Майская гроза
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
Воздух в лесу не сравнить с городским, его можно пить, запрокинув голову и разглядывая за прозрачными кронами изменчивые облачные картины. Пригревало солнце, кое-где уже вылезла первая яркая трава, запестрели лиловые россыпи волчьего лыка. Я всегда любила это короткое весеннее время, когда остатки постылой зимней грязи сметаются зеленым безудержным маем. Жаль, в этом году я все пропустила. Все майские праздники я просидела, запершись в своей комнате, бесцельно гоняя по кругу одни и те же мысли и иногда выползая на кухню за очередной кружкой чая. "Хватит рыдать, можно подумать, сокровище потеряла", - буркнула мама, подловив меня как-то в коридоре. На самом деле она за меня переживала, просто не умела иначе выразить сочувствие. Зато сестреныч развернулась за двоих: купила мне путевку в "Сосны" и помогла собрать вещи.
- Мужик с возу - бабе легче, - припечатала сестра, пытаясь застегнуть "молнию" на моем стареньком чемодане. - Через два дня в воскресенье я тебя заберу. Погуляешь там, воздухом подышишь, сменишь обстановку. Сплошная польза.
Дорога в "Сосны" была та же, что вела в аэропорт. Сестринский "Опель" бодро шуршал по темной мокрой полосе, вдоль обочин мелькали грязно-серые ошметки снега, а вокруг дороги смыкался умытый, светящийся зеленью лес. Я вспомнила, что должна была сейчас ехать в обратную сторону, из аэропорта, переполненная впечатлениями от романтической недели у моря, а за рулем вместо сестры должен был сидеть Он... Вспомнила - и полезла в сумку за салфетками.
Когда-то в "Соснах" размещался пионерский лагерь. Долгое время домики стояли заброшенными, но недавно кто-то активный и оборотистый отчистил их, подлатал и приспособил под базу отдыха. Работы по обустройству все еще велись: так, в моем номере новенькие пластиковые окна и чистый линолеум на полу соседствовали с обшарпанной дверью и допотопной мебелью. И все равно турбаза пользовалась популярностью. На парковке нам не сразу удалось найти свободное местечко, а спустившись в столовую на обед, я обнаружила пестрое разнообразное общество. Похоже, большинство отдыхающих приехали сюда к началу праздников, и все давно успели перезнакомиться. В мою сторону никто даже головы не повернул, вот и славно. Мое внимание привлекла шумная компания из шести человек, занявшая целый угол. Хотя обед уже закончился, они не спешили вставать из-за стола и продолжали что-то обсуждать.
Особенно выделялась среди них немолодая женщина, осанистая, крупная, с прической, похожей на шлем, и яркими белыми зубами. Она говорила громко и напористо, часто смеялась. Я подслушала, как ее звали: Яна Григорьевна.
- Завтра последний день отдыха! - возвестила веселая "дама в шлеме". - Кто за то, чтобы устроить сегодня танцевальный вечер? Завтра будет не до развлечений: нужно собрать вещи, уточнить насчет автобуса...
- Может, лучше сходим на прогулку? Устали все уже от танцев, - поджала губы другая женщина, лет сорока, с мягким округлым лицом. Сидевший рядом с ней мужчина, оживившийся было при словах Яны Григорьевны, тут же послушно сник. Наверное, это был ее муж.
- Кстати, насчет усталости, - вмешалась третья дама, сидевшая за столом, с худым тусклым лицом, ярко подведенными глазами и растрепанными волосами, испорченными химзавивкой. - Мне недавно подобрали такой курс витаминов, прямо не нарадуюсь, - она тонко, с некоторым ехидством улыбнулась округлой тетке: - Могу поделиться!
Я подумала, что ей самой не помешал бы еще один курс.
Все заспорили. Шумную Яну Григорьевну перебил представительный мужчина лет пятидесяти в модной рубашке, типичный бизнесмен на отдыхе. Похоже, его уважали и к его словам прислушивались. Поодаль от остальных сидел еще один мужчина, худощавый и темноволосый. Он больше помалкивал и вообще держался особняком. Иногда его взгляд лениво скользил по комнате, исподволь наблюдая за отдыхающими. Мне он сразу не понравился.
