Утром бодрый Максимус решил лично отправиться к Антонидикусу и отчитаться о проделанной работе. Он вновь топал по бесчисленным извилистым коридорам в то устрашающее помещение. Задолго до этого он услышал невнятное бормотание, а потом тишину подвальных коридоров разорвал истошный душераздирающий вопль, полный боли и ужаса. А потом крик прекратился. Прекратился он так резко, будто несчастному существу крепко прикрыли рот. Ускорив шаг и вбежав в помещение, он увидел странную картину: Антонидикус стоял с ног до головы облитый кровью и усыпанный частями тела несчастного орка, волею судьбы ставшего пленником суккубов этого верховного архилича.
- Вот черт... - выругался Антонидикус, стряхивая со своей мантии ошметки и обернулся к входу. - О, вернулся! Долго же ты блуждал, я уже волноваться начал. Ты все принес?
- Да, здесь все, - кинул заготовленную фразу Максимус и поднял мешок с ингредиентами повыше.
- Положи этот мешок вон в тот дальний угол, - указал лич на один из нескольких углов одновременно. - Да, ты хорошо справился с первым условием. А где суккубы, которые должны были сопровождать тебя?
- Они мертвы... - отозвался из угла рыцарь, подходя к Антонидикусу и садясь неподалеку.
- Ясно... Жаль, конечно, но уже ничего не поделаешь, - отрешенно пробубнил почти себе под нос лич, после чего вновь воспрял духом и, зыркнув на пришедшего, спросил: - Как скоро ты будешь готов к исполнению второго условия договора?
- Смотря что от меня потребуется, - лениво пожал плечами Максимус.
- Тебе придется сразиться с Аглаидой, - лич поднялся и что-то выудил из подолов мантии. То был огненный шар, ярко и безобидно лежащий на костлявой руке. - Сроку тебе для отдыха даю неделю. Выиграешь - научу пользоваться магией огня. А если не выиграешь... тебе лучше не знать, что тогда с тобой сделают. Можешь идти.
- Вот тебе и обучился магии, блин, - думал Максимус, пока шагал до выхода из пещеры. Угрозы лича не произвели на него должного впечатления, однако факт того, что Антонидикус может его убить, не отметал. Как никак он здесь в окружение двух десятков девиц, две из которых смогли положить отряд орков. А что смогут сделать все двадцать, он даже не хотел и думать.
Выйдя из пещеры, Максимус запряг своего жеребца и поскакал вдаль, на поиски достойных противников. Искать ему пришлось недолго: спустя десяток минут, не больше, ему на пути попался демон. Именно таких демонов он и предполагал здесь увидеть: большой, свирепый, кровожадный, облаченный в рунную броню, с мотающимся из стороны в сторону хвостом за спиной, изорванными красными крыльями и с пылающей саблей в правой руке. Морду демона искажали изогнутые рога, а из пасти выпирали ряды смердящих зубов.
- А вот и моя жертва, - ухмыльнулся рыцарь и достал Кракемарт. - Ну же, подходи, тупой демон.
Дальше все было уже по ожидаемой Максимусом схеме: демон бросился на него, яростно размахивая саблей. Поудобнее перехватив Кракемарт, он подумал о льдах Антартиса, и в тот же момент руны на клинке окрасились в синеватый цвет. Мгновением позже рунный клинок ударился о горящую саблю демона. И вот тут-то все пошло не так, как должно было быть.
Удары льда и огня заблокировали действия друг друга, но не совсем. Максимуса сбросило с коня резким порывом горячего ветра, а демон был сбит с копыт холодным дуновением Кракемарта. Подобное немного возмутило и обескуражило рыцаря, однако тот не растерялся, и на смену одному ледяному удару последовал другой. Направив на противника свое грозное рунное оружие, рыцарь отправил в демона столб льда, который превратил его в обледеневшую глыбу. Это была бесславная, но победа. Неторопливо подойдя к замерзшему демону, Максимус замахнулся, и Кракемарт разделил демона надвое. Осколки льда опали на раскаленный песок и в тот же момент принялись таять. Сабля демона, более не горящая, валялась неподалеку.
Победив не слишком опасного противника, Максимус решил вновь взобраться на своего верного скакуна, жизнь которого протекала исключительно по повелению самого рыцаря, и отправился дальше. За несколько часов он более так никого и не нашел, а потому ни с чем отправился к пещере.
Так, на протяжении всей недели он и забавлялся: ездил по пустыне в надежде, что какой-нибудь грозный демон или отряд орков попадется ему. Максимус понимал, что для того, чтобы в совершенстве владеть силами льда, ему нужна была практика. Он заранее знал, что в ловкости и проворности он будет уступать Аглаиде, а в грубой силе и выносливости - превосходить. Вроде как силы были равными, но тот хотел сделать решающий ход своей магией холода и победить Аглаиду, не убивая.
II
Наступил день поединка. Рано поутру Антонидикус самолично заявился к Максимусу, который, к тому времени, еще находился в мире снов.
- Пробуждайся, лежебока, - громкий и привычно недовольный голос архилича разодрал стоящую в комнату тишину. - Испытание ждет.
- А почему так рано? - недовольно пробубнил Максимус, заворачиваясь в одеяло на манер личинки.
- Потому что я так решил, - голос Антонидикуса прозвучал громче, а действительность серьезных намерений подтвердил его поступок. Подлетев к сонному рыцарю, он одним взмахом руки вытащил рыцаря из-под одеяла и поставил на холодные напольные плиты. - Жду тебя в своей комнате через десять минут. Не придешь, тебе же хуже.
- Оох, - недовольно и протяжно вздохнул недавний лежебока и, как только лич исчез из комнаты, принялся облачаться в свои зачарованные доспехи.
Спустя восемь или девять минут Максимус уже заходил в библиотеку, где его ждали. Там было не слишком много народу: Антонидикус, Аглаида, несколько суккубов, а теперь еще и он.
- Хозяин, зачем мы здесь все собрались? - недоуменно произнесла вожатая, краем глаза посмотрев на пришедшего.
- Аглаида, сейчас состоится второе испытание для Максимуса за знание, достоин ли он пользоваться силой магии огня. И ты мне в этом поможешь.
После чего, не слушая никого и ничего, лич дважды хлопнул в ладоши, и их всех перенесло в некое странное помещение. Помещение было узким и длинным, с высокими сводчатыми стенами. Потолка не было, свет сюда доносило само солнце, ложась своими обжигающими лучами и даря живительное тепло. Повсюду валялись обломки палок, камни, дерево и всевозможный мусор самых разных размеров, создавая впечатление разгрома и разрухи.
- Из вас выживет только один, - голос Антонидикус вновь зазвучал в головах двух несчастных, которых забросило в самое ужасное помещение из всех принадлежавших архиличу - в жертвенную яму. - Приступайте.
Максимус обнажил свое холодное оружие и приготовился к бою. Предводительница суккубов, прокляв все, что только можно было, за исключением самого Хозяина, схватилась за две сабли с зазубринами на лезвии и приготовилась к бою. Ловкость и сила. Стремительность и изворотливость. Выносливость и отвага. Этот бой ожидался быть непростым.
И бой начался. Начался столь стремительно, что это не успели отследить ни суккубы, ни Антонидикус. Лязг металла, исходящий от столкновения сабель Аглаиды и Кракемарта Максимуса наполнил все окружающее пространство. Это противный и скрипучий звук раздавался с завидной регулярностью, в очередной раз доказывая, что бой будет захватывающим и интересным.
- А ты неплох, - замечала вожатая каждый раз, когда ее легкие, почти беззвучные удары оказывались отбиты увесистым рунным клинком рыцаря.
