Бурлаков А.Ф.: другие произведения.

Сд-5: ибо победа - основа права

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Номинация "Реалистический детектив" 1. повесть написана в жанре альтернативной истории или, как предлагают активисты жанра - Научно-Исторической Фантастики; 2. зная обидчивость реальных действовавших и бездействовавших лиц, и с учётом, что многие из них или их близкие - живы, автор изменил ряд имён и фамилий, а кроме того, заявляет, что любые совпадения имён и фамилий персонажей повести с реальными людьми - случайны. Кто виноват, что "Кузнецовых" в СССР- как "Педро" в Бразилии?

    • ... ибо победа - основа права

    Часть первая

    Философия пинаемого спаниэля

    Хроника и факты

    25 апреля 1991
    На экстренном заседании Политбюро ЦК КПСС было рассмотрено предложение Горбачева о его добровольной отставке с поста Генерального секретаря ЦК КПСС. В ходе работы объединенного Пленума ЦК и ЦКК КПСС резко обострился конфликт между Генеральным секретарем КПСС и консервативным крылом партийного руководства. Объединенный Пленум был посвящен вопросу о соблюдении конституционной законности и поддержке так называемого "Соглашения9+1" (Совместное заявление Президента СССР и руководителей девяти союзных республик от 23 апреля 1991 г. "О безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса"). Этот документ стал итогом встречи Горбачева с девятью руководителями союзных республик, которая состоялась 23 апреля 1991 г. в Ново-Огарево по инициативе Президента СССР. Сталкиваясь со все более жесткой оппозицией своему курсу на уровне центрального руководства, Горбачев попытался получить поддержку от руководителей союзных республик.
    Фактически была сделана попытка обменять политическую поддержку республик на обещание утвердить в августе 1991 года новый Союзный договор, а до конца 1991 года принять Конституцию обновленного Союза, провести выборы новых органов власти Союза и республик. После публикации этого документа "консервативное крыло" коммунистов во главе с Первым секретарем Коммунистической партии РСФСР Полозковым попыталось обвинить Горбачева в развале страны и потребовать введения в СССР чрезвычайного положения.
    В ответ Горбачев заявил о намерении уйти в отставку с партийных постов. 25 апреля 1991 года в рамках объединенного Пленума ЦК и ЦКК КПСС состоялось экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС, на котором было решено, "исходя из высших интересов страны, народа, партии, снять с рассмотрения выдвинутое Горбачевым предложение о его отставке с поста Генерального секретаря ЦК КПСС".
    Предложение Политбюро ЦК КПСС было поддержано подавляющим большинством голосов, "против" проголосовали 13 , "воздержались" - 14.

    **

    Виктор Беневин никогда не мечтал стать начальником. С кого брать пример? Мама всю жизнь проработала учительницей начальных классов, а не менее скромный отец за тридцать лет беспорочной службы поднялся всего лишь до мастера обмоточного участка Центральных электромеханических мастерских. Мечту родителей о высшем образовании Витёк осуществил безропотно - закончил педагогический институт, стал учителем истории.
    И начались унылые трудовые будни. Школа, внеклассная работа, дом. Школа, внеклассная работа, дом. Изредка посиделки с приятелями, ещё реже - секретная встреча с неудачно замужней одноклассницей. Людка мечтала развестись и выйти за Витьку, и он был не против, пусть та и с ребёнком, но старики категорически возражали. Их садовый участок был напротив Людкиного, и они точно знали - к наставлению рогов мужу та привлекала многих, не только их сына.
    А потом в одночасье погибли все. И старики и Людка с мужем. Автобус, ведомый похмельным шофёром, застрял на переезде, а электричка тормозится медленно. Немногие выжившие остались инвалидами, двенадцать человек похоронили в закрытых гробах. За счет автотранспортного предприятия, где работал виновник аварии, тоже покойный.
    С кладбища Виктор поехал сразу домой. Никаких поминок он не устраивал - родители ещё при жизни обосновали это требование. Спиртным семья Беневиных пренебрегала, близкой родни или закадычных друзей-подруг не водилось, а поить случайных людей они считали бессмысленным. Но сидеть в пустой квартире Виктору оказалось невмоготу. Он решил, все-таки, утопить горе в водке. Сходил, купил спирт "Рояль" - с перестройкой подобное питьё потоком шло из-за границы. Давя рвотные позывы, залил в себя полтора стакана. Дождался помутнения сознания, когда мир закружился. Добрёл к дивану, рухнул ничком и отключился.
    Утром сильно болела голова, во рту постоянно пересыхало - состояние было премерзкое. Даже в школьные годы, когда в кучке приятелей осваивал навыки курения и пития, которые казались необходимыми для мужчины - так скверно Виктор себя не чувствовал. Добро бы тоска по родителям ослабела! Тогда и похмелье можно стерпеть. Но душа томилась утратой ничуть не слабее вчерашнего.
    Сидеть дома стало невмоготу. Решив подышать свежим воздухом, Беневин проглотил две таблетки аспирина и вышел на улицу. Погулял. Голова унялась. Возвращаясь, попутно заглянул в школу - от нечего делать. Каникулярное время, пустота. Только в спортивном зале звякали железки. Учитель физкультуры Климов, старый знакомый родителей, тренировал мальчишек, готовя к соревнованиям. Увидев, как Виктор перебирает гантели, подошел, выразил соболезнование, всмотрелся в лицо, добавил:
    - Маешься похмельем?
    - Вчера попробовал, как успокоительное. Без толку, - признался Виктор.
    - Потягай железо. Отвлекает от всего, проверено. Вот таблица, видишь? Там написано и нарисовано, на какие мышцы как работать.
    На удивление, тренировка помогла. Оказывается, жать от груди штангу, дышать и считать разы - занятие, выбивающее из головы любые мысли. Назавтра Виктор пришёл уже с тренировочным костюмом. На второй день заболели мышцы. Перетерпел. А через неделю удалось добавить вес в каждом упражнении. Потом каникулы кончились, стало легче.
    Гороно назначило нового директора, Валентина Юрьевича Гоманова. По слухам, которые ползали в учительской и мало интересовали Беневина, выпнули того из горкома КПСС с поста заворготделом. За аморалку - не по чину переспал с кем-то.
    Новый директор оказался компанейским товарищем. Работу, конечно, требовал, но тиранить дополнительными отчётами и долгими педсоветами, как прежний - не стал. И строгого соблюдения методик не требовал. Виктор обрадовался. Он любил подавать историю в комплексе с культурой, искусством, чтобы ученик представлял время конкретного события не цифрой, а красочной, живой картиной.
    Боль утраты понемногу унималась. С утра шумные ученики помогали вытеснять тоску на всё время уроков, а вечерами спасение обреталось в железе спортзала. За полгода Виктор набрал десяток килограммов, но это были мышцы, а не вялое пузечко, недавно нависавшее над ремнём. Климов похвалил, посоветовал бегать:
    - Иначе затяжелеешь, получишь грыжу и геморрой. Внутренним органам нужна постоянная тряска. Они ведь подвешены, а связки надо укреплять. И суставам польза от пробежек. Кстати, на самбо не хочешь походить? Мой ученик, Елкин, секцию ведёт.
    Теперь пустого времени у Беневина вовсе не осталось. Он настолько втянулся в занятия физической культурой - да, именно ей, ведь спорт и бережное отношение к себе, насколько Виктор знал, давно стали несовместимы - что неожиданное приглашение от Гоманова, директора школы, воспринял как покушение на частную жизнь:
    - На сходку? Зачем? Что я там не видел? Листовки расклеивать и с плакатами ходить? Нет уж, мне первомайских и ноябрьских хватило, спасибо!
    И всё же Гоманов зазвал его на собрание, прошедшее в виде политтусовки. Беневин так и не понял идею локального столпотворения. Человек пятьдесят в манере новгородского вече обсуждали план демонстративного стояния перед горисполкомом. Насколько удалось разобраться, толпа собиралась выдвинуть на выборы в горсовет кандидатов, независимых от всех, особенно от горкома КПСС.
    Единственное имя, звучавшее в нескольких выкриках, принадлежало Гоманову. Виктор предположил, что проникновение в горсовет директор рассматривает как возможность отомстить горкому, прогнавшему заворготделом от кормушки - закрытого распределителя. О количестве и составе деликатесов, выделяемых главным коммунистам и чиновникам города, знали все горожане. Многие завидовали, ненавидели и мечтали пробиться в число избранных. Беневины - при жизни - относились к этому равнодушно. Виктор тоже. И помогать обиженному коммунисту в подготовке "страшной мсти" - отказался.

    **

    Хроника и факты

    1 июля 1989 года Группа Советских Войск в Германии была переименована в Западную группу войск. В рамках объявленного Горбачевым плана одностороннего сокращения Вооруженных сил СССР, в 1989 году из Западной Группы Войск выведены и расформированы 25-ая и 32-ая гвардейские танковые дивизии из состава 20 армии, два отдельных танковых полка, восемь отдельных батальонов.
    8 ноября 1989 года пала Берлинская стена, и начал стремительно развиваться процесс объединения двух Германий. При активном содействии М. Горбачёва и Э. Шеварднадзе был подготовлен и 12 сентября 1990 года подписан министры иностранных дел ФРГ, ГДР, СССР, США, Франции и Великобритании основополагающий документ. Он назывался "Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии", согласно которому планомерный вывод советских войск должен был быть осуществлён до 1994 года включительно. Запас ядерных боеприпасов планировался к вывозу на территорию СССР не позднее конца июня 1991 года
    Стоимость недвижимого имущества ЗГВ (жилые и складские помещения, заводы, торговые предприятия и т.п.), по оценкам СМИ, достигала около $28 млрд. СССР намеревался передать германским коммерческим структурам 21 111 зданий, расположенных в 777 военных городках на сумму около 7, 4 миллиарда долларов. Немецкие власти настаивали на безвозмездной передаче или зачета основной суммы, как компенсации за причинённый ущерб.

    **

    Генерал ВДВ Александр Иванович Лебедь томился бездельем. Чай выпит, бумаги просмотрены, рапорты подписаны, нужные звонки сделаны. Можно, конечно, встать, сделать внезапный обход, поймать кого-нибудь, вставить фитиля. Только что с того толку? Дивизия и так отдрючена лучше некуда. Учений не предвидятся. Скучно служить в мирное время. Солдат должен воевать, офицер должен набирать боевой опыт, техника должна работать на износ.
    А что он видит вокруг? Трепотня, развал армии, разброд в стране. Подлизывание к вероятному противнику. Сдача всех позиций. Если не врать себе - повальное предательство. Сверху. И ведь ничего сделать нельзя. Ни-че-го. Газетам интервью дать? Не положено по чину. Ты офицер? Так точно! Тогда засунь язык в жо... Короче, заткнись и жди приказа. А в газетах без тебя есть кому трепаться.
    Генеральские звёзды на погонах уже не радовали десантника. Всё шло к тому, что армия станет ненужной, и пойдёт он, Сашка Лебедь, шлифовщиком на Новочеркасский завод постоянных магнитов, откуда и начинал. Ты хотел бОльшего, хотел выбиться в люди? А вот хрен тебе в рыло! И запомни, все важные места достаются либо дуракам, либо болтунам, либо прочно заняты старыми пердунами.
    - Старперы, да, - невнятно рыкнул генерал, не разжимая зубы. - Геморойники, чтоб вам не просраться...
    Проклятье Брежневского застоя, как обозвали время его молодости и зрелости, преследовало Сашку и мешало хуже густой ряски в воде, подобно грязи на картофельном поле. Каждый шаг давался с диким, страшенным трудом. Школа, ладно! Там учись не учись - аттестат всё равно получишь. Но большая жизнь, взрослая - это серьёзно. Ему, провинциальному парню, она представлялась чащобой, в которой надо выбрать правильную дорогу к своей главной поляне. А пойдёшь не туда, заблудишься или в овраг попадёшь, тогда всё зря, и будешь, как отец, слесарем-столяром-плотником. Подай-принеси который.
    Нет, родителей своих Сашка любил. И жалел, неудачников. Особенно батьку. Два раза он с похмелья на работу опоздал, и - опа! получи, хохол, пятерик лагерей! Тот рассказ, собственно, и зародил в Александре Ивановиче, тогда совсем ещё маленьком Сашке, жгучее желание стать самым сильным, самым главным в стране, чтобы никто и никогда не посмел обижать его родителей! И начал он становиться таким. Сначала занялся боксом, чтобы побеждать соседских пацанов. Потом шахматами, чтобы доказать очкастым школьным умникам, что и он не дурак, хоть и сильнее всех их.
    Для этого и ломился позже, как ненормальный, в знаменитую Качу и в Армавирское лётное училище. И надо же, высокий рост подвёл - не взяли. Ну, не только рост, сломанный нос и ключица тоже свою отрицательную роль сыграли. Но чёртова медкомиссия! Уж как он их, врачей, убеждал, уговаривал - упёрлись в параметры и ни в какую.
    С горя старший из сыновей Лебедей попытался учиться в политехе, но зря. Душа рвалась в небо - бросил он институт, перебился шлифовщиком, снова подал документы в лётное. И опять пролетел. Как фанера над Парижем. Это Инна, будущая жена, так сказала, когда встретила его в продовольственном магазине. Грузчиком он туда устроился, чтобы не возвращаться на "Магнит", не позориться перед знакомыми шлифовщиками.
    А потом взял и поступил в Рязанское командное училище. Воздушно-десантное. Вот где рост и сила пригодились, а сломанные нос и ключица к место пришлись. Особенно, нос. У десантника такая рожа и должна быть, впечатляющая. Павел Грачёв, конечно, не внешность оценил, а удаль и отвагу. После училища Сашку оставили командиром учебного взвода, а там и роты. Нормально, конечно, он готовил парней. Ну, не без "упал-отжался", само собой! Дисциплина с этого начинается, он Лешке, младшему, сразу это внушил, когда тот в Рязанское поступать приехал.
    Только не службу отбывать хотел Александр Лебедь, а расти ввысь! Поэтому рапорт следовал за рапортом, и начальство согласилось, что Афганистан без него не обойдётся. Война, конечно, штука непредсказуемая, но десантный батальон капитана Лебедя воевал добросовестно, без дурацких потерь. А вот рана в ногу заживать в том климате долго не хотела. Врачи настояли на своём, и майор Лебедь отбыл на лечение в Союз.
    Неуёмный характер привёл выздоровевшего десантника в Академию имени Фрунзе. Казалось бы, планка взята с отличием, теперь расти можно хоть до фельдмаршала. Но душа требовала действий, а командовать полком, дивизией ли в мирное время - что может быть скучнее?
    И вдруг ЦК КПСС принялся вымирать. Один уходил за другим. Генеральные секретари менялись народу на потеху: "Пост сдал, пост принял, пост сдал, пост принял!" Череда смертей кремлёвских старцев, вроде бы, армии напрямую не коснулась. Даже появилась надежда, что и старперы в погонах, засевшие в штабах и на самом верху, вот-вот тоже отправятся в последний путь на лафетах. Но приход к власти "меченого" говоруна - армию и лично Александра Лебедя огорчил несказанно.
    - Урррод, - не выдержал и прорычал вслух генерал. - Рррайкин муж. Сдать Германию? Тварь меченая!
    Разговоры у офицеров шли всякие. Находились такие, кто открыто обзывал Горбачёва американским шпионом. Особисты к этому относились на удивление лояльно, почти не прессовали. Глухое недовольство кадрового состава копилось, многие, и так не трезвенники, стали пить безмерно. Молодые массово сваливали на гражданку.
    Александр Иванович расслабляться и уходить в запой не собирался, отнюдь. Наоборот, закрутил все гайки, чтобы дивизия была готова к любому сценарию. Поэтому заваруха в Тбилиси и Баку его врасплох не застала. Приказ он выполнил, а десантники не подвели, дали азербайджанцам почувствовать, что русский солдат бунтовщикам сопли утирает до крови. И дело не в армянах, те тоже головы резать мастаки. Просто надо понимать, что во время погромов честные люди на улицы не выходят и баррикад не строят. Так что верить правозащитникам, которым чем человек гаже, тем дороже - можно лишь через три слова на четвёртое.
    Ох, как полоскали армию журналисты, особенно, заграничные! Сволочи, всё переврали. Был бы он, Александр Иванович Лебедь, президентом СССР, дал бы этой братии просра... продефекалиться, чтобы пятый угол искали! Упал-отжался! Или нет, лучше, взять каждого такого писаку за шкирку, как котёнка, и отдать погромщикам. Живьём. Аре - как азербайджанца. Азеру - как армянина. Вместе с правозащитником.
    И Горбачева туда же. Мерзавец, сдал армию, которая его приказ выполняла. Тварь меченая. Да и этот, алкаш уральский, Ельцин, ничуть не лучше. Эх, нашёлся бы толковый человек наверху, затеял дворцовый переворот. Армия бы его поддержала. Он, Александр Иванович Лебедь, точно рискнул бы. Хорошо бы, конечно, самому такой финт учинить... Но для этого надо вверху оказаться. Как минимум, заместителем министра обороны...
    Угрюмые размышления генерала Лебедя прервал доклад из приёмной:
    - На проводе генерал Казаков.
    - Соединяй! Привет, чекушка.
    - Добрый день, племянник дяди Васи, - традиционно поддел друга Казаков.
    - Не тронь святое, кровавая гэбня! - парировал, тоже традиционно, Лебедь.
    - Сашка, ты давно в фонтане купался? У меня восьмого день рождения, если не помнишь. Приезжай, отметим женский день. Без баб.
    - Помню, открытку послал. Почему без баб, Тоха? Развёлся?
    - Се ля ви.
    - Прокалываешься, чекушка, как немцы на скрепках. Русская мова - такова селява. Как только тебя из шпионов не увольняют?
    - Уже выгнали. Гостей будет мало. К пяти если, то шашлыки поспеют. Пойло, как всегда. С собой не бери. Жду, десантёр.

    **

    Хроника и факты

    6 октября 1989 года создано Министерство внутренних дел РСФСР. Задачи, стоящие перед МВД, а именно, поддержание правопорядка, защита государства и граждан от преступных посягательств - усугублялось проблемами реорганизации и острой нехваткой профессиональных кадров.
    Выдержка из справки, найденной в сейфе Бориса Карловича Пуго, министра внутренних дел СССР:
    С середины 1980-х гг. в Союзе произошли существенные изменения в идеологии, общественном сознании, политической и государственной организации. Наряду с этим отмечаются изменения в социальной структуре и отношениях собственности. Перестройка, демократизация и резкое обнищание населения страны породили криминальную революцию. Открытое и откровенное разграбление государственной собственности при прямом попустительстве высшей власти создало благоприятную обстановку для организованной преступности. Возможность незаконного перераспределения материальных ценностей привела к росту тяжких преступлений. Одной из причин возникновения "криминальной революции" стала низкая эффективность работы милиции, а именно - ненадлежащий надзор за поведением граждан и повсеместный отказ от применения насилия в отношении правонарушителей.
    Поскольку работа в милиции всегда воспринималась обществом как тяжелая и не слишком престижная, штат низовых отделений пополнялся за счёт либо "романтиков", мечтавших бороться с преступностью, либо "прагматиков" из малообеспеченных слоев общества, нацеленных на быстрое повышение социального статуса. Ведь в 80-е годы младший лейтенант милиции сразу после училища (которое он заканчивал обычно в 24 года) получал ежемесячный оклад в 200 рублей, тогда как средняя зарплата молодого специалиста составляла 120 рублей. Кроме того, сотрудники советской милиции имели массу профессиональных льгот (скидка по квартплате, специализированное медицинское обслуживание, льготный проезд к местам отдыха и т.п.).
    К сожалению, с началом рыночных реформ милиционеры, как и остальные работники бюджетной сферы, ощутили резкое понижение уровня жизни. При этом сотрудник милиции не имел права заниматься приработками вне системы МВД. А вот профессиональный риск резко увеличился, что связано с обострением криминальной ситуации в стране и ростом организованной преступности. Как следствие, многие, зачастую самые способные и профессиональные сотрудники милиции стали массово увольняться, чтобы перейти на более высокооплачиваемые места в службах безопасности новых финансовых, торговых или промышленных компаний.
    Некоторая часть из оставшихся предпочла сотрудничать с преступниками, т.е информировать их, принимать взятки и даже покрывать, не обращая внимания на сигналы сознательных граждан. Учитывая сложившуюся ситуацию, следует принять неотложные меры, перечень которых изложен ниже...

    **

    Полковник Ильяс Абдулович Клонов, командир московского ОМОНа, гонял своих ребят, отрабатывая взаимодействие при штурме зданий. Ему не давала покоя внутренняя тревога, зародившаяся недавно, во время дружеского шашлыка. Когда первомайские праздники отшумели и Москва вернулась в трудовой ритм, старый знакомый, Антон Казаков, позвал к себе на новоселье. В уединенное местечко, как он сказал.
    Дача, и впрямь, оказалась уединённым местом. Путь к ней начался на хитром съезде с Новорижского шоссе. Хорошая дорога выводила на берег Москва-реки, где стоял рубленый терем в сказочном стиле. Высокий бетонный или кирпичный цоколь с окошками-продухами нёс на себе два янтарно-жёлтых этажа. Чем были пропитаны брёвна, какой лак настолько прочно хранил цвет древесины, Антон не сказал, лишь загадочно улыбнулся. Так он всегда уходил от ответа, если тот касался его работы.
    Нет, того факта, что служит в планово-аналитическом отделе центрального аппарата КГБ, генерал Казаков не скрывал. Погоны, петлицы и служебный автомобиль "Волга" с многозначительными номерами и выносными мигалками - куда их денешь? А вот чем он конкретно там занимался и куда так надолго исчезал - являлось тайной. Собственно, никто из друзей и не доколупывался, ведь тоже подписку о неразглашении давали. Не раз, естественно.
    Впервые они встретились и познакомились в Афганистане. Тоже, кстати, тайна, покрытая мраком, для любознательной общественности, разумеется. Незачем журналистам знать, где захоронена легковушка, в блин раскатанная танком, и уж тем более - кто в ней лежит. Лежал. Официально если - капитана Клонова там не было, полковника Казакова и подавно, а майор Лебедь приказ на сопровождение спецгруппы не получал и роту поддержки не посылал.
    Ага, собрались простые русские парни, взяли оружие и пошли прогуляться в отдалённое пуштунско-таджикское село. Наверное, за девками приударить. Деревенские было осерчали, хотели поучить городских, но им на помощь прибежали другие русские парни. Получилось, как всегда - побили городские деревенских. Правда, при этом несколько гостей из другого, заокеанского города, с русскими парнями ушли. В дороге разговорились с новыми приятелями, но вдруг передумали, сели в машину и... А никто и не знает, куда они потом делись. Даже тот русский полковник из штаба, известный гостям по переписке, про которого они так охотно рассказывали Казакову.
    Что странно, за ту прогулку никого из троицы не ругали. Но и не похвалили. Их пути разошлись надолго, чтобы сойтись снова года четыре назад. Илья Клонов, тогда ещё майор, из внутренних войск был переведён командиром милицейского полка, который формировался в Москве. Власти решили усилить патрулирование города, уж слишком неспокойным становилось время. Перестройка, чёрт бы её побрал!
    А тут и Сашка Лебедь объявился, он тоже полком командовал, десантным, как положено. Они успели несколько раз неформально встретиться, жён перезнакомили, как на них вышел и Антон, уже генерал. Так и сложилась компания. Недавно они очередной раз собрались, повспоминали, погрустили. И зашёл у них сложный разговор о нынешней ситуации в стране. Десантник материл Горбачёва - тот задёшево сдавал страну американцам, разоружался и гнобил армию:
    - Даже цари знали, что у России два союзника - армия и флот! А этот?
    Антон улыбался и отмалчивался. Илья, в принципе, с Сашкой соглашался. Бардак в стране, в хозяйстве - его тоже достал. Бойцы ОМОНа, который естественным образом возник из полка, сначала предназначенного для патрульно-постовой службы, всё чаще жаловались, что зарплаты опять не хватает. Долбаная дороговизна, по модному - инфляция, набирала обороты, а работы, наоборот, становилось всё больше и больше.
    - Что ты лыбишься, Тоха? - не выдержал Клонов, когда речь зашла о перспективах. - Как Сталина с Берией ни хаяли, а при них прибалты суверенитет хрен бы получили! Проглотили бы вместе с зубами и заткнулись!
    - Не то время. Не то руководство. Ты себя в двадцать лет помнишь? - резко спросил Казаков и тут же задал второй, обидный вопрос. - Сейчас, в сорок, у тебя так же стоит? Только не ври. Раза в два хуже, да? А в семьдесят, как думаешь, вообще, пошевелится хоть раз?
    - И к чему это? - подозрительно уставился на друга Лебедь.
    - К тому, что старики страну прорулили. Сил нет, ума тоже, вот и завели хрен знает куда. А потом сделали ставку на молодого, но поглупее чтобы. Надеялись через него поуправлять. Вот мы из-за их выбора и перестраиваемся, как та ворона. Летим вперёд хвостом. Ничего не видя. Когда обо что-то шмякнемся, расшибёмся, упадём - тогда станем снова учиться правильно летать...
    - Мне твои притчи в хрен не упёрлись, - обиделся тогда Илья. - Загадки! Ты, типа, умный, а я - тупой мент, по жизни, да? А знаешь, чекушка, как Хрущёва снимали? Ваш, Семичастный, заговор организовал, Лёню Бровастого поставил. Так чего вы сейчас сопли лижете? Скинули Меченого, взамен посадили Борьку, тот мужик нормальный, крутой. Как по Москве ходил, директоров пинками выгонял - я сам видел, мы негласно охрану обеспечивали. Этот Союз в обиду не даст!
    Казаков вздохнул, печально посмотрел на разгорячённого приятеля, налил всем по стопочке:
    - Вот-вот, ходил пешком, лично выгонял... Президент. Других проблем нет, живи спокойно, страна, ты в полном порядке. Давайте, мужики, за упокой Союза ССР. Угробят его, что Михаил наш Сергеевич, что Борис свет Николаевич. Светлая тебе память, страна.
    На гневные протесты Лебедя и Клонова "чекист" реагировать не стал. Он сидел, слушал, кивал и лишь по дыму, который Антон выпускал вниз - такие мелочи Илья привык отслеживать автоматически - было понятно, что настроение у "кровавой гэбни" самое препаршивое. Возможно, поэтому запал у командира ОМОНа кончился быстрее, чем у десантника:
    - Знаешь что, так скажи, - попросил он Казакова, в свою очередь наполняя рюмки.
    - Не знаю, но предполагаю. Мои аналитики пророчат попытку переворота, да только хорошего ничего не видят.
    - Кто? Когда? - насел на приятеля Сашка.
    - Крючков, конечно, и компания. Горбачёв их слушаться перестал, иного выхода, как убрать его силой, они не видят. Ты верно вспомнил, как Хруща сместили. Дело нехитрое, справятся и с Меченым. Только менять его не на кого. Ельцин совсем дурной, он дров наломает ещё больше.
    - Так в провинции пошукать, в Сибири, на Дальнем Востоке, - Лебедь от волнения перешёл на суржик, - мабуть, щирый хлопець в крайисполкоме сидит где-то!
    - Нет таких. Аналитики всю номенклатуру прошерстили. Отрицательный отбор, точно по Дарвину. Начиная с третьих секретарей обкомов и выше - все либо воры, либо тупые карьеристы.
    - А давай мы тебя поставим? - сдуру ляпнул Илья.
    И тут же осёкся, заметив вспыхнувший в глазах Антона огонёк. Несмотря на хмель, мозг мгновенно сделал зарубку в памяти: "А друг-то мой честолюбив!" Наверное, и Казаков что-то заметил в Клонове - психологию и в КГБ неплохо преподавали - потому что огонёк пригасил, нейтрально парировал предложение:
    - А ты готов ради меня вывести ОМОН на улицу и штурмовать правительственные резиденции? Перевороты без крови не обходятся, Илюша. Ладно, хорош лясы точить. Давайте выпьем!
    Наутро полковник Клонов долго думал над странным разговором и не менее странной реакцией генерала КГБ Казакова на шутку. И чем дальше, тем меньше он сомневался в друге. Да, тот был готов захватить власть в стране. И не ради власти, а ради сохранения Союза Советских Социалистических Республик.
    Но командир Московского ОМОНа не был готов помогать ему в этом. Слишком хорошо Ильяс Абдулович Клонов помнил нелепое распоряжение Андропова. Генсек ЦК, называется! Народным хозяйством заниматься надо было, чтобы люди сами рвались на работу, зная, что это выгоднее, чем прогуливать, а что старый кэгэбешник затеял? Облавы по кинотеатрам!
    Нет, руководить страной "чекист", даже самый умный и честный, просто не сумеет. Как и мент. Как и военный. Не под то руки заточены. Ловить шпионов, преступников, бить врага - вот их работа. А налаживать производство, внедрять новые технологии, планировать жизнь страны на десятилетия вперёд должен хозяйственник, знающий, почём фунт лиха.
    Где только такого найти? Да и кто его наверх пустит? Особенно сейчас, когда два президента грызутся, как кошка с собакой. Но если Антон Казаков прав и старые коммунисты готовят переворот, то шанс у новичка есть. Один на сотню. Как учат китайцы - изобразить мудрую обезьяну, когда два тигра станут драть друг друга. И в нужный момент - прошмыгнуть вверх.
    Чтобы помочь "неизвестной надежде страны" в тот самый момент, командир ОМОНа тренировал бойцов с удвоенной энергией. А в свободное время изучал досье на всех известных ему хозяйственников, пробившихся в советский и российский депутатские корпусы. И огорчённо ставил против каждого отметку - "пена".

