В пивной Клауса Петлера случилось что-то вроде охоты на ведьму. Августин Браво, член цеха сапожников, человек грубого нрава, нашел, что кельнерша принесла ему скисшееся пиво. От ярости он выплеснул этот напиток прямо ей на платье и начал горланить на всю пивную, что она - ведьма. Девушка - ее звали Барбара - заплакала, в отчаянии отрицая свою вину. Появился хозяин заведения. Пошли проверять бочку, из которой подавалось пиво. Клаус Петлер налил немного в кружку, смахнул пену дощечкой, как то заведено в приличных пивных, и сделал глоток. Вокруг него сгрудились Августин Браво, Барбара и пятеро остальных посетителей. Все смотрели на хозяина в нетерпении, как будто сейчас они должны были узнать нечто важное.
- Пиво как пиво, - облегченно улыбнулся Келлер и протянул кружку Августину Браво.
Тот попробовал. Пиво, действительно, оказалось свежим.
Сапожник снова накинулся на девушку. Особенно ему не нравилось, что она испортила напиток именно ему. Он считался завсегдатаем в этом заведении, и никогда еще ему не подавали скисшегося пива. Барбара же устроилась сюда совсем недавно, и раньше дела с сапожником не имела.
Девушка только всхлипывала. Кто-то из посетителей предложил доложить в замок. Больше всех это устраивало Петлера. Если здесь не обошлось без колдовства, значит, он сам - пострадавший. Просто он возьмет новую кельнершу, вот и все. Августину Браво показалось мало просто доложить в замок. Он хотел сразу тащить девушку в лапы следователя по колдовству.
- Она же исчезнет, как только мы ее отпустим. Если закрыть ее в комнате, черт ее знает, она может улететь в окно, - горланил и горланил без конца неугомонный сапожник.
- Мы не знаем, пустят ли нас сейчас в замок, - рассудил Петлер. - Можно закрыть ее в погребе и сообщить следователю.
- А ты не боишься, что в погребе она тебе все пиво попортит? - завопил Браво.
Хозяин об этом не подумал. Отправились в замок. Трое из посетителей пошли с сапожником. Девушку грубо тащили силой за собой. По дороге Браво на всю улицу горланил о том, что случилось, зевакам. Так что пока добрались до замка, их стало больше десяти.
Начинало уже смеркаться, но келарь случайно увидел эту кучу людей издалека.
--
Ведьму ведут, - крикнул он внутрь двора.
Никто не окликнулся. Келарь пошел за начальством. Следствие комиссии по колдовству, несомненно, предусматривает инициативу масс, а возможно, даже и исходит из нее. Так что келарь действовал отнюдь не произвольно. Ему следовало отправиться за начальством по инструкции. Поэтому не успели они подойти к воротам, как те открылись, и к ним вышел доктор Людовик Мюнш собственной персоной.
- Значит, ты потерпевший от козней ведьмы и единственный свидетель обвинения? - не долго думая сформулировал следователь.
- Почему единственный? - удивился сапожник. - Потерпевший - да, но не свидетель. Здесь присутствует еще три свидетеля.
- Кто это?
Из кучи людей вышли трое.
- Вы подтверждаете показания Августина Браво, сапожника?
Все трое замялись. Мюншу как крупному диалектику было любопытно, что ему ответят. Поэтому он ждал ответа. Наконец, один из троих, некто Ганс Эршабек, колбасник по профессии, надумал, что сказать:
- Он сразу вылил пиво, значит, свидетель в полном смысле этого слова здесь один.
После чего все посмотрели на мокрые пятна на платье девушки, не исключая ее саму, залившуюся девической краской. Браво, моментально забыв, кто перед ним, завопил:
- Я был в ярости. Вот и плеснул на нее сдуру. Такой уж я человек.
Мюнш смерил его взглядом.
