Отправились в командировку. С Салеевым на пару. Уже едем. Поездом. Едим и едем. Ещё разговариваем. Травим, если кому-то так нравится больше. Салееву почётное право первого слова:
- Трудился я тогда главным энергетиком в СМП-234. Ну, да, так строительно-монтажный поезд называется. Ведомственная строительная организация, короче говоря. Как раз контракт прапорщика закончился, и я диплом инженера энергетика получил. Вернулся, что называется, к гражданской жизни настоящим образом.
Только приступил к работе на новом месте, сразу перестал дома бывать. Не совсем, конечно - практически перестал. Строили мы тогда пятиэтажный дом в посёлке Косью. Я осенью в организацию устроился, а сдача в разгар лета следующего года намечалась. Так что приходилось дневать и ночевать на объекте. До Печоры два часа на рабочем поезде ехать, поэтому зачастую и спать оставались в прорабской, чтобы время не терять. Верочка Ивановна, супруга моя, даже обижалась некоторое время, пока не увидела, сколько "колёсных" да премиальных за этот строительный подвиг МПС (министерство путей сообщения) совместно с державой отстёгивает.
Так или иначе, вскоре привык я к новым условиям труда - а куда деваться-то - и к режиму "всё для сдачи" приноровился быстро. Упирались мы всем трудовым коллективом изо всех сил двенадцать месяцев и к сроку нормативному работы закончить успели. И вот наступил момент сдачи.
Главою комиссии прислали ярославского чиновника из управления северной железной дороги, а замом его была женщина - председатель местного поселкового совета депутатов трудящихся. Не помню, правда, имени, но в памяти хорошо отложился её образ, образ дамы весьма экзальтированной и амбициозной. Она курила папиросы, вставляя их в длинный мундштук из салонной жизни времён предреволюционного имажинизма, одевалась богато, не по-здешнему. Даже летом носила меховое манто из выгоревшей на солнце полярной лисицы. Хотя, вполне возможно, песец пожелтел от неумеренного курения своей владелицы. Довершали образ местечковой Венеры в стиле изрядно поддатого Рубенса - состояние "на лёгкой кочерёжке" - кирзовые сапоги поверх импортных колготок с невыразимо актуальным телесным рисунком в виде голубей мира и вязаное платье оттенка "фисташка в изгнании".
Ярославский комиссионер был тоже божьей милостью наделён фигурой неординарной. Высок, крепок в районе шейных, а особенно, седалищных позвонков. Привык в номенклатурном своём раю одеваться с иголочки и по партийной моде. Носил лаковые штиблеты, каковыми впору отбивать чечётку на эстрадах-ракушках советских курортов или топтать ковровые дорожки в знаковой гостинице "Советская", что возле метро "Динамо", но никак не месить грязь на "стройках века" где-нибудь в Приполярье. Образ усталого от труда по раздаче советов (государство-то советское) партийного руководителя дополнял строгий однобортный костюм, галстук фабрики "Большевичка" и фетровая шляпа-пирожок, совсем уж ненужная в разгар самого жаркого периода короткого северного лета.
Я как главный энергетик, разумеется, считался членом комиссии, но мой номер был в ней "шешнадцатый"... или даже двадцать шестой. В дюжину банкетных счастливчиков естественно не попал, то есть, поставив подпись в акте приёмки, я мог преспокойно дожидаться рабочего поезда и катиться к Верочке Ивановне под тёплый бочок. Как говорится, что позволительно Юпитеру, там жаба раньше нас завелась. Или, иными словами, богу богово, а прораб и без закуски выпьет.
Банкетные столы были накрыты на втором этаже в одной из трёхкомнатных квартир. Они просто ломились от изобилия свежепросоленной рыбы. Самыми неказистыми из ассортимента угощений выглядели сиги и хариусы, а главенствовали в этой части "пищевых изысков" нельма с сёмгой. Дичи и прочих деликатесов, обитающих в местных лесах в виде героев энциклопедии Брема, тоже хватало. Любой иностранный обозреватель из капиталистических земель, завидев это величие, немедленно был бы посрамлён в своей клеветнической попытке очернить жизнь "простых" советских людей.
Итак, комиссия планомерно и целенаправленно обследовала весь дом, со всем тщанием проверяя качество штукатурки, побелки, сантехники и электрики. Часа два с половиной ходили, покуда председатель не запросил пощады, мотая вспотевшей головой. На фетровой поверхности "пирожка" уже обозначились первые солевые следы. Комиссия зашла в заветную квартиру, где очень быстро поставила подписи в акте приёмки. Банкет назначили через полчаса. После чего представители подрядчика поспешили отпустить рабочих, дожидающихся в засаде - так, на всякий случай: вдруг чего-то быстро подлатать понадобится.
Я в числе прочих изобразил свою закорючку на типографском бланке с заранее впечатанным поверх целлюлозных вкраплений текстом, потом вывалился в подъезд, где, встретив бригадира электриков, пошёл показать ему, что нужно сделать в квартире на четвёртом этаже. Там почему-то вводная силовая коробка оказалась не закрытой. Комиссия не сочла этот недостаток настолько вопиющим, чтобы отменять праздник сдачи, тем более что на устранение понадобиться буквально несколько минут.
