Разгоряченное солнце уже высилось над океаном, но Батем пока ещё по-прежнему держался в тени, не попадая под влияние зноя. Всегда желанный прохладный ветерок долетел из глубин тенистого леса до побережья и приятным касанием охладил кожу молодой красавицы Эйвари, одетой в свободную длинную одежду для рутинных забот. Путём тонкого подбора цветов наряда, она умела талантливо создать обольстительный эффект даже с тряпья при отсутствии драгоценностей и украшений. Помимо ветра, океанские воды также приятно холодили босые ноги, создавая контраст с внешней разогретой температурой воздуха. Сегодня девушка усердно полоскала запыленное *кераванг-гайо, с умеренным интересом наблюдая за неугомонными волнами. Все её мысли были направлены на события, что произошли вчера ночью, когда ведьму Кари отвели на казнь. Эйвари недоумевала: 'как её родной отец - старейшина Магавати, мог принять такое жестокое решение?'.
Убеждённая бунтарка Эйвари никогда не соглашалась с политикой посёлка, но в одиночку не могла противостоять несовершенной системе. Молодая максималистка была счастливой обладательницей красивой фигуры и лица. Тонкая шея, худые плечи и стройные бедра. Пухлые губы и аккуратный мелкий носик. Но при всех внешних данных, девушка не спешила заводить себе ухажеров, считая выше своего достоинства пускать в ход шарм. Она всегда ретируется на уровень обычных общепринятых отношений, которые приносят ей безразличие, но спокойствие. Страсть кажется болезнью души, которую разум должен извлечь. Она анализирует свои чувства, стараясь свести их к минимуму с помощью сомнений и прений, будучи при этом привязанной ещё сильнее, чем она думает. Кажущая индифферентность объяснялась внутренней скованностью или страхом связать себя с кем-то надолго. А если её сердце всё же будет поймано, она отступит, уйдёт в укрытие, чтобы хорошенько подумать.
Эйвари всегда была сосредоточена на деле, но в какой-то момент она отвернула взгляд в сторону и заприметила выброшенное на песок деревянное полотно, на котором виднелся человеческий силуэт. Вся работа была прервана. Девушка немедленно бросилась к обездвиженному телу, чтобы оттащить его подальше от подбирающегося океанского прилива. На потерпевшем были: черный плащ, белая рубаха, и пустая сумка на длинной перекрученной лямке. Перетерев острым камнем верёвку, Эйвари протянула руки под мышки ещё живого человека. Крупный мужчина, оказался тяжелее, чем предполагалось, но правильная позиция тела и упор ног под определенным углом, помогли протащить его, насколько хватало сил, оставляя на песке две неглубокие борозды от пят черных сапог.
Придя в себя не сразу, потерпевший кораблекрушение стал судорожно выкашливать из лёгких остаток солёной воды. Его руки дрожали, пальцы совсем не слушались, а сердце всё никак не могло угомониться. На правую сторону лица налип песок, но даже это не помешало Эйвари понять, что перед ней человек из далёкого края, где четыре раза за год меняются сезоны погоды от холодной до жаркой. Он смахнул остатки воды с лица и огляделся. Взгляд его метался по окрестностям: на пальмы, скальные пеньки, цельные лодки, затянутые вглубь деревьев. Затем мужчина обернулся на горизонт совсем не разгневанного океана, при этом поцеловав христианский крест, выбитый татуировкой на запястье. И только потом с тревогой посмотрел девушке прямо в глаза.
- Спасибо красавица,- он выдал что-то на непонятном, но знакомом языке.
- Тебе повезло, что я полоскала бельё. Иначе бы тебя утащил прилив обратно в океан,- взволнованно, молвила Эйвари, не зная - понимает ли он её?
Девушка не искала в его глазах - чужака. Она видела перед собой несчастного человека, нуждающегося в неотложной помощи.
- Я тебе признателен,- с ужасным акцентом на малайском языке попытался ответить гость океанских далей, но для Эйвари оно прозвучало приблизительно так: 'Я тюбе прызнатэлин'.
Сизиф решился встать. Намокшая одежда оказалась слишком тяжелой, и мужчина рухнул возле девушки на колени, которые огрузли в рыхлый песок. Пришлось сбросить плащ.