- Ты тоже не так проста, какой кажешься на первый взгляд, - вторил комплиментам девушки гость из Мараналя, схватившись за рукоять клинка обеими руками и бросившись на девушку. Удар был отбит. - Скажи, и давно ты тут так развлекаешься, убивая странников и жаждущих обучаться у лича?
- Ты не первый, ты и не последний.
- Я буду первым, кому удастся нарушить череду твоих побед, - ухмыльнулся рыцарь и во время нанесения очередного удара схватил вожатую за руку и швырнул в ближайшие обломки.
За метким попаданием девичьего тела в груду наваленных палок, досок и камней послышались характерные звуки удара и гулкий хлопок. Подобный звук часто можно было слышать, когда какое-нибудь тело без движений падало на землю. Аглаида не двигалась. Ее маленькое тельце не подавало никаких признаков жизни.
Это была победа, безоговорочная победа рыцаря Тьмы. Он смог одолеть властительницу суккубов Хозяина. Перехватив Кракемарт, чтобы тот удобнее лежал в руке, противник вожатой приблизился к ней и поднял ее за шею. Ему ничего не стоило поднять хрупкую девушку в воздух одной рукой. Ее каштановые волосы медленно раскинулись за спиной и на плечах, показывая, что она уже недвижима. Но стоило Максимусу на мгновение перевести взгляд с Аглаиды на Антонидикуса, безразлично наблюдающего за всем этим со стороны, как его рука стала резко нагреваться. Руки суккуба впились в его, нагревая с такой силой, что Максимусу пришлось отпустить, иначе кожа могла воспламениться.
- Как ты умудрилась остановить пульс и сердцебиение? - поинтересовался ее соперник.
- Я ведь очень хорошо владею силами магии Огня, - загадочно подмигнула Аглаида, поднимая свои верные сабли и потирая пережатое горло. - Я приостановила кровообращение в некоторых местах и на несколько минут приостановила свою жизнь.
- Коварно и изобретательно, - восхитился ее противник, закидывая Кракемарт себе на плечо и подбираясь к Аглаиде все ближе и ближе. - Но тебе и это не поможет.
- Это мы еще посмотрим...
И помещение вновь наполнилось лязгом металла и тяжелыми выдохами противников. В этом бое нельзя было назвать однозначного победителя: Антонидикус верил, что его подчиненная справится с возложенным на нее доверием и одолеет Максимуса, которым после утолит свои боли, а суккубы верили, что большой, сильный и, нельзя не признать, красивый рыцарь одержит заслуженную победу. Однако ни прогнозы лича, ни прогнозы суккубов не были исполнены ни в тот же час, ни в другой, ни в третий.
Сражение затягивалось. Оно длилось уже четвертый час, а у сражающихся только-только начала появляться отдышка. Однако они оба понимали, что с появлением отдышки их надолго не хватит. Пусть Максимус и был гораздо больше, сильнее и выносливее крохотной девчушки, но он очень сильно недооценивал ее. Оценив положение, последователь ордена Смерти решил, что пора прибегнуть к магии.
Разумно предположив, что с огнем надо бороться противоположным, он вновь вернулся мыслями в Антартис. Нордикус... ледяные стражи... заснеженные пустыни, тянущиеся до самого горизонта... обледенелые горы... В эти мгновения Кракемарт, по обыкновению, принялся испускать магию льда. Однако на этот раз светлый синеватый цвет сменился на яркий цвет ультрамарина, клубами исходящий из клинка. Максимус планировал закончить все одним невероятно мощным ударом, сконцентрировав в своем грозном оружие большую часть своих магических сил.
Аглаида думала в точности так же, как и ее противник относительно того, что этот бой пора прекращать. Вспомнив все, что довелось ей видеть, находясь в подчинении у Антонидикуса, она принялась пропускать бушующий огонь своей души и магии сквозь свои сабли, наполняя те жаром, а местами, даже язычками пламени. Все должно было решиться в последнем ударе. Однако она уже не была столь уверена в себе, как была в начале боя. Вожатая начала осознавать, что Максимус, этот грозный двухметровый рыцарь, сможет одолеть ее, и тогда наступил ее конец. Антонидикус сказал, что "выживет только один", а если победит ее противник, то он и выживет. Он, не она.
Издав из своих уст тяжелый выдох и смахнув наступающую слезу, она подняла свои сабли и бросилась на Максимуса. Либо он, либо она. Третьего не дано. Лязг металла, а потом тишина. Столкнувшиеся силы стихий создали взрывную сферу невиданной прежде силы, что и отбросило обоих противников на пару десятков метров друг от друга. Складывалось ощущение, что это ничья, и Антонидикус собирался об это возвестить, однако не все так просто. Максимус, в смятом остатке плаща, с изрезанными меховыми перчатками и опаленным доспехом, с кряхтением, медленно поднялся и покачивающейся походкой двинулся к своему противнику. Ведь выжить должен был только один, так повелел архилич.
Подобравшись к Аглаиде на расстояние вытянутой руки, Максимус вознес над ней Кракемарт. Девушка недвижимо лежала пластом на какой-то доске, с раскинутыми в разные стороны рукам и закрытыми глазами. Вся ее кожаная броня превратилась в лохмотья и висела местами, некогда аккуратные сапоги превратились в изувеченные калоши с множеством порезов и дырок. Это мог быть конец самой верной рабыни лича.
Вонзив сталь своего клинка в землю в паре сантиметров от сердца девушке, Максимус опустился на колено и проверил, жива ли или нет. Аглаида была жива. Однако ему было мало того, что он победил. Он опустился перед девушкой на одно колено, шепотом прочитал какое-то заклинание и коснулся талии. Девушка застонала, попыталась сдвинуться, но ее тело слишком сильно измотано после боя и у нее ничего не вышло. А рыцарь тем временем продолжал держать девушку, а от его рук исходила магия холода. От холодного прикосновения, ножки суккуба, а затем и сам живот, стали покрывать сначала инеем, а затем и коркой льда. Вожатая суккубов не сопротивлялась, но она знала, что будет ее конец. Конец, в холодной клетке колдовства Максимуса. А все потому, что она была слишком слаба, чтобы победить. Однако она смогла найти в себе силы открыть глаза.
Темные и выразительные, отражающие саму душу Аглаиды умоляюще воззрились на Максимуса, глядя прямо ему в глаза. Никто не отводил глаз, оба молчали. Лед продолжал медленно сковывать тело девушки, а они так и продолжали смотреть. На глаза суккуба стали наворачиваться слезы. Кристально чистые, девственные слезы девушки, которой больше всего остального хотелось жить.
И Максимус отставил свои идеи об убийстве в сторону. Ему хватило той боли, что он доставил своему сопернику, он сполна насладился всеми теми страданиями и ужасами боя. Отведя свой взор от глаз вожатой, он встал, и провел рукой над всем тем, что уже успел заморозить. Лед в миг растаял, капельками воды оставаясь на теле девушки.
- Лич, я одержал победу, - голос Максимус звучал уверенно и громко. Внутри, где-то в глубинах самого себя, он ликовал. - Я исполнил второе твое условие.
Требуемое лицо не заставило себя долго ждать, и уже менее чем через минуту колдун парил над Аглаидой. Проведя костлявой рукой метрах в двух над девушкой, он укоризненно уставился на Максимус и произнес:
- Значит, ты отказываешься убивать ее?
- Отказываюсь.
- Очень хорошо, - выпалил Антонидикус. - Ты прошел второе испытание. Ты готов к обучению магии огня. Отдохни и наберись сил. Через две недели мы начнем.
