигались по Бишоф Конрад штрассе, она нарушила молчание:
- Стойте. Я выйду здесь. Благодарю. Извините ещё раз, что вас напугала, я стала такой неуклюжей.
Я затормозил. В следующий миг меня оглушил, показавшийся неистово сильным, звук захлопнувшейся двери справа, который привёл меня в чувства, и какое-то время спустя, я окончательно смог очнуться и оглядеться.
Я находился в моём городе на знакомой мне улице у стены католического кладбища. Глянув через заднее стекло, я увидел её, подходящую неспешной походкой к небольшим кладбищенским воротам. В следующий миг она исчезла за ними.
В это время часы на панели приборов показывали четверть второго. Ночная попутчица перекрывала все нормы странности: торчать в непогоду одной на стоянке в дали от человеческого жилья; не чувствовать страшные повреждения, причём повреждения не испускали кровь; во втором часу ночи идти на кладбище... Но, может быть, всё это было лишь наваждением? Я потрогал сиденье справа от себя, - оно было мокрым...
Выскочив из машины, я осмотрел её перед. На капоте и на бампере имелись вмятины. Стекло правой фары растрескалось и несколько осколков выпало. Значит, пережитое мной - реальность. Я бросился вслед за странной особой. Надо её задержать и вызвать полицию. Ведь в случившемся виновата она. А если я не оформлю всё надлежащим образом, мне пришьют уезд с места происшествия. И доказывай потом, что ты не верблюд. При таких повреждениях просто невозможно разойтись полюбовно.
Но у ворот меня ждал сюрприз - они оказались закрытыми. Как же тогда она прошла? Или они были открыты, и она их закрыла на замок, после того как сама вошла? Или она прошла между прутьев решётки? Подача изумляющей информации не прекращалась. Я попытался протиснуться через решётку ворот, но не смог. Вернувшись к машине, я сел за руль и подогнал её вплотную к стене кладбища. Потом с её крыши перебрался на стену и спрыгнул. Добежав до первых могильных стел, я огляделся по сторонам. Моей странной попутчицы не было видно. Над лесом надгробий висела сырая бархатная мгла лишь кое-где проткнутая красными огоньками свечей в специальных футлярах.
Я попытался вслушаться, в надежде услышать звук её шагов. Лишь мелкий, словно пыть, дождь серым шумом массировал мой слух. Метнувшись сначала к одному проходу, потом к другому, я, наконец, увидел тёмную фигуру, двигавшуюся среди надгробий. Кроме неё и меня здесь некому было быть. Охваченный ужасом и возбуждением я устремился, стараясь идти бесшумно, за ней.
Но вот её чёрный силуэт едва различимый на дорожке замер. Чуть постояв, он шагнул влево в темноту между стел. Я замер в нерешительности, что делать дальше, подойти к тому месту, где она исчезла или... послать всё к чёрту? А если она заметила моё преследование и спряталась, поджидая меня, и когда я подойду, вцепится мне в горло мёртвой хваткой? Она самый настоящий зомби! Бред! Я должен взять её данные для полиции и для страховой компании, если она не захочет дождаться блюстителей порядка вместе со мной. Да и вся эта история столь невероятна, что заставляет идти дальше и хоть что-то выяснить в любом случае.
Подкравшись примерно к тому месту, где она сошла с дорожки, я прислушался. Кроме шелеста дождя до меня донёсся непонятный глухой звук. Напрягшись, я различил, что звук исходит с того места, куда шагнул объект моего преследования. Забыв обо всём: о ночи, о дожде, не чувствуя затекающие за ворот холодные капли, я сделал несколько неуверенных шагов на странный шорох. И вот в едва заметном красном мерцание, отбрасываемом двумя свечами от соседних надгробий, я различил гору цветов. Это была свежая могила. Она была накрыта досками и поверх них положены венки и букеты. В этот миг до меня особенно чётко донесся шорох. Я похолодел и почувствовал слабость в коленях: звук доносился из-под досок - из свежей могилы! Боже, неужели это возможно?! Моё сердце застучало как дизель старого баркаса, в голову хлынула кровь и я не осознавая, что делаю, достал из кармана зажигалку и чиркнул.
Язычок вибрирующего пламени на вытянутой руке стал приближаться к нагромождению цветов. И вот слабый свет высветил чёрную дыру у края могилы. Кому понадобилось делать подкоп под доски? Неужели это моя попутчица забралась туда?! Поражённый этой догадкой, я сделал шаг к дыре, и чуть нагнувшись, поднёс зажигалку к проёму. Тут мне подумалось, что я быстро схожу с ума.
"Болван, что ты делаешь?!" - я начал было костерить себя, как вдруг что-то мелькнуло в чёрной дыре и схватило меня за кисть... Кладбищенскую тишину разрезал вопль, и резко оборвался. Я, вырвав руку из ледяной кисти, отпрянул назад и налетел на соседнее надгробье. Ничего не соображая и не поняв чем ударился о низенькую стелу, я метнулся к кладбищенским воротам.
