Они тянули к нему лепестки и благоухали скромным очарованием истинных аристократов, отличным от развязной пышности розы или густейшего дурмана жасмина. Безумец дышал глубоко и полно, словно пытался выпить этот горько-нежный аромат, которым был пропитан воздух и он сам. Ночные тени поглощали изящные соцветия, пожирали их вместе с холодным ветерком, который заставлял ежиться в недобром предчувствии. Мужчина оглянулся, но на садовой дорожке было пустынно. Мертвый багрово-пурпурный цветок, выглядывающий из сумки, не походил на своих нежных собратьев. Он неистово цеплялся за жизнь, и это приводило безумца в священный трепет. Терпкий кровавый запах цветка был сухим и жадным, как пески пустыни, поглощая и превращая все иные ароматы в дыхание безумной страсти. Страсти жить вопреки всему...
Одна из теней отлепилась от ствола дерева и скользнула за спину безумца. Полоска светлой ткани захлестнула горло. В глазах сделалось красно, легкие обожгло огнем. Невозможно дышать, невозможно крикнуть, невозможно вдохнуть в последний раз аромат любимой... Схватка была недолгой, сумка выпала из рук. Пустой взгляд мертвеца уставился на дорожку, но не увидел, как безжалостный сапог убийцы раздавил сухие лепестки ириса.
Тело было обнаружено смотрителем Сада ирисов поздно ночью. Срочно вызванный инспектор Нуни распорядился опросить всех сотрудников, однако дело усложнилось тем, что в мае сад был открыт для проведения Международного симпозиума ирисоводов. Остепененные ботаники и обычные любители съехались со всех уголков мира, чтобы показать новые сорта ирисов и побороться за главный приз, назначенный городом за выведение ириса алого цвета, того самого, который красовался на гербе Флоренции.
- Да-да, именно ириса, а не лилии, как думают многие невежды! - запальчиво закончил объяснения доктор Ланчетти, поднимаясь с колен от распростертого тела. - Но алых ирисов в природе не существует.
Инспектору было глубоко безразлично, что точно изображено на гербе, он страдал аллергией на пыльцу и одинаково ненавидел все цветущее.
- Когда наступила смерть? - гнусаво спросил он.
- Примерно в девять-десять вечера, задушен сзади. Странгуляционная борозда хорошо выражена, душили чем-то узким и мягким, без отличительных особенностей. Шарф или галстук. После вскрытия скажу точнее.
Убитый оказался темноволосым мужчиной средних лет и довольно потрепанной наружности. Документы при нем были на имя Андре Паже, уроженца Грасса, француза. Тело лежало на садовой дорожке возле клумбы желтых ирисов, рядом темнел растоптанный цветок багрово-черного оттенка, возможно хранящий след убийцы. Инспектор тяжело вздохнул и подцепил цветок двумя пальцами. Доктор поторопился подать ему пакет для улик.
Сальвадор Нуни в раздражении бросил трубку. Это был уже пятый звонок за утро, в этот раз от мэра города, который настаивал на немедленном открытии Сада ирисов для посетителей. Карабинеры прочесывали его в поисках возможного орудия преступления и сумки, с которой был замечен убитый. Ее мог унести убийца и выбросить где-то в парке или его окрестностях. Опрос в гостинице установил, что Паже заселился накануне открытия симпозиума, приехал один и оплатил номер на два дня. Во время завтрака он повздорил с другим постояльцем, потом отправился в Сад ирисов и больше не вернулся. В комнате убитого было все перерыто.
Щуплый горбоносый Аарон Шехтман заметно нервничал, протирая шарфиком стекла очков, попеременно то водружая их на нос, то снимая. Он оказался гражданином Израиля, но к счастью неплохо говорил по-французски и от переводчика отказался, что существенно упрощало инспектору жизнь. Война застала юного Нуни в Тулузе, где он воевал в рядах французского Сопротивления и выучил язык.
- Вы знакомы с месье Паже?
- А что? Почему им интересуется полиция?
- Ответьте на вопрос.
- Познакомился с ним вчера утром.
- О чем вы спорили?
- Да что случилось? - Шехтман подождал ответа, потом пожал плечами. - Деловые разногласия.
- Какие дела вас с ним связывали?
- Послушайте, инспектор, я всего лишь скромный бизнесмен. Продаю там, покупаю здесь. Все в рамках закона. Месье Паже просил Шехтмана раздобыть для него ирисы, и Шехтман это сделал. Утром мы немного не сошлись в цене, но вечером все уладилось.
- Вечером? Когда вы в последний раз видели месье Паже?
- Почему в последний? С ним что-то случилось?
Инспектор скрипнул зубами, но сдержался.
- Ответьте на вопрос.
