Материя - это - образ, созданный мыслью, который двигается, со скоростью ниже световой.
Умение управлять скоростью собственного воображения.
Удерживать долго детальный образ - это и есть умение создавать материю из ничего, в том числе, изменять свое материальное тело.
Иными словами творить чудеса.
Время
- Расскажи мне, как тебе удается время утрамбовывать в горсть, и расширять до бесконечности, попросил Танас, наполняя очередную кружку вином из кудрика.
Кудрик, это сорт белого винограда. Его кисти можно было смело назвать кудрявыми, ягодки плотно прижаты друг к другу, янтарного цвета, образовывали круглую кисть. Танас, говорил, что этот виноград 'кудриться' перед солнцем, торопиться прокрутить за день все свои бока под его лучами. Он как юла, весь день крутиться, потому у кисти скрученная ветка, а сама кисть шарообразная. Кудрик успевает собрать солнечные лучи всего дня, жадно хватает даже самые последние лучи заходящего солнца, потому его ягодки уже после захода солнца еще какое-то время светятся.
Танас считал что, если человек хочет, чтобы голова была сосредоточенной и открыта для чистого и быстрого понимания новых знаний, он должен пить вино из кудрика. Способность винограда собрать много света за один день, и перегнать его в сок и мякоть - передается и вину. А вино передает эту скорость преобразования одного в другое, в кровь.
- Я не знал, что я что-то утрамбовываю, и что-то расширяю, ответил Витан. Но ты говоришь, что не все люди имеют чувство времени. Я тоже заметил, что люди почему-то о времени говорят, как о прямой линии.
- А ты так не думаешь, разве вчера, сегодня завтра не на одной линии находятся?
- Только в голове, ответил Витан.
- Тогда во всех головах одновременно?
- Да ты очень точно сказал, я же говорю - люди волшебники. Они одновременно держат в голове одну картинку на всех, т.е. текущий день. Только когда засыпают, они оказываются каждый в своей картинке, где время двигается не по прямой линии. Разве у тебя, Танас, не было во сне, так что ты заснешь на 10 мин, а с тобой происходят события которых, хватит на год, если разложить на твою прямую линию? Спросил Витан.
- Да, такое часто во сне происходит, но кто знает, что такое сны?
- А кто знает, что такое явь? Удивленно спросил Витан.
- Тут ты прав, и на этот вопрос у нас ответа нет, одни рассуждения.
Обитель Танаса
Они устроились в летней кухне Танаса за маленьким круглым столиком.
Его высота не больше 20 см. Такие столики были у многих жителей. Обычно, их использовали для детей. А в тяжелые времена, для защиты от голода. Накрывали стол тем, что осталось в доме из еды, садились вокруг стола сначала на колени, потом откидывались на пятки, и читали молитвы. В содержании, которых говорилось и подробно объяснялось Вечности, что с таким количеством пищи они не смогут надолго задержаться в этом мире, и поэтому смиренно просят либо еды, либо принять их, когда еда закончится.
Когда времена стали, лучше и голод отступил, люди не расстались с этой традицией. Эти столики были в каждой семье, причем, сделанные каждый по-своему, то есть из разных пород дерева или сплетены из прутьев.
У Танаса, стол был сплетен из молодых веток грецкого ореха, по его технологии. Когда подносишь открытую ладонь к столу, не касаясь его, кажется, что ты руку держишь над ручьем. Он умел такие же скатерти из коры ивника делать.
Они с Витаном сидели на низких плетеных креслах. Летняя кухня у Танаса была не большой - около 20 кв. метров и она имела овальную форму. Она состояла из двух частей, одна часть имела только 3 стены и являлась двориком-садом. Весь он был накрыт аккуратными решетками из ивовых веток, по которым бурно рос виноград, разных сортов. Некоторые сорта имели огромные кисти, и всегда была опасность сбить их головой, так что под некоторые из них Танас даже поставил подпорки в виде рогатин. Такой потолок двора из виноградных кустов создавал иллюзию пещерки. Сквозь виноградные лозы пробивалось солнце, от чего свисающие грозди винограда, казались уже созревшими и излучающими свет.
