Аннотация: Он понял, что эти тетради нельзя никому показывать
Скорпион 2
Часть 2
А. Дешабо
Р. Дешабо
С одной стороны они организовали прикрытие после катастрофы в Розуэлле, штат Нью - Мексика. Они скрыли от общественности кто такие инопланетяне, почему они здесь и как устроена их техника. В сокрытии участвовали разведывательные группы ВВС, ЦРУ, АНБ и созданная группа Мажестик. В то же время они позволили дозированную утечку информации, которая вроде бы случайно попала в МГБ. В пятидесятые годы были разработаны постройки подземных баз, лабораторий, городов для того, что бы обеспечить секретные интересы тайных обществ, иллюминатов, масонов, Мальтийского ордена и других, которые заключили пакт с инопланетянами для укрепления могущества.
Борко пришлось даже побывать в зоне 51, правда, знакомство было поверхностным, но оно входило в разработку намечаемой операции.
- Однажды я проснулся, - продолжал Борко - в необыкновенно, прекрасное весеннее утро. На дворе стоял 1980 год. И, вдруг, я понял, осознал, что какая грязная, ужасная, бесчеловечная война затеяна против человечества. Эта необъявленная, жестокая война ведется во имя установления мирового господства, во главе с мировым правительством. Каким же надо быть подонком, что бы участвовать в этой изуверской войне. Мне предстояла короткая командировка в Никарагуа, и сразу созрел план. Я имел доступ и изготовлению документов высочайшего качества любой страны. Я заготовил два паспорта, на гражданина Норвегии и второй на имя Семенова Ивана Петровича гражданина СССР, уроженца города Буйнакска. В 1971 году там было землетрясение, и настоящие документы могли быть уничтожены. В Никарагуа, в одном из прибрежных городков Пуэрто - Кабевас я устраиваю взрыв машины, в которой официально погибаю. Вечером с паспортом гражданина Норвегии я вылетаю из Манагуа в Мадрид, затем в Варшаву и потом я оказываюсь в Москве и уже по своему паспорту на имя Семенова и приезжаю в наш город. Я не думаю, что бы меня кто - не будь искал. Мне кажется, я сработал чисто. Я нашел квартиру, через три месяца женился на квартирной хозяйке, через полгода она умерла. Уже прошло пять месяцев как я холостяк. Это случайность, трагическая случайность. Я не думаю, что несу несчастья или смерть другим. Скорее всего, это судьба. Здесь на Севере, много работал над идеей передаче энергии без проводов. Я ведь по своей природе трудоголик. Я постарался забыть свою прежнюю жизнь, хотя это было и трудно. Я продолжал работать и развил эту идею до практического воплощения и построил за год действующую установку.
- Константин Маркович, вы столько раскрыли передо мной информации, что трудно в нее поверить и невозможно не поверить, я ведь почти это вижу каждый день, встречаюсь с этими явлениями, и может быть просто не придаю им значения, потому что не имею достаточных знаний, - неожиданной разразился длинной тирадой Нильский - но расскажите же, про инопланетян, это правда, что они есть?
- Не знаю, не знаю, - воскликнул Борко, - но я чувствую, что над цивилизацией нависла чудовищная угроза, какая то ужасная машина хочет переломать человечество, направить по другому пути развития, может построения оруэлловского общества, может всеобщего вырождения, может еще будет что - то, я не знаю, у меня есть только предчувствие.
- Так для вас война не кончилась в сорок пятом году?
- Да, для меня она окончилась в восьмидесятом!
- Долго же вы воевали, - обмолвился Нильский.
- Но вы, знаете, после всего пережитого, я решил бросить воевать, бросить разрушать мир. Я по своей природе, человек, которого тянет к научным исследованиям, к науке и я не виновен, что судьба послала мне тяжелое испытание войной. Я не знаю, как буду развиваться дальнейшие события. Еще ничего неизвестно, все сокрыто в тумане будущего, но я решил оставшуюся жизнь посвятить науке, той идее, которая меня преследует с молодости.
- И еще, - опять перебил его Нильский, - расскажите, наконец, что делает этот аппарат, и на каких принципах работает?
- Перехожу. Эта установка передает энергию в любую точку пространства, будь то пространство за семью замками. Созданный полем волновод пронизывает любое препятствие и в выбранной точке происходит выделение энергии. Правда, мощность установки еще мала, радиус действия невелик, всего около сотни метров, да и передаваемая энергия небольшая - максимально десятки ватт в непрерывном режиме и сотни в импульсном. Сейчас я покажу вам ее в действии. - С этими словами Борко встал и подошел к аппарату.
Включив штепсельную вилку в розетку сети, он нажал пластмассовый рычажок автоматического выключателя питания. Аппарат сразу же засветился изнутри. Свет пробивался через щели корпуса и решетки охлаждения. Развернув его у стены, Борко направил выступающую часть в середину комнаты.
- Сейчас он прогреется и выйдет на рабочий режим, - заметил он.
Стрелки приборов, расположенных на панели качнулись, и каждая заняла определенное место. Только у двух приборов стрелки остались на нуле.
Борко начал манипулировать ручками аппарата. Стрелка на одном из оставшихся приборов немного отклонилась от нулевого положения и замерла. Потом, подойдя к торшеру, он выключил его. Теперь комната освещалась только светом, пробивавшимся из установки.
- Смотрите на середину комнаты, - Борко щелкнул тумблером на панели аппарата.
В этот момент дрогнула стрелка второго прибора и в середине комнаты появилось яркое голубое пятно, которое дрожало и колебалось на какой - то невидимой оси, но колебания были незначительны.
- Сейчас я увеличу мощность.
Пятно стало более ярким и осветило комнату фосфоресцирующим светом. Борко повернул небольшой штурвальчик. Тот час пятно передвинулось вперед и повисло у стены.
- Владислав Викторович, возьмите, пожалуйста, на кухне алюминиевую ложку и подержите ее вот здесь, сантиметрах десяти позади пятна.
