Аннотация: Ввязываясь в драку, помните: храбрость и безрассудство еще не добавляют вам силы и опыта
- Ты драться-то хоть умеешь? - без особой надежды поинтересовалась я. В том, что мордобоя не избежать, сомневаться не приходилось, и теперь я пыталась выяснить, кто кого будет бить - мы их или они нас.
Вместо ответа Хорек подбоченился и окинул гордым взором окрестности - ну чисто горный орел! "Гляди, какой я молодец, да я этих типчиков одной левой сделаю!" - явственно читалось в его взгляде. Ой, что-то мне подсказывает, не стоит ему быть столь самоуверенным...
- А почему это я должен делиться своими деньгами? - резонно вопросил Най у бандитов, не меняя горделивой позы. Наконец-то он вспомнил о предмете разговора!
Это был неправильный вопрос. По всем неписаным законам уличной жизни он вообще не должен был задавать вопросов. Сейчас ему полагалось принести свои глубочайшие извинения местным авторитетам и с нижайшим поклоном отдать им кровно заработанное. Половину. А лучше - две трети. Тогда мы могли бы уйти с миром - еще оставалась крохотная надежда на такой исход. Если бы только Най умел держать язык за зубами и не перечить кому не надо...
Зато бандиты отлично знали, как следует вести себя в подобных ситуациях.
Один из них, по виду - главный, резко, не замахиваясь, ударил рыжего под дых. Най согнулся пополам, но почти сразу выпрямился, гневно сверкая похолодевшими серыми глазами. Удар был, так сказать, профилактический - чтоб вправить рыжему мозги и заставить его подчиниться. Увы, он достиг прямо противоположной цели. Найлир сердито засопел, сжал кулаки и едва не кинулся в драку. Сдержался он в последний момент - каким-то чудом, не иначе добрые боги остановили.
- Ну что, - почти миролюбиво поинтересовался бандит. - Подсчитал, скока нам отдашь, али тебе еще разок счеты поправить?
Шутка была не ахти какая, но помятые пособники вымогателя довольно заржали.
- И не мечтай, - отрезал, как плюнул, Най.
- Ах ты ...!
Бандит грязно выругался и замахнулся для второго удара - куда более чувствительного. Но на сей раз рыжий успел отреагировать. Он молниеносно присел, и здоровенный кулак противника угодил в пустоту. От неожиданности бандит едва не потерял равновесие, но, к моему разочарованию, устоял на ногах - всего лишь покачнулся. И, окончательно рассвирепев, попер в атаку.
Вот теперь мне представилась возможность в полной мере оценить ловкость и проворность моего рыжего спутника. Он с прямо-таки нечеловеческой быстротой уворачивался от ударов противников, с легкостью перетекая из одного положения в другое. Как ртуть. Казалось, он угадывал намерения противников раньше их самих. При этом движения Ная были не лишены изящества, и в какой-то момент я поймала себя на мысли, что откровенно залюбовалась его пируэтами. "Хорек, точно Хорек, - постановила я минуте на третьей поединка. - Человек не может так двигаться!"
Увы, рассчитывать на то, что противники рыжика тоже не лишены чувства прекрасного и отступят из одного лишь уважения к его способностям, не приходилось.
Бандиты сосредоточенно, не торопясь, загоняли Хорька в угол, помахивая пудовыми кулачищами. Най по-прежнему уворачивался от них, пару раз даже умудрившись при этом заехать кому-то в глаз локтем (правда, скорее нечаянно, чем преднамеренно), но даже мне стало ясно, что долго это не продлится. На его стороне были молодость и ловкость (пусть даже фантастическая), на стороне его противников - сила и опыт, а они значат гораздо больше. Кроме того, их было четверо, а рыжик - один. Исход потасовки был очевиден. Против них у Ная не оставалось никаких шансов.
Меня бандиты в расчет не брали и за серьезного противника не считали. И, между нами говоря, правильно делали. Все, чем я могла помочь Наю, - это бестолково бегать вокруг честной компании и пытаться укусить кого-нибудь за ногу - и желательно, чтобы этим "кем-нибудь" не оказался Най. А после того, как мне пару раз чувствительно заехали укушенными конечностями по зубам, пришлось действовать еще осторожнее.