    **

    Хроника и факты

    Печальную статистику привел один из специалистов: "В 1988 году в среднем по стране совершались: каждые 32 мин. - убийство, 14 мин. - тяжкое телесное повреждение, 30 мин. - изнасилование, 41 мин. - разбой, 12 мин. - спекуляция, 6 мин. - хищение государственного и общественного имущества путем злоупотребления служебным положением. На кражу государственного имущества пришлось 3 мин., а на кражу личного - 57 секунд. Счет, как видим, пошел уже на секунды".

    **

    Новоявленные уркаганы, порождённые перестройкой, всё активнее проявляли себя в городе. Массивные иностранные машины стали гонять по улицам Медвежьего на высокой скорости, а вездесущие и приставучие гаишники почему-то относились к ним слишком лояльно. Как все, Виктор Беневин возмущался, принимал участие в разговорах об "отморозках", о "новых русских", о "беспределе", но его лично никто и ничто не задевало. Пока за его спиной на асфальтированной парковой тропинке не показался свет фар.
    Машина катила быстро, нагоняя Виктора. Очередной раз обругав отморозков, Беневин сошел с дистанции, уступая путь хамам. Ему бы отбежать вглубь парка, затеряться в чаще подлеска и кустарника - по тёмному времени разглядеть там человека трудно, особенно после света фар. Но кто же знал, что стоять рядом с тропой окажется так опасно?
    Джип не вписался в изгиб асфальтированной полоски и задел крылом дерево. Водитель и пассажир с матами выскочили наружу, осматривая и комментируя неудачное соприкосновение с могучим стволом. Потом водитель попытался сдать назад и сделал только хуже - вмял крыло так, что очередной рывок грозил потерей и бампера. Тут пассажир заметил Беневина, который вернулся на дорожку:
    - Э, чувак! А ну, иди сюда!
    - Зачем?
    - Кому сказал! Иди, бля, поможешь!
    В другое время, другим людям - Виктор, конечно же, помог бы. Но хамский разговор заслуживал лишь одного ответа:
    - Отдыхай от этой мысли!
    - Чё сказал? Ах, ты, козёл!
    И сразу же за спиной затопали ноги. Он обернулся, увидел в слепящем свете фар темный силуэт, бегущий к нему. Дождался, ударил сплеча, сбил. Сбоку налетел второй, тоже упал от удара в грудь. Но в джипе сидели ещё несколько человек, которые резво бросились на подмогу побитым приятелям. Они подняли их на ноги, и Виктору резко расхотелось геройствовать - бой обещал слишком большое неравенство!
    Но удрать не удалось. Едва он повернулся, как между лопаток врезалась что-то тяжёлое, толкнуло, сбило. А встать уже не удалось. Сбоку прилетел мощный пинок, опрокинул, затем удары посыпались чаще. Он успел скрючиться, укрыть руками лицо, когда удар в затылок принёс забытьё.
    Очнулся Беневин, когда отморозки уехали. Встал, шатаясь, добрёл к шоссе, упросил прохожего вызвать милицию. Патрульный экипаж приехал быстро, вызвал скорую и записал показания. В городской больнице сделали рентген и оставили для наблюдения. Удивительно, что избитое до сплошного синяка тело отделалось лишь сотрясением и переломом безымянного пальца левой руки. Даже почки не пострадали. Травматолог сказал - много желающих пнуть всегда мешают друг другу. Следователь появился в палате утром, внимательно выслушал, удивился, как это Виктор умудрился запомнить клички нападавших?
    - Они себя подбадривали, вот и запомнил. Заяц и Левон. А у джипа правое крыло помято сильно. Думаю, найти легко.
    Через пару дней следователь вызвал к себе, показал две плотных картонки с фотографиями подозреваемых. Красивым почерком на одной значились анкетные данные Василия Зайцева, на другой - Левона Оганесяна. И клички, соответственно.
    - Так вы их нашли! Жалко, лиц я не видел, врать не стану. А машину, у неё крыло помято, нашли?
    - Есть машина, и крыло меняное. Но я должен проверить, - замялся лейтенант и выставил Виктора из кабинета.
    Через неделю он сухо сообщил, что подозреваемые привели алиби, а машина, оказывается, в этот вечер была аж за тридевять земель, и в Медвежске, ну, никак не могла находиться. Беневин ощутил неладное, сам пришёл в горотдел и прикопался к следователю. Тот вертелся ужом на сковороде, но не выдержал напора, позвал на помощь начальника. Им оказался Серёга Миронов из параллельного класса. Выслушав жалобу подчиненного, Миронов выставил его из кабинета, сел на лейтенантское место и объяснил:
    - Витёк, строго между нами. Я тебе не говорил, ты меня не слышал. Заяц - племянник первого секретаря, машина его. И сын председателя исполкома. Не можем мы переть против них. Нам здесь работать.
    - Серёга, вы покрываете преступников. У вас же улики, помятое крыло! Доказать, что там была машина Зайцева - как нечего делать! Даже я это знаю! Взяли образец краски с дерева, где он засадился, с крыла, сравнили, и всё - алиби сдохло! А в суде он не открутится, всех корефанов, с которыми меня пинал, сдаст.
    - Уже жалею, что сказал, - покачал головой Миронов. - Витёк, хрен ты угадал с судом. Адвокаты не дадут довести до него, развалят дело, скажут, что выколачивали показания. Даже если закончим, что вовсе не факт, то судья сольёт за недоказанностью. А жить ментовке станет трудней. Так что извини. Можешь отматерить, пойму. Козлы мы, твари, да. Но не ссученные, а заё...ые властью, - зло закончил одноклассник и ушёл, не пытаясь подать руку.

    **

    Хроника и факты

    В июне 1991 года, вопреки распоряжению предпоследнего руководителя КГБ Юрия Андропова от 1979 года о запрете на прослушивание высших руководителей КПСС, Двенадцатый отдел КГБ начал перехват разговоров Ельцина и его сторонников.
    Руководитель отдела, Е. Калгин провел соответствующий инструктаж с сотрудницами Шестого бюро, занимавшимися прослушиванием и расшифровкой телефонных переговоров по 169 телефонным номерам.
    Еще 74 номера были поручены сотрудникам Пятого бюро 12 департамента, которое обычно занималось прослушиванием иностранцев.

    **

    Тупо глядя на портреты родителей, висящие на стене, Виктор пытался понять - что ему делать? Другой вечный вопрос его не волновал. Он и так знал, кто, по большому счёту, виноват. Ответ был очевиден.
    - Горбачёв, может быть, и не дурак по уму, но порядка при нём нет и не будет. Рушит, гад, страну. Зачем? Ведь слепому видно - всё становится только хуже...
    Как учитель истории, Беневин следил за всей статистикой. Даже на своём уровне он видел непорядок, а потому искренне не понимал, как на высшем государственном посту оказался человек, совершенно непригодный к руководству? Первое очарование от забавно неправильных речей молодого генсека, накрывшее почти весь советский народ - в голове Виктора развеялось быстро. Он умел читать "жёлтую прессу" и не ленился изучить переводные статьи серьёзных экономистов, особенно Леонтьева и Зиновьева. Те сильно ругали "Меченого" и его перестройку. Зато политики превозносили Горбачёва и пели хвалебные оды за разоружение и удивительное миролюбие.
    - Дерьмо правитель, - заклеймил его Виктор спустя бог весть скольких часов сидения в полной темноте. - Распустил бандитов. Не знаю, как при Сталине, но Брежнев такого не допустил бы...
    Пацаны всегда дрались и будут драться, при любом правителе. Бешеные придурки, которые хватались за камень или с ножом кидались, и в годы Витькиной юности случались. Но штучные, которых принимала тюрьма и "лечила" от вспыльчивости. Власть умела это делать и делала хорошо, в Медвежьем треть жителей - люди после отсидки. Нормальные совершенно, разве что зоновский жаргон в речи мелькает. А чтобы хулиганьё заполоняло улицы вот так, целыми толпами, стадами, да ещё и будучи неприкасаемым для милиции? Нет, такого раньше не было. И в принципе, не должно, иначе, что это за власть, которой не боятся бандиты?!
    Нутром Беневин ощущал, что рассуждает верно, только не мог сообразить, как ему-то существовать теперь, в ментовском безвластии. Смириться, что любой хам волен начистить ему харю? Стать безответным "терпилой"? И чему научит детей такое поведение учителя? Но другой вариант выглядел слишком скверно, неприемлемо. С ножом подстеречь Зайцева, ткнуть в живот? Ага, и сесть самому. А тот вылечится и будет с удвоенной жестокостью метелить случайных прохожих. Пырнуть так, чтобы убить - на это Виктор никогда бы не решился! Вот и получался тупик. Нерешаемая проблема.
    Время тянулось медленно, приемлемый ответ не приходил. Душа томилась, жить не хотелось вообще. Разве что превратиться в дерево или камень, застыть бесстрастный свидетелем суеты. Сколько времени так просидел Беневин, бог его знает. Порой приходила жажда, но мысль о возне с чайником, заваркой, сахаром претила - и он открывал кран, прихлёбывал от струи, подобно собаке у водоразборной колонки. Порой приходили идеи занять себя чем-то многозначительным, почти ритуальным, если верить книгам и кино.
    Главные герои демонстрировали глубокую сосредоточенность или душевные терзания, заливаясь водкой и мусоля в зубах множество папирос. Ни того, ни другого в доме не водилось, да и толку-то обезьянничать? Пробовал Виктор эти "народные "средства раньше - не подошли они ему. От курева во рту становилось гадко, а глубокие затяжки вызывали противное головокружение. Опыт с водкой, точнее, с "Роялем" - тоже не вдохновлял.
    На сто раз вспомнив своё поведение, неудачную драку и слова Миронова о неуязвимости "отмороженного" мерзавца, значит, и всей его, Зайцевской банды - Беневин своё поведение признал правильным. И намерение добиться справедливости - достойным. Виновата в беспределе хулиганов - власть. Только вот поменять её, выгнать Горбачёва на хрен из президентов - Беневин бессилен. Значит, надо заняться тем, до кого руки дотянутся.
    - Сын председателя исполкома, говоришь? Товарища Зайцева? И зять первого секретаря? Ну, держитесь, козлы!
    И утром он пошёл в бой против местной элиты. Первым делом написал плакат, чёткий и хорошо читаемый метров с двадцати. Соорудил разборные опоры из крестовин для елок, наклеил плакат на фанерную основу и отправился к памятнику Ленина, за которым прятался исполком.
    Через десять минут к Виктору подошёл милиционер, проверил документы. Через полчаса приехал замредактора городской газеты, сфотографировал плакат. Через час появился начальник милиции, два человека в штатском с лицами армейских особистов. Затем появился председатель горисполкома:
    - Уберите клеветнический плакат! Немедленно!
    - Сразу, как только милиция закончит следствие, а прокуратура откроет дело против вашего сына, Зайцева, и его компании, которые избили меня.
    Председатель исполкома почти завизжал, приказывая начальнику милиции:
    - Что вы стоите? Арестуйте!
    Полковник попытался вежливо взять Виктора под локоток:
    - И правда, пройдёмте от памятника, побеседуем. И плакат ваш, это клевета на уважаемых людей...
    Беневин высвободил руку:
    - А самому не стыдно? Знаете ведь, что я прав, а этому сытому хаму подыгрываете.
    - Не надо! Вы уже оскорбляете! - повысил голос полковник, жестом подзывая к себе милиционеров ППС и тех, кто охранял исполком.
    Вчетвером они скрутили Виктора, завернули руки за спину и увели к машине. Толпа свидетелей ахала, но не вмешивалась. Через два часа, составив протокол о хулиганских действиях, милиция отпустила Беневина. Вернувшись к памятнику, Виктор узнал, что разобранные подставки и сам плакат забрали в исполком. Там он долго и скандально выяснял, куда дели его деревяшки и текст, а затем отправился в милицию и накатал заявление о хищении имущества. Тщательно записав данные дежурного лейтенанта, который отказался регистрировать заявление, Беневин закончил день в прокуратуре, сдав-таки и заявление и жалобу на противоправные действия милиции.
    Назавтра он опять стоял у памятника. История повторилась. Но не точно - плакат и подставки исполком потом отдал без скандала. В послеобеденный заход за Виктором и милицией наблюдала толпа, с живым интересом повторяя прочитанную на плакате историю. Отлично выспавшись, учитель истории продолжил творить новую историю города. Теперь Беневина ждали, как артиста филармонии. Человек сто, а то и больше собрались полюбоваться, как увозят борца за правду. Сконфуженные милиционеры боялись причинить Виктору боль и бережно вели под руки, не применяя наручников.
    На следующий день рядом с Виктором встали незнакомые ему люди. Вернее, частично знакомые. Гоманов, директор школы, напомнил, что это его активисты. Те самые, с политтусовки, борцы за альтернативные выборы в горсовет. Оказывается, до голосования осталась всего неделя, вот они и решили использовать момент, подсуетиться, использовать плакат Беневина как рекламный задник.
    Сначала Виктор рассердился, но быстро сообразил, что так ещё больше народу узнает о подлости городских властей и горкома. К тому же милиция, видимо, получила приказ его не трогать, чем напрочь убила интригу с ежедневным конвоированием в ментовскую машину. К тому же в компании других "диссидентов" - и его плакат смотрелся интереснее.
    Для пущей важности Беневин расширил текст о родстве хулигана Зайцева с мэром и первым секретарем горкома КПСС. Добавил слова о помехах, которые орган руководящий вместе с органом направляющим - чинят милиции, прокуратуре и суду. Это взорвало устоявшуюся ситуацию похлеще карбида, который Витька с приятелями по малолетству добавляли в бутылки с водой!
    Видимо, в горком донесли о новом тексте, потому что Беневина опять скрутили и умыкнули от памятника, на этот раз - со скоростью света. Ну, или звука. Во всяком случае - стремительно, так что Гоманов с компанией вмешаться не успел.
    И привезли Виктора не в горотдел, а в здание горкома партии. С заднего крыльца. Доставив задержанного в кабинет и подведя по красной дорожке к столу, милиционеры отступили в стороны. Вальяжный первый секретарь Краев - фамилию и внешность Беневин знал, город-то небольшой - окинул учителя истории внимательным взглядом:
    - Присаживайтесь. Что же это вы, Виктор Дмитриевич, нездоровые слухи распускаете? Кто вам сказал, что Зайцев мне приходится родственником?
    - Это важно?
    - Конечно. Нет ничего важнее правильной информации, - вещал Краев, чётко артикулируя влажными алыми губами, похожими на те, что умело выпячивал граф Альмавива в исполнении артиста Ширвинда.
    Почему Виктору пришло в голову такое сравнение, он и сам не понял. Но неприязнь к этому вальяжному типу с породистым, сытым лицом вдруг так остро вспыхнула в нём, что прорвалась наружу:
    - Вы меня что, учить вздумали? Ум, честь и совесть? Страшно стало, да? Город узнает правду о партийном чиновнике, караул!
    - Мальчишка! Я тебя в порошок сотру. В тюрьму сядешь, наплачешься! Ты не на меня, ты на партию поклёп возводишь! Пшёл вот. Уведите.
    Ночь Беневин провёл в камере. Чёрт знает, как она называлась, предварительного заключения или иначе, но в ней на двенадцати квадратных метрах сидел, лежало и ворочалось более десяти человек. Были пьяные, от которых остро разило перегаром и мочой. Были два странных человека, которые молчали, откуда-то вынимали папиросы, осторожно курили их в кулаке, моментально пряча, едва в поле зрения появлялся "вертухай", как обзывали добродушного сержанта-охранника другие, говорливые сидельцы.
    Виктор наблюдал и думал, насколько резко поменялась его жизнь после решительного поступка. Одного-единственного! И ему нравилось собственное поведение. А что, разве плохо ощущать себя творцом, борцом, деятелем, способным сопротивляться наступающей на тебя скверне?
    Нет, он никогда не согласится с философией пинаемого спаниэля!

    **

    Хроника и факты

    С января по март 1991 года в ряде зарубежных экономических журналов появились статьи авторитетных ученых с мировым именем.
    Профессор Мичиганского университета Владимир Шляпентох, до 1985 года работавший в Новосибирском академгородке, убедительно доказал, опираясь на огромный массив статистических и социологических данных, что СССР был нормальным тоталитарным обществом с крепкой управленческой системой. В Союзе накопились социально-экономические и политические проблемы, заслуживавшие лечения, но не умерщвления великой державы.
    Об отсутствии предпосылок горбачевских реформ и их опасности для СССР вновь заявил Александр Зиновьев. Читатель помнит его сатирические публикации о катастрофической перестройке, остроумно названной "Катастройкой". Бескомпромиссный автор завершил статью эмоционально: "Перестройка - это не прогресс, а болезнь общества, это кризис, выходом из которого может быть только контрперестройка!"

    **

    Часть вторая

    Схватка скелетов над пропастью

    Из кратковременной отсидки Беневин вышел через кабинет старшего лейтенанта Серёги Морозова, того самого, знакомого по параллельному классу. Старлей взял подписку о невыезде и объяснил, что ему поручено "нарыть" на Витьку как можно больше, чтобы обязательно посадить:
    - Ты дурак, что ли? Я же говорил, у них всё схвачено. И будет тебе сказка, как кролик на папу поднял лапу. Иди уже, сегодня выборы, проголосуй, чтобы явка была. Ты за Гоманова, небось? А нам приказали, за кого голосовать. Сказали, проверять будут, вплоть до графологии. Иди уже!
    Виктор пошёл. Проголосовал за Гоманова. А через три дня тот сам нарисовался на пороге квартиры Беневина:
    - Запустишь? Привет. Знаю, с плакатами ты завязал. И понимаю. Достали тебя коммуняки... Эти могут..
    - Вы же не так просто пришли. Говорите уже, - не выдержал Виктор упоминания о собственной слабости.
    - Хочу предложить совместную работу. Мы прошли в горсовет. И меня выберут председателем. Завтра. Это первым пунктом, а потом будет вопрос о...
    - Понятно, аппарат формируете. Но я учитель. Какой из меня чиновник?
    Гоманов просиял, потёр ладоши и звонко заявил:
    - Вот, в самую точку! Председателя исполкома избирает совет, и я хочу предложить твою кандидатуру! Ты представляешь? Я уверен, за тебя проголосуют многие! Ты же легенда, особенно, после КПЗ! Соглашайся.
    Виктор угрюмо посмотрел в физиономию бывшего заворготделом горкома КПСС, так лихо пересевшего в кресло председателя горсовета, тоже оплачиваемое, тоже номенклатурное, приближенное к "кормушке" распределителя материальных и калорийных благ. В собственную популярность Беневин не верил, потому что точно знал - городом всегда руководили хозяйственники. То есть инженеры, бывшие директоры, заведующие, но никогда не врачи, музыкальные работники или учителя. Ясно, что Гоманов сватает Виктора ради каких-то целей. Закрыть дорогу в исполком прежнему? Он так прямо и спросил:
    - Я вам зачем нужен? Чтобы старого председателя не выбрали?
    - Да, - признался Гоманов. - Есть две кандидатуры. Старый возьмет, максимум, треть голосов. Он мог бы пройти, если без конкурентов. Но мы предложим нового, зам главного энергетика шахты Северная. Наш человек. Его мало кто знает, и против Зайцева он может пролететь, если в одиночку. А так вас идет трое, и все получите примерно поровну. Ну, а когда первое голосование никого не выявит, ты снимаешь свою кандидатуру, мы делаем перерыв, в кулуарах агитируем за энергетика и - вуаля! Старый Заяц пролетает! А вдвоём с единомышленником мы город встряхнём нехило!
    - Нет. Без меня, пожалуйста. Что я себя посмешищем выставлять стану? Пришёл никто и звать никак, голову депутатам подурил и слинял. Нет.
    - Погоди, это не всё. Я же с директоров должен уйти. А гороно никуда не денется, тебя назначит. Ты же сам говорил, что школу надо менять? Вот и меняй. Проведём решение, назовём экспериментальной, финансирование повысим. Соглашайся!
    На это обещание Беневин купился. Ещё бы! Получить школу с углубленным изучением истории! Где все предметы, даже математика и физика - будут увязаны по датам с величайшими событиями!
    - Да. Во сколько быть? Как одеться? Что говорить?
    Назавтра он пришёл в просторный актовый зал исполкома пораньше, тихонько просочился внутрь, устроился на последнем ряду, у прохода. Шум и гам, учиняемый депутатами по первому вопросу - о выборах председателя Совета - неприятно поразил Виктора. Он считал народных избранников более рассудительными людьми, априори умными.
    В конце концов Гоманова избрали и приступили к обсуждению кандидатур на должность председателя исполкома. Вот тут крики стали совершенно базарными. Бывшего - как только не обзывали! Хвалебная ода, пропетая третьим секретарём горкома, была освистана, да как! В почти забытом Виктором стиле, сигнальном - при обрывах старых кинолент. Чуть менее громко протестовали против кандидата от независимых депутатов.
    Выход Беневина на сцену встретили полным молчанием. Когда Гоманов охарактеризовал Виктора и особо подчеркнул эпичное стояние напротив исполкома и горкома партии, депутаты по-прежнему безмолствовали. Правда, разглядывали мятежного учителя истории внимательно и даже дружелюбно. Против выступил только секретарь горкома. Он заявил, обращаясь к Гоманову:
    - Вы занимаетесь профанацией! Человека, не имеющего никакого опыта руководства коллективом, не обладающего знаниями, вы предлагаете на ответственный пост. Товарищи, я полагаю, вы понимаете? И дружно отдадите ваши голоса за настоящего, опытного хозяйственника.
    - Зато я честный, - зло выкрикнул Беневин.
    Его больно задел пренебрежительный тон представителя коммунистов, который даже не назвал по имени - обсуждал, как какой-нибудь бессловесный товар, вроде стиральной машины! Кипя негодованием, он досидел до конца закрытого голосования. Перед выступлением счетной комиссии Виктор перебрался поближе к сцене, чтобы сразу заявить о снятии своей кандидатуры и уйти в спортзал. Если бы он знал, что затея Гоманова окажется такой затяжной и неприятной - ни за что бы не согласился участвовать подсадной уткой.
    - ...семьдесят голосов. Абсолютным большинством голосов на должность председателя горисполкома избран...
    - Что? - не поверил ушам Виктор.
    - ... товарищ Беневин!
    Гоманов уронил стакан, не успев поднести его к губам. В зале кто-то заржал: "Ой, не могу! Вот это пошутили!". Другой выругался. И раздались аплодисменты, которые усилились, окрепли. Опомнившийся Гоманов соскочил со сцены, ухватил ошеломлённого Виктора за рукав, заставил подняться и подойти к столу:
    - Скажи пару слов. Поблагодари за доверие.
    Виктор смотрел в зал и приходил в себя. Он и раньше попадал в критические ситуации, когда организм одним рывком входил в изменённое состояние. Зрение, слух вдруг становились сильнее, всё виделось и слышалось ясно, чётко, а голова работала точнее швейцарских часов. Никакой суеты - мгновенная оценка, перебор двух-трёх вариантов и немедленное действие. Как в детстве, когда поезд застал их с другом на мосту - взгляд вперёд, взгляд назад, понимание, что не добежать и не отсидеться, сшибет или сдует их товарняк - и команда другу: "удочки брось, прыгаем!"
    Так и теперь. Всё стало ясным и понятным. Отказываться нельзя - он навсегда потеряет лицо. Робко блеять нельзя - заявить о себе надо сразу, жёстко. Ссориться с Гомановым нельзя - рано, сначала надо найти у того слабые места. И молчать долго нельзя - пауза слишком затянулась.
    - Я благодарю депутатов городского совета за оказанное доверие. Тем, кто упрекнул меня в отсутствии опыта хозяйствования, отвечу - не боги горшки обжигают. В штате исполкома много профессионалов, мне будет у кого учиться, а вы поможете своевременным контролем и дружеской подсказкой. До скорой встречи!

    **

    Хроника и факты

    11 марта 1991 года шахтёры Кузбасского, Донбасского, Воркутинского и Карагандинского угольных бассейнов напрасно ожидали ответ союзного правительства на предложение сесть за стол переговоров. Ответа не последовало. Тогда горняки пошли на крайние меры - 25 шахт снова Донбасса прекратили добычу угля. Напуганные власти, которые только что угрожали "суровым возмездием" (министр Щадов) и отказывались весте переговоры с "людьми, которые не работают" (премьер-министр Павлов) - тотчас пошли на попятную.
    Ещё бы, ведь в предыдущей однодневной забастовке на сутки остановились 124 шахты Донбасса. В Павлограде - 11. В Воркуте - 13. А в Кузбассе в ней участвовало около 300 тысяч человек. В Осинниках стали шахты "Капитальная", "Шушталепская", имени 60-летия СССР, в Берёзовске - 6 шахт, в Междуреченске - 12, в Киселёвске - 10, в Прокопьевске - 11. В результате настойчивости шахтеров в конце марта 1991 года был создан межрегиональный координационный Совет рабочих (стачечных) комитетов.

