Денисенко Геннадий Валентинович : другие произведения.

Несусветное

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жанр этого текста трудно определить. Философия (эстетика), подтвержденная иррационально поэзией? Стихи с собственными комментариями автора? Те, кто знаком с Рассадой Краснодарски, "огероенным" мною в пьесе Быть Хочу Я, могут теперь узнать кое-что о его мировозрении, которое по его собственному признанию "отчаянно накренилось" после его несчастной любви к жене какого-то гастролирующего артиста. "У меня теперь в штанах не облако, а грозовые тучи, разряжающиеся поэтическим градом" стало любимой шуткой этого нео-платонического любителя Маяковского.
  
  
  
  Довольно странное письмо я получил недавно от своего друга из Казани. Вы наверное помните, а некоторые знаете Рассаду, по прозвищу Краснодарски, которого я довольно удачно, на мой возгляд, огероил в пьесе Быть Хочу Я. "Огероить", термин самого Рассады, означает "внедрить живого человека в персонаж литературного текста".
  
   Письмо содержит интересные идеи по поводу искусства вообще и литературы в частности. Я не назову их новыми ибо ничего нового нет под солнцем, а только хорошо забытое старое. Но мысли эти, позабавив меня отсылками к нашему общему прошлому, перетекали в мои собственные, прерывали мое чтение, и я часто вынужден был обдумывать тот или иной Рассадовский выпад. Я жалею, что не прочел письмо одним махом, и вы вскоре поймете почему. Но уже в процессе чтения я действительно склонился к главному его аргументу и почувствовал какое-то новое в себе отношение: иную расположенность в умственном пространстве, меняющую мою точку зрения и мое отношение к обозреваемым вещам. Несмотря на академическую сухость письма, оно было более сердечным, чем просто к другу, и более проникновенным, чем просто к читателю. Я слышал новый тон в голосе Рассады и источник его был явно не в той стороне, откуда он раздавался. И еще, странно. Наше общее прошлое обратило меня в то мое прошлое, которое я рассматривал как отдельное от Рассады - по той простой причине, что мы с ним уж восемь лет как не виделись, а предпоследнее письмо я получил три года назад, когда он перебрался в Казань. Однако, когда высказанными в письме суждениями я поделился с Колей и Андреем, моими друзьями из Таллахасси, они говорили так, как будто сами знали Рассаду давно. На мое удивление они ответили, что я им много о нем рассказывал. Коля и Андрей, кстати, тоже литераторы и выпускники русского отделения Флоридского университета. Обратив мое внимание на одноплановость текстов, они посоветовали мне включить письмо Рассады в самиздатовский раздел К Другому Я, что я и делаю. Должен заметить, что на это у меня есть надлежащие полномочия.
   Поначалу я был удивлен, что сам Рассада не упомянул вторую пьесу-матрешку Агапофилоромы, участники которой поют его переводы Битлов. Именно в этом тексте, в ходе репетиции, студентами и мною высказываются соображения, схожие с заявлениями Рассады. Затем я об этом перестал думать, а в самом конце пришло шокирующее объяснение, которое и также вынуждает меня опубликовать записи в таком виде, как я сам их читал. В дальнейшем я намерен добавить построчный комментарий, разъясняющий терминологию и мировозрение Рассады. Оно не лишено логики, и не нуждается в проникновении в него "духом", то есть принятием изначально на веру с последующим саморазвертывающимся внедрением в суть (то, что в английском, вслед за греческим, выражается термином heuristic).
   Должен сказать, я имею смутное представление о неком литературном споре-договоре на писательский проект, о котором он упоминает. Хотя и не исключено, что во время его визита в Пенсаколу, мы действительно о чем-то подобном толковали. С тех пор много "вод перетекло из океана в океан" -- так бывало шутил Рассада. Мне надо посмотреть свои дневники, которые возможно оживят мою память...
  
   Еще одно соображение, которое побуждает меня поделится с вами письмом Рассады. В нем содержатся песни, которые Рассада давно намеревался включить в свой второй CD, под названием, как я понимаю, Не В Своем Уме. Мой друг Ян Голден, другой участник первой пьесы, (на тот факт, что я его "рассредоточил" в двух характерах, он отреагировал так: "You're crazy, man!"), закончил редакцию материала для видео о домах-интернатах. Сейчас он работает по моей просьбе над теми отснятыми казанскими эпизодами, в которых Рассада поет свои песни. Эти песни мы собираемся разместить на сайте. Таким образом, те из вас, кого заинтересуют стихи Рассады, смогут не только послушать их песенные варианты, но и увидеть этого, как он сам себя называет, "самобытного типа".
  
   Возлюби Читателя как Самого Себя
  
   Гена, посылаю тебе обрывки своего проекта и те песни, которые тебе не довелось ещё услышать. Кстати, я прочитал твою пьесу с интересом, который, я полагаю, трудно будет разделить непосвящённому читателю. Этот интерес вызван тем, что мне знакома твоя эстетическая "платформа" и твоя истинная цель, относительно которой я и оцениваю этот текст. Я не отрицаю, что испытал сопереживание, которое продолжает быть - хотя и в меньшей степени -- эстетическим критерием оценки произведениия. Но ты лишил меня статуса настоящего читателя, который и должен заверить действительность искусственности. Это должен сделать тот рядовой читатель, который не является - как я, например - героем твоего текстового кусочка жизни, но который и должен подтвердить её реальность своими ощущениями. Но ставя себя на его место, я делаю вывод, что эта полу-сентиментральная, полу-фантастическая история не имеет нужного эмоционального материала для того, чтобы читатель смог отождествить себя с её обстановкой, или с её героями. Иными словами, жизнь твоего текста зависает в кусочке литературного пространства, и не достигает нужного пласта сознания. Твои герои слишком индивидуальны и поэтому они не найдут отклика в голове и душе читателя. А без настоящего очищающего катарсиса читателя, хотя бы одного, я не говорю о массовости, -- твои герои обречены на смерть. Или, в лучшем случае, не создав полей памяти, герои будут влачить жалкое существование в эмбрионе своей вселенной.
   Понимаешь ли ты, какое злодейство ты совершил? Дав герою жизнь, но не дав ему существование в жизни всех, ты фактически предал его мучительной смерти. Кстати, я в равной степени сочувствую всем героям, не только носящему моё имя. Интересно, что твои персонажи повторяют тебя самого в своём невнимании к читателю, который, по моему убеждению, и является настоящим героем. Понимаешь ли ты, что ты подвергаешь пытке и читателя, вынужденного повторить приговор твоим героям? Знаешь ли ты, что наблюдение пытки подобно самой пытке? Что же уготовано самоуничтожаемому создателю, проклятым и героем и зрителем, которые, к тому же ещё отчуждены и друг от друга? Что может чувствовать споткнувшийся атлет, заметивший как от него равнодушно отворачивается болельшик, который внимает теперь сообщению организатора соревнования о его закрытии?
   Предоставляя тебе эти новые перспективы и иные сочетания элементов произведения искусства, я взываю к твоему осознаю проблемы "иной фокусировки". Вот что однажды написал А. Баратынский:
  
  Мой дар убог, и голос мой негромок,
  Но я живу, и на земле моё
  Кому-нибудь любезно бытиё:
  Его найдёт далёкий мой потомок
  В моих стихах; как знать? душа моя
  Окажется с душой его в сношенье,
  И как нашёл я друга в поколенье,
  Читателя найду в потомстве я.
  
   Итак, если самоуничтожающийся мир не является потаённой целью художника, то я бы посоветовал ему прежде всего настроиться на созидание внимательного героя, то есть героя, любящего своего читателя. Только такой герой будет любим, а значит только он обретёт существование, то есть, не просто жизнь, и не просто жизнь вечную, а жизнь во всех и во всём. Как это сделать? Не знаю. Хотя знаю одно. Герой должен иметь опредённое отношение к читателю, угадываемое самим читателем. Отношение как морально-чувственно-пространственная позиция его Я. Только тогда, не проявляя своих чувств в их ожидаемой траги-комической рефлексии, характер и поведение героя выкажут страсть его ума, что и будет формой любви в особой сочетаемости разобщающих их факторов времени и пространства. Ты скажешь, что герой не знает своего читателя. Так ли это?
  Отношение героя должно демонстрироваться на ином уровне восприятия, на том, где угадывается непознанный объект по правилу любви к дальнему. Само восприятие должно задействовать свою обратную сторону в его активном чувствовании. Незнание не равнозначно неощутимости сознания. Ведь придаём же мы, в состоянии любви к женщине, некоторое активное начало самой любви!? Наше "я" в его страстном признании на самом деле означает "полюби меня!" Значит любить того, кого знаешь - значит навязывать любовь, ибо недопустимо даже в себе самом извращать образ живого человека, которого-то мы и не любим. Вот что происходит за кулисами любовного пафоса: боли утраты любимой фикции соответствует неудобство "возвращения" в свою земную обычность самой этой фикции, и именно это объект любви ощущает, даже не понимая что происходит. Кто-то любит, а мне-то что, но приятно! Разлюбил? Ну и что? Но... что-то кончилось, какая-то моя частичка прожила чью-то идеальность в реальности ощущения, и тихо скончалась. Значит... где же я был? Вернись, о, мысль!
  Ага! Любовью к близкому мы устанавливаем пределы реальности "Я", которое закрепощает созидательную работу себя как центра индивидуальности в отношении себя. Создав и навязав идеальность матрице, злодей-любовник убивает эту идеальность! Но этим он вяжет свою собственную созидательность в отношении себя как другого "Я". Но похмелье своего возвращения из идеальности в обычность есть по-крайне мере честное и закономерное последствие смерти зачатка своего другого...
  
   Любовь, Любовь, где твоя сладость? Мечты ушли, осталась гадость! Итак, любить не ближнего, а дальнего, существование которого лишь допускается инстинктом ума, является одним из из условий как свободы так и жизни обоих.
  
   Ух! Трудно высказать и не высказать! Но высказав тебе своё мнение, я сам вынужден признать, что застрял в своих разработках. Однако, некоторые события, происходящие у нас в Казани, поторапливают меня незамедлительно с тобой поделиться. Тебе знакома ритм-синкопа нашей волжской жизни, которую ты несколько идеализировал, подхватив и передав, тем не менее, присутствие некоторой угрозы. Иначе говоря, кроме некоторых неудач в моих творческих происках, о которых речь пойдёт ниже, я подвластен реальной жизни, которая буквально бьёт ключом -- хорошо, что не всегда по одной голове, но чаще по всем частям тела.
   Зная мою склонность к упорядоченности ты удивишься некоторой хаотичной разбросанности моих текстов, антигравитационность которых я старался преодолеть, просто свалив их в одну кучу этого безсистемного сборника. Кстати, даже представляемый тебе порядок моих записей не отвечает времени их написания: я следовал разно-единым пространственным принципом отталкивания и временным принципом сжимания, взаимодействие которых намекает на существование иного, стоящего за текстом. Но скрывать не буду, что на настоящий момент последний мой текст - это перевод Жёлтой Субмарины Битлов. Его жители, включающие и меня, живут в прекрасном мире мечты - созданной государственной заботой, сообразуемой с их старческим маразмом. А что? Достоевский воспел детей как новых пророков, исполнителей мечты. А разве старички и старушки не могут быть огероены? Мне кажется, что их отторжение от реальности в такой же мере литературно продуктивно и философски обосновано.
   Дело в том, что борьба с отторжением является необходимым элементом этого своеобразного итога моей части нашего проекта. Это повторяет моего героя: он - это я сам даже если он носит иное имя. Я пришел к выводу, что свобода героя означает его идентичность с его создателем в полной их раздельности. Физико-философская подоплёка этого - отталкивание элементов существования - вплоть до частичек сознания - друг от друга. Иначе говоря, в распадении мы живём и имеем своё существование, которое собственно заключается в нашем неосознанном опыте собирания себя около одной точки "я".
  
   Дырка или Точка?
  
   Именно таким вопросом я хочу выделить отличие от твоей позиции. Именно в собирании около одной точки, не перемещение по точкам, каждая из которых является местом, отрицающим своё "я" и готовым представлять себя в распоряжение как другое "я". Ты утверждаешь, что во время сна, например, мы теряем своё "я" и утром возвращаемся не в него, а в свои ощущения, к которым приноравливается другое "я", отличие которого нами не замечается по самой своей функции - это просто точка зре-ни-я (что не совсем идентично "я", то есть, это - "не я"). Решение проблемы флуидности сущего, по твоему мнению, не имеет смысла без этой важной делимости - вот почему ты включаешь в созидательную (криативную) эволюцию Генри Бергсона делимость элементов бытия. Отрицание человеком делимости его "я" ты приводишь как доказательство неуловимости настоящего. Как ты однажды заметил, что "нет даже мига между прошлым и будущим".
   И я с тобой в чём-то согласен. Однако ты продолжаешь утверждать, что именно делимость Я является основой настоящего гармонического мироздания, которое не имеет привилегированных элементов-субстанций. Твоё разнообразие мира начинается с единства: общего сущего, которое мыслится нами и им самим как единство, но которое в любовном затмении ума, в небесной страсти к самому себе отрицает своё "Я". Мир есть самомножимое единство самоотрицаемых "я", которые "угасают" как наши "я" в низшей, физической реальности. В метафизической сущности этот мир прекрасен и совершенен, ибо каждое "я" именно посредством своей жертвенности, в активной чувственности, мгновенно воскресает во множестве других "я". Иными словами, мир открыт всем его элементам во всех его элементах.
   Физический мир несовершенен по причине непроницаемых монад - кажется так ты называешь живые мини-существа-элементы бытия? Эти "падшие ангелы" решили не разделяться, прочувствовав пленительную сладость пассивной чувственности. Они саморефлексируются в своём "я", которое не является даже статическим элементов, а точкой зрения в пролетающих кадрах монадных образований, продолжающих свою потусторонюю деятельность! Но! Именно так монады-апостаты завершают процесс индивидуализации в чувстве и уме, индивидуализации, которая в прекрасном мире Всеединства неразностей имеется только в её потенциальном значении... "Ах, как это замечательно, быть таким особым, самим по себе "я", - но, подозревая инстинктом ума очарованное ТАМ, тоскуют и плачут эти "я", и богу Всеединству молятся, не жалея слёз.
  