"Может, прыгнуть кому-нибудь из бандюков на спину? - беспокойно шевельнулась в душе совесть. - Они отвлекутся, и у Хорька появится возможность сбежать. Все-таки надо его выручать!"
Но когда я красочно представила себе, как трое оставшихся отрывают меня от своего подельника и швыряют мою бесчувственную тушку на каменную мостовую, предварительно переломав все кости, какие только смогут, от героических намерений не осталось и следа. Я честно призналась себе, что не готова рисковать шкурой ради Найлира, как бы эгоистично это ни звучало.
Надежда на чудо уже почти истаяла, испарилась, и я мысленно приготовилась к неминуемому, как вдруг...
- Остановитесь, дети мои!
Красивый глубокий баритон раздался, как гром посреди ясного неба. В этой грязной подворотне, заполненной звуками потасовки, сопровождаемой короткими, отрывистыми ругательствами, он был столь же неуместен, как церковный хор в дешевом кабаке. Да и сама фраза резанула слух непривычным построением.
Хм... Дети? Что-то это мне напоминает...
Я осторожно протиснулась мимо застывших на месте драчунов. За спинами бандитов стоял высокий человек в темном одеянии до пят. В рясе? Похоже на то.
Его лицо, излучающее спокойствие и уверенность, показалось мне смутно знакомым. Я вгляделась внимательнее и вспомнила - это был тот самый монах из толпы на нашем представлении.
Я едва не простонала от досады. Ну куда ж ты лезешь, дурень? Ведь схлопочешь по шее с нами за компанию, и на рясу твою никто не посмотрит...
- Шел бы ты отсюда, божий человек, - будто в подтверждение моих мыслей, хмуро предложил Главарь. - Не богоугодные дела туточки вершатся...
- Да уж вижу я, - благодушно отозвался служитель божий. - Я на подмогу и пришел. Отпустите вы мирных прохожих, чада, во славу Господа нашего...
На миг во мне вновь вспыхнула безумная надежда. А что если и правда... Но Главарь лишь зло сплюнул на грязную мостовую.
- Не твое это дело, божий человек, шел бы ты подобру-поздорову, - повторил он, отворачиваясь от монаха. Бандит явно потерял к нему интерес и намеревался продолжить развлечение. У, с-с-собака...
"Сейчас монах уйдет, - поняла я. - И больше нам никто не поможет. Потому что жители Триозерска - трусливые, себялюбивые существа, которые ни за что не придут на помощь ближнему... Впрочем, как и большинство людей на этой земле, - тут я вспомнила собственное малодушное поведение и с грустью закончила мысль: - Даже если эти люди - кошки".
Как монах оказался рядом, я не поняла. Не поняли этого и бандиты, судя по их ошарашенным лицам. Худая жилистая рука перехватила занесенный для удара кулак.
- Не хорошо это, чадо, ближних обижать, - в голосе монаха слышался мягкий упрек, будто он отчитывал ребенка за невинную шалость. - Все мы - дети божьи, и обижая других, ты обижаешь Творца.
Но бандиты - люди мало того, что к проповедям непривычные, они еще и вспыльчивы и раздражительны сверх меры. Главарь быстро потерял охоту слушать душеспасительные речи, и кулак, предназначавшийся Найлиру, полетел прямо в благостное лицо. Я зажмурилась. Монах мне понравился. Не хотелось видеть, как упадет наш с Наем единственный защитник.
Глухой удар тела о каменную стену и яростный вопль заставили меня распахнуть глаза. Что-о-о?! Не может быть!
Монах, засучив широкие рукава, споро разбирался с нашими с Хорьком противниками... Вернее, нашими они были недавно. Если у городских грабителей существует что-нибудь вроде цехового братства, то с этой минуты все триозерские бандиты просто обязаны стать кровными врагами нашего удивительного заступника.
Он наносил удары метко, сильно и... профессионально, что ли. Так, будто занимался этим каждый день. Его благодушное лицо светилось искренним счастьем.
Ну, что ж, раз все так обернулось... Я повернулась к Хорьку, ошарашенно взирающему на избиение недругов, и что было мочи завопила мысленно:
- Бежи-и-и-им!!!
