Прескотт мучился, ну скажем, от бессонницы. Или от мигрени. Какая к чёрту разница. Обе они того стоят, игривые такие подружки, одна худышка, другая толстушка. Но всё-таки от бессонницы лучше, потому что в дальнейшем, кажется, предвидятся разговоры о том, что бессонница якобы могла перейти в мигрень. Я полагаю, что и наоборот вполне могло произойти бы. Всё дело в "бы".
Объяснять, что такое бессонница, совершенно излишне. Кто когда-либо был знаком с этой дамой, предпочитают не вспоминать всуе, потому что не даром говорится, легка на помине как чёрт на овине. Причём, что представляет собой овина или овин обычно не уточняют: понятно, раз в деле замешан чёрт, значит, дело тёмное и соваться не следует. Однако вернёмся к Прескотту. Промучившись от бессонницы целую ночь, наутро он уселся в ванной и стал обливаться горячим душем. "Может, днём хоть немного посплю", - думал Прескотт, с наслаждением подставляясь горячим струям воды, которые жалили его лицо как пчёлы, но неизвестно почему, было это приятно. Мысли понеслись умиротворённо, плавясь от горячего напора и стекая по лицу, телу, закручиваясь в водоворот вместе с тёплой водою. "А ведь почему-то я не сплю. Старость вроде бы далеко, совесть вроде бы чиста. Отчего-то ворочаюсь как на раскалённых углях. Стоит ли снова переставить кровать?" - спросил он себя исключительно для проформы, потому что, сколько уж можно переставлять. Кровать его с отличным ортопедическим матрацем побывала, кажется, во всех уголках спальни. Прескотт на зубок знал, где север, а где юг - это чтобы головой на север ложиться. "Вот, честное слово, отдал бы к едреням-феням десять... нет, пять лет за то, чтобы оставшуюся часть жизни спать нормально, и высыпаться, едрит твою гать".
Тёплый душ и гель с запахом лаванды подействовали благотворно, Прескотт и вправду задремал, сидя в кресле перед телевизором в свой выходной день. Сказалась бессонная ночь. Но представьте себе, и тут не получилось расслабиться! Раздалось мелодичное треньканье дверного звонка. "Кого это чёрт принёс?" - про себя выругался Прескотт и поковылял к двери. На пороге стоял молодой человек, сразу видно, воспитанный и застенчивый, в элегантном костюме чёрного цвета, из-под которого виднелась рубашка мягкого, тёплого оттенка. Возможно, менеджер или что-то в этом духе. Коммивояжер, хех!
Коммивояжер чувствовал себя явно не в своей тарелке, переминался с ноги на ногу, не зная, с чего начать. Прескотт ободряюще улыбнулся, мол, "дружище, чего пожаловал?".
- Я ждал, когда вы это спросите, Прескотт, - вдруг откровенно и без тени смущения сказал коммивояжер.
"Неужели вслух проговорился, вот осёл" - опять подумал Прескотт, но лицу своему придал вежливое и вопросительное выражение.
- Нет, конечно, не вслух, но у вас такое открытое лицо, вы бы только знали. Вы в театре не пробовали?
- Чего я в театре не пробовал? - насторожился Прескотт.
- Играть. Играть не пробовали?
- Ну, знаете ли... С чем пожаловали?
- Нам стало известно, что вы мучаетесь от бессонницы.
- Чего?! - возмутился Прескотт, а про себя подумал, неужели кто-то из знакомых проболтался, язык без костей. И ещё Прескотт подумал про этого молодого человека, коммивояжера, мол, "смотрите-ка какие пройдохи". За последнюю мысль ему стало стыдно, потому что вдруг она тоже отразилась на лице.
- Нет-нет, я всего лишь лаборант, а вот и мои документы, - бывший коммивояжер достал из кармана какое-то удостоверение и ещё маленькую заламинированную карточку и нарочито долго держал оба документа перед носом Прескотта.
- Я решительно ничего не понимаю! - Прескотт отмахнулся от удостоверений как от мух.
- Да не волнуйтесь вы так! Я уверен, что вы горячо-горячо желаете избавиться наконец от мучительной бессонницы. Как я уже сказал, я всего лишь лаборант. Всё, что от вас потребуется - капля вашей крови, остальное мы уж сами. Анализ и прочие исследования, - в руках лаборантика оказался вдруг плоский чемоданчик металлического отлива с закруглёнными углами, гость проворно откинул крышку, и Прескотт краем глаза заметил, что внутри целая походная лаборатория - какие-то пробирки, стёклышки, шприцы и прочая медицинская дребедень.
- И часто вы так, с выходом на дом? - примирительно спросил он, кивая на чемодан.
- Не то чтобы часто, но иногда приходится. Работа, - вздохнул лаборант.
