Я не имел права выдавать собственного волнения, но тревожные мысли стали меня выдавать. Они будто роились у меня в голове, мешая всё спокойно взвесить. Сосредоточенно всматриваясь в мелкие красные глаза непрошеного гостя, я пытался определить степень его опасности. Боясь совершить даже вдох, я не мог отвести от него взгляд до тех пор, пока на ствол автомата не прилетел волнистый попугай. Это обескуражило людоеда с ярко выраженной внешностью бурята, у которого на руке виднелась красная повязка. Впрочем, казус с пернатым удивил и меня.
Бурят опасливо покосился с попугая на мою руку, скорчив при этом совсем не дружелюбную мину на широком лице. Пришлось не спеша выбросить железный прут, дабы не провоцировать непредсказуемого людоеда с оружием. Не менее перепуганный людоед, молча, попятился обратно и, не сбрасывая зрительный контакт, вышел прочь на улицу.
Оставшись один с попугаем, я наконец-то выдохнул, но ненадолго. Беда не приходит одна. Это уже стало обыденным. Не успел прийти в себя, как без предупреждающих звуков сирены возле нашего здания снова был нанесен очередной артудар. Не знаю, чем именно людоеды стреляли, но судя по гари, начался массивный пожар.
Не теряя драгоценное время, пришлось выводить семью на улицу через черный ход в соседнее здание, чтобы не замёрзнуть на улице. Баллон и оборудование по очевидным причинам забрать не удалось. Попугай, не желая оставаться, тоже увязался за нами. Пришлось спрятать его в картонную коробку из-под медикаментов, попутно пробив в ней дырочки для кислорода.
Я также не мог оставить и тело мамы на расправу огню. Поэтому пришлось вытащить её на улицу, прямо на себе.
- Кажется, пришло время похоронить её.
Оторвав от лица ладони, Саша перестала ронять слёзы. В её выплаканных глазах застыл немой укор.
- Ми обов'язково повернемося i перепоховаємо маму по-людськи,- сочувственно вздохнув, прошептала измучанная стрессом Александра.
- Несомненно.
Могилой послужила обугленная по краям воронка от снаряда. Неглубокая, около метра, но всё же лучшее того, что у нас было из вариантов. Мёрзлая земля совсем не копалась куском тонкой жестянки. С замирающим сердцем, соскрёб разбросанную землю от взрыва, пока она не замерзла, и закопал тело. Мама была оптимисткой и повидала в жизни всякого. Эти глаза больше не будут излучать тепло. Её родной голос больше не скажет мне ни единого напутствия. Я больше никогда и никого не смогу назвать словом - мама.
Собрав обломки кирпичей, возле тех участков, где ещё алеет чья-то кровь, я облагородил могилку.
Мы были далеко не первые, кто вынужденно похоронил своего близкого. Улицы превратились в длинные кладбища с импровизированными крестами на фоне черных от золы стволов деревьев. Покалеченные от осколков растения, вобрали в себя дым после пожаров и тоже превратились в мертвецов. В могильной тишине только несносные вороны пели угнетающие "трели".
Эхом прогремел далёкий хлопок и птицы разлетелись в разные стороны с хриплым возмущённым карканьем. Раненый город кровоточил и стонал. Здесь поселилось абсолютное зло. Сатана привёл сюда бездушных мразей в человеческой шкуре.
Ночью проснулся от очередного далекого хлопка. В отдельные моменты приходилось открывать глаза. Пятый день без сна. Погода тоже оставляла желать лучшего. Переживая за детей, я вынужден был укрыть их своей пуховой курткой. Саша увидела это и, крепко обняв, попыталась согреть меня своим теплом. Нахально затесавшись в семейную компанию, уставший от нескончаемой угрозы, я наконец-таки впервые мирно уснул. Мы выстоим - успел подумать перед тем, как провалиться в сон без сновидений.
Утром нас разбудил голодный плач малышей. К двум маленьким сиренам прибавились и удалённые тревоги. Это выглядело как издевательство. Заметил, что начал привыкать к этим жутким сигналам. И это пугало ещё больше.
Пока работал мобильный интернет, узнал о зелёном коридоре на окраине города, где нас могут забрать и отвести во Львов. Никогда там не был, но всегда мечтал побывать. А главное, появился шанс на спасение.
Подогретое настроение поднялось окончательно, когда вражеского министра иностранных дел в ассамблее организации объединенных наций даже не захотели слушать другие министры. Они просто демонстративно встали и ушли из залы заседаний. Такого никто не ожидал, и я мог бы смотреть на это вечно. Особенно в то время, когда нашему послу весь мир аплодировал стоя. Это вдохновляло и вселяло надежду, что стала потухать.
- Де нам узяти воду? Вся вода залишилась у пiдвалi,- забеспокоилась Александра.