Кажется, танцевальный вечер был в конце концов одобрен, и Яна Григорьевна тут же развернула бурную деятельность:
- Так! Нужна музыка, аппаратура... Марина! - оглянулась она. - Мариночка где?
Эта самая Марина была здесь кем-то вроде аниматора или девочки на побегушках. Я видела ее в холле, когда оформляла документы. Такую девушку сложно не заметить: худенькая, в мешковатых джинсах, с пирсингом под нижней губой и цветными перышками вместо волос. Как будто ее голову окунули в жидкую радугу. Пока я разбиралась с карточками и оплатой, она подлетела к стойке, кому-то позвонила, что-то нацарапала на бумажке девушке-администратору и помчалась дальше.
Когда Мариночка нашлась, обсуждение праздника пошло по второму кругу, а мне вдруг нестерпимо захотелось выйти на воздух.
Лес начинался сразу за воротами. Солнце уже успело снизиться и сопровождало меня во время прогулки, мелькая за деревьями. Прямые стволы сосен светились, как рыжие свечи, слегка покачиваясь от ветра. Сосновый бор походил на храм с высоченным ажурным куполом, а ветер в нем пел, как орган. Я знала, что неподалеку должна быть река, вернее, речушка, с забавным названием Жабня. Было бы интересно ее найти.
Поплутав по лесу, я вышла на крутой глинистый берег и остановилась от неожиданности. На поваленном стволе сидел тот темноволосый тип из столовой и с удовольствием курил, подставив лицо солнцу. Хм, неудобно получилось. Я тихонечко отступила на шаг, другой...
- Красиво здесь, правда? - обернулся тип. - "Шумят деревья весело-сухие, И теплый ветер нежен и упруг..."
- Вы поэт? - спросила я, хотя, конечно, узнала стихи Ахматовой.
- Нет. Я бухгалтер.
Быть того не может! Я еще раз внимательней к нему присмотрелась. Крепкий, худощавый, лет тридцати-сорока, одет более чем прилично: кроссовки и ветровка явно из недешевого магазина. Таких бухгалтеров просто не бывает.
- Я серьезно, - странный тип, видимо, уловил мое недоверие. - Работаю по удаленке, веду несколько фирм: отчетность, консультации... А вы?
- Маркетолог, - я тоже присела на бревно, не стоять же столбом. - Офис с девяти до шести, дома сестра, мама и кот. Ничего интересного.
Река переливалась внизу коричневой шелковой лентой. Я сжала губы, чтобы еще чего-нибудь не брякнуть невзначай. И чего разоткровенничалась, спрашивается? Синдром случайного попутчика на меня никогда не действовал.
- В той стороне есть более удобный спуск к воде, - подал голос мужчина. - Но купаться я бы не советовал. Течение сильное.
- Что вы, и в мыслях не было! - я улыбнулась. Думаю, даже в более жаркий денек мало нашлось бы желающих окунуться в Жабню!
Поболтав минуты две ни о чем, я поднялась. Настроение не располагало к задушевным беседам. Кроме того, в майском лесу обычно пасется куча голодных клещей, и мне вовсе не хотелось притащить их в номер.
- Кстати, меня зовут Дмитрий, - крикнул тип мне вслед.
- Алина.
- Надеюсь, увидимся вечером!
Зря надеешься, Лжедмитрий, - подумала я про себя.
Что-то в нем все-таки было фальшивое.
Моя детская привычка раздавать прозвища всем встречным-поперечным снова дала о себе знать. Сколько раз я рисковала попасть из-за этого впросак - и не сосчитаешь! Однажды чуть не назвала нашего шефа Каракуртом Андреевичем вместо Артура. Вот был бы номер!
Вернувшись в главный корпус, я быстро прошла через холл и невольно замерла, услышав на лестнице возбужденный шепот:
- То одно вам подай, то другое! Сколько можно?! - ого, а ведь это Мариночка, наш массовик-затейник. Ничего себе, птенчик разошелся! С кем она так ругается?
- Сдался вам этот вечер! В вашем-то возрасте - не стыдно юбкой крутить? Достали вы меня все!