Вторая часть кухни была закрытой, впрочем, двери были всегда открыты. В закрытой части кухни была глиняная плита и родник - прямо в доме. Вода текла всегда, сначала по глиняному желобку в чашу, затем, по другому желобку, вытекая в канавки в огороде. Паутина канавок по всему огороду была сделана для его постоянного полива. Вода текла между грядок, орошая их. Многие местные жители использовали такую технологию полива. Об этом позаботилась природа. Поселок был на холмах, и всегда можно было сделать огород под углом. Но никто кроме Танаса, кухню не строил прямо на роднике, а подводили обычный водопровод.
Все постройки были из белого котельца (большие кирпичи, выпиленные из ракушечника). Этот материал в поселке с давних времен использовали для строительства домов. Стены толщиной почти в метр, хранили не только тепло зимой, но и прохладу летом. Когда на улице была жара под сорок градусов, в таком доме выше восемнадцати температура не поднималась. Стены отделывали каждый по-своему. Многие инкрустировали незамысловатыми фигурками из коры фруктовых деревьев. Кто-то просто рисовал красками из смолы деревьев.
У Танаса стены были инкрустированные - настоящие картины. Он использовал не только кору, но и крупу и листья. Он добивался таких удивительно, живых изображений, что трудно было понять реальный объем кухни. Три стены и три времен года были изображены на стенах, а четвертая картина - это сад. Так как стены были овальные, Весна мягко переходила в лето, лето в осень. Зиму Танас не любил.
Звук, всегда текущей воды на кухне, запахи из сада, заросли винограда на фоне живописных картин, создавали ощущение, что находишься в пещерном замке, в горах.
Многие жители украшали дома внутри и снаружи, престижа для, - к праздникам. Танас же этим занимался всегда. То что-то новое построит, домик для пса, например, то из растений дворец вырастит, а то и фигуру лисы или орла. Он говорил, что когда этим занимается боль в сердце, совсем утихает. О своем прошлом он не любил говорить. Но как-то, в разговоре с Витаном, заметил, что потеря близких, особенно детей не бывает давно, это всегда случилось вчера. Танас никогда не жил один, у него всегда засиживались и взрослые и дети. Но Витан знал, что одиночество Танаса, давило изнутри.
Люди рассказывали ему о своих бедах, мелких и крупных он молча работал и их выслушивал. Но как-то особенно слушал. Позже Витан пронаблюдал, за тем как действует Танас. Он им сострадал. Создавал из своего и их тела сообщающиеся сосуды. Для гостей была не большая лавка со спинкой и стол, который он накрывал, сразу, как гость присаживался. Он всегда говорил человеку.
- Ты разуйся, не держи беду, отдай ее земле. И когда слушал, часть своей янтарной силы мягко вталкивал в человека, и из человека серая сила через ноги опускалась все ниже и ниже, пока совсем не исчезала в земле. Танас давал человеку паузу, чтобы прочистить сердце и мозги, как он говорил. А человек в спокойном состоянии сам найдет правильный выход из ситуации, а не найдет, сможет достойно пережить неприятности.
Ткань Яви
Но мы отвлеклись.
- Если трудно понять что такое сон, то давай попробую тебе рассказать, из чего соткана ткань яви, как я вижу, и Дамина говорит, что я правильно вижу, только еще не все правильно понимаю. - снова заговорил Витан.
- Интересно, а кошки с гор видят, как и ты?
- Да мы видим мир одинаково, но по-разному воспринимаем и отражаем его.
Например, о том, что мы двигаемся с разной скоростью, мне недавно сказала Иветта. То есть скоростью движения наших образов мы по-разному управляем. Поэтому их час для меня может быть десятилетием и наоборот. Они этим управляют согласованно и все сразу, а у меня это происходит с любым без согласования. И часто неосознанно. Все зависит от того, как внимательно я отношусь к их проблемам. Например, я не хотел, чтобы ты опоздал к проводнику, но я знаю, что такое для тебя обещание. Ты обещал Кавачам разобраться с товаром с утра, потому что они уезжали. И видимо тогда я очень хотел двух событий сразу. Вот и взял тебя с собой в сжатое время. Но то, что мы вернулись почти в то же ВРЕМЯ из которого ушли, я, так же как и ты, узнал только когда мы встретили Костю.
