Тонкий каблук туфельки застрял в решетке телетрапа, и какой-то галантный итальянец предложил ей руку, чтобы она перестала изображать Пизанскую башню.
- Grazie, - поблагодарила она, и вцепилась в мягкую фланель пиджака незнакомца.
Подбежавшая стюардесса 'Алиталии' осторожно вытащила туфлю, и с виноватым видом подала ей. На коже отчетливо виднелись две царапины. В душе оплакивая двухсот долларовую утрату, девушка улыбнулась стюардессе. Пока оценивала ущерб, мужчина продолжал поддерживать ее, ухитряясь задевать кистью грудь, а локтем бедро.
'Наверное, это лучшее, что случилось с тобой за день' - пробормотала она затасканную фразу.
- Molto grazie, - сказала вслух, всовывая ступню в несчастливую туфлю.
Итальянец с сожалением отпустил ее руку. В его пальцах появилась визитная карточка, незнакомец льстиво ей улыбнулся и протянул тисненый золотой прямоугольник. Девушка взглянула на витиеватую латиницу - Маурицио Камилиери, директор миланской обувной фабрики.
'Повезло тебе дурачок, если бы не моя туфля, не перед кем было похвастаться золоченою картой', - сердито подумала она, вспоминая стоимость новеньких итальянских туфель.
- Per favore, il vostro nome et numero, - затараторил он, вытаскивая ручку из кармана пиджака.
После минутного раздумья, она все-таки достала серебряную визитницу и одарила просителя своей картой. Он радостно заулыбался, закивал головой, как китайский болванчик и шагнул вглубь ротонды.
- Telefonar a domani, - вслед ему сказала она.
- Grazie. Arrivederci, - директор обувной фабрики еще раз кивнул головой и скрылся из виду за поворотом.
'Ну, здравствуй, Родина!' - хмыкнула девушка, потом, тяжело вздохнув, двинулась в зал прилета московского аэропорта Шереметьево.
_________________________________
Grazie - спасибо (итал.)
Molto grazie - большое спасибо (итал.)
Per favore, il vostro nome et numero - ваше имя и номер, пожалуйста (итал.)
Telefonar a domaini - звоните завтра (итал.)
Arrivederci - до свидания (итал.)
Глава первая
Она родилась в Ангельске, областном центре, объединяющем около двадцати районов. Северная природа окружала ее с детства, девчонка и не представляла себе, что солнце может быть обжигающе ласковым, цветы экзотическими, а растительность буйной. Впервые попав в Крым, Виолетта была поражена яркими желто-песочными берегами и белыми парусами яхт на теплой бирюзовой волне. Ее море было Белым, студеным, а берега закованными во льды. Виолетта, тогда еще Веточка, с завистью смотрела на веселых, загорелых аборигенов. Казалось, их жизнь была сплошным развлечением! Тогда она решила приложить все силы, чтобы ее жизнь стала такой же красивой и беззаботной, в отличие от жизни ее земляков, которым большее время года приходилось кутаться в меха и глядеть на холодное, безжалостно-редкое солнце.
Когда Виолетте исполнилось десять, родители уехали в длительную командировку в Улан-Батор, и девочка осталась на попечении своей бабушки. К их возвращению ребенок стал пятнадцатилетним красивым подростком, немного избалованным и эгоистичным. Завалив дочку подарками и модной одеждой, родители все же не добились взаимопонимания. Мать Виолетты огорчалась, но понимала, что оставив девочку на целых пять лет они с отцом потеряли на нее влияние.
На протяжении девических лет Веточка приобрела двух закадычных подруг. Тина и Лада мечтали быть известными моделями. Они твердо считали, что только жизнь знаменитостей могла быть насыщена путешествиями, развлечениями, и огромными гонорарами. Чтобы приблизить светлый миг исполнения мечты, подруги не пропускали ни одного кастинга, и, в конце концов, были приняты на обучение в одно скромное модельное агентство. Рафинированная блондинка Виолетта, и черноволосая, с явной примесью ненецкой крови, Лада, в школе учились посредственно. А вот рыжеволосая красавица Тина считалась отличницей, но и та после замужества матери резко забросила учебу. Агентство, в котором подвизались мечтательницы, было практически убыточным, однако умения, приобретенные там, помогли девчонкам в дальнейшей модельной жизни.
Судьба преподнесла Виолетте неожиданный подарок. Иностранное агентство разыскивало красавиц по всей России, и северным ветром их занесло в холодный, как снежная королева, город. Во Дворце Искусств устроили просмотр всех значительных и незначительных организаций, имеющих отношение к актерству и модельному бизнесу. Они искали красивые лица, а северные красавицы как нельзя лучше соответствовали искомому типажу. Иностранные гости, не снимая шуб, с ужасом смотрели на моделей, идущих по 'языку' в купальных костюмах. Так Виолетта была отобрана с десятком других претенденток. Оставив расстроенных родителей и подруг, она отбыла в столицу. Девчонки общались по телефону, пару раз даже приезжали в Москву и останавливались в ее общежитии. Вета показала им город и рассказала о московских развлечениях. Тина и Лада слушали её открыв рот, восхищались ею и завидовали. Ей они рассказывали о родном городе, общих знакомых и одноклассниках, и говорили, что продолжают мечтать о большом подиуме. Еще через год Виолетта по контракту уехала работать в Милан. В Москве ее заменила Лада. Тина, удивив всех и принеся огромное огорчение своей матери (на что и было рассчитано), стала актрисою фильмов для взрослых.
Музыка оглушила девушек едва они переступили порог клуба. Протиснувшись сквозь плотные ряды желающих приятно провести время, они оказались у стойки бара. Атлетического сложения бармен снисходительно улыбался на заигрывания многочисленных оголенных девиц, и Лада, как завсегдатай, фамильярно обратилась к нему:
- Олежек, привет! Плесни нам по Маргарите. Кстати, знакомься, моя подруга Виолетта, она сегодня прилетела из Милана!
Олежек одобрительно хмыкнул, удивительно, как он вообще смог что-то разглядеть в этом хаосе.
- Шикарная! - прокричал он. - Верхняя часть точно шикарная!
- Спасибо от верхней части, - ответила Виолетта.
- Хочу познакомиться с нижней! - загоготал Олежек.
- Ну, ты шутник! - завопила Лада. - Ветка у нас неприступная!
- Повторишь это через три Маргариты! - не поверил бармен.
Виолетта потянула Ладу к столикам и сверкающему огнями танцполу. По ходу их передвижения по клубу, Лада раздавала приветствия и даже нашла два места за столиком своих приятелей.