Лишь после того, как я непонятным образом перебрался через стену и упал на землю с внешней стороны кладбища, я несколько пришёл в себя и увидел, что рядом с моей машиной стоит полицейская Ауди. В следующее мгновение послышались какие-то команды и я смутно догадался, что они относятся ко мне, что меня задерживает полиция. Когда я это окончательно осознал, то с облегчением вздохнул.
Сидя в полицейской машине, я отвечал на вопрос, что я делал в столь поздний час на кладбище. И когда я рассказал историю, приключившуюся со мной, один из полицейский протянул мне прибор, в который я должен был дуть.
- Ноль три промилле, - сказал один полицейский другому, а я отметил про себя, что это в пределах нормы. Выпил-то я у Марлы всего пару стопок.
- Не исключено, что он находится под наркотическим воздействием, - ответил второй полицейский и вышел из машины. Он осмотрел перед моего автомобиля, и сев обратно, что-то написал в бумагах. Потом стребовав у меня ключи от моей машины они повезли меня в полицейский участок.
В полиции мне пришлось ещё раз рассказать мою историю дежурному инспектору. В общем, до утра длилась кутерьма: поездка в больницу на анализ крови, который ничего нового не показал, но зато показал рентген. Он показал, что у меня сломано седьмое ребро слева. Мне наклеили повязку, но дышать всё равно было больно. Я понял, чем ударился на кладбище. После этого мы поехали на место происшествия, на автостраду номер 93. Там были обнаружены осколки фары. Но это было всё, что удалось найти в подтверждение того, что со мной что-то произошло. И, конечно же, полиция в этом ничего особого не увидела. Когда забрезжил рассвет, мне удалось уговорить не верящего мне инспектора поехать на кладбище. Там мы нашли мою зажигалку, обронённую в момент сильного потрясения, когда я отпрянул от могилы.
- Но это ещё ничего не доказывает, - сказал инспектор, - и ваш рассказ по-прежнему можно отнести к бреду. С вами никогда раньше такого не случалось?
- А как же подкоп? Вы же видите, и это факт. Он же неопровержимо доказывает, что здесь что-то не ладно!
- Край могилы просто осыпался, - защищался инспектор Берг.
- А следы, инспектор, разве вы не видите следы? Ведь здесь что-то протащили внутрь, под доски.
Берг усмехнулся, глянув на меня.
- Ну, тогда объясните, - не унимался я, - зачем мне всё это нужно? Да и как я мог всё это придумать? Ответьте, пожалуйста, инспектор.
- Объяснить, зачем вам это нужно, легче всего вам самим. А как это произошло, я могу объяснить лишь вашей фантазией.
- Вы хотите сказать - я больной человек?
- Нет. Но, я думаю, у вас болезненная фантазия или слишком бурное воображение. Вы, возможно, насмотрелись мистических фильмов и перешли некий барьер, который может выдержать ваша психика. И вот не выдержав, она родила галлюцинацию и столь сильную, что вы затеяли всё это. Вы случайно ужастики не пишите?
- А как же зажигалка, а машина?
- Зажигалку подбросили заранее, а машину где-то повредили, но не при обстоятельствах, о которых рассказали нам.
- Инспектор, вы же склонны мне поверить, хоть от части, на основании всего мной сообщённого. Вы говорите так лишь потому, что должны придерживаться официальной линии и поэтому говорите не искренно. Жаль.
Я чувствовал себя оплёванным, когда ехал домой, но свихнувшемся себя не считал. Насколько правы литература и кино, подчёркивая, что официальные органы не верят в нечто сверхъестественное.
Эта история не давала мне покоя и, через несколько дней, я пришёл в полицию к знакомому мне уже инспектору.
- Вы что-то вспомнили или отыскали новый факт? - встретил меня вопросом инспектор.
- Скажите, вы закрыли это дело?
- А дело и не открывалось, но, ваше заявление я подверг некоторой проверке. В данный момент могу сообщить, что никаких заявлений о чьей-либо пропаже не поступало, а так же не было заявлений о каком-нибудь материальном ущербе, соответствующем характеру повреждений вашей машины. А что же у вас? Вы всё ещё мучаетесь навязчивой идеей?
- То что произошло со мной, я не считаю навязчивой идеей, а считаю свершившимся фактом, - фактом выходящим за рамки антропологии. Вы хоть выяснили, кто там похоронен?
- Ну, как тут не выяснишь, если вы так нас уверяли. Там похоронена Анита Фарбер, попавшая две недели назад в автодорожную катастрофу. С серьёзными повреждениями органов брюшной полости она была доставлена в больницу, где на третий день после операции скончалась. Накануне ваших мифических приключений она была похоронена.
- Выходит так: днём её похоронили, а ночью я сбил её.
