Аннотация: Продолжение Приключений Детектива-экстрасенса Алины Крыловой.
ГЛАВА 10.
Ночью дверь в реанимацию тихонько приоткрылась, и чья-то тень бесшумно скользнула из коридора в палату. Замерев у двери, непрошенный гость долго прислушивался к тишине и ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Правда, полной темноты в палате не было, потому что свет луны пробивался сквозь тонкие шторы и слегка освещал её, вполне достаточно, для того, чтобы ночной визитер рассмотрел фигуру больного на кровати, рядом с которой стояла капельница. Голова больного была вся замотана бинтами, а подбородок скрывала простыня, которой он был накрыт. Ночной гость осмотрелся, какое-то время ничего не предпринимал, затем стал озираться как бы в поисках чего-то. Нужную вещь он нашел на кушетке. Это была подушка. Взяв её, он подошел к больному, и резким движением сильно прижал её к лицу жертвы, сильно навалившись всем телом.
Будь на месте больного дирижер, у него не было бы ни одного шанса, но и Алексею, который исполнял его роль, пришлось нелегко. Он крутанулся в постели и ощутимо пнул нападавшего коленом в бок. Тот взвыл, но подушку не отпустил. Алексей размахивал и руками и ногами, но чувствовал, что уже задыхается. Он почти отключился, когда хватка ослабла. Это Дымов, не зная чем ему помочь, схватил подставку под капельницу и ударил ею преступника по голове. Вернее, хотел ударить по голове, но отсутствие опыта и то, что негодяй наклонился, привело к тому, что удар пришелся по спине и не нанес тому сколько - нибудь существенного урона. Сыграл эффект неожиданности. Визитер перестал душить Алексея и бросился к выходу, остановить его было некому. Так бы он и ушел, но сегодня, наверное, ненадежное бандитское счастье ему изменило. Убегая, он споткнулся об подставку, которую уронил Дымов и со всего размаха приложился виском об косяк двери. Видно, и для него это было слишком, потому что он упал, как подрубленный, на закуску ещё открыв лбом дверь в коридор, которая сначала распахнулась от удара, а потом обратным ходом ещё и приложила бандита по темечку и он так и остался лежать, головой в коридоре, а ногами в палате. На шум прибежал запыхавшийся доктор Петров, который вместе с Ирой и Алиной караулил дирижера в закрытом боксе. Увидев лежащее тело, он присел на корточки, отыскал пульс на шее, коротко сказал: "Живой!" и стал резиновым жгутом связывать ему руки
Алексей просипел с кровати:
- Погоди, я сам.
Он встал, путаясь в бинтах и простыне и чертыхаясь, туго связал
Мохову руки за спиной и ещё крепче скрутил лодыжки.
- Здоровый, черт, - прохрипел он.
- Да уж, - согласился Петров. - Сильно вам досталось?
- Ох, если бы не Иван Сергеевич, придушил бы меня этот амбал, - пожаловался Алексей.
- Да я что, я его только капельницей огрел, а упал-то он сам, - отнекивался засмущавшийся Дымов.
- А это о чем говорит? - спросил его Алексей.
- О чем? - хором спросили Петров и Дымов.
- О том, что Бог-то не фраер, вот и доходился кувшин по воду! - назидательно ответил Алексей.
- А сейчас что? - спросил доктор Алексея.
- Всё по плану. Звони в милицию, звони главному, поднимай как можно больше шума. Охрану распуши, куда она смотрела? Как этот козел сюда попал? Алине выдай больничный халат, пусть ложится в боксе и спит, будто пациентка и никуда не высовывается. А ещё лучше вкатай ей какое-нибудь успокоительное или снотворное, надежнее будет! - посоветовал Алексей.
- Спасибо! - поблагодарил за совет доктор Петров. - Я ещё жить хочу и желательно долго и счастливо!
Алексей рассмеялся:
- Что, боишься её?
- Вот ещё! - возмутился Петров. - Но... опасаюсь, - лаконично закончил он, не желая продолжать эту тему.
Алина, ничего не подозревавшая об этом разговоре, сама попросила у Васи успокоительное:
- У меня сейчас не кровь, а концентрированный раствор адреналина, - пожаловалась она. - Дай мне что-нибудь, а то, я не усну ни за какие пряники!
Вася в душе перекрестился пяткой от радости, отсыпал ей щедрой рукой таблетки, на всякий случай закрыл бокс снаружи и ключ положил к себе в карман.
То ли от Васиного снадобья, то ли от облегчения, которое приносила мысль, что злодей схвачен, и смертельная опасность для Ольховского и его добровольных защитников миновала, Алину охватило состояние покоя и блаженства. Она свернулась калачиком, взбила поудобнее подушку, и сама не заметила, как крепко уснула.
Между тем действие спектакля, одним из режиссеров которого она была, стремительно разворачивалось. Петров позвонил в милицию и довольно долго препирался с дежурным, который страшно не хотел высылать опергруппу на происшествие. В конце концов, он договорился до того, что куда, мол, спешить, раз преступник схвачен и связан? Петров пообещал ему все кары небесные и позвонил главврачу.
Главврач больницы, Томилин Дмитрий Егорович, быстро вник в
ситуацию и, перебив Петрова, который спешно излагал произошедшие события, напористо спросил:
- Ты мне одно скажи - дирижера сохранили?
- В лучшем виде! Ни один волосок не упал, что вы, Дмитрий Егорович! Мы тут за милицию поработали. Грудь, можно сказать, под пули подставляли!
- А что, и стрельба была?! - поразился главный.
