Лес дышал и шевелился, подрагивая сумеречными трепещущими крыльями листвы. Всполохи света зажигались ежесекундно и тут же гасли, освещая мириады копошащихся брюшек. Казалось, словно кора у деревьев шевелится.
Где-то вдалеке загорелся призрачный и робкий свет.
Миллионы осколков поймали мгновения тепла на обрывках фасеточных глаз. Огонек прыгал и отражался, мерцая сотнями язычков, проносясь сквозь тысячи вселенных, углов и мозаичных отражений, пока не будет создан один и единственно верный путь к свету.
Однако на то, чтобы вымостить себе дорогу к источнику сияния потребуется много усилий и времени. Нужно найти все отражения света, поймать его в этом забитом темнотой и пустотой месте. Мотылёк продолжал неровно взмахивать крыльями, незаметно, на долю секунды мерцая и пропадая из вида.
Он вспомнил, что когда-то жил. Мутными всполохами всплывали перед сознанием обрывки изжеванных воспоминаний - холодный шелест рук, обвившийся вокруг его плеч; красно-желтые каскады опадающих с деревьев скелетов; босоногий ребенок, купающий ступни в пенном нутре волн.
Осколки памяти начали возвращаться к нему, он стряхнул их с чешуек своих крыльев, упрямо двигаясь навстречу свету.
От близлежащих деревьев отделились тушки его собратьев, отправившись вместе с ним в полет. Они подлетали всё ближе. Шептали с каждым взмахом. Нашептывали ему слова из прошлой жизни -
Они вели его к свету - их крылья выстилали ему своим шелестом узкую дорожку к единственному белому пятну в беспроглядной серости. С каждым их новым взмахом он вспоминал новые слова, они заполняли его непостижимым до этого смыслом. Давили осознанием. Цепями в сотни звеньев обвивались вокруг его маленького тельца.
Свет становился все ближе. Тепло его огня изогнутым язычком ласкало его существо. Белый цвет распахнул перед ним свою пасть, щерясь всепожирающим оскалом.
Нет, я не хочу снова туда. Пустите меня обратно - он дернулся в сторону от огня, прочь от света. Ему преградили дорогу сотни тысяч его собратьев, подталкивая его всё ближе к белому пламени, отрезав любой путь к отступлению.
Голодный огонь обжигал его крылья, испепеляя его серое тельце в белые, осыпающиеся искорки. Он закричал от безудержной боли, сгорая дотла в ярком свете.
С другой стороны всполоха пламени разразился своим первым криком новорожденный.