Нильский прошел на кухню, взял в буфете ложку и поднес в указанное место. Борко включил тумблер, пятно исчезло. Тронув штурвальчик, нажал на панели кнопку. Крупная капля металла с шипением ударилась о пол. В ложке мгновенно появилось круглое небольшое отверстие. Нильский с интересом наблюдал за опытом.
- Сядьте, пожалуйста, на диван и не двигайтесь, - он выкатил аппарат в соседнюю комнату. За ним потянулся черный шланг провода.
Через минуту яркое светящееся пятно появилось в той комнате, где сидел Нильский и описав несколько замысловатых фигур в воздухе, пропало. Борко вошел в комнату и, дернув за шнур выключателя торшера, сел на диван рядом с Нильским.
- Вот, что получилось, - сказал он, и в нотках его голоса послышалось торжество.
- Так это же замечательно! Этим аппаратом можно сделать очень много! Не останавливая агрегаты - устранять неисправности, работать в недоступной человеку среде, не выходя из космического корабля производить различные операции, без хирургического вмешательства лечить больных...
- И без шума, спокойно убрать неугодного человека, - ехидно заметил Борко.
- Конечно, нужно чтобы подобные аппараты были под контролем, - не придал большого значения его словам Нильский. - А если увеличить его радиус действия и мощность, это же клад для науки и техники! Но расскажите же, Константин Маркович, как вам удалось этого добиться? Какие принципы использованы в его работе?
- Установка состоит из двух основных частей. Первая главная и наиболее сложная формирует, выталкивает и поддерживает на заданном расстоянии определенную форму поля. Вторая выполняет функции генерирования и посылки электромагнитного излучения.
Вы знакомы с принципом формирования магнитного поля Огры? - неожиданно спросил Борко
- Да в общих чертах, - ответил Нильский.
- Так получают магнитную бутылку, которая держит плазму. Мне удалось создать поле в форме, как бы это сказать....чечевицы. Да оно и по величине почти такое же. Я имею ввиду внутреннюю конфигурацию поля. Это можно себе представить так, как если бы взять зерно чечевицы и поместить его в поле, которое не проникало бы за границы зерна. Потом это чечевицообразное поле выталкивается из аппарата как мыльный пузырь и перемещается в любую точку пространства, оставляя тонкую нитку поля, служащей волноводом, по которому подается энергия поддерживания. Вроде пуповины ребенка. Но чем дальше приходится выталкивать поле, тем больше нужна для этого энергия. Возьмите мячик на резинке, которым играют дети. Чем дальше вы отталкиваете мячик, тем больше прилагаете усилий, а когда вы слишком далеко его толкнули, может лопнуть резинка. Нужно сделать резинку мощнее, увеличить ее диаметр. Вот так и у меня, когда поле выталкивается на пределе возможности, оно исчезает, - вздохнул Борко.
Указав на один из приборов на пульте аппарата, добавил:
- Вот этот прибор, измеряет мощность выталкивания, показывает расстояние и довольно точно.
Задумавшись, Борко шагал по комнате. Остановился, бросил взгляд на Нильского.
- Теперь о второй части, - продолжил он. - Она генерирует и, собирая в пучек электромагнитное излучение, направляет его по этой пуповине. Попадая в чечевицеобразное поле, волна не может идти дальше, так как продольная ось, равная четверти ее длины представляет для нее бесконечное сопротивление. Сама же сфера поля своими размерами настроена в резонанс генерируемой частоты и, таким образом, происходит выделение энергии в намеченной точке пространства. В непрерывном режиме энергия потребляется постоянно, - в импульсном происходит разрядка через конденсатор. Вот и все, - заключил он.
Нильский достал сигарету и чиркнул спичкой:
- Вам нужно связаться с институтами, и они помогут довести дело до конца. Да! Я не понимаю, Константин Маркович, почему вы этого не сделали до сих пор, а работали как средневековый ученый одиночка? Аппарат очень нужный, построен на интересных, не известных еще, явлениях поля, и я уверен, он заинтересует многих.
- Дело в том, Владислав Викторович, что мне не хочется предавать его гласности. У меня есть кое - какие соображение на этот счет. Одним из них является моральное право, как бы это сказать присвоение, что ли чужих идей. Если скрыть этот факт, все равно не поверят, что это сделал один человек. Время ученых - одиночек прошло. А я ведь взял все почти готовое и мне пришлось доделать лишь кое - какие детали.
- Все - таки, вы внесли много своего труда, и у вас тоже есть право на это. Ваше имя стало бы известным. Возможности лучших лабораторий были бы к вашим услугам. Материальная сторона дела тоже имеет значение. А так, что же вы, в таком случае хотите делать? Не забирать же свое изобретение на тот свет? - похоже было, что Нильский закипал.
- Вот насчет известности, как вы сумели заметить, мне этого как раз и не нужно. А вот о материальной стороне можно подумать. Я бы мог предложить вам солидное вознаграждение за небольшую услугу с вашей стороны. Догадываетесь, что я хочу сделать с изобретением? Конечно, забирать его с собой на тот свет смысла не имеет, а вот передать его за рубеж, очень и очень стоит. Я хочу его продать.
На лице Нильского отразилось неподдельное изумление.
- Да, да. Продать его самым настоящим примитивным способом, за большие деньги, в хорошей валюте. Понимаешь, мне нужны деньги. Большие деньги. Я не смог снять со своего счета, иначе это вызвало бы подозрение и меня бы раскрыли. Я постараюсь тебе объяснить, почему мне нужны деньги. Этот аппарат, который ты видишь, может резать, убивать, взрывать, варить, наконец, легированные стали. Мне он не нужен. Я его могу только продать. Мне нужен другой аппарат, расчеты которого находились в тонкой синей папке, из той сербской лаборатории. Я не успел выписать ту технологию, схемы и характеристику, и откровенно сказать, как следует разобраться в ней. Он, понимаешь, совершенно другой, работает в диапазоне восемь и две десятых герца, со странной амплитудой и замысловатой характеристикой тока, аппарат тонкий и нежный. А что мне дадут за этот грубый аппарат? В лучшем случае грамоту серпастую и путевку в дом отдыха за счет соцстраха, - Борко пришел в ярость.