Девушка указала на себя и назвалась - Эйвари. Потерпевший наверняка понимал доступный ему язык жестов и также назвал своё имя.
- Я Сизиф.
- Сы-зы-в?
Уголки губ мужчины дрогнули в лёгкой мимолётной улыбке.
- Нет. Сизиф-ф-ф.
- Сизиф-ф-ф?- со второго раза правильно произнесла Эйвари и отпустила его, дав шанс пошагать самостоятельно.
Мужчина попытался совершить первый шаг по суше, но снова упал, едва успев вытянуть руки перед собой, чтоб не разбить нос, который по виду уже когда-то слегка ломался в каких-то рисковых приключениях. Лицо Сизифа выглядело благородно. Нос с горбинкой, изогнувшись кривизной, всё равно добавлял ему какой-то шарм. Острый подбородок, обросший короткой густой щетиной. И голубые умные глаза. Но на самом деле, Сизиф ничего не имел общего с благородством. У друзей он прослыл сластолюбцем, что легко находил с девушками общий язык, даже не напрягаясь. Как говорили его друзья: 'Жених, в вечных поисках новой бывшей'. Никакой любви лишь холодная интрижка и оставленные по себе разбитые сердца. Рекорд по пребыванию вместе с зазнобой - два дня. Ни одна пассия так и не смогла занять в его душе скромный уголок. Ловелас обладал умением воздействовать обаянием почти на любую женщину. Лишь против равнодушия он был бессилен. Сизиф мог поддерживать платонические отношения и переживать свою страсть в одиночку без явной потребности, но его чувственность всегда была сильна и заразительна.
Через некоторое время, с помощью Эйвари, потерпевший шагнул на территорию посёлка Батем. Сизиф всё ещё дрожал от пережитого ненастья, но размятые ноги уже подчинялись воле своего обладателя. Навстречу им вышел старейшина Магавати, который внимательно окинул озадаченным взглядом чужака и закономерно спросил у дочери:
- Его вынесло океаном?
- Судя по обломку, на котором он лежал, этот чужак потерпел кораблекрушение,- предположила Эйвари и, постеснявшись взгляда родителя, отпрянула от окрепшего Сизифа.
- Он назвался?
- Его зовут - Сизиф-ф.
Услышав своё имя, потерпевший попытался сам представиться на местном ломаном языке, что выглядело немного комично.
- Я очен пльохо говурю по-вашам, но некатыры слува зную. Муня зовют Сизиф (акцентировал мужчина на одной букве 'ф'). Шторэм рузбил керабль и... Всэ чьто муне нюжно, ито одэн дюнь отдухы, чэшку присньой водэ, горсткю еди, и я уйдю далшэ вглуб островя.
Немного зная латынь, старейшина объяснил Сизифу главные понятия общих правил. Лично у Магавати было одно незыблемое правило - сразу помогать тем, кто в этом нуждался, а лишь потом, разбираться в обстоятельствах. Поэтому он гостеприимно принял незнакомца, напоил его чистой водой, накормил только-только приготовленным бататом и дал ему возможность отоспаться на целые сутки, чтоб набраться сил.
Молва быстро разбежалась по свободным ушам, словно лесной пожар в засуху. Любопытный народ понемногу начал стягиваться к дому старейшины, под разными предлогами, чтоб погасить разгоревшееся любопытство. Не каждый день им на берег выбрасывает людей, в придачу белокожих.
Самой первой из всех пришла вдова Гита, которая направлялась к Магавати по невыдуманной личной жалобе о том, что коровы перестали давать молоко, а куры перестали нестись. Ещё вчера это можно было возложить на происки ведьмы, а теперь, после казни, и не ясно кого обвинять.
Проснувшись от уличного гомона, Сизиф вышел на улицу, чтоб умыться. Люд резко притих, точно тигра увидели. Обозначив глазами нового статного мужчину, Гита даже забыла, зачем приходила. Женщина почти ничем не уступала красоте Эйвари. Её раскосые глаза имели карий, почти чёрный цвет. Веки подведены угольками. Взгляд полон умиротворения, покоя, и в тоже время обжигающий. Неестественно красные губы, подчёркивали сей образ. Красоту довершало платье, что облегало широкие бедра. Самым большим изъяном Гиты была нерешительность из-за страха стать отвергнутой. Такие как она льнут к своим страданиям, которые ошибочно принимаются за реальность. Обычно её 'реальность' побеждает и затягивает помогающего в пустынную землю отчаяния. Провозглашая своё одиночество, доказательством своих духовных достоинств, Гита прячет догматизм и желчную въедливость под покровом фальшивой доброты. Но если уж она и воздвигнет объект любви на пьедестал, то окружит его мистическим ореолом редко соответствующим действительности.
