Зк-11. Великая сила искусства
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
В огромном замкнутом дворе старинного комплекса освещения не было. Бывшие конюшни царской семьи арендовала художественно-промышленная академия, здесь располагалось несколько мастерских. Остальные, закрытые старинными деревянными засовами, пустовали. Но одна из мастерских тоже была закрыта засовом, хотя через щели лился свет.
- Странно, - пробормотал Эдуард Романович, - хозчасть всем поставила обычные замки, зачем старую деревяшку брать? Ладно, раз свет горит, значит, Иван ушел ненадолго.
- Наверное, у него водка закончилась, он сидит в каком-нибудь баре, сейчас наберу его. - ответила одна из женщин, нажимая на мобильник. В ответ звонок глухо откликнулся из-за двери.
- Еще и телефон бросил! Ну, после его выходок я не намерен Версаль разводить, - буркнул Эдуард Романович, - Да еще мерзнуть в темноте! - Он без церемоний откинул рассохшуюся деревяшку и распахнул тяжелую дверь. Но войти в мастерскую не смог: прямо перед дверью лежало тело известного художника по металлу, преподавателя академии Ивана Борисовича Ермолаева. Рядом валялось нечто, что можно было принять за мачете без ручки.
Эдуард Романович охнул и отступил назад, натолкнувшись на девушку, та приглушенно вскрикнула. Еще две женщины стояли рядом молча.
- Это же Иван... Борисович, - прошептала девушка, - и он... Мертвый, да?
- Ты наблюдательна, Юля, - хриплым голосом отозвалась пожилая дама. Вторая женщина поддерживала руками воротник пальто, прижав кулаки к подбородку.
Эдуард Романович спросил:
- Евдокия Андреевна, как вы днем сказали? "Этим произведением проще всего убить автора?".
Пожилая дама отшатнулась.
- Нет, Эдик, я сказала не так, не передергивай. Ты думаешь, Люсе приятно слышать такое, стоя над мертвым мужем?
Эти слова как будто привели в чувство молчавшую до сих пор женщину. Она обвела рассеянным взглядом спутников и кивнула на соседнюю дверь - прочно запертую на замок:
- А где Юрий? Он ведь говорил, что будет в своей мастерской? Но сейчас там вроде бы никого нет.
Словно в ответ ей сзади раздались шаги, отдававшиеся гулким эхом.
- Эдуард Романович, это вы? - на свет вышел широкоплечий парень. - Что происходит?
- А это мы у тебя хотели спросить, Юра. Может быть, ты расскажешь, как Иван умер?
Все четверо смотрели на молодого человека. Тот сначала кинулся к лежащему на полу телу, но тут же отпрянул.
- Мне-то откуда знать? В "скорую" звонили? Иван Борисович, может, еще жив!
- Нет, Юра, - покачала головой та, которую назвали Люсей, - он мертв. И если ты немного пошевелишь мозгами, то поймешь, что это - убийство!
***
Несколькими часами ранее.
На набережной реки Мойки скорое наступление весны не чувствовалось, да еще то ли мокрый снег, то ли ледяной дождь разогнал гуляющих, но компания из трех человек, шедших по набережной со стороны Лебяжьей канавки, лишь ускорила шаги. Одна из двух дам, сопровождавших солидного мужчину, поежилась и крепче прижала к груди концы роскошной шали.
- Эдик, а трудно было через Большую Конюшенную на машине подъехать?
- Прости, Люсенька, но пришлось в ректорате выпить, хоть и рюмашку, а за руль теперь ни-ни.
- Эдуард Романович, хотите, я вашей жене позвоню? - вмешалась девушка, шедшая чуть позади.
- Спасибо, Юленька, но моя благоверная допоздна занята монтированием выставки в Мраморном дворце. Такси вызову.
- Сейчас творение нашего гения увидишь, сразу протрезвеешь, - процедила дама в шали.
- Злая ты, Люся, - миролюбиво заметил Эдуард Романович, - зачем пошла с нами? Ты могла работы и потом посмотреть, тем более, твой Иван...
- Не мой он! Я развода жду, как праздника! - закричала Люся, - Потому и упала тебе на хвост, чтобы один на один с ним не оставаться! Мне надо забрать из мастерской старые журналы с моими статьями - они у него сгинут, а там иностранные издания. Иван специально их у себя держит, чтобы меня позлить.
Девушка еще немного отстала, но все же прислушивалась к беседе. Она - лаборант кафедры художественной обработки металла являлась хранительницей многих тайн, ибо "металлисты" имели в академии прочную репутацию бунтарей и нонконформистов. Впрочем, к заведующему кафедрой Эдуарду Романовичу Дранкову это не относилось. Он излучал благодушие и легко сдавался перед директивами начальства любого уровня, правда, и на звание гения никогда не претендовал.
У бывших царских конюшен Эдуард Романович - человек плотного телосложения - выдохнул и перешел с рыси на иноходь. И он, и его спутницы осторожно отошли к ограде набережной: фасад здания внушал опасения. Двери были заколочены, но через арочные проходы можно было пройти во внутренний двор.
Возле одного из таких проходов компанию поджидали трое: молодой крепкий парень и высокий мужчина под пятьдесят, не очень твердо стоящий на ногах. Спутник осторожно его поддерживал. Чуть поодаль от них пришедших величественным кивком головы приветствовала пожилая особа.
