Он был очень стар и дряхл. Его почтенный возраст выдавали округлые оцарапанные бока, которые смотрелись нелепо рядом с идеально выпрямленными параллелепипедами современных красавцев. Он по-старчески скупо вырабатывал квёлый холодок, который с трудом удерживала уже кривоватая дверца с ссохшейся и пожелтевшей уплотнительной резинкой.
И всё же он ещё работал, пыхтел и отчаянно трясся каждые полчаса, изо всех силёнок доказывая, что на что-то годен до сих пор. Посему его не выбросили, а задвинули в каморку.
Новенький почти двухметровый белоснежный красавец на кухне принял на себя всю снедь, требовательную к холоду и свежести омывающего воздуха. То есть почти всю повседневную еду в доме. Согбенному старичку-полуростку доверяли только банки с вареньем, соленьями и прочими консервами. В общем, то, что не пугал наполнявший нутро деда бульон из затхлых запахов, по молекуле копившийся все прежние годы и уже не вытравливаемый из стенок никаким моющим средством.
И ещё дедушка держал там свои бутылки с питьевой водой и чаем. Температура для него получалась в самый раз, уверял он.
Иногда варенье всё же портилось, но дедушка не обижался на старого товарища. Ничего, ничего, приговаривал он и пускал скисший продукт на самогон. И ведь отменный получался самогон!
Дедушка вообще всячески обхаживал бледно-голубого товарища, которого знал большую часть своей долгой жизни. Иногда тот совсем сдавал, тогда дедушка, нацепив на нос очки, сосредоточенно осматривал и без того досконально изученное нутро прихворавшего бедолаги. А потом с тихим лязгом гаечных ключей и поскрипыванием отверток часок-другой, чихая, колдовал над его запылённой спиной, что-то бормотал под нос, словно уговаривая, - и старая железяка с крупной поначалу дрожью, постепенно мельчавшей, оживала и впрягалась в работу.
Дедушка с облегчением собирал инструменты и тепло похлопывал перед уходом вибрирующего старичка. Ещё повоюем. В его жизни мало оставалось связей с далёким прошлым, с молодостью, в которой появился этот блестевший в ту пору новизной чудо-агрегат. Уж и супружницу давно схоронил... Конечно, оставались ещё кое-какие вещи, прошедшие с ним через многие годы. Но этот трясущийся старикан был единственным среди них... живым. С ним и поговорить было не так грешно. Старый добрый "ЗиЛ".