- Нет, это я так, образно, - стушевался Петров, поняв, что увлекся. - Но рисковали-то мы по-настоящему! Вы бы этого бугая видели! А мы его скрутили на месте преступления, между прочим.
- Молодец, молодец, хвалю! Вот выручил, так выручил! А за милицию не беспокойся, я сейчас на этих сукиных детей полгорода натравлю!
Через пятнадцать минут внутренний двор больницы стал заполняться машинами. Милиции, действительно, понаехало всех рангов, от опергруппы до большого начальства. Не меньше часа они важно бродили по коридорам больницы, и только всем мешали. Дмитрий Егорович цвел осенней розой. Он на сто рядов пересказал, как его персонал мужественно защищал своего пациента, проявив при этом не только личное мужество, но и солдатскую смекалку. При этих словах Вася Петров скромно опускал глаза, являя собой образец самоотверженности медицинского работника.
Заведя высокопоставленных гостей в реанимацию, Дмитрий Егорович скорбно указал рукой на облезлое оборудование, которое по его указанию Петров вместе с персоналом десять минут назад притащил из подвала, где хранились списанные вещи.
- Видите, на чем работаем? И ещё ухитряемся людей спасать, и каких людей! - с надрывом в голосе старался главный.
Функционер из отдела по здравоохранению смущенно покашлял и быстро проговорил:
- Ну, мы это решим, решим, конечно.
Он отвел Дмитрия Егоровича в сторонку, и они там стали что-то обсуждать.
В это время опергруппа снимала показания с Ивана Сергеевича и Алексея. Первый оперативник записывал показания Дымова, и у них всё происходило мирно и споро. Опер особенно не копал, справедливо полагая, что подробностями пусть потом следователь интересуется, а ему на исходе дежурства эта головная боль ни к чему. Хуже обстояло дело с Алексеем. Опер его немного знал, но это мало помогало, диалог не получался.
- Объясни мне, пожалуйста, какого черта ты делал в реанимации и почему Мохов на тебя напал? - в который раз задавал он один и тот же вопрос Алексею.
- Я уже объяснял, что Мохов думал, что он напал на Ольховского. Я ему не нужен.
- Тогда почему ты изображал Ольховского?
- Потому что менты у нас совсем мышей не ловят, вот и приходится утопающим самим себя спасать, - нагло ухмыльнувшись, ответил Алексей.
Андрей Баринов, старший лейтенант милиции, а именно он беседовал с Алексеем, даже не поморщился. У него давно уже выработался иммунитет на критику милиции. Поэтому он спокойно продолжал:
- Это ты о чем?
- Я же вчера и тебе, и Борьке Назарову втолковывал, что дирижера придут добивать. Не для того на него покушались, чтобы дело незаконченным оставить!
- Слушай, откуда ты такой умный взялся ? Откуда ты всё знаешь?! - всё-таки завелся Андрей.
- Да ладно тебе, - махнул рукой Алексей. - Обделались, так умейте это признать!
- А ты меня не убедил! - продолжал злиться Андрей. - Не убедил ты меня! Я пока вижу, что было покушение на тебя! Есть свидетель, между прочим, всё чин чинарём. Вот эти показания мы сейчас и запишем, а что потом с ними делать, это уже не твоя забота, герой ты наш народный!
- Пиши, - равнодушно сказал Алексей, - окончательно теряя интерес к разговору.
Ближе к обеду больница опустела. То есть, не совсем, конечно, опустела, больные и медперсонал в ней остались, разъехались милиция и высокие гости. Сначала, важно фырча, отъехали иномарки и "Волги" высоких чинов. Затем, на новеньких "Жигулях" отбыл главврач. И только после них, на обшарпанном "газике", удалилась милиция, увозя с собой задержанного, которому даже медицинскую помощь оказывать, не пришлось. После всех приключений у него даже доброго сотрясения мозга не было, только здоровая шишка на правом виске и, наверное, от неё же, синяк под правым глазом.
Петров прошел в бокс, разбудил Алину и решительно пресек все её попытки пробраться к Ольховскому.
- Имей совесть, он ещё очень слаб, к нему даже следователя не пустили.
- А когда же можно будет? - расстроено спросила Алина.
- Надо дать ему несколько дней прийти в себя. Мы с Ирой решили, что если все будет хорошо, то на моем дежурстве соберемся вечерком и отметим его второе рождение и удачно проведенную операцию.
Алине пришлось согласиться, тем более, что дома, действительно, появиться бы не мешало.
Дома Алину встретили только животные, зато с огромным энтузиазмом. Она их накормила, приласкала, вывела Риту на прогулку, хотя и была на сто процентов уверена, что Миша её утром выводил. Но эта актриса так прыгала на дверь и так жалобно скулила, что Алине пришлось уважить старушку и пойти на поводу её собачьих капризов.
После прогулки Алина быстренько навела в квартире порядок, села за компьютер и часа за два закончила реферат по здоровому питанию, который она совсем забросила в последние дни. Вскоре пришли Даня и Миша. Они вместе поужинали и за чаем Алина поведала домашним, что дирижер пришел в себя и есть надежда, что он поправиться. О своём расследовании и криминальных больничных приключениях она благоразумно промолчала.
- Меньше знают - крепче спят, - думала она о Дане и Мише. - Не надо быть экстрасенсом, чтобы предвидеть их реакцию. Пока ещё Миша, правда, уже с большим скрипом, всё терпит, включая поздние приходы и ночные отлучки, вот и не надо без необходимости испытывать его терпение. Тем более, что скоро она опять придет неизвестно во сколько.