Хлопнула дверь, простучали быстрые шаги, видимо, Марина убежала. Я, спохватившись, поднялась по ступенькам, а навстречу мне из коридора показалась Яна Григорьевна с красным растерянным лицом. Она быстро стрельнула опасливым взглядом и заспешила вниз, стуча каблуками. Из столовой мне в спину долетела порция резких какофонических звуков - должно быть, там настраивали аппаратуру.
В номере я плотно закрыла дверь, отгородившись от предпраздничной суеты, распахнула балкон и прилегла на кровать. Комната наполнилась свежим весенним воздухом, мягкий шум леса успокаивал, вымывал из души скопившуюся горечь... Не помню, что мне снилось, но очнулась я от громкого стука. Оказалось, уже почти стемнело, за окном светил фонарь, по стене двигались прохладные синие тени. Колотили вовсе не по моей голове, как мне померещилось спросонья, а в дверь соседнего номера.
- Яна Григорьевна! - донеслось снаружи.
Наскоро приведя себя в порядок, я выглянула в коридор и обнаружила там двоих: Лжедмитрия и пожилого бизнесмена.
- Не открывает, - пожал могучими плечами бизнесмен.
- Администраторша видела, как она вошла в номер. Может, с ней приступ какой случился? Пустите-ка, Павел Сергеич.
Лжедмитрий отступил на шаг и вдруг ударил в дверь плечом, да так, что та чуть не слетела с петель. Мы втроем протиснулись внутрь. В комнате было темно и душно, я нашарила выключатель на стене, и мы на секунду ослепли от яркого света.
Яна Григорьевна лежала на кровати, будто тоже решила прилечь после обеда. Она даже не переоделась. Рот ее был приоткрыт, глаза полузакрыты. По моей спине пробежал озноб. Лжедмитрий, не растерявшись, схватил женщину за руку, а его спутник схватился за телефон.
- "Скорую" вызвать? - Павел Сергеевич лихорадочно пытался попасть по кнопкам, руки у него дрожали.
- Кажется, уже поздно.
Я отвела глаза от распростертой на кровати Яны Григорьевны, испытывая странную неловкость. Все равно что подсматривать за спящим, даже хуже. Обстановка номера ничем не отличалась от моего: зеркало с тумбой, узкий платяной шкаф, письменный стол. На тумбе под зеркалом стояли несколько разномастных флакончиков, рядом лежал дорогой фотоаппарат. На полу недалеко от двери валялась выбитая щеколда. От напряжения, разлитого в комнате, воздух как будто звенел. Очень хотелось открыть окно.
Потом мы все в подавленном настроении сползлись в столовую, ожидая, когда нами займется полиция. За окнами метались синие всполохи "мигалок" на двух служебных машинах. Какие-то люди ходили туда-сюда, причитала растерянная администраторша Елена. Наконец, к нам спустился оперативник с усталым хмурым лицом. Допрос был быстрым и формальным. Мы с удивлением узнали, что полицейские подозревали самоубийство или несчастный случай. Окна в номере Яны Григорьевны были закрыты, дверь тоже - на замок и на щеколду. Рядом с кроватью нашли чашку с недопитой водой, а в аптечке - снотворное и таблетки от гипертонии.
Когда оперативник спросил, были ли у Яны Григорьевны причины покончить с собой, повисло изумленное молчание. Растрепанная дама с химзавивкой печально покачала головой, Павел Сергеевич нахмурился. Пожилые супруги Востриковы сидели очень тихо, и в их понурых лицах вдруг проступило отчетливое сходство, как это часто бывает с людьми, долго живущими вместе. Поодаль маячила радужная головенка Марины.
- Это просто невозможно! - всхлипнула "химзавивка", которую, как я теперь знала, звали Валентиной Петровной. - Яночка просто не могла... Ах ты, господи! Вот так раз в десять лет вырвешься в отпуск, а тут такое!
