Хоть я и спал по несколько часов, а на очередное утро проснулся бодрячком. Начав осмысливать расклады, на минутку показалось, что это происходит не со мной, что мне всё это приснилось. Но тот факт, что я проснулся в больнице, уже доказывал, что происходящее точно не ночной кошмар, а суровая реальность.
Ухитрившись принять удобную позу сидя на полу, я потупил взор в экран телевизора. На удивление, все конкурирующие каналы объединились в одни. Но больше всего удивляло не это, а то, что исчезла цензура и прямо с уст известных ведущих прозвучала впервые легендарная фраза ребят с острова Змеиный. Спустя некоторое время узнал, что интернет и мобильную связь сделали бесплатными, что не могло не обрадовать. Также я увидел, как какой-то мужик голыми руками останавливает танк. Мне всё казалось, что бронемашина не затормозит и раздавит его, как тыкву. Но больше всего поразили кадры, где обычные люди с окон первых этажей забросали вражеский бронетранспортёр коктейлем Молотова. Никто не хотел видеть оккупантов у себя на пороге.
Просматривая телефон, дабы проверить интернет, на глаза случайно попалось СМС. В сообщение шла речь о заработке. Якобы за один рисунок креста на определенной поверхности, я могу получить пятьдесят долларов. Но это вряд ли могло меня сейчас заинтересовать.
После информационного удара, я побрёл к семье в палату, дабы поделиться информацией. Но я так и не успел ничего рассказать, меня огорошили прямо с порога.
- С днём рождения сынок!- пытаясь не показывать боль, поздравила мама.
- З днем народження!- так же радостно поздравила и Саша.
- Спасибо вам. Я уж и забыл. Совсем из головы выскочило.
Слабая попытка фальшиво удивиться сюрпризу, заставила меня перевести тему.
- Как рана мам, не болит?
- Всё в порядке,- заверила она, стараясь не встречаться со мной взглядом.
- Ось виберемось, вилiкуємо маму, тай вiдсвяткуємо, як повинно бути. З тортом i свiчками,- сняв кислородную маску и облизнув пересохшие губы, добавила жена.
- Нужно спуститься в подвал,- вялым голосом сквозь зубы процедила мама.
- Мы можем пропустить сигнал от Арсена. В подвале связь не берёт, и без отопления мы замерзнем.
- Что-то его долго нет. Я бы больше на него не надеялась. Мы не можем себе позволить больше ждать. Ты-то, как считаешь?- своевременно поставив вопрос, мама показала глазами на настенные часы.
Арсен как абонент пропал из зоны покрытия мобильной связи, пришлось согласиться и оставить этот вариант эвакуации.
- Ладно. Выйду на улицу и поищу брошенные автомобили.
Водить немного умею. Это единственное чему меня научил вечно пропадающий в разъездах отец перед смертью. Может и пища где-нибудь попадётся. Всё-таки больше двух суток не ели.
- Будь осторожен. При малейшей опасности беги. Не геройствуй. Кажется ночью, я слышала автоматную очередь.
- Не волнуйся. Не имею права на неудачу,- ответил маме и, застёгивая на ходу пуговицы, направился на холодную улицу.
Ступая по тротуару, словно выверяя каждый шаг, я почувствовал доселе неведомое мне чувство - пробудившийся инстинкт самосохранения. Черно-белое открытое пространство было переполнено непрерывной опасностью, именно это и обостряло ранее притупленные ощущения. Пробежав взглядом по окрестности, первое, что попало в поле зрения, был пустой полицейский автомобиль с разбитой, но сверкающей мигалкой и работающим левым поворотником, прямо посреди детской площадки. К сожалению, у машины был пробит радиатор. Скорее всего, судя по отверстию, его пробила пуля. Пройдя дальше по проулку, сложилось впечатление, будто всё закончилось, и войны больше нет. Когда же вышел на дорогу, то увидел на дороге фрески, написанные осколками от кассетных бомб.
Непроизвольно посмотрев по сторонам, я ускорил шаг, пока "фрески" не скрылись из виду. А уже через сто метров за деревьями, нашел ещё один автомобиль, который буквально сплюснуло. Вполне возможно на машину наехали гусеницами танка.
Деревья расступились, не мешая обзору, и стало отчётливо видно, что танк нарочно подрезал легковушку. Жуть. Меня передёрнуло, словно от удара током.