Вечер прошел тепло и мирно. Даня был доволен готовым рефератом, Миша - тем, что жена дома, а Алина просто отдыхала. Следующие несколько дней Алина полностью посвятила домашним делам, которых накопилось - пропасть. Она готовила, стирала, гладила, наводила лоск в квартире. Периодически отвечала на телефонные звонки. Назначала на ближайшие дни встречи, которые уже нельзя было отложить, и обещала перезвонить попозже тем, у кого особой срочности не было. Наконец-то, у неё появилось время поговорить хотя бы по телефону со своей подругой Риммой. Проговорили они целый час, потому что Алина рассказала ей все свои приключения, включая кладбищенские и больничные.
- Нет, ну живут же люди интересно! - возмутилась Римма. - А тут, как заведенная ходишь по кругу: работа - дом, дом - работа! Ну, сходишь на лыжах, или там, на каток, раз в месяц в театр выползешь, а так - одна рутина. Как я тебе завидую!
Алина чуть не задохнулась от возмущения.
- Завидуешь? Ты умом тронулась или как? Нет бы, меня пожалеть! Сроду со мной так. Сижу себе дома, чиню примус, мало того, что никого не трогаю, так ведь и не хочу трогать, а меня вечно выносит в самый эпицентр каких-то чужих заморочек, одна хлеще другой! Сколько я уже на этом здоровья потеряла! Сама удивляюсь, и как жива-то ещё.
Но Римма жалеть подругу не захотела и осталась при своем мнении.
- Зато будет что вспомнить!
Незаметно подошел день, когда доктор Петров должен был дежурить в больнице. Ближе к вечеру, Алина нагрузила сумку провизией и отправилась в больницу. Вася Петров встречал всех у служебного входа и предупреждал о режиме конспирации и тишины. Когда они все, пробравшись на цыпочках по коридорам больницы, собрались в палате Ольховского, то увидели, что сам виновник торжества сидит на кровати в подушках ещё очень бледный и слабый, но уже улыбается. Пить ему Петров запретил
- У вас в крови столько метаболитов различных препаратов, что неясно как они прореагируют с алкоголем. Так что лучше воздержитесь, а уж мы
и за себя, и за вас постараемся.
И это были не просто слова! Разошлись так, что Петров не успевал на всех шикать, что бы уж хотя бы не орали в полный голос. Охранник, которого после второго покушения приставили к палате дирижера и которому они тоже налили, неусыпно бдил в коридоре уже не только на предмет бандитского нападения, но и на случай внеурочного приезда начальства.
Станиславу пожелали столько здоровья, что если исполнится хотя бы пять процентов пожеланий, то жить ему до ста лет, не меньше. Алина воспользовалась моментом, когда внимание к Стасу временно ослабло, мужчины вышли на лестницу покурить, а Ирина мыла посуду, и постаралась выяснить у него, за что его так невзлюбил Мохов.
- Ох, и вы туда же! Не знаю я, понятия не имею. У нас и контактов-то по работе почти не было, а те, что были, проходили вполне мирно. Я всю свою творческую ярость на музыкантов выплескиваю! Вот тем от меня достается! Я и сотрудникам милиции все так же объяснил. Самому интересно, за что же он меня чуть не убил?
Алина скисла и отстала от Ольховского, решив , что вернется к этому вопросу позже.
- Что с него взять? - грустно думала она. - Всё-таки у человека тяжелая черепно-мозговая травма, он едва с того света выкарабкался. Скоре всего, он просто ничего не помнит. И тут уж одно из двух: либо по прошествии какого-то времени эти воспоминания вернутся, либо придется снова до всего докапываться самим.
Вернулись после перекура мужчины и снова заняли Стаса разговорами, а Ира и Алина вышли в коридор.
- Алина Яновна, у меня к вам серьезный разговор, - начала издалека Ирина.
- Я слушаю, Ирочка, что ты хотела мне сказать?
- Ира вынула из кармана пачку долларов и протянула её Алине:
- Это вам с Алексеем.
Алина не спешила брать деньги и спросила:
- За что это?
- За работу. За расследование, за спасение Стаса.
- Ира, поймите меня правильно, вы нам ничего не должны. Берясь за это дело, мы изначально не рассчитывали ни на какое вознаграждение!
- Алина Яновна, давайте не будем спорить! - сердито сказала Ира. - У меня есть возможность оплатить вашу работу, и я хочу это сделать. Я нисколько не сомневаюсь, что и не было бы у меня этих денег, вы бы с Алексеем меня не бросили,
- Ну, хорошо, - сказала Алина, - вы меня убедили, тем более, что работа еще не закончена. Я не успокоюсь, пока не узнаю причину, по которой Станислава хотели убить.
На том они и договорились. Алина вызвала Алексея в коридор и
вручила ему половину денег. В отличие от неё, он не стал отнекиваться и, положив доллары в карман, стал похож на кота, съевшего жирную мышку. Только что не мурлыкал от удовольствия.
- Алешенька, помни, что пока не выяснен мотив преступления, работу нельзя считать законченной. Так что эта оплата, своего рода - аванс, - напутствовала его Алина.
- Без вопросов! Буду держать руку на пульсе. Новости будут - позвоню.
На том они и расстались. Алина помогла Ире убрать в палате все следы вечеринки, сложила мусор и бутылки в большой пакет, чтобы выбросить все по дороге, и откланялась. До остановки её проводил Дымов, усадил в такси, тепло попрощался, и она прибыла домой ещё до одиннадцати часов вечера, не слишком увеличив градус домашнего напряжения.