- Иван Борисович, вы бы остались в мастерской, - вздохнул парень, пытаясь приставить к стенке нетрезвого компаньона.
- Молчать, щенок! Ты поведешь их к своей халтуре! Ведь тебе Эдька позвонил, что идет сюда, а я ни сном ни духом! - возмутился тот, кого назвали Иваном Борисовичем. - И ты, как верноподданный, тут же побежал встречать начальство. Не ожидал, что я твои маневры замечу? - он повернулся к заведующему и отвесил ироничный поклон, чуть не стоивший ему падения.
- Прошу в мое скромное обиталище, Эдуард Рманч.
Тот смиренно вздохнул.
- Не разочаруй. Тебя две недели не было на занятиях, студентов пришлось по другим мастерским распределять.
- Не-е-е, не разочаруетесь! И этот ваш меценат тоже. А другие работы - дрянь. Да, дрянь! Видел я их! И ты молчи, мадам! Давно уже ничего стоящего не показывала! - Иван Борисович топнул на почтенную даму. Та лишь махнула рукой и закурила сигарету. Не похоже было, что нападки ее огорчают.
Вдруг взгляд Ивана Борисовича упал на даму в шали.
- Ой, Люсенька, ты-то как здесь? Вот радость - когда бы еще супругу увидел!
- Не паясничай, - отрезала Люсенька, - я к тебе по делу.
Иван Борисович оттолкнул от себя парня.
- Прочь, Юрка! Я сам пойду. - И неожиданно довольно твердо зашагал к мастерской. На входе он отступил в сторону и торжественно простер руку.
- Вот она - наслаждайтесь!
Повисло молчание, потом Эдуард Романович отступил назад и ошарашенно посмотрел на Ивана Борисовича.
- Это что - шутка? Ваня, ты совсем свихнулся? Что это за кошмар?
- Оценил? Это: "Современная женщина". Согласно теме конкурса.
Большую часть помещения занимала конструкция под самый потолок, в которой пугало все: и размер, и вес приваренных друг к другу в хаотичном порядке металлических кусков, и острые, откровенно заточенные края этих практически самостоятельных частей. Казалось, что стоит шевельнуться, и края, больше похожие на гигантские гвозди, вопьются в тело с кровожадностью фантастической твари из фильма ужасов.
Эдуард Романович подышал, прижав руку к сердцу, потом пожал плечами.
- Всякого я насмотрелся, но даже от тебя такого не ожидал. Как ты предлагаешь везти ЭТО в офис заказчика? Я потому и пошел смотреть ваши работы, чтобы рассчитать, как их перевозить.
- Тебя беспокоит практичный мотивчик? - Презрительно усмехнулся Иван. - То, что это искусство, а не конъектура пополам с халтурой, тебе плевать!
- Ваня, вопрос об эстетической ценности... Вот этого, как минимум, повод для дискуссии. - Заведующий кафедрой оглянулся на супругу автора. - Люся, скажи как искусствовед.
Та лишь отмахнулась.
- Я не могу быть беспристрастной. Но теперь, по крайней мере, понимаю, почему он до сих пор не удосужился вывезти от меня свои вещи - такой объем работ!
Иван фыркнул.
- Тоже мне - искусствовед! Да ты ко мне присосалась, на моих работах диссертацию защитила, теперь специалист по художественному металлу. А сама - как свинья в апельсинах. Да и диссертацию я надиктовал.
Людмила покраснела.
- Это клевета, я тебя засужу! Евдокия Андреевна, вы же знаете! - она повернулась к пожилой даме, до сих пор не проронившей ни слова.
Евдокия Андреевна выпустила через ноздри сигаретный дым и прогудела:
- Ванька чушь несет, и сам в душе это знает. Он последние дни не просыхал, только на алкоголе и дотянул... Творение. А с пьяного - какой спрос?
Эдуард Романович хлопнул в ладоши.
- Так, сейчас главное - что мне организаторам конкурса говорить? Сам меценат дал мне понять, что главную ставку делает на наши работы. А скульптуру победителя не только в главном офисе холдинга поставят, автор еще и солидную сумму получит. И освещение в СМИ не последний пряник. Пойдемте к вам, - он оглянулся на молодого парня и Евдокию Андреевну. У вас-то, надеюсь, без сюрпризов?
Иван заметался по небольшому свободному пространству мастерской.
- Я так и думал! Хотите меня задвинуть? Не позволю! Смотри, Эдик - не возьмешь на конкурс мою "женщину", я ее уничтожу! Как греки делали! Настоящие гении так делали! - Он хватал вещи, попадавшие ему под руку, и разбрасывал их по мастерской, хотя и до этого порядка там не наблюдалось.
Юрий отошел к дверям и, отвернувшись, что-то набирал в мобильном. Евдокия Андреевна смело обошла скульптуру и присела на какие-то ящики, заваленные бумагами.
Эдуард Романович ждал, когда схлынут эмоции обиженного творца. Вообще, если Иван рассчитывал на ответную реакцию, то он просчитался - вокруг находились неплохо знавшие его люди. Больше всех испугалась Юленька и придвинулась поближе к Евдокии Андреевне, хотя острые куски металла вблизи от головы ее тоже не радовали. Людмила откровенно смеялась над мужем.
- Что жаль будет, так это железа. Сдай в металлолом, хватит на множество бутылок водки.