Чем ближе приближался к находке, тем выше становился ритм сердца. Ведь автомобиль с литовскими номерами казался всё больше и больше знакомым. Смутная догадка зародилась в голове. И я был прав, это была машина Арсена. То, что пришлось увидеть дальше, сковало меня, словно парализованного.
Я бессмысленно уставился на кусок искорёженного дырявого железа, внутри которого торчали фрагменты человеческого тела. Я не готов был увидеть такое. Я прочувствовал на себе, что на самом деле представляет выражение - леденящий ужас. А когда я распознал окровавленную бензиновую зажигалку Арсена возле мятой пачки из-под сигарет, моя кровь и вовсе околела. Колени подкосились, и руки машинально облокотились об капот. На пачке насмешливо гласила надпись: "КУРЕНИЕ УБИВАЕТ". В голове пронесся укор "Звери. Маньяки. Садисты. Зачем они его раздавили танком, они же его и так расстреляли? Они не солдаты, это просто какая-то армия людоедов!".
Придя в себя, инстинктивно огляделся и, стараясь казаться незаметным, быстро побежал обратно к родным. В голове повторно мешались мысли. Он погиб из-за меня. Это же геноцид, зло в истинном виде. Они же никого не трогали и никому не угрожали.
Забив голову сотнями мыслей, я не заметил мчащей иномарки, которая чуть не сбила меня прямо на тротуаре. На дверце автомобиля была неаккуратно нарисована латинская буква V.
Вернувшись обратно, меня ждал новый шок. Не дав мне опомниться, Александра сообщила, что отошли воды и начались схватки. В её округлившихся глазах поочерёдно отразились: страх, шок, неготовность и другие оттенки эмоций. Моё лицо было таким же.
- Але я хотiла Кесарева. Я не готова так народжувати. Менi страшно. Я не витримаю,- нервно покусывая губы, призналась Саша.
- Ты нашел транспорт?- спросила мама и вывела меня из ступора.
- Их убили. Машину переехали танком. Они будто вросли в металл. Это из-за меня они погибли. Если бы я не просил Арсена помочь, то они бы...
На минутку мне показалась, что теперь мама впала в ступор, утратив контроль над собой. Её лоб собрал мелкие морщинки, а на скулах проступил мелкий румянец. Теперь мне пришлось приводить её в чувства.
- Спустим Сашу в подвал и будем сами принимать у неё роды. Ты главное скажи, что для этого нужно,- прикрываясь неосознанностью, я произнес чётко и внятно, не повышая голоса.
Эмоциональный всплеск, привёл в движение её надбровные дуги. Заметив заинтересованный взгляд, я понял, что родительница вернулась в чувства. Она спохватилась и стала перечислять всё, что нужно взять с собой, а я слушал её с неподдельным вниманием.
- Возьми обогреватель и обогрей подвальное помещение. А я найду антисептик, стерильные перчатки, окситоцин, шприцы, клеммы для пуповины четыре штуки. Нет. Возьму на две больше. Пусть будут запасные. А ещё нужны ножницы и бинт.
- И всё?
- Нет, не всё. Ещё нужны капли для глаз Тобрекс или Офтальмодек. А также тёплая вода, пелёнки, шапочки, носочки рукавички, памперсы, около шести штук,- энергично жестикулируя, стала в голос перечислять мама, что бы ничего не забыть. Хоть что-то запомнил?
- Как я нагрею в подвале воду?- по инерции задал существенный вопрос.
- Ты так ничего и не понял. Сыночка, прошу, начни хоть немного сам соображать. Я не могу думать за всё. Справишься?- не удержавшись от критики, выплеснула родительница.
В оживленный разговор вмешался крик роженицы, который заставил меня встрепенуться и думать чуть быстрее.
- Розетка-то хоть есть в подвале?!
- Есть. Точно есть. Но её нужно справить. Сумеешь?
В каждом произнесенном вопросе мне чудился подвох, но всё что оставалось, отдаться интуиции и действовать по ситуации.
- Сумею. И электрочайник беру на себя.
Растопыренной пятернёй, мама взъерошила мне волосы и проникновенно произнесла.
- Я знаю. Ты всё сможешь. Главное чётко следовать инструкции. И не вини себя за Арсена. Не ты виноват, а война и те, кто её организовал.
- Как вся эта информация помещается у тебя в голове? Я бы и половины не запомнил.
- Лучше правильно мыслить, чем много знать,- запомни это навсегда, так часто говорил твой отец.