- Мальчики, знакомьтесь, это Виолетта, она только что прибыла из Милана! Известная модель, любимица итальянских мужчин, и моя подруга.
Мальчики, с лихорадочным блеском в глазах, поглотили содержимое своих бокалов, кивнули Виолетте и, вскочив, направились к бару.
- Не обращай внимания, - сказала Лада, - Валик и Толик слегка обдолбаны, а так они милые ребята. Я познакомлю тебя с массой интересных личностей!
- Личностей? - недоверчиво переспросила Виолетта.
- Да! Здесь такие мужики, и уверяю, каждый личность!
- Что ж они по клубам трутся?
- Надо же как-то отдыхать, - ответила Лада, и, пригубив бокал с Маргаритой, продолжила: - и тебе присмотрим какого-нибудь крутого бизнесмена, а хочешь из шоу-бизнеса, правда, они слишком задирают нос, известность и все такое...
- О себе я позабочусь сама. Я познакомилась с одним итальянцем, пока летела из Милана.
- Счастливая ты, Ветка!
'Знала бы ты, при каких обстоятельствах иногда происходят встречи', - про себя подумала Виолетта. - Я бы съела что-нибудь, - сказала она вслух.
Лада привстала с диванчика и отчаянно замахала руками. К ним подскочил официант в черной трикотажной футболке с эмблемой клуба.
- Коленька, принеси карту, моя подруга хочет есть. Кстати, знакомься - Виолетта, супермодель из Милана.
Коленька одобрительно причмокнул, глядя на загорелые стройные ноги гостьи.
- Класс! - сказал он и исчез.
Через минуту он материализовался с папкой меню.
- Ты так дружна с обслугой? - спросила Виолетта, пытаясь перекричать какофонию звуков танцпола.
- Это необходимость. Не будешь дружить, будешь сидеть голодной и трезвой.
- Неужто? - удивилась Вета. - И все твои 'личности' тоже заигрывают с официантами ради тарелки с закуской?
- Нет, конечно, но мне приходится. Я мало что собой представляю, подумаешь - моделька!
- Ты будешь есть? - разглядывая меню, спросила Виолетта Ладу.
- Салат.
- Ты и так слишком худая.
- С утра я пью кофе и убегаю на кастинги. Обедаю минеральной водой или чашкой чая с кусочком шоколада, ну а если показ, то шампанское рекой, - Лада закатила глаза и провела краем ладони по шее. - Вечером салатик, зато никаких хлопот с фигурой.
Официант принял заказ, и бодро удалился в сторону служебных помещений. Россыпь огней фейерверком прокатилась по столикам, и замерла в середине купола с серебряно-сверкающим шаром.
- У тебя усталый вид. Не высыпаешься? - поинтересовалась Виолетта, глядя на бледное в искусственном свете лицо Лады.
- Прихожу под утро, хорошо если одна! Четыре часа сна это очень мало, но наступает вечер и меня, как магнитом тянет в клуб, а не в спальню.
- И тебе не делают замечаний? Не отказывают в работе? - сыпала вопросами Виолетта.
- У меня есть секрет. Одна маленькая таблеточка, - пропела она, - и ты как новенькая! Как будто тебя завели до упора, хватает и на работу и на отдых, лишь по утрам чувствую себя паршиво.
- Ты же знаешь, что будет дальше, - Виолетта взглянула на подругу с укором. - Но я не буду читать тебе нотаций.
- Ветка, ты всегда была самой рассудительной из нас, - усмехнулась Лада.
- Кстати, как там Тина? - спросила Виолетта, придвигаясь ближе, чтобы расслышать. - Вы общаетесь?
- В нашей дыре все без изменений. Тинка все также снимается в 'кино'. Между прочим, ее продюсер выкинул кое-какой товар на московский рынок. Я видела пару фильмов. Тинка на экране куда как интересней, чем в жизни, богиня! Кое-кто из мужчин, узнав, что звезда экрана моя подруга, умоляли о знакомстве. Глядишь, и в столицу пригласят сниматься, хотя здесь и своих сисек-писек хватает, куда там областным!
- Я всегда удивлялась, как Валентину занесло в этот бизнес? - задумчиво произнесла Виолетта. - Хотя, сейчас я могу ее понять. Деньги не пахнут. И неважно, что ты заработала их показывая камере голую задницу. Просто это так не похоже на нашу Тинку, отличницу и примерную девочку.
Официант принес блюда с салатом и семужий стейк, заказанный Виолеттой.
- Приятного аппетита, девочки.
- Спасибо Коленька, ты ангел! - сверкнула идеальной улыбкой Лада.
Отхлебнув Маргариты и подцепив вилкой листик салата, она продолжила:
- Примерной Тинка была только до восьмого класса.
- Если бы ее мамаша не вышла замуж, работать бы Тинке в конструкторском бюро, - сказала Виолетта, и отщипнула нежнейший, кораллово-блестящий кусочек семги. Рыба таяла во рту. - Не ожидала такого упрямого и крутого характера от домашней девочки. Мамаша не развелась еще?
- Так и живет с Нолиным, - подтвердила подруга. - Чудеса! Никто не делал ставок на то, что они протянут столько.
- Лет десять прошло со свадьбы? - громко спросила Виолетта, вновь зазвучавшие оглушающие звуки техно не позволяли расслышать собеседника.
- Почти.
- Ух, как Тинка взбесилась, когда мать вышла замуж за двадцатипятилетнего парня, - встряхнула копной белокурых волос Виолетта. - Скандал на весь город!
- Столько воды утекло, - почти выкрикнула Лада и наклонилась к Виолетте, - лучше про себя расскажи! Как Милан?
- Дорогое удовольствие. Если бы не тряпки, которые нам задарма отдавали после показов, на свои деньги я бы и пуговицы приличной не купила, - вздохнула Виолетта, вспомнив негостеприимный город.
- Серьезно? - перекричала музыку Лада.
- Есть, конечно, магазины для работяг, но приличной девушке туда дорога заказана. Если хочешь чего-то достичь, то ты должна выглядеть великолепно.
- Выглядишь ты действительно великолепно, - восхищенно кивнула Лада, благодаря небеса за небольшой музыкальный антракт.
- Спасибо.
- Ты в отпуск? - и, не дожидаясь ответа, переспросила: - Надолго?
- Навсегда.
- Не поняла, - распахнула раскосые карие глаза Лада.
- Меня выперли, - вздохнула с сожалением Виолетта. - Попала в историю с полицией, а этого не любят. Вежливо попросили уехать.
