Начальник управления не любил комиссара Шено, комиссар Шено не любил начальника управления. Комиссар Шено ждал, когда начальник управления уйдет на пенсию, начальник управления мечтал, что Шено переведут в другой город. Внешне взаимная неприязнь выражалась в приторной вежливости и утрированных знаках уважения; все остальное было подковерными играми. И когда Шено, войдя в кабинет патрона, увидел его широкую, добрую, истинно отцовскую улыбку, то сразу понял: очередной ход в игре сделан.
- Необычное дельце, Шено, из тех, что ты любишь: в гостинице убита 97-летняя старуха по имени Франсуаз Верду, приехавшая позавчера из Швейцарии. Два выстрела в упор, никто ничего не слышал, никаких зацепок. Черт возьми, за тридцать лет я не припомню такого дельца! - патрон улыбался так широко, словно убитая старуха оставила ему миллион евро.
- Но я боюсь не успеть за неделю, ведь 24-го я иду в отпуск! - Шено улыбнулся в ответ доверчиво и открыто, как дитя.
- Если бы это сказал кто-то другой, я бы поверил, но не ты! Я так и сказал там, наверху, - начальник заговорщически подмигнул и показал коротким и толстым указательным пальцем на потолок, - для Шено неделя - это много, он найдет убийцу за три дня.
16 июля 2010 года, пятница, 10.25-14.30
Рассиживаться не приходилось: прихватив своего самого толкового инспектора, Оливье Сервьена, Шено отправился в "Эксельсиор". В вестибюле их уже ждал начальник службы безопасности отеля Жозеф Вермандуа - высокий, немолодой, с офицерской выправкой, красным лицом и короткими седыми волосами. По дороге в номер покойной мадам Верду он успел рассказать, что убийца ухитрился перерезать провод расположенной в коридоре видеокамеры, подойдя к ней со "слепой" стороны. Видеокамера была спрятана в одном из бронзовых светильников, украшавших через каждые два метра стены коридора.
- У нас пятизвездочный отель, постояльцы соответствующие, и многим не нравилось, что камера за ними наблюдает. Пришлось ее спрятать.
- Кто знал о камере?
- Весь персонал отеля.
- А кто ее ставил?
- Я.
В роскошном бело-розовом номере, вопреки ожиданиям, отнюдь не царил тот беспорядок, который обычно наблюдается на месте преступления, и о трагедии напоминал лишь контур тела на полу. Единственным предметом, не являвшимся частью гостиничной обстановки, была стоявшая на журнальном столике огромная корзина темно-красных роз - свежих, благоухающих. Шено осмотрел корзину и не нашел ничего, кроме карточки магазина "Флора", из которого она была прислана. Корзина как корзина, только роз не самое обычное количество - 97.
- Закончим здесь, дуй в "Флору" и узнай, кто ее прислал, - комиссар отдал карточку Оливье и перешел к осмотру личных вещей убитой.
На прикроватной тумбочке он нашел битком набитый лекарствами кофр и телефонную книгу, какие есть в любой гостинице. Мобильный лежал в ее большой старомодной сумке. Там же обнаружились 600 евро, латунный ключ, платежная карточка и швейцарский паспорт.
Шено раскрыл паспорт: мадам Франсуаз Верду родилась 3 января 1913 года. Кто бы ни прислал розы, это был не подарок ко дню рождения.
- Надеюсь, остальные видеокамеры у вас исправны? - не без сарказма спросил Шено начальника службы безопасности. В ответ тот предложил комиссару пройти в его кабинет и лично пересмотреть все записи за последние двое суток. Шено в кабинет прошел, но ограничился просмотром записей, сделанных двумя камерами в вестибюле.
Благодаря им выяснилось, что мадам Верду прибыла в "Эксельсиор" под грохот салютов 14 июля примерно в 22.10. Она заселилась в номер, который еще 1 июля забронировала некая Селин Гранлье.
На следующий день около 10.10 старушка вышла из отеля через стеклянные двери главного входа, села в такси и уехала, вернувшись в 12.45. С того момента старая дама из отеля не выходила, зато к ней приходила какая-то гостья, пробывшая в номере с 15.00 до 18.40 15 июля. Последней старуху видела горничная Доминик Сегье 15 июля в примерно в 22.30: мадам просила принести ей завтрак 16 июля в 9 часов утра. Доминик и обнаружила утром 16-го труп, распахнув приоткрытую дверь номера. Обитатели соседних номеров ничего подозрительного не слышали: видимо, пистолет был с глушителем.
