'ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В РОССИИ. ОКТЯБРЬСКИЕ БОИ В МОСКВЕ 1917 ГОДА'
повесть
(обработка отрывка из романа 'Сталинградские сны')
Оглавление:
Глава 1. Чёрный квадрат детской памяти
Глава 2. Кронштадтский галс революции
Глава 3. Государственный переворот 28 февраля 1917 года
Глава 4. Опоздавшая революция и стылая прорубь
Глава 5. Временной скачёк. Заметки на полях
Глава 6. Загадки русской души. Предпосылки Октябрьских боёв в Москве
Глава 7. Баронесса-прапорщик Софочка де Боде как зеркало русской революции
Глава 8. Октябрьские бои в Москве
Глава 9. Первые дни Гражданской войны в России
Глава 10. Штурм Московского Кремля
Глава 11. Пространственно-временной бумеранг событий
Глава 12. Офицеры, юнкера, ударники. Цепные псы хаоса
Глава 13. Русская лейб-гвардия против юнкеров
Глава 14. Железная логика событий. Перемирие
'Всё это ляжет на плечи русского народа.
Ибо русский народ - великий народ.
Русский народ - это добрый народ.
У русского народа - ясный ум. Он как бы
рождён помогать другим нациям. Русскому
народу присуща великая смелость, особенно
в трудные времена, в опасные времена. Он
инициативен. У него - стойкий характер.
Он мечтательный народ. У него есть цель.
Потому ему и тяжелее, чем другим нациям.
На него можно положиться в любую беду.
Русский народ - неодолим, неисчерпаем!'.
И. Сталин
Беседа с А.М. Коллонтай, ноябрь 1939 г.
Извлечения из дневников А.М. Коллонтай,
хранящихся в Архиве МИД РФ, произведены
историком М.И. Трушем. (c. 611)
Глава 1. Чёрный квадрат детской памяти
Три дня назад, 13 августа 1897 года, милому маленькому мальчику в ослепительно белой панаме, красивой шёлковой блузе c бордовым бантом на шее, чёрных велюровых штанах на помочах и крошечных лакированных ботинках с пряжками исполнилось пять лет. Уже три дня, как на вопрос о своём возрасте он гордо показывал всем растопыренную ладонь с пятью пальцами. Это было гораздо проще и веселее, чем показывать четыре пальца, всё время размышляя, какой бы из пальцев согнуть, чтобы получить четыре. В этот год он был больше всего похож на свою прабабушку по материнской линии, когда-то крепостную крестьянку, игравшую роли в крепостном театре Шереметьевых и получившую вольность ещё до Наполеоновского нашествия 1812 года 'за красивые глаза'. Ставшей сначала наложницей, а потом содержанкой своего господина.
Чудесное свойство детей отражать в своей внешности, как в калейдоскопе, внешность множества своих родственников, живых и уже покойных, бросается в глаза каждому внимательному человеку. Не обошло это чудо и маленького барина Василия Владимировича Виванова. То он походил на покойного отца - надворного советника, имевшего орден Святого Станислава за долгую и хлопотную царскую службу в Варшаве, то на деда по отцовской линии - купца из Нижнего Новгорода, разорившегося, но вновь разбогатевшего на торговле каспийской рыбой и икрой. Его прадед по материнской линии в 1805 году, будучи купцом 1-й гильдии, владея торговыми судами для перевозки пшеницы, получил право наследственного дворянства. Чем занимались и как накопили свои тысячи рублей для того, чтобы выкупить себя из крепостного рабства и занятия торговлей более далёкие их предки, не принято было говорить, но всё крутилось вокруг сокровищ Емельяна Пугачёва и золотых пластин из его ставки в Бердской слободе под Оренбургом, разграбленных его атаманами после поражения в битве у Солениковой ватаги.
Не зная, что он, как на ускоренном просмотре портретов предков, демонстрирует матери облик своих предков, наверно и очень далёких, маленький Васечка витал в детских небесах и больше всего любил сад перед летним домом на берегу Оки...
Заповедный, тёплый, солнечный, просторный Мещерский край наполнял восторженные серые глаза мальчика своим смыслом и первобытной свободой. Бесконечные изгибы рек, старицы, разделения потоков вод и их последующие слияния, лагуны, озёра, болота, сливающиеся и образующие цепочки, каскады, острова, полуострова и перешейки, придавали широкому простору рязанского края неповторимость и загадочность. Нега и воля необыкновенным образом сочеталась в бескрайних лесных волнах. Здесь всегда были и будут места, куда со времён древних охотников не ступала нога человека, пусть даже успевшего открыть другие континенты, деревни, где ещё живут потомки голяди и мокоши, пришедшие сюда задолго до славян и русов. Будут среди озёр вольные места, где никогда не было русского, монгольского владычества. Мещера всё ещё хранит в себе тайны, свою Terra incognita.
Крупная река Ока здесь течёт не как все реки центральной России с севера на юг, а наоборот - с юга на север. Она гарантированно приносит сюда тепло с огромных куликовых полей и половецких степей вокруг Брянска, Курска, Орла, Воронежа и Тамбова. Поэтому на Рязанщине всегда теплее, солнечнее, чем в другой центральной России, урожайнее, небо голубее, трава зеленее...
Сейчас среди яблонь, над кустами роз, хризантем, акаций, шиповника, разносились настойчивые крики служанки Клавы, искавшей маленького барина уже довольно долго:
- Барин! Бари-и-и-ин... Маменька Вас к чаю зовёт... Спрашивают-с и видеть хотят... Барин Василий Владимирович! Вы где?
- Сейчас, сейчас, Клава... - страдальчески прошептал малыш и состроил мину жалости, доступную только артистизму маленьких детей.
Маленького мальчика интересовало совсем другое... Сегодня в давно замеченном им муравейнике в дальнем углу сада, около небольшой деревянной беседки с перголой, увитой диким виноградом, происходило что-то невообразимое: чёрные и рыжие муравьи, обычно занимавшиеся своими делами, перемешались, сошлись в смертельной схватке. Они теперь были вперемешку, будто ромашка с клевером на лесной поляне с той разницей, что цветы не откусывают друг другу головы, лапки и животы. Только ничтожность размеров этих насекомых не давало возможности записать это муравьиное сражение 13 августа 1897 года в величайшие битвы истории, вроде битвы народов при Лейпциге. Десятки тысяч участников, огромная территория при пересчёте на размер тельца насекомого, расположение поля боя над землёй и под землёй.
Невозможно было узнать, с чего началось сражение. Обычно муравьи разных пород не проявляют друг к другу вражды, занимаясь каждый своими делами. Гусениц, личинок, тли, червяков, листьев и плодов всегда всем хватало, мест для строительства муравейников, плантаций растений и угодий разведения тли, тоже. Что же побудило несколько небольших муравейников чёрных, не очень крупных муравьёв, затеять смертельную схватку с огромным муравейником рыжих муравьёв, в два раза более крупными и многочисленными.
Василий уже час смотрел на происходящее широко раскрытыми от восторга глазами. Чёрные и рыжие муравьи массово убивали друг друга. Они вцеплялись во врага своими челюстями-кусачками, на мгновение до этого постояв перед атакой как вкопанные. Их страшные челюсти перекусывали тела, откусывали головы, лапы, животы. Они набрасывались на врага один на один, трое на одно, пятеро на одного. Все травинки, листочки и веточки вокруг были покрыты сражающимися насекомыми. Чёрных муравьёв было меньше и сами они были меньшего размера, но это ровным счётом ничего не значило. Они были не менее смертоносны. Два из трёх небольших муравейников чёрных муравьёв, сооружённых из хвои, мелких веточек и песчинок, скреплённых слюной, были уже захвачены рыжими. Везде валялись тела растерзанных хозяев. Захватчики деловито вытаскивали с нижних ярусов белые муравьиные яйца-куколки, добивали крылатых чёрных муравьёв, больших, но совершенно беспомощных. Яйца-куколки были видны среди прочих трофеев победителей, переносимых к своему муравейнику. Цепочкой их можно было проследить до угла беседки, где располагался огромный муравейник рыжих. Заросли старого шиповника, образующего здесь большое каре, скрывали муравейник от садовника и дворника. Хотя сами муравьи не доставляли особых хлопот гуляющим и не посягали на главный дом усадьбы, но неприглядный для взгляда холмик, кишащий насекомыми и их добычей, мог раздражать хозяйку сада и послужить причиной для распоряжения о безжалостном уничтожении. Однако в случае с муравейником рыжих этого не происходило.
Маленький мальчик, посчитав, что такое развитие событий, во-первых, неинтересно, потому что одномоментный разгром всех чёрных муравейников лишает его возможности увидеть завтра продолжение муравьиной войны, во-вторых, это является несправедливым, потому что чёрные муравьи размером тел и челюстей значительно уступают рыжим. Перед его глазами запечатлелся яркий момент, может быть для муравьиного мира сопоставимый с поединком монаха-богатыря Пересвета и степного богатура Челубея перед Куликовской битвой: на одном лепестке травы, изогнутом словно мост, стояли друг напротив друга рыжий и чёрный муравьи, готовые к схватке; они шевелили усиками, приподняв передние лапки, сводили и разводили челюсти, словно что-то беззвучно говорили. Имей муравьи глаза, наверняка все сражающиеся и умирающие внизу под травинкой, остановили бы битву и обратились бы к месту поединка. Но мальчик был единственным в природе существом, обладавшим возможностью увидеть этот момент муравьиной истории.
Бой поединщиков начался стремительно. Оба муравья вцепились челюстями в спину врагу и почти одновременно перекусили её в наиболее тонких местах. Ещё движущиеся части муравьиных героев упали на садовый сор и товарищей под травинкой, исчезли среди всеобщего побоища. Наверно, такой исход, размен гиганта на маленького муравья, был выгоден более многочисленным чёрным. Василий был так увлечён происходящим, что не обращал внимания ни на оводов, вьющихся над ним, их укусы, ни на перепачканные в земле свои руки и замаранный травной белоснежный блузон...
Наконец, маленький мальчик решил помочь героической борьбе чёрных муравейников за жизнь и свободу. Он вооружился игрушечной лопаткой и изо всех сил стал бегать почти к самому дощатому забору, где в малиннике у старой вишни был ещё один муравейник чёрных. Там своей лопаткой малыш черпал муравьёв прямо вместе с веточками, листочками и хвоей, нёсся обратно, сопя, спотыкаясь, сквозь солнечные августовские зайчики, через золотые полосы солнечного света, пробивающиеся через ветви, чтобы доставить поскорее муравьиное подкрепление в гущу событий. Мальчик не понимал, как устроен муравьиный мир, не знал, что кроме муравьёв-воинов в муравьином сообществе были строители, занимавшиеся исключительно строительством муравейника и добыванием пищи. Они были не предназначены для схватки с муравьями-солдатами врага. Чёрные муравьи-строители были совсем небольшими, с короткими челюстями, тонким хитиновым панцирем, гораздо слабее, чем чёрные муравьи-солдаты, имеющие крупные размеры, мощные челюсти, толстый хитиновый панцирь, особенно на голове. У рабочих муравьёв не было шансов выжить в бою. Единственное, чем они могли помочь, это занять незначительное время врага на своё уничтожение и транспортировку в качестве еды.
Муравейник у забора то ли не получал по муравьиной почте призывов о помощи, то ли уже отправил по длинным тропкам своих воинов на подмогу сородичам. Так или иначе, тут царило спокойствие и деловой будничный настрой. Все были заняты строительством, переносом пищи и уборкой.