Павел Сергеевич успокаивающе погладил ее по плечу. Он выглядел слегка озадаченным и смущенным:
- Послушайте, - сказал он оперативнику. - Может быть, это неважно, но, кажется, я последний, кто видел Яну перед... тем, как ее нашли. Это было четыре часа назад. Я сидел в холле, разбирал почту в телефоне, а Яна вышла из столовой. Мне показалось, что она чем-то расстроена. Спросила вдруг: "Я, наверное, кажусь вам смешной?" и быстро ушла. Наверное, нужно было ее как-то успокоить, но я даже не сообразил, что сказать...
- Не смейте себя обвинять! - воскликнула вдруг Вострикова, нервно стискивая пальцы. - Яна расстроилась вовсе не из-за вас! Что ты молчишь? - напустилась она на Марину. - Я ведь слышала, как ты на нее вызверилась! Это ты ее довела!
Маринка подскочила на стуле и побледнела так, что на носу проступили веснушки.
- Неправда!
- Это ты виновата!
Вмешавшийся оперативник быстро навел порядок, но все равно эта сцена оставила тягостное впечатление. Ничего нового по ходу допроса больше выяснить не удалось.
Ночью я никак не могла заснуть. Бледное пятно луны светилось даже сквозь зашторенные окна; шум деревьев, живых от ветра, казался уже не убаюкивающим, а грозным и тревожным. Вдруг в размеренное дыхание ночи вкрался другой звук, и доносился он не с улицы, а из коридора. Тихий-тихий вкрадчивый скрип. Я, едва дыша, поднялась с постели и на ватных ногах подобралась к двери. Что-то стукнуло за стеной, кто-то приглушенно выругался. Стены здесь были словно бумажные, и я отчетливо слышала, как в номере Яны Григорьевны кто-то ходил.
Мои пальцы сами сжались на ручке двери, сердце колотилось, как сумасшедшее. Снова что-то скрипнуло, по коридору быстро прошуршали удаляющиеся шаги. Если я чуть-чуть приоткрою дверь... Нет! Я отступила, отерла взмокшую ладонь. Не хочу в это вмешиваться! Кто бы это ни был, вряд ли он приходил с добрыми намерениями.
Из-за ночных треволнений я проспала завтрак, так что просто выпила чаю в номере и вышла пройтись. Аллея возле главного корпуса была обсажена высоченными березами, в их растрепанных ветках залихватски чирикали воробьи. Одуряюще пахло мокрой землей и талым снегом. Всю дорожку усыпали клейкие почки, пройдешь пару шагов - потом подошвы не отчистишь. Я мысленно извинилась перед здешним садовником и свернула на газон. Среди острых иголочек молодой травы в жирной черной земле отчетливо виднелись глубокие вдавленные следы. Они привели меня в дальний конец сада, где за кустами мелькали две яркие куртки - Марины и Лжедмитрия. Девушка что-то возбужденно тараторила, размахивая руками. Очень хотелось подслушать их разговор, но наш бухгалтер, очевидно, обладал развитым боковым и затылочным зрением, так что быстро меня заметил.
- Доброе утро, Алина, - он обернулся.
Девушка мне только кивнула, сердито размазывая кулаком слезы.
- Конечно, теперь все ее жалеют! - горячо всхлипнула она. - А сколько крови она мне попортила! Что я ни сделаю - все ей не так! Музыка не та, оформление не то, это скучно, это примитивно... Ко всему придиралась! И всегда с такой улыбочкой, будто я должна быть благодарна за науку! Бесит - жуть!
- Да, благодарность - страшное чувство, - согласилась я, вдруг остро вспомнив свою маму.
Лжедмитрий хмурился и молчал. Марина всхлипнула еще раз и вдруг выпрямилась, заледенела:
- Я знаю, о чем шепчутся эти курицы, - она вздернула подбородок. - Ну и пусть, мне плевать! Уволюсь на фиг. Вот сегодня же и уеду.
Она развернулась и удалилась походкой оскорбленной королевы. Маленький храбрый воробей, попавший в чужую стаю. К моему удивлению, Лжедмитрий не пошел ее утешать, вместо этого он раздобыл у Елены ключ и потащил меня в номер Яны Григорьевны.
- Вы не верите, что это самоубийство? - спросила я.
- В полиции только что получили результаты токсикологического анализа. Она отравилась. Стрихнином.