    **

    Дом.
    Для Виктора квартира всегда была домом. В большом смысле этого слова, как у англичан: мой дом - моя крепость. Там он отлёживался после неудачных драк с пацанами, там отсиживался, переживая утрату родителей, там думал о скверном настоящем, там планировал свой микроскопический бунт с плакатом. А теперь он впервые думал о будущем.
    В одночасье стать председателем горисполкома крупного, по сибирским масштабам, стотысячного города - не шутка. Понятно, жизнь шла, идёт и будет идти вне зависимости от наличия или отсутствия градоначальника, но вот в каком направлении? Сдуру-то можно всё поломать, вот Мишка Меченый напортачил! а хочется добрую память о себе оставить. История ведь дама памятливая и злопамятная. Кто нерадиво учится - тот дурную славу огребает, что каждый инициатор сухого закона на себе испытал.
    - Значит, делать поспешные шаги не будем... Сначала вникнуть в дело. Нет, неправильно! Сначала - кадры. Кадры решают всё. Тогда первым делом надо уволить заместителей и помощников Зайцева. И набрать новых. Из кого? Знаю! Проеду по шахтам и заводам, поговорю с директорами. Только не своих путь рекомендуют, а чужих. Кого чаще назовут, с теми встречусь. Так и выберу.
    Наметив первую задачу, Виктор повеселел. Прорезался аппетит. Слипшиеся магазинные пельмени навеяли воспоминание о маминых, необычайно вкусных. И так вдруг затосковал он о родительской ласке, что спасение отыскал в просмотре альбомов в фотографиями. Сколько он помнил, последнее совместное пролистывание с комментариями было у них с мамой перед отъездом в институт.
    - Она хотела, чтобы я учился в Москве, а папа настоял, Новосибирск ближе к дому. Так и сказал. А у мамы двоюродный брат там, в Москве. Казаков, кажется. Где-то его фотка была. С женой.
    Виктор перелистал все три альбома, но фотография полковника Казакова обнаружилась в отдельном, довольно старом конверте, на дне чемодана. Занеся адрес в записную книжку, он прочел письмо и удивился. Двоюродный дядя, судя по намёкам, служил в довольно скрытной конторе, которая в начале семидесятых намеревалась послать его за рубеж. И наверное, загнала на нелегальное положение и надолго, судя по дате письма. Раз других не было - писать дяде было затруднительно.
    В представлении Беневина разведчики уезжали за границу навсегда. Как Штирлиц, как Маневич. Так что надежды на обретение единственного родственника Виктор не лелеял, адресок же списал на всякий случай. И как водится, забыл о находке.
    Немудрено. Работа в исполкоме оказалась адовой. Месяца через два или три Виктор вынырнул из бесконечной череды бумаг и отчётов, взял два выходных и ушёл ногами в таёжную глухомань. Один. Ему срочно нужно было отдохнуть от лиц и разговоров. Наслаждаясь тишиной, сидел он на берегу горного ручейка, ловил небольших хариусов, жарил их, поедал, запивая почерпнутой тут же водой, и тут же, у костра, засыпал от приятной сытости.
    Загоревший и посвежевший, Беневин вернулся на работу и был немедленно атакован представителями городского рабочего комитета. Оказывается, ни одно обещание, данное им Горбачёвым и Рыжковым - не было выполнено. Мужики, злые и немного похмельные, прочно засели в кабинете Виктора и уходить не собирались. Мешали конкретно. Можно было, конечно, на них злиться - дебилы, исполком-то здесь каким боком? Обещал вам кто? Горбачёв. Вот и валите снова в Москву, стучите там касками!
    Но разве обиженным людям объяснишь что! Им без разницы - власть та или эта. Шахтёры требовали своё, строители своё, учителя своё, врачи - своё, а дать всё это должен был он, Виктор Беневин, как председатель исполкома. Бюджет трещал, разрываемый на части, и не покрывался уже на четверть. Нечем было Виктору Беневину помочь работягам. Ну, не было у города ни деликатесов - распределитель новый председатель исполкома прикрыл специальным решением. Да что колбаса, красная рыба, деликатесное мясо - обычных продуктов, фруктов, даже одежды не хватало!
    Разве одни шахтёры? Нет, весь Медвежий шумел, бурлил и орал, страдая от перестройки. Исполком оказался виновен во всех бедах, которые свалились на народ. Торговые сети вдруг резко обеднели. Отделы рабочего снабжения оказались брошены на произвол судьбы. Никто ничего централизованно поставлять не собирался. По сути, надвигалась угроза голода.
    И Виктор рискнул. Он попросил шахтёров всю неделю провести в его кабинете, а потом выделил им комнату и включил в состав приглашённых с правом совещательного голоса на заседания исполкома. Рабочий комитет как подменили. Окунувшись в будни и примерив на себя хомут главного городского чиновника, мужики предложили свою помощь в решении сложных проблем:
    - Вы нам скажите, кто кобенится, мы туда бригаду в робах, со светом и кувалдами приведём. Зуб даю, зассут и все выдадут.
    Так сформулировал суть поддержки председатель комитета, тёзка председателя исполкома, Виктор Князь. Здоровенный, как шкаф, он удался темпераментом в отца, грузина, осевшего в Сибири после отсидки за поножовщину с осетинами.
    - А поехали, - согласился Беневин, которому импонировала решительность Князя.
    Сводная группа отправилась в командировку, забрав с собой начальников продовольственного и промышленного ОРСов. За неделю объехав все оптовые базы, они убедились - диверсия задумана наверху. Госплан, который всегда знал и умел всё, вдруг прекратил руководить страной. Заводы не получали разнарядки и затаривались готовой продукцией, которой остро не хватало на местах.
    Стиснув зубы, мэр, представители рабочего комитета и снабженцы ОРСов мотались по стране, обеспечивая население города Медвежьего. Пройдя список предприятий до конца, начальники отделов рабочего снабжения и шахтёры отправились домой. Но два Виктора решили заскочить в Москву, в "угольное" министерство - там оставалось выбить финансирование на обновление городской телефонной станции. Финансирование они получили. А затем Князь предложил "посидеть с земляком".
    - Что за земляк?
    - Наш, медвежский. Я с ним работал, пока он в Москву не свалил. Хочет с тобой познакомиться. Да вот он, - указал Князь под высоченный тополь.
    Беневин огрёб натуральный шок. За столом, сколоченным из корявых неровных досок, их ожидал шикарно, очень дорого одетый Саша Елкин. Да-да, тот самый тренер по самбо, мастер спорта, который поднял Виктора на вполне приличный уровень. Но не внешность старого приятеля поразила мэра сибирского городка. За спиной тренера стояла удивительно большая и красивая машина со звучным именем "Бээмвэ", а на лавке лежал и светился трубкой с прозрачными номерами переносной телефон, размером с шахтовый аккумулятор. Такие чудеса, невозможные в Сибири, поразили Виктора в самое сердце:
    - Как, Саша? Откуда это всё?
    - Работать надо. С людьми. Понимаешь, тут деньги на полу валяются, надо только наклониться. Я смотался в Германию, взял бочку пива, сдал здесь за три цены. Потом повторил раз десять, бар открыл, ресторан взял. А когда на людей с Уренгоя вышел, так вообще, поднялся нереально. Смотри, мужикам самим светиться резона нет. Они мне, я - опа, продал. Им отдал и мне - пятихатка в кармане.
    После ужина приятели отправились к Елкину в гости. Куда-то в район "шикарной Рублёвки", по словам бывшего тренера, что было Виктору совершенно незнакомо и безразлично. Приехали. За высоким забором прятался трёхэтажный особнячок, окна первого этажа перекрывали решётки, а двустворчатая дверь больше подошла бы сейфу, настолько неказисто и чужеродно смотрелась на фоне розовой штукатурки фасада. Как седло на корове, отметил Князь. Елкин оправдался:
    - Да я месяц назад купил. Решётки и дверь пришлось наскоро сварганить, когда разборки начались.
    Что началось, Беневин понял, когда они преодолели дверь и вошли внутрь. Особняк внутри выглядел добротно, особенно, кабинет Елкина. Просторный, метров двадцать, обставленный старинной мебелью, он внушал уважение монументальностью лепнины на потолке и гобеленами по стенам. Впечатление портили несколько гранатомётов на полу, автомат Калашникова на столе и бронежилет с густо закрашенной надписью.
    - Ни хрена себе!

    **

    Хроника и факты

    28 марта 1991 года.
    Президент СССР Михаил Горбачёв создал комиссию во главе с вице-президентом Геннадием Янаевым, которой поручено подготовить введение чрезвычайного положения. В комиссию входили премьер-министр Валентин Павлов, министр внутренних дел Борис Пуго, министр обороны Дмитрий Язов, председатель КГБ Владимир Крючков, первый зампред Совета обороны Олег Бакланов. В тот же день в Москву были введены войска. Но соответствующего распоряжения Президента СССР не последовало.

    **

    Виктор опомнился не сразу. Минуты три, если не больше, он молча наблюдал, как Елкин, извиняясь, убирал оружие на свободные нижние полки книжного шкафа.
    - На стрелку собираемся. Кое-кто не согласен с нами, придётся объяснить.
    - Ты стал бандитом?
    - С чего бы? Попросили меня помочь. Знакомые из спорткомитета. Защитить от наездов. Я с парнями встретил тех, кто приехал из Солнцева. Повтыкали их головами в асфальт, объяснили, что наших, из Сибири, трогать не надо. Они не поняли. Пришлось снова объяснить. Поняли, согласились. А потом чечены наехали, постреляли. Монгола помнишь?
    Беневин помнил. Монгол был вовсе не монголом, а полукитайцем по фамилии Ланьмин, который на тренировках проводил необычные приёмы, как бы вызнанные от отца. Нормальный парень, работал на лесоскладе.
    - Помню.
    - Ранили в ногу. А Подволоку убили. Теперь на охрану и на встречи в брониках ходим. Ну что, по коньячку? Или по водочке? Вы что предпочитаете?
    Видя, как спокойно ведёт себя председатель рабочего комитета, успокоился и Беневин. Он понимал, что иметь оружие, вообще, незаконно, и если Елкина поймают с таким арсеналом - тот пойдёт по суровой статье. Но это Москва, тут, наверняка, иные нравы. И если он у себя, в Медвежьем, просто оказался "футболом" у банды отморозков, то тут могли бы и пристрелить!
    Мимолётно вспомнился разговор с начальником милиции, когда тот виновато пояснил, что семья Зайцевых так срочно уехала из города, что посадить "молодого" уже не получится. На просьбу Виктора выдать пистолет - полковник ответил отказом, дескать, не положено гражданским. А хорошо бы обзавестись, чтобы в случае чего пальнуть под ноги ублюдкам!
    - Саша, а где вы это достали?
    - Места знать надо. Армейское, со складов. Муха не сидела!
    - Дорого?
    - По деньгам. А что? Можешь продать что-то? Я бы пару автоматов ещё взял. И гранат. Привык в армии, у меня бросок за сорок метров был...
    - Откуда у меня-то? Нет, просто интересно, пистолет сколько стоил бы?
    С наслаждением выцедив стопочку коньяка с непроизносимым французским названием, Елкин сменил тему:
    - Вить, я тебя для разговора позвал. Когда Князь мне сказал, что ты так поднялся, я решил встретиться. Дело есть. Пора тебе о будущем подумать. Скоро выборы в облисполком будут. Хочешь, мы тебя поддержим? Нам свой человек в области во как нужен, - он чиркнул ладонью под подбородком.
    - На фига? Мне города хватает, света белого не вижу, - отмахнулся Виктор.
    - Потому что о себе не думаешь. Не в тайге отдыхать надо, а за границей,- Елкин наставительно поднял палец. - Женишься, дети пойдут, о них позаботиться надо...
    Беневин насторожился. Странная забота о его будущем явно была прелюдией к какому-то предложению. А в бескорыстие и доброе отношение к себе Виктор давно уже не верил. Разумный эгоизм? Эту форму сосуществования людей он понимал и сам им руководствовался, а благотворительность, альтруизм и жертвенность считал либо притворством, либо болезненной дурью.
    - Ты о чем?
    - Приватизировать кое-что надо, вот ты нам и поможешь. Кстати, в Медвежьем тоже.
    Беневин поднялся, едва не опрокинув бокал:
    - Прощай, Саша. Я не продаюсь, - и почти выбежал из кабинета.
    Он нашёл засов на входной двери, отжал тяжёлую створку, вышел, с лязгом впечатал её на место и быстрым шагом вышел на шоссе. Лицо горело, гнев душил, а губы шептали одно и то же: "Суки, суки, суки, что же вы со страной сделали? Во что людей превратили?" Скоро его догнал Виктор Князь, молча пристроился рядом. Они долго куда-то безадресно шли, то по тропинке, то по обочине, пока Беневин не устал. Плюхнувшись на подвернувшийся пенёк, он уставился в небо. Князь виноватым голосом сказал:
    - Сердишься?
    - Что с Елкиным свёл? Так он сам в Медвежий собрался бы. Мистер Твистер хренов. Владелец заводов, домов, пароходов... А сперва меня купить.
    - Он дело говорит, если хочешь знать. Сейчас все берут. Хапают ртом и жопой. Зря ты из себя целку строишь. Вечно же мэром не просидишь, а жить потом на что?
    - Витя, тебя работяги выбрали их интересы защищать. Их! А ты мне предлагаешь ссучиться... По себе судишь, что ли?
    Князь обиделся, закричал страшным голосом:
    - Ссучиться? Я за парней кому угодно жопу на английский флаг порву! Но дураком быть зачем? Я заявку на аренду пивбара подал - что, нельзя, да? Чучмеку можно было сдать, а мне - хрен да маленько? Ты дурак, Беневин! Вся страна взятки берет и дает, а он нет! Все в говне, а он в белом фраке! Хрен там! За тебя твои подчиненные берут. От твоего имени! Что, не знал? Или не хотел знать? Да пошёл ты, чистоплюй!
    Он стоял над Виктором, красный, разгорячённый, крупный, размахивал могучими руками, а потом вдруг сорвался с места и ушёл. Беневин сидел, пока не начало смеркаться. Самолёт отправлялся утром, номер в гостинице они с Князем сдали, так что Виктору предстояло долго убивать время по его собственному усмотрению. От нечего делать он вынул записную книжку, чтобы вычеркнуть телефон Елкина в Медвежьем, хотя вряд ли тот ещё числился за бывшим тренером. Пролистнув несколько страниц, Беневин наткнулся на адрес двоюродного дяди:
    - Москва, Вятская улица... Сходить, попроведать?
    Тормознув частника, он добрался до центра. Купив карту города в каком-то зарешёченном ларьке, долго искал означенную улицу, потом брёл утомительно длинными дорогами, переулками, проездами, пока, окончательно уставший, не вышел на какой-то там по номеру Вятский переулок. Безумно сложная, на его провинциальный взгляд, система блоков дома с буквами, но одинаковыми номерами, заставила потыкаться в несколько подъездов подряд. И всё-таки удача шла рядом. В одиннадцатом часу ночи за роскошной, под дерево, дверью на звонок откликнулся мужской голос:
    - Кто?
    - Антон Казаков здесь проживает?
    - Да. И что вас интересует в столь поздний час?
    - Я ваш племянник. Двоюродный. Виктор Беневин.
    Дядя оказался сухопарым, моложавым, довольно высокого роста. Его чисто выбритое лицо с впалыми щеками свидетельствовало о привычке к порядку и об умеренности в еде. А жилистая шея и костистые кулаки - о силе. Одежда Антона Григорьевича - просторный халат с отложным воротником, простроченным изысканным узором и лёгкие, но не пижамные брюки - навевали воспоминания о буржуях вроде Обломова. Ткань шлафрока - название домашнего халата Виктор вспомнил - выглядела дорого, чуть ли не натуральным шёлком.
    Сидя на кухне, вновь обретённый родственник внимательно выслушал историю жизни и смерти старших Беневиных, задал несколько вопросов и потребовал подробностей похождений племянника в столице. Как-то незаметно Виктор выложил всё, даже обиду на Елкина.
    - Не продаёшься, значит. Ну-ну...
    - Не верите? - вскинулся Беневин.
    - Почему, верю. Только присказку в уме держу. Я женщина продажная, но не дешёвая - знаешь?
    - И что?
    - Ничего. Просто жизнь сложнее, чем кажется. Анекдот на эту тему хочешь? Один вельможа везде заявлял, что все женщины продажны. Королева услышала и задала вопрос, мол, я - тоже? Тот кивнул. И за сколько бы вы купили меня? Тот поднял глаза к потолку, пошевелил губами и говорит: фрейлины мне обошлись в пару тысяч каждая, а вам бы я предложил три, из уважения. Та возмутилась - как, всего на тысячу дороже? А вельможа ей: вот вы уже и торгуетесь, ваше величество.
    - Мне не нравятся такие намёки, Антон Григорьевич, - вспыхнул Виктор и поднялся с табурета, намереваясь навсегда расстаться с циничным родственником.
    - Да сядь, это шутка.
    Дядя толкнул его в грудь и усадил на то же место с легкостью и непринуждённостью, с какой только что сбил мухобойкой шальную летунью. Потом снова заварил ароматный чай, сдобрил капелькой коньяка и принялся расспрашивать о работе в исполкоме. Где-то в час ночи или чуть позже они разошлись по спальням, а в шесть уже шли к машине. Обычная серая "Волга" оказалась с секретом, подобно сказочному серому волку - упёршись в хвост длинной пробки, она вдруг засветилась красно-синими огнями, заверещала сиреной и пошла по встречке.
    Оказавшись в аэропорту, племянник потребовал ответа:
    - Вы кем работаете, дядя Антон?
    - Служу. Обычным генералом. В КГБ. Ну, бывай, Витя! Заезжай, не стесняйся. Одни мы с тобой остались, а свой своему поневоле друг.
    И Виктор стал периодически звонить, порой советоваться. Притча с душком, про королеву, которая начала торговаться, не подозревая об этом, что-то сместила или, наоборот, поставила на место в душе Беневина. Прежние, почти дружеские отношения с Князем, конечно, не восстановились, но вопрос с арендой пивного бара был решён положительно, едва предисполкома ненавязчиво намекнул. А два клерка жилотдела попались на меченых купюрах. И начальник милиции стал смотреть на Виктора Беневина с уважением.

    **

    Хроника и факты

    17 августа состоялась встреча будущих членов ГКЧП на объекте "АБЦ" - закрытой гостевой резиденции КГБ. Было принято решение ввести чрезвычайное положение с 19 августа, сформировать ГКЧП, потребовать от Горбачева подписать соответствующие указы или уйти в отставку и передать полномочия вице-президенту Геннадию Янаеву, Ельцина задержать на аэродроме "Чкаловский" по прилёте из Казахстана для беседы с министром обороны Язовым, дальше действовать в зависимости от результатов переговоров.

    **

    Очередная командировка в угольное министерство не увенчалась успехом. Выделять городские шахты в отдельный комбинат, как требовали рабочие комитеты и директоры - министр не согласился. В глубине души Беневин соглашался с его логикой, но мэр должен поступать по велению народа. Расставшись с основной делегацией, Виктора поспешил к дяде. Ещё вчера он созвонился и получил приглашение на семейную посиделку:
    - Давай, Витька. Нет, никаких подарков.
    И всё же Беневин прихватил с собой копчёную мойву, колбасу, яблок, упаковку баночного пива и бутылку "Финляндии". Попал он в чисто мужскую компанию. Выпивка оказалась кстати - гости Антона, два здоровенных мужика - ей обрадовались:
    - Толковый у тебя племяш, Тоха! Подсуетился, а то бы послали на бухлом, как молодого!
    Довольный собой Виктор оправился на кухню, чтобы раздобыть тарелку, вилку и нож. Пока он исследовал ящики и комплектовал "едальный набор", в гостиной шумно выяснялись отношения. Судя по грубому голосу, спрашивал мужчина с переломанным носом, кажется, Александр Иванович:
    - Казак, ты реально сваливаешь за бугор? Навсегда?
    Виктор закрыл шкаф, двинулся назад. Антон Григорьевич ответил гораздо тише и спокойнее:
    - Лебедь, крыльями не хлопай и не труби. Звукоизоляция к меня хорошая, но в ушах звенит, когда ты блажишь. Если ты забыл, я на службе. Лицо подневольное. Куда пошлют, туда и поеду. Скажут, навсегда, значит, навсегда.
    - Дурака не включай, а? Перед вашим разводом Наташка моей сказала, что сваливает, чтобы там с тобой снова сойтись. Значит, ты хитришь.
    Такая версия дядиного развода подействовала на Виктора, как холодный душ. Он особо и не расспрашивал, принял на веру слова Антона Григорьевича, дескать, не сошлись характерами, да и бесплодная она. "Получается, родственник у меня непростой, с двойным дном, - дошла до Беневина простая истина. - Ну да, чекист же, иначе и быть не может!" Он медленно придвинулся к проёму, ведущему в зал, где продолжался интереснейший разговор.
    - Эти бабы... - зло выругался Казаков. - Не язык, а помело. Мало ли что она сказала. Пусть мечтает. А тебе бы только поддеть меня! Клонов же помалкивает.
    Лебедь криво ухмыльнулся. Второй мужчина, до этого молча ковырявший салат, пробормотал:
    - Саша, он нас за фофанов бацильных держит. Друг, называется. Почуял, что в стране жареным пахнет, пятки смазал, а нам даже намекнуть не хочет...
    Казаков распрямился, холодным тоном отчеканил:
    - Мужики, хватит. Я не имею права говорить на эту тему.
    Виктор, стоявший в коридоре, превратился в слух. Клонов хмыкнул:
    - Да ладно, Тоха, нашёл секрет. Мишка Меченый создал комиссию, которая должна подготовить страну к введению чрезвычайного положения. Верховный Совет - распустить. Компартию - вне закона, глав республик - под арест, и главное - под шумок грохнуть Ельцина. Армейские патрули, сбор резервистов, запрет сборищ...
    Лебедь хохотнул:
    - Вот это правильно! Я бы этим пиздоболам из Белого дома дал просраться. Упал-отжался!
    - Зря радуешься, - негромко сказал Казаков. - Ты, Клон, неплохо информирован. Не по чину для простого мента. Надыбал утечку, значит. Ну-ну. Только мало знать факты, надо ещё и соображать, что с того роя будет...Этот комбайнёр мало что тупой мудак, так ещё и трусливый. Не введут чрезвычайное положение. А если да, то нам же хуже...
    - Почему? - в два голоса воскликнул Клонов и Лебедь.
    - Ну, сами напросились, - туманно выразился Казаков и скрипнул стулом, вставая.
    Виктор сообразил, что его сейчас разоблачат, звякнул вилкой по тарелке и вошел в зал. Казаков мазнул по нему совершенно трезвым взглядом, дёрнул щекой в кривом подобии улыбки:
    - Зуб даю, подслушивал. Вот и славно, гуртом в Магадан пойдёте.
    Он скрылся в кабинете, спустя минуту появился в зале, держа стопку листов и авторучку. Аккуратно расчистив угол стола, профилактически мазнул по нему салфеткой и жестом пригласил Виктора:
    - Распишись.
    - Чего?
    - О вербовке и неразглашении. Сейчас получишь секретные сведения и станешь моим агентом. Понял, хитрожопый пацан? В администрации Медвежьего города.
    - Не подписывай! - взревел Лебедь.
    - Тогда я его застрелю. Ради сохранения секрета.
    Казаков выхватил откуда-то из-за спины короткоствольный пистолет, приставил его ко лбу Виктора. Тот отшатнулся, но родственник шагнул, сократил дистанцию и снова уткнул ствол туда же - между глаз. Клонов вскочил, уронив стул:
    - Охренел, Казак, пацана пугаешь?
    - А кого пугать? Десантнёра? Тебя, московского мента? Ладно, Витя, извини, дурацкая шутка, - снова дёрнул щекой Казаков. - Глупая, как наша будущая жизнь. Ни хера вы, братцы, не видите и не понимаете. Зверёк к нам подкрался, толстый такой, с голубыми ушками, полярный лис называется... И это главный секрет страны!
    - Дать бы тебе в бубен, чекист, да пользы нет, - печально пробубнил Лебедь, разливая водку по стаканам. - Ты, Витя, на него не сердись. Тоха, когда ему крышу сносит, от всех подписку требует. Это с Афгана.
    Заставив всех выпить, десантник продолжил рассказ для Виктора:
    - Он трижды через наши позиции ходил. С разными группами. А вернулся - два раза. Его мы потом нашли, где последняя группа полегла. Потом узнали, что их штабной на американцев работал. С тех пор наш Казак на секретности помешался...
    - Не помешался, пернатый, а принципом сделал. Хочешь знать - подпишись агентом. Витя, эти мужики - подписаны. Им можно знать всё. Тебе - нет.
    Клонов пьяно захохотал:
    - Ага! Я агент. А Тоха у меня агентом проведён. Как положено, под псевдонимом. Рыба. И Сашка. Как Хохол, ага. И я на них бабло списываю. А Казак - на меня. И на пернатого.
    - Хорош ржать, деляги, - отмахнулся Лебедь. - Ты мне, всё-таки, скажи, Антон, только без балды, почему ноги делаешь?
    - Тебе Клон сказал же, чрезвычайное положение будет. Горбач с Ельциным зарубятся, а кремлёвские старцы ударят исподтишка, чтобы разом эту пару свалить. Тут же такая заваруха начнётся! Не погоны, головы полетят!
    Клонов отрицательно мотнул головой. Лебедь резко протрезвел. Его грубое лицо словно отвердело:
    - С чего ты взял?
    - Ну, ё... Как дети на утреннике! Ну, ладно, пусть америкосы народ в хороводе водят, вам-то кто глаза закрыл?
    Виктор слушал Казакова и шалел. Тот пересказывал известные факты, но объяснял их совершенно иначе, не как газеты, журналы и телевидение. Проект Союзного договора в его подаче выглядел продуманной подлянкой - миной под целостность СССР. И везде торчали уши США.
    - На хер тогда КГБ? - в паузе рыкнул Лебедь.
    - КГБ! - с болью воскликнул Казаков. - Крючков забил на всё! Подсунул Горбачу идею о чрезвычайном положении. А сам торгуется с Ельциным, чтобы и того уболтать. Когда любой из этих самовлюблённых придурков подпишет указ, тут Крючков их и уделает. А сам сядет временным царьком. Знали бы вы, о чём мечтают все эти Сорчаки, Попандопуловы, Хасанбуловы, Прусские, Балаболисы! Деньги и власть, деньги и власть!
    - Эх, мне бы чрезвычайное положение, - мечтательно протянул Клонов, разливая остаток водки по стаканам, - я бы порезвился. Ну, вздрогнули!
    Лебедь проглотил дозу, как воду. Казаков выплеснул водку в себя лихим броском, зажевал груздём и пригорюнился, оперев подбородок на кулак. Виктор, преодолев отвращение, выпил тёплую жгучую жидкость, как лекарство.
    Водка ударила в голову, наполнила удалью. Захотелось забыть о неприятном разговоре с министром, которые совершенно правильно не хотел множить управленческий персонал, который совершенно точно появился бы в новом, Медвежьем комбинате, который совершенно точно заботился бы только о новом здании под кабинеты, о новых машинах под задницы, а не о жилье, детсадах и ...
    Тут Виктор сбился с мысли, но вспомнил, что собутыльники вели речь о перевороте... Нет, о заговоре... Ну да, о дворцовом перевороте. Скупо и непрофессионально, непланово. А вот, как учитель истории, знал о переворотах всё! И должен рассказать этим суровым служителям Марса, который Арес, который бог войны, о том, какие занятные перевороты учинялись в истории царской России:
    - Мужики, слово в тему, можно? Насчёт заговоров. Чтобы в России он был успешным, нужна всего-то решительность и доступ к телу. Главное, не бояться пролить монаршую кровь. Павла Первого убили совершенно случайно, как в пьяной драке. Бараны и то действовали бы отважнее. Представляете, толпа заговорщиков вошла во дворец, проникла в спальню к царю и стала уговаривать подписать отречение. Тот отказался и начал препираться с Бенингсеном, упирая на неблагородное поведение. А другие заговорщики велели принести им шампанского и наливались от пуза.
    Лебедь так удивился скороговорке Виктора, что отвлёкся от усердного закусывания:
    - Ты что несёшь, молодой? Где ты такое вычитал? Его убили табакеркой в висок, сразу же!
    - Точно, я тоже читал. Так и сказано, с кавычками - апоплексический удар табакеркой, - подключился Клонов.
    А Казаков ничего не сказал, только улыбнулся и подмигнул Виктору. Тот немедленно расхрабрился:
    - Меньше надо верить государственным версиям. В мемуарах всегда всё гладко, а на самом деле там трус на трусе сидел и трусом погонял. Если бы Николай Зубов не нажрался вумат, то с императором бы не подрался. А так получилась банальная бытовуха, по типу наших бьют. Зубов вырубил Павла, потом накинулись остальные, попинали. И напоследок, чтобы поглумиться над уже дохлым и нестрашным Павлом, пьяный офицерик Скарятин передавил ему горло шарфом.
    Антон Григорьевич потрепал Виктора по плечу:
    - Стоп машина. Давайте выпьем, - и когда все опустошили стопки, похвалил племянника. - Занятно рассказываешь. Представляю, как тебя ученики слушали. А дальше что было, помнишь? Результат переворота, а?
    - Легко! Вдова императора, Марья Федоровна, попыталась натянуть одеяло на себя, но заговорщики подвалили к сынку Павла, Александру, и уболтали того согласиться на престол. Войскам и народу всё было по барабану, они тупо слушали, как им вешают лапшу про внезапную кончину от апоплексии. Мораль - судьба переворота находится в руках одного-единственного человека, который способен на решительные действия.
    Лебедь стукнул по столу кулаком. Его широкое кривоносое лицо раскраснелось, глаза горели. Он энергично потряс головой из стороны в сторону, словно отряхиваясь, как делают большие лохматые псы:
    - Нет, ты что-то спутал, парень! Перевороты всегда совершала армия, гвардия то есть. Один человек ничего не стоит. Это убийца, согласен, может быть один, но переворот делают солдаты. Офицеры, я хотел сказать, командиры. Но - армия! Выпьем за нас, армейцев. Пей, Витя. Пей, сказал. А то обижусь.
    - Армия, говорите, да? А вот и нет! - проглотил водку и снова заговорил Беневин, готовый сразить неожиданного оппонента фактами. - Не всегда. Петра Федоровича Третьего, знаете, как убрали? Мужа Екатерины Второй? Просто испугали, что несколько гвардейских полков идут его арестовывать, и он тут же подписал отречение. Струсил, хотя за него подписалась бы вся остальная армия и флот, если бы он хоть пальцем шевельнул! Пишут, конечно, что жители Петербурга поддержали Екатерину, но это брехня. Народу всегда пофиг, кто на его шею сядет. А вы говорите, армия, армия! Всё дело в личности. Сталин был прав, когда сказал: нет человека, нет проблемы.
    Казаков погрозил ему пальцем:
    - Он такого не говорил. И Петра Третьего тоже убили, в итоге.
    - Да неважно, - отмахнулся Виктор, - я же о главном. Если собрались свергать личность, то её надо резко убрать. Если не личность - сам сдастся. Так что, когда ваш переворот случится, можно одним махом от Ельцина и Горбачёва избавиться. Всё решит кирпич, - он хихикнул, припомнив анекдот.
    - Какой кирпич? - удивился Лебедь.
    - Который летит и думает: лишь бы человек был хороший.
    И Виктор громко засмеялся удачно пристроенной шутке, придя от этого в необыкновенно хорошее настроение. Задумчивый Клонов, который смотрел на говорливого парня, подперев щёку кулаком, неожиданно произнёс:
    - Кучеряво базаришь. Жаль, думать не научился. Убрать президентов - как два пальца обоссать. А кого на царство посадишь? Екатерины Второй у нас нет, Сажи Умалатову предложить - заплюют и засмеют. Московского Попандопула? Питерского трепача? Эти - пена. Лукьянова? Он шагу не ступит, чтоб в штаны не наложить. Хасанбулова? Спасибо, Союзу наполеончиков не надо. Разве что тебя предложить...
    - А давайте, - отважно согласился Беневин, подыгрывая этому замечательному человеку, который понял хорошую шутку и, вообще, высоко оценил знания учителя истории, которого видит первый раз в жизни.
    Тут голова кружилась в давно забытом темпе, словно он упал с качелей и ударился лицом о пыльную землю. Пробормотав извинения, Виктор выбрался из-за стола, забежал в туалет и пал на колени перед унитазом, извергая съеденное и выпитое. Давясь в болезненных схватках, он опустошил желудок, а дальше только сплёвывал желчь, не понимая, как и отчего приключилась с ним эта беда. Прополоскав рот, Виктор побрёл к дивану и рухнул, опередив землю, что закружилась ещё сильнее и едва не бросилась в лицо...