Уже перед сном, перебирая в уме события предыдущих дней, она неотвязно думала о том, чем же помешал Ольховский Мохову? Или Мохов просто оружие в чужих руках? Не выдержав, она вылезла из-под одеяла, взяла фотографию дирижера и снова настроилась на поиск причин преступления. Увидев результат, она скрипнула зубами от злости.
- Опять это чертово стекло? Ну, к чему эта картинка?! Ведь что-то же она означает. Какую-то информацию несет. Но какую?
Ничего не добившись и на этот раз, и только расстроившись, Алина пошла спать.
Ночью ей приснился кошмар, как будто она зимой в одной ночной рубашке бежит босыми ногами по снегу, слыша за собой тяжелые, бухающие шаги, догоняющего её злодея. Она хочет позвать на помощь, но улицы пусты и только дома глядят на неё равнодушно темными глазами окон. Вдруг она видит свет и устремляется туда. Она видит ярко освещенный город, на улицах которого много народу, но от него её отделяет река. Алина озирается в поисках моста . И вдруг видит красивый, просто сказочный, хрустальный мостик. Она бежит к нему и видит, что поверхность его покрыта острыми льдинками. Она смело идет по ним, но чувствует, что это не лед, а разбитое стекло. Не чувствуя боли, она стремительно перелетает на другую сторону моста, оглядывается и видит, что злодей больше не бежит за ней. Радостно оскалив страшную физиономию, он садится на корточки и начинает сгребать с моста стекляшки, рассовывая их по карманам. От страха Алина проснулась и ещё долго лежала, глядя расширенными глазами в ночь и стараясь успокоить сердце.
Утром, за кофе, она всё время думала об этом сне, но так ни к какому определенному выводу не пришла. Алина решила, что надо немного отойти от этого дела, чтобы прошла "замыленность взгляда", а потом со свежими силами к нему вернуться.
Но если Алина могла себе позволить ненадолго отойти от расследования, то у милиции этой возможности не было. На совещании у
начальника Закаменского райотдела милиции полковника Заварзина уголовный розыск получил хороший втык за то, что успокоились на одной версии, другие разрабатывались вяло, что чуть не привело к гибели известного в городе человека.
- Дождались, какой-то отставной капитан вместо вас вынужден оперативные мероприятии разрабатывать! - бушевал полковник. - Но раз уж вам преступника преподнесли на блюдечке и упакованного, как конфетку, будьте добры, оформить его в лучшем виде! Через десять дней чтобы мотив преступления и доказательства по первому и по второму эпизоду лежали у меня на столе. О ходе расследования докладывать мне каждый день! У меня уже телефон раскалился от звонков, я что же, должен наверх докладывать, что вы не знаете с какого бока этого Мохова к делу пристегнуть?! Всё! Все свободны! Работайте!
Начальник уголовного розыска, Игорь Евгеньевич Сухарцев, тоже устроил совещание, но не по разбору полетов, а по планам дальнейшей работы.
- Делу Ольховского, раз уж оно на контроле, первостепенное внимание, но не забывайте и про остальные. Сегодня за дело Ольховского стружку снимают, а завтра за остальные начнут. По Ольховскому продолжайте работать со следователем Веселовой. Сейчас она подойдет, озадачит вас и - вперед!
- Что, всё сначала? - подал голос капитан Борис Назаров.
- А ты как думал? - отозвался Сухарцев. - Всё сначала и предельно внимательно и тщательно.
- А как же Крымский?- спросил Андрей Баринов, второй оперативник.
- А вот это вы мне должны ответить, как же Крымский!
- Так мы уже вроде ответили, - снова встрял в разговор Борис.
- Слушайте, у вас что сегодня, день вопросов и ответов? Идите, работайте и не морочьте мне голову! - отмахнулся от них Сухарцев.
Назаров и Баринов благополучно удалились в свой кабинет. Через некоторое время их вызвала Веселова.
- Кофе хотите? - спросила Валерия Александровна, когда они вошли.
- Обязательно! - ответил за двоих Назаров.
Валерия достала из стола два стакана, пододвинула им банку с кофе и сахар.
- Будьте как дома, чайник на подоконнике, только что вскипел!
Андрей налил кофе себе и Борису, и вся компания с максимальными удобствами расположилась вокруг стола.
- Ну, рассказывайте ваши ночные приключения, кого ещё вы там на мою бедную голову приволокли?
- Это всё он! - Борис показал пальцем на Андрея. - Я тут ни причем!
Валерия молча перевела взгляд на Андрея и шутливо нахмурила брови.
- Ну? - поторопила она Андрея.
- А я что? Я ничего! Спал себе спокойно в кабинете, нет же, будят, гонят в шею в больницу. ЧП у них, говорят.
Валерия Александровна спокойно и насмешливо смотрела на ерничавших оперативников. Была она женщиной яркой, можно даже сказать, красивой, невысокой, но с хорошей фигурой. Светлые волосы до плеч и распахнутые голубые глаза создавали обманчивое впечатление наивности и ранимости их обладательницы. На самом же деле она была опытным следователем, с крепкими нервами и железной выдержкой. Работу свою любила и выполняла добросовестно. За всю её карьеру ни одно дело, которое она вела, не разваливалось в суде и не возвращалось на доследование. Валерия давно знала оперативников, и Андрея Баринова, высокого кудрявого блондина с мягкими и какими-то ленивыми движениями, и Бориса Назарова, крепкого брюнета с большими живыми черными глазами. Эти ребята прекрасно дополняли друг друга. Аналитический ум и логическое мышление Андрея дополнялось бешеной энергией Бориса, и эта парочка ухитрялась раскидывать горы рутинной работы, которую на них сваливали в изобилии. Прокол с Крымским случился просто потому, что и на старуху бывает проруха, да и дело казалось простым и ясным до прозрачности. Впрочем, никакой трагедии в этом проколе они не видели. Противно, конечно, что Алексей Марконин оказался прав и теперь ещё, гад, куражится от души. Ну и черт с ним! Пускай! Человек честно заслужил небольшое удовольствие, преступника всё-таки задержал.