- Расскажешь? - вцепилась в подругу Лада.
- Не здесь, - предупредила вопросы Виолетта. - Я остановилась в гостинице. Дороговато для меня.
- Давай ко мне! Веселей будет, только иногда у меня бывают гости... Ну, ты понимаешь, - подмигнула Лада.
- Спасибо, - Ветка воспряла духом, и извиняющимся тоном добавила: - я немного поживу у тебя, осмотрюсь в Москве.
- Живи, сколько хочешь, - замахала руками Лада. - Только, чур, парней моих не отбивать.
- Не буду, - рассмеялась Виолетта Ладкиной прозорливости, чужие парни слетались к ней как осы на сироп.
Сноп искр и бешеный ритм драм'н'бас снова ударил в барабанные перепонки.
- Эй, площадка, работаем! - зычно крикнул режиссер Федор Клюкин, по прозвищу Федерико.
В миг все засуетились: ассистенты кинулись стягивать халаты с актеров, те принимали позы положенные по сценарию, оператор проверил готовность камеры.
- Приготовились, - Федерико сделал положенную паузу. - Мотор!
Запустился аудиорекордер, ассистенты звукорежиссера застыли с 'пушкой' и стереофоническими микрофонами.
- Камера!
Девушка в бейсболке, тряхнула хлопушкой, и сцена ожила. Федерико устремил взгляд в мониторы.
- Левая камера, наклон и отъезд, - скомандовал он в микрофон, прикрепленный к его наушникам.
Камера послушно исполнила требуемый маневр. Снимал Федерико короткими планами. Он был отличным специалистом, умел идеально скадрировать пространство, моментально определял точку съемки. Отсняв, положенный на съемочный день материал, Федерико освободил актеров и съемочную группу.
Тина прошла в свою гримерку и захлопнула дверь. Несмотря на звезду, сияющую золотом на двери гримерной, сюда могла вломиться всякая любопытная шпана. Павильоны, в которых снимались фильмы категории Х, были магнитом для лиц с неустойчивой психикой, в основном подростков, и они правдами и неправдами пытались прорваться сквозь посты службы охраны продюсерского центра 'Венус'.
Тина присела к ярко освещенному трельяжу, и начала снимать сценический макияж. В сумочке модным шлягером запел мобильный телефон, она потянулась и вытащила на свет серебристую игрушку.
- Слушаю...
- Съемки закончили?
- Вы прекрасно знаете, Роман Израилевич, - устало ответила девушка. - На площадке нет человека, который бы не докладывал вам о каждом моем шаге.
- Не обижайся, золотко, я забочусь о своей звезде. Что в этом плохого?
- Я не обижаюсь. Сейчас приму душ и буду готова. Через пятнадцать минут.
- Что так долго? - голос в трубке зазвенел подозрительными нотками.
- Я одна в своей гримерной, если вы об этом, - повысила голос Тина, продюсер начинал ее раздражать.
- Хорошо. Я жду тебя в машине, поедем ужинать, а потом спать, у тебя должен быть свежий вид.
Тина нажала кнопку и сидела с задумчивым видом. Роман Израилевич был главой продюсерского центра и любовником Тины. Пожилой женатый еврей, с всепоглощающим чувством ревности был, конечно, не блестящим вариантом. С ее чрезвычайно сексуальным телом, невинным взглядом школьницы и развратными, прикушенно-алыми губами, она была достойна лучшего из лучших. Но, если бы не пухлый очкарик Роман Израилевич, не видать Тинке главных ролей! Не купаться в лучах сомнительной славы, не носить соболиных шуб в лютые морозы и не блистать в бриллиантовых колье. Роман Израилевич был добр к Тине, а главное щедр.
После съемок она становилась словно вывернутой наизнанку и запачканной. Ну, в самом деле, как могут возбуждать мужчин глаза женщины занимающейся сексом с другим самцом? Почему режиссер все время напоминает ей, чтобы она смотрела в камеру? Ну неестественно это! Правильно говорят, что все мужчины кобели, только они могут бегать за течной сукой и ждать своей очереди. Хотя, с режиссером не спорят...
'Бог с ними, не отвалится от меня, если в камеру посмотрю'.
Тина шагнула в душевую кабину, включила воду. Усталость от съемочного процесса смылась душистым гелем, и, скрутив пену воронкой, исчезла в стоке. Подсушив волосы феном, она влезла в обтягивающее платье, и спустилась к машине.
Роман Израилевич терпеливо сидел на заднем сиденье 'Мерседеса'. Обещанные Тиной пятнадцать минут, истекли пятнадцать минут назад, но он не перезвонил, значит, был уверен, что она одна. И все-таки не удержался от вопроса:
- Чем занималась?
- Волосы сушила.
Роман Израилевич хлопнул пухлой ладошкой по плечу своего шофера. Каждый раз водители автомобиля и телохранители менялись, уж очень боялся продюсер возникновения между обслугой и звездой интимной связи. Ревнивец был твердо уверен, возможно, и не без причины, что ни один мужчина не устоит против Тинкиных прелестей, растиражированных с помощью кинопленки.