Гита давно себя вычеркнула из романа жизни, но сейчас её словно подменили. Мнительность и закомплексованность, будто рукой сняло. Не сводя влюбленного взгляда, она откинула со лба черные волосы, расправила плечи и будто невзначай выпятила грудь. Затем Гита представилась незнакомцу нежным голосом, но Сизиф лишь кивнул головой в ответ и отстранился.
Вдова сдаваться и не думала. Уж слишком её зацепило показательное безразличие. Как только она решилась применить свою напористость, атмосферу феромонов нарушила дочь. Совсем не вовремя, издали, Шиван окликнула мать.
Дополнительно, атмосферу испортила и Вуландари, отогнав от Сизифа толпу поспевших зевак сварливым тоном. Затем она пригласила жестом потерпевшего в соседний дом на готовый званый обед к Магавати. В обеих руках тучная женщина держала аппетитный *тумпенг. Это блюдо, вне всяких сомнений, Вуландари готовила лучше всех. Запах морского бриза, разбавили ароматные специи, вызывая спазмы в голодных желудках.
У Сизифа сложилось впечатление, что он здесь просто нарасхват, точно какая-то диковинка.
Вуландари в посёлке пользовалась неоспоримым авторитетом. Поэтому никто ей не перечил. Женщину необъятных форм со спутанными седыми волосами, местные знали как парикмахершу. Её род занятия выдавали ножницы за широким поясом. Замысловатый инструмент выглядел как пинцет с тупыми на краях лезвиями по обеим сторонам. Следить и ухаживать за собственными волосами Вуландари не любила, зато другим соплеменникам творила чудесные причёски. Что любопытно, она не имела родства со старейшиной, но по собственной инициативе давно присматривала за всей семьей. Ведь кроме мужа выпивохи у неё никого больше не было.
Закрыв двери за Сизифом, и оставив зевак по ту сторону, Вуландари умостила блюдо на специальное полотно. Всем пришлось разойтись. Только Гита стояла до последнего. Она, сатирически кряхтя, перекривила старушку и тоже вынужденно ушла.
Все жители с детства знали друг друга в лицо, но этот чужак внёс в их жизнь беспокойство.
- Ты был капитаном судна?- Магавати первым вступил в обеденную беседу, обращаясь к Сизифу.
- Нет. Я простой моряк,- ответил он, перейдя на новый уровень общения, и без лишней скромности добавил,- Но отличный моряк.
- Откуда вы начали путь?
- Ваш народ слышал когда-нибудь о Византии?- ответил Сизиф, пытаясь неуклюже схватить палочками ускользающее *баксо.
Комизм ситуации вызвал улыбку на лице Эйвари и она отвернулась, чтобы не смущать гостя.
- Ты не поверишь, насколько тесен мир. У нас уже давно живёт один византиец. Именно он и научил меня латыни. Но он сам сюда прибыл несколько лет назад, чтобы дать нам хорошо оплачиваемую работу. Может, ты знаешь судовладельца Ставроса?
В ответ Сизиф лишь пожал плечами, больше не зацикливаясь на непослушном баксо.
- А ещё у нас проживают несколько человек из народа венедов, которые пришли от реки Борисфен, что под городом Данпарстадир.
- А-а, готское наследие. Слышал о таком. Мы этот город называем - 'Дом на воде'. Гунны Аттилы сохранили его после набегов. Это совсем недалеко от Византийской империи.
- Хватит отец, он едва не распрощался с жизнью, а ты засыпаешь его глупыми вопросами,- вступилась Эйвари за чужака, но Сизиф не успел перевести её быстро проговорённые слова.
- Я бы хотел познакомиться со своим земляком. Если вас не затруднит, я бы отправился к нему прямо после вашей любезно предоставленной трапезы.