- Да ты просто склочная баба! - взвился Иван. - ты зачем пришла? Чего тебе нужно?
- Журналы мои отдай! Сколько раз просила?
- А, твои писульки для европейских коллег? Поэма о мастерстве современных художников? Да забирай! Кому эта макулатура сдалась?
Иван хватал стопы перемешанных папок и журналов и кидал под ноги супруги.
- Смотри, Юленька, во что превращается семейная жизнь через двадцать лет. А какая любовь была! - негромко изрекла Евдокия Андреевна.
- Ты выжала меня, взяла, что тебе нужно, карьеру сделала, а теперь ноги об меня вытираешь! - кричал Иван.
Людмила быстро собрала бумаги и, как были, кипой запихнула в большую холщовую сумку, которую достала из модной дамской сумочки.
Эдуард Романович помог ей, одернул пальто и откашлялся.
- Спасибо, Ваня, за спектакль, в БДТ теперь не скоро захочу. Но мне надо решить вопрос с транспортом и временем. Юрий, пошли к тебе.
Молодой скульптор замялся.
- Простите, Эдуард Романович, я решил немного поправить кое-что.
- Покажи, как есть, уж как-нибудь разберусь.
- Нет, - в голосе Юрия прозвучала твердость, - вечером. Не хочу представлять недоделку.
Иван расхохотался.
- Недоделку? Видел я твои эскизы: ни уму, ни сердцу. Сколько тебя, дурака, учил: эскиз должен быть законченной работой, чтобы на выставку графики не стыдно было отдать. А у тебя что? - он попытался изобразить нечто вроде изогнутой назад фигуры, но пошатнулся и чуть не налетел на один из краев своей конструкции. Его вовремя подхватила Юленька, подставив руку под голову мастера. И тут же вскрикнула от боли, а по ладошке потекла кровь.
- Черт, - рассердился Эдуард Романович, - этот объект представляет угрозу. Где у тебя раковина? Юля, зажми рану.
Евдокия Андреевна схватила початую бутылку водки и вылила на кисть девушки. Юленька всхлипывала, но терпела.
- Это творение может стать орудием убийства своего творца. "Франкенштейн" нашего времени, - усмехнулась Евдокия Андреевна.
- Везти эту дуру просто опасно, - Эдуард Романович, потрогал край одного из выпирающих металлических элементов, - ты еще и заточил со всех сторон части?
- Так я вижу женщину: с какой стороны не подойди, разорвет тебя в клочья, - буркнул автор, - прости, Юлька, тебя-то я подставлять не хотел.
- Ничего, Иван Борисович, - девушка замотала рану платочком, - зато вы головой не налетели.
- Ему бы не повредило. - цинично бросила Людмила. - Деградация мастерства заметна любому. А теперь пусть у Эдика голова болит, как доставить ЭТО на конкурс.
- Вот и выдала свою безграмотность! - Иван неожиданно повеселел. - А вещает, что знает все мои творческие особенности. "Женщина" моя разбирается, причем легко, но только я знаю - как. В этом сюрприз, и никто без эскизов и схемы не поймет, насколько все просто. Но шиш вам, а не моя схема! Сам буду упаковывать, не беспокойся, Эдик. От тебя требуются примитивные действия, но это единственное, на что ты способен. Транспорт подгони!
Эдуард Романович шумно выдохнул.
- Договорились, на мне весь "примитив". Юра, я, конечно, могу настоять, чтобы ты показал работу, но надеюсь, ты кафедру не подведешь. Евдокия Андреевна, вы фрондировать не собираетесь?
- Разумеется, прошу в мою мастерскую. И Люсю тоже - в отличие от Ваньки я считаю ее достойным специалистом.
- Ой-ей-ей! Бездарности всегда находят общий язык. И вместе заклевывают настоящих творцов. - Иван покопался в захламленном углу и достал бутылку. - О, хороший коньячок - отмечу завершение трудов. Учтите: от конкурса я отказываться не собираюсь. И с журналистами на открытии пообщаюсь. И с меценатом...
- Для начала ты остатки трезвости сохрани. - Эдуард Романович нервно приложил мобильник к уху. - Что за день такой - еще и жена телефон отключила! Ладно, пойдемте к Евдокии. Юра, ты с нами?
Молодой скульптор отказался, сообщив, что произведение уважаемой Евдокии Андреевны он уже видел, а у времени на доработку у него не так много.
Оставшись один, Иван горько усмехнулся и привычным движением отбросил пробку с бутылки коньяка.
***
Через некоторое время на кафедре, выпив в тепле приготовленный Юлей чай, Эдуард Романович отошел и пожалел, что слишком откровенно высказался по поводу работы Ивана. Дамы составили ему компанию за чаепитием. Людмила попросила разрешения оставить на кафедре свои журналы, потому что "дома и так от вещей Ермолаева натуральная свалка", а Евдокия Андреевна, заперев свою мастерскую, решила прогуляться. Но все понимали, что ушла она от беспокойного соседства Ивана.
- Что значит, ты был "жесток"? - удивилась Людмила, - Сказал, как есть. А то получается, что только Иван может любые гадости говорить о коллегах. И... О ком угодно.
- Да, произведение его вызывает... Живые эмоции, но все же - он талантливый художник. Просто в последнее время у него творческий кризис - с кем ни бывает? - Эдуард Романович поблагодарил Юлю за чай и пошел к себе в кабинет - договариваться с организаторами конкурса о перевозке работ к месту выставки.