Глава вторая
- Агентство снимало для нас небольшую квартиру. Мы - это девушки из восточной Европы. В доме было несколько таких квартир, четыре девушки в двух комнатах. Две чешки, полька и я. Работодатель явно на нас экономил, знал, что мы привыкли к таким условиям быта. Вот, к примеру, немки и француженки жили напротив, в доме выше уровнем, с консьержем и подземным гаражом. Целыми днями мы были на съемках: то на натуре, то в павильонах, да еще показы, портфолио, все это тебе известно. Как только мы появлялись дома, наши квартиры осаждали целые армии поклонников красоты. Итальянцы не давали нам прохода, присылали цветы и записки, обещали золотые горы. Ты же знаешь, что около моделей всегда крутятся личности любящие этот круг, молодые и не очень мужчины, желающие проводить вечера в обществе красавиц и обязательно моделей. Когда контракт заключали, то мы были предупреждены насчет подобных связей, и о необходимости иметь безупречную репутацию. Но наши хозяева не позаботились оградить нас от шквала предложений - с такими условиями, как в доме напротив, у наших дверей не толпились бы поклонники, и риска соблазна не было бы. Это я к тому, что некоторые из нас не устояли. Платили нам мало, а в Милане множество бутиков, безумное количество модных тряпок, и нам хотелось всего и сразу. Первой сдалась полька. Моя соседка по комнате, Агния. Агнешка. Ее кавалер приезжал за ней на такси, каждый вечер клубы, шампанское. Появились драгоценности, красивые и дорогие вещи. Мы откровенно завидовали. Она смеялась и говорила, что не будь мы такими трусихами нашли себе спонсоров. Чешки - Маргита и Лина, держались вдвоем, им было проще. Я же оставалась вечерами одна. Агнешка не раз звала меня развеяться, да я и правда трусила. Как-то осенью, сидя на жесточайшей диете, я не выдержала и согласилась на её уговоры. Она меня уверила, что от шампанского я ни грамма в весе не прибавлю, и мы направились в модный ночной клуб. Клаудио - приятель Агнешки, бизнесмен среднего возраста, познакомил меня со своим родственником - то ли братом, то ли сватом - Серджио. Он мне не понравился - полный, развязный, к тому же слюнявил пальцы, отсчитывая купюры. Я заподозрила его в прижимистости и не напрасно. Он тут же предложил мне стать его любовницей, но пожаловался, что он не богач, как Клаудио и не сможет делать мне таких подарков, как тот Агнешке. Я рассмеялась, и он очень удивился, что русская девушка так разборчива. По его словам, я должна быть счастлива, что он одаривает меня своим вниманием. Я чуть не влепила ему затрещину. Агнешка очень извинялась передо мной, она не ожидала, что родственник Клаудио такая свинья. Несмотря на инцидент, я уже была отравлена атмосферой общего веселья и богатым окружением, с легкостью швырявшим деньги на удовольствия. Я стала приглядываться к мужчинам, караулившим нас около дома - выбирала себе любовника по дорогой машине, по качеству костюма, по увесистому перстню, ведь заглянуть в его кошелек я не могла. Мне нужен был богатый любовник. В конце концов, я сделала выбор. Шанти. Шандор Дестри. Наполовину венгр, наполовину итальянец. Пятьдесят. Много, но детки миллионеров здесь не отирались. Богат, но не скряга. Раньше у него была любовница, жила в нашем доме, но вернулась на родину. Шанти не стал выискивать новых идей, и пошел проторенной дорожкой. Модели нравились Шанти, а Шанти нравился им. Если бы не я, рано или поздно его кто-нибудь подобрал бы. Он был милым и непосредственным, внимательным и нежным - то, что я искала. Для интимных встреч Шанти снимал номера в отелях средней руки, где не проявляли особого любопытства к гостям, но, клянусь, я не знала, что у него больное сердце, и что перед нашими свиданиями он принимает средства повышающие потенцию. И вот представь, во время очередного оргазма у Шанти случился сердечный приступ... Я испугалась, не хотела, чтобы Шанти умер, и попросила персонал отеля вызвать неотложку. Ну и шума мы наделали в маленькой гостинице! Вместе с неотложкой портье вызвал и полицию. На всякий случай, если гость умрет. Слава богу, Шанти не умер. Но полиция прокачала мои данные по всем каналам, и это дошло до руководства агентства. Я нарушила несколько пунктов своего контракта, и меня попросили уехать. Они просто расторгли его, заплатили мне выходное пособие и выдворили из страны. Шанти лежал в больнице, он был огорчен моим отъездом, но ничего предложить мне не мог. Ну, не жениться же на мне, в самом деле! Вот так закончилась моя карьера за границей. Жаль. Случай.
- Вот это да... - только и могла промолвить Лада.
Нынешнее утро было похоже на все предыдущие - хотелось спать, от голода свело желудок, и от выпитого вчера шампанского трещала голова. Каждое утро Лада клялась, что закончив дела, непременно направится домой и ляжет в постель. И больше никогда не будет принимать маленькие таблеточки! Но когда запас их истощался, ее охватывал панический ужас. 'Меня выгонят из агентства! Мне нечем будет платить за дорогую квартиру!' Пусть сейчас они с Виолеттой платят пополам, но тогда у нее не будет денег внести свою половину. Ветка счастливая, живет на денежки своего итальянца, а накопленные в Милане хранит в банке, спит до полудня, не торопится в кабалу. Правда и то, что Ветка по клубам не шляется, поужинает с Маурицио, и сразу домой. Эх, не то, что Ладка - до утра на танцполе, в окружении молодых мужчин, пытающихся напроситься на завтрак в ее постели. Да и денег уходит на развлечения не мало. Что ж Ладке так не везет? Ни тебе богатого любовника, ни хорошего контракта.
'Эх, жизнь моя жестянка! Ничего не попишешь, где тут мои маленькие таблеточки?'
Виолетта вошла в кухню, когда Лада заливала кипятком ложку быстрорастворимого кофе. Запах пережженных кофейных зерен щекотнул ноздри так, что дрогнули подправленные косметологом крылья носа Виолетты.
- Как ты пьешь эту бурду? - обращаясь к Ладе, она передернула плечами от отвращения.
- Некогда варить молотый, каждая минута посвящается сну. Я побежала, - она со стуком поставила чашку на столешницу и вышла в холл. Виолетта вышла следом.
- Ладка, прекращай таскаться по клубам! Так невозможно, ты убьешь себя. Не думаешь о здоровье, подумай о карьере. Через год тебя не возьмут ни в одно приличное дефиле.
- Посмотри на меня, - попросила Лада, смотрясь в зеркало, - мои глаза сияют, свежий цвет лица, божественная фигура. О чем ты?
- О том, что ты наркоманка, - Виолетта замолкла, раздумывая, продолжать ли, но все же продолжила: - Я уверена, если не примешь таблетку, не наложишь тонну косметики, то будешь страшна, как смертный грех.
Лада отбросила шелковый шарф, распрямилась и вспыхнула до корней волос, цвета вороньего крыла. Это было заметно, даже под слоем пудры. Виолетта смутилась.
- Конечно, это твое дело, - сказала она молчавшей Ладе и ушла в кухню.
Несколькими минутами позже, разгневанная Лада возникла на пороге.
- Легко рассуждаешь! Тебе все дается прямо в руки, а мне за любую мелочь приходится стоять на коленях. В буквальном смысле, - Ладка сунула руки в худенькие бока и стала наступать на Виолетту. - Тебя-то в Москву пригласили, а я для того, чтобы остаться здесь работать, обслужила чуть ли не всю администрацию агентства, да еще и рожу воротили. Видишь ли, я толстая. Так что, на таблетки я села не сама. Жизнь меня на них подсадила.
- Прости, но обвинять меня в том, что мне попросту везет, не справедливо, - вставила слово Виолетта. - Я твоя подруга, и хотела помочь, извини, если обидела.