- Но вы ведь рискуете ничего не получить, вы же знаете, как охраняется граница, - возразил ему Нильский тихим голосом.
- Я знаю, и вас знаю давно. И, по-моему, было бы неплохо за маленькую услугу получить кучу денег. Я беру все на себя. Вы должны выполнить только одно, - привезти мне из Югославии те самые папки, и в первую очередь тонкую синею. Где их взять и как, я вам расскажу. Но они мне нужны. Сам я поехать не могу, как вы догадываетесь.
- Константин Маркович, а что это за тонкий и нежный аппарат? - спросил Нильский, закуривая очередную сигарету.
- Я вам расскажу и об этом. Но сначала предысторию. В 1957 году на одном из симпозиумов обсуждалась величайшая проблема планеты - перенаселение - и были сделаны выводы, что современная цивилизация рухнет, если не будут предприняты меры снижения темпов прироста населения. Для этого существует лишь два способа, либо уменьшить рождаемость, либо увеличить смертность. Было предложено несколько программ контроля над рождаемостью с применением медицинских процедур: стерилизация, аборт и гистеректомия. Но несколько неожиданно дал несколько совершено секретных рекомендаций доктор Аурелио Пеккеи из "Римского клуба". Он предложил разработать новую болезнь с таким же эффектом, что и знаменитая "Черная смерть". Его главной рекомендацией было получение микроорганизма, вернее вируса, способного поражать иммунную систему, что привело бы к невозможности эффективной вакцинации. Был отдан приказ, вывести такой вирус и одновременно разработать меры профилактики и лечения. Вирус должен быть использован против населения, и вводиться в организм при профилактической вакцинации. Меры профилактики должны применяться лишь по отношению к правящей элите. Медицинская помощь будет оказана всем уцелевшим, когда будет решено, что достаточное количество людей уже погибло. Полигоном для внедрения этой программы была выбрана Африка, беднейшие ее страны. Я думаю, вы знаете, что такое разрушение иммунной системы. Это, прежде всего, когда у человека пять, десять заболеваний и когда он может умереть от легкого насморка. Вы понимаете, что это такое? Это небольшая элита и девственная земля. Но сколько болезней должно обрушится на человека, сколько боли, несчастья, горя должно достаться каждому? Если вы помните, человек жил в древности счастливо долгие сотни лет, Адам жил девятьсот тридцать лет, Каинан жил девятьсот десять лет, а Мафусал жил девятьсот шестьдесят девять лет. Потом Бог сказал, что человек будет жить сто двадцать лет. Но сто двадцать не получилось, в Древнем Египте и в Древнем Риме к тридцати уже считали стариком. Многие века потребовалось, что бы жизнь приблизилась к 80 - 90 годам и то далеко не у всех. Так что же произошло тогда? Видимо тогда были отрезаны десять из двенадцати спиралей ДНК, осталось только две. И еще был отключен мозг на восемьдесят три процента, осталось так же семнадцать. Так вот, в этой тонкой, синей папке были схемы и расчеты аппарата по восстановлению двенадцати спиральной ДНК и мозговой деятельности на сто процентов. Эти листочки были написаны рукой самого Николы Теслы, как они попали туда, я не знаю, он ведь жил в Америке. Все сотрудники лаборатории были расстреляны, никто не остался в живых и только я могу что - то восстановить. Если я упущу этот шанс, человечество эту проблему решит не скоро. Решит то, оно эту проблему вес равно, но сколько это будет стоит человеческих жизней и страданий. А если удастся восстановить двенадцать спиралей, то ящик Пандоры от доктора Аурелио Пеккеи будет не более страшным, чем ящик с фантиками из - под конфет. Так как, Владислав Викторович? Теперь вы все знаете. По рукам?
- Константин Маркович, скажу вам откровенно. Не нравится мне вся эта затея. Живите по хорошему, приносите людям пользу, и они вам отплатят тем же. С той довоенной поры, когда мы работали вместе, прошло очень много лет. Изменились времена, и я тоже изменился. Мне претит участие в этом деле, которое вы предлагаете. Я даже не риска боюсь, а просто не согласен в принципе. Так что, увольте уж, Константин Маркович. То что вы сделали, нужно просто отдать людям. Не продать, нет, да еще в чьи то грязные руки. Просто отдать!
- Это окончательно? - Борко нахмурился.
- Да.
- Что же в таком случае вы думаете делать?
- Не знаю еще. Это все так неожиданно. Подумаю, - Владислав Викторович встал.
- Скоро Новый 1982 год. Вот увидите, после этой даты разгром СССР пойдет громадными темпами, и уже ничего его не спасет, пострадают миллионы людей, это будет переход точки не возврата, - горячо заговорил Борко, переходя на шепот.
- Не верю я вам, - спокойно возразил Нильский - вы играете роль ученого - одиночки, который хочет спасти мир, но я вам не верю! СССР самая сильная держава в мире и ей ничто не угрожает, она способна перенести любые трудности. Вы преследуете какие то свои эгоистические цели, вы должны открыться власти и она вам поверит.
- Как вы не понимаете, они вокруг нас, они везде, от них не спрячешься, - парировал Борко.
- Скорее всего шиза, может старческая, - подумал Нильский, но вслух ничего не сказал и поднялся с дивана, застегивая пиджак.
Был четвертый час ночи. Они холодно расстались и Нильский пошел в гостиницу.
Чужой корабль.
Борко не спалось. - "Что делать?" - этот вопрос захватывал его все больше и больше. Его будущее, его цель, которую он желал достигнуть не жалея никаких сил уплывала как палуба из под ног. Все, к чему он стремился, было под угрозой. Выхода видно не было. Тот путь, который указывал ему Нильский, был тупиковым и его не устраивал. Все чаще в его голове проносилось слово, как отголосок чего - то привычного, знакомого, но уже почти забытого - "Ликвидировать". Борко погрузился в тревожный предутренний сон. Последней его мыслью было -"Встать пораньше".