Максимус безмолвно сидел недалеко от них обоих, переводя уставший взгляд с одного на другого. После чего, заставив себя силой воли, поднялся, вернул Кракемарт в ножны на поясе и, покачиваясь, побрел к выходу, который виднелся не так далеко. Да, это была победа. Его победа. Ему нисколько не было жалко Аглаиду, ведь Антонидикус заранее должен был подготовить девушку к тому, что ей придется сражаться с ним, с будущим магистром.
Все те две недели, что архилич отвел ему на отдых, Максимус провел в своей комнате, лишь изредка являясь наружу. Вожатая, чистенькая, свежая, без каких-либо следов порезов, была на ногах уже через четыре дня и вовсю гоняла суккубов на утренней разминке.
Как-то раз Максимус решил все же подойти к ней поинтересоваться, как она себя чувствует. Нет, не потому, что он волновался за нее, а просто потому, что он, как-никак, здесь в гостях и надо хоть как-то проявлять вежливость.
- Привет, - она миловидно поприветствовала его, растянув свои губки в миловидной улыбке и принявшись поправлять и без того неразлохмаченную прическу. - Почему ты так рано поднялся?
- Почему же рано?
- Так ведь только-только солнце недавно поднялось.
- А, это... Мне просто не спалось - в наглую солгал Максимус и, взглянув на отжимающихся суккубов, вроде как между делом произнес: - Как ты себя чувствуешь?
- Уже гораздо лучше, чем после боя, - сказала Аглаида и, не поворачиваясь к нему, спросила: - А ты что ж, волновался за меня?
- Конечно! - воскликнул непонятно чем воодушевленный гость колдуна, опять бессовестно соврав, сославшись на "пусть после этого что хочет, то и думает". - Прямо не находил себе места без известия, как там побитая мною поживает!
- Хм... ну, спасибо, что ли... - оторопела девушка, никак не ожидая услышать подобного. За нее волновались... о ее здоровье переживали... Значит ли это, что она нравится ему?
Промолчал минуту, они оба принялись заниматься своими делами. Максимус, тут же забыв, о чем он говорил с командиршей суккубов, побрел обратно в прохладную пещеру. Аглаида же, ни на минуту не забывая о словах рыцаря, продолжила гонять своих подчиненных различными физическими упражнениями. Но уже без пристально присмотра. И не забывала об этом ни на день, ни на час, ни на минуту, ни на миг, теплясь одной мыслей о том, что она, вся из себя такая грозная и воинственная, могла понравиться Максимусу.
III
Наступил день обучения. Наступил тот день, когда рыцарь Тьмы, окончательно восстановившийся после боя, сможет приступить к изучению одной из стихий. В назначенном месте, возле входа в пещеру, появились оба, и обучение было начато. Обучение было выматывающим: оно оказалось настолько сложным, что даже Максимус после всего происходящего в конце дня падал на кровать без сил. Обучение было сложным: Антонидикус обучал его не только владению магией огня, но и концентрации своей внутренней энергии, что занимала много времени. Обучение было долгим: Максимус потратил на все это более трех месяцев, а может даже и больше. Однако ни одно из заклинаний не удовлетворяло его. Он хотел более мощного колдовства, такого, которое могло бы ему помочь против могущественных противников.
Одним днем, который не должен был отличаться от всех остальных, произошло нечто неожиданное. Именно в тот день, на очередной тренировке, когда лич закреплял с рыцарем последние изученные заклинания, он пробурчал:
- А по сильнее ничего нет?
- Чего ты там прохрипел? - отвлекся от заклинания Антонидикус, переводя свой пламенный взгляд с заклинания в своей руке на рыцаря.
- Ничего, ничего...
- Не отнекивайся. Я прекрасно слышу, благо не сыплюсь от времени - скорчил недовольную мину лич и подлетел поближе. - Тебе что, уже надоело обучаться магии Огня? Хочешь взять и просто так все бросить?
- Нет, бросать я свое обучение не собираюсь. Однако если бы ты научил меня какому-нибудь колдовству посильнее, было бы лучше. Все то, что мы с тобой изучили, ничего не стоит против орков лорда Велизара. Они просто навалятся на меня толпой и забьют топорами, никакой Кракемарт не поможет.
- И что именно ты от меня хочешь? - напрямую спросил Антонидикус, рассеяв огненные шар и, скрестив руки на груди, уставился на рыцаря.
- Такого заклинания, что раз... и нет орка.
- А может тебя еще метеоритному дождю научить?! А что - оно еще мощнее.
- Да, а почему бы и нет? - обрадовался Максимус, ехидно потирая руки. - Готов учиться и метеоритному дождю.
- Ага, конечно, держи карман шире. Такого заклинания не использую даже я. Куда уж тебе, - угрюмо пробурчал Антонидикус, раздосадованный тем, что ученик его сарказма не понял. - Однако есть у меня для заклинание, очень тебе подходящее.
- Ну и давай, учи меня ему! - с малой долей детской вредности произнес рыцарь. - А что хоть за заклинание?
- Ну, давай я тебе лучше покажу, - предложил архилич и стал озирать в поисках цели для своего дальнейшего заклинания. - Так, что бы сломать можно было...
- Так будет еще лучше. А раз мишени нет, то давай вместо нее меня.
- Тебя?! - несказанно удивился Антонидикус такому дерзкому заявлению его недавнего гостя. - Ты уверен в этом?
- Как ни в чем другом! В конце концов, буду знать, насколько мощное это колдовство.
- Ну как знаешь. Но смотри, я вроде как отговаривал и все такое... - последние свои слова Хозяин суккубов произнес немного тише, но их все равно можно было расслышать. - Встань вон туда, а пока прицелюсь как следует.
Антонидикус взмахнул правой рукой, из костлявой ладони которой вылетела яркая красная молния. Она настигла Максимуса настолько быстро, что невозможно было ни отреагировать, ни выхватить из ножен Кракемарт. Его отбросило десять метров назад и сильно оглушило. Но и это еще не все: В том месте, куда попала молния, доспеха не было, а на потрескавшейся коже рыцаря красовалась глубокая рана, которая начала в тот же миг гореть. Колдун решил не ухудшать положения и развеял весь огонь на теле своего ученика. После чего подошел к нему и с долей притворства спросил:
-Ну, как тебе колдовство?
Максимус не смог ничего ответить, он еще не оклемался от полученных повреждений.
- Ну вот, помирает. А ведь я его предупреждал... - сокрушенно качнул головой лич и обратился к кому-то в своей голове. - Будь добра, подойди к заднему выходу из пещеры.
Через некоторое время прибежала та, которую Антонидикус вызвал при помощи телепатической связи. Это была Аглаида. Верная слуга своего повелителя, она послушно стояла возле входа в пещеру и внимательно рассматривала недвижимое тело.
- Вызывали?
- Вызывал. Видишь вот это тело? Забирай его к себе. Что с ним делать, я думаю, ты знаешь.
- Откормить, залечить и в кровать уложить? - для достоверности своей догадки поинтересовалась Аглаида, глядя уже на Хозяина.
- Нет - лич невольно рассмеялся такому наглому заявлению его вожатой и решил ее немного поправить: - Залечить, откормить и поставить на ноги. Никакого постельного режима! Знаю я тебя...
- Как скажете.