Приглашённые "к столу" разбежались размяться и объявить работягам о достигнутом успехе. В "банкетном зале" остался лишь ярославский денди - председатель приёмной комиссии и его заместитель, глава местной администрации с подведёнными, как у Элизабет Тэйлор в роли Клеопатры (в честь праздника же!) глазами. Им, горланам-главарям от советского агитпропа никуда идти не хотелось, одежда на обоих была парадной. Так спрашивается, какого чёрта тащиться на улицу, где полно гнуса и оводов, где жарко... а в квартире прохладно и завлекательно разноцветят этикетками бутылки с напитками?
Спустился я вниз после раздачи указаний и пошёл было в прорабский вагончик, чтобы добром отметить сдачу объекта со своими электриками. Но остановился как вкопанный, поскольку в атмосфере материализовался такой дикий вопль, какого мне никогда до этого момента слышать не доводилось. Аж сердце кольнуло. Выскочил на улицу и нос к носу столкнулся с огромным несуразным серым мешком, из глубин которого как раз и доносился этот страшный вой. Мешок передвигался самостоятельно - на собственных ногах. И орал тоже самостоятельно, изредка поблёскивая коронками дорогого металла в пасти женщины средних лет на общем сером унылом фоне испорченной малоэффективной диетой фигуры. И тут меня торкнуло - боже, так это председатель поссовета! Только отчего она в таком странном виде, даже глаз не видно... один только рот?
Клеопатрой от глаз этой фемины даже и не пахло, чёрт меня дери! И когда она успела выйти на улицу, я же в квартиру не заходил, когда бригадиру фронт работ показывал, то есть стоял в коридоре всё время? И никто при этом подъезда не покидал. Стало быть - женщина оказалась на улице каким-то пока неизвестным мне способом. Чудеса...
Разъяренная дама пролетела мимо меня, обдав жаром праведного гнева, и застучала ступеньками о подошвы своих элегантных керзачей с яростью потревоженной в разгар сна львицы. Маршрут её следования отчётливо проявлялся в прозрачности атмосферы серым облаком цементной пыли.
А дело, как оказалось, заключалось в следующем. Оставшись вдвоём, председатель приёмной комиссии и его заместительница сочли первым долгом остаканиться армянским пятилетним напитком, пока не началось основное застолье. Выпили, зажевали лимончиком, после чего женщина решила выйти, покурить. Выход на балкон оказался экстремально-анекдотическим. Балкон попросту отсутствовал... А внизу стоял ящик со свежим цементом... Остальное вы уже поняли.
Как получилось, что во всём доме отсутствовал только ОДИН и ИМЕННО этот балкон, хоть убейте, не вспомню. Вполне возможно, он и вовсе не был предусмотрен проектом, просто других оконных блоков не оказалось в последнюю минуту, а заложить проём забыли по недосмотру.
Но дом-то сдан, как не возмущайся. Акты все подписаны. Формально придраться не к чему. Только вот что делать с оскорблённой и напуганной, хотя и практически невредимой женщиной? Председатель комиссии срочно вышел по спецсвязи на Ярославль, откуда немедленно телеграфом был выслан денежный перевод на имя председателя поселкового совета, чтобы компенсировать испорченное имущество.
А банкет? А что банкет-то? Состоялся, не пропадать же добру. Это только первые два разлива было тихо, а потом всё наладилось. Говорят, что сама пострадавшая громче всех пела и веселилась. Я думаю, любой бы предпочёл в цемент с головой, когда б узнал о компенсации в размере полугодового оклада.
- Ага, - попытался я пошутить, - штрафную, ей видимо, налили...
- Не понял, ты о чём?
- Это мне ребята рассказывали. Случай из реальной жизни. Сам свидетелем не был, но могу передать общий смысл. В общем, мой знакомый ездил в отпуск. В какой-то южный город ездил. Решил вечерком прогуляться с супругой. Темно, фонари горят. Воздух свежий после дождя. Где-то неподалёку гульба идёт. В соседнем доме. Окна третьего этажа настежь, крики слышны: "За молодых!", "Горько!" и прочие. Свадьба, не иначе. Вдруг треск, шум, крики, и с балкона квартиры, где гуляют, что-то вываливается с матерным посвистом. Знакомый мой поближе подошёл, чтобы осмотреть тело... и потом вызвать неотложку. Но кусты разверзлись сами по себе, из них вырос пьяный субъект мужского пола в рваной окровавленной рубахе и с огромным фингалом под глазом.
- Ты как, мужик? - спросил свидетель беспримерного полёта соловья-разбойника над своей вотчиной.
- А... горько! - ответил мужик и скрылся в подъезде.
Наверху, тем временем, никто, казалось, не заметил потери бойца. Песни, тосты... счастье в полный рост.
Спустя минуту-другую стал слышен звонок во входную дверь и совершенно изумлённый голос:
- Опа! Смотрите-ка! Вован пришёл! Ты чего опаздываешь? Штрафную ему, пусть скажет тост за здоровье молодых!
Салеев улыбнулся и заметил, что хорошее было бы продолжение к его истории, если бы он его раньше слышал.
До нашей станции оставалось ехать минут сорок, и мы ещё раз решили задобрить желудок горяченьким чаем. Ведь дальше придётся добираться автотранспортом никак не меньше пяти часов (как говорили нам опытные люди). В дороге только сухомяткой и обойдёшься.