- Ты меня еще больше запутал, ты обещал рассказать, как устроена явь, если конечно я пойму, сказал, улыбаясь, Танас.
- Ну вот, я тебе сказал, что можно согласовать, что мы видим, а можно внушать с самого рождения человеку, названия вещей, имена людей и т.д. Ты думаешь, что родившиеся дети видят мир таким же, как взрослые, и их только учат называть вещи?
- Не знаю, но взрослые должны детей научить говорить.
- Вот здесь и проблема. Взрослые не только слова передают детям, но и образы, иными словами внушают им. Витан взял яблоко и держа его перед собой стал говорить:
- Это яблоко оно круглое, твердое на ощупь оно пахнет, его можно есть, оно красновато-желтое и так далее.
Конечно, они так не говорят словами, это автоматически из их памяти вместе со словом ЯБЛОКО перетекает к ребенку. И каждое новое повторение, заставляет ребенка сначала воспринять образ и слово, а потом поддержать материю именно в таком виде как ему ее описали.
И здравствуй, новый волшебник в наших рядах. Еще один человечек поддерживает мир яви. Уточняет и стабилизирует явь, таким, каким ему его описали, даже если описывали плохие вещи и события, он и их будет поддерживать.
- Ты хочешь сказать, что мы можем изменить явь, если договоримся, о ее новом образе? Попытался разобраться Танас.
- На словах - да. Но на деле одинаковый для всех, но новый образ, удерживать в голове трудно. Мне, например, трудно было поверить, что у человека есть конкретное лицо и тело, я мог сосредоточиться только на частях тела. Удерживать образ, который мне описывают, долго не мог - уставал. А свой образ до сих пор не вижу, он у всех в головах разный и я не знаю, как я выгляжу.
- Выходит дело в вере? Спросил, Танас и уточнил или в доверии?
- Вот это вернее, доверие. Дело в том, что ребенку легче внушить образ устройства мира до мелких деталей. Он воспринимает слова меньше чем образы. И родители даже не знают, какую информацию из них впитывает ребенок.
- Точно, перебил Танас, многие люди удивляются, откуда это в моем ребенке? Иногда хочется им сказать: 'Посмотри в зеркало, и вспомните себя'. Мне много лет и я много наблюдаю за людьми. Ты прав, мой мальчик, дети тянут всю информацию из родителей, особенно ту, что родители пытаются скрыть или забыть.
- Да, продолжал Витан, доверие занимает первое место в восприятии образа-слова. Ребенок в первые годы жизни не имеет злых намерений относительно кого-либо и поэтому доверяет всем и Дахну в том числе. Дахн обычно успевает слизнуть много жизненной силы с ребенка через родителей. Точнее через их страхи за жизнь ребенка, страхи за то, что ребенок медленно усваивает их объяснения и т. д. В итоге у ребенка не остается альтернативных образов. То есть то, что он видит сам - этому он не доверяет - никто же не подтверждает, ему его видение. А удержать свои образы у него не хватает сил, Дахн всегда рядом. Хоть и ребенок ему не доступен до года, зато родители в полном его распоряжении, а им ребенок доверяет и полностью для них открыт.
- Ты хочешь сказать, что ткань яви состоит из наших устоявшихся образов, ну а как же весь мир, везде разные языки, традиции и т. д., следовательно, разные образы, продолжал сомневаться Танас.
- Вот тут ты прав, ткань яви не держится на образах только живых людей. ТРАДИЦИИ - это главная подпитка образов.
- Это как? Традиции это самое хорошее, что у нас есть, и чем старее традиция, тем лучше, сказал, обижено Танас.
- А я не говорю, что традиции это плохо, я тебе объясняю только что мир не закостеневший, мы его таким держим, боимся нового. И в этом есть определенный смысл. Чтобы встречать смело НОВОЕ, надо иметь много силы осознания, чтобы не сойти с ума. А эту силу слизывает Дахн. Человек когда-то должен выбрать себе правильных друзей, засмеялся Витан. Пока он интересуется играми Дахна, он будет бегать за собственным хвостом.
