Мир в глазах стремительно переворачивался, с которым я не мог примериться. Сердце загрубело. Плач новорождённых перемешался с криками Александры, которая, по всей видимости, обо всём догадалась. В тот момент перестал верить в удачу, судьбу, предназначения. Всего этого нет. Есть только смерть, которая всегда рядом и пустота после неё. Я видел кровь на мамином халате, но думал, что это Сашина кровь. Как выяснилось, в область селезёнки маме попал осколок стекла. Она до последнего это скрывала, чтобы не отвлекать меня от родов. Она понимала, что это её последние минуты, но не подала и виду.
Всё остальное, помнил очень смутно. Жестокая несправедливость заставила выбежать на улицу и орать во всё горло. Ноги перестали подчиняться, и я упал в грязь на колени.
- За что? Что мы вам сделали? Нелюди! Будьте вы прокляты! Слышите?! Проклинаю все ваши поколения на века! Сдохните твари! Слышите? Чтоб вы все сдохли в страшных муках! Людоеды... Проклинаю... Проклинаю!!!
Энергия ярости лилась из меня рекой. Меня мучила лишь одна мысль. Почему какой-то урод решает жить моей семье или нет? Кем он себя возомнил? Богом?
Опьяненный гневом, я остановился лишь тогда, когда осознал, что меня никто не слышит. Город опустел, стал призраком. Через время успокоившись, не успел вернуться и трезво оценить происходящее целиком, как меня заставила протрезветь новая опасность.
Приблизившись к подвалу, меня смутил тот факт, что с комнаты, где проходили роды, не доносилось и звука. Шибко заглянув вовнутрь, передо мной предстала картина задыхающейся Саши, что показала пальцем на горло. Ей было тяжело дышать. Губы побелели. Я и не понял, как очутился на верхнем этаже и уже тащил аппарат на каталке вниз лифтом. Спустился очень удачно, ведь когда я вышел с подъемника он сломался и даже не удосужился зарыть за мной створки.
Розетка всё-таки пригодилась. Подключу к ней аппарат. Позже выяснилось, что баллоны истощены и требуют замены. Ничего не оставалось, как снова возвращаться наверх. С моим неважным везением, мелкие кислородники закончились, а тяжеленые баллоны, естественно, нашлись только на самом верхнем этаже.
Взяв баллон с усилием, мои колени под его тяжестью согнулись. Вес одного такого железа составлял, не меньше, чем шестьдесят килограмм, что было почти соизмеримо с моими семи десятью. Его пришлось тащить со всех сил по ступенькам. Вопреки полной уверенности, что я его допру, с каждым этажом железо становилось всё тяжелее и тяжелее. Спустя несколько этажей, мне казалось, что вес достиг всех ста килограмм и продолжает расти.
Игнорируя мышечную боль, ступенька за ступенькой мой путь упорно продолжался. Всё бы ничего, терпимо. Стягивать, не поднимать. Вот только не учёл я, что здание аварийное. Пробираясь через загроможденный обломками лестничный пролёт, покошенный дверной короб треснул и одно из перекрытий над ним обрушилось прямо перед носом.
Оступившись, я налетел на угловатый выступ. Цепкие пальцы не отпускали кислородный сосуд ни на секунду. Но потом я ощутил, как рука выше локтевого сустава начала неметь, стала горячей. От дикой боли перехватило дыхание.
Пытаясь вытянуть руку, послышался треск раздираемой ткани. Видимо это рукав разошелся по швам. Опустив голову, стало ясно, что баллон лежит на мне. Первые мысли были о том, что Саша продолжает задыхаться, а я не могу к ней никак добраться. Отчаяние подкралось незаметно, и я застыл, теряя чувство реальности.
Пролежав так несколько секунд, через лестничное пространство ко мне донёсся детский плачь. Где-то в висках воскресло последнее становление родительницы. Я теперь отец, и от меня зависит жизнь моей семьи. Надежда только на собственные силы.