Вмешательство Василия в естественный ход вещей и событий не принесло ничего, кроме новых бессмысленных жертв. Рабочие муравьи, перенесённые к месту сражения, тут же погибали от челюстей рыжих, даже не пытаясь защищаться. А мальчик всё носил и носил подмогу вместе с гусеницами, жуками, личинками и садовым сором. Он даже нашёл и раздавил каблуком небольшую лягушку. Бросив её на поле боя, он хотел остановить сражение, отвлечь нападающих едой. Но та часть рыжих муравьев, что была занята сражением, так и продолжала сражаться, а лягушкой, как огромной добычей, тут же занялись другие рыжие муравьи в несметном количестве неизвестно откуда вдруг взявшиеся. После этого стало ясно, что у рыжих есть огромные скрытые резервы.
Тогда мальчик стал думать над тем, чтобы разрыть рыжий муравейник, заставив всех рыжих заняться спасением собственных личинок. Для этого решительного действия ему нужна была какая-то большая, крепкая палка, так как лопатка была слишком мала и не прочна. Она начал было искать такой инструмент, но осуществить грандиозный план не успел.
По злой иронии именно старательный детский топот по утоптанной земле и гравию дорожек подошв ботиночек выдал его месторасположение служанке и оставил последний оплот чёрных без помощи.
- Барин... Маменька Вас спрашивают-с, видеть хотят... Барин Василий Владимирович... Ах, вот Вы где... - послышались совсем рядом слова, произнесённые с малороссийской интонацией молодым вкрадчивым голосом. На полянке перед беседкой появилась Клава - молодая, румяная брюнетка в новом красно-белом сарафане и с красной лентой на лбу.
На секунду она опешила, увидев одежду мальчика в таком ужасном состоянии.
- Ой! Васечка, ой, барин... что ж Вы так... Маменька Вас к чаю зовёт и злится уже... - она взяла мальчика за руку и попыталась увлечь за собой по тропинке.
- Нет, ещё, чуть-чуть! - он вырвался и присел на корточки около муравейника.
Тогда Клава решительно подошла к нему, снова взяла за руки и достаточно сильно потянула его к себе. В её карих глазах скользнула тень злости.
- У нас на хуторе за непослушание детей порют как тут у вас крестьян за недоимки казаки порют, - сказала она ему, явно не понимающему услышанного. - Пошли!
Она подняла его на ноги, не отводящего взгляда от муравьиного побоища, и буквально потащила за руку в сторону большого двухэтажного жёлтого дома с колоннами и пристройками-флигелями. Так же, как не исчезает одна часть предмета, после того, как мы переводим с неё взгляд на другую часть, так не исчезает время и события после того, как они перестают фиксироваться нашим изменяющимся сознанием, то есть прошлое и будущее время, прошлые и будущие события - это одно и тоже множество, просто постепенно освещаемое тонким лучом нашего сознания...
Контуры дома, больше похожего на модную летнюю дачу, чем на дом-поместье, чётко проглядывали среди садовых деревьев. Под ногами скрипел мелкий гравий, устилающий дорожки, сильно пахло медвяным шиповником. Белые и розовые цветки его обильно покрывали аккуратно подстриженные кусты вдоль дорожек.
Пройдя мимо каретного навеса, конюшни, нескольких хозяйственных построек, они вышли к большой центральной клумбе. Здесь перед главным входом в дом находился небольшой фонтан в виде постамента с греческой амфорой. Из наклонённой амфоры мраморным водопадом ниспадали волны фруктов: винограда, яблок, груш, лимонов. Тоненькая струйка настоящей воды со слабым журчанием стекала в чашу. Листочки, сор и водомерки наполняли зеленоватое водное блюдце. Свежесть воды фонтана с лихвой компенсировала слегка запущенный, крохотный искусственный водоём.
- Не тяни меня так, Клава... - сказал сердито Василий уже на ступенях дома, полукругом выводящих их к главному вход. - Мне больно!
Из малой гостиной доносился звук рояля. Приятный женский голос пел романс 'Жаворонок' композитора Глинки. Нежный, лирический мотив, слегка окрашенный светлой грустью летел над садом:
Между небом и землёй песня раздаётся,
Неисходною струёй громче, громче льётся.
Не видать певца полей, где поёт так громко
Над подруженькой своей жаворонок звонкий.
Ветер песенку несёт, а кому - не знает,
Та, кому она - поймёт, от кого - узнает.
Лейся, песенка моя, песнь надежды сладкой,
Кто-то вспомнит про меня и вздохнёт украдкой...
Пройдя сквозь высокие витражные двери из светлого дуба, они вступили в прохладный просторный вестибюль, устланный коврами с высоким ворсом. На деревянных тумбах вокруг стояли большие китайские вазы, бронзовые скульптуры ландскнехтов и фей. Через открытые двустворчатые двери в соседних комнатах были видны классические и персидские диваны, столики, кресла, живые пальмы, драцены в больших керамических кадках с греческим и восточным орнаментом. Над светлыми дубовыми панелями по голубой стене жёлто-золотистой краской был накатан трафаретный рисунок в виде небольших пчёл и стрекоз, чередующихся в шахматном порядке. С потолка свисали кованые светильники с витражными стёклами. С другой стороны вестибюля большие витражные двери с фрамугой пропускали в интерьер солнечный свет и заливали его оттенками золотого, а заодно расчерчивали тенями разной глубины и насыщенности. Вся прелесть новомодного стиля модерн сосредоточилась в небольшом помещении, похожем больше на шкатулку с драгоценностями, чем на жилой дом. Однако денег, уплаченных архитектору, было не жалко за ежедневное наслаждение гармонично организованным пространством, созданным для жизни и чувственных удовольствий. С другой стороны, вместо подобной отделки и интерьера, можно было выстроить вдвое больше помещений в строгом классическом стиле или хотя бы в сдержанном стиле ампир. Но модерн так соответствовал изощрённой душе хозяйки, что ничего другого она и не хотела видеть вокруг себя. В конце концов, чем была она хуже немки или австрийки? Почему рязанская земля должна была остаться лишённой модерна?
Игра света в разное время суток и в разные времена года делало небольшой дом всегда разным, словно это было живое существо, имевшее возможность грустить, радоваться и обижаться. Августовское солнце лилось в какой-то гибельной истоме и сумасшествии последних ясных дней на вычурные вещи и картины. Грусть уходящего лета, ожидание осени, увядания, наконец гибели и краха всего живого в зимние морозы, как будто витало вокруг.
Миновав скрипя дубовыми половицами ещё две двери и короткий тёмный коридор за витражом со сценой охоты, где в присутствии гостей зажигали керосиновые лампы, подсвечивая витраж изнутри в вечернее время, Василий с Клавой оказались перед коридором, ведущим в малую гостиную. Здесь им навстречу попался конюх Илья - здоровенный рябой детина с бородой и шальными глазами, совсем потерявший страх и совесть после отмены крепостного права.
- Э-эх, сисястая! - весело воскликнул конюх и попытался схватить Клаву за грудь. - Хороша Клавка - мерзавка!
Однако, разглядев в полумраке идущего с ней за руку барчука, он ойкнул, поостерёгся продолжать и поспешно скрылся за углом. Служанка критически осмотрела одежду маленького мальчика, его ботиночки и, найдя их вполне пригодными для посещения гостиной, несмотря на следы земли и травы, ввела Василия в гостиную.
Здесь возле длинного стола, накрытого чайным сервизом, стояла высокая пышноволосая дама в тёмно-зелёном платье с белым кружевным воротничком и манжетами. Платье было украшено длинным рядом перламутровых пуговиц спереди и на рукавах. Густые волосы дамы были собраны по моде в тугой пучок на затылке, скреплены сверкающей заколкой. Дама с материнской строгостью и нежностью посмотрела на Василия и сдержанно улыбнулась. Рядом с ней, держа её за руку так, как если бы готовился руку поцеловать, стоял стройный молодой мужчина в тёмно-синем мундире жандармского штаб-ротмистра с искрящимися серебряными аксельбантами на груди. Весь вид жандарма кричал о благородном достоинстве слуги самодержавия и православия.
За столом сидела красивая девушка лет семнадцати от роду, в розовом платье и с лентами в косах. Рядом с ней располагался пожилой, почти лысый мужчина с пенсне, в сером сюртуке и жёлтой жилетке. За мужчиной, с серебряным чайником в руках, стояла вторая служанка с вытянутым лошадиным лицом, в накрахмаленном переднике. Её рот был приоткрыт, словно она чему-то постоянно удивлялась.
Все эти люди как один повернулись к вошедшим и стали внимательно смотреть на мальчика, как ему показалось. Это было так нестерпимо, что Василий сделал шаг назад и укрылся за ногой Клавы. Это не помогло, потому что Клава отпустила его руку, повернулась и быстро отошла в проём двери, оставив его совсем одного под взглядами множества взрослых. Рука, за которую его тащила служанка, доставляла сейчас даже больше неприятных ощущений, чем, когда она за неё тянула. Однако всё было не так страшно. Судя по выражению лиц взрослых, разговор шёл на вполне весёлую тему и даже не о нём.
- Ах, вот он где, мой милый сыночек Васенька! - воскликнула женщина в тёмно-зелёном платье, - вот видите, сударь мой, Леопольд Петрович, он весь задумчивый в своих вымышленных путешествиях, походах, милых детских фантазиях.
- Да-да! - сказал штабс-ротмистр и, наконец-то, поцеловал ей руку.
Мать Василия сложила на груди длинные бледные пальцы, украшенные кольцами с большими разноцветными дымчатыми камнями и чуть заметно улыбнулась той томной улыбкой, что отмечает всегда счастливую в любви женщину любого сословия и возраста.
Штаб-ротмистр приосанился. Взявшись двумя пальцами за кончик уса, подкрученного вверх, важно заметил:
- Ваш сын, дорогая Маргарита Павловна, просто вылитый первопроходец и солдат. Я тут в 'Военном вестнике' заметку видел о том, как кавалерия армии Американских Штатов сразилась недавно с племенами индейцев миконжу и хункапапа. Кажется, дело было сперва у реки Вундед... Пионер Северной Америки, герой, в общем-с...
После этих слов девушка Анна в розовом платье захихикала, прикрыв полные губы ладонью, и сказала игриво:
- Ну и словечки вы говорите, Леопольд Петрович. Не совестно Вам так льстить маменьке по поводу нашего недотёпы?
- Только маленький барин Василий Владимирович в саду испачкались-с... - невпопад сказала Клава.
Штаб-ротмистр рассеянно посмотрел сначала на служанку, потом на девушку в розовом и продолжил:
- Я в вашем обществе таю, Маргарита Павловна, словно лёд на солнце! Спасибо за чудесный романс. Ca a ete charmant...
- Полноте, я сегодня не в голосе и немного даже бледна, если Вы заметили, милый друг...
- Soyez tranquille, maman, vous serez toujours la plus jolie, - сказала на это молодая девушка. - Вы всегда лучше всех, мамочка.
Мужчина в туманном пенсне неожиданно прекратил сутулиться и размешивать в чашке сахар серебряной ложкой. Повернувшись к смеющейся молодой особе, он важно заявил:
- А что вы смеётесь, Анна Владимировна... Ваш младший брат всех нас ещё перепрыгнет, вот увидите... У него задатки целеустремлённой личности... И к языкам, и к счёту способности, я тут услышал. К письму отменные старания... - мужчина в пенсне отчего-то показывал при этом вправо от себя, где в глубине гостиной сиял чёрной полировкой огромный как лодка рояль с открытой клавиатурой, похожей на раскраску будки часового, только что без оранжевой полосы или шлагбаума.