- Боже мой! - только и могла я выговорить. - Но почему?
На первый взгляд, в номере со вчерашнего дня ничего не изменилось. Только одно сразу бросилось мне в глаза:
- Фотоаппарата нет!
- Полиция вчера забрала, - успокоил меня Лжедмитрий. - Фотик, кстати, качественный, его Павел Сергеич подарил ей пять дней назад. Яна с ним не расставалась. С фотоаппаратом, в смысле. В полиции думают, может, на снимках найдется что-нибудь. К счастью, вчера, пока кое-кто предавался меланхолии, я успел наладить контакт с местными "пинкертонами", и они сбросили Янины фотографии мне на телефон. Хотите взглянуть?
Я фыркнула было, но, прислушавшись к себе, с изумлением поняла, что моя меланхолия и жгучая обида на весь мир действительно прошли.
Яна фотографировала часто и помногу. За вчерашний день набралось больше десятка снимков: с прогулки, из столовой, несколько селфи перед зеркалом в номере. Мне снова стало неловко. Обычно человек делает такие кадры, чтобы понять, как он выглядит со стороны. Вряд ли Яна Григорьевна намеревалась показывать эти снимки всем подряд.
Я поспешила вернуть телефон Лжедмитрию, который не терял времени даром и внимательно осматривал номер:
- Почему она заперлась на щеколду, да еще днем? - пробормотал он. - Разве одного замка недостаточно?
Сбитая щеколда вместе с щепками от косяка так и валялись на полу.
- Может, замок не работал? - возразила я. - Эти автоматические замки часто ломаются.
- Замок был исправен, - Лжедмитрий ткнул пальцем в выщербленный косяк. - Его выбил я, когда вчера ломился в дверь. Замок и щеколду, хм...
Он еще раз цепким взглядом мазнул по комнате:
- Я же бухгалтер, Алина. Привык, что все должно сойтись цифра к цифре. А здесь что-то не сходится, шкурой чую...
Да, самоубийство с энергичной веселой Яной Григорьевной как-то не вязалось. С другой стороны, что мы о ней знаем? Мало ли какие несчастья могут быть у человека? Иногда так заманчиво представить, что ты просто перестаешь быть, и все твои сложности не имеют больше никакого значения...
- Может, у нее были проблемы со здоровьем, - я пожала плечами. - Или нелады на работе. В полиции выяснили, кем она работала?
- Заведовала Центром детского творчества в Городе. Путевка в "Сосны" - подарок от благодарных родителей за победу детишек в каком-то конкурсе. Стойте-ка! Вчера на столе лежал ежедневник, бордовый, в твердой обложке.
- Наверное, его тоже ребята из ГУВД забрали.
Лжедмитрий снова схватился за телефон:
- Сейчас уточню. Если так, то нам нужны фотокопии последних страниц. Интересно, а это что? Яна собиралась на досуге заняться лепкой?
На тумбочке среди флаконов стояла керамическая мисочка с загустевшей зеленоватой массой. Я потрогала ее пальцем, понюхала содержимое.
- Это альгинатная маска, уже высохшая.
На лице Лжедмитрия не отразилось и тени понимания, так что я сочла нужным пояснить:
- Очень полезна для кожи. Продается в порошке, ее нужно развести теплой водой до сметанообразного состояния и нанести на лицо. Думаю, Яна Григорьевна собиралась навести красоту перед праздничным вечером.
Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Какая-то мысль давно настойчиво стучалась в подсознание, и наконец у меня хватило смелости произнести ее вслух:
- Она не покончила с собой. Никто не станет полчаса возиться с этой дурацкой маской, чтобы потом просто лечь и умереть!
- Значит, ее убили.
- Но как?
- Возможно, убийца заставил ее принять яд. Или подсунул стрихнин под видом чего-то безобидного, хотя это вряд ли, учитывая его горечь...
- А потом покойница встала и аккуратно заперла дверь и окно? Стрихнин действует быстро! Убийца не успел бы покинуть комнату!
- Мда, над этим нужно подумать, - согласился Лжедмитрий. И задумался.
