Аннотация: Иногда, чтобы именить судьбу мира достаточно произнести одно имя.
Тайна имени
Спал он сегодня беспокойно. Казалось, пол трясся, и готов был расколотся под ним. А еще оон слышал гром. Хотя какой гром,хотя какой гром может быть в подземелье.
Он проснулся в полной темноте. Это было странно.
-Может я просто проснулся сегодня раньше? - подумал он.
Он еще полежал, затем прошелся. Он слишком хорошо знал это место, и мог ориентироваться здесь и при полном отсутствии света, не ударяясь о стены. Но ничего не менялось и все больше хотелось есть. Он нащупал в темноте корзину. Там был маленький потухший светильник, пустая миска и небольшой кувшин, тоже пустой.
Обычно, когда он просыпался, в светильнике было немного масла и он был зажжен, в миске была еда, в кувшине вода, ко всему еще кусок хлеба, а иной раз даже луковица или яблоко. Да еще пара салфеток из какого-то мягкого и очень непрочного материала.
Где-то высоко в потолке был люк, через который поднимали корзину, а затем спускали снова. А вот воспользоваться им для побега было невозможно. Хотя веревка от корзины и вела наверх. Как-то он дернул за веревку, проверяя, прочно ли она привязана, и та свободно упала к его ногам. Затем в течении некоторого времени, он не знал, как долог был этот период, но жажда уже начинала его мучить, никто не приходил.
А затем наверху появился слабый свет, и вниз упала веревка, а голос произнес:
-Привяжи к ней веревку от корзины.
Корзину забрали наверх. А затем спустили уже с едой и водой.
Это было так давно.
-Что не нравиться им теперь. Веревка по-прежнему тянется куда-то наверх. Почему они не приходят? Вымерли они там что ли? - думал он, прохаживаясь от стены к стене.
Помещение, где он находился было небольшое, шагов десять от стены до стены. В одном из углов было небольшой сток, который он использовал для естественных нужд. У другой стены был высохший мох, который служил ему постелью. Мох не гнил и не горел.
Сколько времени он провел здесь, он не знал. Не помнил и как оказался здесь. Так было не всегда, но ничего другого он не помнил. Периодов же от одного спуска еду до другого было много, очень-очень много. А вот теперь о нем забыли.
Время шло, голод уже немного притупился, зато жажда мучила нестерпимо. А кругом лишь темнота.
-Я должен выйти отсюда, - сказал он.
Звук голоса странно прозвучал в мертвой тишине. Он встал и оттолкнул руками гладкую стену, твердую каменную стену, желая сжечь ее взглядом, хотя вокруг была лишь тьма. Он давил руками, а затем и всем телом.
В немом исступлении он толкал стену, и в какой-то момент понял, что она отступила. Вокруг него с обоих сторон был камень, он же был и на расстоянии пол-ладони над головой, лишь позади было свободное пространство. Он понял, что находиться уже не в камере. Странное необъяснимое ощущение переполнило его. Он сделал шаг вперед и не ударился о стену. Она все еще была на расстоянии в полшага. Он снова шагнул, и камень вновь послушно отступил.
Пить хотелось все сильней, каждый шаг давался с большим трудом. Но он шел, а стена отступала. Еще шаг и ... он упал, ударившись о пол. Слабый свет больно ударил в глаза. Отдышавшись и придя в себя, он огляделся. Позади был узкий тоннель, впереди же огромное пространство. Оно было везде, куда не глянь, лишь странноватые утончающиеся к концу руки тянулись к друг другу сверху и снизу.
Свод был очень высок, и откуда в это странное место попадал свет, было непонятно. Он пошел вперед и тут увидел воду. Много-много воды. Он побежал, упал и вновь побежал. А затем пил и пил, обжигая холодной водой мучимые жаждой внутренности. А затем упал рядом с водой и долго лежал.
Потом встал, разделся и вошел в ледяную воду. Тело пробирал холод и вместе с ним ни с чем несравнимое блаженство.
Он провел рядом с водой много времени, обошел это странное место, и нашел два выхода, вроде того, через который вошел, но много шире и выше.
Что-то внутри говорило, что надо уходить, да и тело жаждало пищи. И наконец, он решился. Воды взять было не во что, и он пожалел об оставленном в корзине кувшине. Он напился еще раз и вошел в самый большой проход.
Тот уводил далеко, пару раз и в нем самом были боковые проходы, но он шел вперед. Проход становился все уже, а затем и вовсе нельзя стало идти. Но иного выхода не было, он чувствовал, что может не дотянуть до водоема, если повернет назад.