Зимой, когда умерла его вторая жена, Анна, о первой довоенной Борко уже и не вспоминал, он телеграммой вызвал на похороны ее брата, Петра Семеновича Карпухина. Брат жил с семьей в Архангельске. Через два дня все печальные обязанности, связанные с похоронами усопшей, были закончены, и Петр Семенович, уезжая, пригласил Борко приехать погостить у него.
- Вы теперь, к сожалению, остались один. Забот у вас немного, пенсия идет. Приезжайте к нам на несколько деньков. Соловецкий монастырь посмотрите, город. Да и ехать не от Черного моря.
Весной этого года Борко, после нескольких месяцев упорного непрерывного труда, наконец, получил первые результаты. Аппарат заработал. Вспомнив о приглашении Петра Семеновича, он решил немного и заслуженно отдохнуть. Встретили его хорошо, как родного. Целыми днями он бродил по городу, ездил на катерке на Соловецкие острова, ходил в кино, смотрел, как загружают в порту огромные иностранные суда.
Однажды, наблюдая за кораблями, увидел группу иностранных моряков, они шли в его сторону. Когда они приблизились, он обратил внимание на грузного мужчину, по-видимому, главного в группе, с характерным знакомым шрамом на лице.
- Руди!
Мужчина повернул голову в его сторону, пристально посмотрел и широко улыбнулся.
- О, Константин! Какая неожиданная и приятная встреча! - закричал он по -немецки. - Знакомься, мои друзья. - Герр Борко. Франц Клауке, Вилли Ридлер, Вальтер Ротлуф. Пойдем, старина, с нами в какое - не будь тепленькое местечко. Давно мы не виделись, поговорим за стаканчиком, нашу встречу надо отметить.
Они направились в ресторан. Усевшись за столик, Руди достал пачку сигарет.
- Куришь?
- Нет, благодарю.
- Рассказывай, старина, как живешь, что делаешь здесь?
Борко вкратце рассказал придуманную тут же легенду, не обмолвив ни слова о работе в Америке. После войны отсидел десять лет в лагере и остался там же на севере, работал электромехаником, ушел на пенсию.
- А сюда приехал в гости к родственникам жены. Ну, а как у тебя все сложилось? Вижу, ты поменял профессию?
- Пришлось переквалифицироваться, - захохотал Руди.
Руди уже не был тем подтянутым молодым человеком, каким знал его Борко. Годы изменили его, но какая то сила и уверенность чувствовалась в нем. Руди тогда не пригласили на работу в Америке - низкая планка интеллекта.
- Служу старшим помощником капитана на лесовозе. Живу в Гамбурге. Хожу по белу свету, частенько бываю здесь.
- Что же ты делал после войны?
- Сначала пришлось туго. Как никак, служба в войсках СС считалась тогда криминалом. Но янки, парни что надо. Все уладилось. Теперь даже хорошо, кругом друзья.
- В Югославии с тех пор не был? - закинул удочку Борко.
- Нет. Ты же знаешь, мне там показываться небезопасно. Можно не вернуться в свой фатерланд. Так что я не хочу бесполезно испытывать судьбу.
- Да, - подумал Борко, но в слух ничего не сказал. На минуту между ними повисла тишина, прерываемая тихим звуком от глотка кофе, - что верно, то верно, - продолжал думать Борко- его там помнят. Да и доверяться ему в этом деле нельзя. Останешься с носом. Он своего не упустит, если папки попадут в его руки. Но в другом может быть даже полезен. А может быть мне самому попробовать пробраться в Югославию - эта мысль обожгла Борко.
- Знаешь, Руди, у меня есть одно дело, которое может избавить тебя от морской качки. Оно сопряжено с определенным риском, но стоит того.
- Слушаю тебя, старина. Всегда рад оказать услугу старому другу. А рисковать я люблю, особенно, если риск хорошо оплачивается. Давно я не щекотал себе нервы. Но что ты можешь предложить и за какие деньги, - он внимательно осмотрел опрятный, но поношенный костюм Борко.
- У меня имеется одна вещь, которая кое кого заинтересует на твоей родине. Как говаривал Остап Бендер - "У моей девочки есть одна маленькая штучка" - пошутил Борко.
- Кто?
- Да, ты его все равно не знаешь.
- Что это такое?
Борко коротко рассказал ему об установке передачи энергии, не коснувшись технической и теоретической стороны дела.
- Она может быть полезна военным, разведке и многим другим, - заключил он.
Глаза Руди загорелись, он почувствовал запах стоящего дела.
- Как тебе удалось сделать этот аппарат? - Спросил он для убедительности.
- Я довольно долго над ним работал, начинал еще до войны, - не вдаваясь в подробности, - ответил Борко.
- Как ты себе все это представляешь?
- Нужно договориться с определенными лицами, чтобы обеспечить поддержку. Цену я сейчас не называю, - он подумал, что это будет зависеть от того, насколько удастся увеличить мощность и дальность, - но она будет довольно высока. Потом нужно меня переправить с документацией на установку, а если это возможно, то и с самой установкой, на Запад. Я смотрел на твой лесовоз. Это не так трудно. К кому обратиться и с кем вести переговоры, тебе должно быть виднее. Я напишу все необходимые данные в технической записке. Обо мне много не рассказывай, у вас тоже могут оказаться всякие люди. Канал связи только через тебя. Сам понимаешь, от успеха этого дела будет зависеть и твое будущее. Как часто ты здесь бываешь?
- Раза два, три в год. Но теперь я приду только в следующую навигацию. Для связи можно использовать адрес моего брата в Западном Берлине. Я могу по - долгу не бывать дома, он меня разыщет и все передаст. Запиши: Эрнест Хемпель, Бундесаллее, 73, Берлин 62, . Обратный адрес укажи вымышленный. Я напишу тебе в твой город до востребования. Письмо отправят отсюда, из Архангельска, наши парни. Надеюсь, язык письма будет тебе понятен. На меня можешь положиться. Будет сделано.