А я тем временем собиралась с силами, чтобы еще кое о чем рассказать. Ох, как неприятно сознаваться в трусости, но делать нечего:
- Этой ночью кто-то входил сюда, - призналась я. - Будь я посмелее, могла бы его увидеть, но... мне было слишком страшно.
Против ожиданий, Лжедмитрий не стал меня упрекать:
- Может, оно и к лучшему, что вы не выглянули. Человек, который однажды пошел на убийство, вполне мог бы сделать это снова. Нам нужно его найти! Желательно, до того, как Марина уедет отсюда в уверенности, что парой неосторожных фраз убила несчастную женщину. Автобус приходит в пять, значит, у нас есть примерно шесть часов.
Я не стала напоминать, что к вечеру отсюда уедет не только Марина, но и все остальные подозреваемые. Дело и так выглядело достаточно безнадежным.
***
Обед прошел в скорбном молчании. "Большой стол" без Яны Григорьевны как-то стушевался и потускнел. Госпожа Вострикова, которая вчера поджимала губы, теперь шмыгала носом и постоянно промокала платочком глаза. Не люблю лицемерных людей. Их так и хочется заподозрить в убийстве.
В довершение всего погода испортилась, небо наглухо затянуло тучами, а к концу обеда я расслышала первый отдаленный раскат грома.
- Автобус, поди, опоздает! - пожаловалась Валентина Петровна, еще подурневшая со вчерашнего дня, будто тоже не спала ночь.
- Хотите, я отвезу вас в Город? - предложил Павел Сергеевич. - Я на машине.
- Что вы, Пал Сергеич, не нужно, - кокетливо заулыбалась Валентина. - Да мне и не в город, я тут, в Клязино живу.
Поселок Клязино находился в десяти километрах от турбазы "Сосны".
После обеда я быстро собрала вещи. За окнами гремела настоящая майская гроза: небо потемнело, ливень хлестал в окна, деревья гнулись чуть не до земли. Залюбовавшись буйством стихии, я не сразу расслышала стук в дверь.
Конечно же, это оказался Лжедмитрий, от которого так и фонило кипучей энергией. От молний, что ли, подзарядился?
- Судя по вашему виду, вы уже вычислили убийцу, - сказала я иронически.
- Возможно. Валентина навела меня на мысль. Яна Григорьевна ведь тоже была из местных, из Клязино. А вы знаете, чем занимается Павел Сергеевич? Он владелец строительной компании. Они "осваивают" земельные участки, строят всякие торговые и бизнес-центры. И не всегда лакомый участок добывается честным путем, скажем так. Кстати, нынешние хозяева "Сосен" - его приятели. Не могла ли Яна Григорьевна случайно какой-нибудь компромат на него найти?
- Шесть дней назад он подарил ей дорогой фотоаппарат, - задумчиво произнесла я.
- ... что вполне могло быть попыткой ее задобрить, - подхватил Лжедмитрий. - Вспомните еще их вчерашний странный разговор...
- Правда, Павел Сергеич сам рассказал о нем полиции, хотя мог бы и промолчать. И это все равно не объясняет, как убийца смог покинуть запертую комнату!
Лжедмитрий странно посмотрел на меня:
- Как знать, как знать... Кстати, мне прислали фото страниц ежедневника.
В его телефоне я уже разбиралась не хуже, чем в своем собственном, так что быстро нашла нужные кадры. На разлинованных страницах ежедневника несколько раз повторялась одна и та же картинка: летящая птица в круге. Каждый рисунок окружали мелкие квадраты и черточки, я обычно рисовала такие же в состоянии глубокой задумчивости.
- Похоже на логотип, - я задумалась.
- А эти почеркушки вокруг рисунка говорят о том, что Яну что-то беспокоило. Что-то, связанное с этой картинкой. Похоже, она нервничала. В одном месте ручка даже порвала бумагу, видите?
- Кажется, в холле есть Wi-Fi?
Лжедмитрий улыбнулся. Должно быть, нас одновременно посетила одна и та же мысль.