Выяснив все это, Шено попросил Вермандуа распечатать полный список сотрудников "Эксельсиора" - и тут в кабинет вошел лощеный господин лет 60-ти: владелец и управляющий отелем Огюст Лебрен-Коше и попросил комиссара заглянуть к нему "буквально на пару минут".
Кабинет Лебрена-Коше разительно отличался от кабинета Вермандуа. Шелковые обои персикового цвета, дубовый секретер, массивный сейф, встроенный в стену, старинная картина в духе Ватто над столом - сразу видно, что здесь обитает начальство.
- Для меня это не просто шок! За те шесть часов, что прошли с момента убийства, "Эксельсиор" уже покинули четыре постояльца! Люди не желают жить в гостинице, где убивают. Если информация попадет в прессу, "Эксельсиору" конец.
- Я не имею привычки сообщать журналистам подробности расследования, если вы об этом, - пожал плечами Шено.
- Да, конечно, но есть только один способ уменьшить негативные последствия: быстро раскрыть дело. О нет, поймите меня правильно: я, как лицо заинтересованное, хотел бы знать, как продвигается следствие. Могу я на это рассчитывать?
Шено хмыкнул.
- Мсье Лебрен-Коше, мне хватает отчетов перед моим начальством. А вот и оно звонит. Да, патрон!
Начальник сообщил, что прилетевшая из Женевы дочь убитой планирует сначала отправиться в морг на опознание, а потом пообщаться с Шено.
- Отлично, я еду туда же.
16 июля 2010 года, пятница, 15.25
Доминик, патологанатом морга при больнице Сальпетриер, куда отправили тело мадам Верду, был все тот же: лысый, жизнерадостный и склонный к парадоксам. После обмена приветствиями он тут же сообщил Шено, что с сегодняшнего утра начал верить в чудеса.
- То, что старушка с таким сердцем не только жила, но и двигалась - не иначе как чудо Господне.
- Говоришь, мадам Верду была очень плоха?
- Не то слово. Она могла умереть в любую минуту.
- А сколько она еще могла прожить при самом благоприятном стечении обстоятельств?
Доминик пожал плечами.
- Ну, если бы чудо продлилось - еще месяц, но никак не больше.
- И тем не менее ее убили.
- Первая пуля - прямо в сердце, вторая - в правый глаз. Смерть наступила примерно в 8 утра, причем она была мертва уже после первого выстрела.
- Профессионал всегда делает контрольный выстрел. Как патологоанатом всегда вскрывает тело буквой "Y". Это на уровне привычки.
16 июля 2010 года, пятница, 16.18-17.10
Мадам Сабина Кесслер, дочь убитой, оказалась адвокатом - более того, как заметила она со сдержанной гордостью, одной из первых в Швейцарии женщин-адвокатов по уголовным делам. Разговор состоялся в бистро возле больницы, причем зайти в него предложила дочь убитой, заявившая, что ничего не ела с утра.
- Смерть моей бедной матери была ожидаема, - спокойно заметила мадам Кесслер, доев десерт. - Но естественная смерть, конечно. Сразу скажу: у меня нет никаких предположений, никаких версий, никаких подозреваемых. Мать не была во Франции с 1944 года. Она никогда не говорила о каких-либо французских родственниках.
- Зачем же она тогда приехала?
- "Я хочу попрощаться с Парижем". Это ее слова.
- Вы знали, что ваша мать тяжело больна?
- Разумеется. Врачи давали ей не более одного-двух месяцев. Тяжелая форма сердечно-сосудистой недостаточности, атеросклероз сосудов, позади два инфаркта и инсульт. После смерти отца - 14 лет тому - мать продала дом и переселилась в частный пансионат для лиц преклонного возраста.
- То есть в дом престарелых. Ваша мать оставила завещание?
- Конечно. Я как единственная дочь и наследница получу 7 тысяч швейцарских франков. Все остальное ушло на оплату пансионата. Мои родители не были богаты: все, чего я добилась, я добилась сама.
- Вы сказали, что вам ничего не известно о французских родственниках матери. А как насчет знакомых? Номер в "Эксельсиоре" забронировала некая Селин Гранлье. Вам знакомо это имя?
- В первый раз слышу. Если у матери и были знакомые во Франции, мне об этом ничего не известно.
У мадам Кесслер были светло-голубые, невозмутимые, очень холодные глаза - как швейцарские озера.
Шено вздохнул и решил подойти с другой стороны.