- Эдик - тряпка! - возмутилась Людмила. - Получается, что талантливый художник может быть хамом и сволочью?
В расстроенных чувствах она принялась разбирать холщовую сумку с журналами и папками из мастерской мужа, пытаясь рассортировать все по стопам.
- Случается в нашей среде, что ты - первый день в академии? - философски заметила Евдокия Андреевна. - Даже Юля уже разбираться стала, верно?
Девушка неопределенно пожала плечами, вызвав у Евдокии Андреевну улыбку.
- Думаешь, на Юрия твой героический бросок для спасения Ваньки произвел впечатление? Послушай совета старой тетки: не трать время. Юра славный парень, но...
Ее прервал городской телефон. Юля поспешно схватила трубку, оттуда донесся возмущенный рокот, девушка отодвинула голову, нахмурив бровки.
- Подождите, Иван Борисович! Я не понимаю... Нет, не надо звонить в ректорат! Нет, пожалуйста, не надо полиции!
Из кабинета выскочил Эдуард Романович:
- Что еще случилось? Кто собирается звонить в ректорат?
- Кажется, у Ваньки опять припадок. - определила Евдокия Андреевна, а Людмила демонстративно закатила глаза. Эдуард Романович схватил трубку.
- Ты на городской позвонил, чтобы деньги потратить? Что-о-о? Украли твой шедевр? Ваня, ты в своем уме? Да кому он... Ты думаешь, Юрий украл? - Эдуард Романович повернулся к сотрудницам, не потрудившись прикрыть трубку ладонью.
- У Ивана украли его шедевр. Вот прямо сейчас. Он считает, что это Юрий. - И почти прижав ко рту трубку, заорал так, что старинные стены затряслись:
- Так какого черта ты сюда звонишь?!!! Мастерская Юрия слева от твоей - иди и разбирайся с ним сам! Ах, Евдокия и Люся тоже могли совершить это чудовищное преступление?! А ты часом "белочку" не поймал? А почему не я или Юля - мы все вместе были! Ах, мы с Юлей вне подозрений! Вот спасибо, друг... Но все-таки Юрия ты подозреваешь больше остальных! Знаешь что, Ваня? - Эдуард Романович поднял трубку наверх и задрал голову:
- Иди ты ко всем чертям вместе со своим шедевром!!!
Он положил трубку на рычаг и выдохнул, потирая левую сторону грудной клетки.
- Что это было? - прошептала Юля.
- Второе действие психологической драмы "гений в кризисе", - отрезал заведующий кафедрой. - я даже вникать не хочу, что там случилось и кто украл его... То, что мы все видели.
- Да, хорошая попытка привлечь к себе внимание, - пожала плечами Людмила, - зато теперь уж точно никто не станет меня осуждать за то, что я бросила художника в трудный момент жизни. Если бы осталась с ним, сама бы спилась или сошла с ума.
- Нет, Люся, тебя и не винили, - задумчиво покачала головой Евдокия Андреевна, - но что-то здесь не то - в этой его выходке.
- Дорогая Евдокия Андреевна, здесь все не то, - отмахнулся Эдуард Романович, - думаю, Ивану надо лечиться от алкоголизма. Надо же придумать: украли его конкурсную работу! Как вы это себе представляете?
- Это и странно, - нахмурилась Евдокия Андреевна, - Ваньку я знаю сто лет. Даже пьяной образиной он не мог бы придумать такой бред.
Людмила укладывала журналы в шкафчик и что-то пробормотала сердито, но никто не стал уточнять, о чем это она. Только Юля, покосившись на Евдокию Андреевну, негромко сказала:
- А все-таки жаль Ивана Борисовича. Он может быть неприятным, но... Вдруг у него с сердцем плохо станет? Пьет ведь много...
- Ладно, потрачу личное время на великого творца, - буркнул заведующий. - Но один к нему не хочу идти. Раз вы такие добрые, со мной пойдете, во всяком случае, вы, Евдокия Андреевна. Но не сейчас: мне надо с организаторами конкурса пересечься, потом хочу в Мраморный заскочить - с женой повидаться, у нее телефон, видимо, разрядился. Значит, очередь Ивана после семи вечера. Встречаемся в это время на театральном мостике. Юля, ты, конечно, свободна, я тебе график перевозок по вацапу сброшу.
- Спасибо, Эдуард Романович, но... я хотела... Ну, простите, я вечером там неподалеку буду...
- Как хочешь, хотя твое беспокойство по поводу Ивана мне трудно понять.
Евдокия Андреевна рассмеялась, ее хрипловатый смех Юле не понравился, и она обиженно нахмурилась.
Эдуард Романович вызвал такси и убежал, договорившись быть на связи. Людмила рассеянно набирала что-то на мобильнике. Евдокия Андреевна казалось расположенной побеседовать с Юлей, но девушка, демонстративно отвернувшись, занялась поливкой цветов.
- Мне надо встретиться с приятельницей в кафе, - подняла голову от телефона Людмила. - И вряд ли я пойду вечером к Ивану выяснять, куда пропало его чудище. Юля, я тут всякие старые бумаги нашла - их можно выбросить.
- Хорошо, Людмила Сергеевна, оставьте, я отнесу к бакам, - отозвалась девушка.