- Ты о чем? - задумчиво спросил Танас.
- Ну, сам подумай, ведь Дахн предлагает всем одни и те же игры Зависть, Ревность, Жадность, Месть, Похоть и так далее. Ведь эти игры у всех одинаковые и скучные, на мой взгляд, всё заранее известно. Правда уровень этой отравы, у людей - разный, но суть не меняется.
Человеческое внимание полностью отвлечено на эти игры, и у него нет сил на восприятие чего-то нового, а тем более отражения этого нового в образах.
То есть человек не может себя защитить от Дахна. Если человек отказывается сам, по каким то причинам от игр Дахна, то он остается одиноким. Ведь он выпадает из традиций.
- Да при чем здесь традиции? Уже, раздражаясь, спросил Танас.
- Не сердись, вот смотри - твой столик, какая традиция с ним связана?
- Ну.., говорить с Вечностью о голоде.
- Как говорить? Вечность дура, по твоему? Что ей надо показывать как мало продуктов в доме.
- Да нет, ты же сам говорил, главное образ. Это для людей надо, глядя на маленькое количество еды, им легче представить, что будет, если еда закончится. Растерянно пояснил Танас, он начал ощущать давление Витана.
- Но голода нет, зачем продолжать делать столики для голода? Традиция? Какая традиция?
- Не волнуйся так, лучше объясни, что не так?
- Так вот, люди, пройдя один раз через голод, создали вещи и традицию, голод ушел, а вещи остались и с ними память, что голод снова может прийти, в результате страх перед голодом и ожидание голода - люди создают его снова. Они же волшебники, что хотят то и получают. Традиция срабатывает без ошибок. Дахн обожает традиции. Подкрасить память в черный цвет ему раз плюнуть. Если ты спросишь того, кто голодал: - что он помнит. То он тебе расскажет о муках голода. Но почти не вспомнит, как он с ними справлялся, его ужас охватывает.
- Получается, светлую часть воспоминаний, труднее человек извлекает из памяти
- И так у всех народов... уже не споря, сказал Танас.
- Именно так, ведь во всех народах есть традиции, и почти нет свободы от них.
- Почему почти?
- Потому что люди стали замечать, что с ними что-то не так. И пока осмысливают это медленно. Но ты же знаешь, человек может управлять временем, а значит, это МЕДЛЕННО - может оказаться мигом, лукаво улыбнулся Витан и подмигнул Танасу.
Традиции свои и чужие.
Есть Анекдот:
Оптимист видит свет в конце тоннеля
Пессимист видит длинный тоннель.
А реалист видит и тоннель, и свет в конце тоннеля и
поезд несущейся на встречу.
Каждый видит то, что привык видеть.
Летние месяцы, когда у детей были каникулы, Витан каждый день ходил на работу. Проходя мимо трактира, он весело здоровался с Танасом и бежал дальше. Однажды Танас, позвал Витана зайти в трактир.
-Но я опаздываю.
- Я не надолго тебя задержу, нам надо сходить в призрачный дом, давай договоримся когда.
- Хорошо, давай. В субботу, после работы мы не можем пойти, туда никто по вечерам не ходит. Правда же? Озадачено и с сомнением сказал Витан.
Танас так громко расхохотался, что еле выговорил.
- Ты знаешь, я иногда забываю, что ты еще ребенок, но чтобы суеверный ребенок - это уже слишком. Мне трудно в это поверить. Что тебе может быть свойственна вера, я могу понять, но чтобы страхи и суета. Не смеши меня, мальчик. Что тебя пугает?
Витан задумался, а действительно, что его пугает ходить в призрачные дома по вечерам?
- Хорошо, пойдем сегодня вечером, уверенно сказал Витан и убежал на работу.
Его работа была не замысловатой, нужно было сколачивать ящики для винограда, яблок, в общем, для фруктов. Умственного напряжения это не требовало. Оплата была сдельная, очень низкая, но этих денег хватало для скромного выживания, если учесть, что его старшая сестра тоже там подрабатывала.
Весь день он размышлял, о том, что сказал Танас.