Это был наш шанс. Пока бандиты разбирались с новым действующим лицом, пока они не пришли в себя и не вспомнили о нашем существовании, мы вполне могли прорваться и дать деру. О дальнейшей судьбе монаха беспокоиться не приходилось. Как я уже говорила, по всему было видно, что драться он умел и любил и делал это с душой и профессионализмом. Редкое качество для слуги божьего, между прочим.
Но... Найлир не был бы Найлиром, если бы не совершил очередную Величайшую Глупость. Вместо того чтобы воспользоваться моментом и ускользнуть под шумок, он, взревев, как раненый кабан (видимо, для того, чтобы противники успели отреагировать), попер на бандитов с удвоенным энтузиазмом.
Ой, дурак... Я отползла подальше, вжалась в землю и обреченно прикрыла лапами глаза. Ну, вот какой смысл спасать этого идиота, если он раз за разом, снова и снова лезет на рожон?!
От первого же удара Най отлетел легко, как тряпичная кукла. И больше уже не интересовался ходом драки. Он вообще ничем не интересовался, только лежал на земле, скорчившись от боли, и хватал ртом воздух. На его разбитых губах пузырилась кровь.
У меня потемнело в глазах. Мысли о бегстве тотчас вылетели из головы. Этот тип посмел ударить моего человека?! То, что этот удар - не первый, я совершенно упустила из виду. Не до логики было. Кровь бросилась в голову, застилая глаза и мешая думать. Все, что я видела в эту минуту, - горло противника. Открытое, нежное, незащищенное - в него будет так приятно впиться клыками...
...До горла я не достала. Зато с неописуемым наслаждением вцепилась передними лапами в лицо бандиту (метила вообще-то в глаза, но, каюсь, чуток промахнулась), а задними - в грудь. Криминальный элемент взвыл, упал наземь и попытался отодрать мои лапы хотя бы с лица. Тщетно. Я держалась намертво. Тогда он прибегнул к еще одному средству - кубарем покатился по земле, надеясь подмять меня и придавить своей многопудовой тушей.
"Ах ты ж сволочь!" - зло подумала я, выпустила когти во всю длину и, переборов отвращение, сомкнула клыки на плече противника.
Вопил он так, что не оглохла я лишь чудом. Но старания бандита пропали втуне: его подельники были заняты душевным общением с монахом, а я только крепче смыкала челюсти, хоть меня и мутило от вкуса его крови, щедро разбавленной алкоголем.
Мой нерадостный триумф длился недолго - к счастью ли, к несчастью, уж не знаю. Когда давно не знающие воды и мыла бандитские руки грубо оторвали меня от противника, я восприняла это почти как избавление. Впрочем, ненадолго. Короткий полет и последующее падение мало способствовали радостным переживаниям.
Камни мостовой больно впились в ребра, даже густая шерсть не спасла. Сознание попыталось малодушно ускользнуть, но я ухватилась за него всеми лапами и сохранила-таки ясную (насколько это было возможно) голову и трезвый ум.
Справиться с разъезжающимися лапами оказалось труднее, но в конце концов мне удалось и это.
Когда же я пришла в себя настолько, что смогла увидеть и осознать происходящее, выяснилось, что противник наголову разбит и позорно бежит. Вот и считай после этого рассказы о силе веры небылицами...
Монах в это время тормошил скорчившегося у стены Ная.
- Парень, ты как? Жив? Идти сможешь? Надо бы уносить ноги, пока наши добрые друзья не привели с собой подкрепление.
Най кивнул и самоотверженно попытался встать. Впустую.
Спаситель поглядел на его неуклюжие попытки и покачал головой.
- Нет, сам ты не сможешь... - с этими словами он открыл неприметную сумку, висящую у него на поясе.
Следующие несколько минут монах не поднимал головы, самозабвенно роясь в своем скарбе.
- Это не пойдет, это тоже не пойдет, - приговаривал он при этом.
Что там можно было так долго и с таким упоением перебирать - ума не приложу. Невольно закрадывалось подозрение, что у монаха в кошеле - портативная черная дыра. На первый взгляд поместиться в нем могли разве что четки и карманный молитвенник.
Наконец монах отыскал нужное - он издал победный клич и со всей возможной осторожностью извлек на свет божий крохотный флакончик, на две трети заполненный темной жидкостью, маслянисто поблескивающей в сгущающихся сумерках.
- А вот это поможет.
Монах чуть не с силой разжал челюсти Ная и влил туда половину содержимого склянки.