Он надавил на камень, и тот отступил. Медленно, неохотно, но отступил. Он уже давно шел в полной темноте, пару раз падал и засыпал или просто забывался в беспамятстве. Но придя в себя, вновь вставал и шел. Он падал все чаще и шел все медленнее.
И тут яркая вспышка ослепила его, он шагнул вперед и упал в беспамятстве.
Из скалы вышел человек. Вышел и упал. Люди некоторое время некоторое время, опешив, смотрели на это, а затем подбежали и попытались привести его в чувство. А один из мужчин пошел посмотреть, что за туннель появился в скале. Может какой-то неизвестный им потайной ход? Туннель в высоту был рассчитан на не очень высокого человека, да и в плечах великану Ронгу не подходил. Он втиснулся туда, пригнувшись и боком, но передвигаться там было неудобно. Тем не менее Ронг, как мог, осмотрел тоннель изнутри, но никаких следов двери или потайного механизма, что должен был закрывать тайных ход, не нашел, и выбрался наружу.
Парня, что вышел из горы, унесли в селение, а Тоди, младший брат Ронга, вернулся с факелом к тоннелю. Он был на десять лет младше брата, а потому ниже ростом и уже в плечах. Это позволило ему, пусть и без комфорта, но войти в тоннель. Вот только факел пришлось держать выставив вперед, так как свод был у него прямо над головой, и Тоди, когда шел, задевая его своей густой шевелюрой. Впрочем далеко идти не пришлось. Не прошло и получаса, как он увидел впереди ровную поверхность камня, и ни какого намека на дверь.
Тоди вернулся и рассказал все брату. Ронг послал одного из мальчишек приглядывать за странным тупиковым ходом, из которого на его глазах вышел человек. Следующим утром никакого хода в горе не было и в помине.
Парень из горы был одет явно не как простолюдин. Откуда у простого люда взяться штанам и рубашке из почти нетленного и весьма прочного ширского атласа, да и ботинки были из дорогой тонко выделанной кожи. Вот только дамы уверяли, что одежду эту он носил не снимая несколько лет. Сам парень, придя в себя, был очень слаб и ничего не помнил.
Старейшины решили подлечить его и оставить пока в селении. Лишний рабочие руки в канул урожая не помешают, да и селение было не бедным. Лишний едок его бы не разорил. Вот только как его называть, коли имени нет? Было предложение дать парню новое имя. Но какое? Имя ведь много значит в судьбе человека, в книге судеб ведь по именам все расписано.
-Мы не знаем, кто он, чего любит и умеет делать. А имя должно иметь смысл. Давайте назовем его пока просто Вышедшим из горы. А когда он поживет среди нас и освоится, дадим другое, какое заслужит.
На том и порешили.
Вышедший из горы поправлялся быстро и вскоре уже смог ухаживать за скотом, а потом и выйти с мужчинами в поле. Нрава он был веселого, а потому легко нашел общий язык с парнями. Понравился он и девушкам. Хотя незамужние и поглядывали косо на его неловкие ухаживания за Литой, дочерью ведуньи.
Прошла пара недель. Мужчины пережидали полуденный зной, коротая время за едой и беседой, когда появился всадник. Это был Шинко, что обычно привозил вести из города.
-Что нового расскажешь, Шинко?
-Разрушен замок по ту сторону гор. Погибли почти все регенты. Но зато, - его лицо было счастливым, - навеки погиб и погребен под обломками Замка Латимир Черный, которого регенты держали там после пленения.
-Зря ты произносишь его имя, Шинко, - сказал Ронг, которого самого от рождения звали Латимом, но имя пришлось поменять, да взять новое. Чтобы не звучало имя сверженного Владыки ни полностью, ни частично, - под запретом оно.
-Какой запрет, Ронг, - смеясь, ответил Шинко, - он мертв. Можно больше не бояться и вернуть свои прежние имена. Не мог он выжить там без еды и воды.
Темный Владыка смотрел на них. Память вернулась к нему вместе с именем, как только Латимир его услышал. Сила же не покидала его, он только забыл о ней, а потому и не мог использовать. Осталось лишь вернуться, наказать выживших предателей и наградить этих добрых людей, что его спасли.
-Я больше не повторю своей ошибки, - сказал себе Латимир, - надо лишь как-то объяснить все это Лите, моей будущей Королеве.