- Молчать! Впредь говорить спокойнее, и только когда я спрошу тебя, Августин Браво, сапожник. Этот человек прав. Ты - единственный свидетель того, что пиво, принесенное тебе этой девушкой, было скисшим. Ты возражаешь?
Сразу притихший сапожник развел руками.
- Я спрашиваю у тебя: есть ли кто-то еще, кто может подтвердить, что пиво было скисшим?
- Нет, - быстро ответил Браво. - Разве что сама ведьма.
Кое-кто засмеялся. Даже сам доктор Мюнш улыбнулся.
- Здесь ты прав, но пока мы занимаемся тобой. Называя эту девушку ведьмой и обвиняя ее в колдовстве ты обязан предъявить следствию доказательства. Они у тебя есть?
Браво усмехнулся и показал на мокрые пятна на платье девушки.
- Я слил их сюда, герр Мюнш. Не знаю, доказательства ли это все еще.
- Впредь сдерживай ярость, если не хочешь казаться в глазах окружающих дураком. Возможно, эта девушка отказала тебе в чем-то, и ты таким образом хотел ей отомстить. Мокрые пятна на платье не могут рассматриваться следствием по делам о колдовстве в качестве доказательства того, что тебе принесли скисшееся неестественным путем пиво.
- Вы же сами говорили нам, что мы обязаны доносить на всех ведьм и подозреваемых в колдовстве. "А там следствие разберется". Так говорили вы нам, - ищя поддержки своим словам, сапожник обернулся к стоявшим за ним горожанам.
Некоторые из них в ответ одобрительно закивали.
- А разве сейчас мы не занимаемся именно тем, что можно назвать разбирательством? - спросил Мюнш и перевел взгляд на зевак. - Августин Браво забывает, что "слив" свои доказательства, он тем самым уничтожил их. А это может рассматриваться по-разному: например, как намеренный акт в пользу ведьмы.
Мюнш снова (наполовину серьезно) посмотрел на сапожника. Тот хотел было засмеяться, но не решился. Все ждали, что еще скажет грамотный следователь.
- Вот в этом другие посетители пивной, действительно, могли бы выступить в качестве свидетелей. Но пора заканчивать с тобой, Августин Браво, сапожник. Ты со своими пустяками отвлекаешь мое внимание от более важных дел.
Мюнш подошел ближе к Барбаре.
--
Как ты, девица Барбара Ватек, объясняешь случившееся?
Девушка всхлипнула, но между тем она давно уже обдумала свои слова, ожидая неизбежных вопросов.
- Этот негодяй оклеветал меня и испортил мое платье, герр Мюнш.
- Серьезное обвинение! - живо воскликнул Мюнш с изрядной долей иронии. - Ну, порча платья - это не худшее из того, что могло ожидать тебя сегодня, девица Барбара. Значит, ты отвергаешь предъявленное тебе Августином Браво обвинение в колдовстве?
--
Отвергаю полностью.
--
Сколько стоит твое платье?
--
Три талера, герр Мюнш.
- Августин Браво, тебе следовало сохранить доказательства. Если ты сможешь доказать свои слова в будущем, то ты получишь обратно восемь талеров, которые ты обязан выплатить Барбаре Ватек в течение недели под угрозой заведения дела в городском суде. Естественно, что расходы на ведение суда лягут на тебя, так как я не представляю себе, за счет чего ты смог бы выиграть это дело.
--
Она же сказала три, - возмутился сапожник.
- Три за платье и пять за публичное оскорбление, - невозмутимо заметил Мюнш.
--
А кто заплатит за мой испорченный желудок? - воскликнул Браво.
- К сожалению для тебя, сейчас это звучит бездоказательно, - сказал Мюнш и добавил девушке: - Если он не заплатит, обратись в суд. При этом можешь сослаться на мое решение.
После чего доктор, как всегда, мгновенно покинул собравшихся, которые толковали о нем всю дорогу назад в город. И потом еще каждый не раз пересказывал этот умело поставленный спектакль на все лады своим знакомым.