Антонидикус скрылся в недрах пещеры, оставляя свою молодую девочку один на один с рыцарем. В этот момент эта самая "девочка" сидела на раскаленном песке и медитировала, скрестив руки в причудливую печать. Просидев так с некоторое время, Аглаида поднялась на ноги и принялась затаскивать Максимуса в пещеру. Она волочила его и вниз, по крутым лестницам, и вдоль длинных серых коридоров. Наконец, она смогла доставить это тело в свою комнату и, как только он весь оказался в помещение, заперла дверь. В ту же минуту девушка избавилась от всех доспехов и уложила на свою кровать. Взяв иголку и нитки, она аккуратно и достаточно опытно смогла зашивать его рану. Как только внешнее лечение было окочено, Аглаида решила приступить к внутреннему. А для этого им нужен был более близкий контакт.
Вожатая закрыла свои глаза ладошкой и, наклонившись над Максимусом, страстно прижалась своими губами к его. Поцелуй был долог, около десяти минут, однако он был необходим. И не только потому, что Аглаида того хотела, хотя и это тоже, но больше потому, что поцелуй тот был непростой, магический. Контакт между ними позволял перекачивать из своего тела магическое тепло в тело больного. Подобное колдовство магии Огня сильно выматывала применяющего его, однако при этом позволяло практически оживлять существ. Ну и еще девушка решила применить подобное колдовство просто потому, что ей не терпелось как можно страстнее и сильнее впиться в губы Максимуса, наградив и его, и себя поцелуем.
Как только с поцелуем было завершено, она прислонилась ухом к его груди и принялась слушать. Она сразу почувствовала то, что в существе, что прямо сейчас лежит на ее кровати и мнет простыни, есть жизнь. Это кровь, что струилась по его венам. Это пара жестов его рук, говорящие о том, что мышцы возвращаются к работе. Но главное - это сердце. Оно билось, и девушка это прекрасно слышала. Принесенный калека теперь был такой теплый, такой живой. Наверное. И именно потому, что он теперь был теплым, Аглаида решила не отстраняться от него, а потому вскоре так и уснула у него на груди.
Следующее утро началось как-то не так. Совсем не так. Мало того, что ожидаемого воскрешения Максимуса не произошло, так произошло нечто совершенно иное. Как только настало утро, Вожатая разбудило то, что ее за руку трогает одна из суккубов.
- Аглаида, у нас сегодня что, не будет утренней тренировки?
- Почему не будет? Будет, при том сейчас.
- Ну ладно, - суккуб помялась и, после минутного размышления, решилась спросить очевидное: - госпожа вожатая, можно еще один вопрос?
- Чего тебе, Диана? - недовольно перевернулась от Максимуса головка Аглаиды.
- Скажите, а почему вы спите на груди у Максимуса?
- Чего?! - Аглаиду от таких слов шарахнуло так, что она брякнулась на пол. Поднявшись с холодной плитки, она посмотрела на лежащего на ее кровати полуобнаженного Максимуса, перебинтованного в области груди. - Да о чем это ты, Диана, таком говоришь?! Ничего подобного небыло! Я просто лечила его.
- Ну, я так и подумала - ответила Диана и ее губки раздвинулись в ехидной улыбке. - А что еще можно подумать обо всей этой картине... Значит, вам можно, а мы, что ж, хуже что ли?
В комнате на секунду повисла тишина, которая сменилась на хлесткий удар по щеке Дианы. От такого резкого, неожиданного и сильного удара, суккуб рухнула на пол, в то время как Аглаида стояла над ней и в ее глазах читались лютая злоба и негодование.
- Еще раз подобное произнесешь или кому-нибудь расскажешь - и можешь попрощаться со своей жизнью. А теперь - марш на тренировку! Сегодня, благодаря тебе, будем бегать десять километров вокруг пещеры!
- Слушаюсь, - Диана уныло поднялась и побрела в сторону выхода, потирая ушибленную щеку.
- Вот нахалка! - возмущенно произнесла Аглаида, как только входная дверь захлопнулась. - Еще и пыталась мне дерзить... Ну ничего-ничего. Я ее так загоняю, что век помнить будет, как без стука в чужую комнату заходить. - В этот момент Аглаида развернулась к недвижимому телу и произнесла, не сдерживая нежности в своем голосе: - Я скоро вернусь к тебе, а когда я вернусь, мы снова будем лечиться.
Послав на прощание воздушный поцелуй, вожатая суккубов вышла из своей комнаты и направилась гонять своих подчиненных. Максимус же в это время лежал на кровати и пытался восстановить свои силы. Его доспех принял большую часть удара и практически остановил молнию Антонидикуса. Но, увы, слово "практически" оказалось решающим для него, который все же пострадал. Живительный поцелуй Аглаиды не смог подействовать столь быстро, как того хотелось бы, однако было хорошо, что вообще подействовал.
IV
Так проходили те дни, пока Максимус восстанавливался. Он все это время находился в комнатке Аглаиды, набираясь сил и отлеживаясь на ее кровати. Он очнулся уже на третий день после попадания, но добраться до своей комнаты он не мог просто потому, что в свое время отказался от экскурсии по пещере Антонидикуса, и теперь не представлял, куда ему нужно было идти. И ему ничего не оставалось делать, как бесцельно бродить вдоль коридоров и все равно возвращаться в комнату девушки. Так продолжалось до тех пор, пока рыцарю окончательно не осточертело спать в уютной и миленькой комнатке девушки, на всех этих чистых простынях и взбитых подушках. Именно в тот вечер рыцарь решил, что он уже окончательно восстановился, чтобы не спать в комнате у вожатой. На эту тему и решил и поговорить он с ней, когда она вернется с очередного задания колдуна.
Прошел день, и наступил вечер. Далекие звезды на темном небе слабо освещали ночным путникам дорогу. Легкий прохладный ветерок разносился по коридорам пещеры архилича, наполняя те свежим холодным воздухом, что было особенно приятно после жаркого дня. Аглаида, наконец, вернулась в комнату. Каково же было ее удивление, когда в дверях своей комнаты она разминулась с Максимусом, который уже намеревался уходить.
- Куда это ты собрался? - возмущенно произнесла девочка Антонидикуса, уперев руки в бока и встав в дверях, преграждая путь.
- Я в свою комнату, - подчеркнуто спокойно проговорил Максимус, встав в полный свой рост перед вожатой. - Пропусти.
- Не пущу. Ты еще недостаточно окреп. Антонидикус сказал...
- Мне все равно, что сказал Антонидикус! - с этими словами он двинулся вперед, и, пренебрегая попытками Аглаиды его остановить, вышел в коридор, прижав ее руки к стене. - И ты мне не помешаешь отсюда уйти.
В этот момент из соседней комнаты выглянула полная недоумения физиономия Хозяина и уставилась на Максимуса взглядом, полным ехидства и злорадства.
- Так, так, так. Кто это домогается до моих суккубов?
- Это не то, о чем ты мог бы подумать...
- Ну конечно! Что я мог подумать, увидев перед своими глазами следующую картину: рыцарь, обнаженный по пояс, стоит у стены и держит руки беспомощной девушки, которая даже не может сопротивляться. Ну и что же мне думать?!
- А еще он и спал со мной! - раздался из-под Максимуса возмущенно-детский голос Аглаиды, которая все-таки смогла вырваться из хватки своего недавнего сожителя и теперь трусливо пряталась за мантией своего хозяина.
- Даже так?!
- Да ну вас к черту! - плюнул ученик лича и, развернувшись, зашагал прочь.
Антонидикус сделал вид, что не заметил подобного действия, и, когда рыцарь пропал за одним из поворотов, разразился клокочущим, душераздирающим смехом, от которого кровь стыла в жилах. Смех длился достаточно недолго, не более минуты. После чего повернулся к Аглаиде:
- Отпусти мою мантию.
- Извините, - она отпустила черную, словно ночь, мантию архилича, и отпрянула в сторону. - Он грозился, что если я кому-то расскажу про это, то мне несдобровать!