    **

    Хроника и факты

    18 августа
    В 08:00 Д. Язов проводит совещание в Министерстве обороны. Командующему войсками Московского военного округа генералу Н. Рябинину приказано подготовить ввод в Москву 2-й гвардейской мотострелковой дивизии и 4-й гвардейской танковой дивизии, командующему ВДВ П. Воронову - 106-й воздушно-десантной дивизии. Ввод войск, по словам Язова, мог произойти в тот же день.

    **

    Отношения с дядей крепли с каждым приездом Виктора. Он перешёл с Антоном Григорьевичем на "ты", потом даже ограничивался одним именем. Генерал Казаков как-то побывал в Медвежьем, вроде, командировка так сложилась. Посидел на заседании исполкома, послушал, потом похвалил племянника:
    - Молодец, хорошо аппарат держишь. Знаешь, что всех впечатлило? Как ты разогнал старый аппарат. С иезуитской улыбкой. Мягко по форме и жёстко по существу. Это правильно, народ должен бояться руководителя. А вот по Калиновским делам, когда ты их восстание прилюдно подавил - глупо. Нет, брандспойты и дубинки, это правильно, не стрелять же в народ. Но глупо, потому что непрофессионально. Остановил бы электричку в поле, отметелил всех, снова загнал в вагоны и вернул в Калинов. Без свидетелей. А ты ещё и прессу вызвал!
    С кем другим Беневин бы поспорил, но генерал КГБ - это серьёзно. Хотя у дяди, судя по настроению, карьерные дела шли не очень. На последней встрече, в начале августа, тот метался по квартире, аки лев рыкающий. Был бы хвост, точно хлестал бы себя по бокам:
    - Сволочи! Ну, придёт час, сочтёмся!
    - Ты чего, Антон?
    - Ничего! Командировку в Англию мне отменили! Запрет на все выезды, вообще, представляешь? Отложить оперативные мероприятия до момента подписания республиками нового союзного договора! Нет, ты понял? Короче, готовься, племяш, грядёт буча. Хотя, в твоей дыре ничего не изменится...
    - Какая буча?
    - Тебе знать не надо, отмахнулся Антон. - Давай-ка, напьёмся.
    - Ты же знаешь, я не люблю. Плохо мне от спиртного, - отказался Виктор, мгновенно вспомнив, как пьяно чудил в компании дядиных приятелей. Память зацепилась за другое воспоминание того постыдного вечера, а трезвая голова исправно сделала вывод:
    - Ты хочешь сказать, что КГБ затевает переворот? Горбачева долой, Ельцина на его место, красный террор и всё, амба перестройке?! Ну и славно! Лучше жить, как при Брежневе, чем как сейчас...
    - Дурак ты, Витька. Не обижайся, но ты, как ребёнок... Да кому нужен Ельцин? Они сами хотят порулить, эти кремлёвские старцы!
    Беневин обиделся. Немного, чуть-чуть, всё же генералу КГБ известно больше мэра заштатного городка, но дураком считать - не надо! И дяде он ответил сухо, логично и грамотно, как в дискуссионном клубе:
    - Порулить - это твоё допущение. Если самого молодого и поставили генсеком, значит, единства там нет. А рулевой - всегда один, по другому не бывает. Без Ельцина они перегрызутся. Будут тратить время на споры, и получится цирк, балаган не по Крылову, а просто лебедь раком щуку!
    - Да неважно! У меня к тебе просьба. Вот ключ от квартиры, запасной. Вот документы на неё и на дачу. А вот доверенность на твоё имя. Если что, я позвоню, продашь всё. Или сдашь в аренду. Там видно будет.
    -Ты уезжаешь? За границу?
    - Не исключено.
    - Бежишь?
    - Пока нет, но всякое бывает. Ты пойми, я не трус, я - аналитик. С выделением России из Союза начался такой бардак, что дай бог уцелеть, когда Ельцин с Горбачёвым сцепится. А до драки - один шаг. Милиция уже разделилась. Баранников и его замы открыто заявили, что союзному министру не подчиняются. А Пуго, он мужик конкретный, уговаривать не станет. Значит, московская милиция будет на стороне Ельцина, значит, будут баррикады, стрельба, трупы. Самое плохое, что Громов, заместитель Пуго, тоже переметнулся на сторону России. Мы же прослушиваем разговоры. Не всё, конечно, Крючкову сообщаем, старик ведёт себя неадекватно, на своих же срывается. Но я тебе точно говорю - заваруха в столице будет, мама не горюй!
    В дверь позвонили. Казаков спросил, посмотрел в недавно установленный перископический глазок и открыл. Вошла девушка, стройная и свежая, пахнущая летом.
    - Дарина, - представил их генерал, - Виктор. Хорошо, что заглянула к старику. Посидишь с нами?
    - Я документы занесла, - ответила девушка, уклонившись от предложения.
    Но Казаков проигнорировал её нежелание, легонько подтолкнул и заставил сесть к столу. При ярком свете Беневин рассмотрел Дарину лучше и понял - ровесница, как минимум. Обманывать и молодиться ей помогала фигура, походка, манера высоко держать голову, и незаметные женские хитрости с кремами, тенями, помадой и множеством других средств маскировки возраста. Но складки, вернее, морщинки на шее - скрыть невозможно, они и выдавали возраст.
    - В честь чего застолье?
    - Племянника угощаю, - слукавил Антон. - Редко навещает престарелого дядю, как Онегин. Я уважать его заставил и лучше выдумать не мог. Уговариваю вот, наследство принять, завещание обдумываю. А он не соглашается.
    - Кощунствуете, Антон Григорьевич, - покачала головой Дарина. - Нельзя о смерти своей говорить, даже в шутку. Вы ещё даже на пенсию не вышли, вам сто лет служить.
    - Сто не сто, а увольнение мне, да и тебе, реально корячится. Расформируют союзное КГБ, а в российское не возьмут. Хотя, тебе дорога в любой институт преподавателем психологии или социологии. Кандидат наук, это не строптивый генерал.
    Казаков налил Дарине вина в хрустальную рюмку, себе щедро плеснул коньяка, а Виктору - на донышко. Провозгласив тост за встречу, он неторопливо, в несколько приёмов осушил свою емкость и замолчал, копаясь в сигаретной пачке. Дарина пригубила вино, забавно почмокала и улыбнулась Беневину:
    - Вы кто, Виктор?
    - Учитель истории.
    И разговор завязался. Казаков закурил, выпустил струю дыма, от которого девушка отмахнулась ладошкой. Извинившись, генерал вышел на балкон. Молодые люди остались в условном одиночестве. Разговор пошёл свободнее. Виктор узнал, что Дарина служит в аналитическом отделе, который работает под руководством дяди. О Казакове девушка говорить отказалась, сославшись на секретность, просто отметила, что если бы весь КГБ таким был, то другим разведкам свет в овчинку бы показался:
    - Он умный. И его за это не любят.
    - Это везде так, - согласился Беневин. - Серость, роем жужжащая, ненавидит талант на уровне инстинкта. А что за материалы вы принесли, можно узнать?
    - Можно. Но не нужно. Они для служебного пользования.
    - Он мой агент, - заявил Антон, усаживаясь за стол. - Ему тоже можно. Давай, читай.
    И Дарина зачитала справку, в которой до ужаса откровенно писалось, что по инициативе Горбачева уже разрушена вертикаль власти в стране. Неизвестный автор бесстрашно подчёркивал - отмена шестой статьи Конституции СССР, о руководящей роли партии, поставила вне закона сложившуюся систему управления государством. Взамен был введен пост Президента СССР, на который Горбачев избрал себя, 15 марта прошлого, 1990 года. Дестабилизация и вакханалия межнациональных конфликтов, тотальный экономический кризис - ни одного положительного эффекта. А самое страшное, по мнению Беневина, прозвучало в конце справки: Союзный договор - конфедеративный, по настоянию республиканских лидеров - давал им право творить, что душенька пожелает, "положив большой и толстый" на мнение России.
    - Так нельзя, это недопустимо! - вскричал Виктор, - Дурацкое государственное устройство!
    - Не ты один такой умный, - хмыкнул Казаков. - Все это понимают.
    - Надо обнародовать справку!
    - Не возьмут, - покачала головой Дарина. - Никто не рискнёт пойти против тренда.
    - Против чего?
    - Тренд. Актуальное направление. Модное на сегодня. Думаешь, если пресса пела-пела дифирамбы Горбачёву, славила перестройку и конфедеративный договор, то согласится круто изменить тон?
    - Но жёлтая пресса, эти-то всегда компромат ищут! - не унимался Виктор.
    Казаков переглянулся с Дариной. Та пожала плечами, подняла брови, выражая слабое сомнение, скорее, легкое несогласие и покорность любому решению начальника. Антон Григорьевич кивнул, забрал справку у Дарины, передал Виктору:
    - Перепиши своим почерком и попробуй пристроить хоть в одну газету. Как свой материал. На нас не ссылайся.
    - Понял, спасибо.
    Назавтра Беневин обежал пять или шесть редакций независимых газет. Везде рукопись прочли с интересом, но нигде не взяли. Только в Медвежьем он своей волей пропихнул материал, обозначив авторство инициалами. К его удивлению, никого статья не потрясла. Похоже, большинство населения её даже читать не стало. Виктор устроил обсуждение с аппаратом исполкома. И тоже без малейшего эффекта.
    Народ безмолвствовал.

    **

    Хроника и факты

    18 августа 1991 года.
    8:00.
    Совещание у министра обороны Д. Язова. Командующему войсками Московского военного округа генералу Н.Калинину приказано подготовить ввод в Москву 2-й гвардейской мотострелковой дивизии и 4-й гвардейской танковой дивизии, командующему ВДВ П. Грачёву -106-й воздушно-десантной дивизии.
    К сожалению, история умалчивает, по чьей инициативе генералы МО, КГБ и МВД Ачалов, Грушко, Агеев, Громов, Лебедь, Курёхин, вместе с вернувшимся из Киева Варенниковым намеревались встретиться и разработать план по штурму Белого дома.

    **

    19 августа 1991 года. 5:00.
    Загородная дача генерала КГБ Антона Григорьевича Казакова
    Виктора разбудил сигнал вызова. Не обычная трель городского телефона, а мелодия мобильного, который Антон Григорьевич носил с собой, как шахтёрский аккумулятор, только не за шнур, а за ручку, на которой крепилась изящная трубка с цифровой клавиатурой. Из соседней спальни донёсся сонный голос:
    - Казаков на связи. Приём. Ты? Где? В Архангельском... Ельцина брать будешь? Понятно... Сам, значит, командует... А мне чего звонишь?
    Долгое молчание означало, что та сторона подробно объясняет или жалуется. Командуя исполкомом, Беневин не раз вел аналогичные диалоги. Он угадал - через несколько минут генерал повысил голос:
    - А что я могу? Меня, вообще, в курс дела не ввели. Списали, видать, за отсутствие верноподданничества... У тебя свой командир! Штурмуй, если уверен, что надо... Я? Я - другое дело. Я бы приказал. И чтобы его случайно помяли... Витя, оно мне надо? Ну и сиди, жди приказа... Тогда пошли парней в лес, на перехват. Мало ли как обернётся... Ну и что? Броня на "Чайке" условная, это не танк, мне ли тебя учить? Всё. Отбой.
    Беневин давно подошёл к спальне дяди и стоял у двери. Генерал позвал его:
    - Не жмись, историк. Я твою тень вижу. Заходи. Поздравляю, ты угадал - переворот начался. Буду величать тебя наше хитрожопие, товарищ кардинал Ришелье. Или Мазарини? Кто из них лучше предвидел будущее?
    - Нострадамус. Я верно понял - КГБ помогает Ельцину?
    Казаков усмехнулся, садясь в постели и вытягивая сигарету из пачки:
    - Похоже на то. Альфа там. Мой прежний подчинённый, Курёхин Виктор. Который Амина брал, в Афгане. Но команды на арест от Крючкова нет. Бойцы маются. Ельцинская охрана над ними смеется.
    - Так прикажи ты!
    - Я не сошёл с ума, брать на себя такую ответственность.
    - Антон, ведь всё, как ты сказал? Горбачев арестован, а заговорщики передают власть Ельцину. А если его нет? Вот они растеряются! Тут их всех и задержать, объявить предателями...
    - Фантазер ты, Витька. Моему приказу, если на то пошло, подчинятся не все, а только КГБ на местах. Москва и Питер, чтобы ты знал, забита политиками, которые готовы перехватить власть у Ельцина. Тот же Хасанбулов, Прусской. Сорчак... Сейчас народ на улицы выйдет, митинги, и всё!
    - Да ни хрена! Китайцы, вот, недавно силу показали и толпа разбежалась. Я в своём медвежьем углу проверил - отлично работает! Когда Калиновск решил отделяться и толпа активистов электричкой приперлась в Медвежий, я рассказывал, помнишь? - их пожарники водой полили, а менты дубинками обработали, и ничего. Меня, правда, потом душителем в областной газетенке обозвали. Но я фотографии разгромленных вагонов и вокзальных ларьков опубликовал, и ничего. Все заткнулись.
    Раздался звонок. В дверь. Казаков накинул халат, запахнулся, спустился вниз, глянул на экран домофона. Кивком попросил Виктора посмотреть в глазок, дождался ответа, разблокировал засов и открыл дверь. Дарина вошла, поздоровалась, протянула генералу пакет:
    - Свежая сводка, минут пять назад доставили. Вы просили немедленно сообщать.
    - Спасибо. Что думаешь о перевороте?
    - Что и прежде. Это совместная задумка Ельцина и Крючкова со товарищи. Только зря старые коммунисты надеются уцелеть. Уберёт их Борис Николаевич, всех. На своих поменяет. Вы же помните, как оба президента с Назарбаевым договаривались?
    - Запись, которую Крючкову не дали? Помню. Знал бы старик, что всё их правительство и меченый и алкоголик готовы выгнать, сам бы обоих прикончил. А коль скоро он Ельцина не арестовывает, значит, ставку сделал на него...
    Виктор вмешался в разговор чекистов:
    - А я о чём? Он ключевая фигура! Ещё бы депутатов блокировать и митингов не допустить! Говорил же, у тебя столько друзей, такие связи - только захоти, все поддержат!
    - Он прав, Антон Григорьевич, - поддержала Дарина, цокая каблучками вслед за Казаковым. - Лебедь поднимет дивизию, Клонов свой ОМОН. Курёхин арестует заговорщиков и Ельцина. Депутатов запереть в Белом доме. Наглухо, без связи. Питер, Свердловск и республиканские столицы - военное положение, комендантский час.
    - Ну да, и я диктатор, - с ухмылкой подытожил Казаков, садясь в рабочее кресло. - Понять бы ещё, вы-то на что рассчитываете? Витя, ты что у меня попросишь, когда я верховным правителем Союза стану? Сталиным нового разлива. Не стесняйся, будущий глава хунты - человек добрый.
    Беневин разозлился на родственника. Имея в руках немалую власть, генерал Казаков даже пальцем шевелить не собирался, чтобы изменить ситуацию, спасти страну, увести её с пути, уготованного меченым дураком и властолюбивым пьяницей. Клоуна тут изображает!
    - Да иди ты!
    - Не нарывайся. А ты, Дариночка, о чём мечтаешь?
    - Институт социально-психологических исследований, право на периодическую аттестацию чиновников всех рангов, включая президента, - бодро отрапортовала девушка. - И две несмываемых печати по итогу проверки, синюю и красную, чтобы на лоб каждому ставить. Годен или негоден.
    - Учись, историк ты наш, - похвалил Дарину генерал и вынул из шкафа бутылку коньяка. - Мало быть умным, надо ещё и практичным. Давайте выпьем, коллеги по надеждам, за успех безнадёжного дела. Дарина, объясни пылкому юноше, что ключевой момент заговора - устранение главной фигуры. Ельцина, в нашем случае. А мы к такому повороту готовились? Нет. А если бы и да, то сегодня его охрана, фактически, удвоена. Крючков ведь Альфу для этого и послал. Снайпера у нас нет, экспромт с пистолетиком или гранатой - невозможен. Я налил. Бери. Не чокаясь.
    - Ты трус, - кипя гневом, Виктор бросил обвинение Казакову.- Лежачий камень.
    Тот философски хмыкнул, сделал глоток. Дарина следила за Беневиным, храня на лице выражение умеренной заинтересованности. Она сидела прямо, словно отличница на уроке у строгого учителя. Невесть отчего в голове Виктора мелькнуло сомнение: "А ведь не любовница она Антону. Не так ведёт себя..." Догадка только усилила неприязнь к родственнику, оставаться в его доме стало нестерпимо противно.
    - Зря уходишь, - доброжелательно сообщил Казаков в спину Виктору, - полагаю, мне сейчас много интересного сообщат. Ну, свободному воля. Иди-иди, проветрись.

    **

    Хроника и факты

    19 августа
    06.00
    Всесоюзное радио сообщило о введении ЧП в некоторых районах СССР, указ вице-президента СССР Янаева о вступлении в исполнение обязанностей президента СССР в связи с нездоровьем Горбачева, заявление советского руководства о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР и обращение ГКЧП к советскому народу.

    **

    Беневин ворвался в квартиру Казакова, как вихрь:
    - Дядя, Ельцина убили! У тебя появились конкуренты. Могут опередить!
    Казаков подскочил в кресле. Выпитое никак не отразилось на его умении мгновенно ориентироваться в обстановке. Первым делом генерал схватил мобильный телефон и набрал Курёхина:
    - Где Ельцин?
    - Парни доложили, что машина всмятку, расстреляли её из гранатомётов. Кроме водителя, в салоне четыре трупа. Опознать не смогли. Очень может быть.
    - Кто об этом знает?
    - Крючков. Я доложил.
    - Давно?
    - Час назад.
    Голос Казакова стал сухим и строгим:
    - Твои где? В сборе? Мне нужны все. Буду через полчаса. Готовиться к выдвижению!
    Выключив телефон, генерал быстро оделся в полевую форму и велел Беневину:
    - Едем. Попробуем твой рецепт.
    Волга с форсированным двигателем резво мчалась по Москве по осевой или даже по встречке, распугивая машины воем и тремя мигалками, выставленными на крышу. Одновременно Казаков мучил рацию, добиваясь связи с Лебедем. Наконец, тот ответил:
    - Чего тебе, кровавая гэбня?
    - Сашка, дело на миллион. Помнишь давешний разговор у меня? С родственничком?
    - И что этот пацан?
    - Он прав. Ельцина нет, убил его кто-то. Это шанс. Хочешь быть министром обороны или ещё выше, господином диктатором?
    Десантник хохотнул. Неуверенно. Потом выругался. Помолчал. И уже твёрдо ответил:
    - Ты же не дашь, сам им станешь. Но я впишусь, где наша не пропадала. Что делать?
    - Бери под себя всех армейцев. Двойное оцепление, чтобы по Краснопресненской набережной ни одна живая душа не проскользнула. Пропускать только по паспорту с пропиской. Белый дом блокировать. Если есть надёжные бойцы, разоружи внутреннюю охрану, их там человек сто, не больше. Надо, стреляй на поражение. Поставь десяток танков прямой наводкой на Белый дом. За рекой, с той стороны набережной. Стрелять пока не надо.
    Генерал Лебедь заворчал:
    - Одному мне не справиться. Дай армейцам приказ, а?
    - Вряд ли смогу. Рассчитывай на себя. Да, чуть не забыл. Надо глушить всю связь, чтобы депутаты и вякнуть в эфире не смогли. У тебя разведгруппа отмороженная есть? Силаева, Попандопулова, Сорчака, Прусского, Хасанбулова - задержать обязательно. Остальных - если станут дёргаться. И ещё. Надо закрыть ближайшие станции метро.
    - Там милиция. Будут сопротивляться. Ты бы Клонова послал.
    - Он не отвечает. Попробуй с ним связаться и передай. Да, у тебя в Бакинском ОМОНе контактов не осталось? Вызвать бы их сюда. Парни обкатанные. Гуманизмом не изувечены. И Меченого не любят.
    - Я бы ещё приднестровскую милицию вызвал. Те никого из нынешних не любят, вообще. Ладно, постараюсь. У тебя всё?
    - Да. Отбой. Через час свяжусь.
    Визжа резиной, "Волга" боком развернулась на широкой огороженной площадке у незнакомого Беневину широкого и высокого дома старой постройки. У подъезда стояло шесть тентованных грузовиков защитного цвета и три автобуса с затемненными стеклами. Навстречу Казакову вышел Курёхин, они обменялись рукопожатиями.
    - Надо взять весь ГКЧП. Всех. Особенно, Крючкова. Минобороны и МВД. Обезглавить. Где они, я не знаю. Задача трудная. Можешь их мочить. Приказ я напишу сейчас. Беневин, за мной!
    В здании Казаков и Курёхин бегом пробежали к лифту, поднялись на третий этаж, бегом же добрались до широкого холла, откуда двери вели в несколько кабинетов. Крайний левый принадлежал генералу, судя по уверенным движениям того. Диктуя невесть откуда появившейся стенографистке с электрической машинкой приказ, Казаков быстро открыл сейф, добыл оттуда круглую печать и с размаху приложил к готовому бланку:
    - Рубикон перейдён. Теперь нам отступать некуда.
    - Со щитом или на щите, - торопливо вякнул Беневин, ощущая свою ничтожность среди военных.
    - Вот именно, - подтвердил Курёхин. - Антон?
    - Дуй. Связь по факту исполнения. Оставь взвод, надо телестудию взять. Как завещал дедушка Ленин.
    Топоча ботинками, Курёхин умчался. За окном взревели моторы, удалились. В дверь просунулась голова, следом вошёл громадный боец, увешанный неизвестными Виктору, но очень опасными по виду штуковинами, вроде запасных рожков к автомату, гранат и баллончиков.
    - Командир взвода Левин.
    - Как тебя звать, лейтенант?
    - Исай, товарищ генерал.
    - Берёшь вот этого молодого человека, доставляешь в Останкино и помогаешь выйти в эфир. Не позднее двенадцати ноль-ноль. Справишься?
    - Так точно. Могут возникнуть трудности. Там охрана...
    - Вот приказ. Постарайся без трупов. Но уж как получится. Выполнять!
    - Есть!
    И опять Виктор бежал, теперь за высоченным Исаем, который, хоть и выглядел бегемотом или носорогом, способным прошибать стены, но лавировал ловко, не сбив ни одного встречного и попутного человека. Те шарахались в стороны, видимо, наученные предыдущим опытом. Миновав охрану на входе, Левин заскочил в автобус. Беневин едва успел, потому что водитель рванул, не дожидаясь закрытия двери.
    - Останкино, главный вход, - поставил общую задачу Исай. - Командиры отделений, ко мне.
    Собравшись вокруг небольшого столика, четверо спецназовцев принялись обсуждать детали предстоящего штурма. Беневин притулился на первом сидении у двери. Его потряхивало от избытка адреналина. Он только теперь осознал, что происходит. Он, председатель горисполкома стотысячного сибирского городка, принимал участие в государственном перевороте.
    Пере-перевороте!

