Совершенно случайно я узнал, что один голодающий человек умер от употребления в пищу сырого риса. Его желудок просто стал и спустя несколько дней он умер в страшных муках. Моё сердце обожгло от собственного разочарования. Я задумался, а не виноват ли я в смерти того бездомного, которому помог? Но, ведь он обещал рис обменять, а не кушать. Я не виноват в его нерассудительности. А может я и крыс убил нарочно, и придумал себе удобные оправдания под видом бессонницы? Но я не убийца, и никогда им не был.
Теперь не акцентирую на этом внимание. Зачем самобичеваться если не знаю правды? А может причина смерти бездомного вовсе не в этом? Правды мне уже никогда не узнать. Так зачем себя мучать?
Чтобы отвлечь себя от разного рода неприятных мыслей, я решился на уборку родительской комнаты. Перебирая вещи, отделяя бесполезные от памятных, нашел кое-что ценное. В память о Войтеке, оставил судейский молоток его отца. А в память о Ханне, оставил её любимое аметистовое ожерелье.
Проведя свою юбилейную двухтысячную бессонную ночь, на утро меня ждал сюрприз. Агншка объявила, что везёт меня на балтийское море. А это значит, что она внимательно меня слушала и запомнила то, что я никогда не видел моря и очень мечтаю ощутить его чары вживую. Взамен мне захотелось совершить и для неё что-то запоминающееся. Я решился на признание ей в любви. Затем я хотел подарить её ожерелье Ханны. Кто как не Агнешка, достойна хранить о ней память? А уж опосля, я планировал предложить своей избраннице руку, сердце и свою душу целиком.
По совету Агнешки, я больше не переживал за Ярека. Дал ему полную свободу выбора. Пусть делает что захочет.
Всю дорогу к балтийскому морю, она просто прижималась к моей груди и не хотела отпускать. Агнешка больше не сомневалась в моих неординарных талантах, и это сближало нас с ней ещё сильнее.
В пять утра, я постиг восторг от неимоверного зрелища, от которого не мог оторвать взгляд. Как может быть столько воды в одном месте? Эта мысль захватывала меня и не отпускала.
Первым делом я пробежался по песку, что был размыт прохладной водой. Затем остановился и ощутил песок между пальцами ног. Посмотрев вдаль, я увидел, как два символа бесконечности слились в горизонт. А на горизонте появилась первая световая морщина на продолговатых облаках.
Буквально на наших глазах небо озарило светом, и на ватерлинии небосвода возник закругленный кусочек огненного шара. Это была сущая эйфория. Солнечные блики ослепили глаза. Я повернулся, чтобы увидеть реакцию Агнешки. Она жмурилась, прикрывая лицо от бликов солнца, но больше всего её интересовали мои впечатления. Ей не нужно было ничего рассказывать, по моему лицу было видно всё, что она ожидала увидеть.
Море дало мне чувство свободы и развязности. Солёный запах и гипнотичные волны заставляют забыть обо всём, и о горе, и о радости. Я просто здесь и сейчас. Когда желтый диск украсил собой волны целиком, и утонул в его пучине, мне вдруг тоже захотелось в нём раствориться. Он был, как и море, в постоянном движении. А движение это и есть сама жизнь.
- Отдыхать нужно не только от работы, но и от мыслей,- нарушил идиллию, голос Агнешки.
- Я люблю тебя,- тихонько произнес ей в ответ, боясь увидеть её ответную реакцию.
Не дав ей времени на размышления, повернулся к ней и подарил аметистовое ожерелье. Украшение смотрелось на моей нимфе восхитительно. Агнешка ничем не уступала тому зрелищу, что я недавно пережил. Вдруг я спросил, споров чушь от волнения.
- Ты женишься на мне?
Агнешка разошлась смехом и, еле сдерживая хохот, ответила:
- Прости, не могу.
- Что здесь смешного?- возмущенно-удивленным тоном спросил у неё.
- Ещё раз прости меня. Но даже если бы ты предложил мне замуж вместо женитьбы, я бы всё равно бы не смогла ответить взаимностью.
- Но почему?
- Однажды я дала себе обещание, что никогда в жизни ни за кого не выйду замуж. Даже если влюблюсь. Но тут дело не в этом. Моё главное слово я дала своим родителям, что если и выйду замуж, то только ортодоксально.
- Значит, будем просто жить вместе. И плевать на то, что
и кто скажет.
Не стирая улыбки с лица, Агнешка прислонилась к моему плечу и продолжила любоваться морем.
На следующий день, брат попросил меня рассказать, какой он, закат над морем. Вспомнив все детали, я изложил ему каждое своё ощущение, будто снова пережив тот величественный момент. Ярек слушал меня с восхищением, ни разу не перебив, что было несвойственно для его поведения. Далее он расстроился и поник.
- Я вдруг осознал, что мог бы увидеть всё это своими глазами, но постоянно был чем-то занят. А теперь всё для меня кончено. Как же я бездумно всё потерял, из-за какой-то одной проклятой шалости.
Я не знал, что ему ответить, потому просто его обнял и похлопал по спине.
Уже утром Ярек заявил мне, что определённо решил самостоятельно сходить на свежий воздух в парк. Без всякой посторонней помощи. Я не стал возражать, так как спешил на очередное свидание к Агнешке.
А уже вечером мой мир снова опустел, когда я на опознание увидел мёртвого Ярека. Настала ночь, а я всё ещё не был в силах отвести взгляд от неживого тела. Вдруг я почувствовал, как что-то щекочет мне переносицу, и к глазам подступили слёзы. Отчаяние от потери колыхнулось в груди. Теперь я снова один во всём этом необъяснимом мире.
На следующий день узнал, что Ярека сбил Зибор Кравчик, тот самый водитель, который недавно рассказывал мне о механики. С того момента я возненавидел всё, что было связанно с инженерией. Но ещё пуще, я возненавидел Агнешку, за её "дельные" советы.
С этими мыслями я появился у неё на пороге и сообщил о брате. Она прикрыла руками губы и пригласила зайти. Я не мог сдвинуться и с места. Затем она взяла мою руку, чтобы затянуть за дверь, но я выдернул ладонь и произнес:
- Почему все кто мне дорог умирают?
Не мешкая ни секунды, Агнешка ответила:
- Знаешь в чём моё преимущество перед смертью? Я о ней не думаю.
Такой ответ меня не устроил, и я ушел, с шумом закрыв её дверь. Я больше не был уверен, что смогу воспринимать Агнешку как раньше. Я давно себя распял на алтаре одиночества и бросился в пучину гнева. Она теперь моя боль и моё вдохновение к безумию.
Ужасная бессонница лишь усугубляла положение. Этой ночью я нигде не включал свет, и с наступлением полных сумерек дом погрузился во тьму, как и я. Появились ощущения, что я снова начал сходить с ума.
Когда я закрылся на все замки, внезапно накатила ярость. Я резко принялся крушить мебель. Ломал всё, что попадалось под руку. Всё что мог уничтожить, было таковым. Щепки летели в разные стороны. Я не жалел ничего. Лишь бы согнать накопившуюся злобу на этот треклятый мир.
Ещё вчера я готов был умереть за Агнешку, ещё вчера она одним только взглядом завораживала меня, а сегодня я её ненавижу всеми фибрами души и готов растерзать её, словно маньяк.