Ну, во-первых, он сразу понял, что повторил чьи-то мысли. Он слышал от кого-то, что когда солнце садиться, эти места лучше обходить. Как легко мы верим слухам, думал Витан, даже не проверяя, просто повторяем.
Во-вторых, он всегда хотел туда пойти именно после захода солнца. Но его всегда что-то отвлекало. И всегда что-то важное. Он очень удивился, что так давно хотел туда сходить и не пошел. Как, так могло, случится? В радиусе 50 км. он облазил все места, куда можно, было пройти пешком. И даже сложно сказать, сколько мест с этой стороны гор, центральной части и со стороны моря он облазил, пользуясь речным транспортом, и на попутках. А всего в 6 км от поселка - он не смог времени найти?
Три дома стояли почти рядом друг с другом, их крыш не было видно из-за зарослей кустов и деревьев Они стояли на холме, но сам холм тоже утопал в зелени. Зимой холм всегда был в дымке, и он был весь в паутине из веток, из-за такого вида дома и называли призрачными. Они то появлялись, то исчезали из вида. Витан считал, что там отдыхают облака, когда устают, по небу носится.
За домами начинался более высокий и пологий холм, поэтому, если смотреть прямо на них, то в глаза бросался этот холм, и постройки в сравнении с холмом выглядели мелкими камнями. Крайне редко, можно было увидеть там людей. Но все знали, что там живет несколько греческих семей по своим традициям, стараются никого не тревожить, но и к себе особенно никого не зовут.
После работы он зашел к Танасу в трактир, но там никого не было. Витан решил, спустится в погреб. Дверь в погреб была прямо из трактира. Обычно вход в погреб строили рядом с домом. Так как погреба строились глубоко площадью от 20 до 40 кв.м., и туда надо было закатывать для вина, 200 литровые бочки, то вход в них строили снаружи, с верхним сооружением. В трактире погреб был тоже большим, но вход в него Танас сделал внутри, как он объяснял, бочки можно помыть и, не вытаскивая их из погреба. Он действительно придумал свой способ обслуживания погреба и того, что внутри. Трактир стоял на холме, и он вывел трубу вниз метрах в 40-ка от холма, прямо в овраг. В овраге он каждый год выкапывал яму и перекидывал трубу в новую яму, а в старую сажал куст сирени или облепихи. Таким образом, он сделал бесполезный овраг цветущим, и его все меньше размывало во время селя. Кусты удерживали землю.
Витан спускаясь, позвал пару раз Танаса, но тот не откликался. По мере спуска, волнение Витана росло. Вдруг он услышал тихое сопение прямо у основания лестницы, он быстро спустился, Танас сидел прямо на каменистом полу, прижавшись к полке, и тяжело дышал. Витан схватил, первую попавшуюся овечью безрукавку, разложил на полу, положил Танаса на нее. И левой ладонью стал выталкивать ту силу, что мешала дышать Танасу а правой заталкивать свою янтарную силу. Через несколько минут Танас схватил Витана за руку, и иронично сказал.
- Ты что помирать собрался? Мне не надо столько сил, смешной ты мальчик, чтобы спасти муравья ты всю Вселенную на уши поставил. Ты хоть дозируй иногда свои силы.
Когда Витан услышал голос, Танаса, заплакал и сквозь слезы сказал:
- Я не умею, дозировать.
Всхлипывая, он добавил:
- Не оставляй меня вот так, пожалуйста.
Танас уже поднимался, подал руку Витану, похлопал его по плечу и, улыбаясь, сказал.
- Тебя, пожалуй, оставишь, кошки меня с того света назад приведут.
Витан насупился, продолжая всхлипывать.
- Ну не обижайся, не обижайся, пошутил я. Спасибо тебе большое, что на ногах меня держишь и в полном здравии. Пока ты здесь, я не против, еще попыхтеть в этом мире.
Однако нам пора, все что нужно, я собрал.
И они вышли из трактира, прихватив с собой торбу и пару безрукавок. По ночам бывало прохладно, и, судя по всему, возвращаться они будут либо ночью, либо утром.