Обсудив еще некоторые детали, Борко достал блокнот, вырвал из него чистый листок и заполнил его мелким аккуратным почерком, потом он еще вырвал несколько исписанных листов, свернул их и протянул Руди.
Тепло простившись они расстались.
Через месяц Борко получил по почте письмо, отправленное из Архангельска и написанное на русском языке:
"Константин Маркович, у нас все благополучно. Внуки очень рады твоему подарку, им понравилась игрушка. Пенсию назначили хорошую. Приезжайте к нам в Архангельск погостить весною на День Победы. Ждем. Особенно ждут дети, надеются, что вы им подарите еще что - не будь интересное. П. Карпухин".
Борко начал готовиться к последнему этапу своего пути. Но все нарушилось из за неудачно кончившейся беседы с Нильским. Это была большая проблема, которую нужно было срочно разрешить. Он хотел найти более легкий путь доставки папок из Югославии и этим создал такие трудности, что поставил под угрозу выполнения своего плана и личной поездки. Все его действия выходили из под контроля.
Западня
Борко встал рано. За окном светилось тусклое утро. Шел дождь, гостиница казалась вымершей, входные двери еще были заперты на ключ. Фойе освещалось одной дежурной лампочкой, но фигуры швейцара видно не было.
- Наверное, спят, - подумал он с удовлетворением.
Подкатив аппарат к окну, он включил его, и отрегулировал. Пристально осмотрев улицу и, никого не увидев, направил хобот аппарата в окно. Взяв листок бумаги, и повернув штурвальчик дальности, нажал красную кнопку. Увидев на улице вспышку, записал что-то на листке. Повторив так несколько раз, перевел аппарат в дежурный режим. Ориентиры были определены, Оставалось только ждать.
Прошло некоторое время, и двери гостиницы захлопали. По улице задвигались прохожие, промчался грузовик, за ним не спеша показался полупустой рейсовый автобус. Но тот какого ждал Борко не появлялся. Прошло еще два томительных часа. Наконец, дверь распахнулась в сотый раз и, пропустив впереди себя женщину, - милый обычай воспитанных людей - на улицу вышел Нильский. Постояв немного на ступенях под козырьком, и слушая шум дождя, он поднял воротник плаща и шагнул на обочину тротуара. Мгновенная боль пронзила его голову, подкосив ноги, он упал.
Борко отбежал от окна и трясущимися руками прикрыл глаза. - Отвык, старина, отвык. Вот у Руди рука не дрогнула бы и на мне испытать этот аппарат, если бы это сулило ему хотя бы десятую часть того, что я получу.
Обессилив от переживаний, он прилег на диван. - "Скоро все кончится. Руди знает свое дело". - Немного успокоившись, услышал вдруг, монотонное жужжание аппарата. -"Черт, забыл выключить!" - больно кольнула его мысль. Подойдя к окну взглянул на улицу, какой то парень в светлом плаще внимательно смотрел на вспышки пара. Борко мгновенно метнул взгляд на шкалу прибора. Прибор мощности показывал небольшое излучение в непрерывном режиме. Крутанув штурвальчик дальности, Борко нажал вниз рычаг автомата питания.
- Черт, - произнес он вслух.
Это запоздалое отключение обошлось ему дорого. Молодое поколение совало свой нос во все дела. Не веря в потусторонние силы, искало всему разумное объяснение, стремясь постигнуть явления и вещи с настойчивостью ребенка Азиза Несина, задающий свой единственный, но каверзный вопрос - "А это, что?"
Без выхода
Дежурный администратор, женщина лет сорока, недоуменно и с подозрением посмотрела ему вслед. Невнятно бормоча себе под нос бессвязные слова - "Невероятно, не может быть, ерунда какая - то...", - Вили быстро вбежал по ступенькам и, открыв дверь номера и задернув шторы, бросился в кресло. Закурив сигарету, задумался, - "Выходить мне кажется, небезопасно, но и сидеть здесь нет смысла... А что предпринять?... Нужно узнать, что с тем человеком, может я просто фантазирую?.... Хороша фантазия!" - он достал из кармана расческу.
Прошло около часа, прежде, чем Дронин понял, что ждать больше нечего, нужно действовать. Вили посмотрел на занавешенное окно и обрадовался ассоциативно возникшей мысли - "Черный ход!" Выйдя во двор, осмотрелся, - "Вот сюда, в боковую улочку."
- Скажите, пожалуйста, - обратился он к проходящей женщине, - где находится горбольница?
- Садитесь на третий автобус в ту сторону, - она махнула рукой, - через четыре остановки выйдете, там она и будет.
Поблагодарив ее и сев на указанный маршрут, Вили начал обдумывать дальнейшие шаги. - "Кого я спрошу в больнице и кем назовусь?" - он не пришел еще ни какому решению, когда кондуктор объявила:
- Горбольница!
Пройдя в приемный покой, Вили осведомился:
- Скажите, пожалуйста, к вам привозили мужчину без сознания? - он описал его наружность.
- Да. А вы кем ему доводитесь?
Сказать никем, ничего не узнаешь, да еще скажут, посторонним информацию не даем.
- Я его сосед, - на всякий случай соврал Вили.
- По гостинице?
- Да - так он жил в гостинице, обрадовался Вили.
- Вы знаете, он умер, не приходя в сознание.
- Уже определили причину?
- Кровоизлияние в мозг.
- Делать нечего, благодарю, - с сомнением в душе он вышел во двор, - все -таки придется идти в милицию, - подумал он.
В большой комнате, куда зашел Вили за деревянным барьером сидел пожилой старший лейтенант и говорил с кем то по телефону.
Подождав, пока он кончит разговор, Вили подошел к барьеру.
- Я к вам... по делу. Сегодня около гостиницы подобрали человека, отвезли в больницу. Там он скончался. Я думаю, его убили.
- Кто его убил?
- Не знаю.
- А почему же больница не вызвала нас?