Он помог мне спустить чемодан вниз. В холле мы обнаружили остальных отдыхающих, тоже с вещами. Все уже были готовы отправляться, ждали только, когда закончится ливень. Валентина следила взглядом за Павлом Сергеевичем, будто боялась, что он уедет без нее. Супруги Востриковы тоже приехали на машине. Получалось, что автобус нужен был только Марине и мне. Я не хотела, чтобы сестра ехала сюда в такую погоду.
Пока Лжедмитрий рыл интернет в поисках похожей картинки, мне пришло в голову, что нужную информацию можно получить более простым способом. Я подсела к Павлу Сергеичу и через пять минут непринужденного разговора разжилась визиткой. Его фирма называлась "Горизонт" и имела двухцветный логотип, похожий на кубик Рубика. Ничего общего с картинкой из ежедневника.
Кажется, мы опять зашли в тупик. Сейчас, когда все подозреваемые были у меня на глазах, наше предположение об убийстве снова показалось мне нелепым. Ну кому из них могло понадобиться убивать Яну Григорьевну? Павел Сергеич никак не походил на злобного мафиози, Валентина Петровна по уши занята собой, про скучных Востриковых нечего и говорить.
Занятая своими мыслями, я не заметила, как дождь стих. Посветлело, среди мохнатых туч проклюнулся первый лучик солнца, превратив мокрый унылый пейзаж за окном в осыпанную бриллиантами красоту. Народ радостно зашевелился, похватал чемоданы и потянулся к выходу.
- Одну минуту! - Джедмитрий вскочил, поднял руку. Одновременно он что-то быстро говорил в телефон. Все с недоумением приостановились.
- Порядок, - он убрал телефон и улыбнулся беглой улыбкой. - Александр Степанович через пять минут будет здесь.
- Кто это? - недовольно спросил Павел Сергеевич.
- Следователь. Проведет еще один допрос... - Лжедмитрий обвел всех глазами, задержав взгляд на мне, - по делу об убийстве Березицкой Яны Григорьевны.
По холлу пронесся общий взволнованный вздох.
- Но разве ее... это же было самоубийство! - растерянно воскликнул Востриков. Надо же, я впервые услышала его голос.
- Да, мы все поначалу так думали. Но мы ошибались! Теперь я могу рассказать, как все было на самом деле, - вскинул голову Лжедмитрий.
Взволнованный шум мигом сменила напряженная тишина.
- Итак, - начал он, - мы собрались вчера вечером в столовой, чтобы отпраздновать конец отпуска, и заметили, что среди нас нет Яны.
Все, кроме меня, - подумала я. Бухгалтер бросил на меня косой взгляд, будто услышал.
- Мы с Павлом Сергеичем поднялись к ней в номер, выбили дверь и нашли ее мертвой, при этом комната была заперта, и на окнах - никаких следов взлома. Все было обставлено, как самоубийство. Но дело в том, что незадолго до нашего визита кто-то другой заглянул в гости к Яне. И дал ей яд.
Лжедмитрий снова взглянул на меня так, что мне стало не по себе. Но я же в это время спала, так? Жаль, что в одиночестве. Кто же знал, что мне понадобится алиби?
- Я долго не мог понять, какой у преступника был мотив... Но, спасибо всезнающему интернету, сегодня нашел. Яна Григорьевна тоже родилась и выросла в Клязино. Двадцать два года назад она работала вожатой в "Соснах", в то время здесь был детский лагерь. В ее отряде случилось ужасное несчастье - утонул ребенок. Яну в конце концов оправдали. А у этого мальчика была старшая сестра. Вы, Валентина Петровна.
Мы все ошарашенно повернули головы к сидевшей в кресле Валентине. Она замерла, потом выпрямилась и побледнела до желтизны, лицо ее сделалось жалким и некрасивым.
- Вы... вы не знаете, как это было! - прошептала она дрожащим голосом. - Не можете понять! Я тоже, как Яна, хотела уехать в Город, собиралась поступать в медицинский! Все сломалось, когда Костик... Знаете, отца это просто убило. Он стал выпивать, на работе начались проблемы. Я осталась, чтобы присматривать за мамой. Думала - на год-два, а получилось... Кому я нужна в Городе, деревенская медсестра без образования? Так и осела в Клязине. И вдруг через двадцать лет встречаю Яну здесь, в "Соснах". Как всегда успешную, веселую, энергичную. А я? Она сломала мне всю жизнь, мои мечты... за что?