Они пошли сразу коротким путем, по тропе, а не по дороге. Тропа проходила сквозь заросли кустов и деревьев по дну большого оврага. Ее проложили чабаны, выводя отары овец на пастбища.
Солнце село, но небо еще было окрашено в бордово-оранжевый цвет уходящий в темно-синюю высь. В темной части неба уже звезды сияли.
- Нам надо торопиться подняться выше, а то через несколько минут, тропа не будет видна, сказал Танас. И они пошли быстрым шагом. Когда начался подъем, небо уже все потемнело. Но Танас видимо, хорошо знал эту тропу, он уверенно вел к призрачным домам. Тропа становилась все положе, и вдруг они уперлись в стену из камней. Витан от неожиданности даже ойкнул.
- Я не предполагал, что здесь есть стена, сказал он удивляясь.
- Холм надо было укреплять, иначе его размыло бы, поэтому здесь поставили преграду, если я тебе скажу, что это даже не забор, а упор шириной в 8-10 метров, ты удивишься еще больше. Они шли вдоль забора, пока не столкнулись, с настежь открытой, калиткой.
- Ничего себе воскликнул Витан, нас что ждали, или это чья-то рассеянность.
- Нас ждали, тихо сказал Танас, и нам рады.
- Откуда ты знаешь?
- Если бы нам были не рады, калитка была бы захлопнута, но не закрыта на засов.
- Ты уже бывал здесь?
- Я здесь родился и вырос, ты не знал об этом. В обще-то, все кто об этом знал, уже умерли.
- А зачем мы здесь? Здесь живут твои родственники?
- Нет, родственников у меня не осталось, здесь живут люди близкие мне душой.
Они вошли в калитку и, сделав несколько шагов, стали спускаться вниз, к удивлению Витана. По краям дорожки росли низкие розовые кусты. Самих кустов было не видно из-за темноты. Но запах роз заполнял все пространство, за кустами было что-то высокое, возможно деревья, возможно постройки. Они прошли каменистый мостик, потому что было слышно, как под ними течет вода, и вдруг начался, достаточно крутой подъем, который их вывел на пологую дорожку подходящую прямо к двери дома.
Самого дома из-за растений не видно было совсем. Виноград, разносортные вьюны, цветы.... Около двери было мягкое освещение не понятно, откуда идущее. Витан долго искал источник света глазами. Наконец понял, что освещение идет сверху двери, и с боков, видимо там были фонари, но из-за растений самих фонарей было не видно.
Они вошли, в широко открытую дверь, их встретила, доброжелательная хозяйка, мягкой улыбкой, приглашая жестом к столу. Она заговорила приятным голосом, но грубоватым для женщины, что придавало облику хозяйки силу, уверенность, надежность.
- Добра вам в ночи и при солнце, приветствовала она их. - Ты привел к нам, наконец, своего маленького друга, Танас. Проходите.
- Здравствуй, Стефания, давно я у вас не был, а где остальные? Спросил, оглядываясь, Танас, ведя Витана к такому же роднику с чашей, как и у него на кухне.
- Еще не вернулись, они вернуться после полуночи. Георгий повел мальчиков собирать листья новой луны, а луна взойдет, только к полуночи.
- У Стефании, четыре сына пояснил, Танас. Это они для нас мальчики, а для тебя дяди, наверное.
Они помыли руки и сели за стол. Стол был накрыт такой же скатертью, как и у Танаса, из коры ивника, от него так же исходила прохлада. На полу дорожки сотканы из разноцветных ниток, на лавках такие же дорожки, а на стенах не инкрустация, а ковры, да с такими чудными узорами. Когда Танас заметил, как внимательно Витан все изучает, он пояснил.
- Стефа ткет ковры и на продажу, в том числе. У нее большой опыт в этом искусстве.
- Что привело вас в нашу глушь? Спросила Стефания, разливая молоко в глиняные кружки. Витан удивился, что она даже не спросила, а будут ли они молоко. Он знал, что Танас не любил молоко, но еще больше удивился, когда Танас выпил молоко. Он тоже взял кружку, стал пить. Понял что это не просто холодное молоко, а какой-то настой или сок растений, очень похожий на молочко кокоса.
- Спасибо сказал Витан и, смущаясь, спросил: а что мы пьем?