    **

    Хроника и факты

    План захвата здания Верховного Совета РСФСР

    Для проведения операции нужны подразделения общей численностью около 15 тыс. человек. Начать должны танки. Они произведут устрашающие выстрелы с близкой дистанции и проделают проходы в завалах. Тульские десантники завяжут бой с охраной и ополченцами. В этот момент бойцы "Альфы" и "Вымпела" проникнут в здание, чтобы осуществлять поиск и нейтрализацию руководителей сопротивления.

    **

    Виктор паниковал: "Безумие, настоящее безумие перехватывать власть у титанов, руководящих ГКЧП! У министров, которые мановением пальца способны привести в действие сотни тысяч подчинённых им людей. Солдат, милиционеров, да просто граждан страны. Им достаточно натравить на Казакова, Лебедя и на меня - жителей всего одного района Москвы. И всё! Те растопчут нас, как тараканов. Как траву в поле!"
    Видел такое Виктор собственными глазами. Когда маршал Гречко призвал его из запаса и заставил принять участие в армейских учениях. Полк в полном составе прошёл по пшеничному полю. И создал новую дорогу, грунтовую. На которой все растения были растёрты в прах и вбиты в землю, твёрдую, как бетон.
    Страх перед неизбежным поражением их малюсенького, нелепого заговора обессилил Беневина. Вчерашнее, нет, позавчерашнее выступление перед друзьями Казакова показалось сейчас донельзя глупым и наивным.
    - История учит тому, что никого и ничему не учит, - пошептал, пользуясь тем, что его никто не слышит.
    Мотор автобуса ревел, заглушая почти все звуки, доносящиеся снаружи. Останкинская игла приближалась, а учитель истории Беневин корил себя за слабоумие. Ведь знал истории переворотов наизусть, а не обратил внимания на главное.
    Все те случаи, когда шайка заговорщиков лихо расправлялась с одиночкой, удавались чудом. Только потому, что убиваемый противник оказывался слабаком. Трусом. Одиночкой. А они замахнулись на систему, в которую прочно встроены руководители ГКЧП и противостоящая им республиканская власть.
    - Смерть Ельцина ничего не решает, - с ужасом прошептал Виктор. - Пусть народ плевать хотел на него, как и на Горбачёва, но те, кто дорвался до кормушки, кто стал большим начальником, депутатом - они будут бороться, они не сдадутся. Сейчас депутаты соберутся, проголосуют и появится новый президент России. Легитимный.
    Как ни странно, несложная логическая цепочка помогла одолеть панику. Наподобие тонкой нити, переброшенной через пропасть. Та перетягивает шпагатик, тот - бечеву, а затем уже и толстенный канат соединяет края непреодолимого, казалось бы, разрыва в земле.
    Заняв себя размышлениями о возможных действиях Горбачёва или любого члена ГКЧП, историк Беневин с неизбежностью пришёл к выводу, что самое правильное - пригласить на заседание ГКЧП председателя Верховного Совета СССР Лукьянова. Да, именно так. И предложить тому срочно созвать Чрезвычайный съезд народных депутатов СССР. А тем уже впарить повестку дня с отменой законов СССР об идиотском суверенитете. Замотивировать, дескать, Горбачевские предложения дестабилизируют обстановку в стране. И объявить "Меченому" импичмент. А напоследок потребовать передачу власти коллегиальному органу, тому же ГКЧП, на период подготовки выборов Президента СССР.
    - Охренеть! Как я сразу не сообразил? И всё законно. Никто и пикнуть не посмеет. Особенно, если при голосовании в зале будут стоять бойцы "Альфы". Вот эти. С автоматами. Я бы проголосовал правильно.
    Но эйфория от гениальной догадки мгновенно сдулась, едва автобус тормознул у телебашни. Предъявив бумагу Казакова командиру десантников, который стояли у входа, Левин указал взводу на стеклянные двери. Те быстро вбежали, нечаянно разнеся одну створку. Ожесточённые крики, удары опять испугали Виктора. Он никогда не видел, как работает спецназ.
    Теоретически, конечно, понять несложно - надо делать всё быстро, громко, запугивая, подавляя волю людей, которые только что занимались мирным трудом. И этот захват выглядел настоящей войной! Четверка молодых, сильных парней валялась у стойки перед входом и стонала. Скованные наручниками, они бессильно скрючились, не в состоянии облегчить страдания, знакомые только мужчинам. Безжалостная "Альфа" захватила их врасплох и каждого ударила в потаённое место, после чего легко обезоружила и сковала.
    - Быстрее, наш лифт второй, - Исай толкнул Виктора в спину, - надо успеть, пока десантники не очухались. Пока они запрос пошлют, пока им ответят. Потом нам мало не покажется.
    Они возносились долго. Левин выслушивал доклады, хмурился, отдавал распоряжения, снова слушал. На вопрос Беневина ответил грубо:
    - Не мешай!
    Виктору стало совсем тошно. Захват телецентра теперь представлялся ему не просто бессмысленным, а почти самоубийственным делом. Ну, ворвутся они в студию, ну, заставят дать им эфир.
    - Что говорить стране? Здравствуйте, мы гаранты конституции, ага. Или того хуже, мол, мы, победители ГКЧП, заявляем, что обеспечим народу Советского союза счастливое будущее. Это мы убили Ельцина, мы арестовали Попандопулова и Сорчака, предателей и английских шпионов. Мы будем судить Горбачева, американского шпиона. И других шпионов мы арестуем, осудим и отправим в лагеря. Пусть строят нам счастливое будущее...
    Оказывается, Левин слушал бормотание Беневина и даже разобрал его суть:
    - Что надо, то и скажешь. Товарищ генерал свяжется, перешлёт текст по факсу. На крайний случай дам тебе наушник, будешь повторять за ним. Не трусь, прорвёмся. Нам, главное, чтобы не обесточили. Энергоцентр уже наш, сейчас возьмём аппаратную и тогда уже в студию.
    Всё прошло как по писаному. Перепуганные вторжением "Альфы" режиссёры, операторы и ведущие стояли толпой и тряслись. При виде их испуганных лиц Беневин вдруг приободрился. Простая, как угол дома, мысль, до которой он никогда бы не додумался раньше, согрела душу и прогнала страх: "А чего бояться-то? Я приговорён к высшей мере, как только замахнулся на верховную власть. Просто немного задержался на этом свете. Так почему бы мне не рассказать стране, что натворил Горбач с его перестройкой и что собирался сделать Ельцин? У Антона сумел мужиков убедить, попробую уболтать весь народ, от меня не убудет."
    Виктор подозвал к себе Исая, попросил, в случае чего, подойти и передать наушник. Без стеснения, запросто, чтобы народ увидел воочию, как выглядит чрезвычайная ситуации вблизи. Тот кивнул, отошёл по своим командирским делам - охрана телецентра опомнилась, пыталась отбить потерянные помещения. Нестройная толпа телевизионщиков проводила его взглядом.
    - Сударыни и судари, прошу внимания, - Беневин хлопнул в ладоши.
    Все вздрогнули, уставились на него. Виктор поправил галстук, пятернёй пригладил волосы, наверняка, растрёпанные. Женщины и мужчины, толстые и стройные, одетые просто и с изыском, привыкшие к порядку и безопасности - сейчас ждали указаний от него, молодого, невзрачного парня с простецким лицом.
    И Виктор ощутил свою власть, свою силу, подкреплённую оружием и умениями бойцов "Альфы", которых утром предало руководство КГБ. Сам Крючков предал. А вот он, Беневин, сделал шаг, на который не отважился никто из Чрезвычайщиков. И вдохновение наполнило его голос уверенностью:
    - Я выступаю от имени группы граждан Советского Союза, кому небезразлична судьба страны и будущее наших потомков. Мои товарищи сейчас завершают операцию по задержанию лидеров ГКЧП и скрытых врагов страны. Прошу вас подготовиться к выходу в эфир, чтобы я мог обратиться к народу. Предупреждаю всех, любая попытка помешать сообщению будет пресечена самым жёстким образом. Вплоть до расстрела на месте. Все по местам. И помогите мне сориентироваться. Я впервые в телестудии.

    **

    Хроника и факты

    19 августа 1991
    08:00. Десантными войсками берётся под охрану Телецентр в Останкино.
    9:00. Не дождавшись приезда Ельцина, инициативная группа в составе Хасанбулова, Прусского, мэров Сорчака и Попандопулова организует центр сопротивления действиям ГКЧП. Сопротивление принимает форму митингов, которые собираются у Белого дома в Москве, и в Ленинграде на у Мариинского дворца.
    11:00. На Манежной площади начинают собираться люди с трёхцветными флагами, портретами Сахарова и Ельцина. Народные депутаты России и Моссовета призвали собравшихся к бессрочной забастовке. Раздаётся призыв: "Все на защиту Белого дома!"
    11:30. На Манежную площадь со стороны улиц Герцена, Тверской, Лубянки и Нового Арбата пытаются пробиться колонны бронетранспортеров.
    12:00. По телевидению транслируется выступление одного из участников контр-переворота, некоего В. Беневина. Вся страна слушает его неожиданное заявление, что группа сотрудников КГБ, молодых генералов армии, а также МВД предпринимает решительные меры по задержанию членов ГКЧП, освобождению президента России Б. Ельцина и президента СССР М. Горбачева.
    16:00. Связь с Белым домом прервана. По мнению специалистов, работают армейские глушилки. Генерал Лебедь предупредил депутатов РСФСР, что им получен приказ воспрепятствовать выходу депутатов на улицы. Десять танков выстроились по набережной, целясь в Белый дом.

    **

    Пятеро человек сидели в пустом кабинете премьер-министра СССР. Большой стол для совещаний показался им слишком громадным, а вот уголок для теплых встреч, из диванчика, двух кресел и симпатичного овального стола - подошёл как нельзя лучше. Кресла заняли Лебедь и Казаков, предоставив Клонову, Беневину и Егоровой тесниться на диване. На правах старшего распоряжался беседой генерал Казаков.
    Сейчас Антон Григорьевич выглядел франтовато. Мундир назывался полевой формой, но ручной пошив и качественная ткань придавали ему изысканность. Даже погоны отчётливо сияли.
    Под стать одежде светилось и лицо Казакова. Гордиться было чем. За неполный день удалось переловить почти всех членов ГКЧП, подавить беспорядки в Москве и в Питере, задержать в полном составе Верховный Совет РФ и добиться созыва Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР.
    - Ну что, братцы-кролики? Послезавтра решающий день. Дадут нам депутаты мандат на правление, как думаете? Начинаем с младшего. Дарина?
    - Дадут, если правильно себя поведём. Альфу и Бакинский ОМОН в зале расставим - дадут. Вы Лукьянова достаточно запугали, Антон Григорьевич?
    - Под охраной отдыхает. Полагаю, брыкаться не станет. Что думаешь ты, говорливый историк?
    Виктор покраснел, дёрнулся было встать, но глубокий диван - та ещё ловушка! Он понял, что без опоры не вскочить - а на что опираться? слева колени Дарины, справа Клонова - и трепыхаться не стал, снова откинулся на спинку:
    - Должны проголосовать правильно. Мне телевизионщики сказали, что экспресс-опрос по телефону показал наш рейтинг, кстати, дурацкое слово, так вот рейтинг после моего выступления - шестьдесят процентов!
    - Да уж, ты выступил. Жаль, живьем я не слышал, - проворчал Лебедь, закуривая.
    - Можно включить телевизор. Его каждый час повторяют. Кстати, уже минуты две прошло, где Виктор только разгоняется, - сообщила Дарина. - Посмотрим?
    Они захватили пятнадцать минут выступления. Молча и сосредоточенно все пятеро смотрели на экран и слушали, как учитель истории без бумажки сыпал фактами, цифрами и примерами, обличая Горбачёва, ставленника старых партийцев, Ельцина, честолюбца, дуболома и волюнтариста, а также весь состав ГКЧП, желающего всего лишь сохранить свои портфели. Беневин выглядел убедительно, говорил зажигательно, а перспективы грядущего союзного договора обрисовывал, как самую настоящую катастрофу.
    Выступление закончилось, пошли комментарии ведущего, каких-то социологов, отзывы зарубежных СМИ - всяческая лабуда и дребедень, как выразился Александр Иванович, отключая телевизор. Наступила тишина. Молчание нарушил Клонов:
    - Я бы, услышав такое, тоже поверил. Хорошо сказал, Виктор. Только я ничего не соображу, что дальше-то? Тоха, что ты думаешь?
    Лебедь вмешался:
    - Я не понял, Илья, мы здесь сообща, или ты за всех решаешь? Что по поводу послезавтрашнего съезда? Ты обеспечишь порядок?
    - Да. Как нечего делать. А станут кочевряжиться, буду выдёргивать из зала по одному. И повоспитываем. Сделаете перерыв, а мы единогласие обеспечим. Только без трансляции. Сколько надо, столько раз переголосовывать будут.
    Дарина вступила в разговор, поддержала Клонова:
    - Правильная мысль. Дадим в эфир итоговую версию, когда нужный процент соберём.
    Виктор возмутился:
    - Это нечестно! Надо убедить, чтобы голосовали добровольно.
    Лебедь зарычал:
    - Блин, Витька, ты как с дуба рухнул! Убеждать - только время терять, а нам некогда!
    - Добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем только добрым словом, - с лёгкой насмешкой сказал Казаков. - Так сказал Аль-Капоне, самый знаменитый гангстер. Или не он, Витя?
    - Мужчины, - призвала Дарина, - давайте по делу. Завтра вам надо себя как-то представить. Какие предложения по самоназванию?
    - Временное правительство, - бухнул генерал Лебедь.
    - Было. И аналогия неприятная. Свергли их, Советами заменили.
    - Чрезвычайный комитет, - пожал плечами Клонов.
    - Ещё хуже. Один свергли, другой поставили, - отвергла и эту идею Дарина.
    - Англичане называли такие образования Администрацией, - осторожно напомнил Беневин.
    Неожиданно всем понравилось, только решили дополнить. По итогу дебатов группа согласилась представиться депутатам Съезда как Администрация переходного периода. Казаков съязвил:
    - Интересно, как долго переход тянуться будет? Моисей сорок лет по пустыне водил, кругами. И кстати, а мы-то кто будем, администраторы?
    - Есть хороший исторический пример, - осмелел Виктор, - Наместники. Самодержец Российский назначал высокопоставленного чиновника от своего имени для исполнения обязанностей на конкретной территории. Считалось, что Наместник рулит не просто от имени царя, а как сам царь. Царская ипостась в виде Наместника.
    Все задумались, пробуя термин на вкус. Лебедю понравилось. Клонов опять пожал плечами, а Казаков уточнил у Егоровой:
    - Дарина, тебе как, не жмёт, не стесняет? Наместница.
    - Э, нет, без меня, пожалуйста, - запротестовала та, для убедительности выставив перед собой узкие ладони. - Руководить государством в смутные годы должны мужчины. Дело женщины - подсказывать, приносить сплетни с улицы, помогать, но не больше. Вы хоть понимаете, что будете принимать решения о подавлении восстаний? Мне это не по душе, даже думать тошно, а уж слушать - и подавно. Нет, нет, увольте. Секретарём Администрации, да, согласна.
    Польщённые мужики заулыбались, только Виктор вякнул было, что членов Администрации должно быть семеро, пятеро или трое, обязательно нечетное число, иначе голосование зайдёт в тупик. Клонов пренебрежительно хмыкнул:
    - Нашёл проблему. Председателю дать два голоса, и вся недолга! Вот и получится пять.
    - Разумно, - поддержал его Казаков. - Теперь последний, самый важный вопрос. Кто возглавит? Предложения есть?
    - Если по совести, то я, - не убавляя голоса, заявил Лебедь. - Мои десантники больше всего пользы принесли.
    Армия, действительно, была представлена в пере-перевороте многочисленной группировкой, и что поддержала Наместников - заслуга лично Александра Ивановича. Он разговаривал с каждым генералом, полковником, майором, обращался к солдатам, убеждал и уговаривал. Но Беневину показалось неверным отдать руководство страной генералу-солдафону, пусть и умному:
    - Я за Антона Григорьевича. Он дирижировал нами, у него связи и талант строить отношения. И жёсткость, если надо. Думаю, это самая лучшая кандидатура.
    Дядя метнул на Виктора благодарный взгляд, но обратился к Ильясу Абдуловичу:
    - Доблестный ОМОН тоже сработал на отлично. Четыреста человек, а взяли правительство, которое полторы сотни тысяч двинуть могли бы, если что. Ты уже говорил, что выше МВД не хочешь. Но кого из нас ты видишь во главе, меня или Сашу?
    - Когда страной руководят военные - это называется хунта, - неожиданно мотнул головой Клонов. - Хоть наизнанку вывернись. Поэтому я за Виктора. Он гражданский, из провинции. Хоть маленький, но уже мэр, на благо города поработал. Опять же, неслабо засветился на телевидении, понравился народу.
    - Охренеть, - каркнул Лебедь. - Тему не рубишь, Клон. Страна не медвежий угол! Сравнил палец с ху... - он вспомнил о Дарине, покосился на неё и закончил, - с хреном!
    - А я согласна с Ильясом Абдуловичем, - заявила та. - Вас, Антон Григорьевич, будут чёрной краской рисовать, не отмоетесь. Сколько человек пострадало при разгоне митингов и демонстраций только в Москве и Питере - двести с чем-то человек! И вы, Александр Иванович, не смотритесь белым и пушистым. На вас блокада Белого дома, расстрелянные окна? И шестеро убитых.
    - Их парни Клонова грохнули, не мои!
    - И ему дерьма хватит, не отмоется. А Беневин ни в чём предосудительном не участвовал. Его привезли в Останкано, усадили в кресло и текст дали. Пусть он послезавтрапо общается с депутатами. Ему поверят, он не похож на представителя хунты.
    - Ну, ни хрена себе! - изумился Лебедь. - Кто меньше всего делал, тот больше всех получит!
    - Саша, тут есть сермяжная правда, - задумчиво произнёс Казаков.
    - Да не хочу я в председатели, - закричал Виктор, - не моё это!
    - Не можешь - научим. Не хочешь - заставим, - Клонов с улыбкой выдал армейскую присказку и хлопнул рукой по столу. - Кто за Беневина? Против? Вот и славно. Да ты не горюй, салага. Самое трудное - это первые месяца три, максимум, четыре. Потом выберем Тоху или Сашку. Мужики, сил нет, как спать хочется. Разбрелись, а?

    **

    Хроника и факты

    20 августа
    00:40. Десантники и сотрудники ОМОНа ворвались в Белый дом и арестовали активистов. Сопротивление верных России милиционеров и охранников подавлено. Сообщается о десятках убитых и раненых.
    9:00. В связи с госпитализацией премьера Павлова, временное руководство Кабинетом министров СССР возложено на первого вице-премьера Догужиева, который не делал никаких публичных заявлений по этому поводу.
    09:30: Баррикады у Белого дома разбираются силами депутатов РСФСР. Попытки гражданского населения передать изнемогающим депутатам продукты питания жестоко пресекаются десантниками генерала Лебедя. По его словам, народные избранники содержатся на армейском пайке, жажды и голода не испытывают. Своё общение с прессой циничный солдафон закончил поговоркой: "Любят кататься, полюбят и саночки возить".
    10:00-11:30: По словам Лукьянова, представители РСФСР, особенно, Хасанбулов и Прусской высказывали желание не торопить события, то есть продлить неопределённость ситуации, и с удивлением встретили новость, что контр-переворотчики уже обратились к нему с предложением созвать Внеочередной съезд народных депутатов СССР для принятия решения о создании Администрации переходного периода.
    11:30. Десантники генерала Лебедя покидают площадь перед Белым домом.
    17:00. Бронетранспортёры расчистили подступы к Манежной площади. Убраны развёрнутые демонстрантами поперёк Тверской улицы троллейбусы, бронетехника встала на всех вливающихся в Манежную площадь улицах. На Тверской из окон Моссовета разбрасываются размноженные на ксероксе обращения мэра города Попандопулова.
    19:38. С севастопольского аэропорта Бельбек в Москву вылетел самолёт Ту-134 Президента СССР (бортовой номер 65904) с группой офицеров.
    20:50. А. Лукьянов и В. Беневин выступили по телевидению и сообщили, что 21 августа Чрезвычайный съезд народных депутатов СССР рассмотрит предложение лидеров контр-переворота о создании Администрации переходного периода. Из достоверных источников стало известно, что в состав Администрации войдут четверо так называемых Наместников.

    **

    Встреча с корреспондентами ведущих новостных агентств началась точно в назначенное время. Зал был полон, журналисты галдели, создавая привычный шум, видеокамеры, лампы подсветки и диктофоны стояли и лежали наготове, когда боковая дверь распахнулась, и Наместники чередой прошли за стол.
    - Дарина Егорова... - представитель ТАСС прочёл табличку на столе, толкнул локтем приятеля из оппозиционной прессы. - Кто она?
    В центре рассадки оказался Виктор Беневин. Светлые волосы и синие глаза, прямой нос, брови скобкой, хорошо очерченный подбородок и короткая ровная стрижка - портрет среднестатистического европеоида. Журналисты терялись в догадках, как мэр заштатного городишки оказался в стане контр-переворотчиков. На военного он не походил.
    - Тот ещё хват, - высказал мнение представитель ТАСС. - Голову на отсечение, кадровый кэгебышник.
    Беневин встал, хлопнул в ладоши, привлёк внимание:
    - Начнём беседу. Уважаемые товарищи, судари и сударыни, дамы и господа! Сегодня первая встреча с представителями средств массовой информации, поэтому до ответов на вопросы...
    Журналисты зашумели. Кто-то выкрикнул из глубины зала:
    - Почему беседа? Нам обещали пресс-конференцию!
    - Нет, не пресс-конференция, а именно беседа. Почему? Потому что мы постараемся впредь обходиться без лишних англицизмов, всяческих брифингов, саммитов, кастингов! Надо уважать русский язык. Теперь коротко обрисую порядок наших встреч. Сначала ведущий кратко задает тему беседы, затем каждый корреспондент, начиная с заднего ряда, задаёт вопрос. Каждый имеет право на один вопрос и один ответ. Теперь о правилах ведения беседы. Перебивать отвечающего нельзя, задавать дополнительные вопросы - тоже.
    - Один вопрос? Это ущемляет права прессы! - снова крикнул тот же голос.
    - Повторяю. Главное правило, - продолжил Беневин, - не прерывать! Иначе беседа не состоится.
    - Весь цивилизованный мир...
    - Жаль, что вы меня не поняли. Вы трижды нарушили основное правило и тем сорвали беседу, - повысил голос Беневин. - Нам жаль напрасно потраченного времени, но это ваш выбор. Дамы и господа, до свидания. Встреча закончена. О дате следующей беседы будет сообщено заранее. Сейчас вам раздадут распечатки материалов с краткими биографиями Наместников. Кому не достанется, обратитесь к Дарине Егоровой...
    Журналисты дружно зашумели, стали кричать о нарушении прав прессы, о неуважении к ним, но Старший Наместник уже не обращал на них внимания. Он что-то резко ответил генералу Лебедю, который попытался высказать свой протест. Тот не согласился, но Казаков подхватил его под локоток, развернул и направил к выходу в боковую дверь. Остальные Наместники молча проследовали следом. Когда дверь отсекла шум беснующейся прессы, Лебедь угрожающе повернулся к Беневину:
    - Ты, пацан, что ты о себе возомнил? Какого хрена сорвал пресс-конференцию? Что они теперь о нас напишут, ты хоть малость понимаешь, щенок?!
    Плотная фигура десантника надвигалась на молодого человека с неотвратимостью танка, но тот даже не шелохнулся, в упор глядя на разъярённого генерала. Лебедь приблизился вплотную и упёрся животом в Беневина, толкнул и попытался грозно нависнуть:
    - Я не таких как ты строил! Молод ещё мной командовать! А ну, пошёл, сказал им, чтобы через десять минут все готовы были, когда мы вернёмся!
    - Александр Иванович, напоминаю, меня зовут Виктор Дмитриевич. Это первое. Второе - таким тоном будете новобранцев строить, когда в казармы вернётесь. А если уж взяли на себя функции Наместника - потрудитесь относиться ко мне, как равному. Третье - я не лезу в дела армии, а вы не суётесь в связи с прессой. Я имею право отменить встречу и отменил!
    Ледяной тон Беневина и взгляд в упор довели Лебедя до белого каления. Он вцепился в лацканы пиджака своего оппонента, но в разговор вмешались Курёхин и Клонов. Оба аккуратно разжали лапищи хрипящего от ненависти генерала, оттеснили того в сторонку, а Казаков занял освободившееся место и спросил:
    - Витя, а правда, зачем ты так с журналистами?
    - Вопрос дисциплины, - ровным голосом ответил тот, поправляя лацканы пиджака. - Сейчас они перебесятся, потом сорвут зло на том балбесе, который меня провоцировал. И впредь не позволят кому бы то ни было нарушать правила встречи. Я это уже проходил, с рабочими комитетами. Хочешь, чтобы тебе подчинялись - диктуй условия. И не иначе.
    - Да хрен они снова придут! - выкрикнул Лебедь, отжатый коллегами в угол.
    Он перестал изображать неконтролируемое бешенство, но ещё кипел. Силовики понимали генерала. Ведь Виктор Беневин, совсем мальчишка, которого они поставили на формальный пост председателя - посмел не просто проявить инициативу. Он только что принял решение. Один. Не советуясь ни с кем из Наместников. Поспешно. А самое скверное - неожиданно для силовиков. И это означало, что мальчишку они недооценили. Сильно недооценили!
    А Беневин широко улыбнулся полковнику и генералам, словно прочёл их мысли:
    - Ещё как придут! И вести себя будут тише первоклассников.