  Прости мне мою иронию, если ты её почувствовал. Но посуди сам. Прежде всего, каким же злодеем должно быть это божество, которое предусмотрело, что иные монады остановят процесс самопожертвования именно в любви к своему нынешнему "я", и превратятся в непроницаемое вещество? И может быть даже в дерьмо! Но этим самым ошибочным и невыгодным для них поступком они осуществят Его (или Её?) задумку по завершению космогонического процесса! Вот это план! Создать, хорошо, не создать, но предчувствовать человека в его эгоистичном "я" как завершённую индивидуальность! Которую он в состоянии, и должен разинтегрировать в другие "я" привнести себя как "индивидовсёмку" в светлое коммунистическое бытиё, вспомнившее вдруг о прелестях индивидуальности!
   Какая прекрасная картина сочетаемости несхожих понятий! Какое грандиозное примирение разностей! И даже воскрешение материи-природы через отрицание своего "я" человеком в затмении любви к своему другому "я"! Вернее - я должен быть точен - в особом любовном состоянии ума к своему другому "я", которое будет идентично всем другим "я", но тем не менее каким-то образом различающихся друг от друга. Вот, оказывается, что ты притянул в свою пьесу!
   Так, Мелик Найтингюлин в твоём изображении неким образом "размножается" и "делит" себя в служении людям. В этом само"я"делении он приближается к своему настоящему "я", которого находит в параллельном "я" Немира.
   Как далёк настоящий Мамай от этого образа! Этот цельный, знающий себя и то, что он хочет человек! Во-первых, он просто бизнесмен, хотя и незаурядный. Я никак не могу понять, что именно привлекло тебя в нём сделать его своим подопытным кроликом. Какая именно сторона этой творческой личности, этого капитана Ларсена, капитана Блада, и капитана Немо, да и других капитанов Гумилёва в придачу, заинтересовала тебя? Его готовность пройти сотню вёрст для просящего сто шагов, его готовность положить голову за друга ты превратил в какой-то неудачный штрих вымороченного литературного опыта. Я согласен с образом Немира, он действительно повторяет живого себя в мерцающих бликах своего неземного стихотворения. Но Мамай?! Как вы там говорите, "Give me a break"! Я вижу в тексте лишь один живой персонаж - это Фазиль, который, кстати, даже и не читал твой опус. Какая ирония! Живой не может подтвердить мёртвость! Ну ладно, прочь эмоции. Я нашел одно стихотворение, написанное твоим любимым Владимиром Соловьевым где-то во второй половине позапрошлого века. Он описывает навязываемый тобой опыт:
  
   Всё, чем живёт моё сердце и ум,
   Всё, что трепещет в груди,
   Все силы чувства, желаний и дум
   Отдал я в руки твои.
  
   Деспот угрюмый, холодное "я,"
   Гибель почуя, дрожит,
   Издалека лишь завидел тебя,
   Стихнул, бледнеет, бежит.
  
   Пусть он погибнет, надменный беглец;
   В вольной неволе и в смерти живой,
   Я и алтарь, я и жертва, и жрец,
   С мукой блаженства стою пред тобой.
  
   Как ты сам видишь в этом стихотворении описывается не осуществлённый, а лишь желаемый опыт разделения Я, для которого необходимо забвение, или затмение, против чего категорически протестует мой здравый смысл, я сам, и мои друзья. Но оставим моих друзей Мамая и Фазиля, и будем придерживаться условий нашего литературного искуса. Я не могу, и я не в праве терять контроль над целостностью героя даже в его полной свободе. Точно также я не могу допустить и ему позволять моё размножение! К тому же, размножая счастье, размножаем боль! Хм... В общем, что за глупости: "Я" не может размножиться, оно может только слиться с другим Я. Именно в разрешении этой кажущейся несовместимости кроется главная тайна искусства. Вот где достойный вызов художникам!
   Кстати, только таким образом, а именно, в опыте своего Я, мой герой - я сам - не существует вторично как результат чьей-то задумки. Идеи проносятся, задерживаясь, или оставляя свою "копию", но не саму себя, а это значит, что идея о моём "я" извне не может прийти к нам в голову по такой кинетичности ожидания. Чтобы не быть ничьей копией, Я действительно должно уметь раздробиться но во что? Твоё состояние затмения предполагает, что оно распадётся даже не в НЕЧТО, а в НИЧТО. Каким-то образом, сохранив при этом характеристику "я," ОНО затем "заселится" в некоторую совокупность ощущений, придав им опыт точки зрения - "я".
  
   М-да! Я мыслил и так и этак, но пришёл к выводу, что кроме логической ошибки забвения в ничто, указанная тобой протяжённость, или протягиваемость вдоль статичных элементов, ожидающих других "я" как своих, не может обусловить гармонию бытия. Прежде всего, речь идёт только о движении "прибытия", которому соответствует гравитация нашей физической реальности, что в целом не подтверждается нынешней наукой. Я же предлагаю кинетический баланс движений. Лишь в отталкивании от "я" его элементов-идей (отличных от "я"), которым противостоит их притяжение нашим "я" поддерживается равный балланс кинетичного аспекта бытия.
   Ну а кроме того, если частичка "я" вечно уходяще-приходящая величина - распадающаяся, или нет, -- то ты просто конструируешь обман свободы, но не саму свободу. К моему искреннему сожалению я не предвижу успеха и в твоём проекте свободы в осознании сладкой необходимости растворения в Я создателя - более доступный и более осязаемый тип самопожертвования "я". Это именно тот случай, когда не можешь даже если сильно хочешь - теряя "я", герой теряет индивидуальность, точка! В конце концов, эта модель снисходит к набившим уже искомину темам продажи себя дьяволу. Кроме того, сочетание рабоцаря сохраняет качества обоих, а значит и предполагает продолжение существование обоих элементов раздельно. Казалось бы, какое прекрасное воспевание человеческой индивидуальности положил начало Державин:
  
   Я - царь, я - раб.
   Я - бог, я - червь!
  
   Но вдумайся в эту модель. Разве не такая дихтомия лежит в основе любой коммунистической утопии? Вспомни-ка наших бывших "слуг народа", ставших вдруг господами! После бесед с тобой и с твоими новыми друзьями, проповедующими спасение от второй смерти, я решил проверить этот опыт литературно. Как ты помнишь, мы пели песню Кумиры на мотив песни группы Чили. Музыкально, это был ритм Диско с большим барабаном в первую долю. А теперь это Свинг (о перемещении ритмов и мелодий в моих стихах я уже упоминал, не буду повторяться). Имей в виду, что название отражает не ритм песни, а моё отношение к теме: свистопляска по теме героя.
  
   МАЗУРКА С КУМИРОМ или история онтологического конфликта, разрешённого индивидуально
  
   Мы в утешенье создаем себе кумиров.
   Но как нам быть когда кумир падёт?
   Найти ему замену не трудно в этом мире
   И вознестись самозабвенно до его высот.
  
   Вместе с ним мы негрешимы
   И его талантами сильны.
   Ой, покорили, мы покорили
   Умы таких же дураков как мы.
  
   Стоим мы вместе с ним на хрупком пьедестале;
   Берем в займы его мышленье и костюм.
   Но радость от общенья с ним найдём едва ли:
   Кумир обманчив, как наплыв песчанных дюн.
  
   В едином чувстве не подкачаем мы,
   И нам не чуждо - порой грешим!
   Неуязвимо мы подкупаемы
   В нужде окружающими!
  
   - А ну-ка, подхватили все дружненько:
  
   Ой, что-то мы не видны,
   Что-то мы не слышны!
   Вместе с толпой - вперёд!
   Вот славный кумир идёт!
   Наш Всепроникающий грядёт!
  
   Откуда ж мы берём такое наважденье?
   Нам явно нужен Бог, куда ж Его вмещать?
   "Тиран и Родина! " и в этом иступленьи
   Придётся сверхмерзавцу опять рукоплескать.
  
   Зато в единстве неустрашаемы:
   И на миру мы не грешим;
   Мы коллективно неподкопаемы,
   И всепрощающие - мы всё вместим.
  
   Но средь рёва уши рвущего,
   Я услышал Сущего:
   "Не надрывайся боле,
   Вот твой Кумир на троне!
   Прими же Сына в Моей любви и воле!"
  
   Ага! Я вне толпы виднее!
   Мне одному слышнее!
   Отче - Сущий, Сын - Кумир,
   В их Духе сосредоточен мир!
  
   Я в тишине увидел нимб!
   В сиянии услышал гром!
   Я - индивидуально с Ним!
   Склоняюсь на Кумира Трон!
  
   Бог-Джошуа, чем не мил?
   Не гожий я - а Он простил!
   Для Коллектива - глупый сон
   (Проспал Персону всех персон!)
  
   Ты страх забвенья победил!
   Достоин, Царь, Ты всех корон!
   Меня во мне переменил
   Почтением я усмирён
   Йесус! На Твой склоняюсь Трон!
  
   Ну что сказать? По словам местного протестантского проповедника (того, с кем Ваня Беспутин вечно скубётся), их опыт переживания "вхождения" в ум и личность Бога Иисуса я передал достаточно достоверно. Сам лично я катарсис не испытал, следовательно, осуществить этот опыт моим волеизьявлением не вправе. Останусь-ка я сам себе царь на своей стороне. Пусть дети, иные повзрослевшие, но до старости оставшиеся детьми, воспевают своих кумиров:
  
   На деревне, где рос я
   Помню жил давно мужик один.
   Воспевал он нам моря,
   Царство рыб и субмарин.
   С ним мы плыли под волной,
   В изумруде вод - солнца нимб!
   Обручившись так с мечтой
   Пели мы наш светлый гимн:
  
   В жёлтой субмарине мы плывём,
   Дружно мы живём,
   Радостно поём.
   Субмарина мчит нас под волной
   В солнечный покой, в светлый мир иной...
  
   А вокруг мои друзья,
   Неназойливы, и не скучны;
   Наш готов оркестр играть:
   Па-ра-па-ра-па-ра-па-ра...!
  
   В жёлтой субмарине мы плывём,
   Дружно мы живём,
   Радостно поём.
   Субмарина мчит нас под волной
   В солнечный покой, в светлый мир иной...
  
   Полундра!
   Задраить люки! Все на вахту!
   Погружение на шесть футов!
   Яволь, то есть, слушаюсь, господин капитан!
   Где старпом, ядрёна вошь? Поднимай перископ! Якорь тебе в жоны!
  
   Так живём и не грустим,
   Всё, что нужно нам даёт СОБЕС.
   В царстве жёлтых субмарин
   В изумрудной синеве небес.
  
   В жёлтой субмарине мы плывём,
   Дружно мы живём,
   Радостно поём.
   Субмарина мчит нас под волной
   В солнечный покой, в светлый мир иной...
  
   . . . . . . . . . . .
  
   Так, где же я остановился? Надо собраться, то есть, собрать себя в точку... ха, ха!
   Я понял то, что недавно писал: всё - иное, всё - не то. Я говорю тебе: прощай! И это тоже - иное.
  
   . . . . . . . . . . .
  
   Самая продуктивная литературная модель, на мой взгляд, будет та, в которой герой сам генерирует события-тексты, отбрасывая их от себя в жертвенном процессе сохранения своего Я -- последней точки-элемента мироздания вселенной. Конечно, как и во всех других аспектах бытия, здесь есть некоторая тайна, которая влечёт, как запретное яблоко. Дьявол ли нашёптывает: "Если "Я" не распадается, то зачем эти потуги его сохранять?" Так или иначе, и здесь человек утверждает вновь свою корову исследователя. Корову? Почему я написал "корову"? Ворону! Нет, корону, да, да, именно корону! Именно этим своим статусом борова объясняются причины продолжающихся попыток человека это "я" раздробить.Так наш опыт перешёл в противостояние! Остановись, если я прав, предвидя такое развитие твоего героя!
  
   Случайно я прочитал два предыдущих предложения. Пожалуйста, исключи "борова". Прости, я был немного не в себе. Итак, вот что я стараюсь раздумать (*). По Баратынскому наш дар содержится у Бога: "наш дар убог". Этот дар находить друг друга и оставаться рядом. Я не остался с тобой в Пенсаколе. Но и ты ещё раньше не остался в Краснодаре, не так ли? Но ты всегда рядом с кем-то. И всегда кто-то рядом с тобой. Однако, в нашей человеческой натуре имеется импульс отгонять других "я" от себя. Мы ограничиваемся определённым их количеством, создавая, таким образом, элитарность на любом уровне, хотя жалуемся на "заговорщество" политиков страны, или "конспиративность" глобалистов, и пр. Итак, наша задача состоит не в раздроблении Я, а в единении всех я-й вокруг одного "Я" - каждого в центре всех. Нам достаточно боли снаружи. Не надо проектировать боль расщепления плоти сознания. Если ад существует, зачем соучаствовать в его горении? Гораздо продуктивней использовать весь наличный материал для созидания Я. Даже боль, причиняемую другими "я", которые лишь временно не осознают своего божественного статуса. Боль! Мы забываем о ней, когда её нет!
  
   Я
   благо
   дарен тем,
   кто причинил
   мне боль. Её угли
   куют меня в огне. Она
   поможет взять назначенную
   роль, и стать смелей, добрее, и
   умней.Я солидарен тем, кто выносил
   ту боль. Лишь так как радостно скромней
   мне быть! И плавит этот жар в переплетённый
   ноль мои ошибки, глупость, лень, и ныть. Я благо
   дарен тем, кто причинил мне зло. Ответной злости от
   меня не жди. Врастает тихо радость в мысль мою и в плоть:
   ведь лишены раба рабовожди. Я ими воздвигаю этот чудный храм.
   Не отвергай и их в подобной роли. "Собой я понят" - скажут, "остальное -
   хлам. Никто и не подумает припомнить более. Я благом дарен и дарю на благо
   я.
  
   * Раздумать (ударение на последний слог): думать страстно, с желанием "раздуть" задумку
  
  
  Возлюби Героя как Самого Себя.
  
   Ну а с другой стороны, чисто художественной, я повторяю, что застрял в развитии сюжета. Главная причина этому в том, что я не вижу окончания истории моего бесхарактерного героя. Ведь его полная свобода от меня, то есть от его Создателя, останавливает меня в искушении продиктовать его характер, которым можно закодировать желаемое поведение. Так же, как и ты, я начинал с характеров реальных людей, которых я огероил. В отличии от тебя, меня насторожила их полная нереальность при текстовой похожести с жизненным вариантом! Прочти мои шаржи, обратив особое внимание на свой шарж, и ты со мной согласишься.
  
  
   Дружеские шаржы
  
   Мосеву Николаю
  
   С ним, горячась, сходились в споре;
   Девчонкам снился им на горе.
   Финансов Родины защитник
   Стиляга в прошлом был и битник.
   Я чту Высоцкого дух в нём;
   Не стратит,* полоснёт огнём. * Стратить - дать повод для насмешки
   Его ломила злая доля.
   Ушёл непокорённым. Где ж ты, Коля?
  
  
   Даниле Славенину
  
   Политично о "патлатых"
   Перестал судить Словатый.
   Обличать "пархатых" в моде -
   Не отстанет: бодр, на взводе!
   Правду ищет он в системе
   Эзотерических растений.
   Душелов и психовед,
   Был по парте мне сосед.
   Не изменит его время...
   Смысл Небесный у Славеня!
  
  
   Боре Дохторскому
  
   Я признателен ему -
   Рассудил он "по уму":
   Мненью старших поперёк
   Многое во мне предрёк.
   Под Битлов читали том
   (Конан-Дойль ли, Стивенсон?)
   Чужакам казался снобом
   Как? Вы незнакомы с нашим Бобом?
  
  
   Славе Рудинову
  
   Гитары аккорды делили по-братски,
   Мы трое - находка в крае казацком.
   И ты подтверждаешь жизнью простою
   Обитель для Муз в миру этом гадском.
   Певцы и мечтатели! Вы порою
   Как дань от поэзии куцему строю.
   Компьютер ему -- как Рубику кубик
   Доверься ему, это - Слава Рудик.
  