Валерия терпеливо прослушала тот минимум информации, который ей выдал Андрей, и констатировала:
- Короче, ясно! Получили мы подарочек, а что с ним делать, ещё не знаем, поэтому будем формалистами и крючкотворами. Возбуждаем дело о покушении на Ольховского и расследуем его отдельно от первого эпизода. Если в ходе расследования появятся факты, позволяющие объединить эти два дела в одно, вот тогда и будем это делать!
- Господин полковник велели через десять дней выдать раскрытое дело в лучшем виде! - подал голос Борис Назаров.
- А что не через три дня? - усмехнулась Валерия.
- Гневаться будут, - добавил Андрей.
- У него должность такая, гневаться, а нас это не должно волновать. Нас должно волновать, как профессионально и объективно расследовать преступление, - назидательно парировала Валерия.
- С законом о независимости следователя знаком? - коротко спросила его Валерия.
Оба оперативника театрально вздохнули и возвели глазки к потолку.
- Всё! Хорош, дурачиться! - хлопнула ладонью по столу Веселова.
Андрей и Борис, как по команде, вытянулись и придали лицам максимально постное выражение.
- Личность преступника установлена, - продолжала Валерия, - но всё это надо проверять, тем более, что сам задержанный молчит, как рыба. Я сегодня вызову его на допрос, но особых надежд на это не возлагаю. Просто пригляжусь к нему пока, а вы старайтесь, добывайте мне факты, чтобы было о чем с этим, как его там, - она заглянула в папку, - с этим Моховым разговаривать. Ну, что сидите? Работать надо, работать!
С этими словами Валерия собрала со стола стаканы, поставив их на окно, за штору. Сахар и кофе убрала в стол, решительно давая понять, что всё хорошее когда-то заканчивается. Андрей и Борис неохотно поднялись и побрели к двери.
- Шустрей двигайтесь, работнички, - проворчала им вслед Валерия, достала из сейфа дело о первом покушении на Ольховского и стала его изучать.
Оперативники вернулись в свой кабинет, оделись, и каждый отправился по своему заданию. Борис Назаров в консерваторию, а Андрей Баринов к тетке преступника, на Бирюзовую.
Нина Гусева оказалась дома. Она очень удивилась визиту милиции и никак не хотела верить в то, что её племянник арестован за покушение на убийство. И кого! Самого Ольховского! Жуткая новость не укладывалась у неё в голове, и она никак не могла прийти в себя, без конца повторяя:
- Нет, нет! Этого не может быть! Это какая-то ошибка!
Когда она повторила это уже раз двадцатый, Андрей спросил, где у неё аптечка. Нина только и смогла, что ткнуть пальцем в дверцу настенного шкафа. Андрей открыл его, достал коробку с лекарствами, перебрал её содержимое, остановился на пузырьке с корвалолом. Накапал двадцать капель в чашку с водой и заставил Нину выпить. Она машинально выпила и опустилась на табуретку.
- Нина Ивановна, послушайте меня, - спокойно, но настойчиво начал Андрей. - Никакой ошибки нет! Его взяли на месте преступления. Против него есть четкие показания двух свидетелей. Единственное, что ему может сейчас помочь, это чистосердечное признание, выяснение всех обстоятельств, среди которых могут быть и смягчающие. Но ваш племянник молчит и отказывается сотрудничать со следствием, поэтому вся надежда на вас. Конечно, я понимаю, что вы боитесь сказать что-то, что может повредить родному человеку, но поверьте, что его положение хуже некуда, поэтому, если вы поможете нам, возможно, это поможет смягчить участь вашего родственника.
- Да я сама ничего не знаю, - растерянно развела руками Нина. - Для меня это как гром среди ясного неба!
- Ничего, ничего, - успокоил её Андрей, - я ведь ни о чем особенном вас и не прошу. Мы просто побеседуем пока, вы постараетесь ответить на мои вопросы, а потом уже вас следователь вызовет и допросит официально.
Лучше бы он этого не говорил! При слове "следователь" и, того хуже "допрос", Нина закрыла лицо руками и горько зарыдала.
Андрей снова поднялся, налил в чашку уже просто воды и дал выпить Нине.
- Ну, всё, всё! Успокойтесь! Кто спорит, новости я вам принес плохие, но сейчас не время давать волю эмоциям. Всё и так слишком серьезно и надо разбираться, пока не стало ещё хуже, - сказал он ей с долей сочувствия, но всё же довольно твердо.
Нина с трудом выпрямилась и, вытирая слёзы, сказала:
- Спрашивайте.
Андрей достал бумаги и начал их заполнять, спросив у Нины анкетные данные. Затем он стал задавать ей вопросы об её племяннике. Где родился, где учился, где служил? Когда дошли до службы в армии, Андрей спросил:
- Племянник вам из армии писал?
- Да, несколько писем пришло.
- А они сохранились?
- Где-то были, сейчас посмотрю... - Нина тяжело поднялась и побрела в комнату. Минут через пять она вернулась, держа в руке небольшую пачку писем и фотографий.
Андрей прочитал номер части на обратном адресе и стал рассматривать фотографии. Несколько, где Мохов был снят со своими сослуживцами, он отложил.