- Да, вечером он нашел всю сумму и расплатился, после чего я отдал ему заказ.
- В котором часу это было?
- В начале девятого, кажется. Уже стемнело.
- Зачем ему были нужны ирисы? Это один из них? - инспектор положил на стол фотографию с места преступления.
Шехтман надвинул очки на нос и прищурился, глядя на фото.
- Да, похож на негевский ирис. Я привез корневища и один из цветков, чтобы этот ненормальный мог убедиться, что его никто не обманывает. Он совсем обезумел... - израильтянин немного поколебался и добавил: - Упоминал какую-то Бьянку, и я решил, что он хочет сделать ей подарок...
Инспектор покачал головой. Преступление страсти? Цветы, женщина, ревность, убийство? Нуни не любил таких дел, предпочитая эмоциям трезвый расчет.
- ... но он так беспардонно приставал к этой русской, что я засомневался.
- Какой еще русской?
- Из советской делегации ирисоводов. Нет, я не спорю, она хорошенькая, но они ведь без сопровождающего и ступить не могут. Этот, с квадратной рожей, живо отшил месье Паже, еще и пригрозил...
У инспектора неприятно заныло под ложечкой. Только международного скандала ему не хватало за полшага до пенсии.
Пока помощник улаживал дипломатические вопросы, служащая из гостиницы, заступившая в дневную смену, припомнила, что в отсутствие Паже о нем справлялся некий месье Жан-Франсуа Коста. Инспектор тяжело вздохнул и набрал номер комиссариата. Ему понадобится помощь. Дело обещало быть нескучным.
Майя Кахеладзе сидела на стуле неестественно прямо, рядом с ней удобно расположился представитель консульства и переводчик в одном лице. Морда у него и в самом деле была квадратная.
- Вы знакомы с месье Паже?
Русская чуть приподняла бровь, склонив голову и слушая перевод вопроса, потом покачала головой.
- Свидетели видели, как он приставал к вам вчера на выставке.
Она пожала плечами на мгновение раньше, чем мордатый закончил переводить.
- У вас есть знакомая по имени Бьянка?
Майя опять отрицательно покачала головой. У инспектора сложилось впечатление, что без сопровождающего девушка была бы более разговорчива.
- Расскажите мне все, что вы знаете о негевских ирисах.
Сочно-темные глаза русской хищно сверкнули, мгновенно преобразив ее облик. Она сделалась настоящей красавицей, больше похожей на гордую дочь Тосканы, чем далекой северной страны.
- Iris mariae. Из рода онкоциклов. Эндемик пустыни Негев и севера Синая. Редкий. Цветет раз в году. Пурпурный окрас.
- Это он? - инспектор подвинул ей фото.
По лицу девушки пробежала тень.
- Да.
- Что значит "эндемик"?
- Растение, которое растет только в определенной местности.
- Пустыня Негев это где?
Русская чуть покосилась в сторону мордатого, и тот ответил вместо нее.
- Негев теперь является территорией государства Израиль. Если допрос продолжится в этом духе, я буду вынужден потребовать присутствия консула.
- Простите. Но я тоже вынужден спросить. Этот редкий сорт запрещен к вывозу?
- Не знаю. Наверное.
- Месье Паже упоминал, откуда у него этот цветок?
Вопрос поставил девушку в тупик, она пожала плечами, подумала и разразилась долгой речью, которую сопровождающий не спешил переводить. Инспектор поторопил его, но тщетно. Тот сварливо что-то возразил Майе, потом развернулся всем корпусом к Нуни и сказал:
- Советская сторона официально заявляет о своей полной непричастности к каким-либо противоправным действиям. Месье Паже интересовался возможностью выращивания негевского ириса в тепличных условиях, услышав о похожих достижениях нашей ученой в Сухуми, - мордатый кивнул на русскую. - Но получил отказ.
- Месье Паже убит.
По лицу девушки, которая явно понимала все без перевода, инспектор понял, что об убийстве ей уже известно.
- Именно поэтому, - невозмутимо подчеркнул сопровождающий, - мы и пошли на сотрудничество с вашей полицией. Месье Паже нашел другого селекционера.
Мордатый встал, но Майя подергала его за рукав и что-то сказала. Тот поморщился и нехотя перевел:
- Она утверждает, что алый ирис Альтьери подозрительно похож на обычный одноцветный спуриа. Слишком яркий, чтобы быть природным... Возможно из-за почвы с... Как же это будет по-вашему? А, неважно! Ваш Альтьери мошенничает в конкурсе.
- Она упомянула об этом при месье Паже? - насторожился инспектор.