Стефа улыбнулась и сказала:
- Это обычное козье молоко, с добавлением выжимки из акации, некоторых горных трав, и розового масла. Тебе не понравилось?
- Почему, очень вкусно, я такое впервые пробую, ответил Витан, еще больше смущаясь.
- Если захочешь, я научу тебя готовить этот напиток.
На столе стояли кувшины с напитками, выпечка, нарезанная ромбами, что-то очень сочное, тесто было чем-то пропитано, несколько видов салатов, персики необычной формы овальные, как дыни и очень крупные. Виноград, сливы - такие Витан очень любил они величиной с яблоко, косточка у них маленькая и бывают они желтые и черные.
Здесь были и те и другие, выложенные шахматной доской, только в объеме. Чередуясь, желтая, черная. На самом деле они были темно фиолетовые, но их называли черными.
- Так что вас привело к нам? Повторила Стефана вопрос.
- Да вот я хотел показать Витану, как можно много полезного извлечь из традиций, если их хранить.
- Да, грустно сказала Стефа, или ты хотел сказать, как трудно защищаться от чужих традиций, чтобы сберечь свои. И кем надо стать...
Танас заговорил с улыбкой:
- Ты его не испугаешь, он с кошками дружит, и живет с лисами, уже смеясь, добавил он.
Стефана побледнела.
- Он общается с граниями? Он что был мертвым?
- Да уж мальчику не простая судьбишка светит, весело ответил Танас. И продолжил:
- А что ты так испугалась, Ведь именно они помогают вам жить по старым традициям, оставлять детей свободными от безграмотного образования. Дают возможность им освоиться в мире любой традиции. Благодаря им, вам доступен весь мир. Почему они тебя так пугают.
- Я их боюсь, потому что они, как ветер. Никогда не знаешь когда из озорного, теплого ветерка, вырастет ураган. Для них не существует жизни смерти, традиций. Они появляются в любой момент, так же исчезают. Просят что-то сделать, но никогда не объясняют для чего.
- А может, потому что мы не способны понять их дел, произнес задумчиво Танас.
Все это время Витан слушал и ел, много и с аппетитом. Он не успел поесть после работы, и сейчас казалось, ему ни до чего дела нет, кроме еды, но тут он поперхнулся и откашлявшись спросил:
- А что, если люди не понимают что делают другие, они всегда эти дела относят к плохим и опасным?
- Наверное, да, сказала Стефа: меня, во всяком случае, все непонятное пугает.
- И даже не приходит в голову, что непонятные дела могут быть, очень чудесными и добрыми? Ведь они, никогда никому плохого ничего не делали. Или делали?
Стефана опустила глаза.
- Трудно иногда сказать, что такое хорошие, а что такое плохие дела. Сказал Танас:
- Лет семь назад они забрали дочь Стефаны Лидию, и она еще ни разу не появлялась здесь.
- Она уже большой была?
- Нет, ей было три года, она упала в овраг и сломала позвоночник, двигаться не могла, говорить тоже, в общем, ее парализовало. И Стефана даже не знает, жива она сейчас или нет
- Но она жива. Я видел девочку Лидию среди них.
- Стефана быстро подошла к Витану схватила его за плечи, и обрушила на него град вопросов:
- Она так же бездвижима, она выросла, про маму вспоминает? Расскажи все что знаешь о ней.
- Она бегает как козочка, и болтает без умолку, я и не мог подумать, что она была парализована. Я был уверен, что она чья-то их дочь. О Лидии говорят, что она не выбрала свой путь. Теперь я вспомнил, что мне Дамина говорила о ней, - она говорила так:
- Возможно, девочке надо будет вернуться. Если ее судьба определит к старообрядцам, значит, так тому и быть. Как только смерти она будет не интересна, ты поможешь ей добраться до них. Это ведь она о вас говорила.
-Ты хочешь сказать, что Лидия может вернуться домой? Уже рыдая, спросила Стефана.
Приговаривая:
- Моя девочка жива, моя девочка жива.