    **

    Генерал Казаков нервничал - работы оказалось слишком много. Несмотря на правильные действия большинства местных руководителей, нейтрализовать всех новоявленных политиков не удалось. Особенно сильно эти промахи сказались в республиках, где националисты успели сколотить партийные ячейки. И если Прибалтику удалось задавить сравнительно быстро, то Западная Украина, Молдавия и вся Средняя Азия - бурлили, как закрытые котлы. Эксцессы не прекращались. Скверно, что местная молодёжь не желала работать - она прониклась духом горбачевской вседозволенности и норовила урвать свой кусок народного достояния.
    - Чистка, нужна тотальная чистка органов, - горько подумал Казаков, читая сводку, - а где взять кадры?
    Ежевечерние совещания Наместников проходили в быстром темпе. Они работали пожарными, которым надо остановить верховой пожар. Стенографисты едва успевали печатать распоряжения, которые четвёрка принимала сходу.
    Генерал Лебедь перетряхивал верхушку армии, руководствуясь мнениями вояк, друзей и знакомых. Из старых кадров он оставил только Варенникова и Ахромеева. Те оценили доверие, работали на износ, пытаясь спасти кадровый состав и справиться с последствиями поспешного переселения Западной группы войск.
    Клонов по стране мотаться не стал. Он разделил свой ОМОН на ревизионные группы из трёх человек и отправил по республикам - потолкаться в народе, собрать слухи. Самая первая, вынужденная перестановка руководящих кадров, проведенная наспех, сказалась на эффективности милиции отрицательно. Получилось, как у Сталина в начале ВОВ, когда младшие командиры, ещё месяц назад мечтавшие о взводе, вдруг взлетели на должности комполка. Не умея оперативного опыта, они мыслили слишком мелко. Сейчас, докладывая о порядке в стране, Клонов пожаловался:
    - По республикам идёт саботаж, открытое неисполнение приказов. Особенно, Кавказ и Средняя Азия. Что будем делать?
    Горячий Лебедь предложил создать расстреливать на месте. Казаков - ввести совместное патрулирование армии и милиции, а Беневин устало вздохнул:
    - Не знаю. Может, создать рабочий контроль, и ввести их в трибунал?
    И тут прозвучал голос Егоровой:
    - С кадрами так вопрос не решить. Мы размениваемся на мелочи. Нужен системный подход, господа-товарищи. Иначе сгорим, не принеся пользы.
    Лебедь отмахнулся:
    - Дарин, ты девочка, конечно, умненькая, но если не понимаешь чего, то не лезь. Тут пахать как кони приходится, без сна и отдыха, а ты - системный подход!
    - Александр Иванович, вы причту о гаишнике и обезьяне слышали?
    Генерал развернулся всем корпусом, уставился на девушку в упор и прорычал:
    - Про банан? Хочешь сказать, что мы прыгаем, вместо того чтобы думать?
    - Ну, не так грубо, но близко, - бесстрашно выдержала Дарина взгляд Лебедя, - а подумать не помешает.
    - О чём?
    - Есть наработки, как быстро оценить способности и характер человека. Асессмент. Предлагаю собрать бригаду психологов, человек сорок. Прочесываем конкретную республику, Молдавия, скажем. Вы, - она обратилась к Лебедю, - концентрируете войска, проводите учения, что угодно. Главное, чтобы подавить волнения, когда они начнутся. А психологи тем временем прогонят через тесты руководителей городского уровня и выше. Кто прошёл с плюсом, так сказать, тех проверяют на лояльность профи Антона Григорьевича, - она улыбнулась Казакову, - а кто с большим минусом, тех арестует МВД.
    - Интересно, - Беневин взял в руки карандаш. - Но сколько это будет стоить? Бюджет не резиновый, а инфляция и так выше головы. Пора печатать деньги, иначе не справимся.
    Клонов поднял палец, привлекая внимание:
    - Практику ОБХСС помните? Я предлагаю усилить. Банальное сравнение экономической возможности чиновника и реальной стоимости его имущества. Не только его, но и ближайших родственников. Конфискация избытков. Продажа с аукциона, но в соседнем регионе, с запретом участия нерезидентов того региона и так далее. Вот и средства. Часть конфиската можно использовать для нужд милиции. Компьютеры те же, автомобили.
    Эти решения приняли, а потом Виктор перешёл к самому неприятному для него моменту:
    - Я больше не могу отбрёхиваться. Горбачева мы спасли, якобы, отправили подлечиваться, но он же ничего не понял, надеется вернуть власть себе. По данным КГБ, суетится, пытается организовать общественное мнение против нас. А в прессе все чаще поднимается вопрос о заказчике убийства Ельцина. Что делать будем?
    - Давай разоблачать Меченого. На него же компромата уйма, - Лебедь чиркнул ладонью над головой, показывая, сколько. - Натрави Генерального прокурора... Ах да, его пока нет. Значит, пора назначить!
    - Следака чтобы дал толкового, - дополнил Клонов. - И помоги парню, если затык где возникнет.
    Тяжко вздохнув, Беневин кивнул, велел стенографисту подготовить проект распоряжения и посмотрел на Егорову:
    - Дарина, твои психологи смогут завтра генпрокуратуру через тесты пропустить? Давай опробуем, а? Деньги найду.

    **

    Генеральный прокурор терпеливо смотрел, как следователь по особо важным делам, Иван Терентьевич Долгов, раскладывал перед собой листы исписанной бумаги, графики, таблицы, диаграммы и рукописные схемы. Расследование убийства Ельцина специально было поручено не москвичу, а следователю из провинции, чтобы исключить малейшую заинтересованность. И вот сегодня этот следак изъявил желание сообщить первые результаты следствия.
    - Разрешите приступить к докладу?
    - Я внимательно слушаю.
    - Круг лиц, заинтересованных в смерти Ельцина, как президента России. Более трёхсот человек. После тщательной проверки исключены те, кто имел алиби или не мог быть замешан ни как заказчик, ни как организатор убийства. Осталось сорок два. Из них...
    - Иван Терентич, - прокурор жестом остановил "важняка", - мне не нужны подробности, кого и как вы отсекали. Круг подозреваемых, и что достоверно установлено - вот главное...
    Долгов кивнул, пригладил ладонью волосы на макушке, вынул большой платок, развернул и промокнул пот на лбу. Он волновался, что было заметно и понятно. Всё-таки, когда тебя выдёргивают из Сибири и откомандировывают в распоряжение Генеральной Прокуратуры, да ещё по такому вопросу - на спокойную жизнь рассчитывать наивно! Однако голос его остался ровным:
    - Понял. Девятнадцать. Вот список.
    Пробежав глазами по фамилиям и должностям, прокурор вернул листок следователю и с чувством сказал:
    - М-да... И все первые лица. А Горбачева и членов ГКЧП почему исключили?
    - Помните, я попросил у вас разрешения заказать социологам экспертные заключения о причинах, вероятных планах и последствиях удавшегося переворота? Так вот, почти все признанные авторитеты Союза написали то же, что муссируется в СМИ. А молодые питерские и новосибирские ребята, как и два заграничных специалиста, убеждены, что заговорщики никакого переворота не планировали...
    - Не понял, - искренне удивился прокурор, покидая кресло, обходя свой громадный стол и подсаживаясь к Долгову. - Дайте-ка...
    Десяток машинописных страниц он одолел быстро, затем схватил следующее заключение, просмотрел его наискось. Третье просто пролистал, задержавшись на выводе. Изумлённо глянув на следователя, отложил бумаги, погрузившись в задумчивость. После долгого молчания снова посмотрел в глаза Долгову:
    - Значит, они уверены, что путч, как несомненная провокация, изначально задуман самим Ельциным?
    - Не им, а его окружением или, что гораздо хуже, американцами. Понимаете, Коржов, хоть и ставленник КГБ, мог иметь собственный план захвата власти Ельциным, чтобы реализовать амбиции серого кардинала. И он плотно, я бы сказал даже слишком тесно общался с американским посольством...
    - Откуда такие сведения?
    - Аналитика КГБ. Еле успел получить.
    - Кто-то запретил?
    - Казаков.
    Прокурор закусил губу. Фамилия Наместника по безопасности, генерала КГБ, который считался вторым лицом Администрации - его напугала. Старшего Наместника мир оценивал, как фигуру подставную, вроде зиц-директора Фукса. И если Казаков закрыл информацию по делу Ельцина, то...
    - Что показал Курёхин и его бойцы?
    - Точно не они. Видели мало - четверых гражданских на джипе. Слышали имена Саша и Монгол. Допросить бы Наместников, Сорчака, Хасанбулова, Попандопулова и так далее по списку, а?
    - М-да...Вот что, Иван Терентьич, оставьте мне всю папку. Утром поговорим.

    **

    Стенограмма допроса Горбачева М.С.

    Д. - Я следователь Долгов. Михаил Сергеевич, какие отношения у вас были с Ельциным?
    Г. - Хорошие. Борис Николаевич был инициативным, умным человеком. если бы его не убили, мы бы продолжили вместе перестраивать СССР.
    Д. - Эти слова принадлежат вам? Цитирую: "Какие у Ельцина амбиции и простодушная детская жажда скипетра! Как это в нем умещается вместе с политическим чутьем - ума не приложу?"
    Г. - Я такого не говорил! Кто меня оклеветал?
    Д. - Ваш помощник, Шарахназов. Вернёмся к первому вопросу. Я повторю. Какие отношения были у вас с Ельциным?
    Г. - Предатели, все предатели! Верно Рая говорила, никому нельзя верить...
    Д. - Ответьте на вопрос.
    Г. Да не было у нас отношений. Это тупой пьяный мужик, который ничего не понимал в сложившейся ситуации! Вы знаете, как он отозвался об антиалкогольной компании? Знаете?
    Д. На вопрос ответьте, Михаил Сергеевич. Какие отношения ...
    Г. Нет пророка в своём отечестве... Понял, понял. Отвечаю. Не было у нас отношений. Совсем.
    Д. Но ведь это вы его перевели в Москву? Вы поставили его во главе Московского горкома. Вы аплодировали ему, приводили в пример, когда он начал чистку стал делать, поувольнял директоров заводов.
    Г. Это было ошибкой. Когда я увидел, что он не руководитель, а запойный пьяница, сам сказал ему "Борис, ты не прав". У него столько амбиций оказалось, он стал как бы в оппозицию ко мне. Этот глупый Казанник отдал ему своё место в парламенте!
    Д. Значит, вы признаёте, что у вас были скверные отношения и вы были бы рады его удалить от власти?
    Г. Его уже было не задвинуть. Если бы я знал, что он окажется таким неблагодарным... Агрессивный хам. Предатель. Вы знаете, что он у американцев чуть не из рук ел?
    Д. Что вы имеете в виду?
    Г. Он за моей спиной сговаривался с Америкой, чтобы свергнуть меня. Крючков мне всё рассказал. В сентябре 1989 года Борька прилетел и позвонил Кондолизе Райс, мол, надо встретиться. Та согласилась, и он на цирлах прибежал в Белый дом. Знаете, зачем? Заявил ей программу разборки Союза, из 10 пунктов. Райс позвала на встречу генерала Скаукрофта, а потом к ней, как бы случайно, забежал президент Буш. На пятнадцать минут! И принял у Ельцина эту программу!
    Д. Это достоверная информация?
    Г. А зачем Крючкову врать? Я сам читал статью в американской газете... забыл, какой. Там Джек Мэтлок, ну, американский посол, открыто пишет, что Ельцин выступает за более быстрое сокращение советского военного бюджета. И, значит, его политика Америке ближе, чем мои обещания. Ельцин был открытым врагом. Он же декларации о суверенитетах запустил. Прошлым. Сначала Россия приняла, потом Молдова, Украина, Белоруссия. А в июле этого он подписал договор с Литвой, как с "суверенной республикой". Предатель!
    Д. Михаил Сергеевич, вы отдавали приказ на убийство Ельцина?
    Г. Да вы с ума сошли! Кому я мог приказать из Фороса? Меня же утром восемнадцатого там блокировали, связь отключили! Включая канал, обеспечивавший управление стратегическими ядерными силами СССР !
    Д. Это не так. Мне достоверно известно, что стационарная связь была отключена только на даче. Вы звонили Вольскому по межгороду из домика охраны. Кстати, все автомобили имели закрытую спутниковую связь. При желании вы могли даже выйти на радиостанцию по системе "Казбек". И переносные рации тоже работали.
    Г. А, вы меня готовите на роль убийцы Ельцина? Я понял! Не выйдет! Поднимите записи разговоров, я же знаю, что Крючков всё писал. Мерзавец, не успел я его снять. Это он Борьку убил, точно. Он готовил этот переворот, чтобы самому взять власть... Как я сразу не понял? Ему это просто, сталкивает нас, потом убивает Ельцина и меня... Вот где собака порылась! Два президента погибли, а он в белом фраке, спаситель Союза. И диктаторские полномочия... Вот кого надо допрашивать! А я не хотел крови, никогда.
    Д. Я знаю, кого когда допрашивать. Крючков тоже находится под следствием. Значит, вы отрицаете, что поручали кому-либо убить Ельцина?
    Г. Отрицаю, отрицаю, отрицаю!

    **

    Вторая встреча Наместников с прессой состоялась утром следующего дня. Провокационных выкриков и споров не было, корреспонденты сидели тихо. Уже не вставая, Беневин поздоровался:
    - Судари и сударыни! Кратко напомню о ситуации, которая предшествует нашей встрече. После трагической гибели президента Российской Федерации, и учитывая вероятную причастность к этому как членов ГКЧП, так и президента СССР, мы приняли на свои плечи весь груз ответственности, который должны были нести первые лица Союза и России. Мы, группа инициативных граждан, которым дорога целостность страны...
    Грузный мужчина с переднего ряда криво усмехнулся и что-то шепнул соседу. Тот сделал испуганное лицо, приложил палец к губам, всем видом показывая, что не намерен мешать Беневину. Виктор заметил эта пантомиму, сделал паузу и смотрел на грузного в упор, пока тот не закивал, дескать - понял.
    - ... были вынуждены сделать это, поскольку лица, затеявшие переворот, своими действиями, а затем бездействием практически парализовали страну. Остроумный журналист назвал эксцесс ГКЧП - схваткой скелетов над пропастью. Экономической. Нам пришлось ввести чрезвычайное положение, поскольку честолюбивые политики после гибели президента России надумали объявить всеобщую забастовку. Решили добить и без того умирающую плановую экономику. Нам пришлось и придётся некоторое время ещё действовать исключительно силовыми методами. Да, с помощью милиции, внутренних войск и армии.
    Беневин сделал жест открытой ладонью в сторону Лебедя и Клонова. Те коротко кивнули залу, как бы подтверждая слова, относящиеся к ним.
    - Мы не претендуем на диктаторские полномочия, - тут Виктор усмехнулся, - но иными мерами страну не защитить. Слишком много предательства и головотяпства допущено в эйфории перестройки. Нами создано несколько следственных групп, которым поручено разобраться с бывшими руководителями и политическими деятелями страны. Задержаны участники ГКЧП, президент СССР и лица, умышленно или по некомпетентности причинившие ущерб безопасности и целостности государства. Контроль за ведением следствия поручен Комитету Государственной Безопасности.
    Все взгляды обратились к генералу Казакову, который ответил вежливым кивком. По рядам пронёсся шепоток. Дождавшись тишины, Беневин продолжил:
    - Что касается суверенитета республик и союзного договора, вариант которого был обнародован незадолго до путча - такие вопросы требуют детальной проработки с привлечением знающих специалистов. И с учётом мнения народа СССР, а не требований национальных политиков-популистов. У меня всё, прошу задавать вопросы. Как уже говорилось, начнём с задних рядов. Прошу вас, - и он указал на молоденькую журналистку, подскочившую и вскинувшую руку с горячностью юного пионера.
    - Вы назвали себя Наместниками. Что значит это странное название и сколько времени вы намерены руководить страной?
    - Знаете, всякие там чрезвычайные, переходные, временные комиссии или правительства в нашей истории уже были. Наместники - термин всем знакомый, такие чиновники являлись представителями верховной власти на определённой территории. Верховная власть принадлежит народу СССР. Поэтому работать мы будет только до стабилизации обстановки, когда возникнут условия для свободных выборов. Наши функции? Не подменяя министров, направлять их деятельность на благо страны. Как бы - коллективный президент СССР и России.
    Грузный мужчина в первом ряду поднял руку. Беневин поймал его взгляд и отрицательно помотал головой. Грузный изобразил на лице недовольство, но с последнего ряда уже звучал второй вопрос:
    - Горбачёв гарантировал мирный распад советской империи. Вы уверены, что руководители республик умирающего СССР согласятся подписать союзный договор на ваших условиях? Страны Балтии уже настроены отделиться, Ельцин признал независимость Литвы. Вы отдаёте себе отчёт, что национальные окраины возьмутся за оружие? А ведь в нескольких республиках Союза есть ядерное оружие!
    - О покойных не говорят плохо, поэтому торопливость Бориса Николаевича я комментировать не стану. Надеюсь, все понимают отличие слова легальность от слова легитимность? Напомню, легальность отражает юридический аспект, то есть соответствие процедуры правовым нормам, закрепленным в законодательстве государства. Легитимность же означает политико-психологический аспект, то есть признание народом некоей власти. Как уже сказано, работают следственные группы. Они проверят легальность поступков президента России и ряда республиканских лидеров. Что касается нелегитимности отделения республик - она видна невооружённым глазом. Результаты референдума помните? Восемьдесят процентов населения высказались за Союз!
    Вопросы следовали одни за другим. В них говорилось об экономике, хозяйственных связях, о продолжении политики открытости. Отвечал, в основном, Беневин, иногда Дарина Егорова, пару раз Клонов. Но вот очередь дошла до первого ряда. Грузный мужчина торжествующе улыбнулся и повёл себя как опытный руководитель клаки или фракции парламента. Он жестом заставил подскочить соседа слева. Тот стремительно выпалил, словно шпарил заученный текст:
    - Учитывая, что вами введено чрезвычайное положение, а улицы патрулирует милиция и солдаты, вы боитесь волнений? Но участие армии в войне с собственным народом плохо отразится на престиже армии. Умные генералы не захотят выполнять кровавые приказы, а раскол в рядах военных чреват падением в пучину гражданской войны. Нам известно, что часть вооруженных сил поддержала Ельцина и отказалась выполнять приказы ГКЧП. Будут ли к ним применены какие-то санкции?
    Генерал Лебедь побагровел, встал, оперся кулаками о стол и проревел в микрофон:
    - Армия создана, чтобы защищать народ и она никогда не будет воевать с ним. Но остановить отморозков, ублюдков и хулиганов - ей по плечу, больше того, солдат обязан это сделать! Умереть, но защитить население от погромщиков - святая обязанность армии. И если офицер откажется выполнить приказ о защите народа - он ответит по всей строгости закона!
    Громкий ответ заставил многих вздрогнуть. Когда Лебедь смолк, в зале установилось напряжённое молчание, которое разбил сам же Александр Иванович, добавив совершенно иным, мирным тоном, даже с улыбкой:
    - Приказы ГКЧП? Я их тоже не выполнил, просто поступил хитрее. Мне поручили блокировать Белый дом, а я его охранял, чтобы никто не обидел депутатов. Мне Хасанбулов, Сорчак и Прусской спасибо сказали. И фото на память вручили.
    По сигналу грузного мужчины поднялся другой журналист, представился и с заметным акцентом заявил:
    - Судя по вашему поведению, Наместники, Советская Россия останется страной-изгоем, что фатально скажется на будущем вашей страны, умирающей без западной финансовой помощи. Статистика показывает, что Союз неспособен обеспечить себя необходимым набором товаров народного потребления, лекарствами и наукоемкими технологиями в промышленности. Вы намерены полностью разрушить отношения с руководителями западных стран, с которыми Горбачёв установил дружеские контакты после демонтажа Берлинской стены?
    Беневин, Егорова и Казаков переглянулись. Дарина пожала плечами, Виктор медлил, глядя на генерала. Тот кивнул, встал, неторопливо поправил микрофон, открыл тонкую красную папку, вынул лист бумаги, пробежал по нему глазами. Пауза висела, наливалась ожиданием, но никто из корреспондентов не произнёс ни звука.
    - Советский Союз никогда не был изгоем. Идея железного занавеса принадлежит вашим странам, которые вы считаете цивилизованными. Президент Горбачёв находится под следствием. В частности, по поводу слишком дружеских контактов, результатом который и стало снижение экономической мощи нашей страны. Хочу предостеречь вас от идеализации личности бывшего президента СССР...
    Генерал откашлялся, глотнул воды и продолжил:
    - Как установлено, он знал о подготовке путча, более того, заговорщики предлагали ему возглавить ГКЧП. Он предпочёл отказаться, имитировав домашний арест, хотя располагал средствами связи и мог в любой момент покинуть дачу, чтобы добраться в Москву и противодействовать заговору. В настоящий момент следствие проверяет, какой ущерб нанёсен стране бездействием Президента, не является ли он заказчиком убийства Ельцина.
    Зал слушал Казакова в полнейшей тишине. Казалось, даже легчайшее жужжание аппаратуры затихло.
    - Что касается его дружбы - она слишком дорого обошлась Союзу. По поводу Берлинской стены и широких жестов в сторону Германии, то следствие уже располагает сведениями о многомиллиардных убытках, причинённых вследствие волюнтаристского решения о поспешном выводе войск с территории бывшей ГДР. Я не говорю уже о пренебрежительном отношении к служившим там офицерам, которые сегодня вместе с семьями вынуждены обитать в палаточных городках.
    Слова Казакова падали в зал, словно куски льда. Ровный голос генерала, лишённый оттенков, подчёркивал безличность фраз:
    - Финансовая помощь Союзу, конечно, не помешает. И дружеские контакты мы рвать не собираемся. Но обкрадывать нас, чтобы тут же предложить кредиты - на такое мы не согласимся. Стоимость военных баз и оборудования, оставленного на территории Германии, мы доведет до сведения так называемых друзей Михаила Сергеевича и передадим прессе, чтобы весь мир знал - дружба понятие обоюдное.
    Третья марионетка грузного мужчины истерично потребовала освободить Сорчака, Бурового, Хасанбулова и ещё около десятка региональных политиков. Астеничная огненноволосая дамочка преклонных лет точно указала, кто ей нужен - ответственный за МВД. Клонов, решивший, что его больше не задействуют в ответах, сначала растерялся и почти минуту уточнял что-то у Дарины. Зал негромко перешёптывался и ждал. Наконец, Клонов собрался с духом:
    - Тут не всё так просто. Существует тайна следствия. Невозможно вот так вот просто, как вы хотите. Но я вкратце. Сорчак затеял свою игру, когда узнал, что Ельцина нет в живых. Он велел рабочим Питера устроить массовое шествие, демонстрацию и забастовку. А сам затеял устроить быстрые перевыборы, чтобы и.о. президента или ещё кем-то стать, раз Ельцина нет. Хорошо, что Хасанбулов и Прусской тоже так хотели, вот и не получилось у них, пока милиция не вошла в Белый дом. Они в Москве баррикады построили, хотели оружие раздать, а этого нельзя, люди же на улицах! Нам пришлось задержать всех депутатов, иначе устроили бы войнушку. Карьеристы! Сейчас ведется следствие.
    Огненноволосая дамочка подскочила и выпалила второй вопрос, нарушив правила. Беневин немедленно сделал ей замечание. Грузный мужчина защитил свою марионетку, пояснив, что та только что получила новые сведения по пейджеру, а вопрос, дескать, тот же самый, только фамилии пострадавших добавились - Попандопулов и Газонов.
    - Тут могу ответить. Сразу. Оба задержаны в связи с попыткой блокировать завоз продовольствия в столицу. Нами арестованы два десятка банд, которые перекрывали дороги и не пускали фуры с продуктами в Москву. По их показаниям вышли на исполком. Если подтвердится смычка исполнительной власти с уголовным миром - мы вам сообщим. И ещё один немаловажный перекос случился в экономическом пространстве страны благодаря перестройке. Слишком многие партийные и хозяйственные руководители или их родственники в одночасье стали большими бизнесменами. Это же воровство, понимаете? А Боровой пусть ответит, откуда у него такие деньги взялись. Заработал? А почему только он один? Почему у каждого москвича нет таких заработков? У жены Газонова есть, у жены Сорчака есть, а у рядовых жителей Питера и Москвы - нет. Разберёмся.
    Последним встал грузный мужчина, представился корреспондентом "Файненшл Таймс". Развернув широкий блокнот, он зачитал длинный вопрос:
    - Весь мир считает, что Наместники погубят Россию. Если бы руководители советских республик, за исключением Прибалтики и Грузии, и Михаил Горбачев подписали бы 20 августа новый союзный договор - мир вздохнул бы с облегчением. Республики получили бы солидную долю суверенитета, а Союз стал конфедерацией. Масса плюсов! В союзном пространстве переход к рыночной экономике шёл бы плавно и безболезненно. Общие вооруженные силы обеспечат неприкосновенность ядерного оружия. Денежная эмиссия остается в руках союзного Центробанка. Единое экономическое пространство позволило всем предприятиям военного назначения перейти на выпуск изделий гражданского назначения. Готовы ли Наместники подписаться под обязательством идти дорогой, намеченной президентами Горбачёвым и Ельциным?
    Дарина Егорова тронула Беневина за рукав и попросила дать слово ей. Виктор кивнул. Взгляды корреспондентов обратились к этой стройной женщине, которая распрямилась, легкими движениями огладила пиджак и юбку, согнав с них неизбежные при длительном сидении складки и сгибы. Затем обвела зал глазами, отметила, что телевизионщики взяли её крупным планом и улыбнулась телезрителям:
    - Замечательный, острый вопрос! Если бы вы, господин Певзнер, не задали его сами, нам пришлось бы давать пояснение, закрывая встречу с прессой. Насчет "наместники погубят Россию" - вы напрасно запугиваете людей. Союз будет меняться, договор буден подписан, но в продуманной редакции, чтобы сохранить и Центробанк и единое экономическое пространство и наделить республики суверенитетом.
    Дарина опустила глаза и в упор смотрела на грузного мужчину. Певзнер иронически улыбался, ощущая на себе взгляды других корреспондентов. Но Егорова усилила психологический нажим, направив на оппонента указательный палец. Алый ноготок выглядел указкой, а язвительность в голосе Дарины звучала отчётливо:
    - Вы же экономист, господин Певзнер? И последовательный антисоветчик, не хуже Бжезинского. Тогда вам известно, что ещё в 1985 году академик Виктор Геловани методом компьютерного моделирования рассчитал пути развития СССР и показал, как, благодаря высокому уровню образования, наш народ способен открыть дверь в сказку. Достаточно лишь выбрать технологический путь, совершить прорыв в постиндустриальное будущее и стать мировым лидером. Но ведь США это невыгодно! И вы подсказали президенту Горбачев иной путь, который назван "перестройкой". А ведь десять лет назад академик Тигран Хачатуров предупреждал лидеров КПСС - наша экономика ускоренными темпами идёт в пучину кризиса!
    Певзнер развёл руками и сыграл бровями, изображая чрезвычайное разочарование, но Дарина тотчас среагировала:
    - Скажете, наши учёные некомпетентны? Однако не наш Александр Зиновьев назвал программу Горбачёва "Катастройкой". Тоже антисоветчик, но не враг России. По его словам, Горбачев, Ельцин и вся партийная верхушка приняли кризис управления за кризис советского строя. Проще говоря, они не умели управлять. А мы - умеем. Так что позвольте мне от имени Наместников заверить народ и капиталистический мир, в вашем лице, что мы хотим и можем спасти страну в том виде, который позволит избежать развала Союза и связанных с этим рисков военных и ядерных конфликтов.
    Раздалось несколько хлопков, а затем зааплодировал весь зал, даже грузный Певзнер свёл ладони, как бы присоединяясь к массовке. Беневин поднялся и объявил:
    - Пожалуй, лучше и не скажешь. Встреча окончена. До свидания!