- Должно хватить, - вполголоса заметил он, будто самому себе, бережливо пряча бутылочку обратно. И пояснил, прочтя в Наевом взгляде невысказанный вопрос: - Это стимулятор. Он мобилизует силы твоего организма и позволит держаться на ногах какое-то время.
- Какое-то?
- Час-два, - пожал плечами врачеватель. - Этого хватит, чтобы уйти достаточно далеко. Или даже убежать.
Только теперь я смутно припомнила, что монахи-эфисты [1] в обязательном порядке проходят начальный курс обучения лечебной магии. Это особенно важно во время военных действий: божьи люди вряд ли могут вылечить тяжелые раны, зато им вполне по силам облегчить одновременно физические страдания умирающего - обезболивающими заклятиями и душевные - отпущением грехов и проводами в мир иной по всем правилам.
В мирное время эта монашеская особенность на руку прежде всего деревенским жителям. Как-то так сложилось, что дипломированных лекарей в архельдских деревушках днем с огнем не сыскать, повивальные бабки-знахарки живут лишь в каждом третьем селении (до которого еще добраться надо, часто - по бездорожью), зато божьи слуги поистине вездесущи. Зубные хвори, лишаи, желудочные болезни - все это давно стало их второй специализацией. Это удобно, экономично и вообще выгодно всем заинтересованным сторонам.
Все это я вспоминала уже на бегу. Едва Най вновь обрел способность твердо стоять на ногах, монах рывком поднял его и потащил за собой. Следом сдернуло и меня: придя в себя после драки, Хорек машинально взял в руки поводок, и на старте веревочная петля так сдавила мою многострадальную шею, что в глазах потемнело.
Удар набата раздался, когда мы сворачивали в очередной проулок. Я знала этот звук лучше, чем хотелось бы. Весь прошедший год он преследовал меня, настигая везде, где бы я ни укрылась. И всякий раз он предвещал боль и страх.
Чуткий кошачий слух уловил выкрики далеко позади: "Оборотни! Нелюди!" Наученной горьким опытом, мне не понадобилось много времени, чтобы сообразить, в чем дело. Монах оказался прав. Нам следовало уносить ноги, и поскорее, не то унесут уже нас. На костер, например.
Впереди соблазнительно замаячили городские ворота. До них оставалось не менее пяти минут бега, но в тот миг мне показалось, что они так близко... Какая-то пара шагов - и мы окажемся на свободе!
Я радостно встрепенулась, но тут же заподозрила неладное. Бросила короткий взгляд на небо. Так и есть: первая звезда уже появилась. Окажись ворота хоть вдесятеро ближе, мы бы все равно не успели. Пришло время их закрытия.
Мост уже был поднят, основательно заржавленная решетка - опущена. Сосредоточенные стражи с видимым усилием, пыхтя и отдуваясь, закрывали тяжеленные ворота. Створки натужно скрипели, но медленно и неумолимо смыкались, напоминая жернова судьбы. Их тоже не остановить. Искать другие ворота было бессмысленно: все входы-выходы в архельдских городах закрываются одновременно - с появлением первой звезды на небосклоне.
Хотя... Если подумать, может быть, это и к лучшему? Наверняка стражи тоже слышали набат - иначе отчего они так серьезны и напряжены в конце трудового дня? Нас ждут, не иначе! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: почуяв, что запахло жареным, чужаки предпочтут убраться из города. И куда они побегут в первую очередь? Правильно, туда, откуда появились. К воротам. Для коренных горожан сцапать нас на выходе не составит труда. Еще и стража пособит землякам.
Видимо, монах рассуждал схожим образом, потому что он бросил Наю: "Сворачиваем!" - и серой тенью нырнул в ближайший проулок.
И снова мы неслись по глухим переулкам, шныряли, как воры, по подворотням, избегая чужих взоров... Да, нелегко приходится чужакам в Триозерске!
Наше бегство закончилось у городской стены. Разглядывая уныло-серую кирпичную кладку, я хмуро подумала, что только сегодня утром впервые за последний год зашла в город, как полагается разумному существу - через ворота. И вот, пожалуйста - снова мне предлагают лазать по стенам!
- Подожди!