Лада сникла, огонь в раскосых глазах померк.
- Я что, действительно такая страшная? - спросила она дрожащим голосом.
- Тебе надо прекратить загонять себя в угол, - Виолетта подошла к подруге и обняла ее за плечи. - Отоспись, не ходи на кастинг. Вечером поужинаем с Маурицио, мы так мало общаемся, несмотря на то, что живем вместе. И таблетки... Пока не поздно, брось.
- Без них я чувствую себя неуверенно, будто голышом.
- Чувство уверенности вернется, если ты поймешь, что тебе они не нужны.
- Ох, Ветка, умеешь ты убедить, - Лада прижалась к Виолеттиному плечу и зажмурила глаза от удовольствия. - Ладно, никуда сегодня не пойду, высплюсь, приведу себя в порядок.
- Вот и умница. Я договорюсь с Маурицио об ужине. Не будешь возражать, если он пригласит приятеля?
- Свидание вслепую? Это интересно.
Виолетта увлекла Ладу в комнату, плотнее задернула шторы и, чмокнув ее в щеку, скрылась за дверью.
Джованни Ризио был доволен. Ему нравились раскованные девушки, а эта русская такая милашка, и внешность у нее необычная - дальний восток!
Полчаса назад он с удовольствием наблюдал, как поклонился, встречая красивых и выглядящих по-европейски девушек, старый черт Браско, владелец 'Джоконды'. Скучающий Джованни оживился. Они познакомились. Браско прислал в подарок бутылку шампанского, и ужин начался. Беседа была непринужденной, блюда великолепными, шампанское дорогим. Девушка раскраснелась - внимательный Джованни не допускал, чтобы бокалы на столе пустовали. Смех ее стал громче, подруга Маурицио с досадой смотрела на 'китаянку', как окрестил ее Джованни, глазами требуя вести себя приличней. Китаянка знаков не замечала.
'Надо продолжить знакомство и пригласить ее куда-нибудь одну, - думал Джованни. - Подруга Маурицио слишком добропорядочна, вон какою букою смотрит на Леду, или как там... Ляду. Пожалуй, проводить её не удастся, да и Маурицио говорил, что девушки живут вместе. Но не мать же она ей, возьму номер телефона, а там дело техники. Завтра же будет моею'.
Джованни старался показать, как ему нравится девушка. И она не без удовольствия смотрела на симпатичного брюнета с профилем, словно выбитым на монетах древней империи. Тонкие пальцы девушки касались столовых приборов, льняной салфетки цвета благородного бордо, но Джованни, наблюдая за ней, представлял, что ее пальцы касаются его кожи, и в явь ощущал их нежные прикосновения. Он был возбужден. Он желал ее. Чтобы как-то усмирить свою страсть, он прикасался к ее открытой туфельке заостренным мысом своих франтовских ботинок.
Подруга Маурицио, красивая блондинка, ничем не отличалась от коренной жительницы Милана, и бойко говорила на их родном наречии. Китаянка отмалчивалась, и Джованни, в отличие от Маурицио говоривший по-русски, стал ее единственным собеседником. Он врал ей, как скучает вдали итальянских берегов, и о том, как напрасно искал родственную душу, способную сократить часы скуки и украсить его досуг здесь, в Москве. Оказывается Китаянка любительница проводить вечера в клубах!
- В Милане я тоже люблю встречаться с друзьями в шикарных клубах. Хвала мадонне, я могу себе это позволить.
Он с удовольствием отметил, что его слова о достатке произвели на нее должное впечатление, очевидно девочка не избалована деньгами. Золотая безделушка, вечер в клубе, и в руках у него рычаги, которыми он будет манипулировать ею, превращая девушку в сексуальную рабыню.
- Не окажете ли мне услугу, познакомив с развлечениями ночной Москвы?
Получив утвердительный ответ, Джованни радостно поцеловал прохладные тонкие пальцы, задержав их дольше обычной любезности. Красавица в недоумении отдернула руку, легко царапнув его верхнюю губу ухоженным розовым ноготком. Невидимая постороннему глазу отметина, придавала его губе статус 'освященной ее касанием'. Он с жадностью проводил по ней языком, испуская флюиды самца вышедшего на охоту. Китаянка принимала его сигналы. 'За ней часто ухаживали, она понимает это как должное. Отказа не будет', - решил Джованни.
- По случаю вашего согласия быть моим гидом, предлагаю обменяться визитными картами.
- У меня нет карты, - опустив глаза, промолвила Китаянка.
- Прошу вас, запишите на моей карточке номер вашего телефона, - попросил Джованни, и, спрятав добычу в карман, поблагодарил девушку: - Смею заверить, что не буду злоупотреблять вашей благосклонностью.
- Как мило, - сказала красавица. - Грустно, что вечер заканчивается. До свидания, - и дружеский поцелуй в гладкую щеку.
Джованни унес с собой тонкий запах ее пудры, обжигающую царапинку на губе и воспоминание о руках, прикасавшихся к нему с неиспытанной в настоящей жизни нежностью.
Виолетта прошла в ванную комнату, на ходу сбрасывая туфли, платье и белье. Скорее в душ, смыть следы прикосновений Маурицио. Он не был ей противен, просто она так привыкла.
- Не понимаю, как можно спокойно засыпать, когда кожа и волосы пахнут другим человеком, - удивилась она, когда на первом свидании Маурицио продолжал нежиться в постели.
- Дорогая, это наивысшее наслаждение ощущать присутствие возлюбленной, даже если она уже покинула твое ложе, - объяснил он.
Виолетта не понимала.
- Не стать тебе хорошей любовницей, слишком брезглива, - вздохнул страстный итальянец.
Девушка усмехнулась. Зачем ей быть хорошей любовницей? Это скорее распространяется на мужчин, она же позволяет себя любить, готова терпеть мужские губы на коже, орган в лоне, но как только заканчивается срок любви, увольте, сразу в душ и никаких проволочек!
Не торопясь, она наносила розовый гель на влажное тело. Душ, принятый в номере Маурицио, не принес облегчения, она все еще ощущала запах его одеколона.
Завернувшись в теплый махровый халат, она приоткрыла дверь в комнату. Постель Лады была пуста.
- Дьявол! Куда она подевалась?
'Неуправляемая девица. Не могла осадить этого наглеца Джованни, он просто ел ее глазами, да и выпила прилично, хохотала на весь ресторан над его плоскими шутками. Не с ним ли она улепетнула?'