    **

    Часть третья

    Нет праведных ни одного

    Казаков постукивал пальцами по столу, выбивая неизвестный Лебедю ритм. Из-за этого Александр Иванович нервничал и курил больше обычного. Загасив в пепельнице очередной окурок, он решил, что пора её очистить и позвал адьютанта:
    - Дай новую!
    - Хватит смалить, Саша, - попросил Казаков. - И уточни, что там с четвертой армией?
    - И так знаю. Две дивизии на месте, со стороны Азербайджана. Ещё две, пятнадцатая и сто шестьдесят четвертая из седьмой армии заходит со стороны Армении. Моя родная, сто шестая, уже там. А курево, как без него. В январе, в Баку, когда резню усмиряли, я по четыре пачки выкуривал...
    - Ты говорил, армяне разграбили склад 336 полка?
    - Это твой Гукасян своевольничает, - зло рыкнул Лебедь, закуривая. - Он сейчас в Шаумяновске народ поднимает. Что, приструнить не можешь?
    - Не могу. Ты получил данные, сколько дезертировало армян и сколько азербайджанцев?
    Генерал Лебедь полистал тонкую сшивку листов, завернул нужную страницу, подтолкнул Казакову. Тот прочёл, хмыкнул:
    - Много. Вместе с турками, чеченцами и бакинскими маргиналами почти батальон.
    - Армян не меньше. Мои разведчики говорят о двух сотнях сирийских. Спецрейсом прилетели.
    Оба замолчали. Вошёл полковник связи, протянул листок донесения генералу Лебедю. Тот прочёл, отпасовал генералу Казакову.
    - Пора?
    - Пора, - согласился десантник. - Летишь со мной?
    Они вышли из кунга и направились к вертолёту. Тот уже шумел двигателями, раскручивая лопасти. Приняв личную охрану и генералов, Ми-8 понёс их в сторону многострадального Нагорного Карабаха, где опять сцепились армяне с азербайджанцами.
    Вертолёт приземлился в Шушинском районе, у штаба оперативной группировки. Лебедь выслушал доклады, покивал, одобрил. Казаков ушел в соседний кунг - он работал с оперативными работниками отдельно, чтобы не мешать и не "светиться лишний раз" перед прессой. На его взгляд, Лебедь перестарался, собираясь решать национальный вопрос такими крупными силами.
    И действительно, область окружила группировка общей численностью более 60 тысяч военнослужащих. Личный состав был тщательно проверен, все мусульмане, кавказцы и даже давно обрусевшие инородцы с подозрительными фамилиями - оставлены на базах. Движение бронетанковых колонн началось с границ НКАО. Войска двигались медленно, сплошняком проверяя каждый населённый пункт, каждый дом и каждую квартиру. Обнаружив оружие, изолировали всю семью и передавали в руки сотрудников КГБ.
    - Товарищ генерал-лейтенант, - браво доложил связист, - получена первая сводка. Корабли Каспийской военной флотилии вошли в Бакинскую бухту. ОМОН штурмует правительственные здания. Тираспольский батальон при поддержке бакинской милиция контролирует город. Отдельные очаги сопротивления подавлены. Задержано около ста человек с оружием. По предварительной оценке, в стычках погибло два военнослужащих и более десятка лиц, одетых в гражданскую одежду.
    Вошёл генерал Казаков. Положил перед Лебедем исписанный лист, сел рядом, закурил.
    - Вижу, Алиев и Тер-Петросян взяты, - десантник отодвинул прочитанное донесение. - Мои докладывают, сопротивление уже подавлено. Максимум тысячи полторы погибнет, если блокированные сдаваться не захотят. С обеих сторон, армян, думаю, даже побольше. Они, вообще, как с цепи сорвались. А потом?
    - Нормально будет, - дёрнув плечом, отозвался кэгебешник. - Или ты о после замирения? Не знаю. Наш юный глава Администрации хочет Алиеву яйца покрутить, размен территорий устроить, с этническим отселением.
    - Идея хороша. Денег не хватит, - задумчиво произнёс генерал Лебедь, глядя в потолок. - Сабра и Шатила, вот это выход был бы!
    - Да ну, там палестинцев и тысячи не набралось, - не согласился генерал Казаков, хорошо знакомый с известной ливанской бойней. - Опять же, кто кого резать станет?
    - Аукцион устрой. Кто больше России заплатит, тому и позволим. Я лично - на Ереван ставлю, а ты?
    - Хорош балаболить, Саша. Тебе не надоело отвлекаться от главных дел? От армии. Карательные операции - не твой уровень. Да и вообще, почти справились. Молдаване легли и не вякают. А дальше?
    Александр Иванович в упор глянул на друга. Генерал Казаков выдержал взгляд. Его бесстрастное лицо, усталое, исхлёстанное ветром, выглядело бы маской, если бы не тонкая, чуть заметная улыбка в уголках рта.
    - Колись, что задумал?
    Генерал Лебедь пытался просчитать возможное развитие разговора. Подслушать их в командно-штабной машине было практически невозможно, так что говорить они могли свободно, на любую тему. И положа руку на сердце, давно хотелось.
    - Менять Витьку надо. Зарывается, - без обиняков резанул "чекист". - Илья скурвился, своего мнения не имеет.
    - Предлагаешь ротацию?
    - Можно, но неразумно. Сколько мы ещё просидим? До выборов? Года два-три. Максимум пять. Он за это время такую популярность получит, что мама не горюй. Надо совсем убирать.
    Оба замолчали. Единственно решение само шло на ум, но согласиться на физическое устранение неплохого, в принципе, человека - Лебедь не мог.
    - Может, его подставить на чём? И вопрос ребром - вали в свой медвежий угол!
    - Саша, тогда лучше ультиматум предъявить.
    - Против лома нет приёма, - согласился Александр Иванович. - А кто предъявит?
    Генерал Казаков страдальчески возвёл глаза к потолку, изображая крайнюю степень разочарования умственными способностями друга. Лебедя слегка задело, он нахмурился, но вдруг сообразил, о чём речь:
    - Угрожать, что подниму против него армию? На кой? Шмякну его разок об пол, и вся ротация! Я первый, потом ты, потом Клон.
    Появился связист, сообщил, что усмирение продолжается. Казаков загасил окурок, вышел из штабной машины. Отойдя метров на десять, обернулся, смерил взглядом вертолёт командующего, что-то прикинул на местности. Постояв несколько минут, развернулся и чётким шагом направился в свою машину.

    **

    Генеральный Прокурор снова перечитал начало справки:
    "Старые коммунисты решили договориться с Ельциным - мы помогаем тебе, а ты гарантируешь нам сохранение политического влияния и не разгоняешь КПСС. Тот согласился, и ГКЧП приступил к исполнению плана, хотя генералитет использовался втёмную ..."
    Он набрал номер Долгова:
    - Иван Тереньич, что значит - втёмную использовали? Кого именно?
    - Пуго, например, или Ахромеева с Варенниковым. Я же успел поговорить с аналитиками КГБ. Если прослушивание разговоров Горбачёва и Ельцина о намерении отстранить Крючкова от должности начальника КГБ попало в руки последнего, то он был обязан, используя шахматную терминологию, играть на двух досках сразу. Горбачёв занял выжидательную позицию, Ельцин - согласился. Когда военные поняли, что их втянули в грязную игру, то отказались помогать Крючкову. Однако логика переворота требовала немедленной изоляции важных политических фигур. Если бы ГКЧПисты действительно хотели добра народу, то, арестовав Горбачёва, они должны были немедленно арестовать Ельцина и актив Дома Советов.
    - Вы верите социологам?
    - Почти, - уточнил Долгов. - Крючков не так прост, чтобы верить Ельцину. Он имел пару запасных вариантов, но силы свои переоценил, а кто-то смышлёный разыграл вариант, в котором места ни Горбачёву, ни Ельцину, ни Крючкову не досталось.
    - Наместники? Ой, боюсь, возьмут они дело под контроль...
    - Я бы часть документов временно изъял из дела, чтобы не дразнить... Вам, в личной беседе, буду докладывать всё.
    - Хорошо, Иван Терентьич. Последний вопрос. Почерк убийц Ельцина изучили? Нет? Найдите экспертов среди военных. Пусть оценят, с профессиональной точки зрения, операцию по уничтожению Ельцина. Что правильно, что неправильно, профессионалы делали, любители, почему без стрельбы, почему не танк, не штурмовик. Поняли? Ну вот и спокойной ночи!

    **

    Хроника и факты

    Не последнюю роль по формированию резко негативного отношения к чеченской ОПГ сыграла позиция руководства Чечни, занявшего откровенно антироссийскую позицию. Как следствие, в течение 1991 года были арестованы такие авторитеты "чеченской общины", как Руслан (М. Алтангериев), Лечо-Лысый (Л. Альтамиров), Хоза (Н. Сулейманов) и Хожа (Х. Нухаев).

    **

    Протокол допроса председателя В.С. РСФСР И. Хасанбулова

    Д. Здравствуйте. Я следователь Долгов, Иван Терентьевич. Имран Русланович, какие отношения были у вас с Ельциным?
    Х. Зачем вам это?
    Д. Ответьте на вопрос, пожалуйста.
    Х. Нормальные. Рабочие.
    Д Когда вы с ним встречались в последний раз?
    Х. Утром в день путча. Мы с осени 1990 г. живем в поселке Архангельское, по соседству. Часто запросто захаживали друг к другу. Вот и 19 августа, я как встал - это в 6 часов утра, я всегда рано просыпаюсь. Зазвонил телефон, поднимаю трубку - жена: "Соседи говорят о том, что произошел переворот, включи телевизор!" Я включил, послушал, ужаснулся, бегом направился к дому Ельциных. Вбегаю на второй этаж, открываю дверь спальни - на кровати сидит полураздетый, старый, обрюзгший человек. Похоже, сильно усталый, невыспавшийся.
    Д. Имран Русланович, Вы были там один?
    Х. Да. Он даже не прореагировал на мое шумное вторжение. Сидит, голова склонена чуть ли не до колен, безучастен. Я несколько секунд с удивлением смотрел на него, не понимая его состояния, затем подошел вплотную, полуобнял его. Он весь из себя вялый, а я и говорю, чтобы взбодрить, стараясь как можно мягче: "Вставайте, Борис Николаевич. У нас появились новые дела, а времени мало, нужно действовать". Он даже не выпрямился, как сидел, так и сидит. Потом спрашивает: "А что конкретно вы предлагаете? Борьбу с армией, МВД, КГБ? Мы проиграли. Вы, теоретик, ученый, не представляете всю мощь государства и КГБ Крючкова! Все бесполезно!" Но я продолжил его убеждать, поддерживать, и он довольно быстро вошел в обычную форму, к нему стала возвращаться энергия, бодрость.
    Д. Вы ему лекарства какие-то давали? Или кто-то в вашем присутствии? Отчего он взбодрился, если был такой вялый?
    Х. Какие лекарства? Это я его убедил, что надо бороться! Он когда понял, что у меня есть план, сразу схватился за эту идею, стал крутить со всех сторон: "Вывести народ на улицу? Это было бы хорошо, но вряд ли нам это позволят!" Я ему снова: Надо успеть! Быстро на весь мир заявить о сопротивлении Янаеву и его группе. Нашим первым лозунгом должно быть требование вернуть Горбачева в Кремль!" А он опять голову повесил, бормочет: "Я не буду защищать Горбачева. Он мне столько крови попортил... Пусть они делают с ним что хотят..."
    Д. Уточните, Ельцин так и сказал - не буду защищать Горбачёва? Получается, он имел такую возможность?
    Х. Не думаю. Оговорился, наверное. Я, откровенно говоря, был удивлен такой примитивностью суждений Ельцина. Он был как с похмелья, несобранный. Надо делом заниматься, власть удерживать, а он про Горбачёва рассуждает. Возможно, у них была частная договорённость, я не знаю. Я ему тогда опять сказал: "Надо действовать быстрее, и у нас всё получится, иначе нас с вами немедленно арестуют". Но тут набежали его помощники, стали меня оттирать, и я спустился вниз, позвонил домой, узнал, что пока все нормально, никто в двери не ломится меня арестовывать.
    Д. Какие помощники? Перечислите.
    Х. Много. Шахрай, Балаболис, Силаев, Полторанин, Ярошенко. Я вижу, что Ельцин мало вменяемый и говорю им: "Надо текст обращения к стране, к гражданам страны". Тут все кинулись формулировать, каждый старался о себе заявить. Ельцин только головой кивнул, одобрил. И она стали звонить по телефону знакомым, думая, куда передать в первую очередь текст. А потом мэр Петербурга приехал, Анатолий Сорчак. Он пробыл недолго, потому что торопился уехать в Питер и боялся, что его задержат в пути. Как юрист сказал: "Это незаконно, это переворот, путч". И после этого я ушёл, понял, что мне надо ехать в Белый дом, поднимать народ, поднимать страну. Медлить нельзя было, а Ельцин долго раскачивался. Я потом узнал, что он тоже решил ехать в Белый дом.
    Д. Как вы узнали, от кого и во сколько?
    Х. Коржова встретил на пороге. Он вызвал спецмашину, ЗИМ тот громадный. Сказал, что он увезёт Ельцина.
    Д. Во сколько, сказал?
    Х. Нет, но понятно было, что сразу. Без четверти девять, кажется.
    Д. Вы знали, какой дорогой поедет Ельцин?
    Х. А там одна дорога. Не просёлками же - такая машина только по хорошему асфальту ехать может. А почему вы спрашиваете?
    Д. Скажите, Имран Русланович, почему вы, когда узнали, что Ельцин погиб, поставили на голосование вопрос о компетенции и преемственности власти в чрезвычайной ситуации?
    Х. Я не ставил!
    Д. Не успели. Вот у меня черновик постановления, который вы распорядились подготовить. Тут написано, что в случае невозможности президента РФ управлять страной, его полномочия передаются спикеру Верховного Совета. То есть вам.
    Х.Страна не может оставаться без управления. Ситуация складывалась критическая, надо было выводить народ на улицы, к баррикадам, назначать командующего верными России войсками. Некому было, кроме меня.
    Д. Почему же? Прусской вполне мог бы взять командование и войсками и народом. Герой, известный человек, имеющий практический опыт действий в критической ситуации. А вы - кабинетный учёный. Теоретик. Так почему вы даже не рассматривали кандидатуру Прусского на пост и.о. президента России?
    Х. Это было бы незаконно. В США, например, есть нисходящая иерахическая цепочка должностей, начиная с вице-президента. А мы такую создать не успели. Пришлось создавать на ходу. И вообще, мы говорим о теории. Решение же не принято. Даже объявить не успели, как эти монстры ворвались! А почему вас это интересует, а?
    Д. Давайте продолжим. Какие у вас отношения с лидерами организованной преступной группировки Атлангериевым, Альтмировым, Нухаевым и Сулеймановым?
    Х. Никаких. Я с ними не знаком.
    Д. А вот по данным милиции некто Атлангериев был у вас на приёме. По предварительной записи, кстати. Этот человек, чеченец по национальности, назодится на учёте, как организатор многих противоправных действий. И кличка у него, погоняло, на блатном жаргоне - Руслан. Вы утверждаете, что не знакомы с ним?
    Х. Возможно, и был такой человек на приёме. Вы поймите, я чеченец, хоть и прожил всю жизнь в Москве. А у нас кровнородственные связи - дело святое. Обычай есть обычай, и что остается бедному депутату, когда к нему приходит троюродный брат мужа двоюродной сестры и просит об услуге? Наверное, я ему помог чем-то, не помню...
    Д. Остальным, а их зовут Хоза...
    Х. Хватит! Я понял! You try to find a black cat in a...
    Д. Нет, я не ищу чёрную кошку в тёмной комнате. Машина Бориса Николаевича Ельцина была расстреляна в манере, присущей чеченской преступной группировке. Безжалостно и хладнокровно. Пока не доказано иное, вы являетесь подозреваемым, как заказчик убийства. У вас был мотив - захватить власть, у вас была связь с потенциальными исполнителями и возможность передать им сведения о маршруте и времени движения спецмашины президента России. Я спрашиваю...
    Х. Вот и свершилось, революция поедает своих детей. Тридцать седьмой год вернулся!
    Д. Имран Русланович, я спрашиваю вас...
    Х. Я не буду отвечать! Бейте, пытайте! Теперь я понимаю, что Дудаев прав!

    **

    Хроника и факты

    Мнение служащего диверсионного подразделения Н. Н.

    При ликвидации Ельцина наиболее оправдано было бы применение танка. Мощности фугасного снаряда более чем достаточно для гарантированного поражения легкобронированного лимузина. В случае необходимости можно повторить выстрел или раздавить автомобиль. Вся операция займет не более трёх-пяти минут без учета времени ожидания.
    Менее предпочтительным выглядит вариант с применением БМП, БМД или даже БТР с вооружением калибром свыше 20 мм или ракетно-пушечным. Операция займёт более пяти минут, поскольку в силу слабости калибра потребуется человеческий контроль. Использование крупнокалиберной снайперской винтовки в данном случае неуместно, а вот пулемет типа ДШК или Браунинг с короткого расстояния показал бы высокую эффективность .
    Выбор зарядов к РПГ как средства поражения позволяет утверждать, что засада устроена группой лиц, отслуживших срочную службу, имеющих доступ к складам оружия. Возможно, членами организованной преступной группировки.

    **

    Стенограмма допроса Анатолия Сорчака, мэра города Ленинграда

    Д. Здравствуйте, я следователь Долгов. Скажите, Анатолий Александрович, какие у вас были отношения с Ельциным?
    С. Отличные. Я высоко ценил усилия Бориса Николаевича, направленные на улучшение жизни простых людей. Вы знаете, что он ходил по улицам и заходил в магазины...
    Д. Не будем о популизме Ельцина. Я спрашиваю о недавних событиях. Вы были в Архангельском 19 августа?
    С. Да. Вместе с Балаболисом, Шахраем и Коржовым. Вся его московская команда была там. И Хасанбулов, Имран. Мы готовили текст Обращения к гражданам и указ о незаконности ГКЧП. А что, нельзя? С юридической точки зрения - все легитимно. Мы были в своём праве!
    Д. У нас не юридический диспут. Я расследую убийство президента России и мне нужна ваша помощь, тем более, что вы юрист и понимаете всё не хуже меня.
    С. Лучше. Я не скован обязанностью потакать давлению Администрации переходного периода. А вам должно быть стыдно, ведь по закону вы обязаны хранить беспристрастность!
    Д. Спасибо за напоминание. Я стараюсь соответствовать требованиям Уголовно-процессуального кодекса. Скажите, вы знали, по какой дороге поедет машина Ельцина?
    С. Нет. А что, там несколько дорог? Мы приехали по Липовой аллее, насколько я понимаю. Мимо леса, потом прямо и сразу к даче. Той, наверное, они и поехали.
    Д. Вы видели, кто сел в машину?
    С. Два или три охранника, шофер, конечно, и Коржов с Сосковцом, что ли. Не обратил внимания. Так смешно было, когда они на Ельцина бронежилет напяливали. Он же высокий, толстый, а бронежилет на нём топорщится. Ельцин его скинул, не надену, говорит. Тогда Коржов его уговорил сесть посередине, в салоне. И по бокам остальные расселись, в коробочку его взяли. А что?
    Д. Когда вы уехали из Архангельского?
    С. Около восьми. Нет, раньше даже. Они копались, а мне надо было успеть в Питер.
    Д. Но вы сначала заехали в Белый дом.
    С. Да. Встретился с кем надо, переговорил и уехал.
    Д.По словам очевидцев, вы заторопились ехать, как только узнали, что Ельцин убит.
    С. Нет. Раньше. А узнал о гибели Ельцина уже в пути. Поэтому, как приехал, сразу встретился с генералом Самсоновым и собрал чрезвычайную сессию Ленсовета. Мне надо было спасать город и Россию.
    Д. Вы знали, что Имран Хасанбулов собирался провести решение о предоставлении ему фактически президентских полномочий?
    С. Нет... Вот мерзавец! Да кто бы ему дал! Хотя... Вот почему он меня так усиленно в Питер отсылал... Знал, что я самый популярный после Бориса, вот и испугался...
    Д. Последний вопрос. Анатолий Александрович, кто мог бы выступить заказчиком убийства Ельцина?
    С. Можно подумать, вы сами не знаете. Все, начиная с Хасанбулова и кончая Прусским. Его бы каждый с радостью убил, если бы мог. О покойных нельзя плохо, но я обязан. Его помощник Коржов, чтобы вы знали, предлагал сразу ехать не в Белый дом, а в американское посольство. Оно там рядом. Он так и сказал: "Они укроют, пока мировая общественность не заставит путчистов сдаться". А Имран сказал, что этого делать нельзя, мол, народ не поймёт. Морда чеченская. Я думаю, что Прусской и Хасанбулов могли организовать убийство. Та ещё парочка, абсолютно беспринципная. Под шумок Ельцина убили, чтобы все на КГБ подумали.

    **

    Дарина вошла в кабинет Виктора почти неслышно. Она умела это делать, как никто другой. Секретарь Наташа, видимо, была в сговоре с Егоровой, потому что даже не предупредила.
    - Весь в работе?
    - Привет, Дарья. Что плохого?
    - Не говори так! Ты призываешь негатив. Всегда думай о хорошем.
    - Я думаю, но не помогает. Честно-честно! Особенно ночью. О тебе.
    Дарина засмеялась, обнажая ровные зубы и запрокидывая голову так, что складки на шее расправились и она стала выглядеть молоденькой смешливой девчонкой:
    - Всё только обещаете, Василий Иванович. Бедная Анка устала ждать!
    - Виноват. Но когда выхожу из кабинета, ни тебя, ни секретарши нет. И спросить не у кого, где ты спишь. А то бы наведался!
    Их шутливая пикировка всегда шла на грани фола. Виктору, действительно, нравилась эта удивительно деловитая безвозрастная женщина, стройная, с развитой грудью и прекрасной фигурой. Но для серьёзного ухаживания времени не хватало, а упрощать ситуацию до "пойдём перепихнёмся" он никогда бы не рискнул. Хотя надежда на взаимность тлела торфяным пожаром - ведь поддерживает шутливый тон, не отшивает!
    - Чаще всего я здесь ночую, в комнате отдыха. Иногда с Наташей домой уезжаю. Но редко.
    - С Наташей?
    - Она моя дочь. Я семейственность развела, чтобы она под рукой была, а то ведь упустишь, потом наплачешься. Ты что, не знал? Да, я уже древняя старуха, тридцать два.
    - Подожди, а ей сколько?
    - Шестнадцать. Грешна я, батюшка, юна была вельми, когда её понесла!
    - Да-а-а... Ты меня сокрушила, - признался Виктор, сделав подсчёт в уме. - Ладно, что случилось?
    Личное появление Егоровой в кабинете любого Наместника означало для последнего новую головную боль. Особенно часто доставалось Старшему, который отвечал за экономику. Концепцию вывода Союза из кризиса ему удалось создать и пропихнуть на очередном Съезде, хотя крови и нервов это стоило немалых. Леонтьев, обиженный ещё Горбачёвской командой и резко отрицательно воспринявший Администрацию, послал Беневина чуть ли не открытым текстом. А вот Зиновьев и Шляпентох на приглашение отозвались и вместе с советскими учёными составили перечень неотложных мер вместе с методиками оперативного контроля. Удержалась союзная экономика, на самом краю пропасти, но устояла.
    - К тебе на приём просится следователь. Генпрокурор извинялся, дескать, не имеет права ему запретить, поскольку следователь - лицо процессуально независимое...
    - А что ему надо?
    - Он расследует убийство Ельцина.
    Оба замолчали. Тот день свёл их на уровень максимального доверия. Когда Беневин, рассвирепевший на Антона Григорьевича, выбежал из дачи, Егорова продолжала собирать сведения о ходе переворота. И неожиданный звонок Виктора: "Ельцин ещё на месте?" переводить на Казакова не стала, ответила сама, утвердительно. А когда взволнованный Беневин заявился с новостью про убийство президента России - несказанно обрадовалась его возвращению.
    - Приму.

    **

    Долгов соответствовал фамилии - длинный, тощий. Робости в его походке, рукопожатии и голосе Беневин не заметил. Положив на стол толстый бювар или папку, следователь пояснил:
    - Мне нужно ваше согласие на допрос, - тут же поправился, - опрос всех Наместников. Я веду следствие, как вы знаете, и обязан собрать максимум сведений.
    - Вы подозреваете в убийстве Ельцина кого-то из нас?
    Глядя в переносицу Виктора, следователь обтёк вопрос:
    - Нет. Но вы могли быть заинтересованы в его смерти. Или знать кого-то заинтересованного.
    - А другие подозреваемые у вас есть?
    - Есть. Но это тайна следствия.
    - А без фамилий, вот как нас, Наместников, привести можете. Чтобы я понял, кого вы больше подозреваете, героев перестройки или предателей путчистов?
    Следователь шутливый тон принял, улыбнулся, отчего кривоносое лицо стало привлекательным, как у зрелого Бельмондо:
    - Ну, они все точно не герои и точно не предатели. Путчисты - это лузеры, которые играли на руку мерзавцам. Условно, в ГКЧП я вижу три группы. Первая, горбачисты, яро желала устранения Ельцина. Образно говоря - подсвинки, который боялись, что с приходом нового хряка их оттеснят от кормушки...
    Беневин захохотал, представив себе упитанных, многоподбородочных министров в виде поросят. Просмеявшись, извинился, попросил продолжать.
    - Вторые, ельцинята, самая мощная группа, главные зачинщики ГКЧП. А третьи мечтали отстранить и Горбачева и Ельцина. Но у них не было лидера и не было ресурсов для переворота, в отличие от первых двух.
    - И?
    - Кто-то из первой или третьей группы мог рискнуть. По оценке специалистов, расстрел совершён не армией и не спецназом, что странно для заговорщиков, но объяснимо, как экспромт политика-авантюриста.
    Беневин слушал, утратив улыбку. Он опустил голову и барабанил пальцами по столу. Вероятно, поймав какую-то мысль, посмотрел на Долгова:
    - Тогда Казаков, Лебедь и Клонов вне подозрений. Они бы на экспромт не полагались.
    - Я тоже так думаю, но мне надо встретиться с каждым.
    - Ну что ж, сначала опрашивайте меня. С остальными согласуете через Егорову.
    **

    Хроника и факты

    "Эхо Москвы", передача, посвящённая гибели А. Лебедя. Избранные места.

    Ведущий: Позавчера погиб Наместник Александр Лебедь, который мог стать диктатором Союза. Причина падения вертолёта выясняется, хотя, по официальной версии, он был сбит переносным ракетным комплексом. Газеты пестрят комментариями о том, что генерал-десантник погиб так, как и жил, в боевом вылете, и это, мол, славная смерть для настоящего военного - не в постели от старческой немощи, а на гребне известности...
    Гость: Это верно. Насчет диктатора, я сомневаюсь, но главой Администрации он должен был стать. По словам генерала Казакова, которые подтвердил Виктор Беневин, на ближайшем заседании планировалось принять решение о ротации и первой кандидатурой стояла фамилия Лебедя.
    В. Да, я тоже присутствовал на пресс-конференции, пардон, встрече с прессой, ха-ха! И понимаю, зачем генерал Казаков предложил ротацию временно отложить. Сейчас, получив под своё начало вооружённые силы в добавок к своему КГБ, он надеется предотвратить свою преждевременную гибель в аналогичной воздушной катастрофе.
    Г. Вы полагаете, гибель Лебедя - дело рук Беневина?
    В. Или Клонова. Ни тот, ни другой себя опасности не подвергают, усмирение восставших регионов традиционно поручают армии. Процитирую воспоминания его близкого знакомого: "Лебедь ненавидел и презирал всех политиков, независимо от цвета их шкуры. Приняв решение стать одним из них, он чувствовал своё огромное преимущество - в опыте, природной смекалке, знании жизни и смерти".
    Г. Возвращаясь к причастности Администрации к убийству генерала, процитирую и я: "Лебедь презирал остальных Наместников, а те боялись его авторитета в армии, ощущали его желание властвовать..."
    В. Как точно сказано. Увы, нам никогда не скажут, как, кто и почему его убил. Но никто не запретит догадываться!