- Ваша мать, несомненно, рассказывала вам о французском периоде своей жизни?
- Очень мало.
- А почему она переехала?
- Послевоенная Франция была очень бедной страной. Уровень жизни в Швейцарии был намного выше.
- Каким человеком была мадам Верду?
- Замечательным. Она была образцовая мать и жена.
Глаза мадам Кесслер на миг потеплели - или ему это показалось?
- Большое спасибо, мадам, и простите, что вынужден был допрашивать вас в такой печальный день. Еще раз примите мои соболезнования.
Пока Шено мотался по отелям и моргам, малыш Оливье поработал на славу.
Во-первых, он выяснил, что с мобильного мадам Верду был сделан всего один звонок после прибытия во Францию: она звонила дочери, и разговор длился ровно 2 минуты. А вот из номера звонили дважды. Один звонок был сделан вчера около 13 часов в нотариальную контору некоего Бельвиля. Разговор длился 6 минут. Второй раз мадам Верду звонила по номеру 2785411, который числился за некоей Виктуар Лаге, проживающей на рю Паскаль, 98, кв.33, и проговорила с ней около часа. Самой мадам звонили дважды, позавчера и вчера, причем звонило одно и то же лицо - Селин Гранлье.
Во-вторых, цветы в "Флоре" заказали по телефону, доставку оплатили через электронную платежную систему, допускающую анонимные платежи на небольшие суммы. Отнесла корзину сотрудница "Флоры" по имени Изабель Пикар.
В-третьих, выяснилось, что Селин Гранлье - журналистка и автор нескольких книг: "Тайны знаменитых куртизанок Второй империи", "Тайны знаменитых драгоценностей", "Тайны киллеров". Сейчас, судя по ее блогу, она работает над книгой "Тайны богемы межвоенного Парижа".
- Молодец, хорошо поработал.
Оливье самодовольно улыбнулся. Он был совсем молод: двадцать три года, жизнь впереди и небо в алмазах. Шено в свое время тоже был таким.
- Я могу быть свободен, комиссар? Уже половина восьмого.
- Свидание?
Оливье снова улыбнулся - победительно и самодовольно, и Шено вдруг почувствовал легкую зависть. Не к Оливье и даже не к возрасту: к мироощущению человека, не знающего, что такое бракоразводный процесс.
- Ладно, дуй на свидание, но завтра до обеда ты должен узнать все, что можно, про гражданку Швейцарии Сабину Кесслер, и выяснить, куда ездила мадам Верду вчера перед обедом.
- Есть! Хорошего вам вечера, патрон.
- Спасибо, малыш, - ответил Шено и набрал номер журналистки.
- Алло, Селин на проводе!
- Добрый вечер, мадемуазель Гранлье. Вас беспокоит комиссар полиции Шено. Я хотел бы встретиться с вами сегодня. Да, срочное. Убита ваша знакомая Франсуаз Верду.
16 июля 2010 года, пятница, 21-23.20
Селин Гранлье выглядела издалека юной, хотя и полноватой девушкой, одетой по-модному, и в качестве места встречи она выбрала модный бар, оформленный под складское помещение: голые кирпичные стены, металлические балки под потолком, столы, якобы сколоченные из ящиков. Вблизи, однако, было заметно, что бойкая журналистка - ровесница комиссара, то есть ей как минимум сороковник.
Готовность встретиться объяснилась быстро: Гранлье не столько жаждала поделиться информацией, сколько получить ее, но Шено быстро ввел разговор в нужные ему рамки.
- Хорошо, я расскажу все, что знаю о Франсуаз, - покорилась Селин, крутя пухлыми пальцами соломинку от коктейля, - но, предупреждаю, рассказ будет долгим.
- Я никуда не спешу, - ухмыльнулся Шено.
- Когда я начала писать книгу о богеме 1920-30-х, мне встретилось имя Франсуаз Ламер. Сегодня о такой певице никто не помнит, но перед войной она была популярна. Особенным успехом пользовалась ее песенка "Мой секрет". Когда немцы вошли в Париж, она осталась в городе. Дальнейшие сведения были туманны и противоречивы, за исключением того факта, что ее обвинили в коллаборационизме и она уехала из Франции. В общем, я стала искать информацию, и неожиданно нашла саму Франсуаз, которая вышла замуж за швейцарца и стала мадам Верду. Я поехала в Швейцарию и нашла ее в доме престарелых. Я ожидала увидеть дряхлую маразматичку, а увидела прекрасную женщину без возраста!