На решение проблемы ушли доли секунды. На руках вздулись вены, сухожилья натянулись, к немым пальцам прибыл приток крови. Без компромиссов аккуратно скатываю с себя увесистый баллон. Но кусок балки перекрывшей единственный выход оказался мне точно не посилен. Тут-то и пригодились полезные навыки, освоенные на работе. Когда-то помогал коллеге в цеху сдвинуть какую-то тяжелезную вещь с помощью импровизированного рычага. И всё, что оставалось, это выбрать из обломков что-то похожее на рычаг и сдвинуть преграду в сторону. Это отобрало у меня времени вдвое больше, чем я рассчитывал.
Мысли о Саше не давали остановиться и прекратить бороться. Не желая примириться с фактом собственной никчемности, меня захлестнула волна бодрости и всесильности. Достигнув цели, на грани возможного, через пределы сил, я таки добрался к жене. И, сняв колпачок, оперативно подключил баллон в вертикальном положении. Теперь можно было расслабиться, присесть и хотя бы накрыть маму одной из детских пелёнок.
Всё что оставалось, это звонить во все возможные службы, надеясь на помощь. Так как телефон мог скоро выключиться, я убавил яркость на экране, чтобы экономить заряд. Затем пришлось опять подняться на этаж выше, дабы забрать мамину зарядку и пауэрбанк.
Когда включил набор номера, то увидел на дисплее последний принятый звонок от мамы. Зайдя в телефонную книгу, я хотел удалить её номер, но так и не смог этого сделать. Просто не смог.
Внезапно на экране засветился питерский номер моего дяди Толи. Выждав почти до последнего гудка, я взял трубку.
- Алло,- я подал голос и вздохнул.
- Тимур. У вас всё хорошо?- спросив, скорее ради вежливости, дядя сразу же задал очередной вопрос,- Почему у мамы нет связи?
- Только хоть ты не говори мне, что у вас идёт война. Поменьше включайте свой телевизор и не верьте всему, что говорят по новостям.
Усилием воли, я заставил себя сдержаться, чтобы не нагрубить.
- Дядь Толь. Я сейчас, не смотрю телевизор, я смотрю в окно, и вижу войну прямо перед собой.
- Не выдумывай,- запротестовал дядя,- Если ты где-то и услышал выстрел, это не значит, что началась война. Ничего, потерпите, скоро вы к нам присоединитесь.
- Дядь Толь!
- Что? Говори.
Скривившись, как от ноющей зубной боли, я выдавил из себя тяжелые слова:
- Твоей сестры больше нет.
Каждое произнесенное мною слово гулко отдавалось в длинных коридорах. Но дядя наотрез отказался верить в мои слова, сославшись на плохую связь.
- ...Что ты такое говоришь? Я тебя не расслышал. Что с Жанной?
Скосив глаза на накрытое тело мамы, я снова резюмировал.
- ...Её убило осколком от взрывной волны снаряда,- ответил дяде и отключился.
Ко всему происходящему в здании пропал свет. Телефон успел зарядить, а вот ШВЛ работал исключительно от розетки. Благо фонарь был на смартфоне, который я благополучно задействовал. Недолго думая, пришлось применить искусственное дыхание ручным аппаратом. Как бы мои руки не хватали судороги, а я сжимал мешок систематически и беспрерывно, меняя лишь ладонь, пока дыхание Саши не нормализировалось.
Чтоб не тратить драгоценный заряд на батарее телефона, пришлось накручивать динамо найденного в подвале фонаря. Александра видела, как я истощён, поэтому предложила свою помощь.
- Поки я почуваю себе достатньо добре, дозволь менi покрутити рукiв'я лiхтарика.
- Заряда пока хватит, я вот думаю, безопасно ли держать здесь кислородный баллон. Я слышал, они очень взрывоопасны.
- Менi вже добре, давай разом вiдкотимо його як надалi вiд дiтей.
- Лежи, уж за угол я-то смогу его перетащить.
- Тимур!