- Ой, сама выброшу, дела-то! - Людмила намотала на шею поверх пальто теплую шаль, подхватила несколько старых папок и ушла.
- Ладно, я сама напросилась на очередную свару с Ванькой. А впрочем, в мастерской вещи оставила, старая я ворона, все одно надо вечером забрать. - Евдокия Андреевна потянулась и поднялась со стула. - Пока загляну-ка тоже в Мраморный, у меня там знакомые выставляются. А ты, Юля, зря игнорируешь мои советы - поймешь потом, что я права.
Так как Юля не отреагировала на слова почтенной дамы, та ушла по своим делам. Как только за ней закрылась дверь, юная лаборантка кинулась к своему мобильнику, торопливо нажимая на кнопки.
***
Вечером того же дня
- Надо звонить в "скорую" и полицию, - повторил Юрий, - от чего бы Иван Борисович ни умер, следствие разберется, что произошло.
Людмила кивнула и достала мобильник, в льющимся из помещения свете было заметно, что руки у нее дрожат. Юленька плакала, размазывая слезы по лицу забинтованной ладонью.
- Погодите! - Эдуард Романович отступил назад, чтобы не видеть тела. - Люся, почему ты сказала, что это убийство?
Вместо Людмилы ему ответила Евдокия Андреевна.
- Эдик, это же понятно. - голос художницы, обычно такой спокойный, то и дело срывался. - Иван лежит у двери, рядом с ним - часть его скульптуры. И самое главное - дверь-то была закрыта не на замок, а на старый засов, мы ими не пользуемся. Уж, конечно, это сделал не Иван, ты и сам мог сообразить. Значит, кто-то убил Ивана, ключ найти не смог или просто не стал искать, а запер дверь таким образом.
- Зачем? - резко спросил Юрий.
- О чем ты? - не поняла Евдокия Андреевна.
- Ну... Убил кто-то Ивана Борисовича, ключ искать не стал. Но зачем он запер дверь на засов? Можно было просто прикрыть. Тем более, что свет оставили. Тело нашли бы в любом случае. А засовы эти древние - того и гляди рассыплются.
- Ты хочешь понять логику убийцы? - Эдуард Романович нервно всхлипнул. - Сейчас мы вызовем полицию, в мастерской Ивана кругом наши отпечатки и эти... ДНК, что ли? А ты про какой-то засов.
Людмила резко передернула плечами, отошла ближе к арочному проходу и вызвала полицию.
- Хм, а ведь Юра прав по поводу засова, - неожиданно поддержала молодого скульптора Евдокия Андреевна. - Но, да - для полиции важны будут наши показания о том, кто где был - время смерти они установят. И я совершенно точно знаю, что мне бояться нечего - я в мастерские не возвращалась и все время была на людях... То есть, нет, конечно, не все время...
- Ага! - Эдуард Романович поднял указательный палец. - Вот именно! А я точно все время с кем-то находился: в такси ехал два раза, потом жену искал на выставке - с целой толпой переговорил.
- Нашел? - резко спросила Евдокия Андреевна. - Я тоже в Мраморном дворце была, но тебя на монтаже выставки не видела.
- В смысле? А, да, в конце концов, нашел Яну. У нее действительно мобильник разрядился, а она не заметила. Да, суматоха там была - я вот вас тоже не заметил.
Подошла Людмила:
- Сейчас приедут, сказали оставаться здесь, но отойти и не топтаться возле... - Она закашлялась и отвернулась, ее трясло то ли от вечернего холода, то ли от стресса.
Эдуард Романович засопел.
- Даже не знаю, как объяснять полиции наш с Иваном телефонный разговор. Они решат, что мы все на голову больные.
- Какой разговор? - спросил Юрий.
- Иван позвонил на кафедру и орал, что украли его скульптуру, кстати, сообщил, что ты у него - главный подозреваемый.
Молодой скульптор удивился, выглядел при этом искренно.
- У Ивана Борисовича украли скульптуру? Но... Я, конечно, в мастерскую не заходил, но даже от входа видно, что стоит она там, как миленькая. Да и как бы ее вытащили? Тем более, я. И куда бы я с ней побежал?
- Я пока в своем уме, - рассердился заведующий, - понятно, что Иван бредил. Но мы-то, собственно, потому и пришли сюда сейчас - чтобы убедиться, что все в порядке.
- Но все оказалось совсем не в порядке - скульптура вон, на месте, а Ивана убили, наверное, вскоре после его звонка, - Евдокия Андреевна закурила сигарету.
- Вы думаете, это связано? - спросил Эдуард Романович. - Где Крым, а где Рим?
- Я сразу говорила, что с этой "кражей" явно что-то не то - помните? Даже для Ивана это слишком экзотично - для скандала он всегда мог найти вполне реалистичный повод. А уж то, что Юрий мог "украсть" это произведение, и вовсе ни в какие ворота. Кстати, Юра, ты ведь собирался допоздна работать у себя. А сейчас вдруг пришел откуда-то?
- Вышел пройтись - что такого?
- Вышел в котором часу? Где в это время был Иван? Дверь была просто закрыта или на засове? - сыпала вопросами Евдокия Андреевна.
Юрий молчал, растерянно оглядываясь. Вдруг Юля убрала руки от лица и закричала:
- Как вы можете? Человек умер! А вы... Это же ужасно! Неужели вам его совсем не жалко!