    **

    Стенограмма допроса Наместника В. Беневина

    Д. Скажите, вам было известно, что группа Альфа блокировала дачу Ельцина?
    Б. Да, я был в гостях у генерала Казакова, когда тому позвонил Курёхин.
    Д. Вы слышали, о чём говорили Казаков и Курёхин? Отдавал ли Казаков прямой приказ или давал совет или просил Курёхина нейтрализовать Ельцина?
    Б. Нет, совершенно точно. Генерал Казаков всего лишь посоветовал Курёхину самому принимать решение, если приказа на арест Ельцина не последует.
    Д. Вы знали точное время и маршрут выезда Ельцина из Архангельского?
    Б. Я не москвич и понятия не имел, где это Архангельское. Что касается времени... При желании мог бы предположить, что часов в восемь он должен выехать. Как все рабочие люди, чтобы к девяти быть на месте.
    Д. Как вы полагаете, кому была выгодна смерть Ельцина?
    Б. Ну, тут такой простор, что я даже затрудняюсь... Как ни удивительно, всем, даже его соратникам она пошла бы на пользу, если бы не мы. На его место мечтали выдвинуться и Сорчак и Попандопулов и Хасанбулов, да все мало-мальски известные политики. И шанс у них был. Бы. Но мы успели раньше.
    Д. Кто из ваших соратников мог бы совершить или заказать такое убийство?
    Б. Такое или то, конкретное?
    Д. Ельцина, я имею в виду.
    Б. Никто. Казаков не выходил из дома. Лебедь двигался к Белому дому, а Клонов, насколько мне известно, был в расположении своего ОМОНа. Дарину Егорову, я полагаю, подозревать смешно?
    Д. Ну, я бы так не спешил. Она сотрудник КГБ, имеет спецподготовку...
    Б. Она всё утро была вместе с Казаковым.
    Д. А вы?
    Б. Я выходил. Где-то на час, полтора. Гулял. Мы крепко поссорились с генералом Казаковым. Я настаивал, что Ельцина надо арестовать во что бы то ни стало, а Казаков занимал пассивную позицию. Вам же известно, что руководить контр-переворотом он начал только после того, как узнал о смерти Ельцина.
    Д. От кого он узнал?
    Б. От Курёхина.
    Д. А вы?
    Б. Что я?
    Д. От кого узнали?
    Б. Не помню. Наверное, тоже от него.
    Д. Спасибо. Всего хорошего.

    **

    Стенограмма допроса Наместника А. Казакова

    Д. Здравствуйте, я Долгов, следователь по...
    К. Добрый день. Знаю. Задавайте вопросы.
    Д. Как вы относились к Ельцину?
    К. В каком плане? Как руководитель и президент - он ничтожен. Как личность - дипсоман в стадии деструкции личности. Как политик - взбалмошен и непостоянен.
    Д. То есть он вам не нравился?
    К. Я не шахтёр, чтобы впадать в экстаз от способностей человека выпить стакан водки одним махом. Давайте ближе к теме.
    Д. Когда вы планировали контр-переворот, у вас были планы относительно Горбачева и Ельцина?
    К. Вы странно формулируете вопросы, Долгов. Никто не планировал каких-либо действий заранее, если вы это имеете в виду. Просто когда мне стало известно, что Ельцин убит, я понял - это шанс сохранить Союз. По поводу исторических альтернатив. История не имеет сослагательного наклонения, но выживи Ельцин - страна бы распалась на отдельные республики. Вы читали, что уготовал Горбачев своим конфедеративным договором? Нет? А зря. Прочтите, тогда поймёте нашу мотивацию. Даже такой мирный человек, как Беневин, и то проникся задачей спасти Союз. Извините, задели за живое. Итак, ваши вопросы.
    Д. Вы утверждаете, что арест Ельцина у вас в планах не стоял?
    К. Да не было никакого плана. Просто я, как сотрудник КГБ и руководитель аналитического отдела, неоднократно принимал участие в разработке планов для ГКЧП. И мне было легко работать на опережение, как только мы решили, что ситуация благоприятствует нам.
    Д. По вашим словам, действия Наместников были экспромтом, если не сказать авантюрой?
    К. Тщательно подготовленный экспромт зачастую удаётся лучше детально проработанного плана. Я знал, что надо делать, генерал Лебедь знал, как это делать, а полковник Клонов и полковник Курёхин нанесли точечные удары по нервным узлам и обеспечили надёжный тыл.
    Д. Вернёмся к Ельцину. Почему Курёхин позвонил вам? Получить указания?
    К. Нет. Это я позвонил ему. По плану Крючкова Альфа должна была арестовать Ельцина, вот я и проверил. Из чистого любопытства. Не верите?
    Д. Сомневаюсь. Чтобы в момент переворота генерал КГБ, разработчик плана, и оставался дома?
    К. Представьте себе. Я оказался слишком молодым для команды Крючкова.
    Д. Вы отдавали Курёхину приказ о засаде на маршруте выдвижения Ельцина?
    К. Нет. Я посоветовал ему послать часть бойцов по Липовой аллее и в лес, чтобы он успел перехватить машину Ельцина, если приказ Крючкова придёт слишком поздно, когда кортеж уже покинет дачу.
    Д. Курёхин мог по собственной инициативе устроить засаду?
    К. Вопрос к нему.
    Д. Когда вы узнали про убийство Ельцина?
    К. Где-то в девять... Или десять. Не помню точно. Не засёк время.
    Д. От кого узнали?
    К. Позвонил Курёхину. Его бойцы обнаружили расстрелянный кортеж и нашли несколько тел.
    Д. Почему вы ему позвонили? Догадались, почувствовали?
    К. Я не экстрасенс. Мы с ним постоянно перезванивались.
    Д. А вот Курёхин утверждает, что инициатором разговора были вы. И первым задали ему вопрос о Ельцине. Получается, вы знали, что с ним что-то могло произойти. И ждали подтверждения.
    К. Вы меня обвиняете? У вас есть улики, доказательства?
    Д. Пока нет, только подозрения.
    К. Вы не там и не ту ловите рыбку, Долгов. Убийство Ельцина могли желать до трети членов ГКЧП. Это у Крючкова с ним всё было обговорено, другие знать не знали, что Ельцин посвящён в планы ГКЧП. Он потому и не спешил в Белый дом, что ждал премьера, Павлова. Да только тот струсил, ушел в запой. Не совесть ли его мучила?
    Д. Товарищ генерал, Павлова я уже опросил. Вы мне ответьте, пожалуйста, кто из Наместников мог совершить убийство Ельцина? Или заказать.
    К. Заказать? Александр Иванович мог просто послать экипаж танка в Архангельское и решить вопрос одним выстрелом. Клонов тоже. Поставить БТР и расстрелять из крупнокалиберного пулемёта. Надеюсь, всё?
    Д. Да, спасибо. Подпишите.

    **

    Стенограмма допроса Наместника И. Клонова

    Д. Моя фамилия Долгов, Иван Терентьевич. Следователь. Вы допрашиваетесь по делу об убийстве президента России Бориса Николаевича Ельцина.
    К. Очень приятно, коллега. Меня зовут Ильяс Абдулович. С чего начнём?
    Д. У вас была неприязнь к Ельцину?
    К. Естественно, нет. Если по стакану накатим, я вам столько про него историй расскажу! Мы же за ним, как няньки ходили, начиная с горкома партии.
    Д. Не надо. Вы желали ему смерти?
    К. Да ладно вам! Нет, конечно. Мужик был резкий, но правильный. Хороший президент. Жаль, бухал сильно, особенно, в последнее время. Тяжело, видимо, приходилось.
    Д. Когда вы узнали о смерти Ельцина?
    К. Убийстве. Лебедь дозвонился, передал новость. И привет от Казакова. Ну, раз Ельцина не стало, я кочевряжиться не стал, помог Антону. Я думаю, это кто-то из ГКЧП устроил.
    Д. Что устроил? Убийство Ельцина?
    К. Ну да. Тот ведь мог поднять Москву и всю страну на дыбы, снести мятежников к херам собачьим, вот его и убрали.
    Д. То есть вы не разделяете мнения Наместника Казакова, что Ельцин поступал как вредитель, что намеренно разваливал Союз?
    К. Это личное мнение Антона.
    Д. Кто из Наместников мог бы заказать убийство Ельцина?
    К. Осторожнее на поворотах, Иван Терентьевич. Вы как продажный журналист, негатив везде видите, а следователю это не к лицу. Никто бы на такое не пошёл, это я вам ответственно говорю.
    Д. А от кого генерал Лебедь узнал об убийстве Ельцина?
    К. От Казакова.
    Д. А Казаков?
    К. Насколько я помню, от Витьки. От Беневина. Тот на улице где-то услышал, примчался к Антону. Они перед этим разругались крупно, вот Витька и уходил.
    Д. Мог Беневин заказать убийство Ельцина?
    К. Чтобы заказать, надо знать, к кому обратиться. Вы верите, что достаточно выйти на улицу и попросить прохожего - замочи, типа, мужика вон того, а я тебе бабла отвалю немеряно? Так, да?
    Д. А что вы скажете про особые связи Беневина с лидером сибирской преступной группировки Елкиным?
    К. Что за особые связи?
    Д. Нынешний мэр города Медвежьего показал, что сразу после утверждения Администрации переходного периода Беневин вернулся в город и решением исполкома, фактически, волевым решением, провёл приватизацию ликёро-водочного завода, пивзавода, кирпичного завода и завода кровельных материалов в пользу нескольких подставных лиц, которые чуть позже передали имущественные права фирмам Елкина. Что вы скажете на это?
    К. Торопился Витя сдать дела, вот и сделал ошибку. Нет ничего проще, чем отменить приватизацию.
    Д. Уже отменена. Как вы объясните тот факт, что при планировании и проведении кампании по ликвидации организованной преступности первой под зачистку попала бригада Елкина?
    К. Совпадение.
    Д. А по моим данным, сразу после утверждения Администрации переходного периода на приёме у Беневина был некто Елкин. Это тоже совпадение?
    К. Уверен, что да. Слушайте, Иван Терентич, к чему эти вопросы?
    Д. Ильяс Абдулович, зачем вы изображаете из себя тупицу? Никогда не поверю, что блестящий командир разведгруппы, с отличием закончивший пехотное училище и заочный юридический институт, не в состоянии сделать вывод из косвенных...
    К. Работа тяжёлая, вот и тупею. Насчёт косвенных - про нас, ментов, была скверная шутка, типа, к столбу прикопаться можем. Я вас попрошу не уподобляться таким ментам и не копать под хорошего человека. У вас показания Елкина есть? Его подельников? Доказательства их участия в убийстве Ельцина?
    Д. Какие показания, если банда Елкина ликвидирована вами? Но я уверен, что да, Беневин...
    К. А я уверен, что нет. И - прощайте, Иван Терентьевич!

    **

    Когда Илья Клонов со смешками пересказал ход допроса, учинённого настырным следователем, Виктору Беневину вдруг стало не по себе. Дня три или четыре назад, отвечая Долгову, он совершенно не волновался - был бесчувственным, как отлёжанная, "отоспанная" из-за передавленного нерва рука. А тут вдруг пробило на совесть, "отошёл, ожил нерв". И до утра вспоминались прочно забытые, казалось бы, события девятнадцатого августа. День, когда он решился на поступок, немыслимый для учителя истории, которого судьба в лице родителей, школы, института и КПСС обрекали на покорное прозябание.
    Десять лет истребления в себе "пинаемого спаниэля" сказались - Виктор выбежал из дачи Казакова, хлопнув дверью. Его душила яростная неприязнь к дяде: "Трус! На карте судьбы страны! А он?!" Нет, то не гнев бушевал в нём - если честно, положа руку на сердце - злоба душила. К высоким начальникам. Замешанная на зависти к реалиям сытой Европы и богатой Америки, та злоба заставляла неровно биться сердце. Ой, как хотелось Беневину тоже покупать роскошные машины, жить в шикарных виллах, летать на собственных самолётах! И ведь не глупее американцев, не хуже он, но почему в родной стране умным быть оказывалось невыгодно? Воровать - да, а зарабатывать умом - нет!
    И ведь не один он такой, в Союзе все - нищие! На жалкую легковушку надо копить долгие годы, фирменные джинсы покупать втридорога, с рук. Хороший холодильник - по записи, цветной телевизор - тоже. Мебель, колбасу, да всё, что называлось дефицитом - только по блату. И лишь власть не испытывала нужды ни в чём. Вот кто в Союзе был реально богат! Они отоваривались в специальных распределителях, жрали деликатесы в три горла, получали громадные квартиры, за служебный счёт катались на "членовозах", летали за границу. А ещё величаво врали с экранов - сытые, гладкие, одинаково безразличные к простому человеку! Что бровастый Брежнев, что идиот Черненко, что застрявший в сталинизме Андропов, что говорливый Райкин муж, что пропойца Ельцин!
    А те, кто сидел в области, в городе - им уподоблялись. Разве что льготы выглядели поскромнее. Неизменным оставалось отношение к народу - как барин к быдлу: "Все на субботник! Все на демонстрацию! Что? Вякнул против? Сгною!" О, Виктор помнил стояние с плакатом, помнил наручники и милицию, которая подчинялись самодурам! Сколько их, таких, партийных бездельников сидело на народном горбу. Он на себе испытал, как третий секретарь требовал отчета о работе исполкома и мешал работать нотациями!
    А оболтусы из горкома ВЛКСМ? Профсоюзники? Разогнать бы всех! А потом бить тапком, как тараканов! Они ведь неистребимы, так и норовят во власть пролезть, кресло себе застолбить или организовать новое, попрочнее, попросторнее. Как местный урод, бывший секретарь парткома завода. Став главой Калиновского горсовета, захотел зарплату за ничегонеделанье и после жаркого митинга повёл толпу к электричке.
    Беневин, только что сокративший у себя три ставки, явно лишних, на его взгляд - рассвирепел на бывшего, но наглого партийца и укротил подвыпившую толпу брандспойтами. Как блеял потом глава Калиновского совета, когда получил обвинение в организации массовых беспорядков, повлекших причинение материального ущерба! И городской чекист сразу же заткнулся, а то предостерегал от чрезмерности, мента городского отмазать спешил. Ответственности испугались! Козлы, силовые органы, называются...
    - Ни хрена вы не сила!
    Виктор резко остановился. Мелкотравчатое Калиновское выступление на фоне ГКЧП выглядело пластмассовый автомобильчиком рядом с карьерным "Белазом", но натолкнуло на сумасшедшую идею! Совершенно невероятную, невозможную, на первый взгляд. Но ведь мир уже сошёл с ума? И если "Союз нерушимый" вот-вот разрушится, если он, учитель истории стал председателем исполкома вопреки воле горкома партии, если немощные старики-партийцы затеяли безумный переворот - так почему не произойти ещё одному чуду? И Виктор бросился ловить попутку. Тут надо-то всего ничего, на Рублевское шоссе, где стоит приметный особнячок!
    Что тогда произошло, он забыл, как сон кошмарный - вытолкнул из памяти, будто и не с ним, а в кино. Словно не он, а какой-то актёр. И не меньше месяца назад, а лет сто-двести, в эпоху дворцовых переворотов. Долгову отвечая - не помнил. А в коротком разговоре с Клоновым - всё вернулось, да ещё как! Обожгло, больнее опрокинутого чайника. За бессонную ночь ожог не унялся. Стонать, руки заламывать на манер Пьеро - не по мужски. К психотерапевту? О таком не расскажешь, да и не дело атеисту исповедоваться... Значит, придётся теперь с этим жить.

    ** Хроника и факты

    Из книги Варенникова "Неповторимое":

    Гласность нужна? Конечно. А демократия? Несомненно. Но почему с наступлением эпохи горбачевской демократии и гласности стали дефицитом продовольствие, стиральные порошки, мыло, зубная паста и прочие необходимые в быту мелочи?
    Меня мучил вопрос: если все эти перекосы столь очевидны, то почему же не принимаются экстренные меры для их устранения? Потом сам себя спрашивал: кто же должен и может принимать меры в условиях существующей партийной и государственной системы?
    Получалось - никто.

    **

    Егорова связалась с Клоновым через секретаршу и попросила уделить полчаса для приватного разговора. Ильяс Абдулович согласился. Наместники стали реже собираться после гибели Лебедя. Без связи с трагедией - меньше стало неотложных вопросов. И сепаратисты расхотели проверять на себе непреклонность Администрации и ситуация экономическая стабилизировалась. Поэтому Казаков безвылазно пропадал в военных округах, входя в курс дел. Беневин с экономистами отлаживал новую систему планирования и контроля, пытаясь сбалансировать бюджет. Дарина продолжала кадровую политику Наместников на губернском уровне. Клонов, опять негласно, проверял статистику преступности, которая, почему-то, пошла на спад.
    - Дарина, ты слухами пользуешься, так скажи мне, - встретил он её неожиданным вопросом, - криминалитет утих?
    - Знала бы, поспрашивала заранее, а врать не хочу. Ильяс Абдулович, вы когда последний раз на воздух выходили?
    - Недавно. Домой ездил, к семьёй в кино сходили.
    - Я охрану отпустила, думала здесь заночевать, а вот не вышло, домой надо забежать. Проводите меня, тут недалеко, пара кварталов. Не в службу, а в дружбу?
    Дарина смотрела на Клонова напряжённо, строго, и опытный милиционер догадался, кивнул. Они вышли, отмахнувшись от охраны, которая послушно увязалась следом, на расстоянии уверенного выстрела из "Стечкина". Егорова уцепилась за локоть Наместника, склонила голову почти ему на плечо и сухо сообщила:
    - Да, нас прослушивают. Я по старому знакомству получила записи нескольких разговоров. Сейчас включу, потом обсудим. Сначала кабинет Беневина.
    Маленький диктофон с чуть заметным шипением заговорил голосом следователя Долгова:
    "Д. Спасибо, что согласились принять. Позвольте, я расскажу занятную историю? Девятнадцатого августа, примерно в четверть девятого утра серебристый джип "Исудзу" свернул с Новорижского шоссе на Архангельское. Приблизившись к Липовой аллее, он перевалил кювет. Давя кусты и тоненькие стволики широкими шинами, машина завершила циркуляцию и замерла, обратившись носом к шоссе. Из неё вылезли молодые люди, обошли машину, вытащили из распахнутых задних дверей четыре тёмно-зелёных трубы с рукоятками. Коренастый крепыш попросил высокого парня: "узнай, он где?" Высокий поднял сотовый телефон, хрипло спросил: "Дарина, привет, это я. Ельцин где? Бронированная Чайка?" - затем вернулся к шоссе.
    Засадники лежали на обратном склоне небольшого возвышения, оставленного дорожниками при прокладке водоспускной трубы. Им пришлось основательно потоптаться, чтобы пригнуть её на месте лёжки. Зато со стороны шоссе они были неразличимы. Каждый из четверых держал снаряженный РПГ-7 с бронебойным, осколочно-фугасными и объёмным зарядами.
    Скоро со стороны государственных дач зашумели моторы. Первый фугасный заряд ударил в борт машины сопровождения. Уазик снесло в кювет. Длинный лимузин пошёл юзом и остановился в десятке метрах от гранатомётчиков ракурсом три четверти. Кумулятивный заряд попал чуть ниже лобового стекла, в переднюю стойку. Фугасный отбросил лимузин к противоположной обочине, изуродовал дверь и стойку. Высокий парень поднялся, пытаясь рассмотреть, что творится в чадящем салоне. Ему почудилось шевеление в машине:
    - Саша, там кто-то живой!
    - Монгол, засади!
    Последний заряд разорвался огненным клубком, вспучив крышу машины. По команде коренастого "Сваливаем, на той стороне люди!" нападавшие уехали, забрав гранатометы с собой. Бойцы группы Альфа опоздали на минуту. Прикрывая друг друга, они осмотрели лимузин и уазик сопровождения, где тоже никто не выжил. Затем военные отошли вглубь лесного массива. Через полчаса к месту трагедии подкатили "Скорая помощь" и милицейская машина.
    За это время серебристый "японец" успел добраться до магистрали, ведущей к столице. Но прежде чем влиться в плотный поток транспорта, джип свернул на обочину. Коренастый парень вышел, поочередно попинал скаты, обойдя машину. Незаметно для посторонних он содрал плёнку с переднего и заднего номеров, которая закрывала настоящие цифры. Скатав тонкий пластик в комок, бросил его в кювет".
    Б. Вы пишете детективные рассказы?
    Д. Это реконструкция убийства Ельцина. На основе фактов, которыми располагает следствие.
    Б. Понятно... Дарина, вы подразумеваете, Егорова? Почему?
    Д. Городской телефон дачи генерала Казакова прослушивался. Ей звонили с мобильного телефона Александра Елкина, руководителя московской Сибирской преступной группировки. Голос человека, который спрашивал у неё про Ельцина, похож на ваш.
    Б. Мой?
    Д. Похож на ваш.
    Б. А имена Саша и Монгол, их вы как узнали?
    Д. Бойцы Альфы слышали. На мой запрос в МВД получена справка, что кличку Монгол носят всего двадцать представителей криминального мира, причём, по возрасту и территориально подошли двое, один из которых входил в ОПГ Елкина. Саши, как его называли знакомые. С которым вы щедро расплатились, а потом велели уничтожить вместе со всей бандой.
    Б. Если я скажу, что не делал ничего... или многого, в чём вы меня обвиняете? Ну да, не поверите. Иван Терентьич, зачем вы пришли?
    Д. У меня готово обвинительное заключение на привлечение вас и Егоровой к уголовной ответственности за...
    Б ... организацию убийства Ельцина? Других подозреваемых вы не ищете, понятно.
    Д. Погибло восемь человек. Вас совесть не мучит?
    Б. Отец говорил: "признание - короткий путь на скамью подсудимых". Поступайте, как хотите. Если генпрокурор передаст дело в суд, её и меня будут защищать лучшие адвокаты.
    Д. Я так и думал. Если им удастся развалить доказательную базу, я передам материал за рубеж.
    Б. Вы задумывались, что иной, бескровной возможности остановить Ельцина от предательства интересов СССР в тот момент не было?
    Д. Увёртки и оправдания оставьте адвокатам. Я уличил вас в убийстве.
    Б. Вы в бога верите?
    Д. Это не имеет значения. Вы должны ответить перед земным судом. Надеюсь увидеть вас на скамье подсудимых. (уходит, хлопнув дверью).
    Б. Отважный человек..."
    Дарина выключила диктофон. Ильяс Абдулович покрутил головой, словно воротник давил ему шею. После длительного молчания он спросил:
    - Это правда?
    - Что звонил и спрашивал, да, но что Виктор сам участвовал - просто невероятно...
    - Он не производил впечатления настолько решительного человека. Если это правда - уважаю.
    - Послушайте вторую запись.
    Диктофон зашуршал снова. На этот раз голоса принадлежали самому Ильясу Клонову и генералу КГБ Антону Казакову:
    "И. Антон, есть разговор.
    А. Говори.
    И. Я видел вертолет, где погиб Сашка.
    А. Я тоже, но раньше.
    И. Антон, это не местные.
    А. С чего бы?
    И. Его сбили не просто Иглой, а экспериментальной. Разницу нашли только заводчане. А я проверил - из опытной партии было отстреляно в боевых условиях восемь Игл-Д. Одна не сработала, а последняя считалась потерянной - отстрел проводился в Афгане, тайно. Сашку сбили твои. По твоему приказу. Что он натворил?
    А. Ты рехнулся. Зачем мне убивать друга?
    И. У Сашки не было друзей. И у тебя. И у меня. Мы приятели, не больше. Армейская служба мешает прочным связям.
    А. Илья, что ты несёшь? Мы же с тобой недавно говорили о ротации главы, и ты сам предложил сменить Виктора на меня, потом поставить Сашку, а дальше уже тебя. Какой смысл мне кого-то убивать, объясни?
    И. Смысл? Ты же спишь и видишь, как взять власть в свои руки, а Сашка тоже этим бредил. Думаешь, я не видел, как у тебя и у него горели глаза, когда решался вопрос о первом главе? За этот год Сашка стал слишком популярен в армии, вот ты его и убрал!
    А. (кричит) С чего бы я тогда от ротации отказался? Стал бы я так делать, если, как ты обвиняешь, власти хочу?
    И. (кричит) Да тебе сначала армию под себя подмять надо! А потом власть сама упадёт в руки! Ведь ещё полгода, и пора сдавать полномочия, избирать президента! Ты же...Вернись, разговор не кончен! Вернись!
    А. Дурак ты, Илья! (хлопает дверью)
    Егорова выключила диктофон. Клонов оглянулся. Охрана деликатно шла позади. Придерживая руку Дарины на своём локте, Ильяс Абдулович развернулся и повёл спутницу в обратную сторону.
    - Это правда, про вертолёт и Лебедя?
    - Правда. И про Антона. Он идёт по костям. Как только закончит подготовку, объедет все округа и сменит генералитет, где надо, на лояльных - тут же потребует ротации. Три-четыре месяца ему хватит, чтобы приписать сдвиги в экономике себе, а там и Съезд подоспеет. Полгода на подготовку к выборам Президента СССР - агрессивная пропаганда жёсткой руки Казакова и рекламирования его, как отличного хозяйственника. Виктор ему ещё и поможет...
    - Виктора он уже списал. Прослушку-то для него делают. Сдаст он племянника генеральному прокурору. С лёгкой душой, ещё и очки дополнительные заработает у прессы и населения, как же, подчинился закону!
    - Ты зачем меня позвала?
    - Ильяс, я с Антоном Григорьевичем работала. Начальник он - идеальный, заботливый. Умный. Но - чекист, и этим всё сказано. Он не любит людей. Он никого не любит, только себя. А Беневин - вы не замечаете, а он к стране, как к ученикам, наверное, относился. Выслушивает, переживает, подмечая ошибки, и ставит плохие отметки лишь ради того, чтобы помочь исправить. Виктор - идеальная кандидатура на президента. Нельзя его под суд отдавать.
    Клонов усмехнулся:
    - А ты не за себя боишься?
    - За себя тоже. Не суда боюсь, а жить без Беневина. Я ведь никуда из страны не убегу. И мне будет плохо, как всем, когда президентом станет Казаков.
    Ильяс Абдулович Клонов, бывший начальник ОМОНа, нынешний куратор МВД, прокуратуры, таможенной службы, наркоконтроля и тому подобных, поддерживающих порядок формирований - замолчал. Он отлично сознавал, что ничуть не лучше генерала Казакова и генерала Лебедя, по приказу которых убивали врагов страны. Каких врагов? Если бы сепаратистов, а на самом деле - обманутых призывами и посулами подростков или глупых обывателей.
    С его подачи за минувший год Трибунал присудил к высшей мере более пятисот человек, а омоновцы расстреляли при задержании с оружием несколько тысяч, среди которых, наверняка, были практически невиновные люди, недавно или случайно попавшие в состав ОПГ. Он приказал считать их врагами народа.
    Рядом с ним шла женщина, которая - перед собой-то он не лукавил - молила его о помощи. Не себе, а кровавому монстру, такому же, как все они, Наместники. С той разницей, что врага страны, врага народа - Беневин убил не после, а до прихода во власть. Помочь Виктору означало - беззаконно убить, как минимум, двух человек.
    - И делать ли нам зло, чтобы вышло добро, - произнёс Клонов давно забытые, казалось бы, строки Библии, которые часто твердила мама, - как некоторые злословят нас и говорят, будто мы так учим?
    - ...как написано: нет праведного ни одного, - продолжила Дарина, останавливаясь и глядя ему в глаза. - Так что? Я могу надеяться?

    Конец

  • Комментарии: 4, последний от 13/11/2016.
  • © Copyright Бурлаков А.Ф.
  • Обновлено: 04/10/2016. 212k. Статистика.
  • Повесть: Детектив
    •  Ваша оценка:
    Все вопросы и предложения по работе журнала присылайте Петриенко Павлу.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список