- Уж мне то ты могла бы и не врать! - уныло проговорил Антонидикус. - Я, как-никак, живу через стену и прекрасно все слышу. И вообще я все слышу, у меня повсюду есть уши. Поэтому нечего было разыгрывать весь этот театр, - произнеся последнюю фразу, он усмехнулся и все же докончил начатую мысль: - Хоть вышло и очень забавно.
- Хорошо, больше не буду.
- Вот и ладно. А теперь давай, ступай спать, уже поздно - Антонидикус провел костлявой рукой по каштановым волосам Аглаиды и, подтолкнув в спину, скрылся в своей комнате.
V
В один из дней, уже поздней ночью, когда светила полная луна и многие живые существа пребывали в царстве снов, Максимус страдал бессонницей. Это было довольно странно, ведь он целый день он пробыл в покоях Хозяина суккубов, обучаясь концентрации чистой энергии в руке и невыносимо устал. У него неприятно ныло все тело, а голова нуждалась в отдыхе, однако по некой причине, он не спал. Ворочаясь с одной стороны на другую, он думал, и в его голове копошилась целая куча разных мыслей. Так, всего за пару часов он умудрился поразмыслить о правильности своего выбора по отношению к Аглаиде, о своей цели в этом чужом для него мире, об Антонидикусе, который до сих пор оставался для него неразговорчивым, недовольным всем окружающим существом и о многом другом.
В очередной раз повернувшись на бок и осознав, что уснуть у него точно не получится, Максимус поднялся и сел. Сна не было ни в одном глазу, однако до утра было еще полно времени. Нужно было чем-то себя занять, однако чем можно было заняться ему одному в огромном подземелье колдуна, он не знал. Ничего не приходило в голову, и он решил выйти на свежий воздух, подышать запахами ночной пустоши. Он накинул какую-то тунику телесного цвета на плечи, заботливо оставленную ему Аглаидой в момент, когда они прошлый раз виделись, и вышел из комнаты. Он медленно плелся по коридорам, сворачивая то направо, то налево, интуитивно двигаясь к выходу давним маршрутом. Оказавшись вне пещеры, ему в лицо ударила волна свежего прохладного ветра и взвила волосы у него за спиной.
Рыцарь лениво присел на камень возле входа обвез взглядом окрестности. Смотреть было почти не на что: куда не глядь, виднелись одинокие деревца, небо было усыпано до самого горизонта поблескивающими звездами и ярко луной среди них и лишь оазис, виднеющийся неподалеку, пытался порадовать Максимуса в ту ночь. И песок, песок, песок. Он лежал повсюду.
- Сидишь? - раздался тихий, спокойный, полный умиротворения голос со стороны пещеры.
- М? - Максимус обернул голову к голосу и увидел Антонидикуса. - Да, сижу. Не спится.
- Мне тоже, - кивнул владелец подземелья и подошел. В этот раз, в отличие от всех остальных, он шел своими ногами, а не парил при помощи магии. - Присяду, не возражаешь?
- Да, садись, - рыцарь пододвинулся к другому краю камню и кивком головы пригласил садиться. - А ты почему не спишь?
- Думаю... - философски ответил лич и опустился рядом.
- Над чем?
- Над смыслом жизней наших, нашем предназначением в этом мире... Наверное, еще над тем, что можно сделать для нашего мира и какие планы стоят Боги на нас... - Антонидикус поскреб в подбородке, или там, где он должен быть на черепе. - Но эти мысли так настойчивы, что я не могу уснуть. Вот, вышел на улицу, думал освежиться и подумать.
- И что ты думаешь по поводу всего этого?
- Ну... А тебе и правда интересно?
- Почему бы и не поговорить, - пожал плечами Максимус и обернулся к личу. - И тема интересная, и время суток располагает, да и тебе, как я вижу, поговорить не с кем об этом.
- Ты прав, - усмехнулся Хозяин суккубов и тоже повернулся к своему собеседнику. - С суккубами на такие темы не поговоришь. Ну что ж, слушай, раз интересно. Мне уже пару дней не дает покоя мысль, что мы здесь не одни. Нет, не то, что мы единственные существа на этом камне или наиболее разумные в этом мире, а вообще... Мне что-то подсказывает, что существуют и другие миры, еще не изведанные нам, еще не открытые. Вот ты, Максимус, во скольких мирах побывал за всю свою жизнь?
- Если считать другие материки, то в трех, - прикинул тот и снова воззрился на ночное небо, будто ища там ответов на вопросы. - А ты?
- Я побывал в семи разных мирах, и это без счета материков на них, - чтобы добавить весу своим словами, Антонидикус многозначительно покачал головой, однако взгляда от рыцаря не отводил. - И вот что интересно...
- Что?
- У всех миров, где я успел побывать, история возникновения одинаковая. Я думаю, что едина для всех миров и всех живых существ на них.
- С чего вдруг? - Недоуменно спросил рыцарь, не сводя глаз с далеких звезд. - И что это за история такая?
- О, Максимус, это очень древняя история. Очень древняя, длинная, но именно она рассказывает нам о том, как была создана наша вселенная.
- Расскажешь?
- Я пару десятков лет назад написал трактат, где описал все это и даже приложил некоторые вырванные страницы из древних рукописей, - Антонидикус едва заметно качнулся и встал. - Дать почитать?
- Не, сам расскажи, - парировал Максимус. - Живой рассказ лучше любой книги, даже очень хорошо написанной. Не откажи.
- Ну, если ты так хочешь меня послушать... - архилич на секунду замер и задумался. Как только он закончил, он протянул свою костлявую руку в сторону входа в пещеру и предложил: - пойдем ко мне. Там и расскажу. Может быть даже и покажу.
Максимус охотно согласился, соскочил с камня и они оба отправились обратно в пещеру. Проходя мимо одного из камней уже у спуска в чертоги, Антонидикус кинул взгляд на камень, сказал "доброй ночи" и отправился дальше, даже не притормозив. И камень пожелал доброй ночи колдуну. Как уже потом оказалось, это был не камень, а одна из суккубов, прятавшаяся за ним и охраняющая покой подруг.
Миновав коридоры, длинные, извилистые и порой непонятные, Антонидикус ввел гостя в свой кабинет. Нет, не в могильник с грудами костей, где Максимус впервые познакомился с архиличем, а именно в кабинет. Там было два шкафа, один для книг и один для всяких рукописей и свертков бумаги, большой письменный стол, потушенный камин, где лежало пару чурочек, а также стояло около пяти небольших строгих кресел. Сам кабинет больше всего походил на какое-то помещение генералов, с кучей свободного места от стола до камина и строгой выкладкой.
- Садись, не стой в дверях, - пригласил Хозяин суккубов рыцаря проходил и махнул в сторону двери, та закрылась. Сам же он присел не за стол, а в одно из кресел перед ним. - Садись, садись.
- Ты что-то хотел мне рассказать? - Тактично напомнил Максимус и присел напротив лича. - Я тебя внимательно слушаю.
- Ну, раз ты так просишь... слушай же, историю нашей вселенной, - на тяжелом выдохе произнес Антонидикус и хлопнул в ладоши. Из соприкосновения костей тут же образовался шар, который наполнил все видимое пространство кабинета. В том шаре, да и во всем воздухе вокруг, стали появляться миры нашей вселенной, млечные пути, полные блестящих звезд и две, особо ярких звезд. Одна из них была солнцем, вся желтого цвета и с теплом, исходящим от нее. Другая же была вся сплошь зеленая, с небольшими озерцами на ней, однако уже от нее веяло не теплом, а добром и умиротворением.