- Я думаю, дорогой Леопольд Петрович, - продолжил мужчина после того, как все были готовы его снова слушать, осторожно отхлёбывая чая, - это всё, как в 'Северном вестнике', где напечатана вещица потешника Антоши Чехова. Он из наших, из врачей будет. Там сборник всякой милой всячины. 'Хмурые люди' называется... Ха.. Вот умора! Научатся всякие мещане и докторишки слова складывать, и давай бумагу портить! Описывают наши несчастные литераторы быт и нравы разных низменных людей. А для чего? Мне не понятно. Мы и так их вокруг себя видим, этих низменных людей. Тот это сказал, тот то ответил, вся жизненная последовательность действий то под одним, то под другим углом зрения и соусом. А ещё хуже, нравоучения литераторы ввернут. Но Чехов, вроде, просто бесстрастно описывает, что он в своих хождениях по стране видел. Пьесы у него тоже не плохие за счёт своей холодности и отсутствия оценок. Такое ощущение, что не дорабатывает он, силы экономит. Его туберкулёз замучил, говорят. Про Цезаря написал бы что-нибудь героическое, про Государя Императора, Скобелева, наконец!
- И всё-то Вы знаете, граф Иван Иванович! А что это за 'Хмурые люди'? - спросила, перестав хихикать, девушка Анна. - Пьеса?
- Я же говорю, такой сборник рассказов! - пожав плечами, ответил граф в пенсне, а вторая служанка начала подливать янтарный чай в его чашку.
Девушка взяла из жестяной коробочки с бархатным дном шоколадную конфету в виде маленькой бабочки и снова быстро проговорила:
- О чём там говорится, господин граф? Причём тут Васечка?
- Эти писатели стали совсем несносны. Особенно я ненавижу поляка Достоевского... Его этот роман 'Идиот', - произнёс хмуро Леопольд Петрович. - Почему роман назван 'Идиот' и кто в романе идиот? В его романе нет ни одного глупца или недоразвитого индивида, которого можно было бы по современным медицинским меркам назвать идиотом. Все в меру своих возможностей и этики заняты своими эгоистическими жизненными делишками: похоть, жадность, карьера, самолюбие, свадьба, похороны. Все финансово обеспечены. Главный герой что хочет, то и делает. Так почему 'Идиот' и о чём на самом деле роман Достоевского, имеющего гражданство российской империи, но написанный им в 1867 году в Италии? Ответ скрыт во времени написания - это 1867 год и в том, что слово 'идиот' не синоним недоразвитой личности, а скорее недоразвитости социальным. По-древнегречески 'идиот' - это человек, не интересующийся происходящим в своей стране, не знающий и плюющий на то, что в ней творится. В год 1867-й, когда действуют герои романа, в Российской империи происходят ужасные вещи. В результате отмены крепостного права миллионы крестьян остались безо всякой земли и выброшены буквально на дорогу, превращены в бродяг или снова оказались в рабстве помещиков, которые теперь вообще никакой ответственности за их жизнь не несут. Три года назад российская империя едва справилась с восстанием в своей провинции Польше, родной стране Достоевского, а император Александр II красуется как ни в чём ни бывало на Парижской выставке. Польский террорист Березовский стреляет в императора Александра II в Париже, но, к счастью, не попадает. Приговор французского суда Березовскому - пожизненная каторга во французской Новой Каледонии около Австралии, а российский император его в империи бы повесил. В 1867 году для оплаты процентов барону Ротшильду за займ, при получении которого Россией министром финансов Вышнеградским получена гигантская взятка в полмиллиона франков золотом, которой он хвастался в газетах и лично даже при царе, была продана правительству США русская земля Аляска, то есть казнокрадство приступило к разрушению империи. В тот год на нашей западной границе возникла Австро-Венгерская империя - мощный враг. Зато в этот же год наша армия оккупирует нищий и средневековый Туркестан. В 1867 году в нашей империи снова голод из-за неурожаев, повторяющийся каждые 6 - 7 лет. Крестьяне как всегда едят сосновую кору вместо муки, жёлуди, муку смешивают с глиной. Министерство внутренних дел прописывает им рецепты суррогатов: в 1843 году хлеб из винной барды или из картофеля с примесью ржаной муки, в 1840 году муку с примесью свекловицы. Неизменный результат суррогатов - болезни и усиленная смертность тех русских, кто не умер от голода и истощения сам. Когда казанские мужики едят суррогаты, на волжско-камских пристанях той же Казанской губернии гниют 1 720 000 четвертей хлеба. Наплевать нашим русским купцам на простых русских людей. Им главное вывезти хлеб за границу... Вот что творилось в стране и вокруг неё, когда герой романа князь Мышкин приезжает в Петербург из Швейцарии. В это страшное время, когда происходит такое, русские люди нарисованы поляком Достоевским в романе 'Идиот' как деграданты, самое настоящее, лишённое этических сдерживающих начал быдло. Русские генералы, купцы, князья, студенты бесятся с жиру, играют в суицидальные желания, попытки убийств, швыряются деньгами, жаждут богатств во что бы то ни стало, раздают и получают пощечины, плюют друг другу в лица, оскорбляют, делают разные гадости. Главные герои: негодяй Рогожин и эпилептик Мышкин - богатый князь, наездившийся вволю по 'прогрессивной' Европе и по своей бедствующей стране, бросивший невесту ради интриганки Настасьи, плачут над трупом этой сексуально озабоченной продажной дряни. Тот есть с точки зрения древних греков Аристотеля и Платона, будь они живы, с точки зрения современника событий поляка Достоевского, все русские - социальные идиоты. Он как бы говорит из Италии иностранцам:
- Русские - это недочеловеки, идиоты. Их страна - империя Россия явно идёт под откос, проигрывая ведущим странам. Ей остаётся существовать несколько десятков лет до полной катастрофы: везде теракты, глобальное разворовывание страны, провальная внешняя и внутренняя политика, голод и нужда, а русские власти и богачи заняты чёрт-те чем, но только не тем, чем нужно! Понятно почему Польша, Финляндия, Украина, Белоруссия, Кавказ, Туркестан делали всё, чтобы спастись от империи идиотов? Понятно, как выглядит Россия глазами иностранцев? Понятно почему они все свои проблемы решают за счёт России? Вот про что роман Достоевского 'Идиот'. Идиоты...
Ротмистр так разгорячился, что даже сделал несколько широких шагов по гостиной, взмахнув рукой.
- Странно слышать такие здравые рассуждения социалиста от жандарма! - всплеснула руками мама Василия, - но как вы поляков не любите, мой милый друг! И писателей, и композиторов. Даже нашего русского гения Чайковского!
- А жандармы, что, не могут быть людьми? - с некоторым раздражением ответил штаб-ротмистр. - Кстати про Чайковского... Прадед Чайковского украинский шляхтич из Кременчуга, то есть полуукраинец-полуполяк. Он не великоросс. И это заметно...
- Да что вы? Искренне изумился граф.
- Сколько людей могут слушать музыку Чайковского и для кого он её написал? 1 - 2 процента населения, аристократия и царь её могут слушать. Этот верхний российский слой состоит на треть из немцев, на пятую часть из представителей Польши, Финляндии, Прибалтики, Кавказа. Оставшаяся половина аристократии русского происхождения предпочитает говорить по-французски, иметь иностранных воспитателей для детей, учить их в западных университетах, самим подолгу там жить. Так что российская аудитория Чайковского люди в большей степени нерусские. Может быть он писал русскую музыку? Нет. Его музыка принадлежит к общеевропейской музыкальной школе. Бородин и Глинка, Мусоргский, несомненно, более великорусские композиторы по звучанию, школе, даже по сюжетам. Балеты Чайковского вообще на немецкие сюжеты написаны. 'Евгений Онегин' и 'Пиковая дама' - вполне европейский сюжет. У Бородина отечественный 'Князь Игорь', у Глинки патриотический 'Иван Сусанин', у Мусоргского наш 'Борис Годунов' и наша 'Хованщина'. Это великорусские дела, чисто великорусские сюжеты, а не страдания немецкого офицера-картёжника Германа или дворянки легкого поведения в 'Пиковой даме'. Если Чайковский не совсем русский композитор, как выясняется, может быть он велик? Сравним с австрийцем Гайдном. Конец XVIII, начало XIX века... Чайковский 10 опер, Гайдн 24. Гендель, кстати, вообще написал 40 опер! Чайковский три балета, Гайдн балетов не писал, было не принято, балет тогда воспринимали как нечто низменное. Заменим три балета Чайковского сопоставимыми по времени звучания произведениями Гайдна: 83 струнных квартетов, 3 оратории, 14 месс. Чайковский 7 симфоний, Гайдн 104 симфонии. Если Чайковский велик, то Гайдн какой? Если Гайдн великий, то Чайковский просто композитор, великий только в русской скудости на таланты из-за необразованности народной...
- Вот так... И всё такое... И дай то Бог наш Вседержитель, чтоб наш батюшка - новый император Николай II, как и его не ко времени скончавшийся батюшка Александр III, опять оградил Россию от войны всякой, - вдруг сказал, меняя тему разговора граф, отхлебнул чаю и добавил, глядя в лепнину потолка. - Продолжил бы он за счёт казённых средств строительство Сибирской магистрали по линии Омск - Иркутск - Владивосток, чтоб эти французишки утёрлись... L'affaire est dans le sac... А за одно и мои деньги в акциях немцев-мостостроителей не потерялись. И дело в шляпе!
- А как Ваши попечительские дела в Московском Воспитательном доме? Мрут детишки-то? - трагическим тоном поинтересовался штаб-ротмистр.
- Мрут, сударь мой, всё мрут... - ответил граф, беззвучно помешивая ложкой чай в стакане, и пенсне его блеснули. - За прошлый год, сударь мой, грубо, из 10 000 проступивших за двенадцать месяцев детей умерло за несколько недель после поступления 5000 детишек в возрасте от нескольких недель до нескольких месяцев!
- Ужас, столько детских гробиков сразу! Как только русским бабам не стыдно! - всплеснула руками мама Василия.
- Да какие там гробики! Так кидают их в яму у Китай-городской стены как дохлых курят... - проворчал граф и огорчённо замолк, разглядывая свой жёлтый жилет и попавшую на него каплю варенья с ложки.
- Жалко, что народ убывает... - вздохнула грустно Анна и взяла с блюда шоколадную конфету 'Троечка' французской фабрики в Москве 'А. Сиу и Ко'.
Когда 1853 году в началась Крымская война России с коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства, в Россию приехал молодой француз Сиу вместе с женой и открыл в Москве на Тверской улице кондитерскую с мастерской и парфюмерию 'А. Сиу и Ко'. Разгром царизма Российской империи в этой войне, падение Севастополя, унизительные условия мира не помешали иностранцу из недружественной страны делать бизнес в России. Такова была политика русских царей, являвшихся этнически немцами. Сыновья Сиу, рождённые в России, учились в учебных заведениях Франции, Германии, отслужили во французской армии, а после вернулись в Россию работать у отца, зарабатывать на русских. Сами Сиу себя с Россией не отождествляли никогда, хотя широко использовали в коммерческих целях русские сюжеты в названиях изделиях, фантиках для конфет, рисунках на коробках и вкладышах. Они даже собственное жильё не стоили и не приобретали в России. Жили налегке в арендованных домах. Высосать, выжать соки из русской колонии и увезти за границу - так испокон веков видели Россию иностранцы и антинародная российская верхушка.