Повисло тягостное молчание, прерванное лишь нарастающими звуками сирены со стороны набережной Мойки.
***
Первое исследование полицией места происшествия почти ничего не прояснило для участников событий. И, разумеется, им ничего не объясняли, но задавали свидетелям вопросы, а из них все же можно было почерпнуть кое-какую информацию.
После того, как тело несчастного Ивана Борисовича увезли, а криминалисты уехали, Эдуард Романович поведал о выставке-конкурсе, затеянной руководством одного из крупных холдингов Северо-Западного региона. А также детали, касающиеся особенностей личности и творчества погибшего художника. В том числе и то, что остро заточенный кусок металла, по всей вероятности, ставший орудием убийства - это часть произведения мастера. Если представители Следственного Комитета и удивились, то хорошо это скрывали, но зато серьезно подошли к изучению шедевра - что бы они ни думали о творении покойного.
Эдуард Романович утешал Людмилу, растирал ей замерзшие руки и набросил на голову свой шарф. Юрий нервно топтался по двору со стороны своей мастерской, Юля то плакала, то семенила за молодым скульптором, пытаясь с ним поговорить. А Евдокия Андреевна внимательно наблюдала, как криминалист осторожно взял предположительное орудие убийства, удерживая его с двух концов при помощи махрового полотенца. Железяку запаковали в прозрачный пакет, после чего у следователя возник вопрос о том, как от скульптуры можно было отсоединить один из элементов. Заведующий кафедры быстро запутался, и объяснения на себя взяла Евдокия Андреевна.
Выслушав художницу, следователь показал свидетелям несколько листков формата А-4, обнаруженные на полу мастерской прямо под скульптурой. В темноте двора трудно было их рассмотреть, и Юрий предложил переместиться в его мастерскую. Там, при ярком свете стало понятно, что это и есть эскизы работы Ивана Борисовича, в которых представлена схема разделения элементов друг от друга. Евдокия Андреевна при дружной поддержке коллег заверила следователя, что никто из присутствующих этих эскизов не видел, и об их существовании знали лишь со слов Ермолаева. Поверил ли им следователь, осталось непонятным - расследование только началось, и все понимали, что им придется еще неоднократно отвечать на вопросы следствия. Но в тот момент они еще не осознали, что из свидетелей почти каждый из них в любой момент может перейти в статус подозреваемых.
Осознание шаткости положения пришло на следующий день - всем пришлось давать показания, к тому же их попросили сдать отпечатки пальцев. Бедный Эдуард Романович крутился, как бес на сковороде между полицией и организаторами конкурса, поскольку смерть скульптора, к тому же насильственная, вовсе не отпугнула последних. Напротив - они даже готовы были передвинуть сроки выставки на время расследования и не давать никаких комментариев прессе.
Ко второй половине дня участники драмы собрались на кафедре. Бедная Юленька первой давала показания, а все остальное время ей пришлось держать оборону от любопытствующих. Никогда она не пользовалась такой популярностью в академии, но радости девушке это не доставило. Она вынуждена была запереться изнутри и боялась выйти даже в уборную. Заведующий, Евдокия Андреевна и Людмила по очереди подтянулись на кафедру. Последним показания давал Юрий - по причинам, известным только полиции.
- Эдик, ты рассказал о том звонке Ивана по городскому? - поинтересовалась Евдокия Андреевна у заведующего кафедрой.
- Конечно! Может быть, это важно - мало ли? И потом... Иван-то набирал кафедру с мобильника, так что полиция о звонке сюда все равно знала.
- Твоя сообразительность растет со скоростью света! - усмехнулась художница. - И что сказал следователь по поводу "кражи" скульптуры?
Эдуард Романович пожал плечами.
- Наверное, их трудно поразить, а от творческих личностей они априори ждут странных выходок. Ничего не сказали, мои слова записали, вот и все. Спрашивали о моих передвижениях . Ну, мне бояться нечего - уф! Человек пятьдесят за каждую мою минуту смело распишутся.
- Да, тебе повезло, - задумчиво произнесла Евдокия Андреевна, - а у меня имеется промежуток, пока я от академии к Мраморному шла - решила прогуляться на свою голову. Но у меня причин убивать Ивана не было.
- А у кого были? - взвился Эдуард, - Тут с ним все носились, как с писаной торбой! И не только мы, но и в ректорате - почему я боялся, что он туда свои бредни о краже понесет.
- Меня тоже спрашивали, куда ходила, что делала, - печально произнесла Людмила. - И уж конечно, будут подозревать: жена, да еще и отношения плохие, скандалы, развод скоро.
- Могут, - с сочувствием согласилась Евдокия Андреевна, - а у тебя алиби есть?
- Как и у вас - некоторое время меня никто не видел. Я с приятельницей встречалась в кафе возле Спаса на крови. Но время не засекала, а оттуда до мастерских два шага.
- Думаю, подозрительнее всех выглядит Юрий, - заметила Евдокия Андреевна, - но я даже представить себе не могу, что он...
- Ничего он не подозрительный! - возмутилась Юля. - И алиби у него получше ваших!
Все с удивлением воззрились на девушку, но тут в комнату вошел сам Юрий. Вид у него был немного растерянный. Он устало опустился на стул, а Юля захлопотала вокруг него, предлагая чай с печеньем.
- Давай, рассказывай! - прервал заведующий курлыканье лаборантки. - Что спрашивали?