Мадам Франсуаз говорила, что хотела бы напоследок повидать Францию, и когда она позвонила мне в конце июня.... кстати, оцените, человек на десятом десятке умел пользоваться мобильным!.. я, конечно же, тут же забронировала номер и вообще была готова помочь, чем могу.
- Вчера вы встречались с ней, - вклинился в монолог Шено. - О чем вы говорили?
- О, обо всем! Мадам Франсуаз была очень возбуждена, глаза ее сияли. Она говорила, что Париж - все тот же Париж, несмотря ни на что, и что она рада, что приехала.
- Не высказывала ли она тревоги? Не было ли угроз, чего-то непонятного, странного? Кстати, кто прислал ей корзину роз - не вы?
- Нет, не я. Угроз? О чем вы? Все было безоблачным, как июльский день.
- Однако мадам Верду убили.
- А знаете, - Селин вдруг подалась вперед, так что Шено ощутил мятный запах коктейля, - с одной стороны, это ужасно, с другой - прекрасно. Остаться и в 97 женщиной, которую готовы убить - это дано не каждой. Ее уже пытался убить любовник.
- Когда это было? - встрепенулся Шено.
- Ее пытался застрелить немец, фон Штайн, но она не далась и застрелила его! Это было в 1944-м, перед Освобождением. Немцы, конечно, нашли бы ее, но им было уже не до того.
- Ничего не понимаю. Если она застрелила немца, почему же ее обвинили в коллаборационизме?
- А это самая запутанная и печальная история. У Франсуаз был импресарио и друг по имени Луи Монтегю. Луи был участником Сопротивления. В 1943-м его схватило гестапо. Франсуаз стала спать с фон Штайном, желая спасти Луи. Но она не знала, что Луи уже нет в живых, фон Штайн лгал ей. В это же время у Франсуаз был очень богатый поклонник из семьи фабрикантов Дюпонов. Он осыпал ее драгоценностями, дарил корзины алых роз... Фон Штайн подкараулил их, застрелил Дюпона и хотел убить Франсуаз, но у нее был свой пистолет и она опередила немца. Ужас! Такое могло произойти только во время оккупации.
- И все же до конца не ясно, почему против Франсуаз выдвинули столь тяжкие обвинения.
- Постаралась мадам Дюпон и ее семья. Они считали, что мсье Дюпон погиб по ее вине. Франсуаз пришлось буквально бежать.
16 июля 2010 года, пятница, 23.45
В свою холостяцкую берлогу Шено ввалился глухой ночью. Он мог бы сказать, что устал как собака - но ни одна уважающая себя собака не доводит свой организм до такого изнеможения. Приняв душ, он буквально свалился в постель, но сон не шел. Слишком много впечатлений, слишком много информации.
По темным стенам спальни время от времени скользили лучи - там, за окном, проезжала машина. Шено лежал на спине, положив руки под голову, и раскладывал собранные факты по полочкам. Все равно в это время суток и в этом состоянии он больше ничем другим заниматься не мог.
Убийца - профессионал, а это значит, что убийство было задумано до приезда мадам Верду, и задумано тем, кто заранее знал об этом приезде. Смешно предполагать, что организатор, узнав в праздничный день о визите старой дамы, бросился на ночь глядя искать киллера. Но даже если киллер сидел в соседней комнате, все равно ни один профи не станет работать экспромтом. Киллеру нужно время, чтобы продумать операцию.
О приезде мадам Верду знали администрация отеля, ее дочь и Селин Гранлье.
Организатор имеет своего человека в "Эксельсиоре". Вот это плохо, очень плохо: на проверку 18 человек уйдет не меньше недели. С тяжким вздохом Шено взял с тумбочки смартфон, нашел фото злополучного светильника, увеличил. Отчетливо видны два одинаковых тонких провода: один целый, другой перерезан. Киллер был очень хорошо проинформирован.
Организатор прислал 97 роз. В противном случае цветочная корзина была бы заказана и оплачена с куда меньшими предосторожностями, а так неведомый даритель сделал все, чтобы остаться неведомым.
Организатор торопился: он не хотел ждать еще неделю или месяц, которые остались больной старухе. Связано ли его нетерпение со звонком Верду в нотариальную контору? Но если так, то он должен был знать заранее не только о самом визите, но и о его целях.
