В кадре - дворник Герасим, привязанный позвоночником к метле для устойчивости. Как всегда после возлияния, он лыка не вяжет и только мычит.
Появляется Хозяйка. От возмущения мычащим Герасимом она теряет дар речи и только брызгает ядовитой слюной, шипит и безуспешно пытается найти взглядом метлу, чтобы огреть ею Герасима.
Ее безумный взгляд останавливается на собаке дворника, которая сперла из чулана большую кость, и, подавившись ею от жадности, икает с ультразвуковым присвистом, вместо того чтобы тявкать. При виде Хозяйки щенок пытается повилять хвостом, но вместо этого бесшумно пукает и напускает лужу, икнув при этом особо драматично. Хозяйка теряет не только дар речи, но и человечий облик, и с беззвучным рыком разбивает о голову Герасима еще полную бутылку бормотухи.
Герасим в шоке - он перестает мычать и начинает бормотать. "Из-за тебя все, шкура уцененная!" - пытается пробормотать он икающему щенку, хватает его трясущейся рукой и швыряет в речку. Раздается последнее "Ик!", а затем "Буль!".
Из речки всплывает контуженный акустической волной водолаз. У него на почве сотрясения мозга амнезия и расстройство речи. За его правую ногу крепко держится зубами, не переставая икать, щенок. "Вы бы еще волкодава сюда зафигачили, кретины!" - хочет прокричать водолаз, но не может, потому что контужен и потому что в шлеме.
За водолазом приезжает скорая помощь - беззвучно, потому что в мигалке с сиреной сели батарейки. Опытный врач без лишних слов сталкивает водолаза ботинком обратно в водную среду обитания, где ему, очевидно, сразу полегчает.
В кадре - великий, преисполненный гражданского мужества, русский писатель Тургенев. Он уже открыл рот, чтобы гневно обличить царский режим, домострой, утопление щенков и травлю водолазов, но тут его посещает мысль, что за такую крамолу и сослать могут. И он, всем своим видом давая понять, что говорить тут что-то излишне, мол, и так - случай вопиющий - удаляется с чувством выполненного гражданского долга, раздув ноздри и нахмурив брови, методично раскрывая рот и шевеля губами. Оклемавшийся щенок отпускает-таки водолаза, догоняет Тургенева и впивается в жирную писательскую ляжку.
Душераздирающий вопль Народного Охальника знаменует собой начало Эры Звукового Кино.