На деньги французских акционеров Сиу в Москве на Петербургском шоссе в 1884 году выстроил гигантскую фабрику по последнему слову западной техники и проекту архитектора Дидио. Впервые в России фабрика освещалось электрическими фонарями, и люди приезжали со всей Москвы и округи поглядеть на чудо. Электричество для фабрики вырабатывали динамо-машины, установленные в цехах. Фабрика была оборудована мощнейшими паровыми, газогенераторными и нефтяными двигателями общей мощностью более 500 лошадиных сил. На фабрике был 20 цехов: шоколадное, какао, кофейное, карамельное, монпансье, фруктоварное, варенья, мармеладное, пастила, кондитерское, нуга, сафо, драже, мятные пастилки, бисквитное, вафельное, пряничное, пирожное, конфетное, мороженое. Отдельно четыре парфюмерных отделения и писчебумажное производство, книгопечатня, цеха, где сколачивали ящики, делали упаковку, ремонтировали фургоны, кареты, паровые котлы, прачечная, больница. Имелись собственные средства доставки: фургоны, кареты. 'А. Сиу и Ко' владела роскошными магазинами в Москве, Петербурге, Киеве, в Прибалтике и Польше. Московские товары 'С. Сиу и Ко' шли в Персию и Китай. Французы начали первыми в России делать шоколад. Какао-бобы французы ввозили из Индии и Южной Америки. Сиу и его семья в России выпускали конфеты, пироги, кексы, бриоши, пирожные, торты, мороженое и десерты, конфеты ручной работы, какао-порошок в банках, кофе, карамель, вареньем и сироп, новинки - пастилу и мармелад, нугу, сафо 'Caramel mou' - мягкая карамель, драже, в том числе с ликёром, новый для России продукт вафли, печенье - по-французски 'бисквит'. Ежедневный объём разнообразной кондитерской продукции фабрики достигал 48 тонн. Только на укладке печенья работало 200 дешёвых русских рабочих.
Плитка шоколада у Сиу стоила до 1 рубля 50 копеек, при том, что средняя зарплата русского рабочего даже металлургического завода составляла 25 рублей и рабочий мог позволить себе лишь скромное, однообразное питание без фруктов и сладостей. Домашняя мужская прислуга получала в конце XIX века до 10 рублей, грузчик 15. Это полковник, депутат получали тогда более 350 рублей, а губернатор и министр более 1500 без учётов взяток, коррупционной деятельности, подарков в виде 'борзых щенков'.
Вот рабочий, получая 25 рублей, снимал комнату при фабрике за 5 рублей месяц и платил 1 рубль за коммунальные услуги. Его родители или жена жили в деревне, и он ежемесячно переводил им 5 рублей и 15 копеек тратил на комиссию за перевод денег. Около 5 рублей откладывал, чтобы в нужное время купить одежду или потратить на поездку домой, развлечения, вроде бани или водки. На питание оставалось всего 8 рублей 85 копеек. На эти деньги рабочий мог в месяц съесть мешок картошки, 2 курицы, 2 килограмма свинины, 2 килограмма рыбы, хлеб, выпить 15 бутылок молока. Если рабочий употреблял вино, водку, пиво, курил, болел, подвергался штрафам, его достаток оказывался ниже, чем minimum minimorum.
Это и был то капиталистическое чудо превращения нищеты русского большинства в богатство нерусского меньшинства. Сиу тут был яркой меткой типа того, как, например, на Кузнецком мосту в пассаже братьев Джамгаровых была она из его кофеен в стиле Арт Нуво по сюжетам, заказанным в Париже. Пока на фабрике Сиу 150 русских женщин день за днём заворачивали по 875 тысячи конфет сначала в пергамент, затем в фантики, а за ними следили надсмотрщицы 'мадамы' из Франции, за зеркальным окном в кофейне Сиу, опершись на мраморный столик, уставленный серебром и гвоздиками, - белотелая дама в шелках, соболях, страусовых перьях тянула через соломинку накрашенными губами из узкого хрустального бокала тёмно-алый гренадин.
Эксплуатация французами тысяч русских в Москве была жесточайшая. Рабочий день - 13 часов: с 7 утра до 8 вечера. В сезон наибольшего потребления к праздникам заставляли работать ещё два часа сверхурочно. То есть рабочий день составлял 15 часов. Выходной один. Немудрено, что рабочие начали вступать в подпольные рабочие кружки и приветствовали терроризм народовольцев и эсеров.
- Ничего, московские бабы ещё нарожают! - невесело воскликнул штаб-ротмистр на слова девушки Анны, старшей сестры Василия.
На самом деле в Москве рождаемость была на сорок процентов ниже, чем в остальной стране, несмотря на то, что в московский Императорский Воспитательный дом на Москворецкой набережной из подмосковных губерний бедняки приносили множество своих некрещёных детей. Колоссальная смертность детей в московском Императорском Воспитательном доме на Москворецкой набережной, являющем собой по сути фабрику смерти, не сказывалась на московской статистике. В 1888 году, когда был коронован Николай II, в московский Воспитательный дом было принято 13830 грудных детей. Всего за две недели из них умерло 7372 ребёнка! Русская интеллигенция со свойственной себе гнилостью душ игнорировала эту московскую фабрику смерти, как лакмусовая бумажка, демонстрирующую отношение к человечности в России вообще. Окормляя власть за подачки своими интеллектуальными изысками, балетами, поэмами, пейзажами и мозаиками, творческие люди Москвы придумали страшному дому название - 'фабрика ангелов'!
- Ах, граф, ну, что вы опять про ваши министерские и благородные попечительские дела, смотрите какие дни стоят тёплые! - воскликнула звонко и излишне трепетно всплеснула руками Маргарита Павловна. - Пойдёмте лучше после чая в сад гулять!
- Совершенно верно, мадам... Всё это дым коммерции и служение неблагодарному обществу. L'argent ne fait pas le bonneur. Не в деньгах счастье, сударыня. Позвольте ещё раз ручку! - штаб-ротмистр принял руку Маргариты Павловны и снова прикоснулся к ней усатым ртом. - Как хорошо, однако, быть маленьким как Васечка, и быть русским...
Василию было видно, как жёсткие чёрные волоски усов ротмистра укалывают мраморную кожу его матери, и чуть дольше обычного ротмистр прикасается губами прямо к коже, чего, в общем-то, не требовалось. Сама ситуация перед банальным чаепитием не требовала целования руки. Мать Василия заметно покраснела от удовольствия. Было видно, как зрачки её чуть прикрытых прекрасных глаза немного поднимаются вверх. Свободная её рука оторвалась от груди, опустилась вдоль тела и сжала ткань платья, образовав складки, отчего ниже его подола, стала видна белая полоска нижней юбки и кусочек каблука ботильона...
- Быстро переодеваться в чистое, Васечка, пить с нами чай и заниматься немецким. Ohne Schweis kein Pries, - приходя в себя из мира грёз, сказала назидательно мать Василию и, наконец, отобрала у штаб-ротмистра свою ладонь...
Глава 2. Кронштадтский галс революции
Пытаясь вспомнить, где же мог Василий Виванов видеть лицо замкомандующего 64-й армии Чуйкова, только что проехавшего с охраной и чеченским эскортом к балке Караичева через Пимено-Черни, чтобы вернуться с рекогносцировки к частям своей Особой оперативной группы за линию железной дороги Котельниково - Сталинград в обход Котельниково, где шёл бой немцев и румын с остатками 208-й стрелковой дивизии Воскобойникова, он всё время почему-то мысленно возвращался в март 1917 года, в Кронштадт, хотя связи тут, вроде бы, не могло быть никакой. Виванов так и заснул с этой мыслью в теньке, едва спасающем от адской августовской жары, за столом, где у магазина 'Хлеб' на пригорке перед мостом к хутору Пимено-Черни у реки Аксай Курмоярский обедали командиры заградотряда из 10-й Сталинградской дивизии НКВД и местные активисты...
Кронштадт. Первые дни марта 1917 года. Тогда же ещё не были ни правительства Ленина, ни тем более Красной Армии и войны с Гитлером, наступающим на Кавказ и Сталинград. Сам Василий, тогда ещё студент Петроградского университета, вместе с семьёй бежал от бандитов-кулаков и дезертиров, наводнивших его родные края Рязанщины, нападавших на поместья и железнодорожные станции. Его семья оказалась в Кронштадте и пыталась укрыться от революционных событий у знакомых отчима, всё ещё жандармского ротмистра. Укрыться в надежде, что среди отборного, вышколенного гарнизона грозной военно-морской крепости под командованием заслуженных царских адмиралов они будут в безопасности от смуты в столице и на просторах страны. Вышло только всё наоборот. Сновидения, переходящие в грёзы и обратно, так явственно возвращали его из августа 1942 года в март 1917 года, что отличить реальность от миража сознанию было практически невозможно...
...Сильный, порывистый мартовский ветер страшного, голодного, холодного 1917 года то поднимал с булыжной кронштадтской мостовой позёмку и нёс её вдоль длинных улиц, состоящих из одинаковых, как близнецы, трёхэтажных кирпичных домов, то принимался раскачивать тусклые электрические лампочки высоких мачт фонарей, без того едва живые. В разрывах между фасадов домов на фоне свинцово-чёрного неба и пепельно-серого льда Финского залива мерцали огнями огромные туши линкоров 'Севастополь', 'Петропавловск', броненосца береговой обороны 'Император Александр II', стоящих на рейде. Свет Толбухинского маяка, озаряющий время от времени мрачное небо, казался странной белой звездой потустороннего мира...
К концу февраля 1917 года свершились предсказания и предупреждения о предательстве немки-царицы и царедворцев, пророчество Распутина, связавшего свою смерть гибелью династии и возможной страшной смерти царской семьи. Возникли на окраинах империи военные отряды националистов и повсеместная анархия в деревне. Свершилось предсказание о закономерном проигрышном исходе войны отсталой аграрной Российской империи, не имеющей сил даже накормить собственное население, против ведущих индустриальных гигантов Европы и Малой Азии: Германской, Австро-Венгерской и Османской империй. Самые богатые капиталистические семьи Российской империи и их западные партнёры, используя своих людей, занимающих теперь главные посты в правительстве, Государственной Думе, армии, полиции, жандармском корпусе, на железной дороге, используя заговор самых приближённых к царю генералов, заговор послов, решили взять власть и все деньги России у безвластной царской семьи, их родственников и дворянской знати. Капиталисты - это люди, всегда находящийся в непреодолимом плену материалистических желаний и мыслей. Их жизнь, чаяния, поступки и возможности непрерывно определяются бездушным капиталом, требующим постоянного применения, прибыльности и сохранности невзирая ни на что. И вот, приняв сперва самое деятельное участие в приведении экономики России к краху и разрухе через войну, а систему власти к параличу, главным капиталистам оставалось только оформиться в новую властную структуру с новыми законами, назначить своих марионеток в новое правительство на фоне недостатка хлеба, сахара, мяса в городах и армии из-за всеобщей спекуляции, перебоев естественных и срежиссированных в работе железных дорог.
В воюющей армии и на флоте Николая II вообще, и в Кронштадте в частности, на складах почти не осталось хлеба и мяса: не больше, чем на полсуток. Гарнизон Кронштадта и флот, стоящий на рейде, понимали, что, если залив начнёт оттаивать и покроется полыньями с шугой, подвоз на санях и автомашинах прекратиться. На кораблях, в Кронштадте и окружающих фортах наступит настоящий голод. Солдаты на своё куцее жалование просто не смогут покупать еду у спекулянтов, да и сами спекулянты просто не доберутся в Кронштадт со своими продовольственными товарами. Голод, царь, карточки, война, империя, продразвёрстка, гиперинфляция, два миллиона убитых, сверхобогащение, три миллиона дезертиров с фронта, долг России, эквивалентный 10 200 тоннам золота...
