Аннотация: Зимняя сказка с не очень счастливым концом.
Глава 9. Сказка для Кевина
В жизни маленького Кевина появилась загадка. Сначала он подумал, что встретил в парке Снежную Королеву (мама недавно читала ему такую сказку), но потом рассудил, что не может быть у Снежной Королевы зелёная веточка на одежде. Зимой все листья опадают, и веточка была бы просто деревянная и в снегу.
А вдруг это фея? Нет, он смотрел мультики: там феи с крылышками и летают. И вообще, они маленькие, а эта - настоящая взрослая тётя.
Наверно, она просто человек и живёт где-то рядом, потому что Кевин часто встречал её в парке и на катке, она всегда ему улыбалась, и он решил, что с ней можно здороваться. Один раз они даже поиграли в снежки.
Мама с папой почему-то ему не верили. Наверно, потому что не видели. А когда увидели, сказали, что нельзя вот просто так заводить дружбу с незнакомыми взрослыми. Кевин расстроился, ему понравилось играть с тётей. Она обещала научить его растапливать снег и делать так, чтобы зимой цвели цветы. Это же здорово!
Но мама с папой почему-то этого не понимали. Они стали провожать его в садик и забирать домой вдвоём. Может быть, они боялись волшебства? Но ведь они же вместе читали сказки и знают не хуже Кевина, что волшебницы бывают добрыми...
В общем, мальчик со своей новой подругой придумали план: Кевин уйдёт к ней в гости ненадолго, научится волшебству и устроит маме с папой сюрприз. Наколдует что-нибудь.
Поэтому сегодня ночью он не спал. Они договорились: ровно в полночь Кевин откроет окно...
Элис и Адам, несмотря на все свои странности, вовсе не были вещами в себе и, что творится вокруг, замечали. Засидевшись допоздна однажды, обратили внимание, что у соседей в полтретьего ночи зажёгся свет. Явно что-то случилось.
В фойе кинотеатра и в мастерской повесили объявление о пропавшем ребёнке.
После работы прочёсывали окрестности вместе с другой соседкой и её однокурсником из меда.
Поили Фиону успокоительным и вместо неё звонили в полицию узнать, как продвигаются поиски её сына.
На пятый день у приверженцев дзена сдали нервы, и они не сговариваясь двинулись к дому напротив - искать следы. Не следы преступления, которые заносит снегом, сметает метлой, сносит ветром и давит шинами. Чтобы разглядеть то, что искал, Адам согнулся вдвое и посмотрел назад из-под-между ног. На мокром снегу замечательно пропечатались две пары босых ног - больших и маленьких. Чтобы точно определить направление, Адам послал жену домой за биноклем.
Маршрут был банален - через парк. Иного выхода к людям - или от людей - из квартала просто не существовало. И Уэбберы отправились туда же, предварительно снова заглянув домой. Там они вытащили шнурки из старых кроссовок, соединили замысловатым узлом и подержали над очагом, то есть над плитой. Ещё Элис прихватила косметичку.
То и дело проваливаясь на насте, они метались в тёплом оранжевом свете. Ночь была обманчиво домашней и приветливой и освещала все уголки, как будто хотела успокоить боящихся темноты детей. Но бояться надо не темноты, не ночи и не зимы. Так уж заведено в жизни: без темноты не бывает света, без ночи - дня, без зимы - лета, одно сменяет другое, каждому давая место в мироздании. Бойтесь немеркнущего огонька в тумане над болотом. Незаходящего солнца, соседствующего с луной. Бойтесь цветущего края вечной весны - это всего лишь соблазн и морок. По пробуждении вам придётся дрожать от холода и считать солнцевороты со дня своего забвения...
На скамейке вздрагивала маленькая тень. Элис обошла вокруг, приглядываясь, и с каждым кругом находила в этой фигурке что-то знакомое. Когда проявились черты лица, женщина схватила мальчика в охапку и повязала ему вместо пояса сплетённые шнурки. Ребёнок весь дрожал - он был в одной пижаме. Элис завернула его в своё пончо и передала Адаму. Кевин навряд ли узнал их, но не сопротивлялся и родителей не звал. Он для этого слишком замёрз.
Муж и жена с драгоценной ношей помчались обратно. За спиной закричал кто-то - но оборачиваться нельзя.
На бегу Элис расстегнула косметичку и бросила через левое плечо деревянную расчёску.