Майя кивнула прежде, чем сопровождающий подхватил ее под локоть и повел к выходу. Нуни смотрел русской вслед, прикидывая, хватило ли бы сил у этой хрупкой девушки, чтобы задушить Паже. Женщина в гневе на многое способна. Советская делегация размещалась в той же гостинице, где проживал убитый. Горничная утверждала, что Майя отлучалась вечером, но в котором часу она вернулась, и не было ли у нее в руках сумки, никто не видел. Инспектор собирался еще раз побеседовать с русской, но уже без сопровождающего. А пока стоило узнать про Рафаэля Альтьери, а также выяснить, какая премия причитается за алый ирис.
- Сколько-сколько? - удивился Нуни. - Так мало? Ах, еще ключи от города? Какая прелесть... И грамота? Ну конечно, это все меняет... Нет, я не язвлю, у меня просто насморк. Ладно, понял. Спасибо, дружище.
Инспектор положил трубку и задумался. Сумма была смешной. Паже не хватало денег, чтобы расплатиться с Шехтманом, но к вечеру он их нашел. Где? Шантаж Альтьери отпадал. А может, Шехтман лгал, и причина утренней ссоры была в другом? Если негевские ирисы запрещены к вывозу, то насколько серьезное наказание полагается за их контрабанду? А еще эта русская... Инспектор сразу узнал фанатичный блеск в ее глазах, когда она заговорила об ирисах. Примерно также воодушевлялся его племянник Маркус, сравнивая особенности гоночных машин и мечтая однажды погонять на новенькой Ferrari Rossa. Могла Майя убить, чтобы завладеть цветочной редкостью? Теоретически да, но представить, как она топчет цветок, Нуни был не в состоянии. Хотя взглянуть на другой ирис и побеседовать с Альтьери не помешает. Инспектор двинулся к выходу, но уже возле двери его остановил телефонный звонок. На утренний запрос наконец пришел ответ из Интерпола. Убитый Андре Паже месяц назад со скандалом уволился из парфюмерного дома Фрагонар, и на него подали в суд за присвоение формулы новой разработки. Паже пустился в бега. Одним из совладельцев фирмы был тот самый Жан-Франсуа Коста. Глаза слезились. Инспектор высморкался и проглотил еще одну таблетку от аллергии, после чего поплелся в цветущий кошмар Сада ирисов.
Их было невероятное много. Самых разных оттенков, форм и размеров, ирисы буйствовали яркими красками, но чистого алого цвета среди них действительно не наблюдалось. Инспектор пробирался сквозь гуляющих и фотографирующих посетителей к четвертому участку, где на плане было отмечено место Альтьери из Турина. На скромной клумбе пылали алые ирисы, привлекая к себе все внимание. Инспектор невольно усмехнулся, прочитав на табличке название - "Румянец Биби". Их гордый селекционер с азартом объяснял что-то небольшой группе японских садоводов, некоторые из которых что-то записывали в блокноты, кивая головами, как деревянные болванчики, и улыбаясь. Нуни остановился, наблюдая за Рафаэлем Альтьери. Крепко сложенный и весь верткий, как капля ртути, он говорил так быстро, что инспектор диву давался, как японцы вообще что-то успевают понимать...
Нуни вклинился между ними и показал свое удостоверение садоводу:
- Уделите мне несколько минут, синьор Альтьери.
- Да, я помню его! Подумать только, он пытался обвинить меня в мошенничестве! Меня! Мерзавец! - Альтьери ни секунды не мог стоять спокойно, расхаживая взад-вперед и бурно жестикулируя перед инспектором.
- А это не так?
- Взгляните на них! Только взгляните! - садовод театрально взмахнул рукой над клумбой. - Они алеют нежным девичьим румянцем! Они алые - и точка! А я знаю, знаю! Знаю, кто обливает меня грязью! Эта та русская!
- Зачем ей это делать?
- Зависть! Скромницу из себя строит, а сама с этим Паже кокетничала, думая, что их никто не видит! А я все вижу! Все!
- Когда это было? - нахмурился инспектор.
- Вечером, перед закрытием. Ворковал с ней, голубок! А меня, меня, Рафаэля Альтьери, честного человека, в мошенничестве обвинил! Бабник и подлец! Тьфу!
- Вам знаком этот ирис? - Нуни достал фото и протянул его садоводу.
Тот споткнулся, на мгновение остановился, издалека разглядывая изображение, потом покачал головой и завел пластинку по второму кругу.
- Я три года бился над селекцией моей Биби, а этот негодяй!..
- Вы давали деньги месье Паже?
- Что? Я? Да вы с ума сошли! С какой стати? С какой стати я должен платить этому психу? Да это он во всем виноват!.. Погубил... хотел погубить моих касатиков!
- И вы его убили?
- Что? Какая глупость! А он мертв? Вот черт! Это не я! Но знаю, кто! Знаю!
- Та русская? - спросил инспектор, порядком уставший от суетливости подозреваемого.