- Что?... А, в каких отношениях был с Иваном Борисовичем, были ли проблемы, - тут Юрий криво улыбнулся, - а у кого не было? Понятное дело, где был, что делал... - Он замолчал.
- И? - подгонял заведующий молодого человека. - Мы вчера так и не поняли, когда ты ушел из мастерской. Ведь что-то ты должен был слышать? Тем более, если к Ивану кто-то приходил, и они разговаривали... Учитывая характер Ивана - наверняка громко ругались.
Юрий открыл было рот, но передумал отвечать. Однако Эдуард и коллеги терпеливо ждали, давая понять, что не отстанут.
- Что вы от него хотите? - вмешалась Юля. - Со мной он был, вот! Когда Эдуард Романович ушел, Людмила Сергеевна и Евдокия Романовна тут недолго оставались. И я сразу за ними ушла, и мы с Юрием встретились на остановке возле Михайловского замка. Я следователю все рассказала!
- В смысле - встретились? - не понял Эдуард Романович. - Зачем встретились?
- Не заставляй разочаровываться в твоей неожиданной смекалке, - вздохнула Евдокия Андреевна. - Юленька хочет сказать, что у них с Юрием отношения.
- Да? А-а-а... И? А что потом?
- Поехали ко мне домой, - гордо ответила лаборантка, - и были там до вечера. Потом вернулись, я помнила, что вы собирались в мастерскую к Ивану Борисовичу, и пошла к Театральному мостику. А Юрий немного погулял, чтобы вы не видели нас вместе.
Юрий откашлялся и кивнул, подтверждая слова девушки.
- Что сказать? - развел руками Эдуард Романович. - Вы такие конспираторы, вас можно в разведку брать.
Людмила улыбалась молодым людям, словно их тайный роман лучиком озарил ее непростую жизнь. Она явно обрадовалась такому повороту событий.
- Но это же здорово! На свадьбу пригласите?
Юрий подавился чаем и снова закашлялся. Юленька покраснела:
- Мы не спешим. И вообще... Мы это не обсуждали.
- Ладно, допустим, - согласилась Евдокия Андреевна, - но зачем надо было ехать к Юле домой? Не проще ли было устроить свидание в мастерской? Чай, не в первый раз?
С каждой минутой Юрий смущался все больше, но Юля прочно захватила инициативу.
- А мы не хотели попадаться на глаза Ивану Борисовичу! Он бы нам жизни не дал, сами знаете.
Эдуард Романович потрепал молодого скульптора по плечу.
- Прости меня, Юра! Поверь, я ни секунды не думал, что ты мог убить Ивана. Но, согласись, надо было прояснить. Люблю, когда все понятно!
- Счастливый ты, Эдик, а мне вот ничего не понятно. - не собиралась сдаваться Евдокия Андреевна. - С чего бы им бояться Ивана? Ну, увидел влюбленных вместе - и что? Юрий - холостой парень, Юля - свободная девушка. К тому же, свидание как-то не вяжется с тем, что Юрий отказался показывать свою работу.
- Мне действительно надо было немного поработать. - Юрий наконец обрел дар речи.
- Но ты побежал на встречу с дамой сердца, хотя так хотел завершить работу, что даже никого из нас не пустил в мастерскую. Ребятушки, а вы ведь врете! Ну, с Юлей все понятно: она Юру выгораживает. И хотя за ложное алиби печеньку не выдадут, но что с влюбленной дурочки взять?
- Стойте, я запутался! - Эдуард Романович зажмурился и потряс головой. - Вы считаете, что никакого романа у них нет? Но тогда где был Юрий, если любовь тут ни при чем?
Его прервал телефонный звонок, заведующий побежал к двери.
- В ректорат вызывают, будут шкуру снимать! Ей-Богу, лучше со следователем общаться, чем с начальством. Подождите меня, постараюсь вырваться побыстрее.
Он исчез за дверью, и Юрий заметно расслабился. Насупившаяся Юленька отвернулась к окну, Людмила, напротив, придвинулась ближе с неподдельным интересом.
- Да, если любовь ни при чем, то в чем же дело? - спросила она не столько Юрия, сколько Евдокию Андреевну.
- Люся, в случае с нашим Юрой любовь очень даже "при чем". Уж сколько раз толковала Юле, чтобы она выбросила его из головы. Но куда там? Сердцу не прикажешь.
- Юля, ты предоставила Юрию фальшивое алиби? - расстроилась Людмила. - Я ничего не понимаю, но Евдокия Андреевна так считает.
- Люся, я в этом совершенно уверена. Но... Думаю, что знать правду обязательно не всем. Например, не надо Эдику, правда, Юрий? И алиби у тебя есть, причем железобетонное.
Юрий опустил голову и сопел. Сейчас он был похож на нашкодившего школьника, которому стыдно смотреть в глаза учителям и друзьям. Людмила обрадовалась:
- Ах, алиби есть! Хорошо. Но почему ты молчишь, Юра? Где ты был? И когда ушел из мастерской?
- Кажется, Евдокия Андреевна все и так знает, - буркнул Юрий.