- Возможно да, а возможно она захочет остаться с ними. Я не знаю. Но вы не плачьте. У них здорово и интересно, у них чудесная жизнь, и они никогда плохих дел не делают, непонятные да, но не плохие.
Танас заговорил
- Не спорь Витан, люди боятся чужого и непонятного.
- Но ведь и этих домов люди боятся и традиции Стефаниной семьи, людям не понятны.
Стефана аж, рот открыла от такой бестактности.
- Прости его, пожалуйста, Стефа, ребенок он еще. Сказал, смущаясь Танас.
- Но разве это тайна для Стефаны? Не унимался Витан.
- Постой, постой, Танас не останавливай его, я с этой стороны никогда не рассматривала нашу жизнь, продолжай Витан, что ты этим хочешь сказать?
- Я говорю, что страх, перед непонятным, делает людей глупыми ненаблюдательными и нелюбознательными. Много хорошего в старых традициях, но если они не изменяются в новых условиях, они могут стать тяжелым грузом. Хвататься за понятное, уже кем-то объясненное, это своеобразная лень головы. Не надо ничего менять - все и так хорошо. Но так ли это. Люди одиноки, несчастливы, они воюют друг с другом, часто именно из-за разных традиций. Навязывают друг другу свои традиции и образ жизни.
Нет, чтобы традицию, можно было назвать хорошим явлением, продолжал Витан: они должны стать открытыми, и живыми. Хорошее должно сохраняться и пополняться новым - плохое должно отбрасываться и отмирать. Но так как традиции удерживают люди для передачи жизненного опыта, Дахну на них очень удобно паразитировать и делаеть людей рабами традиций, а значит и его рабами. И, в конце концов, чужие традиции пугают людей, потому что они им непонятны.
- А кто такой Дахн спросила Стефа.
- По нашему Сатана, уточнил Танас.
- Ты говоришь обидные, но, похоже, правильные слова - сказала тихо Стефа, и добавила: А разве традиции граний меняются?
- Грании вообще живут в нестабильном мире и вообще трудно сказать живут ли вообще, я так полагаю. Они везде, они всегда. Как минимум в пяти точках нашей планеты они обитают.
- Среди них мужчины есть?
- Конечно, есть, удивленно ответил Витан.
Со двора донесся шум, на кухню вошли пятеро мужчин, они улыбались. Георгий сказал, радостно:
- Ой, да у нас гости добра вам в ночи и при солнце, вы все же решились дойти до нас. Вот спасибо за ваше внимание, давайте ужинать.
- Они уже поели, сказала Стефана, а вы присаживайтесь, вы принесли лунный лист?
- Да, но очень мало - тебе для отвара может и не хватить, сказал Георгий
- А мне уже и отвар, похоже, не нужен.
- Как не нужен, ты семь лет ждала такого сочетания, нового месяца, в созвездии скорпиона и так далее. Сколько обстоятельств должно было совпасть, чтобы выросли именно эти листья, ты же сама говорила, нас торопила, даже встречу с Танасом хотела перенести. Если бы он не настоял на встрече, мы бы сейчас не радовались ему, и его маленькому другу. По традиции в доме не должно быть гостей, чтобы получить чистый отвар - все больше удивляясь, говорил Георгий.
Листья нужны были для отвара, который вариться в особых условиях, и с ранними лучами солнца в отражении его можно было увидеть прошлое, настоящее и будущее человека. Стремление получить информацию о Лидии привело к действиям, в которых участвовала вся семья, и это несгибаемое стремление длилось семь лет. Вечность услышала их и, как всегда нашла более рациональный способ.
- Да, мы все хотели узнать, жива ли наша Лидия, и ты прав, прав, и еще раз прав во всем. Но, нарушив традицию, уступив, Танасу, мы получили вести о Лидии без отвара. Сама Вечность позаботилась, о способе передачи вестей.
Витан сидел с открытым ртом.
- Так мы здесь только для этого, но я мог и не заговорить о Лидии.
Танас весело засмеялся: а вот тут я не уверен, Вечность или кошки захотели вам передать весточку о дочке. Но в одном я уверен, я люблю их и не боюсь. А действуют они действительно как ветер. Вроде и не к чему не прикасаются, а все у них в нужную картинку складывается.