Как вообще в такой огромной аграрной стране как Россия, которая только и занималась испокон веков выращиванием зерновых и скота, могло не хватать хлеба?
Год назад царь Николай II ввёл продовольственные карточки и продразвёрстку на хлеб и другие сельскохозяйственные товары. Губернаторы получали задачу от правительства по сбору налога продовольственными товарами, развёрстывали, то есть делили и назначали требуемое количество на уезды, уезды делили на волости, волости вплоть до деревень, станиц и хуторов. Там старосты развёрстывали требуемое с них количество на всех крестьян, казаков, землевладельцев поимённо, назначали условия отгрузки.
Когда в 1916 военном году деньги перестали являться надёжным инструментом в руках системы государственного управления, процедуру изъятия хлеба и другого продовольствия, а также лошадей и подвод, сформулировал министр земледелия Российской империи Риттих, сам этнический немец, в скрупулёзно отточенном постановлении 'О развёрстке зерновых хлебов и фуража, приобретаемых для потребностей, связанных с обороной'. Немец разработал схему отъёма у русских еды. Одновременно из-за сухого закона, вредительски введённого царским министром финансов Барком, урождённым в Прибалтике, произошло полное опустошение самогоноварением внутреннего российского рынка сахара. Прибалт Барк тоже считал русский народ бездушной тушей, годной разве что для эксплуатации.
Русские крестьяне по царской продразвёрстке должны были продавать продовольствие по установленной государственной заниженной цене, а потом и просто отдавать под расписку или бумажную марку. Капиталисты теперь желали не только высасывать из России соки через капиталистическую прибыль с военных и невоенных производств. Они прибегли через издание закона к прямому социализму: плановое изъятие и дальнейшее распределение. Использовали социализм для спасения капитализма.
В случае отказа отдавать зерно, даже если это была солдатская вдова или инвалид, царские чиновники зерно экспроприировали с помощью полиции или отрядов казаков. Попросту грабили с использованием государственных средств насилия. Этакий сбор дани в духе Золотой Орды. Социализм в исполнении царских министров. Продразвёрстка - налог, взимаемый продуктами питания. Первая историческая продразвёрстка - полюдье, сбор дани русскими князьями и их нормандским дружинниками в IX века с финно-угорских и славянских племён, населяющих тогда территорию современной центральный России, восточной Белоруссии, восточной Украины. Потом была натуральная дань Батыю и другим ханам Золотой Орды, кормление дворян при русских царях путём доставки продуктового оброка крепостными крестьянами владельцам земли дворян в города. Так было вплоть до отмены крепостного права за полвека до катастрофы 1917 года. Поэтому продразвёрстка, введённая царем во время войны, была по сути древней русской традиции и привычкой выжимания иноземной верхушкой жизненных соков из порабощённого когда-то населения со времён, когда ещё даже денег как таковых на Руси ещё не было.
Продуктовые карточки, введённые царём Николаем II, тоже этническим немцем, также были социалистической нормой. Карточки - это система нормированного распределения продуктов, фактически разрешение купить определённое количество продукта по твёрдой цене, многократно ниже рыночной. Карточка выписывалась на главу семьи, учитывала всех её членов. Соответственно числу карточек распределилось определённое количество продукта.
Население территории царскими чиновниками переписывалось и рассчитывалась норма распределения. Количество продуктов на одну порцию сообщалось ежемесячно в объявлениях местного Продовольственного комитета. Отоваривалась карточка в городских, заводских, частных или кооперативных магазинах и лавках.
Для высокопоставленных господ: высших чиновников, высоких военных, жандармских и полицейских чинов, дворянства, богатого купечества и так далее, невзирая на их и так огромные доходы и зарплаты, были организованы привилегии: выдача дополнительных продовольственных пайков, содержащих сахар, соль, чай, кофе, масло, колбасы, рыбу. Привилегии в таком щекотливом деле, естественно, не могла не вызвать дополнительной ненависти простых людей в городах и в армии...
Зернохранилища крупных землевладельцев и кулаков власти тоже обычно не трогали, а изымали зерно из амбаров в основном бедняков и середняков, не гнушаясь зерном вдов, сирот, инвалидов, многодетных. Царь регулярно посылал в деревню карательные отряды для подавления крестьянских бунтов и изъятия хлеба, проводил конфискацию крестьянской собственности для ведения войны, использовал социалистическую административно-разрешительную систему для распределения продовольствия и товаров первой необходимости. С началом кровавой войны царём Николаем II, его генералами и капиталистами Вышнеградским, Путиловым, Каменкой, Нобелем и другими, привычный уже чиновничий произвол над собственным порабощённым населением сделался беспредельным: внесудебные принудительные работы, выселения, марки которые выдавали вместо денег, вооружённое изъятие хлеба, запрет частной доставки продовольствия, внесудебная конфискация собственности, введение норм личного и хозяйственного потребления.
В Сибири царские губернаторы реквизировали все запасы коровьего масла для армии, но после частичного запрета на торговлю маслом, большая его часть стала вывозиться через нейтральную Швецию во вражескую Германию. Царь-немец Николай II с капиталистами организовали такую чудовищную государственную систему зла, при которой они могли посылать русских мужчин на смерть на войне за получение сверхприбылей на военном производстве, и одновременно продавать отобранное у русских детей и женщин масло врагам.
Царские советники и чиновники не знали предела. Страна скатывалась в архаичный безденежный натуральный обмен как во времена средневекового феодализма. Царские власти даже реквизировали по всей империи и передали частным фирмам для шитья формы русской армии всё сукно защитного цвета, байку, войлок, другую тёплую материю. Одновременно эти материалы были запрещены в России к свободной продаже.
Бесстыдство, бесчестность, незаконность, негуманность являлись теперь правилами хорошего делового тона, свойствами достижения успеха для фабрикантов, банкиров, чиновников, военных всех уровней, членов их семей, прикормленной интеллигенции в умирающей стране, а совесть, честность и соблюдение законов являлись признаками неудачников...
Реквизиции продовольствия и товаров империю не спасли, разруха нарастала. На второй год империалистической войны карточная система на сахар, пшеничную муку и крупу была введена в 8 губерниях, 32 отдельных уездах, 99 районах, 59 крупных городах России. Имелись вариации карточной системы в Оренбурге, Орске, Челябинске, Троицке и окрестных рабочих посёлках: были введены карточки на сахар, соль, муку и сало. В Иркутске губернатор по собственному почину в приказном порядке заморозил цены на сахар, хлеб, мясо, дрова с лета 1915 года, что привело к исчезновению товаров, а первые карточки на сахар ввёл с лета 1916 года. Во всех городах Уфимской губернии тогда же были введены карточки на сахар, соль, муку, растительное и коровье масло, в Балаково Самарской губернии на муку и масло. В Москве и Самаре городская Дума ограничилась введением только карточек на сахар - 0,45 килограмма на человека в месяц. В Самарской губернии позже были введены продовольственные книжки уже на многие виды продовольствия.
На протяжении всего лета 1916 года очереди у магазинов, особенно в столице, только увеличивались. Женщины из семей рабочих и служащих, солдатские вдовы, приезжие, прислуга, малоимущие, многодетные матери вынуждены были простаивать сутки в очередях, иногда не получая ничего. Запас продовольствия в крупных городах империи почти отсутствовал, особенно зимой 1916 - 1917 года, когда на несколько месяцев остановились из-за снежных заносов и нехватки топлива для паровозов железные дороги. Карточки отоваривались нерегулярно, население вынуждено было идти на рынок и продавать последнее, тратить последние сбережения, чтобы накормить детей по спекулятивным ценам. Спекулянты и землевладельцы обогащались неслыханно, мародёрствовали на несчастьях людей...
В некоторых воюющих странах Европы тоже были введены социалистические меры распределения карточки. Николай II не соглашался признавать себя апологетом средневековой отсталости, как кричала об этом либеральная российская пресса и западная общественность, но для аграрной империи, где 80 процентов населения проживала в сельской местности и занималось сельским хозяйством, это было явным показателем коллапса экономики и системы госвласти...
Население сопротивлялось властям и капиталистам-спекулянтам как могло, отвечало бунтами. Власти и капиталисты отвечали народу репрессиями. Для подавления беспорядков царскими генералами Золотарёвым, Макшеевым и Обручевым широко применялась практика взятия заложников из числа крестьян, фабрично-заводских рабочих, поляков, кавказцев, евреев. Такой же способ репрессий как взятие заложников, широко применялась этими же генералами Золотарёвым, Макшеевым и Обручевым при разгроме революции 1905 года и позднее. Что-то придумывать новое и учиться применять массовые репрессии во время империалистической войны им не пришлось. Массовые репрессии в России были давней традицией.
С точки зрения царских генералов репрессии против народа были единственным действенным способом достичь его повиновения. Экономические и другие причины неповиновения их не занимали. Тех, кого такие варварские монгольские методы должны были бы волновать: русскую аристократию, русских капиталистов, русских чиновников, русскую интеллигенцию, занимали исключительно вопросы личного обращения. Поэтому с первых же дней войны европейских и российских капиталистов за свои прибыли, царским карателям было, чем заняться по всей империи.
Несмотря на репрессии, сопротивление царской орде грабителей возникло и возрастало непрерывно. Противодействие учёту хлеба и реквизициям хлеба в Российской империи было повсеместным. Только в прифронтовой полосе в Белоруссии в 1915 году против реквизиции хлеба, масла, мяса, лошадей, фуража, произошло 100 крестьянских выступлений, восстаний, вооружённых стычек с охранниками, полицией, военными командами. На Кубани произошло за год 90 выступлений против реквизиции хлеба и скота. Там тоже чиновникам приходилось использовать полицию, воинские команды и охранные отряды местной знати.
В Новочихинской и Касмалинской волостях того же уезда при попытке реквизиции сена местными кулаками и их пособниками было убито восемь полицейских. В Павловском уезде под верховодством кулаков восстали тысячи крестьян. Они разгромили государственные конторы, дома чиновников, полицейских. Анархию прекратила только рота солдат с пулемётами. В Томской губернии сопротивление реквизиции продовольствия и скота вызвали избиения чиновников, охранников, полицейских, перестрелки и аресты в селениях Хайрюзовское, Ложкинское, Верх-Шубенское, Усть-Гавриловка, Марушенское.
Резкое изменение в настроениях затронули женщин, многие из которых остались без своих кормильцев. Характерный для женщин протест произошёл в селе Лосев Воронежской губернии, где солдатки - жёны ушедших на фронт мужей, возмущённые резким двукратным подорожанием товаров, разгромили магазин, жестоко избили охранников. Прибывшие полицейские открыли огонь по восставшим из револьверов, избили и арестовали множество женщин.
Типичным было и недовольство корыстным самоуправством землеустроительных чиновников. Так в мае 1914 года в Барнаульском уезде Томской губернии земельные вопросы по отрезке всего 50 огородов кончились восстанием, когда вооружённые ружьями и кольями кулаки с подкулачниками села Травное разгромили контору лесничества, убили четырех полицейских.
В Ярославской губернии кулаки вышли уже на всероссийский уровень: под угрозой применения оружия они останавливали баржи с хлебом, идущие по Волге, вывозили с них хлеб в свои закрома с криками новгородских ушкуйников:
- Грабь награбленное, мужики!