- Да нет же! Лягушатник. Они между собой чего-то не поделили.
Худшие подозрения инспектора сбылись. Альтьери видел, как Паже ссорился с другим французом, по описанию похожим на Жана-Франсуа Коста. Еще один подозреваемый. Но о чем русская могла ворковать с убитым? Кто такая Бьянка? Не придумал ли ее Шехтман, как и всю эту историю с негевскими ирисами? Что на самом деле было в сумке? Что искали в комнате убитого? Этих двоих тоже не следовало сбрасывать со счетов. Нуни прогуливался по аллее, поджидая удобный момент, чтобы переговорить с Кахеладзе. Наплыв людей немного спал под вечер, и возле девушки наконец образовалось свободное место. Инспектор подошел и встал рядом, не поворачивая к ней головы и чувствуя себя героем дурацкого шпионского фильма.
- Добрый вечер, - тихо сказал он, делая вид, что любуется желто-голубыми ирисами. - Поговорим здесь, или я в присутствии вашего сопровождающего спрошу, куда вы выходили вечером из гостиницы?
- Куда вы выходили? Вас видели с убитым перед закрытием.
- Да, мы говорили. Об ирисах. Он раздобыл негевские ирисы, - голос девушки дрогнул.
- Он был с сумкой?
Майя кивнула.
- А в ней действительно были корневища?
- Да.
- Зачем ему были нужны ирисы?
- Он хотел культивировать их в условиях средиземноморского климата, но это невозможно. Я так ему и сказала.
Русская развернулась к Нуни и горько добавила:
- Это варварство. Как так можно было? Выкапывать корневища исчезающего вида только для того, чтобы получить несколько капель...
- Чего?
- Ирисового масла... и этой гадости... - на ее протянутой ладони лежал темно-красный пузырек.
Немного поколебавшись, инспектор взял его, покрутил в пальцах. На нем виднелась эмблема парфюмерного дома Фрагонар.
- Откуда это у вас?
- Мне кажется, он был сумасшедшим. Говорил про аромат пустыни, секреты древних благовоний, смерть и страсть к жизни. Подарил эти духи. Сначала я решила, что он просто заигрывает, потом увидела негевский ирис, и мне стало страшно. Простите, что не сказала правды при Мише... Это наш сопровождающий. И он идет сюда. Мне пора.
Она тенью проскользнула мимо инспектора, оставив его в глубокой задумчивости.
Итак, обезумевший парфюмер увольняется из фирмы, крадет формулу новых духов и скрывается. Почему он не продал формулу конкурентам? Зачем ему лично доставать ингредиенты для ирисового масла, да еще таким странным способом? И непременно редкий сорт? Инспектор мрачно разглядывал стоящий перед ним пузырек с духами, который вчера в его кармане нашла жена и устроила скандал. По ее словам, духи были изысканные и дорогие, позволить которые для воображаемой любовницы Нуни вряд ли мог, и только это соображение спасло инспектора от перспективы быть выставленным посреди ночи на улицу. Духи следовало отправить на экспертизу, но на утро в комиссариат для допроса был вызван месье Коста, поэтому Нуни не спешил. Возможно, Паже приготовил опытный образец духов, чтобы продать?.. Или подарить? Той самой загадочной Бьянке? Но тогда почему подарил русской? Откуда он раздобыл деньги?
- Доброе утро, инспектор, - в кабинет заглянул его помощник. - Пришел Жан-Франсуа Коста. Приглашать?
- Да, зови, - кивнул Нуни, торопливо пряча пузырек в ящик стола.
Когда Коста зашел, то инспектору вдруг показалось, что несколько постаревшая статуя Давида с площади Микеланджело надела дорогой костюм и явилась к нему в кабинет, чтобы подшутить. Пора было завязывать с этими таблетками от аллергии, привидится же такое...
- Присаживайтесь, месье Коста, - откашлялся Нуни. - Вы были знакомы с убитым месье Паже?
Француз горестно взъерошил волосы и кивнул.
- Увы, я опоздал. Кто его убил? Почему? Почему он не захотел меня послушать?
- Когда вы видели Паже в последний раз?
- Около восьми, в Саду ирисов. Агрх! Эти ирисы... Он совсем на них помешался. Я уговаривал его вернуться в фирму, дал денег, и он пообещал... Вот как он посмел умереть?!?
- Почему он уволился? Давайте по порядку.
- Да-да, я все поясню. Ему урезали бюджет. Андре Паже был настоящим гением, но очень непростым человеком. Раньше он работал на фирму Коти, где вместе с Венсаном Рубером участвовал в создании легендарного аромата Iris Gris... - Жан-Франсуа выжидающе уставился на инспектора, как будто надеясь, что тот падет ниц при одном только упоминании названия духов. - Агрх, его невозможно забыть... Горько-нежные ирисовые ноты, переплетенные с нотами бергамота, розового перца, глицинии и персика...