Московские агентства предпочитали экзотическую внешность. Большим спросом пользовались бурятки, казашки, миловидные татарочки и прочие национальности когда-то огромной страны СССР. Внешность Лады устраивала администрацию агентства, но в последнее время за ней стали присматривать. Когда Лада с опозданием влетела в кабинет линейного менеджера, то удостоилась разгневанного взгляда.
- Это неприемлемо, - выразил свое мнение молодой, но уже опытный менеджер.
- Прошу прощения, трафик. Толенька, ты же знаешь какие нынче в Москве пробки.
- Зная это, я выезжаю на час раньше, что и тебе советую. Лада в последний раз я прикрываю твое опоздание. Быстро в примерочную.
Она выразительно чмокнула воздух, и быстро зашагала к шумному помещению с большими светлыми окнами. Галдели все. От дизайнеров и моделей, до автора коллекции с громкой фамилией Халтурин. Несмотря на двусмысленность фамилии, работы мастера были великолепны, и каждая уважающая себя модель старалась попасть в число участниц показа. Шла генеральная репетиция. Лада быстро исчезла в водовороте лиц и ярких тканей. Ее немного мучила совесть за то, что она не сдержала слово данное Виолетте. После того, как подруга и Маурицио, пожелав ей спокойной ночи, уехали в гостиницу итальянца, она не смогла заставить себя лечь в постель, и отправилась в клуб. И вот - четырехчасовой сон, похмелье и таблетки. Все как всегда. Ветка смотрела на нее с укором, но больше ничего не говорила.
'Что толку, все равно бы не послушала!'.
Несколько часов занял макияж, прическа, и пять дефиле. В этой круговерти она ответила на звонок вчерашнего знакомого, любителя миланских ночных клубов.
- О'кей, Джованни. Вечер у меня свободен. Нет, за мной заезжать не надо. Встретимся на Проспекте Мира, у 'Цеппелина'.
'Частный аэроклуб Цеппелин' - один их самых модных и престижных ночных клубов Москвы. Не зря Лада дружила с обслуживающим персоналом клубов, для прохода в 'Цеппелин' ей понадобился всего лишь звонок. В клубе был строгий фейс-контроль, предпочтение отдавалось владельцам карт и знаменитостям. Она хотела ошеломить Джованни роскошью и комфортом, и ему понравился клуб, похожий на многоуровневый дирижабль. За зеркальной дверью открывался вид на огромный танцпол, оглушительно звучала музыка хаус. Лада похвасталась Джованни, что была на выступлении Fatboy Slim, на одном из его недавних концертов в клубе. Они танцевали, пили коктейли и отужинали в черно-бежевом ресторане 'Цеппелина', отдыхая от громкой музыки. И снова танцпол... От выпитых Маргарит и Дайкири кружилась голова, но Джованни был свеж и, по-видимому, настроен танцевать всю ночь. Лада, сославшись на усталость, запросилась домой. Но Джованни был против. Подмигнув, сказал, что в одну минуту сделает ее самой неутомимой девушкой на танцполе, и за руку увел в чилаут.
Там, на удобном диване, подсвеченном снизу, Джованни просто и открыто предложил ей линию кокаина. Лада и раньше пробовала легкие наркотики, но всегда опасалась попасть в зависимость, но сейчас она не хотела потерять интересного итальянца. Джованни ликовал. Кокаин придал Ладе веселость и раскрепостил настолько, что когда Джованни пригласил ее к себе, она ответила согласием, стараясь быть благодарной за тонкую белую линию, принесшую всплеск радости и обострившую все чувства.
- Тиночка, радость моя, я тебе конфеток купил, - Роман Израилевич стоял в дверях Валентининой комнаты и держал в руках сверкающую золотом картона коробку.
- Роман Израилевич, шоколад вреден для фигуры. Вы хотите испортить мой рабочий инструмент?
- Моисей, до чего ж хорош инструмент! Но я не испортить, - продюссер сделал шажок в сторону постели, на которой возлежала Тина. - Я хочу, чтобы у тебя было хорошее настроение, когда девочки кушают шоколад, у них вырабатывается гормон радости.
- Чему ж радоваться Роман Израилевич? - усмехнувшись, спросила Тина, она любила подразнить своего хозяина. - Опять Сара Абрамовна такие сцены написала, что нормальному человеку и в голову не взбредет! И так на протяжении всего сценария. Уж вы б ее приструнили, что ли.
- Что ты, золотце, - Роман Израилевич сделал еще шажок. - Сара Абрамовна пишет самые лучшие сценарии, и влиять на полет ее фантазии я считаю преступлением, все равно, что зарезать курицу, несущую золотые яйца.
- Эта ваша курица натуральная извращенка! - Тина накрутила на палец ярко рыжий локон.
- Не надо радость моя, - продюсер присел на краешек постели, и плотоядно посмотрел на неприкрытые ничем Тинкины прелести, - Сара Абрамовна приличная женщина.
- Вот попробовала бы сама в этаких позах...
- Золотце, - голос Романа Израилевича просительно дрогнул, - Сара Абрамовна вдовствует уже лет десять.
- То-то и видно, что отстала от жизни, - довольная Тина сладко потянулась. - Не пристало вдове порно-сценарии, как блинчики стряпать.
- Ты же знаешь, Сара Абрамовна - моя родственница, а я родственников без куска мацы не оставляю, - он протянул покрытую бледными пигментными пятнами руку к Тинкиному бедру. - К чему таланту пропадать? К тому же экономлю на сценаристах.
- Жмоты! Уйду я от вас... Меня сам Калашников в Питер приглашал, - выдала лениво Тина. Рука Романа Израилевича, не дотронувшись до ее бедра, нервно дернулась, словно от ожога.
- Уйдешь, уйдешь. Вот в чем лежишь сейчас, в том и уйдешь, - хищно улыбался он, но по испарине, выступившей на лбу, было ясно, что Тинкина угроза испугала его. - В чем мать родила уйдешь, босиком да по снежку.
- Пугаете вы меня, Роман Израилевич, да я не боюсь. Я матери не испугалась, когда к вам работать пришла, так и вас не побоюсь, когда уйти захочу!
- Ну, зачем ты, Тиночка, меня, старика, обижаешь? Уж я ли тебя не холю, не лелею? Чего не захочешь, все к твоим ногам. И камушки, и тряпочки, и в Москву, и в Канны возил, сколько мне денег стоило!
- Вы что же, Роман Израилевич, жалеете?