- Вы разрешите, я пока заберу письма и фотографии?
Нина кивнула.
Андрей продолжил расспросы. Особенно его заинтересовал московский период жизни Мохова. Он попытался уточнить у Нины Гусевой что это была за фирма, где работал её племянник, но ничего не добился. Ей ничего не было известно, кроме того, что Мохов какое-то время жил в Москве и работал в какой-то солидной фирме, причем выводы о солидности фирмы она сделала сама, основываясь на уровне его доходов. Естественно, тех доходов, о которых ей было известно.
- Ничего в этом криминального пока не видно, - думал Андрей. - Московские зарплаты на порядок выше наших, особенно если фирма иностранная, а они в Москве кишмя кишат. То, что фирма разорилась, тоже не новость, а по нынешним временам, так и вообще рядовое явление.
Слушая, как Нина рассказывала о возвращении Мохова в Сибирск и его устройстве на работу в консерваторию, Андрей продолжал размышлять.
- А вот здесь явно нечисто! Просто цирк-шапито какой-то! Со штуки баксов на штуку рублей кидаться, или сколько там техникам в оркестре платят?
- Нина Ивановна, а как племянник объяснил своё желание работать за такую низкую зарплату? - спросил он вслух.
- Место хорошее ждал, а пока не хотел без дела болтаться!
- Вам не показалось это странным? Всё-таки, Сибирск большой город, можно было где-то подработать. Да вот, хотя бы барахолка у вас под
боком. Там всегда работа есть и платят не в пример больше, чем технику.
- Мне это и в голову не пришло, - растерянно ответила Нина. - Он попросил меня устроить его в оркестр, я сделала. Он молодой, ему виднее, где работать.
- Вы говорили, что сначала мест в технической группе не было? - уточнил у неё Андрей.
- Да, - подтвердила Нина, - но потом дядя Коля ногу сломал, и Костю взяли.
- И сломал-то как вовремя, - подумал Андрей, беря этого дядю Колю на заметку.
Больше ничего существенного он не узнал и откланялся.
Борис Назаров собирал информацию в консерватории, как трудолюбивая пчела нектар, но единственное, что он узнал интересного в отделе кадров, это то, что трудовой книжки у Мохова не было, завели уже здесь. Техники пожимали плечами и сначала вообще ничего не могли сказать. Дядю Колю Борис и вовсе исключил из круга интересующих его лиц, потому что тот сказал, что Мохова вообще не видел, поскольку сломал ногу ещё до того, как тот устроился, а когда вернулся с больничного, то тот уже здесь не работал.
- Как он вам, мужики, показался? - пытался разговорить техников Борис.
- Нормальный, вроде, мужик. Работал хорошо. Молчаливый только, слова не вытянешь, - ответил худой и сутулый мужчина в сером халате.
- Водку он пил? - задал провокационный вопрос Борис.
Общество замялось. Затем всё тот же сутулый ответил:
- С нами - нет, а там, кто его знает?
- Странный он вообще-то, какой-то, - сделал глубокомысленное замечание коротышка, который, судя по красному лицу и распространяемому вокруг себя "амбре", уже успел "принять на грудь".
- Чем это он странный? - живо отозвался Борис.
- В Якутске когда гастролировали, мороз был жуткий, просто сопли к носу примерзали. Мы с ребятами в гостинице вечерами регулярно согревались, а этот шлялся где-то почти все вечера! И что характерно, - коротышка обличающее поднял кверху указательный палец, - всегда трезвый приходил!
- Во! А я о чем говорю! - оживился довольный поддержкой красномордый.
На том они и расстались.
Вечером Борис и Андрей, уставшие как черти, встретились в кабинете. Каждому пришлось ещё работать и по другим делам, помня "отеческий" совет начальника.
Они обсудили итоги дня и уже собирались уходить домой, как позвонила Веселова и сухо попросила зайти к ней.
Встретила она их мрачнее тучи, кофе уже не предлагала. Хмуро спросила о результатах работы за день. Молча выслушала, кое-что записала, обсудила задание на завтра и отпустила.
- Что это с ней? - спросил Борис, когда они вышли из кабинета.
- Что, что? Видно имела продолжительную беседу с начальством, так не ясно, что ли? - шепотом ответил Андрей.
- Ну и зачем так расстраиваться? - искренне удивился Борис. - Не первый раз, поди.
- Боря, да здесь уже ежу понятно, что в Сибирске мы о Мохове мало что нароем. Все концы надо искать в воинской части, где он служил, в Чечне и в Москве. Надо везде посылать запросы, которые если и не канут в этом бермудском треугольнике, то ответы по ним, когда ещё придут. Разве это начальству объяснишь? - досадливо сказал Андрей.
Валерия Александровна, дождавшись, пока за ребятами закроется дверь, встала, подошла к окну и закурила. В отношении разговора с начальством они просто попали в десятку. Да, действительно, есть закон о независимости следователя. И никто его, на первый взгляд, не нарушает. Никто ей сегодня не указывал, что она должна делать, с неё только спрашивали. Начальник следственного отдела, майор Акимов Петр Андреевич, словно впал в детство, превратившись в ребенка-"почемучку" и завалил её этими "почему" с головой.
- Почему так халатно было проведено следствие?
- Почему до сих пор в разработке только одна версия?
- Почему до момента задержания ничего не было известно об этом Мохове?
И ещё сто тысяч "почему", на большинство из которых Валерия не могла дать внятного ответа. В одном Андрей с Борисом ошиблись, Петру Андреевичу не надо было объяснять, какая это канитель с запросами, поэтому, отчитав Валерию так, что ей небо показалось с овчинку, он сам подсказал ей выход.