- Что?
- Пообiцяй менi. Якщо зi мною щось трапиться, ти зробиш все можливе та не можливе, аби вберегти наших малят.
Вдруг раздался, громкий детский плачь.
- Что на этот раз?
- Напевно вони хочуть їсти. Мама попереджала, якщо кулачки у дитини будуть зцiпленi, то значить малеча голодна. А якщо розкритi, то дитина наїлась. Сумiш є. Вода є. Але пляшечки, та можливостi пiдiгрiти її немає.
- Сейчас я организую ёмкость для питья. Ты главное не волнуйся и попробуй их чем-то отвлечь.
Ответив Саше, я не имел ни малейшего понятия, где искать бутылочку, которую так беспечно забыл купить. Если бы знал, как она важна, был бы повнимательнее. Но чего уж, буду импровизировать. Не впервой.
Отыскав стеклянную медицинскую бутылочку из-под физраствора, я тщательно её обмыл. Осталось придумать, где найти на неё соску. Спустя минуту, в голову пришла интересная идея. Достав стерильную перчатку и, натянув её на горлышко, я стянул другой перчаткой первую у основания. Затем пробил заострённой спичкой мелкую дырочку для питья. Но как нагреть смесь?
- Жди меня, я распалю на улице небольшой костёр и нагрею смесь на кирпичах. Надеюсь, стекло не лопнет.
- Добре, але будь обережний.
- Безусловно.
- Тимур!
- Ну, что ещё?
Тылом ладони Александра отвела со лба прядь волос и проникновенно произнесла, не отводя от меня глаз:
- Я дуже сильно тебе кохаю.
Никогда не предавал значения этим словам, но сейчас они звучали по-особенному.
Я улыбнулся в ответ и вышел на улицу. Нагрев смесь без приключений, я обратил внимание на то, что в час пик, царила несменная обреченная пустошь. Небо заволокла сплошная грязно-серая пелена облаков. Откуда-то на перекрёстке появились противотанковые ежи, а с уличных знаков исчезли все надписи улиц.
Когда вернулся и отдал бутылочку, то увидел, как малюсенькие кулачки моих детей раскрылись. Вдруг я понял, что мы с Сашей и сами давно не ели. Резь в желудке побуждала идти на очередную охоту.
- Пойду, добуду немного пищи, пока не начался комендантский час. Мы тут долго не протянем без еды. Кто тогда позаботится о малышах?
- Прошу. Не залишай мене одну.
- Я постараюсь быстро справиться. И ты не одна с тобой ещё два человечка,- ответив, я впервые за последнее время улыбнулся.
- А якщо раптом пропаде зв'язок на телефонi?- заосторожничала Александра.
- Я об этом уже подумал и скачал нам на телефоны приложение с рациями. И вдруг чего, мы сможем общаться с тобой на расстоянии до ста метров.
- А якщо зникне iнтернет?
- Не беспокойся. Всё будет хорошо,- опережая остальные неизбежные вопросы, я решил закончить бесполезную дискуссию,- Хочешь? Поспорим на медовый торт со сметанным кремом?
- Я серйозно. Цього не достатньо,- деловито заявила Александра.
- У нас не так много выбора. Потому будем довольствоваться тем, что есть. А теперь сосредоточься на детях и помни, что говорила мама. Когда они покушают, нужно взять их на руки так, чтобы вышла отрыжка. Это важно.
- Так, я це добре пам'ятаю,- уверенно ответила Саша и тоже впервые за последнее время изобразила милую улыбку.
Со своей ответственной ролью отца, я вполне освоился и уже полностью свыкся с новой должностью. Я перестал казнить себя за промахи и оставил это на потом.
Интуиция подсказывала, что на дальних улицах ещё опаснее, но мне пришлось смириться с фактами, которые вынуждали незамедлительно действовать.
Перед тем, как выйти за дверной косяк, неожиданно для себя, ласково проворковал Александре:
- Я тоже тебя очень люблю.