"Пожалуй, стоит начать историю с дракона... Да, наверное, именно с него. Так вот - вначале было пустота. Холодное небытие, где ничего небыло и не могло быть. Темнота, давящая со всех сторон своей отрешенностью и небытием. Место, где не властно ни время, ни что-либо еще. Где нет ничего и никого. Вселенская пустота.
Но время шло, и со временем оно стало влиять на забытую всеми вселенную. И произошел взрыв невероятной силы, способный уничтожить своей неудержимой мощью все. Но именно этот взрыв стал рождением первого живого существа. Им оказался красный дракон Мерихим, чей громкий рык ознаменовал рождение нового. Грозное существо долгое время набиралось сил, впитывая разрушительную силу того, что породило его и другие извращенные создания. Собрав свою невообразимую силу, Мерихим магией создал чистые и непорочные миры, вдохнул в них жизнь и заселил разумными существами. Вечными спутниками дракона были природа, а так же множество зверей и птиц".
Антонидикус щелкнул костяшками пальцем и в тот же миг из черной дыры, недавно появившейся по ходу рассказа, появился небольшой красный дракончик и приземлился на зеленую планету.
"Проходили дни, месяцы, годы, века и тысячелетия. Мир расцветал, наполнялся краской и жизнью. Дракон исправно приглядывал за своим миром и всеми теми, что были созданы его любовью, благодатью, добром, состраданием и одиночеством. Но каждый цикл когда-нибудь подходит к концу... Так и этот цикл искал свой конец в действиях Мерихима. В его мирах всех росло, старело и умирало. Каждая смерть живого существа или растения закладывалась в душу его, и тогда он решил создать мир, где будут существовать все страхи, боль и даже сама смерть. Он создал мир, полный Мрака".
Лич снова сделал щелчок и в самом краю кабинета возникли две точки: две небольшие точки, полностью черные. От одной из них исходил холод, а от другой веяло тоской и холодом.
"Так, Мерихим избавился от всех своих страхов и боли. И заполнили душу его добро, ласка и желание сделать для мира что-то особенное, что-то невероятное. Он решился на создание хранителей этого мира, которым отдаст бразды правления, в том время как сам отправится на покой. Создал он хранителей, таких же драконов, как и он сам, и назвал своими детьми. Было семеро драконов: Анкираж, Мулцибер, Орнелита, Актон, Биатрис, Нэргал и Мелина".
И вновь хлопок руками, а после него вылетели семь драконов, размером немного поменьше большого красного. У каждого дракончика был свой цвет: Красным дракончиком был Актон, оранжевым - Нэргал, желтым - Мелина, зеленым - Биатрис, голубым - Мулцибер, синим - Орнелита и фиолетовым - Анкираж.
"Все они были назначены отцом-драконом хранителями миров, а сам Мерихим решил уйти на покой. Но прежде чем уйти, он научил их всему, что знал сам и умел. Он научил из небытия создавать жизнь, продлевать жизнь самому, оставаясь единственными бессмертными существами, контролировать силы природы и стихий, а также многое другое. Как только он закончил обучение сыновей и дочерей своих, он уединился в далеком, малоизвестном мире и отошел от всех дел, наказав своим детям больше никогда его не беспокоить. Также он наказал им всегда жить в мире и согласие друг с другом, помогать своему родному и никогда-никогда не появляться там, где царствует Мрак.
Но дети дракона не смогли долго исполнять его волю. Одержимые жаждой покончить с Мраком и заселить близкие к нему миры жизнью, Мулцибер и Анкираж отправились туда, где царил Мрак и попытались одолеть его. Они многие столетия сражались с воплощениями коварства, зла, боли и отчаяния, порождая в этих мирах жизнь и порядок. Порождая то самое, что уже через несколько десятков лет обезображивалось скверной и вновь подвергалось уничтожению. Они сражались с теми существами, которыми умирали, но даже после жизни не могли найти покоя, восставая в виде обезображенных олицетворений себя. Это были мертвецы. Они сражались с вампирами - существами, которые нападали из тени, под покровом ночи, выпивая жизненную силу становясь сильнее за счет этого. И многие другие порождения Мрака вставали на их пути, однако хранители упорно продвигались вперед.
Однако в этом следовании они начали терять самих себя. Они уже не были те самыми хранители, они стали меняться. Они начали слышать голоса в своих мыслях, и эти голоса стали сводить с ума юных драконов. Они уже не были уверены в правильности своих целей, не были уверены в том, что вся их затея с сохранением порядка во вселенной - то, чем они хотят обременять свою вечную жизнь. Но они упорно продолжали следовать дальше и даже смогли отыскать того, кто стоял за голосами в их головах. Уничтожив своего, как они считали, главного врага он создали взрыв темной энергии, который впитался в них, сделав новыми повелителями Мрака. Темная энергия окончательно изменила хранителей вселенной, окончательно их испортила".
Антонидикус слегка переместился на кресле, переложив свое тело на один из углов кресла и дыхнул в пространство по мере его дыхания возникли двое драконов, Мулцибер и Анкираж. По мере его рассказа, они начали меняться, превращаясь из прекрасных крылатых рептилий в обезображенных чудовищ.
"Мулцибер принял малую часть скверны, а потому изменился лишь физически, оставив зачатки доброй воли где-то там, в глубине своей души. А вот тело претерпело серьезные изменения: Его крылья отпали, сменившись двумя рядами острых шипов, полные яда; когти вытянулись и изогнулись; само тело его вытянулось и обезобразилось - теперь он больше походил на змея; у него сильно истончились передние лапы, и появились еще две пары, в то время как задние две лапы полностью исчезли; На морде образовались еще одна пара глаз, а его из пасти отныне торчали по четыре острых клыка и сверху, и снизу.
Анкираж же изменился меньше физически, но больше внутренне. Его тело почернело и стало темным, словно сам Мрак; крылья изорвались, а голову дракона обезобразили длинные острые рога; нижняя половина его тела покрылась пеленой, словно мантией, под которой не было видно задних лап, на которых ему теперь предстояло передвигаться".
Обезображенные чудовища плавно перемесились из центра кабинета в сторону пустоты и планеты, от которой исходила прохлада. Максимус, до этого момента сидевший, поднялся с места, потянулся и подошел потрогать эти миры. При соприкосновением с пальцем, миры растворялись в воздухе сероватым туманом, а как только палец перемещался в сторону, занимали свое законное место в кабинете.
- А откуда ты знаешь, как они выглядели? - спросил Максимус, садясь обратно и переводя взгляд на рассказчика.
- А я и не знаю, - пожал плечами Антонидикус. - Я читал книги, исследовал древние скрижали, слушал народные придания - вот и узнал. И еще я бывал в храмах Мулцибера и Нэргала, поэтому этих Богов знаю точно. Храмы древности - очень полезно посещать, если хочешь узнать что-то новое о создание нашего мира. Так вот, продолжим...
"В то время как Мулцибер и Анкираж отправились к пустоте, вопреки советам своих сестер и братьев, Актон и Орнелита отправились в другой край вселенной с той же целью - продолжать населять миры разумными существами. В начале их деятельного пути у них все выходило исправно: Орнелита создавала рельеф, изменяла почвы, создавала реки и водопады, а Актон создавал разумных существ и вдыхал в них жизнь. Однако чем дальше и чем вдохновеннее они двигались по пути своей цели, тем больше им казалось, что нечто неправильное творится в их мирах. Вернувшись, они ужаснулись: в их мирах царил Хаос. Он был везде, а вместе с ним и те, кто принесли его - изуродованные создания, которых мы теперь знаем, как демонов.