Франсуаз Верду позвонила в нотариальную контору, едва вернувшись в отель после двухчасового отсутствия. Завтра он узнает, куда она ездила, но несомненно, что между двумя событиями есть взаимосвязь. А скорее всего, и между тремя: то пока неведомое лицо или объект, ради которого мадам вернулась в Париж, могло стать причиной ее гибели.
17 июля 2010 года, суббота, 4.30-7.50
Комиссар бросил взгляд на часы. Похоже, ему уже не уснуть. Самое время ознакомиться с творчеством Селин Гранлье, благо в Сети есть все ее книги.
К большому облегчению Шено, писала Селин совершенно иначе, чем говорила: короткие емкие фразы, небольшие, но насыщенные фактами книги, рассчитанные на самого массового читателя. Первым делом комиссар взялся за "Тайны киллеров" - и не обнаружил никаких тайн. В семи главах книги речь шла о довольно известных вещах, начиная от средневекового ордена асассинов и заканчивая убийством Кеннеди. Только одна глава показалась Шено любопытной: в ней "анонимный информатор" рассказывал о спецподразделении французской армии времен войны в Алжире, состоявшем из профессиональных убийц, причем рассказывал с такими нюансами, что сомнений не оставалось: говорит правду. Книга о драгоценных камнях и вовсе оказалась скучноватой: в каждой главе Селин рассказывала историю знаменитого драгоценного камня. Истории были однотипными: камни долго переходили из рук в руки, пока благополучно не осели в руках миллиардеров или королей. Исключением стал лишь сапфир Карла Великого: его последний владелец, некто мсье Дюпон, погиб в 1944 г., и следы камня затерялись. Тот самый Дюпон, что ли? Любопытно.
Узнав о загадочной пропаже исторического сапфира, Шено выключил ноутбук и отправился бриться: уже совсем рассвело, начался новый день.
17 июля 2010 года, суббота, 9.16-12.20
Покинув кабинет шефа после отчета о проделанной работе, Шено направился в нотариальную контору, работавшую по субботам до 12. В конторе сообщили, что мадам Верду пригласила нотариуса для оформления завещания в отель на 15.00 16 июля.
Хорошие новости, как и плохие, ходят парой: позвонил Оливье, и прямо из нотариальной конторы Шено отправился по последнему маршруту мадам Франсуаз - на рю Валансьен, 21.
Консьержкой дома #21 была очень симпатичная мулатка лет тридцати по имени Бланш, буквально переполненная информацией. Едва Шено показал свое удостоверение, как информация обрушилась на него потоком.
- О, господин комиссар, если б вы знали, как мне интересна эта история, здесь какая-то тайна, еще бы, квартира, в которой с войны никто не живет,
квартиру оплачивала исправно другая старушка по имени Виктуар, она приходила в прошлом месяце, она приходит раз в месяц, о Боже мой, мсье, как вы думаете, кто убил старую мадам? Я помогла ей подняться, она вошла в квартиру и расплакалась, сказала, что все как будто было вчера, потом я оставила ее одну, потом она спустилась сама по лестнице, она пробыла в квартире где-то полчаса, не больше, и все это время таксист ее ждал!
- Я хочу осмотреть квартиру, - Шено не без труда удалось вклиниться в бурный монолог Бланш.
- О Боже, у меня нет ключа! Представляете?
- Представляю. Ключ есть у меня.
Шено поднялся на третий этаж по скрипучей деревянной лестнице, отпер старую дверь латунным ключом, найденным в сумочке покойной, вошел - и замер.
Это была не квартира, а готовая декорация для фильма о 1930-х, с той разницей, что все вещи - от черного рояля до чучела страуса - были подлинными.
На журнальном столике лежала пожелтевшая газета. Шено взял ее в руки, взглянул на дату: 30 августа 1944 года. И по спине отнюдь не сентиментального комиссара прошла дрожь.
Время здесь остановилось с того незабвенного августа Освобождения, и остановилось по воле женщины в платье цвета морской волны, гордо взиравшей с портрета над камином. Каким-то непостижимым образом Шено узнал этот упрямый изгиб бровей, горящие ярко-зеленые глаза, густые медные волосы, хотя брови и волосы старухи, лежавшей на прозекторском столе, были снежно-белыми, а глаз оставался только один - вместо второго была дыра. Жаль, что ему суждено было познакомиться с трупом, а не с женщиной, жившей полной жизнью до самого последнего мгновения.
Это чувство лишь усилилось во время разговора с Виктуар Лаге.