- Пока не знаю. Но что-то обязательно придумаю.
И я таки придумал. На улице нас ждало спасение, ночью выпал снег. Вскипятив мёрзлую воду на костре в кастрюльке, что использовал для подогрева смеси, я приготовил новую питательную детскую жижу.
А ещё я постоянно пытался говорить с Александрой, не давая ей погрузиться в тревожные мысли:
- Такое впечатление, что с момента начала войны прошел месяц, а не одна неделя.
- А я взагалi втратила вiдчуття часу.
Сам того не ведая, я коснулся больного вопроса. После её слов, мы подумали об одном и том же, но высказаться вслух никто не решался.
- Добре. Хтось повинен це сказати. I я буду перша. Ми не зможемо так довго протягти. Якщо вдарять морози, без опалення у пiд'їздi ми померзнемо на смерть. Треба щось негайно вирiшувати,- не смогла отмолчаться Саша, пытаясь торопить время.
Вопреки взятому на себя права принимать главные решения, мне пришлось кое-что переосмыслить. Сегодня я осознал, что даже будучи главой семьи, я должен уметь прислушиваться и к мнению супруги. Лично моё мужское эго от этого не пострадало. Ведь всем известно, что одна голова хорошо, а две эффективнее. Она была права, нужно было как-то добраться до шести вечера к эвакуационным автобусам. Это был наш последний шанс. Но выйти сейчас на улицу, мягко говоря, было затруднительно.
В сотый раз, рассматривая через разбитое окно привычный пейзаж, я находил в нём всё новые и новые детали. Выжидая, пока подозрительные люди в белых халатах на скорой помощи уйдут со двора, я не рискнул выходить. В них меня смутило то, что в Украине уже давно никто белыми халатами не пользовался. Мама носила красно-синий медкостюм. Видимо это были не подготовленные диверсанты. Скорее всего, именно они были теми людоедами, что угнали предназначенный для нас автомобиль скорой.
Наконец-то выбравшись на улицу и быстро сориентировавшись на новой местности, я пошагал на поиски транспорта. Перепрыгивая через скопления грязи, преодолевая кучи обломков зданий, отбрасывая ногами в сторону куски заржавевшей проволоки и удачно миновав канаву с маслянисто-бурой жидкостью, я таки добрался к медицинскому автомобилю. Второй запасной транспорт долго искать не пришлось. Разведка не прошла даром, кроме машины скорой помощи, за углом нашел брошенную бронированную технику.
Приблизившись к военной махине, пришлось переступить через мужские наручные часы с порванным браслетом и испачканную кровью плюшевую игрушку. Невольно страх обуял меня, словно на меня снова наставили оружие. За каждым деревом стали мерещиться какие-то тени. Похоже, я снова поддался страху.
С первого взгляда, техника была не повреждённой. Несколько минут ушло на поиски видео. Благодаря интернету, я выяснил, что машина называлась МТЛБ. На ЮТУБ канале я запомнил, как завести агрегат и как его водить. Благо ключей для люков и зажигания не понадобилось. И это была последняя доступная для меня информация, ведь телефон предательски выключился, когда иссяк последний заряд даже на пауэрбанке. Наступил настоящий информационный вакуум.
Я стал перед выбором. Уехать на скорой помощи или на бронетехнике. Долго думать не пришлось. Скорая помощь оказалась заминирована растяжкой, которую я заметил совершенно случайно. Самое интересное, что об этом я узнал из типичных голливудских боевиков. А когда мне обнаружилась расстрелянная машина с надписью аршинными буквами "ДЕТИ", я окончательно определился с выбором.
Проверив МТЛБ на наличие мин, я попробовал завести её. Массивные двигатели взревели, выбросив в воздух облако сизого дыма. Услышав спасительный рёв мотора, я сразу же помчал за Сашей, но обо что-то спотыкнулся и упал. Как выяснилось, это была чья-то оторванная нога с обутым берцем, которую клевала голодная ворона, отхватывая от неё мелкие кусочки мяса. Судя по расцветке камуфляжа, это когда-то был людоед. И поделом ему.
Отведя глаза от фрагмента тела, увидел перед собой латинскую букву"Z", неграмотно нарисованную в обратную сторону. Опасаясь, что нас примут за людоедов, замазал букву грязью. Меня постоянно тянуло на рвоту от вида свежей крови и трупного запаха, которым была пропитана вся улица, но свою задачу я выполнил, и свастика была скрыта.
Когда провёл жену вместе с детьми мимо оторванной ноги, пришлось закрыть Саше глаза. Затем мы сели в неуютный транспорт. Изнутри, железный монстр был проссякнут резким запахом солярки. А метал вокруг, отдавал холодом. Снова включив массу, накачав под сидением топливо и разогрев двигатель, с нажатием педали и жестких рычагов, наш гражданский экипаж на боевом внедорожнике тронулся в путь. Вероятность успеха была ближе к нулю. Но даже если она всё-таки будет равна абсолютному нулю, я буду продолжать бороться. Ведь другого шанса больше не представиться.