Француз осекся, заметив наконец кислое лицо инспектора.
- Понимаете, Паже хотел превзойти этот аромат. После личной трагедии он уволился из Коти, и мы заполучили его себе.
- Какой трагедии? Что у него случилось?
- Мне неизвестны все подробности. Знаю только, что его невеста покончила с собой. Он тяжело это переживал, много пил, совсем опустился.
- Как ее звали? Вы помните?
- Беатриче?.. Беата?..
- Может, Бьянка?
- Точно, Бьянка, - щелкнул пальцами француз и нахмурился, шумно втянув воздух. - Господи, мне уже кажется... Это и в самом деле помешательство какое-то. Когда Паже пришел к нам, то сразу заявил, что будет работать над новым ароматом - Iris désolé. Бог его знает, почему он так вцепился в эту пустыню. Он твердил про знаменитый Путь благовоний и Набатейское царство, постоянно требовал новых конкретов и экзотических отдушек, а вот вы знаете, сколько стоит килограмм натурального конкрета ириса? Такое могут себе позволить далеко не все люксовые бренды... А он все пробы забраковал. Хотя правильно. Формулу надо было переделывать, слишком она... - француз осекся и еще раз шумно втянул носом воздух. - Инспектор, а почему у вас в кабинете пахнет Iris désolé?
Нуни тяжело вздохнул, поражаясь чувствительному обонянию месье Коста, вытащил пузырек из ящика и поставил его на стол. Против ожиданий, парфюмер повел себя странно. Он побледнел, торопливо уткнулся носом в шелковый шарф, вскочил с места и бросился к окну. В некоторой заторможенности инспектор отупело следил, как Коста широко распахнул створки, впуская в кабинет свежий воздух и уличный шум, а потом кинулся к двери и открыл и ее тоже. Сквозняк подхватил бумаги со стола, и Нуни показалось, что это неуклюжие белые ирисы кружатся перед ним в танго.
Они сидели в кафе на площади Микеланджело, за чашкой крепкого кофе, где месье Коста продолжил свой удивительный рассказ:
- Теперь понимаете? Iris désolé опасен в существующей формуле. Он привлекает, его хочется вдыхать и вдыхать, но при этом он оказывает странное, тревожное воздействие. Начинает чудиться... всякое. Помощница Паже, которая постоянно тестировала аромат, чуть не погибла. Ей привиделись монстры, она разгромила лабораторию и устроила пожар. Сначала все списали на нервное, но потом еще одна работница фабрики... Агрх!.. Сам Паже тому пример. Он совсем помешался на пустыне и набатеях. А вы уверены, что его убили? А не он сам... того?
- Месье Паже был задушен, - мрачно сообщил инспектор, у которого по спине вдруг скользнула струйка холодного пота. Его жена, несмотря на все возражения, что это улика, подушилась чертовыми духами. - Извините, мне надо позвонить.
Фелиция рыдала в трубке, что он проклятый изменщик, что она видеть его не хочет, пусть немедля убирается из дома и проваливает к гламурной мымре, на духи для которой ему не жаль месячного жалования, а себе она купит точно такие же!.. Инспектор поморщился, держа трубку подальше от уха и краем глаза наблюдая за Коста. А ведь русская, отдавая духи, назвала их гадостью... Она их нюхала? Подушилась ими? Обезумела и убила? Глупо. Нуни положил трубку и набрал номер автомастерской племянника, велев тому срочно ехать к нему домой и присмотреть за тетушкой Фелицией.
- Насколько опасны духи? Если просто понюхать или подушиться?
Парфюмер пожал плечами.
- Не знаю. Зависит от человека. Женщины более восприимчивы, но я... Я вам честно скажу, что даже мне во время работы с ними было не по себе, - Коста неуверенно улыбнулся. - Однажды почудилось... ну знаете, как мираж в пустыне... тьфу ты! что моя шляпа превратилась в ёжика...
- Да уж... - протянул Нуни. - Ладно, оставим. Вы дали денег Паже на партию ирисов?
- Да, - покаянно кивнул француз. - Дал. Он клялся вернуться в Грасс и изменить формулу, радовался, как ребенок, пустынным ирисам, которые были якобы те самые, которые выращивали набатеи для волшебных благовоний...
- Этот ирис? - инспектор положил фото на стол.
- Да, он самый. Что теперь делать с формулой, ума не приложу.
- Насколько устойчив запах этих духов?
- Очень, особенно в жару. В этом его жутковатая прелесть. Паже говорил, что пустынный ирис цепляется за жизнь даже после смерти...