Прескотт широко распахнул дверь, как бы приглашая в дом.
- А как вас, простите?.. Даже не полюбопытствовал...
- В удостоверении вы же прочитали.
- Ах да, всё ж там написано...
Дальше ничего особо интересного, лаборант взял, как и намеревался, каплю крови из пальца Прескотта, было даже не слишком больно. От чая и кофе отказался, вежливо и застенчиво поблагодарил Прескотта за гостеприимство и очень быстро как-то удалился.
- Будто бы его и не было, - вслух сказал себе Прескотт, сидя через полчаса в своём кресле. На безымянном пальце виднелась маленькая красная точка.
К вечеру того же дня Прескотту стало немного дурно и голодно, он приготовил себе чаю с бутербродами, уселся в кресло, надеясь, насытившись, блаженно задремать, и вправду, после бутербродов всякая дурнота прошла, ужасно захотелось спать, Прескотт сначала уснул, а потом умер.
После своей смерти Прескотт очутился в раю.
- Что это вы так неосмотрительно каплями крови раскидываетесь, - укоризненно сказал ему ангел.
- Так это был?.. - начал было Прескотт, подразумевая лаборанта.
- Нет, конечно, но один из его адептов. Не обращайте внимания, дрянной, мелкий чёрт, - ответил ангел словами классика. - Только ввиду вашей наивности мы смогли отвоевать вас. Да и... поблагодарите вот этих, - ангел небрежно махнул крылом куда-то позади Прескотта.
Прескотт живо обернулся. За его спиной грозными рядами стояло несколько десятков мужиков и баб с постными лицами. Это были ангелы. Лица их не понравились Прескотту, были они как бы туповаты. Ему вспомнилось последнее лицо, которое довелось ему увидеть на земле. Это был как раз молодой лаборант, ныне чёрт, с застенчивой гримаской на юном лице, но, чёрт побери, такими горящими глазами! Прескотт готов был поклясться за пылкость глаз, потому что контрастом с ничего не выражающими, пресными лицами ангелов так очевидно это ныне стало.
- Угольки, жалящие как маленькие пчёлки, - подумал Прескотт отчего-то вслух и с неожиданной теплотой.
Сразу после этих невзначай оброненных слов вдруг стихло несколько раздражающее пение райских птиц и послышалось ласкающее слух шуршание шин об асфальт, а также шум хорошо работающего двигателя. К ангелам и Прескотту подкатил элегантный чёрный кабриолет, дверца отворилась, и из неё бодренько выпрыгнул на свет божий тот самый молодой чёрт, который давеча наврал Прескотту, что из лаборатории, в то время как был адептом. Чёрт застенчиво улыбнулся Прескотту, покраснев при этом - специально! специально! - а потом торжествующе обратился к ангелу:
- Ну что я вам говорил, а? Он наш на все 179%!
- На 179? - пролепетал Прескотт.
- А то как же! И процентов вам сто и всего три измерения плюс время, да? - адепт лукаво подмигнул.
- Но ведь вы же обманули меня! - с негодованием воскликнул Прескотт. Он вдруг опомнился, усилием воли смахнул с себя путы очарования, которыми обволакивал его адепт - улыбочки и всё такое.
- Совсем чуть-чуть, если быть до конца честными, - адепт подмигнул на этот раз ангелу, который стоял нахмуренный, скрестив крылья у себя на груди.
- Вспоминайте, вспоминайте! - обратился чёрт к Прескотту. - Бессонная ночь, душ, тёплые струи воды, пять лет жизни, чтобы в оставшееся-то время хорошо выспаться.
- И? - грозно спросил Прескотт.
- Вы что, не выспались что ли?
- Но вы же умертвили меня!
- О нет, что вы! Только лишь исполнили, что предначертано договором, скреплённым, между прочим, кровью. Дело в том, что если бы наши с вами пути так счастливо не пересеклись бы, то постоянная ваша бессонница привела бы к развитию мигрени, которая, всё усиливаясь, привела в свою очередь к смертельной, неизлечимой болезни, повлекшей за собой кончину. На всё это ушло ровно... - адепт порылся за пазухой и извлёк на свет божий щеголеватый органайзер в кожаном переплёте, заглянул в него исключительно для проформы, потому что все ангелы и Прескотт были уверены, что чёрт врёт, лукавит и извивается - ...ровно пять лет, восемь часов и тридцать две минуты.
- Но вы могли бы хотя бы предупредить, что речь идёт о моей жизни и смерти!
- Может вам еще и щёчки вареньем намазать? - чёрт перестал вдруг излучать обаяние и как рявкнет: - А ну в машину! Нам же в преисподнюю ехать, а не шашечки!
И это всё, что я могу рассказать вам о Прескотте.
2013
|