В бессильной ярости Актон отправил сестру за помощью к другим драконам, а сам принялся выжигать скверну, охватившую его миры. Более всего хранителя поражало в демонах то, что они были разумны, и у них были собственные предводители. Расправляясь с бесчисленными полчищами демонов, а зачастую и вовсе выжигая целые миры очищающим драконьим пламенем, Актон все больше углублялся в бойни и безумие, без которого демонов победить было бы невозможно. Он свирепел каждый раз, когда видел демонов, и эта слепая ярость давала ему больше сил.
Когда Орнелита вместе со своей сестрой, хранителем-заклинательницей Мелиной, прилетели к Актону, то они не поверили собственным глазам. Тот, кто посвятил себя бойне с нависшей угрозой, сам стал угрозой. За время отсутствиях рядом с драконом-отступником кого-либо, он уничтожал те миры, которые создавались когда-то им с немыслимым трудом. Энергия Хаоса, которой отныне пользовался дракон, изменила его сущность. Его блестящая когда-то чешуя начала темнеть до темно-оранжевого света, но стоило лишь лучику солнца озарить ее, как она начинала пылать, словно зажглось само солнце; Глаза рептилии сменили цвет, и теперь отливали зеленоватым цветом, а некогда толстый и мощных хвост утончился и разделился на три отростка; Голову дракона отныне украшали шестеро рогов, будто ореол демонического могущества и воплощения безумия, жажды крови и уничтожения".
Антонидикус щелкнул пальцами и еще один дракон, перелетевший ближе к нему, изменился. Теперь он походил наиболее сильно на того, кому поклонялись многие демоны. По крайней мере Максимус считал именно так, ведь у некоторых из орков он видел подобные изображения на наплечниках, а у Хозяина суккубов за все пребывание в чертогах - и того более десятка изображений на разных предметах.
"Предательство идеалов и искажение магией демонов того, кто был ей более других дорог, разбило Мелине сердце. Она мольбами и слезами просила своего брата отступиться от этой идеи и вернуться к семье, однако Актон был непреклонен. С разбитым сердцем и желанием установления справедливости, хранители вселенной вступили в бой с предателем. Бой длился невероятно долго, а все вокруг оказалось уничтожено до невозможности восстановить. Несмотря на численное преимущество, Мелине и Орнелите не удалось победить Актона, которого питали не только силы хранителя, но и магия демонов. Актон оказался сильнее своих сестер и почти уничтожил их, однако при помощи своих магических способностей Мелина спаслась, а вместе с ней и Орнелита. Хранитель заклинательница переместила свою израненную сестру в далеких мир и оставила там, чтобы та в своем сне могла восстановить силы и вернуться к ним. Сама же Мелина вернулась к оставшимся верным пути хранителя драконам - Нэргалу и Биатрис, оказав посильную помощь в дарование магических сил низшим существам".
Максимус уже тихо посапывал, пребывая в царстве снов, убаюканный сказкой Антонидикуса. А колдун был и не против. Даже напротив, он специально не замечал того, что его собеседник спит, продолжая рассказывать историю. Однако все планеты, драконы и черные дыры пропали - показывать это было больше ни к чему.
"Так произошел раскол между хранителями. Часть из них волею судьбы оказались по одну сторону, другие - по другую. Анкираж и Мулцибер обратились к Мраку и сами стали им. Актон окончательно потерял рассудок, став машиной для разрушения в лапах собственной гордыни, могущества и ярость демонов. Орнелита оказалась при смерти и теперь находится неизвестно где. На стороне истинных хранителей миров этой вселенной остались Нэргал и Биатрис, а также Мелина, однако последняя редко приходила кому-то на помощь, все больше наблюдая со стороны множеством своих любимцев".
- Конец... - Антонидикус прикрыл глаза и замолк. - Ну как, интересная история, не правда ли?
Молчание.
- Ну вот и прошла вся твоя бессонница, Максимус... И даже ничего делать не пришлось, просто с тобой поговори, - улыбнулся колдун и медленно приоткрыл глаза. - Зато легче стало... Спасибо тебе за это. Пусть ты и не слышишь меня сейчас, но все равно спасибо. Мне было с кем поговорить. Ты один здесь - не творение моей магии, ты существуешь сам по себе.
Усмехнувшись, архилич поднялся на ноги, подошел к рыцарю, щелкнул его по плечу и без особого труда поднял в воздух своей магией. При том поднял как раз в той позе, в которой он спал в кресле. Миновав коридоры, тело Максимуса плавно вплыло в комнату и опустилось на кровать. Спать дальше.
VI
Через неделю после той ночи было решено продолжить обучение. Однако та история, которая возникла не так давно между Дианой и Аглаидой, всплыла вновь. И как бы вожатая не старалась забыть об этом случае, ей это не удавалось.
Тем днем Максимус проводил долгие часы в кузнице хозяина суккубов, стараясь восстановить свой доспех и укрепить свое верное оружие, который, к глубокому сожалению рыцаря, не мог убивать демонов с первого удара. Аглаида, не имея особого желания беспокоить рыцаря, лежала в своей комнате на кровати, болтала ножками и читала книгу.
- Войдите, - лениво, но громко, произнесла девушка, когда в дверь постучали.
В дверях показалась группа лиц. Всю эту делегацию из суккубов возглавляла Диана, и настроены они были не очень доброжелательно. Они были одеты по полной форме, руки были пусты, но у каждой они были сжаты в кулачки.
- Госпожа, мы к вам пришли за разъяснением, - с порога начала суккуб, затеявшее все это. И было видно, что не только ее волновал этот вопрос.
Аглаида закрыла книгу, положила ее на столик, находящийся возле кровати, и встала перед своими подчиненными, готовясь выслушать что-то, что должно было ее коснуться.
- Мы пришли узнать, почему вы поступили так эгоистически по отношению к нам? Почему вы всячески отгораживаете Максимуса от нас?
- Это вас не касается.
- Нет Аглаида, очень даже касается. Всем нам давно уже хотелось чувствовать это тепло, которого мы были лишены. А как только в пещере нашего Хозяина появился Максимус, вы показали его нам лишь раз, а все последующие дни мы только от вас и слышим, "какой он красивый, какой он сильный, какой он манящий", - выкрики слышались то от одного суккуба, то от другого.
- Это ничего не значит, и я не запрещала вам с ним видеться, - немного стушевалась вожатая, явно удрученная подобными выкриками суккубов. - Просто я симпатичнее, и он оказался именно у меня по повелению Антонидикуса. Так распорядилась судьба. Только и всего.
- Какая судьба?! - возопили все хором, и в каждой букве слышалась нотка крайнего возмущения и негодования. - Это всё случилось только потому, что вы вожатая суккубов.
- И нисколько вы не симпатичнее! - выкрикнула Глория, стараясь выделиться перед госпожой среди других. - У меня вот, например, глаза красивее!
- А у меня попа более упругая! - взвизгнула Селена и переминалась с ноги на ногу, покачивая бедрами.
- А я лучше вас всех: у меня самое милое личико! - ехидно произнесла Диана, посматривая одновременно и на Аглаиду, и на Селену, и на Глорию. - И поэтому я буду с ним.
В комнате мгновенно повисла тишина. Все девушки медленно и аккуратно повернулись в сторону Дианы, которая в свою очередь так и продолжала смотреть на ту, кто, как она все еще считала, была единственная виновница конфликта. Огонь негодования полыхал в каждой из девушек, и ни одна не хотела уступать другой желанного рыцаря, который даже не догадывался ни о чем.