  
   Геннадию Денисенко
  
   Гитары аккорды делили по-братски,
   Для нас ты - находка в крае казацком.
   Певцы и мечтатели! Вы порою
   Поэзии дар народному строю.
   Денису обязан наш первый ВИА,
   Забрит в рекруты -- опустел КСК. * *Камвольно-Суконный Комбинат
   Гроза всем буржуям, ты в танке нас бди!
   Во бдительность веря на светлом пути.
   Сменил трак на парту и мыслью горит,
   Впитал Марксленизм и законом зудит.
   Но пал жертвой Запада страстный певец,
   Растлил Леннон Ленина, экий стервец!
  Из мглы культуро-заточенья
  Звенит, взрастая, бой гитары,
  Ломая догмы всех учений!
   Утрите слёзы, коммунары:
   Не пропадёт ваш скорбный труд!
   Союз глобальный вам куют!
   И Дёня там. Гитарным стихом
   Почтует США. Не поминайте лихом!
  
  
   Геннадию Тугерлову.
  
   Как цветок в цветущем рае
   Появился в нашем крае.
   Головой ли цвета лён
   КСК был привлечён?
   В грозный час он мне подмена,
   Собеседник был отменный.
   Знали оба Лёшу, Боба,
   Колю, Борю, Слав и Вов -
   Гостей частых моих снов.
   Редкостность ценили оба --
   Ведь фасадами созвучий
   Обрастает редкий случай.
   (Здесь я вправе пояснить --
   Другой Гена мысль яснит):
   Кто нам Библию сводил?* *Отец Геннадий-Собиратель 15-го века
   Кто мечту (хотя пустую)
   В жар наживы не хулил?* *Поверить не могу: Геннадий Зюганов?
   Слышу: Сдаться не в облом!
   Не томи, скажи о ком
   Мчишь свой стих в тетрадной глади?
   Ладно. Подскажу. Законов том
   Изучил. Одет как на параде?
   Про... прок...проку...?
   Угадали! Прочь позор!
   Друг Тугерлов, наш Геннадий!
  
  
   Мелику Найтингюлину
  
   Жил поэт и певец
   Ему Бог дал - он пел.
   Но певец вдруг воскликнул: "У Бога
   Я - Всемирный венец!
   Я в себе разглядел
   И храм божий и чорта чертоги!
   И устроился на лестнице, ведущей вниз... *
  
  
   * "Вниз" в логике Рассады означает "вверх." Это странное посвящение Рассада явно вместил в мелодию
   "Лестницы в небо" группы "Лед Дзепелин," перевод которой он давно задумывал. Как вы видите, этим
   он погубил свою идею, которая, по его собственным словам, заканчивается в человеке ("Все идеи ведут
   в человека. И умирают в нём").
  
   Огероенная персоноиада нашей жизни, эта прекрасная рассада (прости мне этот глупый каламбур), не дала перспективных ростков. Герой не состоялся, однако этот опыт дал неожиданные результаты. Рассматривая различные варианты для моего бесхарактерного двойника, я увидел в этих зарисовках функции. Однако и это противоречит моему проекту. Функция означает содействие в интересах сюжета. Значит в свободе героя будут проглядываться роги его создателя, то есть меня. Действительно, описывая друзей, я фактически выводил себя. Но это и есть доказательство моего начального тезиса, и именно, что свобода есть единство героя и создателя. Но с другой стороны, эти лица стали реальными, хотя каждый в своём мире. Объединение вселенных равнозначно задаче объединения я-й. Значит мы можем продолжить поиск героя в поэтике, которая как мы знаем есть выражение иррационального рациональными способами, то есть текстом. Заметь, даже в последнем замечании нет места для затмения сознания. Итак, тот герой высветится, который будет я сам, но одновременно, не я.
  Но нужно решить ещё одну неожиданно возникающую проблему. И даже две: мой лэптоп заел, то есть, текст замёрз. Портвейна, что ли подлить в него чтоб заработало? Помнишь, как твой магнитофон? Плёнку начинает тянуть, а мы ему портяшку на движок!
  Портяшок, портяшок, не петведи, наш дружок! Ча-ча-ча!
  
  Итак, проблема в том, что свобода характера может быть представлена с точки зрения героя как моё собственное несуществование. Но это не исключает возможности моего "появления" в сознании героя - ведь он свободен в мысли, ну а этой сфере я вправе эксплуатировать свои искушения. Я могу подбросить ему идею о себе. Даже не так, полная свобода моего героя обязывает меня, благородного и справедливого творца, предоставить ему такую возможность. Кстати, такое развитие желательно в том смысле, что именно в этом случае его полное освобождение может быть прочувствованно и оцененно моим героем -- после моей "смерти", смерти его создателя. Бр-бр-р, я ему не завидую, и не могу представить все возможные последствия такого сюжета. Ведь я продолжаю быть! Например, мой герой вообразит, что я действительно существую, но он "убьёт" меня во имя своей свободы. Под "вообразит" я имею в виду то, что он придаст мне иной образ, на который взвалит все свои дрязги, а это вынудит меня на... Сестра пришла сделать укол. Хочу её о чём-то спросить, но забыл о чём.
  
  Не думаю, что у тебя дела идут лучше. Жду-не-дождусь твоего решения счастья в осознанной зависимости твоего героя от своего Создателя, то есть от тебя. Ты "создаёшь" ему обстоятельства согласно придуманного тобой характера. Так ты избавился от коммунистического запашка детерминизма. Мы оба отрицаем эволюцию, но по-разному. Я воспеваю свободу во имя свободы, в то время как ты обозначил вехи созидаемого само-прогресса вдоль желаемых линий движения. Ты расставляешь ожидаемые точки восприятия, но они не могут быть ничем иным как мостиками сознания. Вместо эволюции формы ты предлагаешь эволюцию содержания, которое ты наполняешь сознанием героя в его отношении к тебе, как иному сознанию - единственное, что может быть им не увидено и не придумано. Так ты придаёшь этой ново-исторической необходимости и разным там силам некий личностный характер. Вспоминая события своей жизни через призму присутствия твоего "небесного света" твой герой проникнется к тебе благодарностью если не благоговением. Он у тебя не чукча? Помнишь анекдот? Сидит чукча не берегу... Сосед справа опять обоссался. Нянечка взбунтовалась, и сестре пришлось самой менять простыни. Ура, революция продолжается! Интересно, по этому ли поводу я однажды написал? Дай-ка, дай-ка вспомнить... Вот, выплывает.
  
   От свободы народ пьян,
   В кайфе этом есть изьян...
  
   В смысле, дали свободу народу, и он бросил работу... А вот и дальше вспоминаю:
   У грузин у и армян, У адыгов и башкир - В каждом клане есть свой план; Всяк клеймит особый мир:
   "Слово Предков -- элексир!
   Племенному верны мы"!
   Позабыв, что
   Даже в семени есть спермы
   Покручистей, похвостатей --
   Отличаются по стати.
   Ими новый мир дрожжит,
   И хмелеет и брожжит;
   Их, не видя, мир божжит.
  
   Это, кстати, из моих попыток обесхарактить героя таким образом, чтобы новый герой обозначился. Я его бросал из низшей общественной страты в высшую, из одной этнической группы в другую, пробуя самые невероятные национальные микстуры. Нет, и последнее не получилось: национальности, как и их комбинации, имеют свой биологически обусловленный характер. Герой же в изоляции, или без разделения человечества на нации, не получается. В этом случае он становится подверженным иным страстям и желаниям, в которых не сможет увидеть меня, своего читателя, создаваемого разными героями не отдельно, но в процессе их отделения от порождённой словоштампами национальной реальности. Они видят ту мою часть, которую мог бы увидеть и романтичный мой герой с "иными страстями и желаниями", которого ещё Пушкин воспел. Но разве не схожи ему те поднациональные пока, но освобождаемые от своих коммунных оков? Они ведь тоже иные в промежуточных моих отождествлениях? Какого же другого они меня видят? Ведь именно иное и есть то самое!
  
  Я близко подошел к тому, что надо тебе сказать, показать и забыть! Ты тоже чуть было не угодил в герои. Ну как же, бросивший вызов и покинувший перестраивающийся совдом, не поверивший в самую суть его. Ты почти меня убедил в Пенсаколе, что ты в процессе отделения. Но потом в споре с тем пенсакольским неославофилом ты сказал: "Omnia Mea Mecum Porto -- Всё Своё Ношу с Собой. Даже Родину. И песни, которые пою -- мои". Но ты покорился иной родине - америке, и иному Христу - протестантскому! Хотя и скрываешь это высокопарным заявлением: "Наше гражданство не в этом мире, а на небесах".
  
   Кубанские Страдания
  Частушки городского дельца, интеллигента Гены, вернее, обрывки его мыслей по прочтению Закона о Кооперации на фоне станичной, колхозно-кооперативной повседневности...
  
  
   Уж скоро полночь но не хочет
   Спешить домой знакомка Дуся.
   Эти ночи напролет я с ней в кустах целуюся.
  
   Эх, раз, еще раз!
   Еще много, много раз!
   Лучше сорок раз по разу...
   Чувства ль поменять на разум?
   Иль еще пяток по разу?
   Ум мой вдруг зашел за разум:
  
   Раз, два! раз два!
   А в городе заразнее!
   Раз, два, три четыре,
   Пять семей в одной квартире!
  
   Разбрелись по полю гуси --
   Их пасти никто не хочет.
   А счетовод колхоза Дуся
   Как наш генсек,
   ну вечно что-нибудь отмочит...
  
  
   Эх, раз, еще раз!
   США не переплюнет нас!
   Просит сорок раз по разу
   Предколхоза ваш, зараза!
   Баб всех щупает, проказник!
  
   Раз, два! Раз, два!
   Мне нужно многообразие!
   Раз, два, три, четыре!
   Кооперацию - в сортиры!
  
   Вот в станице после НЭПа
   Жили мирно дед с бабусей.
   А тут, понимаешь ли, между
   ЕвроАзией я скоро разделюся,
   Ой, я не можу, ой, щас усмеюся!
   -- Раз, два! Раз два!
   Поэты угораздили:
   В Азии-Европе
   Больше нету "опы!"
   Раз, два, три, четыре!
   Надо купить сыру.
   -Лучше отоварьте мясом!
   -А хрена тебе с маслом!?
  
   Демократией в стране
   Справедливо я горжуся.
   Дуся, что-то я взопрел, дай-ка я утруся...
  
   Раз, два! Раз, два!
   Ну что за безобразие?
   Раз, два, три, четыре!
   Вижу муху я в гарнире...
  
   В коллективе "Всё-На-Лево"
   Славно я тружуся.
   Что-то склизко на траве,
   Дуся, дай-ка я упруся;
  
   Раз, два! Раз, два!
   Да будет ли наш праздник?
   Раз, два! Раз, два!
   Иль перестроились напрасно?
   Раз, два! Раз, два!
   От водки ль только на душе так мразно?
  
   Перейдём на "три, четыре!"
   Я нашёл ответ в ОВИРе;
   Мысли словно пули в тире
   В строгом целевом ранжире:
   В "перестроечной" квартире
   Нам дают свободы гири!
   Иль забыли - в русском мире
   Чужая сопля всегда жире?
  
   Эх, раз, еще раз!
   Еще много, много раз!
   Да хоть сорок раз по разу,
   Преображенье - не по заказу!
  
  Как я сказал: не серчай, коли что не так изобразил. В принципе, тебя никто не осуждает, и никакой никому "измены" я в твоей позиции не вижу. Более того, если бы ты остался, то мог бы превратиться в неудачника, не ставшим "новым русским". Вот так бы мы с тобой пели наш общий перевод бессмертной украинской Ты ж мене пiдманула. Постой, или я уже спел её в твоей пьесе? Ну ладно, повторим, ибо это ты теперь её поёшь в своём несовершившемся времени-пространстве с настоящим Кубанским припевом-подливкой. Тем более, что ты однажды её уже пел, хотя и с изменённым повторением. Песня превратилась в Разве не обманула, разве не извела. Кажется, это был твой ответ украинским националистам.
  
  
   В понедельник обещала-
   Поцелуешь у подвала...
   С самогоном до утра
   Ждал напрасно - не пришла!
  
   Припев:
  Разве не обманула, разве не извела,
   Ты меня наивного
   С ума разума свела! (Ой до ручки довела!)
  
   Ты сказала, что во вторник
   Доларов ты дашь мне "стольник";
   В банке ждал напрасно я -
   Ой, надула, провела.
  
   Настоящий Кубанский припев:
  
   В роще моей пел соловей
   Спать не давал тёще моей!
   Взяв я ружьё, вбив соловья -
   Спи спокойно, тёща моя!
  
   Обещала ты мне в среду
   Пива подвезёшь к обеду,
   Как ругалися друзья -
   Ой надула, провела!
  
   Ты сказала, что в четверг
   Пойдём вместе на концерт;
   Продала ты свой билет
   Старой бабке во сто лет!
  
   Припев:
   Разве не обманула, разве не провела?
   С кем же рядом сидел я - обсмеяли все меня!
  
   В пятницу имел я шанс -
   Вместе мы пошли на данс;
   Крепко прижималась ты ...
   К лётчику из Воркуты!
  
   Вот пошли в субботу мы
   К твоей маме на блины...
   В животе моём урчит,
   От блинов меня пучит!
  
   Ты сказала в воскресенье
   Поцелуешь в день рожденья,
   С радости напился я -
   И не помню... ничего!
  
   Настоящий Кубанский припев:
  
   В роще моей пел соловей
   Спать не давал тёще моей!
   Взяв я ружьё, вбив соловья -
   Спи спокойно, тёща моя!
  
   Мац, мац - она е, а у мене - не встае!
  
   Но повторяю, что тебя мне огероить не удалось. В поисках настоящего характера давай-ка доработаем национальную темку методом "выброса" сизигий (противопоставленных сочетаний, то есть, рифм, или как бы сказал Владимир Набоков, созвучий).
  
   От свободы народ пьян,
   Но в затмении изьян:
   Вместо буйства там и сям,
   Слова липнут к кумачам:
   "Наш порядок, наш соцстрой!
   И вагонов -- наш простой!
   Наших дум полна земля!
   И буржуй слюнится зря!
   Сохраним родной колхоз!
   Плоть моих и грёз и слёз!
   Батьке знать кого избрать!
   Кому вдуть, где наорать!
   Я в работе гнусь дугой!
   Жинки нет? Засну с другой!
   Мало ль в крае разных краль!
   Только волюшки мне жаль!
   Я за Родину, за Русь,
   За неё я рогом прусь!
   Я... Да что ж я? Я да Я -
   Шкурка лупы неотъятая!
   В залу пива прикати,
   Всех друзей оповести:
   Приходи народ честной!
   В зиму, в лето, иль весной,
   Моему герою в лесть
   И братве удалой в честь!
   На побывку прибыл сын!
   В президенты метит, блин!
   У него московский тесть!
   Дачи в Нитсах у них есть.
   Дочка учится в Усша.
   Ейный муж там атташа.
   Вин сам князь из Сауди.
   Он не прост, сам посуди:
   Из песка в князья как клизм
   Проникает в Глобализм.
  
   -Это ль новый наш герой?
   Сын:
   -Навозной кучи рой!
   Держат нас за простаков!
   Им ли знать, что дураков
   Обожжает Мать-Земля!
   Кремль купечится не зря:
   (Шёпотом) В Азию нейтрон мы шлём,
   Ух! запылает шар огнём!
   Обуглеет наш погост,
   Пусть растопит нерв и кость!
   Но восстанем мы, не ссорясь:
   Нету греха, моря, горя!
   Сдуй Антихриста, Борей!
   Боже Свят! Сойди скорей!
   Ну, батяня, наливай!
   Не кручинься, запевай!
  
  
   -Ой, ты Гхалю, Гхалю дорогхая!
  
  
   Вот так бывает часто со мной: из вспоминаемого я незаметно перешёл в настоящее, побывав между тем в роли прорицателя. Не избежал искуса представить нового мирового правителя, который вынужден будет себя использовать мессианскую терминологию, то есть обожжить, самого себя. Русские его избавителем не признают по своей исторической подозрительности - "Царь де, ненастоящий!" Короче, мой прошлый стих перемахнул через годы моего забвения, одевшись в халат юмора, однако без знаменательного прибавления в решении проблемы героя. Хотя нечто я здесь чую. Может контуры поиска героя лежат там, где находятся истинные причины развития человеческой цивилизации? Я имею в виду то, что в сегодняшнем её направлении проглядываются желаемые кем-то тенденции. В мировой политике видны контуры планетарного устройства. В литературе, достижения которой тайно используют политологи, (помнишь мы толковали о "Политике как Искусстве"?) идёт деконструкциализация текста, перетасовка позиций героя и автора. Текст важен или подтекст? А может текстура? Нечто другое, то есть не просто подтекст, а сочетание подтекстов в иной словесности, а значит в ином духе? Или другими словами, мы живём ибо кто-то нас пишет в текстуру жизни?
   Ведь если так важен текст, значит также важна и терминология! Может Антихрист нужен как избавление и от темы избавления извне, и от её терминологии? Ведь тема продолжается быть ничем иным как "добъёмся мы освобожденья своею собственной рукой?" Ага, опять я в точку! Надо мы заменить на Я в иной терминологии, и в новой спиричуальности. А то ведь старая "оживила" сатану и придает дьявольский оттенок самой идее индивидуализма.
  
   А вот ещё одна моя попытка создать героя. Я представлял следующую Оду Русским Пацанам в Соловьином Клубе на первом (и последнем) Казанском Симпозиуме Крутой Песни. (Запись оды мы перепишем в диск без изменений и инструментальных дополнений. Я также отказался и от студийных "примочек"). Ода состоит из трёх мелодий с одним, правда, ритмом. Начинаю я с Си-минора в обычной блатной приправке, потом перехожу на мажорный рок. Продолжительность оды потребовала ещё одну модуляцию: некоторые её эпизоды я исполняю на мотив известного рэпа Хаммона Can't Touch This (Нельзя Брать!)
  
  
   Первые пирушки, первый самопал.
   Кто вместо Крем-Соды Портвейн нам подливал?
   Позабыты книжки, мать зовут в РОНО;
   Натощак хмельные лезем мы в окно...
  
   Ломятся витрины, пей, гуляй, братва!
   Финка-нож в кармане позабыт пока.
   Кто ж нам в винотделе водку отпускал?
   Тот же недостачу втрое посчитал...
   Нельзя брать!
   Нельзя брать!
  
   В камере потеха - новичок не смел;
   Каждый вдвое скрученной простыней огрел.
   Затаи слезу, увидев мать свою во сне;
   Замени наколкой след "прописки" на спине.
  
   Тут сробеешь, братцы -- кто же даст совет?
   Старшина мордастый молча бьёт в ответ.
   Ныне - малолетки, прежде - пацаны,
   Час вам нагуляться вдоль чужой стены.
  
   Прокурорша хмурится. И правильны слова.
   И от них как в школе густеет голова.
   Рассудил гуманно наш родной Нарсуд:
   Будущее - детям! Им "вышку" не дают.
   Нельзя брать!
   Нельзя брать!
  
  Снова шмон. Столыпин* катит на дальняк -*
  Радость: с малолетки* подняли на взросляк.*
  После зоны - к маме, иль к дружкам своим?
  С удальством бакланить как тащил с витрин?
  
  Может горек опыт и сладостен урок.
  Или вновь по фене ботать,* землячок?
  Оглядется можно, но разобраться лень,
  И в Вечерней трудно: с колоды на пень!
  
   А вокруг веселье, обща благодать!
   С кем-то в ресторане пропадает мать.
   На скотеке скучной - ребячья топотня,
   С интересом косятся девчонки на меня.
   Нельзя брать!
   Нельзя брать!
  
   Подфартило малость - новый есть дружок,
   Не нахулиганит этот корешок.
   Речь ведёт степенно юных душ ловец;
   Точечки на венах; по наводкам* спец.
  
  Взяли две квартиры: так себе барыш;
  Ну а в уголовке мой подельник* скис.
  Он уроки блатной дружбы крепко преподал:
  За свою шестёрку* Кум* вдвое намотал...
  Нельзя брать!
  Нельзя брать!
  
   Перестройтесь, братки, кадры нам нужны!
   Где - в очко паяльник, а где - страж в нужник.
   В вольной экономике, эх, вольно русскому!
   Был ли дефицит когда по РУССКОМУ уму?
  
   Вижу смысл особый прекратить рассказ:
   Мой герой не демон, зло ищи средь нас.
   Боже! Дай Царя убогим, нищим пацанам!
   Чтоб не поклонялась Русь уродам и рабам!
  
   Я должен здесь прервать рассказ Рассады для разъяснения некоторой терминологии.
  
  * Столыпин - вагон для перевозки заключенных
  * Дальняк - ИТУ (исправительно-трудовое учереждение) за пределами края; туалет а камере (очко)
  * Малолетка - камера или ИТУ для несовершеннолетних
  * Взросляк - ИТУ для совершеннолетних
  * Ботать по фене - изъясняться на жаргоне воров в законе.
  * Наводка - информация о месте, где можно совершить кражу
  * Шестёрка - преступник-информатор
  * Кум - инспектор Угрозыска
  * Подельник - соучастник
  
  
   Нетрудно догадаться, что ода вызвала недовольства и перетолки. Были и угрозы. Самые дружественные сводились к советам не трогать тему Российского Царя. У меня была продолжительная беседа с Володей Щуровым, которому мы очень доверяем в делах Костромы. Он не одобряет наше "экзотическое" поведение в деловом мире, и крайне советует перестать, как он выразился, "аристократится."
  
   - Монархисты плохо кончают, ибо в наивности ли, в глупости ли осмеливаются соперничать с новой аристократией планеты, - заметил один из московских баронов на сходке за три дня перед тем, как его самого кончили за связи с династийными таджиками. Хорошо тогда ответил Мамай:
  
   - Мы за царя в голове и бога в сердце! Не русско-российский ли это принцип? Выпьем же за эту мечту!
  
   И что ты думаешь? Все осушили бокалы до дна!
  
   Гена, с Рожеством тебя Христовым, и с нашим наступающим!
  
  
   Но а как ты намерен решить проблему личности, растворяемой не в абстрактно-отвлечённом, как я тебе ниже продемонстрировал, а в художественном пространстве? Намерен продолжать разделять "я" героя?
  
  
  Прошлой ночью я разделился. Начитался Брюсова и сам себе приснился. Видел себя, но не в зеркале. Тот факт, что я себя видел со стороны, но не был в том "себе" доказывает, что имело место лишь двойничество, копирование моего образа. Разделения моего "я" не произошло. Но я помню, что я хотел вернуться в себя, которое не подозревало о моём существовании. Я стал наблюдать и повторять движения себя, угадывать, что то себя хотело, и что думало. И тут меня поразила мысль о том, что себя-себе-собой не существует в именительном падеже! Сущее открывает Себя, намекает о Себе, увлекает Собой только в склонении! Значит оно равноудаленно от всех моих, чужих, и своих Я! Действительно, моё другое себя зевало и смотрело в зеркало, которое отражало лицо ни о чём не думающего болвана. Неожиданная мысль поразила меня: оно не имело, по-крайней мере в этот момент, своего Я! Но его зевота вызвала мою зевоту и мне захотело спать! Когда я проснулся его не было. Но я ожидаю повторения сна с новыми вариантами. Я почти уверен, что в любых сценариях у него не будет своего Я, будет только моё - если я ему это "я" отдам. Нет, отдать я не могу, ибо нельзя отдавать то, что не осознаётся как принимаемое. Я должен войти в него. Вот что я сделаю. Я попытаюсь ему внушить, что у него есть я. Я сажусь рядом с ним и смотрю в зеракало на его/своё лицо до тех пор, пока...Ой! Он вздрогнул, и заставил вздрогнуть меня! Заметался по комнате... Отпустите! Да отпустите, же козлы!
   Вот я снова перед зеркалом, снова жду. О, какое блаженство! ОНО пришло. Давай споём? Давай! Объяви!
  
   -Левая Полу-пара, или Невостребованный Андрогин. Зеркала полезны когда есть Третий. Он не Лишний. Ум-ца, ум-ца (ум-ца: "ум" представляет попеременно Си-бас и Соль/бемоль-бас, в то время как "ца" представляет маленькую лесенку аккорда Си-минор). Итак, умца-умца, в размере ритма биения человеческого сердца.
  
   Жил-был сапог, жил-был сапог
   Быв одинок, и пустоног.
   Себя не видел в сапоге-соседе верном.
   На всех парах как на параде в первом ряде,
   Шагал, подметки пряча гуталином скверным.
  
   Однажды он, однажды он
   В кафе "Пустон", в кафе "Пустон"
   В своей кирзовой аммуниции ввалился.
   И тут беда, и тут беда случилась, да!
   Сапог увидел Бо-сон-ожку и влюбился!
  
   В любви своей, в любви своей
   Подходит к ней, подходит к ней,
   Едва оправившись от мучившего скрипа.
   И молвил ей: "О, будь моей!
   Я от любви к тебе сгораю как от гриппа!"
  
   Она в ответ, она в ответ
   Сказала "нет", сказала "нет".
   "Нулю равняются твои признанья эти!
   О божий свет! О, сколько лет!
   Мечтаю я о лакированном Штиблете!"
  
   "Чтоб был он франт..."
   "Чтоб был богат..."
   "Чтоб покупал он мне меха и чернобурки!
   А ты, Сапог, что б дать мне мог?
   Лишь к каблукам твоим прилипшие окурки!?"
  
   Ну что Сапог...
   Ответить мог?
   Он только гордо голенищами захлопал...
   Из глаз слеза, скатилась, да...
   Слеза обидная и черная как копоть...
  
   Мораль сей песни такова:
   Лишь парная туфля права--
   Твой "пол" восполнится Носителя сияньем!
   А наш Сапог Танкетку в уголок увлёк
   Излиться ваксой в полу-призрачном мечтаньи.*
  
  * Первый и последние куплеты этого городского романса Рассада изменил согласно своей эстетической программе.
  
   Ой, опять укол! Сестра, когда ко мне будут пускать? Невозможно, чтобы меня до сих пор не навестили. Ведь ещё вчера мы должны были встретиться для сопричастиЯ в Тройницу. Да кстати. Гена, ты любишь ссылаться на мудрости Библии. Вот, что я лично в ней нашёл. Разделения точки зрения личности не произошло в библейском опыте Иуды, который, не зная что делает, подготовил себя для "вселения" Дьяволом. Также, Библия указывает, что Дьявол разделиться не может. Напоминаю тебе, что Дьявол - это плохо звучащее имя соратника Бога. Я имею в виду Люцифера-Иллюминатора, отца всех искусств. Даже он не может разделяться! Вот, в описании инкарнации Иуды Я Иуды представляло Я Дьявола. Интересно! (Это я себе).
   Разделённый и единый Бог принимает в себя в своих трёх Я. Этот ли литературный опыт ты желаешь развить? Я тоже попробовал. Снова я обратился к поэтике, зная, что в процессе написания могут прийти неожиданные открытия. И действительно, муза не обманула, дала образ, но не дала желаемого переживания расстворения в единении своих других.
  
  
   НЕСУСВЕТНЫЕ ЯТОЧКИ
  
   Чу! К осознанию готовы:
   Делясь, отторжены в себя оковы -
   Далёких истин старина
   Нашла во вне свою отраду.
   Свершилось вновь! Не прекращая сна
   Все мироздания себе в награду
   В смещённых гранях Я творят.
   В них, перерассаживаясь, Я горят.
  
   Чужой восторг в них растворится.
   И, распадаясь, отразится
   (Блеск Божества в остатке блика)
   В конце распада: Я - вне начал.
   Распад удерживать в привычку
   Я возьмут: ваять, искать причал,
   Устраивать свою (дозволенную рифмой) "нычку."
   Не все распаду покорят себя.
  
   Но этого всего ещё не знаю я:
  
   Ибо безличенным началом,
   Конец предвидя, с умоощутимым жаром
   Ко мне взывает моё Я.
   Оно важно, но лишь как точка,
   Чему в доказ твоё, читатель, Я.
   (Кто автор не всегда, прошу учесть!)
   Ведь ты и я - петух да квочка,
   Которых видит их насест,
   Дрожа при перемене мест.
  
   Мужлан или поэт, не чуют оба гнёт.
   Алхимик дивится: вода - и пар и лёд?,
   Не видя главного - что не доступен нам
   Материи живой незримый свод.
   Суждения умны, но как уныл их грот!
   Усталых философий хлам
   Без Провидения возненавидел жрец:
  
   Я - без начал, и в нём (во Я) - конец...
  
   Таким образом, я подтверждаю свой предыдущий вывод, что проблема не в разделении Я, а в их сосуществовании. Иуда не выдержал сосуществования с другим Я Дьявола. Последний не может этого себе позволить по своей сути. Ведь он хочет быть первым.
  
   Эта Часть без Названия
  
   Но продолжим ретроспективно поиски героя. Как я уже заметил, я пока остерегаюсь развития, в процессе которого герой "придумывает" бога, и во имя своей свободы решает его убить. Однако поиски свободы могут привести его к ожесточенности к условиям бытия в которые он включает людей - мои декорации его бытия! (Ха, ха! Я надеюсь он не слышит.)
  
   ГЕНЫ ИНТЕЛИГЕНТА
  
   Товарищи! Перестройку надо начинать с себя!
   М. Горбачев
  
  
  
  
   Во мне заговорили гены.
   Я раньше зов их подавлял.
   Вас развлекать как шут на сцене
   Всего-то ль предок завещал?
  
   Весёлость хороша, но в меру.
   Она защита от невзгод.
   Но если потеряешь веру -
   Весёлость быстро пропадет.
  
   Сомнений накопилось вдоволь,
   Обид, разочарований, бед;
   И где был лес - там нынче поросль,
   Весёлости моей и следа нет.
  
   Но в генах ключ к моим сомненьям:
   Зачем же мне их подавлять?
   Зачем себе для утешенья
   Всё объяснять, всех понимать?
  
   Как удержаться быть спокойным?
   Смеясь, от истин уходить?
   Своим путем, пускай окольным,
   Зудит мой кол в осинник бить!
  
   (Эка его разобрало! Мой герой не на шутку рассердился!
   Какой прекрасный материал для сюжета!)
  
   Что растревожившись, жжужите?
   Не нравится? Ошеломлены?
   Прикольной шуточки не ждите
   Мои сомнения разрешены.
  
   Во мне заговорили гены:
   Не страшно ль всё разворошить?
   И первый вывод, самый ль верный?
   Кулачий зуд, повремени крушить!
  
   Во мне заговорили гены.
   Мне надо совесть опознать -
   Нежданный вывод, здравый, верный!
   Поможет на ноги мне стать...
  
  
   Чуешь ли ты, что герой начинает вызревать? Опознания себя приведёт его к опознанию меня, его читателя и создателя. Я уже не пишу его. Он уже сам себя пишет в своём окружении других "я", включая самую великую "Я". Почему я написал Я в женском роде? Проявил, так сказать, свою андрогиновую суть? То есть, тот факт, что я был Богом задуман как двухполое существо, но в нашем материальном мире - в том, который я с тобой разделяю этим чтением - обречён быть сенсуально только одним? Хорошо, что мужским! Интересно, я никогда не слышал, чтобы женщина жаловалась на то, что родилась женщиной. Значит мы, мужики, себе только приписываем это половое преимущество. Приписываем то, что было однажды написано в нашу реальность.
  
   ПЕСНЯ УБОГОГО, в которого интеллигент себя преобразил, воображая себя рядом с Богом.
  
  
   Хор:
   Жизнь всем приносит неожиданности -
   Кто был никем - вдруг стал звездой.
   Но высоты те опасней пропасти -
   Не выбраться, хоть жертвуй сам собой! Ой-йо-йой!
  
   Герой (про себя):
   Я бы рад быть там давно
   Было б мною решено.
   Если я не так уж прост,
   Как расти мне в полный рост?
  
   Вслух:
   Сам я виноват во всём
   И Бога ли гневить?
   Но лавры тоже я пожну один.
   Горе и веселье я ношу с собой
   На друзей не обращу гнев свой.
  
   Хор:
   Кто там в яме воскричал?
   Просто так сюда попал?
   Видно было сдалека!
   Как кривился свысока!
  
   На судьбину не серчай;
   Никого не огорчай!
   И хоть трудно уступать
   В поддавки учись играть!
  
   Герой:
   На дне ямы Я истошно закричал
   С высоты недостижимой для других!
   Ведь отец не зря меня с небес зачал
   Быть всегда своим, но средь своих...
  
   Кстати, если бы меня звали, как тебя, Гена, то я бы назвал отсылаемый тебе сборник Гены Интеллигента Гены. А что? Звучит интригенново! Ну а поскольку имя у меня другое, то я назвал свою коллекцию Не В Своём Уме и вот почему. Для решения проблемы "Я" надо решить ещё одну проблему, а именно проблему ума, этого своеобразного контейнера для сознания. Я был однажды замечен пребывавшим не в своём уме, ты помнишь этот случай. Тогда я - при всём моём хладнокровии - слишком эмоционально отреагировал на замечание одного женского товарища по комсомолу: "Да он вообще не в своём уме".
  
  За что же меня обсуждали тогда? За народную песню Неман - Дивная река, или за Представь Себе Джона Леннона? Не помню. Помню дословно что она ещё сказала:
  
   - Как член бюро комсомола, я считаю просто недопустимым нахождение Рассады Избратова в наших рядах.
  
   Помню и то, что я ей ответил. Вот никто, кроме тебя не поверит, что мне до сих пор стыдно:
  
   - Вы даже и не член. Но по форме вы соответствуете коллективному содержанию настоящих членов вашего бюро.
   Хотя почему мне должно быть стыдно? Нам обоим выпала удача быть обозреваемым и оцениваемым! А к тому же, мы оба действовали "не в своём уме," мы оба были в "руссопрофсоюзокоме" -- так ты кажется назвал наш природный коммунный экстаз? Это значит, что спонтанность оценки была прямо пропорциональна её ценности! Меня выперли из комсомола, но не из моего сознания - этот факт я свидетельствую своей памятью. Это сознание перевесило мои попытки быть принятым "руссопрофсоюзокомой". Моё сознание так и осталось в каком-то другом уме, от которого я так и не отказался, хотя собственно просто по незнанию такого возможного развития волеизъявления. И зуд кулачий ушёл как и пришёл; перо почесало лист, который вдруг мне заявил:
  
   - Смотри, смотри! Да помни: "На зеркало неча пенять, коль рожа крива!". *
  
   * Я вынужден здесь продолжительно пояснить, за что именно Рассаду выставили, но не из комсомола, и не из университета, что было бы естественным следствием, а просто из бюро комсомола, в котором он заведовал культурно-массовой секцией. Вы наверное удивитесь, представляя Рассаду эдаким вольнодумцем, диссидентом в свободное от работы время. Комсомол? Бюро? Какое жалкое приспешничество! Ну что за герой постмодернизма? Но мой друг не бог и не герой, и не демон. Рассада никогда не был лишен некой практичности и даже следовал девизу "входить в препятствие, если препятствие препятствует".
  
   Итак, однажды Рассада влюбился в некую студентку факультета Романо-Германской Филологии. Каждый раз, когда он пел свой битловский перевод Она Стояла Там, он не отводил от нее глаз и молил: "Не танцуй ни с кем, не танцуй!" И действительно, девушка не танцевала с кем-нибудь отдельно. Около нее все время крутились эти эРГеэФовские франты и вся компания держалась особняком, они даже танцевали в своем кружке.
  
  - Спикают по-английски, подумаешь, эротическая сублимация! бодро пробубнил ударник Вова, добавив ногой по большому барабану: "Бум!" Никто тогда не понял, к чему была эта сублимация. На следующий вечер Рассада попросил ребят крутнуть запись этой ставшей символической песни и, подойдя к девушке (сердце "бум" "бум"), произнес:
  
  - Можно Вас? В ответ на него пыхнули зеленые глаза:
  
  - Excuse me? What did you say? К своему ужасу Рассада осознал, что все его тренировки пропали даром. От расстройства он даже не пытался исправить себя на Shall we dance? Между тем, окружающие девушку хлыщи снисходительно залыбились - еще одного "жлоба" проучили.
  - Да что мы - лысые, что ли? Несмотря на запрет комитета комсомола не петь на иностранных языках Рассада решился. Едва затухли последние звуки этой дурацкой, но гораздо более популярной Где Среди Пампасов, он вдруг объявил:
  
   - In The Summertime!
   И после гробовой паузы:
   - Ray Dorset and Mungo Jerry!
  
  И, обратившись к нам телом, прошептал:
   - Ну, погнали... Пронеси нас, Господи!
  
   Вова постучал палочками друг о дружку четыре раза и...
  
   - Ch ch- ch, uh, chh chh-chh, uh! In the summer time when the whether is hot...
   Чщ чщ-чщ ы! Чщ чщ-чщ ы! В славный летний день при полуденном зное...
  
   Так вот, потом-то и было то самое заседание комитета комсомола, на которое вызвали весь ансамбль.
   Мы, в принципе отделались легко: ансамблю запретили играть на университетских вечерах.... Рассаде объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку. И все это несмотря на его доказательства "борьбы с происками западной культуры":
  
   - Вот перевод текста, который мы пели, - надрывался Рассада (этот перевод я позже утащил со стола после заседания).
  
   - Обратите внимание на то, что это перевод измененного текста оригинала, который мы тоже адаптировали к нашему социалистическому быту!
  
   Его награда превысила все неблагоприятные последствия. Мы радовались отблесками его упоительных встреч с той студенткой РГФ, хотя и подтрунивали над этим новым косможителем Влюбленности. И эти разговоры, и записки по e-mail... (Или нет, электронной почты еще не придумали... да какая разница!)...
  
   Но что это? Я слышу зум колонок, и чувствую справа от меня Володя отбивает палочками ритм: "тк, тк, тк, тк" и я нажимаю на упругую грудь басовой струны, обозревая одновременно мелеховский профиль Рассады:
  
   Чщ чщ-чщ ы! Чщ чщ-чщ ы!
  
   Славный летний день и полуденный зной
   Не разморит нас: мы без пива -- в тень,
   Когда жар спадёт,
   В баре дамы с "Маргаритой" не для нас:
   Плаваем, ныряем,
   Загораем, любим кушать ананас.
  
   Её батя "крут" - закажите "Крем-брюле"
   Если так себе - приготовь велосипед.
   Не превысь предел -
   Дети в радость если папой готов стать.
   Соловьи ко сну и
   "Баиньки-баю"... Горшок сунь под кровать!
  
   Жар тогда не плох -
   Мы прохладны на любовь.
   Лето знойное благородит нашу кровь.
   Мы помочь готовы
   Каждому, кто хочет дотянуть до ста.
   Успокой свой зов -
   Наша пола философия проста.
  
   Ну-ка спой со мной:
   Ди-ди-ди-ди-ди,
   Да-да-да-да-да,
   Спаси, Господи! Но себя блюди!
   Да-да-да
   Ди-да-до ди-да-до да-до-да
   Да-до-да-да-да.
   Счастливые мы господа...
  
  
  ... Прости, Дёня, я отвлёкся на секунду по местным надобностям. Где я был? Ага, зеркало может всё сказать по причине безнаказанности. Но может ли ум говорить с самим собой? Впрочем термины "ум", "сознание" можно поменять местами. Допустим так: у меня есть какой-никакой ум, который каким-то образом связан с деятельностью моего мозга, который фиксирует данные моих чувств. Но дело в том, что я согласен с мудростью языка, который утверждает, что есть "не свой ум." А значит, есть и сознание, которое является "не своим," не моим, но которое рядом "с моим знанием." Стихи, которые ты читаешь, кстати я был не прав, ты многие из них уже слышал, -- эти стихи из этого самого не моего сознания. Доказательство этому в своеобразности этих зафиксированных пером переживаний, которые состоит в их постоянной эволюции. Я бы не употребил это слово, если бы оно действительно не выражало то, что происходит в результате моих стараний улучшить звучание стихов. Ведь часто дело доходит до того, что меняется их смысл: стихи изменяются и по форме и по содержанию, говоря эволюционным языком, они прогрессируют от вида к виду. Всё начинается по той причине, что невидимой (во время чтения) формой стиха является музыка. Каждое, даже самое маленькое стихо имеет свою мелодию, то есть все мои стихо-тексты - песни. Кстати, средний род для меня не безродный урод: он содержит в себе зачатки обоих природных начал. Если мелодия преимущественно основана на минорных аккордах, то её текст-андрогин превращается в стиху - с ударением на конечный слог, то есть, стиха - это поэтический текст женского рода.
  
  И вот именно в песнях стихи продолжают развиваться. Иногда я пробую другую мелодию; если я имею дело с переводом, то я "втискиваю" переводное стихо в свою музыку, и невидимое для одной формы изменение ведёт к другой материальной конфигурации. Так например случилось со стихом Галактика, которую я первоначально написал на мотив одноименного хита группы Рокетс по прочтению научной статьи о кинетике отталкивания вселенной (примером которой является "отлетевший" Тунгусский метеорит). Затем я сдвинул мелодию с Ля-мажора на более приемлимый для славянского уха Ре-минор, и Галактика стала стихой. Соответственно, изменился текст и смысл. От радости ожидания других форм жизни в космосе я перешёл к эйфории одиночества. Я ведь окружен множеством своих я! (Однажды я спел песню в обоих видах Мосевым. Коле очень понравился женский ре-минорный вариант: "Ну-ка, Рассада, заведись, спой еще раз, интересная хреновина!" А о мажорном стихе никто не вспомнил! Ну и бог с ним! Ушёл в небытие...)
  
   ГАЛАКТИКА
  
   Тысячи миль пролетая за миг
   Мы в необъятном просторе летим.
   Что же дано нам на этом пути?
   Братьев по разуму-духу найти?
  
   Трудно поверить! Миров нет иных?
   Скопища звёзд. Свет безжизненнен их.
   Пусть пауки, пусть живой океан!
   Что ты готовишь нам,
   Галактика?
  
   Снова учёные в битве сошлись.
   Ищут разгадку, кто нас посетил:
   "Может в тайге, где Тунгуска течёт
   Прерван был первый межзвёздный полёт?"
  
   Но с радостью верю, что в мире одни,
   Толпы планет -- пусть без жизни они!
   Знаю, Создатель утешит меня,
   Подобным Ему я предвижу себя!
   За Галактикой!
  
  Соединение ли видов искусства губительно для их форм, или мои стихи ни в одной своей форме не вечны, -- не знаю. Я проверял, может "женские" стихи более жизнеустойчивы? Нет, моё перо и струны карают беспощадно всякую текстуру: будь то стих, стихо, или стиха. Вот, собственно, и главная причина того, что я вдруг посылаю тебе своих чад - они имеют право на жизнь, которую им даст отчуждение от своего создателя. Принимай моих свиристелей, этих пташек-заливашек! Ведь никто не замолвит за них словечка! Помнишь, как я обозвал тебя извергом, создающих героев для их мучительного небытия? Вот почему я пытаюсь спасти мои стихи от самого себя:
  
   Третий Мир
  
   Я закончил письмо.
   Но осталось оно
   Неотправленным.
   Всё, что в нём написал
   Я в себя рассовал.
   И хожу как отравленный.
  
   Продолжая нести
   Я неволен вместить
   Несусветные шалости.
   Кто душе найдёт путь
   Усмирять в мою грудь
   Гармоничные странности?
  
   Нет! не в силах нести,
   И неволен вместить
   Эти не этого света данности.
  
   Но в междушных местах
   Усмиряются в прах
   Мои негармоничные малости:
   Муза знает мой путь,
   И ломает мне грудь,
   Возвращая Себе
   Свои потусветные шалости.
  
   Ибо сказать-то можно, но как сделать? Где ж в моей душе эта безмерность? Так что, отправив тебе письмо и избавив себя от груза безмерности, я продолжаю раздувать думу. Собственно, сама постановка вопроса помогла мне решить сплавить тебе стихи и этим самым сдвинуть дело с мёртвой точки. Вот что, пожалуй, изменило их судьбу: я переместил точку зрения и отсчёта, я взглянул на мир, и заговорил от имени самого текста. Традиционнно, мы считаем стихотворение продолжением автора. Иначе, как самомнением дикаря такую позицию не назовёшь. Текст есть живое существо, он как и все другие жизни является обособленным организмом, но для этого он должен быть законченным в своём единстве. Признание этого факта, а именно, что стихо есть живое, то есть нераспадаемое творение, помогает восстанавлению баланса всей во вселенной. Иначе стихо обречено на адовые муки; ведь оно продолжает трепещать на операционном столе моего сознания!
  
   НЕУСЛЫШАННАЯ МУКА
  
   Неуслышанная ложь
   Зашептала в темноте.
   Где меня подстережёшь
   В изысковой простоте?
  
   Пишешь ты наверняка,
   занесённый перо-нож;
   Многозмейная рука
   Размножающихся рож!
  
   Не посмотришь мне в глаза,
   в спину ты коварно бьёшь!
   Гнёшь как веточку роса,
   Неуслышанная дрожь!
  
   Мне б встряхнуться, сбросить груз,
   Крикнуть что есть сил: "Не трожь!"
   Но предвидеть не могу неуслышанную ложь.
  
   Незавидна участь стихо-текста в переменном мире сознания поэта. Каково ему? Сотворённому, а значит праведному, окружённому неопознаваемой ложью, готовой на любые измены. Искромсанное, исплёванное в микрофон стихо! Но ведь я люблю его. Я люблю именно этот текст на данный момент. Моя ложь в том, что я люблю и тот мною не осознаный, и не озвученный стихо-текст независимо от его метаморфоз. Он для меня уже есть, он уже живой в своей общей супер-форме, от которого отделяются другие его несчастные варианты, которые я, может быть, напишу. Точно так же продолжает существовать и тот, который я забыл начисто. О, Счастливчик! Тебя перестали терзать! Ты живёшь в раю моего небытия. Но настоящие счастливчики те, которые я тебе отсылаю. Они обретут жизнь вне меня, в своём забвении меня, хотя и без моего незнания о них.
  
   ОДНОРОЖИЙ БЛЮЗ
  
   Мне кажется порой я видел всё,
   И прожил жизнь отпущенную мне.
   Но с каждым днем дороже нет её
   И каждый миг мне сладостен вдвойне.
  
   - В былые годы не чурался ль ты
   Услады опыта и памятных минут?
  
   - Увы, дороже был ещё не прожитый
   Слог, от которого блаженства все так ждут.
  
   Ведь в ожидании, когда наступит тот
   Миг озарения, беспечности, и воли
   Не замечаем мы достигнутых высот,
   Цветов, цветущих чудно на прилесном поле...
  
   - Постой, так всё, в чем истинная радость -
   Сиюминутное, простое бытие
   Дано понять нам лишь под старость?
   - Согласен, но и младость, не усни во мне!
  
   Радость, сладость, младость... Житие, небытие... Какая муть! Мне это напоминает анекдот.
  
  "Граждане пассажиры! Я командир этого крайне перегруженного воздушного лайнера и от лица нашего экипажа приветствую вас на его борту, на котором кроме вас, 156-и человек, ещё в придачу и несколько тонн груза. Понятия не имею, как мне взлетать со всем этим говном!"
  
  Небытие! Задержимся на миг на этой отвлечённости. Для меня ничего нет, о чём можно сказать, что оно в небытии. В небытии только совершенство, намёк на которое вдруг появляется на поверхности иного небытия, каким для какого-либо стихо-текста является моё сознание, это поле лжи. Какая простая, но несуразная причина моей активности: я продолжаю взрезывать уже имеющееся творение, пытаясь довести его до моего понимания совершенства, совершенства небытия! Мы оба, стихо и я, хотим вырваться в бытие жизни!
  
  ДВЕРЬ В ЛЕТО
  
   Мне приснилось: я в море один среди волн,
   В сердце холода ужас. И всюду
   Лишь мерцание волн и уключины стон,
   Очень скоро всё это забуду:
  
   Ведь слышу крик чайки и близко земля
   Там моя дверь в Лето манит меня.
  
   Режет слух шум прибоя, мне чудится в нём
   Шквал победных оваций и снова
   Уверяю себя - будет малый урон
   Здесь не дорого то, что живое.
  
   Ведь слышу крик чайки - другая земля
   Держит дверь в Лето, что манит меня.
  
   Погружая весло в серебристую зыбь,
   Я не жду когда ветер закружит.
   И хотя нелегко независимым быть
   Просто знаю, что мне это нужно.
  
   И шепчет мне Кто-то: "Близка эта дверь,
   В Лето войдёшь свое, верой проверь..."
  
  Согласен, это -- мистика: я работаю с мёртвой материей, состоящей из набора звуков, соединённые в слова, избранные с учетом ритмического рисунка, и вот: долой этот смысл, другой вваливается! Слова сами изменяют себя и, перемещаясь по точкам мелодии в пространстве текста, требуют ту или иную морфологическую "примочку": дай-ка мне вот эту форму, я хочу превратиться в наречие, надоело быть глаголом; или я хочу стать именем существительным и излучать таинство ноумена... Так, видоизменяясь и формоизменяясь, стихи возвращаются ко мне, взывая к жизни своими вновь оттенёнными сторонами и эти звенья-зёрна грозят мне новыми смыслами. В распаде узор творя из случайностей и возможностей. Не только стихо, но и каждый его элемент есть живое и животворящее существо! Какая ирония! Я (я вернулся, это я -- Рассада) стараюсь соединить мёртвые элементы, а живые распадаются у меня на глазах, нет - в глазах, опять не то - в мозгах, нет и не там тоже. Где-то ТАМ-там-там-там-там-тарам, в кроваво-чёрном ничто. Там, где смысл скомпонован не нашими мозговыми частичками.
  
  Но как могут стихи жить иначе, чем моей жизнью? Я тебе сказал однажды, что стихами я формирую свое мировозрение. Более того, всё, что когда-то было положено в строку, потом так или иначе отразилось в моей, или чьей-либо жизни. Это значит, что стихи управляют мной для наступления вселенского соотношения. Значит реальные мои поступки, и вся моя жизнь в целом не могут быть отделены от написанного. Причем, не имеет значения, продолжаю ли я "отделывать" каждое стихо, или оставляю некоторые из них в том виде, в каком они изначально отразились на бумаге. Иногда разные стихи являются вариантами когда-то существующего одного создания. Они размножились, и каждое теперь живёт своей жизнью, странно повторяя другие варианты. А я почему-то продолжаю себя считать единственным и неповторимым! Я жалуюсь на резню и рукоприкладство со стороны жизни! На ложь бытия!
  
  
   Начало Творчества
  
  
   Как же это началось?
  
   Ты помнишь, что к нашему первому поэтическому опыту привела необходимость найти текст для мелодии, который возник простым переходом от одного аккорда к другому, а затем к третьему, -- сколько бы их не было в ряду, возвращение к первому си-минор, к этому сладкому начальному покою, чувствовалось обязательным событием. Тот стишок был - как и миллионы ему подобных - простым подражанием в форме. Семиструнный строй гитары обозначил основные вехи мелодий своей "маленькой звёздочкой" си-минора, "большой звёздочкой" ми-минора, с завершением "лесенкой" септаккорда соль-бемоль. Сжатые тисками, образуемые ладами грифа и ноющими кончиками пальцев -- представителями смерти и жизни, бесчувствия и боли, -- струны подзванивали настоящим аспектам жизни. В этих переменных пространствах, изменяемых количеством ударов по струнам, отражались вечные темы поэтики, переломленные через наши стоны бытия. Демоническое соблазнение Ми-Минором наказывалось беспокойными конвульсиями в септаккорде, сулившего, однако, скорое избавление и возвращение в неудовлетворяющий покой си-минора.
  
  Вот, мой герой подсказывает: "Периодическое разрешение проблемы прогресса созидательным хаосом." Или это ты сказал? Нет, ты сказал проще, и по другому поводу: "Чем хуже, тем лучше."
  
  Эти стишки-мелодии пропали безвозвратно, вернее, скрылись, обнаруживая себя где-то и кому-то в этом примитивном поэтическом пространстве, в этой опустевшей бы без нас земле. Некоторые тексты оставались и сопровождали нас какое-то время. (Иные до сих пор со мной. Они изменяются от мотива к мотиву, от формы к форме, бессодержательные только по способу оценки). Вспомни-ка, главное было то, чтобы что-нибудь голосить, не так ли? Отражая мир мы строили себя, перебирая формы как монах свои четки, и "подбирали" их под своё содержание. Неверные сыны соцреализма искренним незнанием своей измены - ведь мы не подозревали о жизненности и реальности литературной вселенной, которая независима от пишущих её, -- мы единолично сосуществовали в двух мирах. И вот что ты мне однажды прислал из Германии:
  
   Песню подобрал на гитаре я,
   Жаль, что ротный не услышал
   Потому, что в ней, грусти не тая,
   Я его назвал самым гнусным и противным,
   О-о, это правда!"
  
   Напомню тебе настоящие строчки этой песни Ободзинского, которую мы пели на танцах "Поплавка":
  
   Песню подобрал на гитаре я,
   Жаль, что ты её не слышишь,
   потому что в ней, грусти не тая,
   Я тебя назвал самой нежной и красивой, о-о!
   Это правда!
  
  Ты мне тогда сказал, что мелодия, ритм и аккордный почерк наших двух гитар был для тебя более привлекателен, чем романтическое содержание песни, которую ты причислил к "глупейшему виду советского романса многообразного по своим формам и единого по содержанию." Странно: несмотря на то, что время доказало, смеясь, правоту твоей иронии, ты всё-таки неправ. Реальность искусства в самом низкопробном его проявлении доказывается тем, что вино его продолжает бродить даже в старых мехах. Именно то старое содержание опьяняло тебя, обманно представляясь лишь формой. А вот что еще примечательно. То, что тебе стало вдруг важным, было вторсырьем по отношению к первому тексту, но значимым настолько, насколько была значима жизненность первого текста. В чём она заключалась? Отбрасывая и сопоставляя я пришёл к выводу: мы оба в то время ждали тех, кто наши песни ещё не слышал. Скажи-ка теперь: изменили ли чьи-то формы нашу жизнь, направив нас к неведомым горизонтам? Содержание, которое мы сами изменили - является ли оно отбросами детства? Кстати, ты мне так и не поведал, закалила ли тебя вынужденная субординация бравому старлею ГСВГ? Помню его фамилию. Шашлыков.*
   * Неправильно помнишь. Его фамилия была Шлык.
  
  А вот еще одна песня, которую мы пели во Дворце Культуры КСК (или это было в школе, когда у нас была уникальная барабанная установка, помнишь? Поясняю для постороннего читателя: мы приспособили химические штативы для поддержки пионерских барабанов. Придав пионерскому фарсу серьёзность мы обратили комедию в радостное сопережевание...) Итак, что же мы пели? Ага:
  
   Мне Дед Мороз уж надоел,
   Я про него давно пропел.
   И я хочу петь для весны,
   Ведь только ей мы все верны....
  
  И после следовал гитарный проход Боба, позаимствованный из битловской I'm looking through you...(Да я ж тебя насквозь вижу)
  И вот однажды, я задумался об обещаемой значимости поэтического слова в любом, самом статически-лубочном проявлении. Я никому не был верен, ибо верность требует самопожертвования. Я был сам по себе по природе, но не зная этого, уже прокладывая к самому себе путь, согласившись с оценкой "законченного эгоиста." Я не хочу прибегать к пошлым приёмам, доказывая какое я вероломное существо, и ещё более пошлое оправдание: "Вот и буду таким, раз так говорите!" Поэтика выявляет, что я ещё и других считал такими же: "ведь только ей мы все верны..." Но вот тут ты мне и напомнишь, что в начале мы пели по-другому, а именно: "но я хочу петь для весны, и чтоб была со мною ты...." Если ты это заметил, то наша беседа вновь входит в русло научной дискуссии. Дело в том, что однажды мне подумалось: "что-то рифма не та - "весны и ты." А потом, что еще за детство - какой-то там образ, какая-то "ты" со мною, ещё чего не хватало. Другое дело - "весна!" Символ пробуждения каждого человека и всего человечества в новом витке! Ну а по-большому счёту -- прощайте молодые годы, а с ними и символы романтической старины, да здравствует вечное обновление! И вот тут-то начинается сплошная эзотерика. Сочинять и петь я перестал, а жил по песне.
  
  Я действительно стал жить для самого себя, для исключительно своего удовольствия. Наши классики предостерегали, что жизнь в удовольствия опустошает человека. Мы видим, как их герои впадают в хандру и депрессию. А я никуда не впадал! Только в перерывы в выпивке для того, чтобы с удовольствием войти в очередной сеанс полудрёмного загула непрекращающегося синкопированного бытия. Радуясь про себя преимуществам образования, давшему мне особое понимание, я славил зачинателей эпикурейства: "я не как там другие, которым лишь бы нажраться..." И компаньоны появились соответствующие этому мировозрению, один к одному, интеллигентные, из приличных совдеповских семей. Короче, полный беспредел! Наше алкогольное полузабвение не было самоцелью; мы обставляли наше настроение соответствующей декорацией: поездками на шашлыки с девочками, с последующей банькой с пивком под водочку... И девочки - не просто там на одну ночь подвернувшиеся по пьяне, а что б любовь была.
  
  Любовь! Какое недостаточное русское слово! То ли дело древние греки. Придумали три разных слова, ни одно из которых не применили бы, например, во фразе "любить колбасу". Самозабвенная страсть! Братская жертвенная дружба! Небесный огонь созидающего возвышения! Всё это с фатальной необходимостью опошляется в нашем мире. Или нашим языком? Не русским, а языком вообще? Или тем, как мы его применяем? Помнишь, Данила рассказывал о свадьбе, с которой кто-то еле выбрался живым? А Данила хотел эту историю себе присвоить?
  
   - Мужики, вы по первой? По второй? Кочумарьте, дайте-ка быстро рассказать, иначе в себя никак не могу прийти. Вчера попали с Дёней и Рассадой на чью-то свадьбу, его затащили петь для гостей; короче пили, пели... Дёня, куда ты делся?
  
   - Я? Мы же вместе уходили, а ты "где Рассада, где Рассада, я видел как его за грудки хватали." Я тебе: "Рассада ушёл домой, у него завтра экзамен по диамату." А ты заладил своё "ой, порешат кацапы казака, не нравятся мне их рожи."
  
   - Да? Короче, помню вышел на крыльцо, тебя нет, вернулся за тобой, тут один на "посошок" завёт, потом другой. Пришло озарение как второе дыхание, полёт мысли. Однако вижу угасающие лица в тоске... в общем, что с них взять? Нажрались все окончательно и раскидались по углам, кто уснул прямо за столом у любимого блюда, кто в ванной пристроился: я зашел туда в лицо прыснуть водой, крант крутнул, а гусак к себе в раковину вовремя не повернул, слышу что-то внизу чавкает. Оказывается, какой-то дурик в ванной примостился спать, а во сне его стала мучить жажда. Когда я открыл воду, то бедняга возблагодарил небеса, и стал глотать воду, как псина, прямо из струи.
  
   - Дёня, помешай картошку. Это Коля Мосев, он знает, что ты мастер по жареной картошке.
  
   - Короче, пить больше было не с кем; ноги мне стали отказывать, чувствую, что домой не дойти -- вот, думаю, позор проснуться вдоль штакета, или ещё хуже, в канаве. Бреду из комнаты в комнату, везде тела, храп, самогонный дух. Нашло на меня забвение, люди и стены исчезли и плыл я в межзвёздном пространстве. Осознание вернулось в пустой комнате с кроватью, освещаемой лунным светом в открытую форточку. С осязаемостью луны передалось мне ощущение изменения в движении угара. Теперь не я плыл, а предметы плыли от меня равномеренно, не вызывая тошноту. Одна кровать не улетала. Думаю: "надо спать по-приличному" -- разделся, сложил одежду аккуратно на стул, залез под одеяло... где и обнаружил храпящую, но сдобную, ну просто жаром пылающую бабёнку!!!
  
   - Я так и знал! Ну не можешь без этого блевонтина! Что за половая отсебятина!
   Это его опять прерывает Коля Мосев.
  
   - Давай, Дёня, наливай по следующей, а ты, Словатый, рассказывай, но без этого хамского ажиотажа.
  
   - Кое-как я её разбудил для отправления своей взыгравшей мужской надобности. Не пойму, почему она меня Серёжей зовет? Не попал ли я, думаю, в литературный текст страниц Лескова? Да и я ли это вообще? Забвение раздробилось в некое роение, и в этом тумане угар следовал за угаром, и точка моего я перемещалась по моему телу, предвещая страшную беду после торжествующих оваций! Но какой бабец! Какие созвездия элементов тела! Какие сочетания замшевой влажности и огненной сухости!
  
   Звонок.
  
   - Привет, Рудик! Да, здесь. И Боб здесь. Да все здесь, давай, заворачивай. Славень очередную похабщину плетёт.
  
   - Утром выхожу из комнаты и присоединяюсь к опохмеляющимся родственникам, не заметив поначалу их недоуменных взглядов, переходящих в угрожающие вопросы "а что ты там делал?" "Где и что я делал? Тебе всё знать надо! Наливай-ка лучше, своячок!" Тут является помятый хлыщ в тройке и галстуке. Я поднимаю рюмку, но со мной никто не чокается. Да пошли вы, козлы! Выпиваю рюмку, смакуя её содержимое. Показываю окружающим пример радости жизни. А то кривятся при каждом глотке. Ну не пей, если не нравится! Чего аппетит другим портить?
  
   - Где ты был, Серёжа? Это евонная мамаша, свекровь, значит. И тут, в момент последнего глотка жизнетворящей водяры, меня осеняет! Жених Серёжа! Мы с ним вчера о заговоре против Гейдриха беседовали, и потерялись после того, как дружно отлили за сараем! Серёжа меж тем оповестил присутствующих о том, что не помнит, как оказался в курятнике. Тут из комнаты, в которой я всё ещё паралельно сосуществовал, выходит невеста! Я её сразу узнал, хотя она была уже без фаты. А та, с которой я самозабвенно собирал себя в единую точку, боясь расствориться в рассоле вечного наслаждения, исчезла. Осталась мрачная действительность в окружении недоброжелательных масок бытия. А невеста как ни в чём ни бывало подсаживается к своему женишку! И все видят несоответствие их настроений! Меня спас зашедший с ожидаемой вестью тесть.
  
   - Гриша с кумом подгрёб с раками и с пивом. Подсоби хто-нибудь. Серёга, ну что ты опять вырядился в свой жупан! Свадьба проходит, начинаются будни. Ага, студент здесь! А где твой дружбан с гитарой? Хорошо пел, стрекозёл! И как играл! С этим, как его... во, вспомнил -- ментструатором!
   Никто, кроме меня, не обратил внимания на его "сраками."
  
   - Медиатором, батя, вечно ты слова выдумываешь, да переиначиваешь. Это его младший Стёпа поправляет.
  
   - Ладно, пусть мендуатор. А то некоторые играют как в песне "раз - по струнам, два - по пальцам, три - по яйцам!" Га-га-га! А ещё лутчше как наш пендос -- тот вечно пальцы себе кровавит о струны. Смотрю однажды, у него гитара вся в крови как невеста на свадьбе! Га-га-га! Со струн на деку и потом в дырку каплет!
  
  Ну что за говорун! Даже мёртвая тишина за столом его не насторожила.
  
   - Гей, студент, давай-ка, спой, как там?
  
   А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала,
   И крылья эту свадьбу вдаль несли.
   Широкой этой свадьбе было места мало,
   И мало было неба и земли...
  
   Никто не подхватил. И место моё сжималось вокруг в мельчайшее пространство. Но я уловил некий рождённый песней момент, и просочился в между тестем и дверью. Покрыл метры веранды, пролетел над ступеньками до калитки, и вот я здесь.
  
  - Словатый, сгоришь ты на комсомольской работе! Она тебе каналов с клапанами не даёт! Иди в писатели, вмеряй в строчки свой жар и пар! Ребяты, давайте выпьем за наши применённые таланты!
   - Хорошо пошла, проклятая!
   - Неплохо на сей раз!
   - Тебе редко винзаводом угодишь!
  
  - Какой винзавод? Дёня, ты же сказал, что это "домашка?" Да перестань кривиться! Ну что ты аппетит портишь? Славень точно, хотя и литературно это подметил за некоторыми!
  
  - "Домашкой" я вино назвал потому, что с винзавода по спецзаказу. Батя для начальства отоваривался, ну и ему отлили пару бидонов. А перекосоёбило меня по простой причине непринимаемости алкоголя моим аргононом.
  
  - Уберите от меня этого пропагандиста! Ну что за напасть!
  Тут неожиданно Боб проговорил медленно и увесисто:
  - Данила, тебе недо заменить свой комсомольский половой задор марксистским воздержанием. Ведь ты не переживёшь следующую свадьбу!
  
  - Я на свадьбах теперь буду бдителен вдвойне.
  
  А это чей голос?
  - Но ведь и обычные случки случайности преподносят. Перегоняй лучше половую энергию в умственные полости. Рассада, Рудик, возьми кто-нибудь гитару! А то у меня пальцы в селёдке!
  
   Нам электроника
   Сделать всё сумеет.
   Нам электроника
   Грусть-тоску развеет.
   Нам электроника
   Заменит тяжкий труд:
   На кнопку кликнул, чик-чирик!
   И всё уж тут, как тут!
  
   Нажал на кнопку - чик!
   И денежки в кармане!
   Нажал на кнопку - чик!
   И ты уж в ресторане!
   Нажал на кнопку - чик!
   И водка с колбасой!
   И не проходит пять минут,
   Как ты уже косой!
  
   Ура, не будет лысых!
   Легко омолодиться!
   Не будет папы с мамой-
   Без них будем родиться.
   Не будет акушеров,
   Не будет докторов,
   Нажал на кнопку,чик-чирик!
   И человек готов!
  
   Зачем кинотеатры?
   Я сам себе картина!
   В сознании открылась
   Чудес всех мешанина!
   Настроится лишь надо
   На нужный мозго-ток
   Хочу принцессу -- чик-чирик!
   И слабнет мой пупок. *
  
  * После просмотра фильма "Матрица" Рассада не оставил в покое и эту полу-блатную народную песню, добавив к ней свой (последний) куплет.
  
  Нет, не последовал Данила Словатый нашим предостережениям, да и ты пошёл другим путём. Женился. А потом ещё раз.
  Ну а я недолго продолжал своё эпикурейское затмение, для поддержания которого существуют определенные способы. Надо просто ждать. Исключить из рациона переспать-забыть, и не впадать в первую попавшуюся связь. Не растрачиваться, и иногда терпеть - накапливать половой запас. Побочный результат - непреступность для возникающих в периметре действия "аппаратных дам." Веселой, вежливой и предупредительной хладнокровностью возбудить интерес к тому, что в старину называли "романом." Коля Мосев назвал это "спервонакопительством." Я ему отвечал, что сперва я коплю и регулирую эмоции, чтобы проблема спермы не возникала. В общем, так я и жил: от ожидания любви к самому моменту любви во мною созданной изысканной атмосфере вечной божественной страсти...
  
  Мгновение, о котором некий древний заявил, что оно прекрасно, для меня остановилось.
  Я не смакую и не жалею о том времени. Только сейчас я ему придаю такую значимость. Значимость вполне правоподобную и отвечающую той реальности, как я ее вижу сегодня. Главное: эта значимость соответствует той истине, которая мне открылась так просто, что её легко доказать самой легкостью передачи. Стоики подняли эпикурейцев на новый уровень. Регулировать себя, возгоняя энергию для небесного пламени удовольствия, но не видишь ли ты сам противоречия в этом?
  
  Итак, я задумался о весне и о себе после того, как однажды пропел неожиданно для себя и других свои стишки на мотив Rolling Stones под подвернувшуюся под руку комсомольскую семиструнку. Подожди, как же дело было? Это случилось когда я стал работать следователем... Ага, между заходом в сауну и барахтания в бассейне, во время легкой закуси со средними возлияниями. Вот вижу: вперемежку с чистенькими мальчиками, чинов и мужественности которых не видно после нескольких тостов, сидят чистенькие и свеженькие комсомолочки, уступившие свой комсомольский задор приятному и покладистому воркованию... А среди них бывшие выпускницы факультета иностранных языков, попросту, инфака, для которых я и решил продемонстрировать своё знание западной культуры. После того, как одна попросила не употреблять абревиацию "инфак." Я забыл, что инфаковцы к тому же еще и литераторы, и с удивлением услышал, что строчки "Пусть пройдут года, пусть не буду счастлив я," и припев "никогда не быть мне любимым" обнаруживают романтическую изоляцию героя от общества, и это мне ужасно понравилось, но другая возразила, что здесь явно нарциссизм... Тут я насторожился, ибо почувствовал, что этим разговором эти знатоки, сами того не подозревая, ко мне лично подбираются, но виду не подал.
  Почему я принял эти ремарки на свой счет? Ведь девочкам просто хотелось добавить интеллектуального форсу в нашу полублатную кампанию деловых -- грядущих новорусских. Или надоело им слушать косноязычные ментовские байки, разбавленные красноречивыми фразами "по фене"?
  И вот одна мармышка заявляет, что строчки "удержаться я не мог от мести - пусть теперь не будем вместе" выявляют мазохизм. Тут Лёша Керцман добавил перцу на мою ранимую душу поэта:
  
  - Это из серии "Выколю себе глаз чтобы у моей тёщи зять кривой был."
  
  - Ну чё ты, Расик, морщишься как от рассола? Будет и на твоей улице праздник. Пожалеет твоя жёнушка о содеянном, и отольются волчице овечьи слёзы. Ты же у нас красавчик, правда девочки? А ты вот так ей отлей от своей горести и отомсти ей по-настоящему за всё наше мужское братство: пригрей, когда время прийдёт... Придёт, придёт, помяни моё слово! А потом гульни в открытую из дырки в щелку... Ну что, Наташка-Полкашка, занырнём в баньку на полати!
  
  Лёша и Наташа исчезли в испарении времени и пространства. Прощайте! Кто-то тем временем продолжал, что действительно, лирика песни - это чисто западный мазохизм, не зная, что песня не была переводом, только музыка была из Rolling Stones, которые спели однажды про девочку, мамину помощницу... В общем, я с тех пор задумался... Я изменил тот текст. А затем изменил мелодию. И сам изменился, чему ты, Дёня, как синкопа моей мелодии жизни, есть надёжный и должный свидетель.
  
  ТЫ СНИШЬСЯ МНЕ
  
   Ходим вместе мы в кино
   И тревожно мне: давно
   Ты снишься мне.
   Говорят смешон я был,
   Глаз с тебя я не сводил -
   Друзьям яснее.
   Принял за любовь, не скрою,
   То, что не было игрою...
   Был как во сне.
   И когда пройдут года,
   Был ли счастлив я тогда?
   Узнай в письме.
  
   Не смотрю я на других.
   Зная, что не лучше их,
   Ты снишься мне.
   Не приму, что зла любовь,
   Я прощаю быль и новь,
   И всё лишнее.
   Научиться быть неверным?
   Даже если сердцу скверно?
   Спаси, Всевышний,
   От любви и от стыда...
   Или вылечат года
   Как воды вешние?
  
   Кто терпенье подсказал?
   Ликованья час настал!
   Я как в огне!
   Прочь безумная гроза!
   Вновь упасть в твои глаза,
   Тая сомнение?
   Удержу себя от мести,
   Вместе будем иль не вместе,
   В явь иль во сне.
   И когда пройдут года
   Знай, спокоен я когда
   Ты снишься мне...
  
  Ты ещё здесь? Какой именно? Я знаю тебя как Гену Денисенко, который очень родственнен и понятен мне какой-то своей стороной. Эти обе схожие стороны отсвечены от кого-то, от кого же? Происходим ли мы сразу от нескольких прототипов? И именно главные, а все остальные - остатки монтажа?
  
  Интересно, что такой сочувственный опыт "видопреобразования" говорит мне, убеждённому эволюционисту, что эволюция не могла состоятся в том виде, в котором её представляют, а именно, как развитие от вида к виду в пустоте будущего. Не могла по причине самого упоминания о процессе подгонки под готовую уже совокупность элементов, ожидающих своего появления. Без связи нет взимосвязи, то есть сотрудничества, а без кооперации нет осмысления в обе стороны времени. Человеку, так называемому разумному, нет необходимости "придавать" осмысленность якобы мёртвому процессу. Без какой-либо формы своего собственного само-осознания всей совокупности соучаствующих частичек-точек нет самого развития. Должно иметь место какое-либо самоотражение всего процесса, -- короче, в эволюции, которую нам препоподносят сегодня, мы видим только один аспект происходящего: что-то произошло с таким-то видом без "взгляда" на этот процесс "изнутри" всей закономерности. Мы же не находимся вне? Будучи внутри её, мы (я вроде как от имени эволюционистов) придумываем право рассмотрения со стороны, но жаждем будущего, из которого сами себя исключили! А если мы внутри закономерности, то будущее наступает, затопляя те пригорки нашего сознания, которые оно нам послало до того. Но если имеется некоторое что-то, от чего отразился это именно состояние, то в равной степени существует уже некоторое нечто, во что это состояние отразится. Значит, говорить о видах, а также о соотношении формы и содержания, вообще не имеет смысла. Правомерно лишь говорить о форме Провидения: каждому своё - кому гора, а кому и фонтан. Для меня лично - вулкан.
  
  Учитывая впечатлительность атеистов, я робко взываю к ним как-бы издалека: учтите пример Ивана Карамазова, его неверие было лишь болезненной формой ожидания убеждения в вере. Коммунистический строй на территории Российской империи являлся производным особой религии со всемии её атрибутами. Хотя напрасно взываю: ты мне как-то говорил о четвёртой религии; так вот, один местный Ваня, с интересной фамилией Беспутин... Погоди, да ты его знаешь! Хотя и описал в несколько урезанном виде. Так вот, этот бывший совдеп и атеист, который, однако, утверждает, что коммунизм (русский, состоящий в разводе с марксизмом) и есть самая настоящая религия, с наиболее "ярко выраженными элементами веры человечества." Человечество, по его убеждению, будет состоять из одной расы - русской, в которую с исторической необходимостью вольются все остальные.
  
  - А как же другие, которые, как мы, например, верим в другое? Значит вы решили оставить нас вне вашего коллектива-расы? -- спрашивает его Мамай.
  
   - А вас нет, вы -- мёртвые, -- отвечает Иван.
  
   - Мёртвые во Христе? -- смеётся Форест.
  
   - Мертвецы на материнском теле Христа-России. Но вас и устранять не надо будет, вы сами вознесётесь ибо уже интерпритировали себя как написаннами в смерть.
  Поясняю, что Беспутин причисляет всех "инакомыслящих" христиан к протестантам, к тем, кто ждёт своего восхищения на небеса в начальный момент второго Пришествия. Ну скажи на милость, при всех наших экспериментах в искусстве, разве мы когда либо впадали в "мёртвость?"
  
  - А мусульмане? И остальные верующие во что и кого-либо?
  
  Они не изволили отвечать. Хотя я знаю, что у Беспутина на уме. Все непримкнувшие к руссонации есть материя для созидания нового человечества, что не исключает очищающей взаимной бойни при уничтожении главного источника нынешнего мирозрения -- Израиля и Америки. Но об этом поведёт речь новый мой герой в недалёком будущем. Он соединит поэзию с политикой, философию с войной, архитектуру с дипломатией, а главное - прошлое с будущим через их забвение в НАСТОЯЩЕМ настоящем. Интересные у меня стихи есть и уже складываются в единый поэмо-роман.
  