Русский единоличник кулак-бандит, которого в противовес коллективному работнику и собственнику земли крестьянской общине пестовал царь, его кровавые министры Столыпин и Витте, неожиданный стал ярым врагом царя. 'Кто бы мог подумать!' Слой деревенских кулаков царь Николай II и его кровавый министр Столыпин взрастили, защитили военно-полевыми судами в 1905 - 1907 году, порками, ссылками, 'столыпинскими галстуками' на шее бунтующих против разрушения общины крестьян, 'столыпинскими вагонами' депортируемых семей крестьян-общинников в Сибирь, чтобы отдать кулаку-единоличнику расчищенные чернозёмные просторы, рассчитывая, что на селе богатый единоличник с капиталистическим мышлением как в Европе и Северо-американских штатах будет для царя опорой и слугой. Богачи рассчитывали, что капиталистические кулаки-бандиты, использующие своих односельчан как батраков силой и финансовой кабалой, избавят Россию от вечного голода и малой отдачи земли. Но при первой же трудности кулаки-единоличники Россию и своего царя предали. Хотя, как это назвать предательством? Ведь кулак и задумывался таким: жадным, злым, безжалостным капиталистическим центром на селе, который ради выгоды ограбит ближнего, заморит голодом детей собственного соседа. Ему диктовали что делать не нужды общества, а погоня за прибылью. Капитализм. А тут царь и его министры на эту прибыль позарились. Капиталист за прибыль на любое преступление пойдёт, не то, что царский трон пошатнёт. Вот они трон шатать и начали. А трон-то гнилой был весь...
В России до 1917 года сложилась неравноправная кастовая система, не устраивающая не только бедняков, но и капиталистов, сельских в том числе: 80 процентов земельных угодий находились в руках царя, правительства, крупных помещиков, банков и церкви. Одновременно с развалом страны, ещё до отречения царя весной 1917 года, повсеместно на селе стихийно возникла вместо общинного схода новая система сельского самоуправления - Сельские советы. Зажиточные крестьяне-кулаки - бывшие крепостные рабы, имеющие в Советах на селе большинство и силу, после отречения царя и разгрома силового аппарата самодержавного государства получили решениями этих своих сельских Советов в своё распоряжение огромные площади пахотной земли, лугов и леса, ранее принадлежавшей не им, а казне, банкам, церкви, помещикам, иностранным предпринимателям, немецким колонистам, казакам. Помещиков и помещиц, арендаторов и колонистов крестьяне выгнали, убили, изнасиловали. Усадьбы, церкви и монастыри разграбили и пожгли. В руках кулаков, в одно мгновение ставших лендлордами, попали колоссальные производящие прибыль средства, ранее обогащающие царя, дворян и церковь. Когда Временное правительство отказалось подтверждать это 'чёрный передел' земли, оттягивать земельную реформу и земельную амнистию, для него пошёл обратный отсчёт. Северный Кавказ и Закавказье вообще откололись, создав свой Юго-Восточный союз...
Экономика и денежная система империи тем временем рухнули под тяжестью военных расходов и преступления казнокрадов. Хаос, в том числе рукотворный, нарастал. Уже на второй год войны в Астрахани, например, городской Продовольственный комитет, пока регулярно ходили поезда, был вынужден организовать обмен астраханской рыбы на пензенскую рожь, картофель, екатеринославскую пшеничную муку и крупу. В начале 1917 года в Бакинской губернии Продовольственная управа боролась с голодом, меняя цистерны нефти на вагоны пшеницы из Елизаветполя для Кюрдамирского продовольственного комитета. На Кубани целая мафиозная организация при участии чиновника акцизного управления меняла зерно на конфискованный спирт-денатурат, а хлеб продавала на рынке по спекулятивным ценам. И так было по всей бывшей царской империи. Голод, царь, карточки, война, империя, продразвёрстка, гиперинфляция, два миллиона убитых, потеря Польши, сверхобогащение, три миллиона дезертиров с фронта, банкротство страны, долг России, эквивалентный 10 200 тоннам золота.
Показателем совершенства того или иного человеческого общества является распространённость справедливости, вбирающей в себя гуманизм, умеренность, то есть синонимы добра. Несовершенство общества характеризуется степенью распространения бесчестности, антигуманности, неумеренности. Государство, где доминируют бесчестность, антигуманность, неумеренность, можно считать государством зла, страной зла, а населяющий его народ - злым народом...
Простому русскому народу нужно было что-то с этим делать. Та жить было нельзя. И он, слепой, глухой, неграмотный, метался, наощупь искал во тьме выход к свету в крови и испражнениях многомиллионноголового тела...
И вот свершилось: в Питере восстало беднейшее население, войска, восстала лейб-гвардия! Поезд царя вместо Ставки в Могилёве железнодорожные начальники направили ко Пскову, в зону, контролируемую фронтовыми войсками под командованием генерал-адъютанта царя в чине генерал-лейтенанта и начальника Генерального штаба Алексеева, действующего в сговоре с крупнейшими капиталистами. Государственный переворот и революцию возглавили капиталисты, многие из которых были под подозрением и царским судом за баснословное воровство на военных заказах, а с ними марионетки капиталистов в бывшей Государственной Дум, армии и Министерстве внутренних дел...
Генерал-адъютант Алексеев провёл по телеграфу голосование командующих фронтами и флотами 'за или против' отречения царя от власти, объявил 'волю армии' царю, составил рукописный текст отречения царя и его сына от власти, который тот даже не подписал. После чего царь стал фактически пленником Алексеева под угрозой расправы, какая случилась шесть месяцев назад с любимым царской семьёй Распутиным. И вот 2 марта стране и всему миру было объявлено, что царь отрёкся от престола. Мафиози-либералы решили, что Николая II, теперь уже просто 'гражданина Романова' лучше арестовать, пусть даже он ими ни в чём не обвинялся, наоборот, доверчиво отдавал свою жизнь и жизнь своей семьи в их руки. Затем заговорщиками была арестована и семья Романова.
Заслуги династии Романовых в построении за 300 лет могучей державы, приобретения для русских вельмож и капиталистов Польши, Финляндии, Прибалтики, Белоруссии, Крыма, Кавказа, Дальнего Востока и Средней Азии никто в расчёт весной 1917 года не принял. Регионы страна, скрепляемые авторитетом императора, церкви и штыками гвардейских полков, рассыпались в одночасье в разные стороны как бусы с порванной нитки. Александр III оставил сыну Николаю II Великую Русскую империю, а тот за 22 года превратил её в полную труху.
Младший брат царя Михаил под угрозой расправы со стороны главарей заговора тоже трусливо отказался от власти. Государственная Дума, до этого распущенная царём, пошла, за два дня джо э
того уже пошла на открытый государственный переворот, объявила о создании ею Временного комитета, ставшего затем Временным правительством для самостоятельного управления бывшей империей. Вот так! Не имеющие на это никаких юридических и моральных прав Государственная Дума уже несуществующая, Совет депутатов Петрограда, состоящий из промышленников, меньшевиков, евреев-бундовцев, объявили о создании Временного комитета, а затем Временного правительства, предназначенного править страной, ведущей кровопролитную войну с тремя империями: Германской, Австро-Венгерской и Османской. Было объявлено, что главная цель Временного правительства в проведении Учредительного собрания для выбора новой формы власти, выборов нового правительства или главы страны.
Вместо императора Николая II главой страны себя назначил один из главарей переворота князь Львов. Он был при царе организатором половины всех бюджетных закупок для воюющей армии и обвинялся в гигантских хищениях государственных средств. Гучков, бывший мэр Москвы - второй организатор-посредник промышленных закупок для армии, тоже вор и подонок, назначил себе на пост Военного и морского министра. Таким образом, обогащению капиталистов и казнокрадов, всех этих Вышнеградских, Путиловых, Каменок, Нобелей, Алексеевых, Гучковых и других бенефициаров государственного переворота, на бюджетных закупках для войны теперь царь не мешал. Ну и что, что фактически отпала Финляндии, Польша, Прибалтика, Скверный Кавказ, Закавказье, Средняя Азия? Война и заказы ведь остались! Осталось то, что можно было украсть, вывезти и купить в цивилизованных тёплых сторонах виллы, яхты, рестораны, пуделей и шлюх.
Но кто были эти люди для народов и элит Польши, Украины, Белоруссии, Прибалтики, Финляндии, Средней Азии, Сереного Кавказа и Закавказья? Эти части Российской империи сразу заявили о своей независимости. Так из-за денег военных заказов кучки заговорщиков-капиталистов Россия лишилась самых лучших своих территорий и земель, самого лучшего своего населения, что собирала 300 лет кровью и потом, утратила даже иллюзорные шансы победить Германию, Австро-Венгрию и Турцию...
...Спустя два дня после исчезновения Николая II, о чём повсюду распространились зловещие слухи, в сыром и морозном воздухе 1 марта 1917 года над ночным Кронштадтом и островом Котлас каждые пятнадцать минут разносился печальный бой колоколов башенных часов Андреевского собора. Часы словно чувствовали приближение конца всего старого времени.
На соседних улицах города-крепости, от Якорной площади, Морского манежа, Голландской кухни, Итальянского дворца, Петровского дока, военной и купеческой гавани, со стороны казарм 1-го Балтийского экипажа, 2-го крепостного артиллерийского полка, 1-го крепостного пехотного полка, казалось со всех сторон слышались дикие крики, пение множества голосов, грохот ломаемых дверей. Где-то играла гармошка 'Камаринского мужика'. И это в военной-то крепости! Играл военный оркестр, щёлкали спорадические винтовочные и револьверные выстрелы, звенело падающее стекло. В Кронштадте, как и в Петрограде ранее, утром 1 марта восстал гарнизон и флотские экипажи. Шёл погром...
- Умоляю, Ильюша, голубчик, быстрее, быстрее ради Христа! - воскликнула в крайнем волнении Маргарита Павловна Виванова, бегущая по улице мимо притихших небольших трёхэтажных кронштадтских домов, похожих друг на друга. - Нам скорее нужно покинуть это место, иначе они нас растерзают!
Эта красивая молодящаяся женщина в коричневой собольей шубке и шапке под ажурным платком, длинной юбке с небольшим разрезом, лакированных ботильонах на низком каблуке, быстро шла, почти бежала по тёмной улице морозного Кронштадта вместе с мужем, детьми и слугами, пытаясь спастись...
Несмотря на то, что было уже далеко за полночь, им навстречу шли, бежали, поодиночке и группами, матросы, солдаты артиллерийских и пехотных полков, сапёры, телеграфисты, железнодорожники, рабочие мастерских и складов, люди в полосатых арестантских халатах. Мелькали бушлаты, брюки-клёш, бескозырки, папахи из искусственного меха, грубые шинели с красными бантами на груди, чёрные железнодорожные фуражки. Кто-то имел при себе винтовки, револьверы, кто-то шашки наголо и кортики. Многие держали факелы в руках. Огонь дико плясал на одурелых лицах, отбрасывал на окружающие дома и торговые вывески огромные пляшущие инфернальные тени. Все эти люди кричали, улюлюкали, свистели, смеялись, исторгая из своих ртов облачка белого пара:
- Долой всю династию Романовых! Смерть тиранам! Да здравствует демократическая республика! Хватит войны! Давай хлеба! Землю давай!