Работа была слаженной. Справив розетку, первым делом проверил её на старом обогревателе. Включив калорифер, толстая спираль постепенно покраснела, и по подвалу расползлось тепло. Пока я обогревал помещение, мама собирала нужные вещи. И как только мы собрались перевезти Александру лифтом, её крик от схватки сменился очередной сиреной за окном. Я, наверное, никогда не смогу привыкнуть к этим уличным завываниям.
- Нельзя спускаться лифтом при тревоге. Придётся идти по ступеням,- аргументировала мама.
- Но там нет кроватей. На чём она будет лежать?- я неуверенно возразил, опасаясь новой критики.
- В конце коридора стоят новые паллеты, сложишь их в кучу. Вот тебе и будет временная кровать. Позже привезём и эту.
Спустив роженицу в подвал, мама вдруг вспомнила то, что должен был запомнить я.
- Где чайник?
Не дождавшись ответа, мама устремилась обратно. И когда она была наверху, прозвучал ещё один оглушительный грохот. Со швов между плитами посыпалась штукатурка. Людоеды снова беснуются. Я не на шутку перепугался за маму. Но когда она спустилась вниз, мне сразу же отлегло от сердца.
- Простите, придётся обойтись как-то без чайника. Но я успела взять стерильные влажные салфетки,- каким-то отстранённым голосом произнесла она.
Далее я слушал и запоминал всё с подчеркнутым вниманием. Негромкий голос заставлял прислушиваться к каждому сказанному ею слову.
К счастью, роды шли легко и быстро. Я чувствовал себя настоящим ассистентом акушера и уж точно никогда не забуду этот день. Волей закона природы, одновременно невероятного и настоящего чуда, на свет появился первенец. Заглянув ему в глаза, мне захотелось остановить время.
Мама легонько бьет новорождённого по мягким тканям, и он оглашает свои пронзающие сердце и душу, первые нотки голоса, также пронизывая воздушное пространство подвала и просторных коридоров. Я знаю, моё дитя получило колоссальный стресс и потрясение. Ведь с обители тепла и безмятежности, оно попало в мир холода и кислорода, где отныне ребёнок будет дышать через лёгкие самостоятельно. А самое грустное, сам того не зная, мой сын родился во время войны, где каждый день может стать последним для любого из нас.
- Ставь клеммы здесь и здесь,- показала мама,- Затем перерезай пуповину ножницами и продезинфицируй её.
Обработав руки и перчатки, я хотел резать пуповину, но мама меня остановила.
- Тебе не хватает осмотрительности. Я же говорила, что даже на обработанные руки нужно надеть стерильные перчатки.
В этот момент стал себя призирать. Даже осознав, что настало время быть особо внимательнее, я всё же продолжал делать ошибки. Кивнув головой и надев перчатки, я таки перерезал пуповину первенца. Мама обтёрла мальчика и, одев малыша подрагивающими руками, бережно завернула его в пелёнку.
- Теперь закапай ребёнку глазки капельками и положи его на грудь Саше, а я сделаю ей инъекцию, чтобы избежать кровотечения. Кстати, обязательно зафиксируй время.
- Ось бачиш, я ж казала, що твоє день народження спiвпаде з народженням твоїх дiтей,- через скромную улыбку процедила жена.
Я не мог даже вообразить, через какое потрясение ей пришлось пройти, а она нашла в себе силы даже подшучивать.
- Теперь давай ты. Прими сам второго ребёнка, точно также как это делала я,- изменившимся голосом настаивала мама.
- Но я не смогу,- сказал я, подсознательно понимая, что выбора у меня нет.
- Это не обсуждается,- отрезала она и присела в углу, облокотившись о стену.
- Ты в порядке?
- Конечно. Просто выдохлась. Ты главное не отвлекайся,- устало и с какой-то тусклой болью в голосе прошептала родительница.
Приняв на свет следующее дитя, я прослезился, это была девочка. Рождение детей было самым грандиозным событием в моей жизни. Я воспринял их появление не так как представлял, для меня это стало чем-то сродни появления новой вселенной, величайшим чудом из чудес. Меня переполняли чувства гордости и счастья. Я уже знал, что отдам за них сердце и душу.
Повернувшись к маме, чтобы показать крохотную девочку, я увидел, что глаза мамы замерли. Зрачки сузились и смотрели в пустоту.
Время оцепенело. Пространство исказилось. Мне казалось, что комната стала меньше, стены будто сужались, пытаясь меня раздавить. Судьба сыграла со мной злую шутку, не дав времени вникнуть в тонкости незнакомой мне жизни, в которой царила война. Самый счастливый день в жизни перевернулся и утопил счастье в бездне горя.