САРА ТИСДЕЙЛ
СТАТУЯ МОНАХИНИ (Шестнадцатый век)
(Перевод: Роман Дин)
Сколько в них благости, сколько иронии,
В этих прикрытых глазах, на лице,
В тонких морщинках у рта - в одиночестве
Мудрость далась та, кой нет в мудреце.
Видно заботу и опыт рук мастера,
Что облаченье на ней вырезал.
В женских чертах - отрешенность, спокойствие,
Ум утонченный и гордый овал.
Бледные губы улыбкой подчеркнуты -
Мир сей постигнут; и стержень внутри.
Тонкие пальцы сжимают распятие,
Не усомнившись в исходном пути.
К мыслям своим относилась столь бережно:
Стоит ли кладезь такой расточать,
Чтобы глазами надменной же публики,
Как на спектакль, на жизнь взирать.
Может, отдайся на волю страстям она, -
Разве признала б что выше любви?
Так и монаший обет принимавшая,
Лучшей и знать не могла бы судьбы.
Та, что в себе принимала смятение -
Мысль озорную, ответом - слезу, -
В складках тяжелых её облачения,
Спит, так и спит, безмятежно заснув?
Сколько же нежности, сколько иронии
Скрыто под веками и на лице.
Видимо, в полном своем одиночестве
Мудрость далась та, кой нет в мудреце.
_______
EFFIGY OF A NUN (Sixteenth Century)
by SARAH TEASDALE, 1884 - 1933
Infinite gentleness, infinite irony
Are in this face with fast-sealed eyes,
And round this mouth that learned in loneliness
How useless their wisdom is to the wise.
In her nun's habit carved, carefully, lovingly,
By one who knew the ways of womenkind,
This woman's face still keeps its cold wistful calm,
All the subtle pride of her mind.
These pale curved lips of hers holding their hidden smile,
Show she had weighed the world; her will was set;
These long patrician hands clasping the crucifix
Once having made their choice, had no regret.
She was one of those who hoard their own thoughts lovingly,
Feeling them far too dear to give away,
Content to look at life with the high insolent
Air of an audience watching a play.
If she was curious, if she was passionate,
She must have told herself that love was great,
But that the lacking it might be as great a thing
If she held fast to it, challenging fate.
She who so loved herself and her own warring thoughts,
Watching their humorous, tragic rebound,
In her thick habit's fold, sleeping, sleeping,
Is she amused at dreams she has found?
Infinite tenderness, infinite irony,
Hidden forever in her closed eyes,
That must have learned too well in their long loneliness
How empty their wisdom is even to the wise.