Убедившись, что вокруг ни души, я нахально поехал под "кирпич" и пересек дорогу. На дороге под траки попал павший в неравном бою светофор, что давно застыл, как и те, что выстояли. В данный момент мне было безразлично, кто или что станет на пути между нами и свободой. Но когда на дороге объявилось тело расстрелянного старика, пришлось притормозить. В этот момент, на тротуаре между ещё живых деревьев появились и живые люди.
- Ми не можемо їх тут залишити,- убедительно настояла Александра.
Сделав умышленную паузу, чтобы проверить мою реакцию, Саша пристально заглянула в мои глаза. Реакция последовала незамедлительно.
- Ты же знаешь, мне тоже их жаль, но мы не успеем, если задержимся.
- Навiть на вiйнi, ми повиннi залишатися людьми. Будь ласка, не кидай їх на розправу загарбникам.
Иногда мужчина должен быть хладнокровным и не поддаваться на женские эмоции, но отчасти она опять была права. На месте тех людей, могли оказаться и мы.
Выглянув через люк, я проанализировал местность и призвал новых попутчиков поскорее запрыгнуть в краплёный МТЛБ. Как ни странно, увидев замазанное вражеское знамя, они не раздумывая согласились. В состав спасенных входили две девушки, три ребёнка и сутулая пожилая женщина. Ко всему прочему неудобству, у неё начались все признаки сахарной комы. И тут мне снова вспомнились материнские учения. Я отдал ей последнюю конфету 'барбарис'.
- Зачем наши сопротивляются? Почему просто не сдаться?- придя в чувства, раздраженно спросила пожилая женщина, будто обращалась сама к себе,- Ничего бы этого не было!
В тот момент, начал сомневаться в правильности своего решения. Я промолчал, но сам понимал, что точно не хотел бы жить под началом тех, кто творит всю эту нечеловеческую мясорубку, прикрываясь мнимыми аморальными идеями. Людоедам чёрточки на карте дороже, чем сами люди, которые на ней обитают.
Время предательски торопилось. Драгоценные минуты ускользали навсегда. Лавируя между строительных обломков кратчайшими путями и обминая расстрелянные легковушки, мы всё-таки выехали на центральную дорогу, едва вписавшись в крутой короткий поворот.
К счастью, по пути мы не стали для кого-то мишенью в тире. Мы вовремя успели до начала отправки, ускользнув от костлявых рук смерти.
Дальше я помнил, как нас встретила женщина в военной пиксельной форме. Она усадила всех на свободные места и записала имена. В автобусе было много спятивших людей. Кто знает, что они видели, и что им пришлось пережить. Может даже они видели, что-то пострашнее, чем видел я. Провожая город долгим взглядом, хотелось убраться подальше от огненной геенны, как можно быстрее. Это была точка невозврата.
В автобусе, чтобы хоть немного поднять людям дух, волонтёры рассказали пассажирам про цыган и фермеров, которые угнали танк, про Конотопскую ведьму, что сулила людоеду безрадостную половую жизнь, про асса "призрака" Киева, хакеров "Анонимус", Полтавское сафари и даже про женщину, что консервацией с помидоров сбила людоедский дрон. Поддержка всего мира очень мотивировала. Это объединило не только весь народ, а и весь цивилизованный мир.
- Усiм негайно опустити голови на колiна!- усиленно жестикулируя, внезапно и тревожно завопила военная.
В её тоне слышался скорее приказ, нежели просьба. По лицу трудно было определить, серьёзно она говорит или шутит. И тотчас верхнюю часть обшивки автобуса прошило две пули. Я интуитивно закрыл своим телом семью. Даже вопреки обещанию не расстреливать мирных жителей, наш автобус не хотели просто так отпускать. Словно людоедов цепляло то, что мы бежим не на их сторону. Подлости, как и цинизма у нашего врага не было придела. К счастью всё обошлось, никто не пострадал. Зеленый коридор, как русская рулетка. Кому повезло, тот и жив.
Война внесла кошмар наяву в наш устоявшийся образ жизни. За время пребывания в зоне боевых действий я уяснил несколько вещей. У войны нет гуманности. У войны нет выходных. И у войны нет любимчиков. Она с азартом, без каких либо правил, наблюдает за выживающими, и не разбирается кто ты. Молод или стар. Какой у тебя пол, профессия, заслуги и чины. Она просто косит всех без разборов. Не действуют ни законы, ни правила. Для снаряда вы просто преграда. Человеческая жизнь обесценивается. Ценными становятся только знания и умения, которые помогают выжить. И, моя задача как отца, воспользоваться приобретёнными навыками и сохранить семью.