Домой нельзя. Поэтому бегут вглубь парка - на другую сторону. Вслед бегут облака - и полная луна в их дымке преображается в гневное лицо - и тонет, словно в крыльях птиц, чей крик стоит в ушах.
Элис бросает через плечо зеркальце.
Хлопок незапертых ворот. Жилая улица тиха и освещена только окнами. Хотя бы не на виду.
Свернуть направо - остановка. Ноги вязнут в снегу, точно кто-то хватает за щиколотки - уронить, примять.
Они успевают запрыгнуть в автобус. Кондуктор философски принимает проездные у двоих неформалов со спящим ребёнком. Они не единственные пассажиры - и заглядывают в лица остальным. Вдруг уже здесь?
Элис достаёт второе зеркальце и красит губы. Адам рисует на лбу тика.
Автобус въезжает в Маркет-Босуорт и останавливается на Шентон-Лэйн.
Эми ещё не спала - готовилась к семинару. Родители выдохнули, что некогда объяснять, и потребовали перевернуть или попортить все вещи в доме. Эми сказала, что дом охраняют духи, родители оценили "музыку ветра" над порогом и успокоились.
Потом растолкали Вальтера и попросили думать повежливее, пока он соображал, в чём дело. Вальтер вместо ответа зевнул и пошёл готовить чай. Эми постелила Кевину и охранять его сон доверила плюшевому медвежонку - своему подарку на день Святого Валентина.
Четверо взрослых разместились тут же, с чаем и бисквитами. Вот теперь уже выяснилась причина визита.
- А я-то думаю: почему вы раскрасились.
Потому что макияж работает как маска, разница лишь в том, от чьих взоров вы скрываете истинное лицо.
Родители посоветовали и ей изменить что-нибудь во внешности. Эми и Вальтер состригли по кончику пряди: перемена может быть мизерной - она обязана в принципе быть.
Тимьян хоть сколько-то раскрашивал ночную неподвижность. Помогал острее чувствовать и слышать.
Вот мерные шаги по снегу.
Вот шевеление дверного молотка.
Вот женский голос просит, умоляет, требует открыть.
"Музыка ветра" гневно отвечает.
Шипит из-под дивана Блэки.
Хозяева не трогаются с места.
Гостья просит доблестного мужа, просит хозяйку почтенную, и молодого воина, и невесту-красавицу.
Но Адаму было отказано в доблести, Элис никак не назвать почтенной, Вальтер не был воином, а Эми не была невестой. Тех, к кому обращалась фэйри, не было здесь, чтоб открыть.
Что ж, не беда, решает гостья. Раз люди - не единственные обитатели дома, попросим других. Пусть миска, или плошка, или табурет расстараются в доказательствах, что лишены людской чёрствости.
Напрасно звала белокурая гостья. Напрасно перечисляла всю утварь. В ответ только скрёб по порогу кот.
Что ж, не беда. Среди скарба есть опытные сторожа, а есть и новички, что не поймут, кого и почему пускать не велено. Как говорят: чем больше украшений, тем меньше прочности и пользы. Современным языком: одни навороты. Если простая тарелка мудра, потому что хранит на себе лишь печать своей сути и служит своему предназначению - то последние выходцы из магазина, последние изобретения, изобретённые неясно для чего, хватают всё с поверхности - обрывками. Таких легко сбить с толку.
- Планшет, планшет, открой мне! - заискивался голос за порогом.
Агрегат "Apple" доверчиво завибрировал и пополз к краю стола. Вальтер поймал его на лету и уложил обратно - монитором вниз.
- Наушники, наушники, откройте!
Эми успела завязать провод узелком - слабым, чтобы не повредить.
Подобная участь постигла все гаджеты. Одежду, шампуни и прочие личные вещи просто расшвыряли по полу - или аккуратно положили, смотря насколько хрупок был предмет.
Грохот опустошаемых шкафов, кажется, озадачил похитительницу детей и настойчивости поубавил.
Эми подумала-подумала - и снова взяла тетрадь. Вальтер вспомнил, что тоже давно не занимался. Элис села на кровать - баюкать Кевина. Адам сам решил вздремнуть. Прямо за столом. У самого окна.
Но тут постучали в стекло. Невидимая рука не унималась. Жалобный голос завёл:
- Мальчик мой, сыночек, проснись, отвори... Я пять лет по тебе тосковала, я полгода тебя искала, я пробиралась сквозь лес, я объезжала ледяное озеро, я перешла зыбучие пески... Проснись, открой мне, милый...