Инспектор развил бешеную деятельность. Его идея попахивала чистой воды авантюрой, но в таком безумном деле иначе и нельзя. Месье Коста вместе с помощником инспектора отправился в морг на опознание тела. Нуни сделал звонок в комиссариат Турина, потом долго по телефону расспрашивал про историю Набатейского царства у старенького и полуглухого профессора истории, после прогулялся в еврейский квартал и имел беседу с ехидным раввином из синагоги, потом два часа проторчал в Саду ирисов, дотошно выспрашивая главу Флорентийского сообщества любителей ирисов обо всех сортах, выведенных в Сухумском ботаническом саду. И уже под вечер Нуни едва не опоздал в парфюмерную лавку, где, впрочем, все равно не оказалось тех самых духов, поэтому инспектор купил самые дорогие, какие были, и поехал наконец домой, к жене. По дивному совпадению, Iris Gris, уже снятые с производства, были выпущены в том же году, когда и обнаружены набатейские архивы Бабаты.
Помощник инспектора искренне недоумевал, зачем Нуни велел собрать подозреваемых в душном кабинете. В тесном пространстве с трудом все поместились. Инспектор невозмутимо оглядел пеструю компанию и откашлялся.
- Итак, начнем. Вечером 15 мая, в Саду ирисов, был убит месье Паже. Задушен шарфом или галстуком. По показаниям свидетелей и сотрудников гостиницы, Паже вел себя неадекватно, затеял ссору с одним из постояльцев, - кивок в сторону обеспокоенно шевельнувшегося Шехтмана, - который, как выяснилось, должен был привезти ему контрабандный груз ирисов...
- Я протестую! - возмутился израильтянин. - С чего вы решили, что это контрабанда?
- По уверению одной милой девушки, - кивок в сторону невозмутимой Кахеладзе и грозно набычившегося Миши, - негевский ирис является эндемиком, а значит, его корневища запрещено выкапывать. И я проверил, это действительно так. Вы доставили контрабанду, а Паже не смог заплатить.
- Он заплатил, - почему-то обиделся Шехтман.
- Да, действительно заплатил. Потому что встретился с месье Коста, своим бывшим работодателем, который и дал ему деньги.
- Надо было не давать, а уговорить его сесть на самолет и вернуться в Грасс... - горестно покачал головой француз.
- Но вы дали. Сколько?
- Три тысячи франков.
- Немалая сумма. А сколько полагается за алый ирис?
Альтьери едва заметно вздрогнул и тут же вскинулся.
- Я его не убивал! К чему этот цирк?
- Сколько? - с нажимом повторил вопрос инспектор.
- Восемьсот лир.
- Именно, и почетная грамота с ключами от города. Смешно, правда?.. Но интересен другой вопрос. Куда делась сумка с теми самыми корневищами за три тысячи франков? Синьорина Кахеладзе, как вы думаете, негевские ирисы можно культивировать... в Сухумском ботаническом саду?
- Я же сказала, что нет, - холодно ответила девушка.
- А вот восхищенный вашими достижениями профессор Капризелли из Флорентийского сообщества любителей ирисов думает иначе.
- Вот пусть ваш Капризелли их и культивирует, - спокойно парировала Майя и презрительно кивнула в сторону Альтьери. - Как и его так называемый алый ирис...
- Я попрошу! - взвился садовод. - Я не собираюсь это больше терпеть! С меня достаточно!
- Сядьте, - приказал ему Нуни. - Кто-то из вас убил Паже и забрал сумку с ирисами. Кому они были нужны? Синьор Шехтман?
- Шехтман всегда ведет свои дела честно!
- А вы, синьорина Кахеладзе? Убили, чтобы спасти редкий эндемик от варварского уничтожения ради пары капель масла?
Русская что-то негромко произнесла, судя по тону, выругалась. Инспектор усмехнулся.
- А вы, месье Коста? Паже вас обманул, он не собирался возвращаться, вы потеряли голову и?..
Парфюмер покачал головой и сгорбился. Нуни повернулся к садоводу.
- Тогда может быть вы, синьор Альтьери? Что такое восемьсот лир против трех тысяч франков?
- Да как вы смеете меня обвинять?!? Я понятия не имел обо всем этом!
- Вот именно. Именно это и показалось мне странным. Когда я дал вам взглянуть на фото негевского ириса, то вы даже не попытались его рассмотреть ближе, а вы же ирисовод? Или нет? Неужели вам было неинтересно? Или вы уже видели цветок?
- Ну видел. Что из этого? Это преступление?