- Не вижу причин отказать. Ставрос наш главный работодатель. Он строит самый большой корабль в мире и задействовал в работу сотни рабочих рук, которые кормят свои семьи.
Плотно пообедав, старейшина отвел Сизифа к *верфи, где и трудился пресловутый Ставрос. Приближаясь к океану западной части острова, стали виднеться мачты прямо над верхушками пальм. По ним уже можно было судить о размерах морского гиганта. А выйдя в затоку, Сизиф был крайне впечатлен. Хватит одного взгляда, чтобы понять, что это самый великанский, грандиозных размеров корабль, который он когда-либо видел. Смерив на глаз высоту и длину корабля, бывалый моряк даже немного приоткрыл рот от восхищения. Чуть поодаль от корабля, стоял и сам судовладелец.
Ставрос выглядел чуть ниже среднего роста, загорелый, в засаленной жилетке. Большой рот с толстыми губами и со специфическими толстыми пальцами на руках. Шапка прикрывала намечающуюся лысину. А вместо кисти левой руки культяпка. Ставрос всегда говорил так, чтобы последнее слово было за ним. Редко слушал советы и неохотно давал их сам. Он постоянно был погружен в себя и невнимателен к окружающим. Иногда бывает крайне великодушен, но очень редко.
Безошибочно по внешности определив главного среди рабочих, византиец поздоровался с земляком на родном латинском языке.
- Я уж начал забывать язык предков,- пошутил вместо взаимного приветствия Ставрос, но крепко с большим уважением пожал незнакомцу руку,- Меня зовут Ставрос, я из славного города Тоскана. Какими ветрами тебя занесло в такую глушь?
- Я Сизиф из Сиракуз.
- А-а, чудное место, я там бывал проездом.
- А занесло меня очень ярыми ветрами, не по собственной воле,- также с юмором ответил земляк, и будто невзначай добавил вопрос,- Давно ты занимаешься кораблестроительством?
- С тех пор как бюрократия, налоги и коррупция заставили меня выбрать другую страну для промысла, где можно найти почти дармовую рабочую силу. Как я часто люблю повторять - 'сэкономил, значит, заработал',- гордо ответил скряга,- А до этого я был торговцем специй, нанимая чужие судна. Вот и решился не переплачивать, а построить собственный коммерческий корабль. Да такой, чтоб всему миру было завидно. Ведь моё детище будет создано по новой, мною разработанной конструкции, первой и единственной в своём роде.
- Понимаю. А почему не выбрал что-нибудь поближе? Например остров Ланка.
- Признаюсь тебе по секрету, я у них персона нон грата, так сказать.
- Что так?
- Я по неосведомленности случайно съел их священную корову. Еле ноги унёс. Это было недальновидно с моей стороны. С тех пор сразу пытаюсь привить себе устав незнакомых мне народов, чтобы не задеть их ранимые чувства, а затем перехожу к делу.
На лице слушателя растянулась широкая улыбка, слегка обнажив ровные зубы.
- Чем займешься, Сизиф, в ближайшем обозримом будущем?
- Трудно сказать, я же не оракул. Как только научишься предугадывать события, сообщи мне,- беззлобно подшутил Сизиф и без изменения интонации добавил,- Я бы мог помочь в строительстве, но боюсь, что местные не примут белокожего чужака.
Ставрос сразу не воспринял слова в серьез, но потом понял, что Сизиф не шутит.
- Ты это мне сейчас серьёзно говоришь? Ты же только вырвался из лап морского дьявола и уже готов чем-то заняться?
- Хоть прямо сейчас. Я такими вещами не шучу,- с подозрительной лёгкостью согласился Сизиф,- А если я буду бездельничать, то моё самочувствие станет только хуже.
- С местными я договорюсь. Но что ты можешь мне предложить?- задумчиво пригладил бороду Ставрос,- Извини за прямоту, просто я человек деловой и не занимаюсь благотворительностью даже для земляков и родственников.
- Помимо того, что я семь лет бороздил моря..., я ещё и сын плотника в третьем поколении,- недвусмысленно заявил Сизиф,- А процесс работы люблю больше чем сам результат.
На лице Ставроса мелькнула блаженная улыбка.
- Ты просто послан мне самими богами. Трудно найти квалифицированного работника. Под моим чутким руководством мы закончим строительство к июлю, может к августу.