17 июля 2010 года, суббота, 14.06
Виктуар Лаге - сухощавая, жилистая, с еще живыми черными глазами - выглядела моложе своих 80-ти. Шено не стал ходить вокруг да около, сообщив, что приехал к ней прямо с рю Валансьен, и хотел бы знать, почему она все эти годы оплачивала пустующую квартиру и что связывало ее с покойной.
Как оказалось, Виктуар не знала, что мадам Верду убита. Слова комиссара ввергли ее в замешательство, желтовато-смуглое лицо побледнело.
- Так вот почему она мне не позвонила вчера, - пробормотала старая женщина. Но Виктуар на диво быстро овладела собой. Минута, другая - и ее окаменевшее лицо ожило, в уголках глаз показались слезинки. Она вытерла их рукой, тяжело, прерывисто вздохнула и обратилась к Шено:
- Пройдите в гостиную... вот в эту дверь... я сейчас сварю нам кофе и мы поговорим.
Гостиная была крошечной и темноватой, кофе - горьковатым, крепким и ароматным. Разговор занял два с половиной часа, и Шено, выпив три чашки кофе, навсегда запомнил его вкус. Кофе был неуловимо похож на саму Виктуар - горькую, крепкую, настоящую.
- Когда человек умирает, его начинают хвалить, но я скажу то, что говорила при ее жизни: Франсуаз была необыкновенной женщиной. Она была моей мачехой, но не мачехой из сказок, нет - она заменила мне мать. И не ее вина, что она не смогла спасти отца.
- Он был участником Сопротивления?
- Оба. И он, и она.
Шено только что не присвистнул.
- Но как же тогда ее обвинили в коллаборационизме?
На сухих губах Виктуар показалась горькая усмешка.
- Обвинили? Ее выволокли на улицу, обрили голову тупой бритвой под улюлюканье толпы и едва не линчевали. Французские мужчины, гордо воевавшие с тараканами на кухне, после Освобождения выместили все свое унижение на "немецких шлюхах". Еще бы, поиздеваться над беззащитными - это не с бошами воевать на фронте и не рисковать головой в подполье!
В глазах Виктуар загорелось яростное пламя, не ослабевшее за прошедшие годы.
- Едва не линчевали? А что им помешало?
- Я помешала. Но и мне досталось.
Старуха закатала рукав светло-серой блузки, и Шено увидел на дряблой руке длинный старый шрам.
- На спине есть еще один. А вообще-то нас спасло чудо. Или подонки устали под конец дня и наелись ненавистью до отвала.
- Но все же Франсуаз спала с этим немцем, фон Штайном.
- Нет. Все было не так. И хуже, и лучше. Полковник гестапо фон Штайн отвечал за депортации, и Франсуаз общалась с ним по заданию подпольного центра. Благодаря ему она знала, когда будет очередная облава, понимаете? Но она не спала с ним, потому что он был гомосексуалистом. Франсуаз изображала его информатора.
- То есть она была информатором гестапо?
- Нет. Это была роль. Сейчас трудно представить, но таких внедренных в гестапо лже-информаторов было немало. Три года Франсуаз шла по мостику над бездной, три года! И только я знаю, как она во сне кричала "Убейте меня, я все равно ничего не скажу!" Каждую ночь ей снился ее арест, а утром она как ни в чем ни бывало заваривала кофе и улыбалась. Она была такая сильная... я не знаю тверже металла, чем тот, из которого ее создал Господь. За эти три года она спасла тысячи жизней. А в качестве благодарности ей плюнули в лицо в прямом смысле слова. Неудивительно, что она долго не могла простить свой город и 66 лет не хотела возвращаться в Париж!
- Стоп-стоп-стоп, - взмолился Шено, - давайте по пунктам. Начнем с фон Штайна. Он что, за три года ни о чем не догадался?
- Догадался в итоге, и хотел ее убить. Но у Франсуаз реакция оказалась быстрее и она выстрелила первой.
- Так... А почему ее обвинили в коллаборационизме? Постаралась мадам Дюпон? Как видите, я знаю и эту историю.
- Кто вам ее рассказал?
- Селин Гранлье, журналистка.
- А, эта тупая корова, которую я не пустила на порог... Она все врет в своих книжонках! И про Дюпона тоже. "Последний владелец сапфира Карла Великого", ага! Последним владельцем был голландец Виллем Леви, точнее, голландский еврей, банкир и деловой партнер Дюпона. После оккупации Голландии он надеялся укрыться во Франции у "друга Дюпона", но "друг" выдал его гестапо, а камень забрал себе.