- Они говорят, что он умер от кровоизлияния в мозг, а я думаю...
- А вы кто, философ, что думаете или врач?
- Нет, но...
- Вы знаете лучше, чем тех, кто его вскрывал? Кстати, а кем вы ему приходитесь?
- Просто я был на улице, когда подъехала скорая помощь и ...
- Вот что, - голос старшего лейтенанта был непререкаемым, - если вы думаете, что другим тоже делать нечего, то вы глубоко заблуждаетесь, философ, - добавил он презрительно и, сняв телефонную трубку, начал набирать номер, считая разговор оконченным.
Вили вышел на улицу. - "Плащ я снял. А лицо вряд ли видно издалека. Пойду еще раз посмотрю этот фильм, все - таки комедия, а там поужинаю и спать".
Из кинотеатра он вышел, когда на улице уже лежали сумерки. Придя в гостиницу, поужинал, посмотрел в фойе телевизор и отправился в номер спать. События сегодняшнего дня не давали ему покоя, но какого либо решения он так и не принял. Не зажигая света, разделся и лег в постель. - "Утро вечера мудренее" - возникла эта мысль в его мозгу и тут же погасла, Вили заснул.
Проснулся он поздно, повалявшись в постели, встал, принял ванну. -"Все - таки нужно идти в милицию" - преследовала его одна и та же мысль. Одевшись, он перекинул через плечо небольшую сумку, собравшись зайти по дороге в местный универмаг. Воспользовавшись опять черным ходом, на всякий случай, вышел на улицу.
В милиции за барьером сидел уже другой дежурный - молодой белобрысый лейтенант.
- Скажите, я могу видеть начальника милиции?
- Его нет. Сегодня выходной. А, что вы хотите?
- Я вчера был здесь, и...- он коротко пересказал историю, - меня не выслушали, как следует.
- А-а, это Ерофеич! Он у нас не любит, когда его по пустякам отрывают. Но рассказываете подробно, почему вам в голову пришла такая мысль?
Вили рассказал все, что он наблюдал и в доказательство положил на стол расческу.
- А вы не разыгрываете нас? Кстати, как ваша фамилия, где вы живете, где работаете? У вас есть документы?
- Вот, пожалуйста, - Вили протянул паспорт и командировочное удостоверение.
- Если вы не шутите, то это занимательное дело.
- Зачем я буду шутить? А расческа?
- Ее можно прожечь сигаретой. Нам еще и не такое "доказательство" приносят иной раз. Но что - то делать надо. Я позвоню начальнику, - он набрал номер - Василий Иванович? Тут вот у меня сидит молодой человек, Дронин. Он рассказал такую историю, - дежурный пересказывает все начальнику. - Да, нет, в здравом уме... Можно верить, Оставлять без внимания тоже нельзя... Ладушки, сделаю так как вы говорите, - он положил трубку на рычаг, - вы напишите все в форме заявления, - обратился дежурный к Дронину - вот бумага, ручка.
Лейтенант снова набирает номер, - Арнольд Борисович, Василий Иванович приказал срочно прибыть и заняться одним делом...каким, каким? Узнаешь, приезжай, пока. Потом он снова набирает номер, - алло, больница? Дежурный врач? Лейтенант Бандаков из городского отдела милиции. К вам вчера поступал мужчина с кровоизлиянием в мозг?... Где его труп? В морге?.. Необходимо еще раз тщательно проверить ваше заключение. К вам подъедет судебно - медицинский эксперт Кошман.
- Езжай и привези сюда Кошмана, а потом отвезешь его в горбольницу.
Первым появился высокий светловолосый капитан, выходец из Прибалтики. Это был Арнольд Борисович. Затем дежурная машина привезла Кошмана, пожилого человека, невысокого роста, с чемоданчиком в руках.
Ознакомившись с делом, которое собрало их вместе, Арнольд Борисович послал Кошмана в больницу, и остался ждать результатов.
Часа через два в дежурную комнату вернулся Кошман.
- Ваше предположение подтвердилось, я только что со вскрытия. Это не кровоизлияние, а травма внутри совершенно целого черепа, от нее наступила смерть.
- Я сейчас позвоню Василию Ивановичу, - сказал лейтенант. - Василий Иванович, заявление Дронина подтверждается... Но как мы можем сделать обыск, у нас нет санкции... Вы сами позвоните прокурору? Ладно, будем ждать.
Через час разрешение прокурора на обыск в восьмой квартире дома Љ 24 у гражданина Семенова было получено. Фамилию жильца им сообщил, вызванный в то время, пока Кошман находился в больнице, начальник паспортного стола. Участкового уполномоченного дома не оказалось.
- Арнольд Борисович, начинайте. Вы назначены ответственным за операцию. Я пойду с вами. Дулин! - крикнул лейтенант, - оставайся за меня. Да скажи Черниченко и Осипову, что они пойдут с нами. Лев Моисеевич, - обратился он к Кошману, - вы можете отдыхать, вас отвезут.
До гостиницы было два квартала, и они отправились пешком.
После случая с этим молодым человеком в светлом плаще, который вынюхивал и ходил около его дверей (Семенов -Борко видел его в дверной глазок), и неудачно посланным импульсом, Семенов - Борко сильно перетрусил, нервы его были на пределе. Он внимательно наблюдал за улицей, но ни вчера, ни сегодня больше ничего не происходило. Семенов - Борко уже было решил, что опасность миновала и стал реже подходить к окну. Но в тот момент, когда группа пересекала дорогу, направляясь к его дому, будто что то подтолкнуло его выглянуть на улицу, сквозь узкую щель между шторами.
- Надо было бежать вчера. Но аппарат! Да и кто мог подумать? Вероятность была слишком мала, сейчас уходить поздно, - мысли лихорадочно и беспорядочно застучали в его голове, - может еще все обойдется.
Но он понял, что мысли только сковывают его тело, - это старость - подумал он с тоской, у меня, наверное, нет шансов на спасение, и этот парень с ними, попробую пробиться, если они сунутся.
Группа вошла во двор дома.