- Смотрите, было так. Эдик собрался смотреть наши работы и позвонил Юре, что идет в мастерские. Ивану не стал звонить по понятным причинам - чтобы не устроил спектакль. Мне - просто потому, что знал: моя скульптура уже готова. Узнав, что Эдик скоро придет, Юрий бежит встречать его в проходе. Я же вышла, когда услышала вопли Ивана, что сейчас он всем покажет. И не сразу поняла, что Юра странно себя повел. Иван это принял чуть ли не за лизоблюдство, мол, побежал встречать начальство! На самом деле, Юрий не хотел никого пускать в свою мастерскую. И ведь знал, мы все знали, что Иван потащит Эдика к себе в первую очередь. Так ведь, Юра?
Молодой человек грустно кивнул.
- Эдуард Романович... Он хороший человек, зачем ему знать?
- О чем вы? - все еще не понимала Людмила. Юля с тоской смотрела на Юрия.
- У нашего Юры действительно роман. Только не с Юлечкой, а с Яной, женой Эдика. Никто не предполагал, что Эдик помчится смотреть конкурсные работы именно днем. А до монтажа выставки еще было время: когда я пришла, только работы разгружали, так что у куратора время на себя было. Вот Эдик и не мог до жены дозвониться - Юра предупредил ее, и она отключила мобильник. Мы сами слышали, что из-за дверей мастерских звонок доносится, так что лучше было не рисковать. Ну, а после выходок Ивана Эдик утомился, и настаивать на посещении Юры не стал.
- Юра! - возмутилась Людмила. - Как ты мог? С женой начальника! Бедный Эдик.
- Люся, моральный аспект их отношений в данный момент не так важен. Хотя соглашусь с тобой - поступок так себе. Но зато алиби хорошее. Кстати, я их видела в Мраморном дворце обоих, они в одно время со мной пришли. А поскольку вряд ли перед этим убили Ивана, думаю, Юра вне подозрений.
- Ладно, поняла, а зачем Юрий пошел в Мраморный? Чтобы проводить свою... Даму? - спросила Людмила. В ответ Евдокия Андреевна усмехнулась.
- У меня есть подозрения, но лучше пусть Юра сам скажет.
Молодой скульптор вздохнул.
- Я понимал, что на конкурсе мне ничего не светит, организаторам были интересны известные авторы, а я кто? А в Мраморном дворце один зал отводится специально для работ молодых художников. И Яна... Супруга Эдуарда Романовича предложила... Она обещала, что устроит мне интервью с журналистами, моя работа будет в каталоге. В общем, так вот...
- Ясно, ты решил уклониться от участия в конкурсе, - резюмировала Людмила, - только не знал, как об этом Эдику сказать.
- Как-то так, м-да, хм... - промямлил Юрий, не глядя на Юлю.
- Однако ты согласился, когда Юля предложила тебя прикрыть, - безжалостно припечатала Евдокия Андреевна, - небось, она вечером план разработала. Вот будет девочке наука... А может, и нет.
- Ладно уж вам, - Людмила проявила больше сочувствия к выходкам молодежи, - лучше скажите, что теперь делать? Придется следователю рассказывать про ложное алиби? Тогда жену Эдика могут вызвать на допрос, и все откроется. Я тоже не думаю, что они вдвоем убили Ивана, но следователь вряд ли нам поверит на слово.
- Да уж, устроили вы нам, детки, головную боль, - фыркнула Евдокия Андреевна, - но у Юрия не было мотива убивать Ивана, у Юли - тем более. Возможность, наверное, была, но... - она внезапно замолчала. Потом вскочила и заметалась по кафедре.
- Возможность! Скажите, а почему мы говорим о возможности убийства лишь в приложении ко времени? Да, оно важно, хотя не представляю, сколько надо его на душегубство. Но почему мы не имеем в виду возможность в самом прямом смысле? О том, что некто ВЗЯЛ часть скульптуры и нанес Ивану удар? Вы понимаете, о чем я? - художница посмотрела на коллег. Людмила и Юрий переглянулись с недоумением, а Юленька задумчиво посмотрела на забинтованную ладонь, пошевелила ею, словно держала что-то в руках, и ойкнула.
- Ага? - торжествующе воскликнула Евдокия Андреевна, - Юлечка на своей шкуре ощутила, что это... Ладно, "невозможность" уберем, но смело скажем: "невероятно трудно"!
- Да, все части, которые...Торчали, были... Как это называется? - Юля задумалась.
- Обоюдоострые, - подсказала Евдокия Андреевна, - у меня мелькнула мысль, когда криминалист использовал полотенце, чтобы удержать орудие убийства. Понятно, он работу выполнял, чтобы следы не стереть, но ведь убийца тоже должен был как-то держать в руке этот "шедевр", чтобы нанести удар? Юля поранилась, значит, убийца тоже должен был порезаться, и его кровь осталась бы на лезвии. Все равно, что записку оставить, мол "я убил".
- А я о другом подумал. - нахмурился Юрий. - Я, например, не знал, что скульптура Ивана Борисовича разбирается, он ведь в процессе работы никого к себе не допускал. Потом -то он нам об этом сказал, но я вот все думаю: убийца откуда знал, как именно и в каком месте можно снять часть от конструкции?
- Я тоже об этом думала, - вмешалась Людмила, - и со следователем поделилась. Скорее всего, кто-то пришел в мастерскую, и Иван сам показал, как разбирается его работа. Потом, наверное, возник спор, драка... Возможно, убийца и поранился - кто знает? Или подложил что-то под ладонь. Главное: Иван хвастался, вы же все его знаете! А кто этот человек - мы все понятия не имеем.