Рыжий вдруг засуетился, с озабоченным видом похлопал себя по карманам, радостно просиял и выудил из-за пазухи уже знакомый мне амулет.
- Хорошая вещь, - уважительно отметил монах.
Най польщенно заулыбался и приосанился. Ну точь-в-точь мальчишка, которого похвалил старший товарищ!
...Зря я считала Триозерск хорошо защищенным городом. "Дыра" в защите обнаружилась даже быстрее, чем в Береженьске. Вот и верь после этого властям: они, мол, ночами не спят, радеют о защите горожан, их покой берегут - а на самом деле даже подновить защиту не удосуживаются!
Ну, хорошо, дыру-то мы, положим, нашли - а как быть дальше? Я задумчиво окинула взглядом стену. Слишком гладкая, кирпичик к кирпичику - уцепиться не за что. И до верха не допрыгнешь - высоковато... А если с разбегу? Хм... Отойти во-о-он к тем кустам, хорошенько разогнаться и...
- ....Снимай поводок с кошки.
Я задумалась и пропустила начало разговора, уловив только последнюю фразу, имеющую ко мне отношение.
Най беспрекословно подчинился. Монах ловко соорудил на конце моего бывшего поводка петлю, размахнулся, захватил ближайший зубец, подергал веревку, затягивая - и вот импровизированная лестница в большой мир готова.
- Бьяла, полезай первой! - тут же нетерпеливо предложил рыжий. Галантно, конечно, но... - Ну, чего же ты ждешь?.. А, черт! - от волнения он упустил из виду, что я - кошка, а не человек, и вместо рук у меня - лапы; бесспорно, замечательные, но не приспособленные для лазанья по веревкам.
- Лезь ты первым, - посоветовал монах. - В случае чего я прикрою. Если ты останешься здесь один и попадешься, живым тебя не выпустят, а сил защититься у тебя не хватит.
- А Бьяла?
- Я о ней позабочусь. А ну полезай, кому говорят, силы тебе еще пригодятся!
Монах прикрикнул на Хорька, и тот взлетел по веревке, как подстреленный. Ха, болезный ты наш!
Взобравшись наверх, Най немного потоптался в нерешительности. Я отлично его понимала. Будь я человеком, мне тоже было бы страшно сигать вниз с такой высотищи!
- Хорош мяться, прыгай давай! - снова повысил голос монах.
И Най, зажмурившись, прыгнул. Я задержала дыхание. Из-за стены послышался звук падения и сразу вслед за ним - сдавленная ругань. Уф, хвала Двуликой, живой!
Монах, тем временем, смерил меня взглядом. Нехорошим таким, оценивающим. Как будто примерялся, как бы половчее свернуть мне шею. Я поежилась и на всякий случай попятилась. Кажется, он сказал, что позаботится обо мне? Это как же, интересно? На руках, что ли, через стену перенесет?
Ой!
Эфист снова меня удивил. Не говоря ни слова, он схватил меня поперек туловища и забросил себе на плечо. Я успела только мявкнуть от неожиданности - а он уже взбирался по веревке, сноровисто подтягиваясь. Минута - и мы были на свободе. Но время расслабляться еще не пришло - едва монах опустил меня на землю, как мы что было духу припустили прочь от негостеприимного города.
Остановиться и оглянуться мы позволили себе минут через пять. Най тяжело дышал от быстрого бега, я старалась не обращать на все более настойчивое колотье в боку. Монаху, казалось, бег вообще не доставлял никаких неудобств, но, увидев наше плачевное состояние, он сжалился и позволил остановиться, перевести дух.
Город высился позади черной громадой на фоне вечернего неба. У его подножия быстро растягивалась цепочка огоньков. Факелы. Взбудораженные люди, не найдя нечисть в городе, отправились на охоту за его стены. Благо, лесов поблизости не наблюдалось, местность открытая - поля да луга, бегущего человека сразу приметят. Опять же - город окружал ров, и есть вероятность, что чужаки зазеваются, не заметят его вовремя, упадут удачно да и шею сломают.
Не сломали. Монах вовремя напомнил о близости рва, и мы перебрались через него без потерь - если, конечно, не считать потерей кошмарный внешний вид. Мы по уши изгваздались в мерзости, которую триозерчане развели во рву. Похоже, туда сливал помои весь город. Теперь нас можно было без особого труда отыскать даже в темноте. По запаху.