Мы все боялись взглянуть ей в лицо. Лжедмитрий вздохнул:
- Совпадения - это величайший подвох для следователя. Вы случайно столкнулись с Яной Григорьевной на отдыхе, да еще здесь, в "Соснах". И тогда вы решились...
- Да! Я решила, что это судьба привела ее сюда.
- Но ведь комната была заперта изнутри! - не выдержала я. - На щеколду!
Лжедмитрий только плечами пожал: мол, подумаешь, какое затруднение! Он, не отрываясь, смотрел на Валентину:
- Итак, после обеда вы заглянули к Яне якобы поболтать, принесли свои волшебные витамины. Я помню, как они выглядят: разъемные желатиновые капсулы. Вам не составило большого труда подменить их содержимое. Яна как раз наводила красоту, так что сразу их выпила, после чего, думаю, едва успела вас поблагодарить. Вы закрыли дверь на щеколду и ударили по ней, здесь такие ветхие косяки, что выбить щеколду было несложно. Внизу как раз настраивали аппаратуру для вечера, стоял адский шум, так что ваш акт вандализма прошел незамеченным. Потом вы тихонько вышли и захлопнули дверь за собой, автоматический замок защелкнулся. Все! И когда мы с Павлом Сергеичем пытались открыть дверь, нам и в голову не пришло, что щеколда уже была сломана. И никто бы не догадался о вашем поступке, если бы вас не подвела техника.
Он вынул из-за пазухи и бросил на столик две фотографии, распечатанные на принтере. Я тоже вытянула шею, чтобы посмотреть. Снимки были из тех, что Яна сделала вчера в номере. Стоя перед зеркалом, она снимала себя, но в кадр попало еще кое-что. На одной фотографии ярким розовым маркером была обведена Валентинина коробочка с пилюлями, стоявшая на тумбе. На другой - отраженный в зеркале нечеткий силуэт, видневшийся в приоткрытой двери.
- Ночью вы спохватились, что было бы неплохо удалить фотографии, и даже проникли в номер, - безжалостно продолжал Дмитрий. - Но вы опоздали, они уже были в руках полиции.
Валентина молча закрыла лицо руками. Тишина в комнате висела такая, что был слышен стук дождевых капель по стеклам. Где-то вдалеке тревожно заголосила полицейская сирена.
***
Когда все было кончено, я сама подошла к Дмитрию:
- Поздравляю. Но, честно сказать, доказательства были довольно шаткими. Она могла отпереться.
- Не могла, - самоуверенно ответил этот нахал. - Совесть не позволила бы. Я, как с утра ее увидел, сразу понял, что она виновна. Не знал только, в чем. Признаться, я считал ее сообщницей. Но когда в сети обнаружил вот это...
Он достал телефон и показал мне старую газетную заметку. Короткий текст, фотография мальчика и логотип детского лагеря - летящая птица в круге.
- Судя по ее ежедневнику, Яна Григорьевна тоже не могла простить себе ту старую историю. Кто знает, что скрывалось за ее жизнерадостной маской? Не думаю, что ей было приятно снова здесь очутиться.
Я невольно передернулась:
- Страшно. Некоторые истории имеют такие глубокие корни...
- Да, собственно, потому я и взялся за это дело. Не хотел, чтобы Марина или Павел Сергеич уехали отсюда с чувством ложной вины. Кто знает, как это отразилось бы на них впоследствии. Прошлое следует оставлять в прошлом.
И совсем другим тоном он добавил:
- Хотите, я подвезу вас до Города?
Я собиралась ответить, но в этот момент вдруг завибрировал мой телефон. На экране высветился знакомый номер. Еще позавчера, увидев его, я бы обомлела от счастья и забыла обо всем на свете. Палец сам потянулся нажать "ответить". Я затаила дыхание и... сбросила вызов. Меня охватило огромное облегчение, просто гора с плеч свалилась. Как бы там ни было, а Дмитрий прав. Прошлое нужно оставлять в прошлом.
Все вопросы и предложения по работе журнала присылайте Петриенко Павлу.