- Черниченко, разыщи управдома или домкома, - приказал Арнольд Борисович одному из милиционеров.
Тихо переговариваясь они стояли напротив подъезда. Подошла женщина - преддомкома.
- Вы знаете, кто живет в квартире номер восемь? - обратился к ней лейтенант.
- Да, старичок тихонький, Семенов Иван Петрович.
- Мы должны сделать у него обыск, вот ордер. Пригласите понятых.
Женщина отошла на несколько минут и вернулась с пожилым мужчиной.
- Пошли.
Они поднялись на третий этаж и остановились на площадке. Осипов подошел к двери и нажал кнопку звонка. Ни звука. Он нажал еще раз и, вдруг, дико вскрикнул. Запахло жженной шерстью, затем жженным мясом. В воздухе блеснуло ослепительное пятно. Вся группа стремглав скатилась по лестнице и выбежала во двор. Яркое пятно преследовало их, вспыхивая на пути отступления. На женщине дымился платок, Дронину обожгло ногу, но как будто поверхностно. Собравшись во дворе, уложили Осипова на скамейку и послали домкома вызвать скорую помощь.
- Что будем делать, Арнольд Борисович? - спросил лейтенант.
- Ума не приложу. Пробовать еще раз - бесполезно, сожжет всех к чертовой матери. Вызвать подмогу? Тоже ничего не даст. Консультироваться со специалистами? Но с кем? Кто знает, что эта за чертовщина?
Время шло, но решение не приходило. Скорая увезла Осипова, у него сильно было повреждено правое плечо. Дронин осмотрел ногу. На ней вздулся большой волдырь. В штанине светилась прожженная дыра. Немножко больно было ходить, но он расхаживал по двору и думал о случившемся. Вдруг его взгляд остановился на железном шкафу, который стоял у стены дома. На его дверце был изображен череп со скрещенными берцовыми костями.
- Арнольд Борисович! - заорал не своим голосом Дронин от мелькнувшей в его голове догадки, - сюда!
Все посмотрели на него испуганно.
- Сюда! Вводный шкаф!
Арнольд Борисович и остальные быстро подошли к нему.
- В чем дело?
- Вводный шкаф!
- Ну и что? - быстро задал вопрос лейтенант.
- Так у него же, наверно, все на электричестве! Нужно отключить дом! - Дронин говорил одними восклицаниями.
- Давайте попробуем. Это лучше, чем ничего, - согласился Арнольд Борисович.
На дверце шкафа висел замок.
- У кого ключи? - спросил Арнольд Борисович женщину - домкома.
- У нас их нет, они в Электросетях, а сегодня воскресенье и никого не найдешь.
- Принесите ломик или что не будь в этом роде, - обратился Бандаков к понятому-мужчине.
Мужчина ушел и вернулся с куском полдюймовой трубы.
Черниченко взял трубу и просунул ее под петли и налег. Запор не поддавался, труба начала гнуться, но в какой то момент петля начала рваться по сварному шву и отпала. Банданов открыл дверцу и заглянул внутрь.
- Здесь нет рубильника, нечего отключать, только предохранители.
Дронин заглянул в шкаф.
- Да, а резиновых перчаток нет, - он начал искать выход из сложившееся ситуации, - сейчас, что не будь придумаем, ломать не строить, - он оглянулся вокруг и поднял кусок проволоки, - дайте ваш платок, обратился он к женщине-домкому.
Выпрямив проволоку и согнув ее под прямым углом, он обмотал один конец шалью. Определив, с какой стороны к предохранителям подведено питание, Вили осторожно приблизил проволоку к шинам и рывком, зажмурив глаза, закоротил все три фазы. Посыпался сноп искр, проволоку разрезало на части.
- Включите свет в подъезде, сказал он Черниченко, - проверим, как сработало.
Лампочка вспыхнула, как не в чем не бывало.
- Здесь такие "жучки" стоят, что им никакая проволока ни почем. Только сожжем трансформатор. Да, кстати, где ваша подстанция? - спросил он у понятого.
- Вот, - показал понятой рукой на киоск за детской площадкой.
- Нужно отключить рубильник в трансформаторном пункте.
Они подошли к киоску.
- Вот это, наверно, щит низкого напряжения, - указал Вили на металлические двери на одной из стен киоска, - опять нужно срывать замок.
- Черниченко, давай, - распорядился Бандаков.
На щите оказалось несколько рубильников и множество предохранителей. На внутренней стороне дверцы были сделаны фломастером какие то надписи. Дронин внимательно присмотрелся к ним.
- Вот, вторая группа, - сказал он и взявшись за черный пластмассовый шар дернул его вниз, - готово, - Вили прикрыл дверцу.
На пятом этаже умолкла радиола. Дом погрузился в настороженную тишину, темнее глазницами окон. Через некоторое время послышались крики жильцов. Чей - то женский голос сетовал на недопеченный пирог. Из подъезда вышло несколько человек, увидев группу людей идущих от трансформаторного пункта, закричали:
- Предупреждать надо заранее, когда отключаете!
- Успокойтесь, граждане, - ответил Арнольд Борисович, скоро включим, - а сам подумал, - неизвестно еще чем это кончится, и добавил, - Черниченко со мной, остальным стоять здесь наготове!
Они вошли в подъезд, и осторожно ступая по лестнице, остановились на площадке третьего этажа. Кругом было тихо, только в квартире налево было слышно сетевое радио.
- Стань в простенок, - коротко прошептал Арнольд Борисович Черниченко.
Легонько нажав на дверь, он заглянул в глазок, низко нагнувшись. Глазок был непроницаем. Стукнув сильно в дверь, Арнольд Борисович отскочил в сторону. Ничего не последовало. Опять подойдя к двери, он почувствовал запах гари.
- Пойдем вниз.
Они спустились вниз, и подошли к ожидавшей их группе.
- Нужен топор. Будем ломать дверь, там, что то горит и никто не отвечает, -Арнольд Борисович оглянулся по сторонам.