- Вот что, Валерия, у нас только один выход, чтобы ускорить расследование. Надо параллельно официальным запросам, садиться на телефон и везде звонить. Я возьму на себя Москву, у меня там несколько друзей ещё со студенческих времен остались, выручают иногда, когда прижмет. А ты, давай, звони в часть, где он служил. Пусть они нам по факсу скинут список его сослуживцев, особо подчеркнув, с кем он дружбу водил. Времени прошло не так уж и много, может, кто его и помнит. А я пока по своим связям ускорю ответ из всероссийского информационного центра. Может там есть что на Мохова? Номер части знаешь уже?
- Надеюсь к вечеру узнать, - ответила Валерия.
- Не тяни резину, время не на нас работает! Всё, иди, работай, больше не задерживаю, - отпустил он её.
Этот разговор состоялся днем. Валерия размышляла, стоит ли ей сегодня ещё раз беспокоить Акимова или нет? Докурив, она посмотрела
на часы, было уже половина девятого вечера.
- Может, он уже ушел, - с надеждой подумала, набирая номер начальника. Но надежде её не суждено было сбыться. Трубку сняли.
- Слушаю, Акимов!
- Это Веселова. Мне зайти к вам сейчас или лучше завтра? - спросила она его.
- Какое завтра?! Ты в своем уме?! Завтра нас с утра уже строгать будут! И не приведи, господи, если мы ничего вразумительного по делу сказать не сможем! Давай заходи, жду!
Надо было отдать должное Петру Андреевичу. Он, конечно, был карьеристом, на рожон никогда не лез, старался, чтобы показатели раскрываемости в отчетности выглядели прилично, но для этого он не только гонял своих сотрудников, но и сам мог сутками работать, забывая про всё на свете, в том числе и про семью.
Валерия вошла в его кабинет, устроилась за столом и разложила свои записи и схемы.
- Вот что мы имеем, - начала она, - Мохов, действительно. Служил в армии, и не где-нибудь, а в ВДВ, откуда и был направлен вместе со своей частью в Чечню. После демобилизации он там же и служил ещё какое-то время по контракту. Потом, по словам его тетки, жил и работал в Москве, хорошо при этом зарабатывая. Приехал в Сибирск, опять же, по словам тетки, потому что фирма разорилась. Устроился в оркестр, чтобы заполнить паузу ожидания более выгодной работы. Да, тут одна маленькая зацепочка есть. Устраивался он перед самым отъездом оркестра на гастроли в Якутск, и вакансий там на тот момент не было. Но через день вдруг ломает ногу один из техников и Мохова берут, вместо заболевшего.
- Чем он в Якутске кроме работы занимался, расспросили?
- Точно неизвестно, но в гостинице вместе с остальными техниками не сидел, несмотря на сильные морозы.
- Подозрительное за ним что-нибудь замечено?
- Замечено! Трезвый всё время был! - ехидно ответила Валерия.
Акимов хмыкнул и назидательно сказал:
- Ты будешь смеяться, но в некоторых случаях полная трезвость, действительно, наводит на размышления. Так, ладно, с этим потом. Ты его допрашивала?
- Допрашивала, - вздохнула Валерия.
- И как?
- Никак. Молчит. И по моим наблюдениям молчать и дальше будет, пока не случится что-то из ряда вон выходящее. Так что на первых порах он нам не помощник, дожимать его придется на заключительном этапе следствия.
- Дожимать, всё-таки? Думаешь, помогать следствию он не станет?
- Нет! Почти на сто процентов уверена, что не станет.
- Странно, биография у него, на первый взгляд, неплохая. Это же не чмо какое-то уголовное, - с сомнением сказал Акимов.
- С биографией ещё разберемся. Но мои первые впечатления о нем - это преступник. Холодный и расчетливый. Вот хоть убейте меня, не понимаю, откуда он в этом деле взялся? - с досадой сказала Валерия.
- Не спеши с выводами. Мы ещё ничего о нём не знаем, чтобы судить, да и дело, считай, заново надо расследовать. Лучше скажи, что дальше делать будешь?
- Завтра Баринов с Назаровым будут выяснять, при каких обстоятельствах техник дядя Коля ногу сломал. Я буду работать по запросам, письма Мохова из армии изучать, может там что-то есть?
- Мне уже звонили из Москвы, - сказал Акимов, - в информационном центре на Мохова ничего нет. Не засветился он нигде.
- Просто не человек, а призрак! - возмутилась Валерия.
- Не волнуйся, прижмем мы этого призрака! Как только придет факс с фамилиями сослуживцев Мохова, сразу же с ним ко мне! Надо будет выяснить, кто из них живет в Москве. Армейские связи крепкие, не исключено, что Мохов в Москву к сослуживцу приехал. Всё, иди, я ещё посижу тут с делами.
Валерия прошла к себе в кабинет, оделась и поехала домой. К счастью, имея новенькую красную девятку, она была независима от городского транспорта, который после десяти часов вечера ходил довольно плохо. Дома её ждал муж, который помог ей раздеться и накрыл на стол, пока она переодевалась и мыла руки. Валерия зашла на кухню, чмокнула мужа в щеку и прижалась к его плечу.
- Что бы я без тебя делала?
Сергей, так звали её мужа, довольно улыбнулся и констатировал:
- Пропала бы, как пить дать. Тебе привет от Дашки. Заезжал сегодня к теще, лицезрел любимое детище. Ребенок спрашивает, когда беспутные родители заберут её домой?