Спустя мгновение, завязалась драка. Это была настоящая женская баталия: во все стороны летели клочки одежды, ругательные слова, обломки ногтей и перья из подушки. Девочки дергали друг друга за волосы и дрались так, будто от этой победы зависела их будущая жизнь. И если быть предельно честным, то так оно и было.
В самом разгаре драки, когда могло показаться, что победила либо Аглаида, либо Диана, в комнату зашла еще одна суккуб.
- Девочки, что случилось?
Вопрос остался без ответа, и ей пришлось его добыть. Кое-как растащив девчонок, она еще раз задала этот вопрос. И тут ей стало все предельно ясно. Она немногим отличалась от подруг, однако предложила наиболее мирный и безболезненный вариант разрешения спора.
- Я думаю, нам ни к чему ссориться, - неторопливо протянула она, пока дослушивала проникновенный рассказ о любви своих давних подруг. - А пойдемте и спросим, кто ему нравится.
- И правда, что это на нас нашло, - поправляя завернувшееся сапожки, произнесла вожатая. - Идемте к тому, кто раз и навсегда разрешит наши споры.
Девочки привели себя в порядок, вышли из комнаты и отправились к объекту своих воздыханий, к Максимусу. Они беззвучно ступали по каменным плитам подземелья, размышляя о правильности своих поступков, которые были еще не так давно комнате командиром суккубов и том, когда успеть зашить изорванную одежду.
Наконец, они добрались до комнаты, где должен был располагаться их ненаглядный рыцарь. Переглянувшись между собой, они вошли. Вошли вольготно, без спроса и без всякого разрешения. Однако их всех постигло разочарование: комната оказалась пуста. Совершенно чистая комната, ни одной живой души.
- Ну и где он? - недоуменно переглянулись между собой девочки, не понимая, куда он мог деться.
- Я слышала с утра, как он с утра направлял в кузницу... - приложив пальчик ко лбу, протянула Тарина, стараясь вспомнить, так ли это было на самом деле.
- Тогда что же мы стоим? Вперед!
Девочки аккуратно прикрыли за собой дверь и отправились по коридору обратно. Их стройные ножки тихо и грациозно постукивал каблучками, неумолимо сокращая расстояние между ними и учеником Антонидикуса.
Спустя немногим более пяти минут, девочки оказались перед шаткой деревянной дверью, отделяющей коридор и кузницы, девчонки переглянулись, убедились в правильности своего поступка в решительных взглядах других суккубов и вошли.
VII
Это было жаркое душное помещение, где все освещение составляли пару ламп и три большие печи, возле двух из которых возились Максимум и кто-то еще. Этим кто-то оказался никто иной, как бес. Небольшое существо ростом около полтора метра, с волосатыми ногами, которые заканчивались копытами. Одежды на нем небыло, за исключением больших перчаток на морщинистых руках. Его лицо было безобразно из-за небольшими закругленными рогами на голове и выпяченным пяточком. Существо это, известное каждому демону, редко появлялось в стенах пещеры архилича, он был тут просто не нужен.
- Максимум, мы требуем ответа! - самого порога громко заявила Диана и уверенным шагом направилась к рыцарю.
- Что? - недоуменно, явно с усталостью в голосе спросил кузнец. Он сидел на деревянной табуретке, и крупные капли пота тонкими струйками стекали по его груди.
Суккубы рассказали ему все. Все то, с чего все началось, с самого начала. Рассказ суккубы был настолько проникновенным, что драка разгорелась с новой силой.
- А ну прекратить этот балаган! - раздался громкой рев Максимуса, заглушаемый только ударом молота об Кракемарт.
Вся драка остановилась в тот же момент и в помещение воцарилась тишина. Тишина, которую прерывали лишь тяжкие вздохи суккубов да потрескивающие угли в печи. Их взлохмаченные головки понуро смотрели в пол, в то время как злой рыцарь стоял над ними и ничем не мог заставить девушек посмотреть в его гневные глаза.
- Максимус, чтобы ты не говорил, а они правы... - тихо и аккуратно подала голос Аглаида, рассчитывая, что на ту, которая его выходила, он не сорвется.
- Что делать... Что делать... - Максимум на минутку задумался, после чего предложил свой вариант разрешение проблемы: - Значит, прямо сейчас я не смогу определить даже при всем своем желание. Сначала я должен вас хоть как-то узнать. Поэтому, что завоевать мое сердце и решить среди других суккубов, кто же окажется прав в данном споре, назначайте дни явки.
- Как будем выбирать эти дни?
- Как хотите, так и выбирайте.
Суккубы еще раз обернулись на объект своих воздыханий и покинули помещение, оставляя в памяти образ высокого, мускулистого мужчины. В это время Максимус все еще продолжал стоять и думать о том, что только произошло на его глазах:
"То есть получается, что им всем я приглянулся, и теперь слуги Антонидикуса передрались за обладание моим телом. Потом пришли ко мне, передрались еще раз и, кое-как выслушав меня, разошлись..." - размышлял Максимус, опускаясь на стул и хватаясь за голову". Это бред, при том самый жуткий бред, который со мной происходил за все мое время здесь. И ведь они свято верят в то, что они мне симпатичны... эх, женская беззаботность... Чтож, пускай верят в то, что я сказал, так хоть конфликтов удалось избежать".
На последующий день Максимус вновь отправился на тренировку с Антонидикусом, стараясь стать сильнее. Лич давно заметил, что сила рыцаря во многом зависит от его гнева, и он осмелился предположить, что при обучении сильным заклинаниям, нужно исходить из этого. Так он и поступил, предложив в тот день своему ученику эксперимент:
- Максимус, слушай, я тут заметил в твоих способностях одну брешь, которая тебе может сильно в последующих битвах пригодиться.
- И что это за брешь такая? - с долей удивления спросил рыцарь, только-только придя в кабинет колдуна и наткнувшись на подобное заявление.
- Это - твой гнев. Когда ты злишься, тебе сложнее контролировать свои магические силы, однако мощь создаваемых заклинаний возрастает, - медленно начал пояснять лич и, минутку поразмыслив, добавил: - Сейчас покажу, как сильно различаются твои силы.
Антонидикус отмахнул подолы мантии, и из рукавов показались две костлявые руки. На них почти небыло мяса, и прямо на самих костях кое-где виднелась облезлые частички пожелтевшей кожи. Он поднял свои руки на уровне груди, и хлопнул в ладоши, образовывая в своей левой руке небольшой огненный шар, чуть больше самой руки. Пламя горело ровным переливом оранжевого с желтым, то и дело испуская язычки огня в разные стороны. Окинув рыцаря многозначительным взглядом, как будто спрашивая "посмотрел?", лич медленно сжал вторую руку. Он сжимал ее так противоестественно и медленно, будто человек, у которого наступил паралич, и он изо всех сил старается дотянуться до чего-то рукой. Наконец, разжав руку, над костями колдуна образовался сначала такой же небольшой магический шар, но секундой позже он разросся в четыре раза против своего старого размера, изменил окрас на яркий красный цвет, и были слышны потрескивания язычков пламени. Это пламя было крайне устрашающим: он будто бы отражало самые темные стороны своей изменчивой природы, грозясь сжечь все, к чему притронется. Будто сама преисподняя породила это.
- Ты понял разницу? - Антонидикус перевел взгляд с огней на Максимуса и, осознав, что тот видел достаточно, развеял шары, дабы не тратить свои магические силы.
- Да, я видел... - пробубнил тот, прекрасно различая даже визуально мощь шаров, созданных при помощи разных магических сил. - И ты думаешь, что у меня получится?
- Непременно. Ты только должен себя разозлить, в этом заключается вся загвоздка. Ты уже научился владеть азами силы огня, верно?