- А что тут делать ещё полгода? Главное, что каркас уже готов.
Разгулявшиеся вволю мысли Ставроса вырвались через слова, чтобы заочно ознакомить Сизифа с фронтом работ, которые не видны с первого взгляда.
- Ты видишь лишь оболочку, взведённый скелет корабля - *киль, *шпангоуты, *штевни, обшитые досками, а внутренние работы даже не начинались. Много средств за три года ушло на создание технологической оснастки, на стандартизацию и унификацию деталей. Это больше чем корабль. Это дело всей моей жизни. Моя главная сбыточная мечта. К тому же я ещё не определился - нужна ли мне четвёртая мачта.
- И кем же ты меня поставишь?
- У нас каждый чем-то занят. От змей нас оберегает паренёк по имени Андарий. Двухразовое питание утром и в обед организовывает Гита с помощниками. Пошив парусов возглавляет Эйвари со своей командой.
- Эйвари? Дочь старейшины?
- Она, родимая. Сколько здесь живу, Эйвари всегда была неугомонной, и никогда не любила пользоваться своим положением. Как она выразилась - 'я хочу быть полезной и не сидеть без дела'.
Подойдя к труженицам, Ставрос глянул с прищуром на угол сшитого вручную паруса. Это было похоже на вшитое кольцо, которое укреплялось накладными бороздами и внахлест на края холщового полотна. Сами же паруса были сделаны из технической конопли.
- Молодец Венинг, но нити нужно налаживать плотнее, чтобы усилить углы паруса, иначе порвётся. На этом экономить не нужно. Дороже обойдётся оборванный парус посередине океана,- акцентировал Ставрос на недоработках.
В этот момент к мужчинам подошла Эйвари, чтобы разобраться в сути претензии.
- Что Венинг сделала не так?
- А каким волокном вы шьёте?- внезапно вмешался Сизиф, глянув на свою спасительницу.
- Джутовым. А что?- ответила девушка, вопросительно приподняв бровь.
Ставрос перевёл слова Эйвари.
- Пенька в три раза прочнее джута и она не подвергается воздействию солёной воды. А волны порой долетают до мачты. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю.
- Ты, землячек, не перестаёшь меня удивлять,- с уже прикипевшей за день улыбкой сказал будущий начальник и, глянув на приближающихся слонов, которые медленно волочили за собой колоды, Ставрос нашел ответ на не решенный вопрос Сизифа,- Сейчас самый востребованный здесь ямщик и табунщик слонов. К моему сожалению, эти работы выполняет один очень безответственный пьяница. Давно его хотел заменить.
Сизиф перевёл взгляд на величественных животных. Слоны тащили ошкуренные привязанные бревна, будто запряженные ломовые лошади. Под шкурой тяжеловесов перекатывались мышцы при ходьбе, а по бокам прокатывалась волна дрожи.
- Я бы не хотел отнимать чью-то работу. На меня и так волком смотрят,- приметил Сизиф, который видел слонов, лишь издалека.
- Иначе никак. Из-за его запоев мне приходиться снимать с работы строителей, а это непосредственно влияет на производительность. Я рассуждаю с точки зрения прагматика. Никаких поблажек никому никогда не обещал. Пусть сам на себя обижается. А ещё ты по совместительству будешь ямщиком.
После озвученной должности, Сизиф не мог не спросить:
- И часто приходиться копать?
- Это вначале было много 'работы', а потом все приловчились и стали осторожнее. Так что?
Мысленно возрадовавшись, Сизиф со вздохом лишь слегка улыбнулся. Новый начальник расценил эту улыбку как согласие. Ставрос и сам ликовал, одной проблемой у него стало меньше.
- Придется работать за такие же комиссионные, иначе меня обвинят в предвзятости. Люди здесь хорошие, но предосудительный менталитет местного народа такой же, как и в любой точке мира, а я побывал в разных краях суши и воды. Единственную привилегию, которую могу тебе предоставить это - временное жильё. Поживёшь пока у меня, а там гляди, и домик тебе возведём.
Закрепив трудовой договор рукопожатием, Ставрос направился к корпусу корабля и стал тщательно наблюдать, как один из работников Такайя неплотно подгоняет друг под друга длинные прямоугольные доски. Отвесив бракоделу затрещину, он указал на дефект и заставил всё переделать.