Маргарита Павловна вдруг поскользнулась на заснеженной булыжной мостовой и едва не упала. Василий Виванов успел вместе с сестрой подхватить мать под руки. Вцепившись в плечо Василия, она едва не расплакалась от обиды, страха, чёрной зимы и своего плохого самочувствия.
Ставший недавно Василию отчимом Леопольд Петрович Штраух, в сером пальто вместо своей обычной жандармской шинели, островерхой шапке из каракуля, быстро шёл впереди с двумя большими чемоданами в руках. Рядом с ним старалась держаться темпа пожилая горничная Клава. Одетая в длиннополый тулуп, она была со спины похожа скорее на мужчину, чем на женщину, если бы не пуховой платок, несколько раз обмотанный вокруг поднятого воротника. Позади всех, толкая грохочущую одноколёсную тележку вроде строительной тачки с перетянутыми верёвкой коробками, тюками, чемоданами, совсем по-стариковски ворча что-то себе под нос о двуколке, спешил конюх Илья...
Вскоре им пришлось замедлится, с трудом продираться через толпу. Несколько сотен человек в шинелях, бушлатах, пальто, кожаных куртках, зипунах, скопились у огромного фонарного столба у перекрёстка улиц Цитадельская и Николаевская. Они харкали, лузгали семечки, курили самокрутки, зубоскалили. Кое у кого в руках были винтовки со штыками, обнажённые кортики. Над толпой стоял пар дыханий и разгорячённых тел.
Напечатанный в типографиях Приказ N1 Временного Правительства князя Львова и Гучкова, главных посредников-воров между промышленностью и армией по закупкам вооружения, военных материалов и продовольствия, отменял в армии на флоте дисциплину. Ничего не могло на Балтийском флоте происходить без одобрения флотских матросских комитетов, созданных на всех уровнях командования. Зачем было главным коррупционерам России выводить армию и флот из подчинения генералитету и адмиралам было понятно. Преступники опасались, что генералы и адмиралы, проголосовавшие за отречение царя, не согласятся с властью торговцев и фабрикантов, возьмут власть себе, установят военную диктатуру. Передача власти в армии солдатским и матросским комитетами лишала их такой возможности. Но и Временное правительство капиталистов лишалось такой армии. Большую часть полковых и корабельных комитетов армии и флота контролировали эсеры и анархисты. Меньшую часть большевики и меньшевики. Но почему-то генералитет согласился с таким ходом вещей, с такой логикой приказа, уничтожающего дисциплину и единоначалие в воюющей армии и флоте.
Система управления сложнейшим механизмом Балтийского флота отныне соответствовала уровню ватаг и выборных атаманов средневековья, казачьим шарашкам и народным армиям Разина и Пугачёва, временам новгородских ушкуйников. Перед атакой солдаты голосовали, двигаться ли им вперёд на врага или вообще дезертировать домой. И без того до предела ослабленная российская царская армия и флот, перестали существовать как единое целое. Войска теперь только добровольно сохраняли верность не столько России, сколько конкретному лидеру или военачальнику. Дезертирство осуществлялось целыми подразделения по решениям комитетов. Части толпой снимались с фронта, бросая, растаскивая, уничтожая запасы вооружения и амуниции, захватывали поезда и отправлялись в тыл по домам делить помещать землю, грабить барские имения и церкви. Такие люди оказались на улицах вокруг семьи Василия Виванова в тот злосчастный сырой и морозный вечер 1 марта 1917 года в Кронштадте...
Среди толпы, привстав на трибуне из ящиков, держась за одной рукой за столб и размахивая другой рукой инженерной фуражкой над головами слушающих, возбуждённо говорил о текущем моменте хриплым голосом, иногда срывался на крик, какой-то человек в железнодорожной шинели. Очередную свою лающую, путаную тираду он завершил словами:
- Конституционно-демократическая партия, партия кадетов, с великой радостью объявляет, что правительство царских министров, оказавшееся неспособным справиться с разрухой в тылу и развалом на фронте, в настоящее время свергнуто! Принято решение частью лейб-гвардейских офицеров, не согласных с Главковерхом Алексеевым и Временным Комитетом Думы, возвести на престол Алексея при установлении над ним регентства Михаила! Николай II обязан отречься от престола в пользу Алексея, ура-а-а!
- Ура! - машинально крикнул какой-то пожилой бородатый солдат.
Тут же стоящий рядом матрос неожиданно наотмашь ударил этого солдата в лицо рукояткой офицерского кортика с такой силой, что у несчастного, вероятно, вылетели передние зубы. Потеряв сознание и обливаясь кровью, солдат повалился навзничь. С упавшей с его головы папахи отскочила и жалобно звякнула о булыжник мостовой овальная армейская кокарда.
- Заткнись, царская морда! - крикнул матрос, дико вращая глазами, как если бы он употребил аптекарского кокаинового порошка.
- Так ему суке! - сказал стоящий рядом другой матрос с куском цепи в руке, вместо кистеня. - Отчехвостить хорошенько его, чтобы царский прихвостень рот не разевал нам тут!
Не увидев произошедшего с солдатом, своим единомышленником, железнодорожник продолжил свой опасный митинг:
- В Государственной Думе образовался Временный думский комитет и на улицах Петрограда уже нет ни одного городового или жандарма! Везде разъезжают грузовики с революционными солдатами! Левые кадеты и октябристы приветствуют такое обновление! Да здравствует князь Долгоруков - вождь зажиточных горожан и богатого крестьянства, да здравствует ЦК партия кадетов - Конституционно-демократической партии Народной Свободы! Да здравствует конституционная монархия по английскому образцу и война до победного конца!
Из толпы слушателей раздался свист и крики:
- Хватит нам Романовых с их германскими царицами! Долой дворянских кровососов и золотопогонников! Долой войну!
- Это царский провокатор! - крикнул матрос с кортиком.
- Бей его, братцы! - поддержал его матрос с цепью.
К оратору тут же потянулись руки, а он, обхватив фонарный столб как последнюю надежду, отчаянно завопил:
- Это что же, голубчики мои, это всего лишь как сообщение от партии кадетов и только, это же просто как известие такое! Я простой делегат! Я сам за создание Временного правительства комитетом Думы и созыв Учредительного собрания! Левые кадеты и октябристы...
- Знаем мы ваши Учредительные собрания, - крикнул матрос с кортиком. - Подтасовать любые выборы, как шулеры в очко, вы все мастера большие!
Человека в железнодорожной шинели стащили вниз, как он ни цеплялся за свою жизнь и не визжал. Фуражка укатилась в темноту. Его стали бить обстоятельно, по-крестьянски, руками, ногами, всякими предметами, что были в руках как оружие.
- Ой, так ведь убьют сейчас болезного! - расширенными глазами уставилась на это отвратительное действо служанка Клава.
- Повесить его надо на фонаре, чтобы против народной свободы не восставал! - крикнул кто-то сзади.
- Правильно, братки! - ответили ему. - Понаехали тут умники из столицы! Жируют там, а мы тут голодаем и холодаем!
Ещё немного, и матрос с цепью нанёс бы несчастному питерцу последний оглушающий удар по голове, но железнодорожник оказался крепким и вёртким.
Он вдруг вскочил на ноги с воплем ужаса, вырвался окровавленный, выскочил из круга палачей и, на секунду встретившись отрешённым от жизни взглядом с Василием, оказавшимся на его пути, бросился бежать в сторону Лесной биржи затравленно озираясь. Его не преследовали. Тем временем на ящик фонарного столба уже карабкался следующий оратор. Со стороны Николаевского проспекта послышалась пулемётная очередь...
Недалеко от этой агрессивной толпы несколько солдат и матросов, выломав двери в продуктовой лавке 'Небель и К', разочарованно выбрасывали на улицу пустые ящики и лотки. Двое из них, подбирая с мостовой камни, с придыханием бросали их в окна второго этажа. Хлопало и сыпалось стекло, глухо отзывались сосновые импорты, крашенные маслом. Сейчас окна были для хозяев и арендаторов квартир сущим проклятием.
Окна на Руси появились как задвижки изб, топившиеся 'по-чёрному' через отверстие в коньке крыше. Когда очаг не горел, дымоход закрывали задвижкой из древесины, кожи, слюды, рыбьего или бычьего пузыря, промасленного холста, натянутого на металлическую или деревянную раму. Делали световые оконца и в стенах для воздуха и света. Света было мало, но хоть что-то. Князья и бояре могли себе позволить слюдяные оконца в стенах. Форма была разная: ромб, квадрат, восьмиугольник, круг. Чаще прямоугольник. Железную раму с кусочками слюды в свинцовом переплёте или с бычьем пузырём крепили в два косяка.
Стекло Русь до Батыя знала только как бусы. Бусы попадали на Русь из Европы и Азии с купцами варягами, норманнами, арабами, половцами, выменивающих у русских 'туземцев' на них мех, мёд, рабов, земли для городков. Монгол Батый установив владычество над Русью, привёз с собой китайских инженеров и мастеров. На Руси, остальной на несколько веков от ведущих стран мира, появилась китайская технология выплавки стекла и оно быстро перестало быть диковинкой. Производства стекла в Китае в виде стеклянных бус относится к периоду Воюющих царств V век до нашей эры. Раньше, чём в Китае, стекло стали выплавлять в Древнем Риме. В начале нашей эры во времена Иисуса Христа в технически передовой державе мира Римской Империи остеклялись верхние этажи римских домов. Небольшие окна закрывались цельным стеклянным листом, в проемы побольше устанавливали окна на деревянной или бронзовой раме. Стеклянная посуда в Риме, украшения, флаконы для парфюма были весьма распространены. Ещё раньше римлян стекло освоили народы Ближнего Востока, месопотамцы, египтяне, индийцы. На Ближнем Востоке стекло научились делать в середине XV века до нашей эры, в эпоху позднего 'бронзового века'.
Стекло в Древнем Китае прежде всего имитировало очень дорогой нефрит, использовалось для изготовления глаз статуй, 'стеклянных одежд' для захоронений, ритуальных дисков, мечей, чаш, тарелок, бляшек.
В отсталости прошли над Россией века и с XIII по XVII. Окна со стёклами были редкостью, привилегией царских, боярских хором, посольских и немецких домов. Окна украшались дорогими наличниками с символами и узорами, закрывались защитными ставнями. В V веке во время Ренессанса в Европе оконные проёмы получили развёрнутую прямоугольную форму, а стекла прозрачность. В Италии впервые началось массовое производство для палаццо деревянных окон с переплётом в форме креста, разделяющего окно на несколько частей. Только в XVII веке широкое производство листового оконного стекла спустя 1500 лет после Рима началось во Франции. Полуторатысячелетняя 'чёрная дыра' Средневековая наконец-то выпустило человечество хотя бы на уровень знаний Древнего Рима и Древней Греции. Однако качественное стекло оставалось по-прежнему очень дорогим, а более дешевые варианты были мутными, с зеленоватым оттенком, очень толстыми.
Спустя 200 лет после этого в начале XVIII века царь Пётр I начал кардинально реформировать высший правящий слой России и государственное устройство, отринув самобытный русский и выбрав европейский путь развития. Пётр I ввёз из Европы множество инженеров, мастеров, технологий, укладов, в том числе моду на каменные дома по европейским архитектурным канонам, немыслимым без огромных застеклённых окон и дверей. Кроме нарядного внешнего вида дворцов царя, вельмож, дворян и торговцев, естественный свет в помещениях способствовал налаживанию работы делопроизводства, способствовал науке, культуре, досугу. В большинстве случаев на Руси окна остекляли привезенным из Западной Европы стеклом. Города России стали приобретать европейский вид и уклад жизни, однако в нищих русских деревнях и сёлах, бедствующих под игом компрадорской власти помещиков и капиталистов, вплоть до революции ХХ века и свержения Николая II продолжали использовать слюдяные окошки, сделанные по технологиям, существовавшим до монгольского нашествия Батыя...