- По-вашему выходит так, - улыбнулся Берг и продолжил. - Знаете, я проконсультировался у психиатра и могу вас теперь понять. Вы же профессиональный водитель и к тому же человек с богатым воображением. В вашем подсознании живёт мысль о возможном наезде на человека. В силу специфики вашей работы вы считаете себя потенциальным участником транспортной трагедии, которая может когда-нибудь произойти. Эта мысль сидит в вас давно и с течением времени укореняется, начиная искажать реальность. В один пиковый момент подсознание порождает сильную галлюцинацию, в которую вы безоговорочно верите. К этому можно добавить некоторые стечения обстоятельств: где-то повредили машину, зажигалку потеряли, а кто-то из присутствовавших на похоронах имел такую же, и там её обронил.
Я молчал. Инспектор обезоруживал меня своими мотивировками.
- Вы поверили в вашу галлюцинацию, поверили в то, чего не совершали. Не позволяйте мыслям и навязчивым идеям овладевать вами - мой вам совет. И в заключение хочу сказать, раз уж вы склонны верить в мистику: не носитесь с такими мыслями, старайтесь выбросить особенно мрачные и навязчивые из головы. А то, знаете ли, они могут породить мысль-форму, которая, когда-нибудь, действительно сможет привести вас к чему-то непоправимому.
Два дня спустя, я позвонил в полицию, инспектору.
- А это вы! Какие мысли и идеи одолевают ещё вами? - узнав меня, сражу же поинтересовался он.
- Я прошу вас помочь мне. Помочь покончить с этим делом, с этим происшествием. Чем быстрее я всё выясню, тем быстрее и успокоюсь. Самостоятельно мне будет трудно это осуществить.
- Что вы задумали, неугомонный?
- Выясните, пожалуйста, в больнице, где оперировали Аниту Фарбер, не был ли у неё повреждён кишечник, не производилась ли на нём операция, и если производилась, то какая?
- Зачем вам это нужно?!
- Ничего не утаю, всё расскажу, как только узнаете.
- Вы будете дома? Я позвоню вам, как только получу должную информацию, иначе, видимо, вы не отстанете.
- Буду ждать с нетерпением.
- Вот это напрасно. Не подумайте, что я сейчас же всё брошу и займусь вашим вопросом.
Инспектор позвонил через три часа.
- Слушайте, - рявкнул он мне в ухо. - У Аниты Фарбер при аварии была повреждена тонкая кишка и её сшивали. Были повреждены так же и некоторые другие...
- Но смерть, как потом выяснилось, наступила от некроза тонкой кишки? - перебил я инспектора.
- Да, верно. Вам это уже известно?
- Я догадался. И я догадываюсь так же, что причиной смерти, так или иначе, была ошибка хирурга. Мне известно, что это тонкая работа и неточность при сшивании ведёт к некрозу и дня через три к смерти.
- О, вы разбираетесь анатомии.
- Это случайное совпадение, но оно наводит меня на мысль. Просто пришлось однажды столкнуться: один мой друг некогда пережил заворот кишок. Так вот, теперь я могу предположить, что, хирург делавший операцию, допустил ошибку. Человеку свойственно ошибаться. Хоть в наши дни медицина и шагнула далеко, человеческий фактор исключить нельзя. А проживает этот врач в Леонберге.
- Слушайте, а ведь это действительно так!
- Ну вот!
- Но что это означает?
- Это означает, что Леонберг единственный населённый пункт, находящийся недалеко от этой стоянки, где я её... встретил.
- Как?! Вы хотите сказать, что она...
- Да, ходила или ездила к хирургу домой! Что было на уме у зомби, я не знаю, но предполагаю, что она хотела как-то отомстить за свою смерть.
Через два дня я был приглашён на эксгумацию. Пока доставали гроб, инспектор поведал мне, что в тот вечер, когда я встретился с "зомби", в полиции Бургленгенфельда был зафиксирован вызов из Леонберга. Звонила жена хирурга. Сам врач был на дежурстве в больнице. Звонившая сообщила, что вокруг её дома кто-то бродит и постукивает в окна. Когда жена врача вышла на улицу, то, была сильно напугана, увидев женщину с ужасно неестественным цветом лица. Она закрылась в доме и вызвала полицию, которая, когда прибыла, никого вблизи дома не обнаружила за исключением следов на клумбе по размеру могущие принадлежать женщине.
- Это как раз и подтверждает мою версию, - ответил я. В этот момент из могилы достали гроб, который оказался не закрытым. Когда же сняли крышку, то все присутствовавшие на эксгумации увидели женщину в разорванном платье и страшными повреждениями в области живота и правой стороны лица. Пальцы её левой кисти были слегка согнуты, как будто у неё только что что-то выхватили из руки. Я вспомнил ту ночь: кладбище, дыру в могилу, мерцающий огонёк зажигалки... и как "она" схватила меня за руку.
Меня прошиб озноб, и чуть подкосились ноги. А инспектор смотрел, то на меня, то на лежащую в гробу женщину и не хотел верить своим глазам.
Открыли дело, которое не хотели открывать, не веря мне. Потом его закрыли, за необъяснимостью случившегося. А ущерб от повреждения машины и за растраченные нервы мне никто не возместил. Вот так.