Мария Филипповна вдруг засуетилась, в поисках бумаги и ручки.
- Эрлих, дорогой ты мой, я тебе списочек сейчас набросаю, что мне тут ещё подправить надо! Уж не откажи, будь ласка!
- Мария Филипповна! - с упрёком в голосе воскликнул Самуил Яковлевич. - Взрослый, вроде бы, человек!
- А что?! - тут же завелась заведующая. - Я что, для себя прошу?! Всё для стариков! Вы же знаете, что они никому не нужны! Копейки лишней из администрации для них не выпросишь!
- А я о стариках-то и беспокоюсь, - спокойным, но очень серьёзным тоном ответил ей ювелир. И то, как он это сказал, сразу привело Марию Филипповну в чувство.
- Эх, прав ты, Самуил Яковлевич! Мне теперь мэр, как только узнает, что крышу и кабинет удалось отремонтировать, в горло вцепиться, пока не узнает, кто проспонсировал, и тогда прости-прощай все мои планы! Он вас досуха выжмет!
- Вот то-то и оно! - с готовностью подтвердил Самуил Яковлевич. - Но в данном конкретном вопросе я вам помогу.
- Это как? - удивилась заведующая.
- У сына моего друга как раз строительная фирма имеется. Проведём всё через него, как благотворительную акцию. Поскольку ему ни копейки платить не придётся, да ещё льготы по налогам получит, то возражений с его стороны я не предвижу. Да ещё очень хорошо, что фирма его зарегистрирована в Сочи.
- Ага! - обрадовано встрял в разговор Харитоныч. - Так что мэр-то наш, где сядет на него, там и слезет!
- Ну, примерно, так! - согласился ювелир.
- А как мне мебель-то эту шикарную, что на чердаке, легализовать? - продолжала сокрушаться Мария Филипповна.
- Я могу её утилизировать, - робко предложил купидон.
- Ути... - машинально повторила за ним Мария Филипповна, - да ты что?! Ты, Эрлих, так не шути! Это ж красота какая! Нет, я что-нибудь придумаю, а мебель не отдам! Сделаем для наших стариков комнату релаксации!
- Особенно шикарно наши одуванчики будут на ней смотреться в рваных халатах и пижамах! - ехидно заметил Харитоныч.
Мария Филипповна так жалобно посмотрела на ювелира, что тот только крякнул.
- Ладно, пусть Эрлих вам по мелочи поможет!
- Ой, спасибо, Самуил Яковлевич! Тем более, что такие мелочи наших чиновников не волнуют, лишь бы у них деньги на это не просили.
- Это точно! - с готовности подтвердил Харитоныч. - Считать дырки на халатах эти кровопийцы ещё не догадались!
- Вы бы, Мария Филипповна, оформили Эрлиха к себе на подработку, столяром там, каким-нибудь. Вопросов, опять же, лишних меньше будет! - предложил Самуил Яковлевич.
- Да с превеликим удовольствием! - с готовностью воскликнула Мария Филипповна. - Хоть сейчас, только документы давайте!
Харитоныч тяжело вздохнул и горестно сказал:
- Нету у племяша документов, вот в чём закавыка! Как добудем, так сразу и придём трудоустраиваться.
И вдруг Мария Филипповна огорошила их заявлением.
- Я могу через свои связи сделать ему документы!
Ювелир с уважением посмотрел на заведующую, а нетактичный Харитоныч удивился вслух:
- Вот сроду бы не подумал, что у вас, Марь Филипповна, в уголовной среде связи есть! Недаром говорят, что в тихом омуте все черти водятся!
- Поживи с моё! - отмахнулась от него та, как от назойливой мухи.
Когда троица собралась уходить, Марья Филипповна попросила купидона:
- Эрлих, голубчик, ты не мог бы несколько дней побыть в моём кабинете?
- Это ещё зачем? - ревниво спросил Харитоныч.
- Мне ведь надо как-то людям объяснить, почему мой кабинет так преобразился! Чёрт уж с ним с чердаком, да и с крышей, Зинаида пусть так и думает, что она ремонт проспала, а то, что ремонтники за одну ночь управились, я как-нибудь объясню.
- Э, нет! Так не пойдёт! - категорически возразил ювелир. - Легенду прикрытия надо разработать и выполнить качественно!
- Так что же делать? - растерянно спросила Мария Филипповна.
- Нанять бригаду гастробайтеров! - уверенно сказал ювелир.
- Что?! - взвилась Мария Филипповна. - Гастробайтеров?! Да ты бога-то побойся, Самуил Яковлевич, такое, предлагать! Они ж только изгадят здесь всё, да всё порушат, что ещё само не разрушилось! Нет, я категорически против!
- Вы не горячитесь, Мария Филипповна, не горячитесь, - спокойным тоном ответил ювелир. - Что всё изгадят, как вы изволили выразиться, так нам это только на пользу, у нас ведь есть наш уникальный Эрлих, который в состоянии восстановить гармонию пространства даже после такого стихийного бедствия, как бригада гастробайтеров. Зато уж никто не будет сомневаться, что у вас здесь был ремонт! Уж они-то постараются, учить не надо!