Звонкий напев набирал обороты, задребезжали стёкла, подпрыгнули на столе чашки, замигала под абажуром лампа.
Ребёнок завертелся под одеялом и потёр глаза...
Все четверо замерли, как будто этим могли полностью вернуть тишину.
Нарушил всё Адам, спросив в полный голос:
- Как ты сказала: "сыночек"?
Неожиданная мысль взбодрила лучше всякого кофе.
- Да! Да! Он мой сын! - заколотилось за окном. - Я отдала его отцу, хотела порадовать, ну и... только отец достойно воспитает мальчика...
- Я без отца рос... - как бы сам себе проговорил Адам.
- ...А отец, будь он проклят, не признал собственного ребёнка и отдал в приют! Бедный мой мальчик! Его забрали чужие люди!..
- ...Которых он называет мамой и папой, - закончила за неё Элис. - Чего ты хочешь? Подсунула под дверь подкидыша - без записки, небось. Что должен был подумать человек? Вдруг ребёнка украли, вдруг его ищут?
- Да врёт она всё, мам, - возразила Аманда. - Хочет всеми правдами и неправдами его заполучить.
- Вы можете его проверить! - настаивала фэйри.
- Настоящая мать не будет держать ребёнка голодным и холодным! - стояла на своём Эми.
Дамы расспорились. В запальчивости забыв, что давно разбудили Кевина.
Эми всплеснула руками - для вескости очередного аргумента - и опрокинула сахарницу.
Кевин вскрикнул, спрыгнул с кровати и пополз по ковролину, подбирая каждую песчинку.
Пришлось признать.
- И что теперь делать? - снова всплеснула руками Аманда. Родители благоразумно отодвинули посуду. - Фиона не виновата. Я вообще думала, он им родной.
- Нет, они усыновили. Давно мечтали о ребёнке, - ответила Элис. - Надышаться не могли.
- Я не знала... И эту жалко, с другой стороны...
- Жалко? - наконец подал голос Вальтер. Наверно, дочитал до конца лекцию. - Её - жалко? - он отложил распечатку, поднялся из-за стола и повернулся к окну. - Где ты раньше-то была? Мамаша?
- Я разыскала его!
- Через пять с половиной лет? Галадриэль, блин.
- Моё имя Гвендалин...
- Один хрен, - подхватил Адам и пожал руку гражданскому зятю. - Респект.
- Да тихо вы! При ребёнке! - возмутилась Элис.
- Растение такое, - отозвался муж. - Прям и выразиться нельзя. Институт благородных девиц.
Элис зря волновалась. Мальчик деловито высыпал весь урожай обратно в сахарницу, целеустремлённо забрался под одеяло и через две минуты старательно сопел. Элис взъерошила ему льняные вихры.
- Пусечка такая.
Из-за стекла на ребёнка взирала Гвендалин и роняла хрустальные слёзы. Они застывали льдинками на подоконнике.
- Ты же хотела, чтобы у сына жизнь сложилась? Вот у него всё сложилось, - сказал Адам. - О нём заботятся, его любят, у него куча друзей в садике. Куча игрушек. Недавно коньки купили. Вот и радуйся. Дурочка.
- Как же мне радоваться?.. - сида снова собралась пронзительно вопить, как принято у огорчённых баньши, но поперхнулась словами Вальтера.
- Сама виновата.
- Послушай, - Эми отвела его в сторонку и развернула спиной к окну. - Она так просто не отступится. Её так просто не пошлёшь.
- Пошлёшь-пошлёшь. Далеко и надолго. Вырастет - пусть сам выбирает. Когда понимать будет.
Эми как-то безнадёжно вздохнула.
- Ты слышала? - обернулась она к занавескам. - Лучше уходи.
Шторы растерянно прошелестели. За окном было безлюдно, только хлопьями повалил снег.
Разместились кто где - кто на кровати рядом с мальчиком, кто рядом, в кресле, кто в соседней комнате. Кот Блэки спал на коврике в прихожей.
За окном завывал ветер. Не иначе, к перемене погоды. Из области высокого давления в область низкого...
Всю ночь над снегом плакала баньши.
Кевин не слышал. Он крепко спал. Ему снилась страшная сказка, как Герда и Кай убегали по ледяному озеру от Снежной Королевы.