- Нет, нет, золотце, ни капельки не жалею, да только и ты добро помни. И матушке своей позвони, лично прошу тебя. Снова ее муж, тьфу, приходил, грозился! Видишь, что терплю, все тебя оберегаю.
- Нечего меня оберегать, я совершеннолетняя. А Нолина гоните в шею.
Продюсер, наконец, рискнул дотронуться до бедра девушки.
- Гладенькая какая, Тиночка...
- Роман Израилевич, мне сегодня еще сниматься, - сбросила Тина его руку со своего бедра.
- Ну, минуточку, дай, налюбуюсь на тебя.
- Знаю я, Роман Израилевич, как вы любуетесь, - обреченно проговорила она.
- Жаркая какая, огнем от тебя так и пышет, я весь вспотел уж...
- Да уж, не лягушка, - задумчиво промолвила Тина.
- Красавица моя...
Больше Тина не сказала ничего.
Игорь Львович Нолин - отчим Тины, был старше ее на десять лет. Когда он женился на ее матери, Галине Осиповне Град, красивой сорокалетней разведенке, ему исполнилось двадцать пять лет. Сейчас Тина уже не так остро воспринимала шаг своей матери, иногда ей казалось, что когда самой Тине исполнится сорок, она все же поймет её. Но пятнадцатилетней девочке было ужасно трудно поверить, что ее мама, такая умная и такая красивая, разведясь с любимым Тининым отцом, завела роман с мальчишкой. Отец забыл Тину, все реже и реже напоминал о себе звонком, или приездом, а потом и вовсе куда-то исчез. Язвительные соседки перемывали косточки Галине Град, 'жалели' Тинку, приговаривая: 'уходят не от детей, уходят от женщины', и, обиженная отцовским невниманием, Тина уверилась, что в их неудачной семейной жизни виновата мать. А когда Тина узнала, опять же от 'сердобольных' соседок, что сорокалетняя Галина пустилась во все тяжкие со студентом, да еще и замуж за него выходит, то управы на нее было не сыскать. Тинка забросила учебу, приходила домой в клубах табачного дыма и в подпитии, ее тяжело рвало в ванной комнате, куда доступа матери не было. На все уговоры Тинка корила мать за то, что та сломала ей жизнь. Когда Игорь переехал к ним, Тинка попыталась соблазнить его, разгуливая по дому неглиже. Игорь стал избегать находиться с ней наедине, но ничего не говорил Галине, жалея ее, и понимая, что они косвенно виноваты в том, что происходит с девочкой-подростком.
Окончив девять классов, Тина продолжала подрабатывать моделью, и никто не мог предположить, что с виду скромная, улыбчивая рыжеволосая девушка отзовется на объявление о наборе актрис в продюсерский центр 'Венус'. Для киносъемок требовались красивые, совершеннолетние девушки без комплексов. До совершеннолетия Тине оставалось несколько месяцев, и когда Тинка пришла на кастинг, ей дали от ворот поворот. Не сдержав слез от обиды, девушка тихо сидела в темном просмотровом зале центра, где на нее обратил внимание главный продюсер, акула порно-бизнеса местного масштаба - Роман Израилевич Бернс.
Бернс сразу распознал в ней будущую звезду, ее невинный с червоточинкой образ впечатлил порно-магната. Не принимая в расчет отговорки о статьях закона за растление несовершеннолетних, он накричал на своих менеджеров, прогнавших ее прочь. Он выбранил их за отсутствие вкуса, за то, что 'набрали сисястых дур', за то, что не взяли анкетных данных, ведь пока девчонка плакала в зале, он был уверен, что она у него в руках. Бернс исправно приходил на каждый кастинг, ожидая, что появится рыжеволосая красотка, но она все не приходила. Бернс впал в отчаяние, даже немного похудел - он не привык, что женщины, интересующие его, пропадают без вести. Наконец, видя муки босса, один из менеджеров припомнил, что рыжая, когда уже отчаялась, что они ее примут, упоминала какое-то модельное агентство. И помчались гонцы во все модельные агентства области. Облазили все двадцать районов, а покуда они не знали, что за девицу разыскивают, не имели ее фотографии, а лишь скудный словесный портрет, то господин Бернс, в своем продюсерском центре, имел удовольствие лицезреть сотни рыжеволосых красоток, крашеных и не очень.
Тинка же, обиженная на 'Венус', на кастинг не пошла. Вот вам. Бернс не унимался, теперь он считал долгом чести найти рыжеволосую бестию и заполучить ее любой ценой. Тина не знала, какие страсти разворачиваются вокруг ее персоны. Ей хватало скандалов с матерью и униженных просьб Игоря 'жить как люди'. Тогда Бернс собрал всех своих менеджеров и устроил 'мозговой штурм'. Каждый, из присутствующих на отборах в агентствах, должен был припомнить рыжеволосую модель, и, наконец, общими усилиями был составлен фоторобот.
- Это Тина Гранд, а проще Валентина Андреевна Град, восемьдесят первого года рождения, модель агентства 'Абрис', - доложил ретивый сотрудник, которому в дальнейшем прижимистый Бернс выплатил огромную премию.
За Тиной Бернс поехал сам. Не доверил никому. Прежде чем уговаривать Тину, Бернс расспросил сотрудниц модельного агентства о ее семье. Он прекрасно понимал, что ни одна девушка из благополучной семьи не решится зарабатывать деньги таким способом. И был прав! К переговорам с Тиной он тщательно подготовился, о провале не могло быть и речи.
Она мечтала жить отдельно от матери и Игоря, но мечте ее, в ближайшем будущем, казалось, сбыться не дано. Бернс, представившись, извинился за грубость своих сотрудников, сослался не неукоснительное исполнение ими статьи закона, и с ходу предложил ей отдельное жилье за счет работодателя. Не только ей одной, оговорился он, боясь вспугнуть девушку, но пока не приедут остальные актрисы, она поживет одна. Он словно обволакивал ее дурманом надежд на исполнение заветных желаний. Да особых усилий и не нужно было прилагать, она согласилась бы и на меньшее, лишь бы досадить своим родственничкам. Итак, Тина согласилась. Огорошив мать заявлением, что поступила в актрисы, собрала вещички и уехала из дома.
Бернс стал личным куратором начинающей звезды. Он принимал участие не только в раскадровке сюжетов с участием Тины, но даже в разработке костюмов и пробах сценического грима. Особой статьей называл Бернс подбор партнеров для своей протеже. Многие 'талантливые' актеры срезались на кастингах и кинопробах Бернса. Для Тиночки - только лучшее, поэтому дебютный фильм новой звезды побил рекорд затрат на съемки фильмов этой категории не только в регионе, но и в столице.