Понятой молча отошел от толпы и скрылся в подъезде, и так же молча вынес топор и отдал его Черниченко.
- Пойдем с нами, - кивнул Арнольд Борисович Бандакову, кажется, теперь не опасно.
Они подошли к двери восьмой квартиры и, просунув топор в щель между дверью и коробкой, Бандаков сильно нажал на топорище. Дверь скрипела, но не открывалась. После нескольких усилий она поддалась и с треском распахнулась.
Стремительно вбежав в комнату наполненную дымом, они остановились. Посреди комнаты стоял какой то аппарат. Около него, уронив на стол голову, сидел старик. Хобот аппарата был направлен в его голову. На столе догорала кипа журналов и бумаг, часть журналов была разбросана по полу и под столом. Языки пламени лизали металлический аппарат и выбивались из его щелей. Установка горела облитая бензином, крупные капли какого то легкоплавного металла капали на пол.
- Зови остальных и понятых тоже, - крикнул Арнольд Борисович Черниченко.
Вдвоем с Бандаковым они принялись тушить пожар, накрыв одеялом аппарат. Но главное, то, что сумел создать Борко, уже догорало. Комната заполнилась людьми, женщина-домком начала инстинктивно поднимать журналы с пола и класть на стол. Ей начал помогать Дронин, потом он поднял две общие тетради, мельком развернул их и увидел, что они исписаны мелким аккуратным почерком. Каждый был занят своим делом, и никто не обращал на него внимания. Дронин незаметно положил их в свою сумку. Лейтенант раздвинул на столе журналы и бумаги и, освободив немного места, начала писать протокол. Арнольд Борисович вызвал Кошмана и после осмотра увезли Семенова -Борко в морг. Часа через два все вышли из квартиры, дверь опечатали и спустились во двор, громко обсуждая происшествие. Дронин пошел в гостиницу.
После стычки с группой, Борко почувствовал, что выхода нет. Рано или поздно, они догадаются отключить электроэнергию. Он спешил уничтожить, то, что сделал. Он совершил много преступлений против человечества и оправдывал себя только тем, что попал в мясорубку, из которой не мог выйти с достоинством. А когда он сумел все - таки выйти, он покаялся и хотел спасти мир, но может быть, потому что он был страшно одинок или совершил не те шаги, которые могли бы привести его к задуманной цели. У него мелькали мысли, может человечеству и не нужно его спасение, оно так погрязло в крови, преступлениях и в животной жадности к деньгам и власти. Он не знал что делать, запутался в жизненных переплетениях и когда документы и чертежи, да и сама установка горела, он направил аппарат, положил голову на стол и нажатием кнопки разрядил конденсатор. Счеты, большей частью неоплаченные, с жизнью были окончены. Напрасно бывший эсэсовец Руди будет ждать его в Архангельском порту. Он унес свою "игрушку", которая так понравилась "внукам".
Придя в гостиницу, Дронин вспомнил, что сегодня еще не обедал, болела нога, усталость разливалась по всему телу. Он умылся, сходил в ресторан пообедать и как - то незаметно наступили сумерки. Он включил настольную лампу, достал тетради и лег почитать перед сном. Записи начинались с того момента, когда Борко прибыл в Америку. Он начал читать и понял, что не заснет до утра. Перед ним разворачивалась одна из величайших битв человечества, и даже не битва, а уничтожение великой державы. Еще будучи студентом в его руки попал томик Цицерона, который писал в 42 году до н.э.(а на память Дронин никогда не жаловался), - "Глупцы и даже властолюбцы не погубят государства. Измена - вот что непоправимо! Враг у ворот города не так страшен, потому что он известен и открыто несет свои знамена. Но предатель таится в рядах защитников, его шепот гуляет по улицам, достигая даже покоев правителей города. Можно ли распознать предателя по его облику? У него такой же выговор, как и у его жертвы такое же лицо, такие же одежды. Он обращается к глубинам сердца каждого человека, Он отравляет душу народа. Он работает тайно, под покровом ночи подрывая устои государства. Он заражает государство, лишая его сил для сопротивления. Убийца не так страшен, как заговорщик".
Еще он вспомнил недавно прочитанную книгу Карнеги - "В тени - на склоне горы Лонгс - Пик, Колорадо, покоятся останки гигантского дерева. Специалисты утверждают, что оно простояло около четырехсот лет. Оно было проростком, когда Колумб высадился в Сальвадоре. Дерево наполовину выросло, когда колонисты создали свои поселения в Плимуте. В течение своей долгой жизни дерево четырнадцать раз подвергалось ударам молний, бесчисленные бури и лавины четырех веков бушевали около него. Но оно выстояло. Однако, в конце концов полчища мелких жучков стали подтачивать его. Насекомые прогрызли кору и постепенно сокрушили внутреннюю силу дерева своими незначительными, но непрерывными укусами. Лесной великан, которого не иссушили века, не сломили молнии и бури, рухнул под натиском маленьких насекомых - таких маленьких, что человек мог бы раздавить их двумя пальцами". Он заглянул в конец второй тетради и увидел короткую запись, почти в самом окончании текста: - "На 1981 год приходится окончание операции "Троянский конь", в страну заслано около четырех тысяч агентов влияния". Они проникли в КГБ. Госплан, Главное управление МТС, Министерства и другие важные органы государства. Они как альпинисты поднимаясь на высоты власти, тащили в связке своих поддельников. Они будто напалмом сжигали экономику страны, уничтожали продукцию, перегружали транспорт, опустошали бюджет страны. Они подкупали и развращали чиновников. Они разрушали идеологию, промышленность, сельское хозяйство, они разрушали все, что создавал неимоверным трудом народ в холоде, в голоде и в неволе. Во второй тетради, в самом ее начале мелким, но четким почерком был выписан план Даллеса:
"...мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры и кино - все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут высмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу: все это мы будем ловко и незаметно культивировать.
И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, объявим их отбросами общества".
Дронин понял, что эти тетради он не должен никому показывать. Война была проиграна и шла к своему завершению.