- Ложись! - приказал монах, оценив обстановку в тылу. - Дальше будем ползти.
Рядом тяжко вздохнул Найлир. Но вновь подчинился. Рыжий с первых минут признал в удивительном монахе вожака и выполнял его приказы, не раздумывая. Странно. Разве у людей бывает такое безоговорочное подчинение, как в стае собак?
Впрочем, времени предаваться раздумьям не было. Я пообещала себе поразмыслить над этим феноменом позже и, пригнувшись, на полусогнутых лапах отправилась следом за двуногими спутниками. Высокий бурьян, буйствовавший вокруг, успешно скрывал меня.
За Наем и монахом оставалась широкая, будто выкошенная, полоса скорбно поникшей травы. Проторенная дорожка прямо-таки приглашала пройти по ней. Можно было не сомневаться - охотники этим приглашением непременно воспользуются. "Как неуклюжи люди... - мимоходом вздохнула я. Задерживаться, чтобы замести следы, было слишком большой роскошью. - Кошки ступают куда осторожнее!"
- Бьяла, - рыжий не выдержал через пять минут сосредоточенного продирания сквозь буйные заросли. Столько мольбы в его голосе я еще не слышала. - Сейчас не важна наша конечная цель, нам бы оказаться подальше отсюда, не важно где... Да хоть у Огнеликого в гостях, лишь бы не здесь!..
Я недоуменно покосилась на рыжего. Что за чушь он несет? Не время разглагольствовать, драпать надо!
- Любое место сейчас будет лучше этого... Ты понимаешь, что я хочу сказать?
"Нет", - честно призналась я.
Несмотря на богатое мимическое сопровождение этой речи, я действительно по-прежнему не понимала, куда клонит рыжий, и он, потеряв терпение, буквально рявкнул:
- Найди свой кошачий портал! Любой, хоть самый захудалый! Вытащи нас отсюда!
О Двуликая, как же я сама не подумала?! Не иначе от падения последний ум отшибло...
- Сейчас... я сейчас... одну минуточку... - я засуетилась и, низко опустив голову, прошла вперед, прислушиваясь к ощущениям, стараясь уловить колебания магического фона - хоть самые слабенькие.
Спутники, чуть помедлив, двинулись следом.
Мне уже доводилось прежде пользоваться кошачьими тропами. И не раз. Я была уверена, что не пропущу ни одну дорожку, проходящую поблизости. Но вот с этим-то как раз и возникли проблемы. Я шла и шла, монах и Най, пыхтя, терпеливо ползли за мной, все ближе становилась цепочка факелов, ярко разгорающихся на фоне стремительно темнеющего неба, - а тропки, хоть самой слабенькой, давно не используемой, не было, и все тут.
Минут через десять Най забеспокоился:
- Эй! Бьяла! - свистящим шепотом позвал он. - Ты вообще поняла мою просьбу? Ты уверена, что ищешь там, где нужно?
"Кошачьи тропы, чтоб ты знал, на каждом шагу не встречаются", - огрызнулась я, не поднимая головы. На самом деле я злилась на себя. А вдруг я все-таки что-то пропустила и теперь кружу впустую?
- Не отвлекай ее, - неожиданно заступился за меня эфист. - Ей нужно сосредоточиться.
Я послала неожиданному заступнику благодарный взгляд и продолжила поиски, стараясь не отвлекаться на внешние раздражители, и тем более - не обращать внимания на панику, зарождающуюся в глубине души.
Меж тем факелы приближались. В вечерней тишине далеко разносились людские голоса и лай собак. Этого еще не хватало... Я скрипнула зубами и опустила голову еще ниже. Ищи, Бьяла, ищи! Ты же не хочешь попасться собакам? Паника нарастала. О Двуликая, что с нами будет, если я не найду тропу?
В этот самый момент, будто подсмотрев мои мысли, кто-то из преследователей принялся громко и со смаком описывать, что с нами сделают, когда поймают. Может быть, он говорил это для нашего устрашения и поднятия боевого духа соратников, но его речь, как ни странно, послужила нам на пользу: прислушавшись, я еще больше струхнула и как могла ускорила поиски. И тут - о чудо! - в подушечках пальцев знакомо закололо, сердце застучало быстрее, тело само подалось вперед - найденная наконец тропа так и манила в путь. Это была забытая кошачьим племенем, почти заросшая дорожка, ею уже давно не пользовались, и она успела здорово соскучиться по четырехлапым хвостатым путникам. "Хор-р-рошая тр-р-ропка, добр-р-рая тр-р-ропка... - мурлыкнула я. - Ты ведь поможешь нам, мр-р-р?"