- Конечно, нет. Но это было подозрительно, как и прочие мелочи в показаниях остальных. Например, сеньор Шехтман так неуклюже упомянул некую Бьянку, чтобы переключить мое внимание на синьорину Кахеладзе, что я сначала решил, что это для отвода глаз. Но позже месье Коста подтвердил его слова, припомнив, что у Паже была невеста по имени Бьянка, которая покончила с собой. Однако и рассказанная месье Коста история тоже выглядела странной. Почему именно пустынные ирисы? Откуда Паже о них вообще узнал? Почему бредил секретами древних набатеев, создавая новый аромат? Не связано ли это с трагической смертью его возлюбленной? Кем она была? И я стал думать. Бьянка ведь итальянское имя... Бьянка, Бланка, Бьянчетта... или уменьшительное - Биби. Румянец Биби. Вы ничего не хотите нам сообщить, Альтьери?
Садовод побагровел и сжал кулаки.
- Да, мою сестру звали Бьянка. Да, она собиралась замуж за этого мерзавца, который ей постоянно изменял. И что?
- Почему она покончила с собой?
- Я же говорю! Он ей изменял! Она не выдержала издевательств и вскрыла себе вены!
- Чем занималась ваша сестра?
Альтьери молчал, но инспектора это не смутило. Он словил обеспокоенный взгляд израильтянина и улыбнулся.
- А вы, синьор Шехтман? Чем вы занимаетесь? Почему назначили встречу с Паже на территории другой страны? Уж не потому ли, что привезли сюда настоящую контрабанду? Молчите? Вы - черный археолог, подвизающийся на продаже древностей Синайского полуострова любому, кто в состоянии заплатить. И вы прекрасно знали, кто такая Бьянка. Ведь это через нее месье Паже познакомился с вами. По странному совпадению, именно в 1947 году, когда были выпущены духи Iris Gris...
- Что с ними не так? - нахмурился Коста. - При чем здесь они?
- Не перебивайте. Именно в 1947 году были открыты... - инспектор заглянул в записи, чтобы не ошибиться, - пещеры Вади-Кумрана с известным архивом Бабаты. То самое Набатейское царство в пустыне Негев, которое вдохновило Паже на создание аромата Iris désolé. Он как будто с ума сошел, верно? Поразительное единодушие в показаниях всех четверых, так или иначе назвавших убитого сумасшедшим.
- Он и был таким, - спокойно заметила Кахеладзе.
- О да, синьорина, в интуиции вам не отказать. Если подумать, странное поведение для женщины. Просто так взять и вернуть подаренные французские духи дорогой марки. Почему? Они вам не понравились? - инспектор поставил на стол злосчастный пузырек Iris désolé, поймав злобный взгляд одного из подозреваемых.
- Это улика, я не могла оставить их себе, - отрезала Майя.
- Вы ими душились? - Нуни затаил дыхание, ожидая ответа, потому что от этого зависел исход эксперимента.
- Нет, - твердо ответила девушка и поморщилась.
- Вот и отлично. Надеюсь, не соврали. Итак, что же произошло в 1947 году? Бьянка Альтьери поступила в аспирантуру исторического факультета. Она выбрала темой историю Набатейского царства, а ее брат был химиком по образованию и мошенником по призванию. Открытие архивов Бабаты привлекло внимание к царству набатеев и дало вам, синьор Альтьери, возможность заработать. Вместе с сестрой и Шехтманом вы придумали красивую легенду о священном благовонии древних кочевников, назвали его "Ароматом пустыни", подделали архивы и стали продавать их доверчивым коллекционерам через жениха вашей сестры. А сама Бьянка защитила диссертацию, в основу которой легла фальсификация данных об "Аромате пустыни" и других чудесах древних набатеев. Но через два года все вскрылось. В академических кругах разразился страшный скандал.
- Если бы не этот гад... - с ненавистью процедил Альтьери.
- По официальному заключению, Бьянка покончила с собой, не вынеся позора и обвинений в подлоге, а вовсе не из-за измен жениха. Так ли это, я не знаю. Известно только, что еще через семь лет, после долгого перерыва в работе и череды запоев, месье Паже решил сам создать "Аромат пустыни" и доказать вопреки всему, что он существует. Это стало для него навязчивой идеей. Формула Iris désolé, которую он в конце концов изобрел, опасна и вызывает галлюцинации, но представляет определенный интерес для нечистых на руку... ммм... клиентов. Ведь так, месье Коста? Вы же уговаривали Паже вернуться и продать формулу без изменений?
- Агрх... Какое это теперь имеет значение? - махнул рукой парфюмер и взъерошил гриву.
- Вы называли цену? Она была очень значительной, верно? Гораздо больше восьмисот лир или трех тысяч франков? За такое можно и убить? Но душегуб обманулся. При убитом духов не оказалось, в комнате тоже ничего...