Ставрос повелевал каждым рабочим поселка Батем, будто он здесь царь, а они и не противились ему.
Далее, уперев руки в бока, Ставрос поднял лицо вверх к мачте и во всё горло крикнул:
- Лунго!!
Из *вороньего гнезда выглянул чернокожий мужчина, могучего телосложения. Одной его рукой можно было скрутить вмиг шею любому на всей Суматре. Ветер ему был нипочём, потому Лунго и загнали на верхушку, куда другие боялись подыматься.
- Да, господин Ставрос!!- на ломаной латыни отозвался строитель.
- Вот тебе замена вместо пьяницы Сухарто. Его зовут Сизиф. С этого момента ты берешь над ним шефство. Обучи его тут всему,- бескомпромиссно скомандовал строгий управляющий.
Удостоив новичка незаинтересованным взглядом и приветственным кивком, Лунго продолжил стучать бронзовым топором. Темнокожий мужчина был не редкостью на острове, но в посёлке он был такой один. Лунго считали непоследовательным, так он делал несколько дел одновременно. Исполнительный, готов работать до изнеможения. Потому и не боится черновой работы, при этом часто критикуя других. Форма бровей крепыша, придавала его взгляду суровости. Лунго почти не выдавал эмоций, словно у него не лицо, а маска. Зато у закадычного друга Сухарто все эти качества разительно отличались - чрезмерная мимика, высушенный спиртным организм, рассеянность и неорганизованность в работе.
Лёгок на помине явился и сам алкоголик Сухарто. Он выглядел жалко. Кариозные зубы из-за частого употребления, запухшие мелкие глаза, волосы до плеч. После ссоры со своей женой Вуландари, Сухарто теперь редко стригся. Когда-то она обкорнала супруга на скорую руку, превратив его в посмешище на целый месяц. Исправить 'причёску' никто не взялся, Вуландари на острове была единственным человек, который срезает волосы не ножом. Ещё Сухарто любил рассказывать несмешные шутки и часто их повторял, потому что забывал, кому он их уже озвучил. Если бы не его предрасположенность пускать всё на самотёк, он был бы намного полезней для общества.
- Хватит мне здесь амфитеатр разыгрывать. Ты сегодня работаешь последний день. Чтоб не отвлекать Лунго, покажешь вот этому милому человеку по имени Сизиф, как управляться со слонами. Затем ты свободен,- бескомпромиссно отрезал Ставрос.
- Но у меня действительно заболела спина,- возразил недотёпа убийственным перегаром, от которого замертво падали комары.
- Хватит скулить. Ты снова ушел в запой. Думал, я лишь пугал, когда предупреждал тебя? Делай что велят или не получишь и того, что успел заработать,- сурово, но бесконфликтно предупредил Ставрос.
Пропойца Сухарто махнул от бессилия костлявыми плечами, и беззлобно глянул на Сизифа. Видимо сам понимал, что не прав. Оценив приемника с ног до головы, он тихо произнёс на латыни:
- Ещё один византиец?
- Ты тоже знаешь латынь?
- Господину Ставросу проще было нас научить своему языку, чем выучить местный,- ответил Сухарто и без паузы спросил,- А как ты здесь очутился и почему я тебя не помню?
- Потому что я только родился,- в шутку ответил Сизиф и пошел вслед за однодневным наставником, оставив Ставроса позади.
- Кажется, я уже видел человека в такой же одежде как у тебя презентовал мне отличное заграничное пойло. У меня даже где-то бутыль сохранился.
- А где этот бутыль?- помрачнев, спросил Сизиф.
- Если найду, дам тебе знать.
*Кераванг-гайо - традиционная ткань
*Тумпенг - конус риса, с морепродуктами, курицей...
*Баксо - фрикадельки из разного мяса
*Верфь - судостроительное место
*Киль - нижняя горизонтальная балка, проходящая посередине днища судна
*Шпангоуты - вертикальные стойки корпуса судна
*Штевень - общее название конструкций в носу и корме судна, к которым примыкает его наружная обшивка
*Воронье гнездо - образный термин, который обозначает - наблюдательный пост в виде бочки, закреплённой на фок-мачте.