В тёмных комнатах за разбиваемыми стёклами дома на ночной улицы Кронштадта кто-то бегал теперь в испуге, призывая на помощь хоть кого-нибудь.
- Э-эх! Ату их! - покрикивали солдаты и матросы, кидающие в окна камни из булыжной мостовой. - Вот, казнокрады, будете сейчас за гнилую картошку и мясо с червями отвечать нам! Сейчас поднимемся наверх и разберёмся с вами...
Забава битья стёкол доставляла погромщикам удовольствие. Стёкла со звоном бились, падали на брусчатку, разлетались вдребезги...
Несколько малорослых бородатых солдат, вооружённых винтовками с примкнутыми штыками выволокли из следующего дома на улицу босого толстого человека в одних кальсонах. Повалив его на мостовую, солдаты стали деловито и яростно, без слов, топтать его ботинками и сапогами. Следом вытащили за седые волосы немолодую, визжащую женщину в ночной рубашке.
- Вот, чумичка, будешь нас гнилью потчевать! - сказал один из погромщиков.
- Едондер-шиш ей сейчас будет! - зло выкинул другой.
Её тоже принялись избивать.
- Помогите, ради всего святого! - кричала женщина как-то обречёно. - Спасите! Креста на вас нет!
Она замолчала, когда ей ударили оковкой приклада по затылку. Слышно было, как хрустнула кость. Женщина рухнула ничком и затихла без признаков жизни. По брусчатке потекло что-то тёмное, блестящее в свете факелов. Наверное, это была кровь...
- Катя! - позвал окровавленный мужчина в кальсонах, протягивая к женщине руки.
Когда он попытался встать на ноги, один из солдат, матерно выругавшись, с силой вонзил ему штык в бедро.
- На тебе Катю, свинья немецкая! - крикнул он.
- Так он же вроде жидом всегда был... - донеслось откуда-то из темноты.
С душераздирающим криком несчастный упал обратно на брусчатку и пополз к своему дому. Несколько ударов ногами и прикладами заставили его остановиться и замереть...
- Быстрее, быстрее, Маргарита Павловна... Извозчик со своими санями, чтобы проехать по льду залива, так много взял с меня и грека Ипотиматопуло, что будет обидно, если наше бегство в Ораниенбаум провалиться из-за ваших с дочкой шляпных коробок! - косясь на жертв экзекуции зло зашипел ротмистр Штраух, обернувшись к Василию и его матери. - Они, мерзавцы, хамы, уже вкусили крови. Никольский, капитан крейсера 'Аврора' убит. Каперанг Повалишин с броненосца 'Александра II' убит. Ивков с крейсера 'Африки' живым спущен под лёд. Когда я от дома Голубева отходил, толпа уже шла за адмиралом Робертом Николаевичем, губернатором Виреном!
Отчего-то пришла на ум Василию избитая фраза 'Au danger on connait les braves', значение которой он раньше не мог прочувствовать. Сейчас он её понял. Храбрые познаются в опасности. Именно так ему представлялось восстание черни Парижа в 1889 году после объявления Сословно-представительским учреждением монархической Франции себя Учредительным собранием. Необразованная агрессивная толпа, голодная, оборванная, вшивая, с трудом думающая, кое-как говорящая, при отсутствии ограничений выплеснула своё разочарование жизнью, горечь неоправдавшихся надежд на беззащитных, особенно, если они имели признаки большей успешности, чем они. О предпосылках такой сегрегации погромщики даже не имели возможности размышлять. Но не все жертвы покорно дали себя убить.
Страшась и не желая разбираться со своим тёмным и путанным происхождением, русские люди при каждом историческом повороте пускаются в крайности, придумывают небылицы о своём и чужом прошлом, от чего страдают не только они, но и соседние народы. Видимо, не будет русским злоключениям конца, пока они сами спокойно, с немецкой пунктуальностью и еврейской сообразительностью не сядут разобраться кто они, откуда, почему, не сделают работу над ошибками, не решат, как им жить дальше в согласии с собственной совестью...
- Отречёмся от старого мира-а-а-а... Отряхнём его прах с наших но-о-о-ог... Нам постыли златые кумиры-ы-ы-ы... Ненавистен нам царский черто-о-о-ог... - под нестройный рёв множества глоток, в котором с трудом можно было узнать 'Марсельезу', из-за поворота показалась ещё одна устрашающего вида толпа матросов 1-го Балтийского экипажа, солдат и рабочих военно-морских мастерских. Они несли развивающийся Георгиевский знамённый флаг 1-го Балтийского экипажа 'За Севастополь' - бывший флаг 1-го экипажа. Белое полотнище с Андреевским крестом и изображением конного Святого Георгия на красном щите, золотыми буквами по краям полотнища, чёрно-оранжевые ленты и кисти.
После вручения Георгиевского флага матросы получали право носить георгиевскую ленту на бескозырке. Её пять полос чёрно-оранжевого цвета означали порох и пламя. Поэтому и сейчас матросов из 5-тысячного 1-го Балтийского экипажа можно было легко узнать по георгиевским лентам на бескозырках, хотя обмундирование у этого экипажа было разным. Только благонадёжным матросам дозволялось носить форму, установленную уставом.
1-й Балтийский флотский экипаж находился на особом положении. Туда, как в ссылку, отправляли всех неблагонадёжных матросов. Ещё накануне войны комендант Кронштадтской крепости требовал, чтобы поднадзорных матросов высылали куда-нибудь подальше от столицы, а то экипаж переполнен 'всеми отбросами флота'. Но число неблагонадежных было слишком велико. Вплоть до позавчерашнего отречения царя Николая II в кронштадтских казармах находились сотни сосланных с различных кораблей моряков. Много раз оскорбляемые, битые, поротые, пытаемые, отсидевшие годы в сырых казематах на воде и хлебе, эти люди с искалеченными душами, телами и судьбами ненавидели всё, что было связано с царскими офицерами.
Встреча с такой толпой не сулила сейчас представителям более высокого сословия ничего хорошего. У многих матросов руках было самодельные факелы. Впереди в разорванном генеральском мундире с оторванными с тканью погонами и орденами, связанными сзади руками, спотыкаясь, окровавленный, шёл высокий седой человек.
- Смерть Стронскому! Расстрелять! Сжечь! Смерть кровопийце-держиморде! - неслись вслед пленнику крики, сливаясь со словами воинственной революционной песен. - Да здравствует Комитет народного движения и его председатель товарищ Ханох! Да здравствует партия эсеров!
Когда процессия поравнялась со Штраухом и Клавой, стали видны раны и ожоги на лице генерал-майора, а также то, как кровожадно и сатанински совсем близко блестели в свете факелов глаза его мучителей. На соседней улице, часто и беспорядочно затрещали винтовочные и револьверные выстрелы. Следом деловито заработал пулемёт...
- Офицерьё с полицийе и юнкера отбиваются! Это со стороны Морского Инженерного училища на Поморской! - крикнул матрос с кортиком. - А ну-ка братишки, кому жизнь не дорога, давай со мной!
Часть матросов и солдат, оставив митинг и процессию 1-го Балтийского экипажа, окровавленного генерала, бросились к Нарвской улице и Николаевскому проспекту, в ту сторону, где стреляли. Громыхнул артиллерийский выстрел. Загуляло эхо, повсюду с пронзительным карканьем взлетели вороны и галки. Было слышно, как с грохотом и треском рушатся после этого какие-то деревянные конструкции. Сильно пахло гнилью, горелым углём, сырыми дровами, водорослями, солью и ещё чем-то таким, неуловимо-знакомым, чем обычно пахнет море. То ли корабельной смолой, то ли мазутом. Но больше всего пахло стоечными канавами, человеческими исправлениями. В Кронштадте канализация ливнёвых стоков вперемешку с продуктами человеческой жизнедеятельности представляла собой канавы, канализационные кирпичные и деревянные трубы со сбросом сточных вод в Финский залив и внутренние водоёмы города.
Дореволюционный проект инженера Шаверского по устройству раздельной канализации с тремя насосными станциями для бытовой сети и механической очисткой сточных вод, когда сброс предполагался в Северном фарватере ниже города царскими казнокрадами реализован не был. Деньги разворованы. Затем царь по указке французских кредиторов начал мобилизацию, дождался объявления войны от своего дали Вильгельма II и вторгся в Восточную Пруссию...
К моменту странного исчезновения Николая II его Балтийский императорский флот был заперт собственными минными заграждениями и превосходящим его по силе германским флотом в восточной части Балтийского моря. Оборонительные укрепления Моонзунда, Ревеля и Кронштадта вместе с броненосцами, пусть и не успевшими своим появлением к началу войны, но имеющими возможность в Финском заливе нанести немцам существенный урон, создали устойчивую оборону. Однако для активных действий флоту не хватало сил, решимости, опытности.
Четыре новых линкора 'Полтава', 'Гангут', 'Петропавловск' и 'Севастополь', стоимостью по 40 тонн золота каждый, строились до войны по проекту английской фирмы 'Виккерс' слишком медленно. Поставки заграничного оборудования, поскольку технически отсталая Российская империя даже подшипниками своих не имела, шло с запозданием. Ставший после отречения царя негласным хозяином России банкир Вышнеградский, глава правления крупнейшего в России Санкт-Петербургского Международного Коммерческого банка, контролировавший до начала войны строительство всех военных кораблей империи, с постройкой не торопился. Вышнеградский был сыном взяточника и иностранного шпиона - министра финансов при царе Александре III.
Франко-немецким владельцам Санкт-Петербургского Международного Коммерческого банка важна была не обороноспособность России, а прибыль и удовольствие западных акционеров. Основной капитал самого крупного банка Российской империи принадлежал прежде всего Diskonte Geselschaft, Берлинскому вексельному банку, Deutsche Bank, Парижско-Нидерландскому банку и банкирскому дому Ротшильдов. Даже банковская переписка в Санкт-Петербургском Международном Коммерческом банке осуществлялась на немецком языке.
Совместно с банкирским домом Ротшильдов Санкт-Петербургский Международный Коммерческий банк владел обществом по добычи нефти в Баку, Владикавказской и Юго-Западной железными дорогами, предприятиями угольной, золотодобывающей, металлургической, машиностроительной, сахарной, текстильной, табачной промышленности России. В сфере влияния банка было 50 железных дорог, промышленных и страховых обществ. По размеру акционерного капитала банк делил 1-е место в России с Азовско-Донским и Русским банками.
Это была капиталистическая инфраструктура колониального закрепощения России и русского народа. Через подобные банки в капиталистическую экономику царской России в конце XIX начале XX века полноводно текла река иностранных инвестиций. Но это были инвестиции в 'торговый капитал', как принято было говорить тогда, в оборотные средства. Промышленные инвестиции были представлены в основном поставками европейского же оборудования, которое без образованных европейцев превращалось в бесполезный мёртвый груз. Бурный рост российского капитализма колониального типа в XX веке являл собой иностранные деньги, приходившие в Россию, где они 'пухли как на дрожжах' под защитой российской компрадорский верхушки и снова уходили за границу, оставляя в России только 'слабый запах'. При этом собственно русская промышленность, по сути, была угнетена такой иностранной экономической экспансией колониального типа и крайне слаба. Такова была политическая воля русских капиталистов и их немецкого по крови и ментальности царя...