Автором шедевра 'Те десять минут после секса' был Федор Клюкин. Федерико. Высокий, тощий, когда-то блондин, а теперь в свои сорок два года, местами пегий очкарик. Вот тут-то слава настигла и Федерико, и Тину Гранд. Бернсу слава была не нужна, но то ради чего была проделана эта работа, он получил сполна. Гонорары актеров и режиссера ничто по сравнению с той суммой, которая окупила затраты. Бросив фильм на видеорынок, Бернс тут же приступил ко второму. Федерико и Тина, вот главные звезды продюсерского центра 'Венус', остальные - подмастерья.
Мать Тины, Галина Град, вынуждена была сменить место жительства и работу. Слава ее дочери достигла столицы, чего уж говорить об их областном центре. Игорь Нолин нагрянул к Бернсу, грозил, и просил дать Тинке отставку, но хитрый Бернс обложился адвокатами и мотивированно доказал всю абсурдность его требований. Девушка совершеннолетняя, никакого разврата, предоставляет свое тело для съемок и производства пусть и не разрешенных, но и не запрещенных законодательством фильмов. Бернс, не только как продюсер, но и как человек, по возрасту годящийся ей не то, что в отцы, а даже деды, полностью несет ответственность за ее здоровье и моральный облик. Сыта, одета, обута. Скоро поедем на фестиваль фильмов в Канны, там вполне легально дают награды особо отличившимся исполнителям и производителям. Игорь Львович Нолин уехал ни с чем, но по просьбе жены несколько раз наведывался к Бернсу. Безрезультатно. Сыта, обута, одета.
Еще в начале своей творческой деятельности Тина стала любовницей Бернса. И не то, что бы он ее к этому принуждал, просто страшно было плыть одной в утлой лодочке навстречу шквалу аплодисментов, сальных взглядов, осуждающего мнения. С Бернсом, подумалось Валентине, будет проще, его покровительство избавит ее от множества проблем, решать которые многим актрисам приходится лично. Бернс владел Тинкою безраздельно, жутко ревновал ко всему, что не касалось работы. Подозревал, что в тайне Тинка мечтает о молодом, полном сил и возможностей продюсере, коих в порно-индустрии было достаточно. Поэтому сон Романа Израилевича спокойным было не назвать, приходилось все время быть начеку. Бернс стал более безжалостным к конкурентам, подключал все свои связи, чтобы не отдать более молодым собственную нишу в нелегком бизнесе. Он не жалел денег на Тинку, хотя в сущности был скрягою - за каждую золотую копеечку приходилось Тинке вкалывать как рабыне.
Глава третья
Кокаин у Джованни был всегда. Даже работая в Москве, Джованни быстро наладил связи с дилерами. Китаянка никогда не отказывалась от полоски. После, стерев с кукольного носика следы порошка, она благодарно улыбалась Джованни и была покладиста, выполняя его желания. Сначала они встречались пару раз в неделю, затем Джованни пожелал видеть Ладу чаще. Ему было удобно с ней, не стыдно представить друзьям, и к тому же русская была неприхотлива. Она не требовала тряпок и косметики, ее вполне устраивало, что Джованни оплачивает счета в ресторанах, дарит ей милые безделушки, а главное платит Ладкин взнос за квартиру. Деньги для Джованни небольшие, но самое приятное это ощущать свою власть над припудренной кокаином красотой - тонкими пальчиками и раскосыми глазами.
- Джованни Ризио слушает... - сосредоточенно нахмурившись, он слушал то, что ему говорил неизвестный. - Но позвольте, наш договор не включал подобных поворотов, к тому же, об этом не по телефону. Хорошо, я приеду.
Он передал трубку терпеливо ожидающему официанту и попросил счет.
- Дорогая, наши планы изменились, - объявил он Ладе. Девушка разочарованно вздохнула. - Но я хочу, чтобы ты поехала со мной. Это ненадолго. Решу одну проблемку, и мы сможем продолжить наш вечер.
Он двусмысленно улыбнулся, и рассмеялся, увидев, как вспыхнула Китаянка поняв, на что он намекает. Джеронимо Браско лично принес счет Джованни. Только ради одного ее взгляда он подошел к ним, разговаривая с девушкой, он оглядывал красавицу масляными, как оливы глазами. Лада приветливо улыбалась Браско, не принимая на свой счет нескромные взоры ресторатора. Они оставили 'Джоконду' и, сев в автомобиль Джованни, поехали по вечерней Москве. Девушка была удивлена, когда Джованни покинул центр города и направился к отдаленному спальному району.
Какие дела могут быть у итальянца в такой глуши? К тому же оставил ее в одиночестве дожидаться в машине! Пробыв сорок минут в какой-то пятиэтажке, явно предназначенной на слом, Джованни вернулся, оглушительно хлопнув дверью. Упреки, крутившиеся у Лады на языке, от испуга моментально испарились, осталась одна тревога. Она хотела расспросить его, но не рискнула, и сидела молча, сжав губы, пока он нарушал все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения.
- Porca Madonna putana! - выкрикнул Джованни, когда патруль велел ему остановиться.
Он стиснул руль, пытаясь успокоиться. Подошедший инспектор представился:
- Старший лейтенант Соловьев, дорожно-патрульная служба, предъявите ваши документы.
Джованни достал права и протянул их инспектору.
Тот внимательно изучил их, и, не торопясь вернуть, в полуприказном тоне сказал Джованни:
- Не могли бы вы выйти из автомобиля?
- Надеюсь, это ненадолго, я тороплюсь в посольство, - брякнул невпопад итальянец, позабыв, что рабочий день давно закончен.
- Прошу вас пройти на пост. Если все в порядке, это не займет много времени, - подтвердил старший лейтенант.
Джованни немного замешкался, но не осмелился спорить с инспектором. Лада смотрела из-за опущенного стекла, как он поднимался по металлической лестнице в патрульную будку, как трое инспекторов что-то наперебой доказывали ему, как Джованни, отчаянно жестикулируя, что-то объяснял. Эта безмолвная для Лады перепалка продолжалась довольно долго. Ей наскучило наблюдать за составлением протоколов и бумаг, она начала волноваться и злиться на Джованни, за то, что он был так беспечен.
'Неужели, - думала она, - нарушая правила, он надеялся, что ему сойдет с рук?'
Наконец Джованни вернулся. В его глазах, побелевших от гнева, читалась упрямая решимость устранить возникшую преграду.
