Свою прощальную песню поёт столица. Беспокойными голосами людей, пронзительным гудением паровозов на вокзалах, разносится она по улицам.
Туман заполняет город, и, похоже, нечто, уже неотвратимое, грядёт. Небывалым шумом наполнился порт. Длинные вереницы пассажиров тянутся трапами к дымящим пароходам. К вокзалам подлетают один за другим, не збавляя ходу, конные экипажи.
Во влажном туманном воздухе блестят, покрывшиеся росой, кожаные саквояжи. Глубокой печалью и какой-то протяжной тоской полон город.
Хотя, то тут, то там, в толпе мелькает весёлый, торжествующий взгляд.
"Я считаю, что это одна из худших твоих идей, дорогой Альфонс. Взгляни, какой чудесный город!" - среди толпы, у самого канала, проходившего от реки по главному городскому бульвару, слегка наклонившись, стояла пожилая дама в шляпке, украшенной цветами.
Рядом, почти сидя, словно пытаясь отыскать что-то, согнулся человек примерно одних с ней лет, в фетровой шляпе, и весьма неопрятной наружности.
"Нет, нет и нет! Этот город мне никогда не нравился. Зато представь какой драматизм событий!"
Раздался гудок.
"Ага, нашёл!"- он нацепил на нос только что найденные очки.
"Ах так!"- возмутилась она.
"Да так! Сегодня же! Сегодня же Равельский войдёт в город!"- произнёс он это радостным и властным тоном, чем сразу привлёк внимание всех проходящих.
"Простите..."- он сделал вид, что кашляет. - "Идём отсюда."
Подхватив свой чемодан и всё ещё откашливаясь он двинулся к параходу, в сопровождении удивлённых и возмущённых взглядов.
Последнюю, прощальную песню поёт столица. Раздаётся она в звоне колоколов городских соборов и застывшем виде на голубую набережную.
Трапы отброшены и вот, корабль отправляется в своё долгое плавание. Отъезжающие толпятся на верхней палубе, ещё с чемоданами и свёртками.
Оказалось, что тут, на палубе есть ресторан, и Альфонс фон Брайер, известный литературный критик А. Б., любитель всяческих ресторанов, занял себе столик с прекрасным видом на уплывающий город.
В ресторан вошёл некто, кого вначале все приняли за тапёра - он быстро зашагал к стоявшему тут же роялю. Он сел, поднял крышку и принялся играть. Лишь тогда раздался возглас : "Это же Копин!"
И это был он. Известнейший композитор страны. Тот самый, который играл перед королевским двором, кайзером и самим императором.
Вокруг рояля тут же собрались многие. Но Копин не обратил на них внимания, всё продолжая играть. Слушатели, толкаясь, обступали музыканта. А. Б., сидя за своим столиком, с упоением глядел на эту сцену. Затем он вынул из чемодана, с которым почти не расставался, перо, бумагу и стал писать.
Последнюю песню поёт столица. Она звучит в прощальном ноктюрне музыканта и в печальном взгляде, брошенном на удаляющуюся родину.