- Паже был нужен мне живым, - мрачно пробормотал Коста и постучал костяшками пальцев по своей голове. - Формула была у него тут. За месяц экспериментов без него мы так и не смогли восстановить формулу. Зачем мне его убивать?
- Его убил тот, кто готов на мошенничество и за меньшее. Тот, кто прикрывался конкурсом в грязных делишках контрабанды. Тот, кто использовал работу собственной сестры. Тот, кто видел месье Коста, беседующим с Паже, тот, кто слышал, сколько предлагают за маленький пузырек духов с придуманным некогда легендарным "Ароматом пустыни"...
- Вы можете это доказать? - Альтьери обрел странное спокойствие, впечатление только портили темные разводы подмышками и багровый румянец на щеках.
- Месье Коста заверил меня в невероятной устойчивости аромата Iris désolé, особенно при жаре. Он учуял его сначала в моем кабинете, хотя я даже не открывал пузырек, а потом и на теле убитого. Паже постоянно им душился, снова и снова, он был пропитан этим запахом насквозь и постепенно сходил с ума.
- И что? - скривился в насмешке Альтьери.
- Видите ли, при удушении, например, галстуком, - инспектор подошел ближе к подозреваемому, - происходит тесный контакт с кожей жертвы. В тот вечер вы были в этом же галстуке, синьор Альтьери?
Он неуверенно ухмыльнулся, а Шехтман вдруг негромко произнес:
- Жадный придурок...
- Заткнись! Вы ничего не докажете! У меня есть алиби. Он подтвердит! - кивок в сторону израильтянина, который, однако, отрицательно покачал головой.
- И не подумаю. Знать его не знаю.
Инспектор открыл дверь, пропуская внутрь офицера Франко с его Матильдой.
- Давай, девочка, нюхай, нюхай... - под нос овчарке подсунули платок, пропитанный Iris désolé. - Ищи, ищи!
Умный пес сразу же потрусил к съежившемуся Альтьери, остановился напротив него, сел и требовательно гавкнул.
- Не то, чтобы я не доверял обонянию месье Коста, но собачий нос в тысячу раз чувствительней человеческого, - усмехнулся инспектор и погладил Матильду по голове. - Отпираться бесполезно, синьор Альтьери. Один из таксистов, дежуривших в ту ночь перед гостиницей, опознал вас на фотографии.
- Да что вы вообще знаете?!? - взвился на ноги Альтьери. - Этот мерзавец погубил мою сестру! Он морочил ей голову, изменял, обещал назвать духи в ее честь и обманул! А потом ему стукнуло в голову создать "Аромат пустыни"! Это из-за его глупости все открылось! А недавно эта паскуда имела наглость заявиться ко мне и потребовать денег! В память о Бьянке! Как язык только повернулся!..
Инспектор, склонив голову, разглядывал его, а потом спросил:
- Мне только интересно, куда вы дели корневища?
- Да не брал я их! - выкрикнул Альтьери. - Кому они были нужны, кроме этого психа?
- Кроме этого психа... - пробормотал инспектор. - И еще одной fioraio...
Его взгляд остановился на русской, но она упорно смотрела куда-то вбок, поджав губы.
В аэропорте Перетола заканчивалась регистрация пассажиров на рейс до Москвы. Инспектор задумчиво наблюдал за Майей, которая везла с собой довольно большой чемодан. Несмотря на поданный Нуни рапорт, комиссар отказался связываться с консульством и просить ордер на обыск.
- Добрый день, синьорина Кахеладзе.
Девушка вздрогнула и обеспокоенно вытянула голову, выглядывая сопровождающего.
- Не беспокойтесь, - улыбнулся инспектор. - Я приехал пожелать вам счастливого пути.
- Спасибо, - сдержанно ответила она.
- Мне просто интересно, получится ли у вас культивировать негевский ирис...
- Я же уже объясняла...
- Впрочем, уверен, что получится. Меня больше мучает другой вопрос. Простите за назойливость, но все-таки, почему вы назвали подаренные вам духи гадостью?
Майя колебалась, нахмурившись и подбирая слова.
- Они... были... странные. Как и Паже. Словно засушенные цветы. Которые еще пахнут, но уже мертвы. Мумии цветов... Простите, мне пора.
Нуни смотрел вслед русской, раздумывая над ее словами. В работе Бьянки Альтьери, где фальсификация причудливо перемешалась с истиной, набатеи описывались как цивилизация, владеющая многими секретами, одним из которых был секрет жизни после смерти. Правда, рассказывая об этом, старенький профессор из Рима подразумевал вовсе не мифический "Аромат пустыни", который иссушал живых и воскрешал мертвых, а открытую добычу битума из Мертвого моря, который использовался набатеями для мумификации еще в IV веке до н.э., то есть несколько раньше, чем до этого додумались египетские фараоны...