Валерия тяжело вздохнула:
- Даже не знаю. Давай поужинаем и обсудим график на выходные. Вся надежда на тебя.
- На меня надежа, как на ежа! - огорчил её Сергей. - Я может быть, завтра в командировку уеду.
- Опять! - расстроилась Валерия.
- Леруся, откуда такой трагизм в голосе? Ты должна радоваться, что бизнес пошел, и ещё как пошел! После того, как китайские братья стали за валюту покупать наши добавки к кормам, и соседние регионы проснулись. Так что надо шевелиться, успевать, пока пруха идет!
- Всё равно, не понимаю! Ты что, один там в этом вашем "Темпе"?
- Не один. Так я не один и еду, а с Липатовым. У нас с ним очень эффективный тандем. Сеня клиенту максимально доходчивым языком объясняет химию и физиологию работы добавок, а уж как о денежках
зайдет речь, тут уж я, любимый, на первый план выхожу. Ученые, они, конечно, ребята умные, но в коммерции просто дети малые. Им доверь контракты заключать, так не только без штанов останемся, а и ещё должны будем! Так что без меня никак!
- Незаменимых у нас, как известно, нет! - категорически заметила Валерия.
- Зато есть неповторимые, такие, как твой муж, - отшутился Сергей.
- Ладно, давай ужинать, неповторимый. Чем кормить будешь? Пахнет просто потрясающе!
Сергей решительно надел кухонные рукавицы, открыл духовку и с видом фокусника достал решетку со свертком фольги. Аккуратно переложил фольгу на блюдо, разрезал её ножницами, осторожно раскрыл и кухню заполнил упоительный аромат запеченной рыбы. Перекладывая на тарелки аппетитные куски, он торжественно объявил:
- Форель, запеченная с овощами!
Лера тут же схватила вилку и попробовала небольшой кусочек.
- Ну, как? - спросил довольный повар.
- Божественно! - закатывая глаза от удовольствия, ответила Валерия.
После ужина уставшая Валерия сразу же ушла спать, а Сергей засел за компьютер, готовя какие-то свои документы к командировке.
Уже засыпая, Валерия вспомнила, что она упустила.
- Место рождения, вот что ещё нам нужно! Запрос в Екатеринбург надо послать завтра же. Действительно, надо вплотную знакомиться с биографией Мохова, может это хоть что-то прояснит, будь оно всё трижды неладно!
ГЛАВА 11.
В это утро Алина встала довольно поздно. Муж ещё не вернулся с дежурства, сын ночевал у товарища, поэтому заботиться было не о ком, кроме домашнего зоопарка, который полным составом в семь часов утра уже собрался вокруг её постели и деликатным поскуливанием и мурлыканьем намекал, что пришла пора завтракать. Алина всё это слышала сквозь сон, но решила проигнорировать "вечный зов", решив про себя: " Не умрете, подождете часа два, и так у всех шерсть от сытости лоснится". Успокоив, таким образом, свою совесть, она перевернулась на другой бок и уснула. Встала она только в девять часов. Сразу пришлось идти на кухню, потому что туда, сшибая друг друга, радостно понеслась вся стая. Покормив неугомонных братьев меньших, она умылась и решила погулять с Ритой, а потом уже завтракать. Рита сделала все свои дела на улице удивительно быстро и потрусила домой. Войдя в квартиру, она привычно разогнала кошек по шкафам и удалилась к себе на место, прихватив из кухни косточку.
Алина заварила себе кофе, добавила в него молока, потом открыла холодильник и задумалась, что бы такое съесть? Надо сказать, что для себя одной она никогда не готовила, не было стимула. Проводя так много времени на кухне, она отдавала дань не столько своим гастрономическим пристрастиям, сколько потребности заботится о ближних.
- Да, - подумала она, - живи я одна, у меня не только бы лишнего веса не было, я бы вообще за швабру пряталась.
Изучив содержимое холодильника, она с тоской подумала, что лень даже бутерброд сделать. Захлопнув дверцу холодильника, она взяла чашку с кофе и отправилась к телевизору.
Смотря новости, она порадовалась, что ничего не съела на завтрак, потому что даже кофе застревал в горле при виде обгорелых трупов и жертв автомобильных катастроф. Переключая каналы, она нашла передачу о вреде алкоголя и решила остановиться на ней. Только она успокоилась и снова принялась за кофе, как ведущий закончил распространяться об опасности употребления больших доз крепких напитков, и стали показывать отделение травматологии, где перебинтованные и загипсованные пациенты задушенными голосами рассказывали, как они дошли до жизни такой. Алина закашлялась, потому что кофе тут же попал не в то горло, но не выключила телевизор, а сделала его погромче. Из услышанного она поняла, что граждане гробились, в огромном своем большинстве, из-за неумеренного употребления горячительных напитков.
- Дядя Коля! - подумала Алина. - Пора его навестить. Хотя лучше подослать к нему Алексея.
Алина позвонила Алексею, но услышала только унылые длинные гудки. Конечно, можно было подождать и позвонить ему попозже, но Алину охватило нетерпение. Она снова захотела вернуться к расследованию, а потому, решив, что до обеда она с этим делом управиться, оделась и поехала в консерваторию.
По дороге она обдумывала наилучшую тактику поведения при разговоре с техником. Результатом размышлений было то, что она, выйдя на нужной остановке, сначала купила в киоске пиво и чипсы. Дядю Колю она нашла без труда. Вахтер показал ей комнатку, где собирались техники на перекур. Там она дядю Колю и застала. Решив действовать без затей, она во всеуслышанье объявила: