Ну, вот чего она смотрит на меня. Я отлично знаю, что стоит мне повернуть голову и попытаться поймать этот взгляд - тут же отвернется. Что она ждет от меня? Явно - не сочувствия. Добить? Так я и так уже поняла, что это никогда не закончится...
Солнце рыжим блином тонет в море, а море сейчас, наверное, как парное молоко. Закат... День закончился... Лето закончилось... Жизнь...
Что сказать ей? Даже не глядя на нее, я ее вижу. В таких влюбляются сразу и безоговорочно. Женщина во всех отношениях. В таких влюбляются и потом мучаются всю жизнь.
А может рассказать ей всё? И что рассказать?
Может о другом закате? (Горько улыбнулась...) Как Сережка шел по тропинке в гору - "Давай, давай, Емельянова!" - "Серёж, зачем ты меня сюда притащил?" - "Бэстолочь, это ж красиво. Крыша мира, все-таки". - "Ой-ли, соседняя горка повыше будет". - "На соседней горке живут погранцы, там, наверное, тоже красиво, но зато тут - доступно". - "Сколько лет тут живу и не слышала ни о какой "крыше мира" кроме Памира". - "Эх, ты! Я, нетутошний, и то знаю".
Рассказывать ли, как Сережка кивнул на маленький пятачок выступа на скале? Как она упиралась, и как он уговорил ее одной фразой, протягивая для поддержки руку.
- Бэстолочь!! Я хочу прожить с тобой всю жизнь. Рисковал бы я тобой, скажи? Ты мне веришь? Ты мне доверяешь? Ты меня любишь, в конце концов?
Взяла его руку. Безоговорочно. Шагнула.
Дыхание перехватило, потому что, как-будто, шагнула в иной мир. Там, на "большой земле" был штиль. Здесь, откуда-то только ему известной воздушной тропой, прилетел порыв ветра, запутался в распущенных волосах, качнул, проверяя на устойчивость. Устояла. Но, казалось, под ногами ничего нет. Только не смотреть вниз... Отвела взгляд от моря...
То, что прятали скалы и лес, хранил этот маленький пятачок земли... Береговая полоса, маленькими бухточками уходящая вдаль к самому маяку, дарящему надежду сквозь дымку. По - другую сторону - злобная пена прибоя, безуспешно пыталась вскарабкаться к раскинувшемуся на высоком скалистом берегу городу. Как жадно и много прихватил он себе долину, в которой серым пятном блестело озеро. Кое-где уже зажгли огни... Все это было таким далеким, не просто далеким, а очень далеким... Как-будто смотришь на все это отстраненно... Не просто с высоты, а свысока...
Сделала шаг обратно. Окунулась в сильные руки. Ноги дрожали. Повисла на Сережкиной шее, закрыла глаза. Дыхание... Его горячее дыхание перекрыла поцелуем, еще, еще, еще... Такому могли позавидовать на многих свадьбах... Как там бывает? Счастливая пара и толпа гостей для чего-то орущая - "раз... два... три...". Где-то на цифре "пятьдесят" зрители заскучали бы... Если б "жених", то есть Сережа, силком бы не разжал ее рук и не отстранил "невесту" на довольно "холодное" расстояние.
- Почему? - спросила. - Ты привез меня сюда для чего-то? Ты что-то от меня скрываешь?
- Смешная... Я люблю тебя...
- Тогда почему - нет?
- Потому что тебе всего лишь шестнадцать... Да, ты выглядишь - девушкой на выданье... Но тебе - шестнадцать! А мне - двадцать три! Я не хочу, чтоб твоя маман посадила меня за растление малолетней... Ты ведь отлично понимаешь - узнай она о том, что я просто держу тебя за руку - мы больше не увидимся.
Вздрогнула... Да... Маман такая. Она даже разбираться не будет, что между влюбленными ничего кроме поцелуев и объятий не было. Никого не спросит, и все сможет...
- Сереж, а давай - сбежим...
Он смеялся... Он так смеялся...
- Янчик. Пантерка ты моя Вишневая... У нас впереди вся жизнь. Ты - закончишь школу. Тебе исполнится восемнадцать. Мы поженимся. У нас будет свой дом. Пятеро детей. Съездим в Барселону и на Алтай... Ян! Напротив, я люблю тебя и не собираюсь это прятать. Нужно только подождать два года...
Нахмурилась.
- Ты слишком правильный, Сереж.
- Я просто не хочу иметь врагов, Ян. Чтобы не упустить большое - нужно иногда пожертвовать малым. Два года по сравнению со всей нашей дальнейшей жизнью... Мы будем друг у друга всегда. Веришь?
Заглянула в его глаза. - Я тебе верю, Сереж, странно - ничего о тебе не знаю... И верю.
Он отмахнулся:
- У нас впереди долгая совместная жизнь. У тебя будет полно времени, лишь бы не надоело.
...
Что-то увлеклась... Впрочем, собеседница не торопила и не торопилась...
А может рассказать ей о другом?
Его привычное, почти-ежевечернее:
- Я еду... Жди.
От Краснославска до Апаринского каких-то три часа... всего-то три часа, долгих три часа... Он не приехал... Ни через три... Ни через пять... Ни следующим вечером...
Через три дня приехал его друг. Пряча глаза, сказал:
- Ты только не волнуйся...
И ноги подкосились... Легкие отказались дышать...
Он отдал ей окровавленное письмо (Сережка всегда привозил с собой письмо - "нескучайку", - можно было распечатать дома и читать, продляя минуты общения). Кричала: - "Не верю!.." Кричала: - "Возьми меня с собой!!!" Сережкин друг ответил, что брать некуда... Родители забрали гроб с телом на родину, на Алтай.
...
Или рассказать ей о том, как трудно закончила школу, потому что стало неинтересно жить. Как поехала поступать в университет и не смогла... Не потому что мозгов не хватало, а потому что постоянно мерещился то знакомый силуэт, то звук мотоцикла, то она проезжала в автобусе по тем самым улицам, где катались вдвоем... Рассказать, как собрала вещички и поехала домой, а в пути познакомилась с парнем, измученным изменой своей девушки. Как с бухты-барахты получила предложение руки и сердца. И как так же спонтанно она согласилась.
А может рассказать о том, как ревновал муж... Или как почувствовала себя ненужной, когда он помирился со своей бывшей подружкой... Как собрала чемодан и беременной уехала обратно в город, где погибла любовь.
...
- Я те6я ненавижу! - наконец-то произнесла собеседница (или сомолчальница?). Посмотрела на нее, столкнулась с холодом глаз. Пожала плечами...
- Я тебя ненавижу! - девушка махала перед лицом ладонью, проверяя на присутствие души в этом времени. - Ты что думаешь, я не поняла все тогда, на площади? Хочешь сказать, что не помнишь?
- Отчего же, помню, - отстранилась от назойливой руки визави. - Помню гулкое эхо шагов, помню, как заметила странную пару - он в инвалидной коляске, и ты с коляской детской. Помню, как посмотрела, отметила, что лицо инвалида мне кажется знакомым... А потом помню, как вы склонились надо мной, как он кричал, и эхо разносило: "Врача! Врача!"
- Я видела, КАК он на тебя смотрел, - отвращение коснулось красивого лица соседки. - Я видела, КАК ты на него смотрела...
-Ну и как? Как я на него смотрела? - воевать не хотелось. Была грусть. Была боль. Но и они притупились, нет припылились в памяти. Все так давно было. И вот поднимать эту пыль.... Воевать теперь. За что? Зачем?
- Но ведь это ты!! Ты!! - визави полушипела, полустонала, брызгая слюной, и, сжимая тонкие, хрустальные свои ладони в некрасивые кулаки. - Это тебя он вспоминал каждый раз. Это твоим он именем бредил. Это из-за тебя он хотел, чтобы сына звали Ян.
- Но сына-то звали Сережа, верно? - прячу нарастающую ярость за тихими спокойными словами.
- Конечно, у него в роду все Сережи... - собеседница сбавила тон. Откинулась на спинку стула.
Красивая. Все таки, закурю... И напьюсь... Только не сейчас... Потом... После...
- Ну и что ты хочешь от меня? Что тебе надо, скажи? - наклоняюсь к ней через столик. Щурю глаза, чтобы хоть так выразить, как мне все это противно. - Ты и так имела всё - мной любимого мужчину, мной нерожденного ребенка... Тебе была дана моя жизнь. Моя. И кто виноват, что ты ею так и не смогла воспользоваться. Кто виноват, что ты несчастлива?
- Мы счастливы!!!
Наглая ложь. Не выдерживаю и смеюсь, хотя зло. И цинично.
- Знаешь, Наташ, однажды пару лет назад я встретила нашего общего знакомого Эдика, здесь и, как всегда, случайно. Так вот он мне рассказал... Всё рассказал. И о том, как Сережка попал в аварию. И о том, как испугался, что я брошу школу и рвану к нему - выхаживать (а, видит Бог, я так бы и сделала). И о том, что приглядела его там ну оч симпатичная девушка, только себе на уме. Утром она была симпатичной медсестрой Наташей, а вечерами легкой на передок, а точнее проституткой Тэш.
- Замолчи!!!
Поздно кричать "брэк", детка. Я устала от этих претензий, от этих непонятных никчемных обвинений, от этой войны:
- Нет уж. Слушай!!! Когда Сережа об этом свойстве своей новой знакомой узнал, хотел было отношения с Наташей-Тэш прекратить, тем более на выздоровление пошел. Хотел снова приехать к той девушке, которую любил. Потому что именно ей он обещал мир. Да только ты Сережке сказала, что беременна от него. И он, как порядочный и обязательный мальчик на тебе женился. Прожили вы вместе недолго. Умер Сережа.
- ЗАМОЛЧИ!!! - крик-всплеск. Вот как.
На них стали оглядываться люди сидящие вокруг. Наплевать... Наплевать... Уже не остановить. Я бью словами. Дерусь за своё. За то, что не случилось, не сбылось. Или сбылось. И случилось. Но не так, как хотелось, моглось, желалось.
Я бью. Бью по самому больному для обеих:
- А теперь ты говоришь, что вы счастливы? Кто эти "вы"? Ты ведь даже ребенка его уберечь не смогла. Как вообще ты мальчишку в море одного купаться оставила?!..
- Эдика убью... - шипит Наташа.
Я знаю. Ей больно. Мне тоже больно. Пожала плечами.
- И тебя убью, - она пытается соприкоснуться взглядом.
А я снова пожимаю плечами в ответ. Встаю. Иду прочь. Я никогда не вернусь в это кафе, случайно ставшим полем брани.
Ухожу, оставляя за спиной ругань, и вопрос - Тебе что - все равно? - и проклятия - Так я тебе еще устрою Армагеддон!
Не оборачиваясь, снова пожимаю плечами. Стоит ли объяснять, что мой мир рухнул еще тогда... Давно... Со словами "ты только не волнуйся".
И то, что я жива - это не значит, что Армагеддон мною пережит. Он длится... и длится... и, наверное, уже не закончится никогда.