  
  Поэзия! Почему она? А разве все мы живущие на этой земле не стихи? Некоторые, правда, укладываются рядками в "вихри враждебные." Есть и такие гнусные туалетные вирши: "Если ты поклал, зараза, дерни ручку унитаза!" Иные - романы в стихах. Но дело даже не в этой градации. Что же делать самому стиху в процессе творчества? Кому жаловаться на постоянное состояние инвалидности? Заявить поэту, что я - закончен, и оставь меня пожалуйста, в покое? А вдруг настоящая благословенная законченность ещё впереди, и надо лишь продолжать взывать каждой своей буковкой и всем своим хаотическим нагромождением? Как обеспечить самотворческое участие творений без мучений и мучителя? Достиг ли я какой-либо стадии? Не знаю. Но отдавая тебе свои образы и подобия я даю им новую жизнь. Может они соберут свои "я" в твоём храме. Я знаю ты их не покалечишь более. Особенно это касается дружеских шаржей.
  
   Попрощаюсь на всякий случай и отпечатаю что есть. Твой друг,
  
   Рассада Избратов
  
   Казань 26 Декабря 2005
  
   Привет от Мамая и Фореста.
  
   P.S. Баратынский сначала был в эпиграфе. Он появился случайно в то время, когда это был просто один из моих стихо-файлов. Я скопнул эти строчки с lib.ru и они кочевали вместе с разной стихотворной всячиной. Я не осмелился их убрать, и вот они к тебе запросились. Или подружились с какой-либо стихой?
  
   Тебя наверное удивляет буква ё -- я решил в своих текстах её пропечатывать. Я не согласен, что произношение ё или е всегда обусловлено: я смиренно склоняю голову перед умом Русского Языка, который не устранил пока эту букву, даже если она имеет назначение только для одного слова "нёбо". Ведь есть ещё одно: "падёж". Ха-ха, наверняка есть и другие.
  
   Приложения, которых не было в электронной почте. Они пришли в пакете с остальными записями.
  
   ДВА БИЛЕТА НА ВЕЧЕРНИЙ СЕАНС
  
   Зэковский свинг на мотив We'd kill them at the Hot Club tonight
  
   Я помню тот вечер
   Весенний и свежий,
   Когда в кино с тобою не пошли мы вместе,
   И ласковый ветер
   Чуть тронул мне плечи,
   Напомнив о тебе, о той пропавшей встрече...
  
   Скажи, почему же
   Тебя не забыл я,
   И те билеты на сеанс храню, вздыхая?
   Всё было так просто, обидно и складно:
   Чуть позже вспомнил я; мне до сих пор досадно!
  
   Этот город и этот квартал,
   Улица и угол, где уныло я ждал
   По другому вижу я - но как в тот вечер.
   Держу в руке билеты в кинозал...
  
  
   НИКОГДА НЕ ГОВОРИ НИКОГДА
  
   Постой, не утруждайся в споре.
   Посмешищем не делай своё "горе."
   Отважусь я - я не упрям -
   Промолвить, что давно
   Стали мелки все признанья
   И напрасно ожиданье -
   Все ушло...
   Расстаться лучше нам.
  
   Да нужно ли огонь стеречь?
   Хочу восторг тех первых встреч
   Я притаить - я не упрям.
   Предвижу, что тогда
   Сохранить мы сможем радость,
   Прошлое не будет в тягость
   Никогда...
   Расстаться нужно нам
   Навсегда...
  
   Эти громоздкие вирши приглянулись Мамаю, который нуждался в тексте для своей мелодии, не дававшей ему, да и всем нам, покоя. Чтобы прекратить его насвистывание и мычание, я решил упростить это стихо, приспособив его к пению в терцию через А минор на Ми септаккорд:
  
   Стой, не уходи прошу я
   Прежде, чем тебе скажу я,
   Что давно
   Стали лишни все признанья
   И напрасно ожиданье -
   Все ушло...
   Да, расстаться нужно нам,
   Нужно нам,
   Нужно нам.
  
   Вспоминать тебя я буду
   И восторг желанных встреч
   Я не забуду.
   Память обратим мы в радость,
   И прошлое не будет в тягость
   Помни ты...
   Да, расстаться нужно нам,
   Нужно нам,
   Нужно нам.
  
   ЖЕНЩИНА - МЕЧТА
  
   Гена, ты помнишь, как накануне твоего отъезда, в 1988 году коммунисты организовали телефонный мост с Полом Маккартни? Все желающие могли пообщаться с известным, но долгое время подпольным в Советском Союзе музыкантом. Ну дела! Из тысячи тысяч желающих я был одним из немногих, кому посчастливилось пробиться к своему кумиру. Заикаясь от ошалелого волнения, я сказал Полу, что я сделал перевод его She's a Woman на русский язык и хотел бы послать ему перевод. "It's awesome, man," -- ответил Пол, добавив, что по приезду на гастроли в СССР он споёт песню по-русски. "На сей раз для всех," - как бы извиняясь добавил он, - "ты же знаешь, какое было время." Я его уверил, что никто не осуждает Битлов за тайный концерт для партийной верхушки в 1967 году. И ещё я сказал что-то о том, и коммунистов не осуждаю, каждый сверчок, мол должен знать свой сучок... В это время связь прервали. Не надо объяснять почему: я был далёк от мысли критиковать руководство, но, как ты понимаешь, ещё меньшее право я имел его оправдывать.
  
  Текст я Полу отправил, но в Россию с гастролями он приехал когда я гостил у тебя в Пенсаколе. А в то время, когда Пол давал концерт в Новом-Орлеане, я летел по депортации в Москву. А потом я написал свою музыку к переводу, в который добавил несколько строк - новая мелодия требовала этого развития.
  
  В 1995 мне чудом удалось дозвонится до Пола в одном из его поместий. В ходе разговора он вдруг напомнил мне о переводе его сингла. Я с гордостью информировал своего друга о том, что теперь я пою его лирику на свой собственный мотив. Я было опешил на его "Get out of here!" но потом сообразил, что эта американская фраза выражает крайнюю степень удивления, вроде нашего "да ни в жизнь не поверю!" Или, "ну ты даёшь!"
   Пол попросил меня прислать ему ноты. "Теперь у каждого из нас есть по две песни," - пошутил он. Это повергло меня в смятение - ведь я не знал нотной грамоты. Потом я нелегально перебрался в Штаты через Мексику, и мне было не до изучения нот. Ибо, как говорят тамошние русские, Америка - это трудовой лагерь с усиленным питанием. А потом, ты знаешь, Линда умерла, и я знал, что Полу не до меня. А потом меня опять депортировали, на сей раз в Санкт-Питербург, откуда я перебрался в Казань к Мамаю. А потом он опять женился - ну что это с вами, мужики? Кстати, его брак скоро не продержится, помяни моё слово! Благодаря Линде не знал Пол о сучках-задоринках при общении с политически активными дамам...
  Вообщем, разошлись наши пути-дорожки. А песня осталась. Мне она особенно дорога тем, что немного таких верных мужиков сегодня в мире. И они почему-то стесняются говорить о своей верности. Их можно узнать по тому, как они любят, и как они верят, что любимы сами.
  
  
   От женщины кто любит,
   Сюрприза мне не будет.
   Да, всеръёз любить готова;
   Ждать ли мне чего иного?
   - От жизненной спасаюсь мути.
   Загораюсь моментально,
   Не бываю с ней печальным.
   Что б мне не говорили люди.
  
   Которые
   за ближнего готовы бдеть;
   Спаси судьба от этих судий!
   Тебе поклон, Великий Судия -
   С друзьями перестал "гудеть."
  
   Она не "строит" глазки,
   Приезжего не верит сказке.
   Мои слёзы ненавидит,
   Счастлива когда услышит,
   Что я люблю её за ласки.
   С нею я забыл про ревность,
   Нежность дарит мне и верность
   Без этих "почему" и без опаски
   (Зачем мне эти "таски?")
  
   Что за женщина, все поймет!
   В огонь и в воду за мной пойдет!
   И в беде не подведет!
  
  
   Ну а это наша совместная песня для Клуба Английского Языка в Краснодарском Доме Учёных. Последний куплет, тобой добавленный, для тебя и Лены действительно оказался пророческим.
  
  
   С Новым Годом! 1990-1991
  
   Мороз узором веселит,
   А за окошком снег блестит!
   В лунной дорожке кто идёт?
   Подарки Дед-Мороз несёт?
   С Новым Годом!
  
   Близится полночь, бьют часы,
   Налить шампанское спеши;
   Ты нас прости Змея, увы!
   Теперь мы с Лошадью дружны.
  
   С Новым Годом!
  
   Сны исполняют сказки тень.
   Ночь, торопясь, сменяет день.
   Умчался Конь, взмахнув хвостом,
   И входит Козочка в наш дом.
  
   С Новым Годом!
  
   Ночь превращает в сказку быль:
   Я Дед-Мороз, Снегурка - ты:
   Тройка томится у ворот,
   Вдаль за моря нас унесёт...
  
   С Новым Годом!
  
  
   Однажды некий Уильям Блейк написал стихи для Лед Зеппелин. Роберт Плант прочел и сказал: "Что-то уж сильно круто, давай отдадим Орлам -- они иногда мистицируют."
  
  Да, да, да, да! Согласен, и прошу прощения за этот скверный сказочный тон. Но отсюда - точная правда, кто подтвердит, как не ты?
  
  Короче, а Орлы в это время собирались на гастроли в Россию. Перед поездкой они решили изучить несколько русских фраз. Конечно, кому же им было помочь как не мне. Орлы особенно настаивали преподать им что-нибудь из "неформального" языка. Я помню, ты сказал: "Это уматно. Уматная группа в уматной России. Как раз по твоей части." А мне что? Я как-то курсовую писал по мату. По-крайней мере он употребляется без кавычек. Однако, трудность, или расстерянность при определении границ русского неформального стиля Орлы посчитали за некомпетентность. Ну ты знаешь, как американцы - что-то не понравилось при интервью, и - We'll be in touch (увидимся! А дословно, как будто тебя уже поимели: "мы будем с вами в соприкосновении!") Короче, гуляй, Васёк Трубачёв! Вообщем, наше творческое сотрудничество не состоялось. Спасибо за то, оплатил мои телефонные счета и бензин при переговорах. Вот, остался на память этот незаконченный перевод.
  
   Над пустынным асфальтом
   Серебрится туман.
   И молочные струи
   Разбивает свет фар.
   Впереди, на дороге
   Я увидел огни;
   Ох, как устал я, и как хочется спать;
   И как манят они!
  
   Свет зашторенных окон,
   Смех весёлой игры,
   Хозяйки милой золотистый локон
   Манит, шепча: "Войди!"
   Будь, что будет! Я рад!
   Сомневаться ли тут!
   Вижу свечи - Небеса ли, Ад?
   И голоса поют:
  
   "Рады вас видеть в отеле "Калифорния!"
   Побывавший раз
   Не покинет нас...
   Много уютных мест в отеле "Калифорния!"
   Природы, совести ли гнёт?
   Здесь преград растает лёд!
  
   1993
  
  
   Вот и всё. Продолжение письма Рассады теперь во мне.
  
  Вытягивается цепочка воспоминаний: Рассада, Рудик и я стоим на эстраде "Поплавка" с гитарами и поём в один микрофон: "В каждой точке только строчки... после буквы..." Какая же была буква? Потом пьём портвейн за углом танцплощадки... Из-за этого же угла появляются менты. Щёлкают, вываливаясь как жеребячьи члены резиновые дубинки...
   Атас! Опоздавшего на старте Стёпу настигает свинцовый шарик дубинки: "йййййййэээээх!" Что за нечеловеческий вопль! Позже Стёпа его отрицал, утверждая, что торжествующий клич мента слился в одну крейцерову сонату с его мужественно сдерживаемым стоном. Продолжаются кадры памяти в монтаже воображения.
  
  Вот всё ещё страдающий Рассада мужественно - в присутствии объекта своей платонической страсти -- поёт свою лебединую Никогда не Быть Мне Любимым.
   Из тех песен, которые мы пели в нашей первой рок-группе это была моя любимая, которая началась с его ре-миноровского бита и шлепков губами: "ми-фа-соль-фа-фа-ми-фа." Конечно же я узнал сразу эту Маленькую Помощницу из Роллинг Стоунз!
  
   Ходим вместе мы в кино
   И наверное давно
   И наверное давно
   Ты снишься мне.
   Как вчера я счастлив был!
   Глаз с тебя я не сводил!
   Счастье надвое делил с тобою,
   Ты весела была со мною...
   Но пройдут года,
   И не буду счастлив я.
  
   Не смотрю я на других,
   Может быть не лучше их,
   Может быть не лучше их,
   Но для меня?
   Почему же ты со мной
   Холодна и в летний зной?
   Примелькался я тебе наверно,
   И на сердце очень скверно...
   Пусть пройдут года,
   Пусть не буду счастлив я.
  
   Год пройдет за ним другой,
   Смех последний будет мой.
   Смех последний будет мой,
   Но и тогда
   Счастлив снова буду я
   Целовать твои глаза...
   Удержаться я не смог от мести,
   Пусть теперь не будем вместе...
   Пусть пройдут года
   Пусть не буду счастлив я.
  
   А вот мы поём только что предложенный Славой Рудиком перевод битловской I love You More в беседке девятого кубика КСК (не видя приближающейся банды с посёлка ТЭЦ):
  
   Ты вчера мне не сказала,
   Что любим я или нет.
   Может быть еще не знала,
   Не решилась дать пока ответ.
   Прежних радостей уж нет,
   Страдаю страстно.
   Твой взор преследует, любя.
   И друзья не радуют; звонят напрасно -
   Ещё сильней люблю тебя!
  
   (In My Life I love you more!)
  
   Может прав Рассада в том, что переживания героя отражаются небесным светом в жизни читателя. Избегая обращений в обманчивое будущее с пугающей читателя демагогией, страстный герой избегает и обманчивости настоящего. В его прошлом - залог вечно происходящего в настоящем, сиюминутном отклике читателя. Двадцать лет спустя я пел своей будущей жене Мелинде Мор: I love you, Moore! И продолжаю петь, и сейчас останавливаюсь и пою: In my life I love you more!
   Я ведь тоже в этой своей жизни люблю своего читателя.
  
  
   Из пакета выпала записка.
  
  
   Здравствуйте, Геннадий,
  
   Это медсестра первой городской больницы Мила Лейсина. Посылаю вам эту тетрадь. Рассада Избратов просил Вам отослать перед тем, как впал в кому. Он умер вчера утром, на рассвете, не приходя в сознание. От себя хочу сказать, что мы все были очень потрясены случившимся. Мелик Найтингюлин умер в "скорой", до больницы живым не довезли. Да вы наверное знаете детали из газет. Мы Расику не говорили... Простите, я не могу больше писать... Тяжело, хотя я и ко многому здесь привыкла. Ведь Расик нам самим как родной стал. Фазиль поправляется. Скоро будем ему почту давать.
  
   Бог с вами, и... с Новым Годом!
  
   Мила Л. 31 Декабря 2005 года.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"