И, обернувшись к спутникам, коротко велела, не заботясь о том, понимает меня монах или нет:
- Держитесь за меня.
Еще никогда прежде мне не доводилось путешествовать по кошачьим тропам с живым балластом на хвосте, но в эту минуту я точно знала, что нужно делать. Откуда? Даже не спрашивайте, я не найду, что ответить!
Най послушно схватил меня за правую заднюю лапу, монах - за левую. Я в последний раз обернулась, чтобы удостовериться, что не утащу ненароком кого-нибудь или что-нибудь еще.
Именно в этот миг один из преследователей заметил нас, радостно встрепенулся, закричал, замахал руками своим сотоварищам и кинулся в нашу сторону.
Мешкать далее было нельзя. Я торопливо зажмурилась, представила себе первое пришедшее в голову место. Учитывая близость опасности, я действительно ОЧЕНЬ хотела там оказаться.
И в тот же миг пространство вкруг едва ощутимо дрогнуло, контуры растущей рядом травы на миг потеряли четкость. Кошачья тропка признала меня и согласилась помочь.
Я шагнула вперед, в вызванную в воображении картинку, увлекая за собой обоих людей, не замечая их тяжести.
Миг спустя пальцы загонщика, уже протянутые к Найлировой ноге, схватили пустоту.
Когда прошел первый приступ эйфории, вызванной чудесным спасением, я внимательнее присмотрелась к месту, куда нас занесло. И, не сдержавшись, разочарованно мяукнула. Я так и знала, что нельзя путешествовать в спешке! Ну что мне стоило вызвать в памяти какое-нибудь тихое селение, затерянное в лесной глуши, - разве мало их встречалось на моем пути?! Мы могли бы уйти оттуда уже до рассвета, никого не потревожившие, никем не замеченные. А вместо этого...
Вокруг возвышались добротные каменные дома. В памяти одно за другим всплывали лица их владельцев. Вот в этом доме, с диковинными резными ставнями, живет главный городской булочник, каждое утро он исправно поставляет свежий хлеб в дома знатных горожан. По соседству, в садике, утопающем в розовых кустах, спрятался маленький, но ухоженный домик помощника городского судьи. Его молодая жена страстно любит розы и возится с ними целыми днями, нянчится с цветами, будто с детьми. А следующий дом, высокий, с изящными башенками, принадлежит Кларине Мэй, владелице модной портновской лавки...
Знакомые дома, знакомые лица. Даже в мостовой мне был до боли знаком каждый камень. Эту память ничем не вытравить из сердца.
Светлоград когда-то - невообразимо давно, почти в прошлой жизни - был моей родиной. Я бежала из этого города, пыталась забыть все, что было с ним связано, избегала его окрестностей, как чумы, - и все для того лишь, чтобы вот так нечаянно вернуться?!
От досады хотелось заплакать. Ах, как жаль, что кошки этого не умеют...
- Бьяла, - на плечо мягко легла чья-то рука, успокаивая. Я скосила глаза. Рядом стоял монах. Несмотря на темноту, было заметно, что он бледен, как полотно. Его лицо выражало самое глубокое, самое искренне сочувствие. - Не казнись так, ты все равно молодец. Ты сумела вытащить нас из чужого города, вырвала из рук охотников. Так неужели ты думаешь, что в благодарность мы не сумеем защитить тебя от воспоминаний?!
Последние слова монах даже не прошептал - прошелестел, едва шевеля губами. Мгновение спустя он свалился в беспамятстве, оставив нас с рыжим ошеломленно хватать ртами воздух.
[1] Монахи-эфисты - от эфизм (религиозное учение, приверженцы которого поклоняются единому Творцу - Огнеликому Эфу, божеству строгому, но справедливому. Главенствующая религия в Архельде. Монахи-эфисты могут жить при монастырях, в общинах, либо странствовать по миру, по мере сил насаждая семена веры в сердцах язычников и творя добрые дела).