Мария Филипповна, в душе соглашаясь с доводами ювелира, взялась рукой за челюсть, как будто у неё болел зуб, и горестно воскликнула:
- Смерти вы моей хотите, Самуил Яковлевич!
Уже на следующий день на территорию дома ветеранов ввалилась целая толпа выходцев из средней Азии. Самуил Яковлевич, который нанимал их, понял так, что бригада интернациональная, то есть не из одной какой-то постсоветской республики, а из разных. Объединяло их только полное незнание русского языка. Их бригадир, он же переводчик кое-как лопотал на великом и могучем, однако словарный запас у него был ещё более скромный, чем у Эллочки-людоедки. Звали руководителя этой среднеазиатской вольницы, Шерифом. Причем, как ни бился ювелир, он так и не понял, имя это или фамилия, или вовсе прозвище! Впрочем, это было неважно! А важно было то, что даже если бы бригаде специально дали задание всё пачкать, ронять, рассыпать, портить, то и тогда, они не справились бы со своей задачей лучше, чем сейчас! Благо, всех жильцов дома ветеранов вывезли в городской парк на концерт городской самодеятельности, так что они не пострадали от этого нашествия. Мария Филипповна пускать бригаду на чердак и в свой кабинет категорически отказалась, заявив, что пусть те отремонтируют лестницу на чердак и подновят панели в коридоре.
- Хватит с них! - категорически заявила она. - Они и при этом фронте работ так насвинят - не вывезешь!
Собственно, как в воду глядела! Работнички половину отделочных материалов рассыпали ещё по дороге к месту ремонта, усеяв цементом, и уляпав краской весь коридор. Когда же они напротив поста медсестры уронили мешок с цементом, который шмякнувшись об пол, порвался, и цементная пыль поднялась к потолку, как ядерный гриб, разъярённая Зинаида прибежала к заведующей, вопя, что она за себя не ручается, и если "чурки" не прекратят тут всё крушить, она их всех поубивает! Мария Филипповна сказала ей на это:
- Вот что, Зиночка, незачем тебе здесь нервы и здоровье портить, иди-ка ты отдыхай, выходной я тебе сегодня даю. Сама я с ними управлюсь.
Зинаида оторопела.
- Да как же... как же вы одна-то? Здесь же ещё после них всё убрать и помыть надо, к вечеру же контингент наш прибудет, и где мы его разместим? В этом ужасе?
- Не беспокойся, они сами за собой убирают. Ты не волнуйся, Зинаида, они работают быстро и качественно.
- Да? - недоверчиво протянула Зинаида, наблюдая, как двое "мастеров" пытаются вениками замести цемент. Дождавшись, когда цементное облако полностью скроет из вида умельцев, Зинаида покладисто промолвила, - И то, правда, пойду - ка я, от греха, а то неровен час...
И с этими словами она удалилась через чёрный ход, чтобы не идти через зону цементного поражения.
Прибывший после обеда ювелир, решивший проконтролировать, как справляется с работой нанятая им бригада, убедился, что они не только оправдали его ожидания, но и значительно превзошли их! Коридор интерната, где бригада развернула свою бурную деятельность, напоминал декорации к съемкам фильма о последствиях атомной войны. Цемент толстым слоем покрывал не только пол, но и стены, и даже потолок, и при каждом шаге, взвивался в воздух, как потревоженный злой джин. Неровные пятна разноцветной краски наискость пересекали всё пространство, как будто здесь произошло краскопролитное сражение в пинболл. И среди всего этого ужаса металась серым привидением Мария Филипповна, почему-то с доской наперевес, кудахча без конца: "Кошмар! Кошмар! Ужас! Я этого не переживу!" Завидев ювелира, она бросилась к нему, схватила мертвой хваткой за рукав пиджака, и молча потащила его куда-то. Мудрый Самуил Яковлевич только успевал перебирать ногами, даже не пытаясь сопротивляться этой стихии. Дотащив его до лестницы на чердак, Мария Филипповна остановилась и хорошо поставленным трагическим голосом произнесла, вытянув руку, как Ильич с броневика:
- Ты посмотри, что они тут наделали!
Ювелир посмотрел, и пришёл к выводу, что даже если штукатурить и красить ногами, а не руками, и то так не управишься. Краска неровными мазками покрывала панели, которые жутко вспучивались пятнами наляпанной под ними кое-как шпаклёвки, грозя отвалиться при любом неосторожном чихе. Причём, пол тоже покрывала эта сложная мозаика из краски и шпаклёвки, доведённая уже до полного абстракционизма обувью гастробайтеров.
- Где работнички? - только и спросил ювелир.
- Обедают в саду! - обиженно шмыгнув носом, ответила заведующая.
- Надеюсь, крысиного яда в суп вы им не подсыпали? - улыбаясь, спросил ювелир.
- Вам, Самуил Яковлевич, всё шуточки, а мне что теперь делать?
- А вам тоже перекусить и отдохнуть не грех, теперь здесь может справиться или Эрлих, или никто! Славно ребята поработали, не ошибся я в них!
Теперь уже Самуил Яковлевич галантно взял под руку Марию Филипповну, и повёл её в кабинет, где их с нетерпением дожидался Эрлих. Харитоныч в сегодняшней забаве решил не участвовать, и отдыхал вместе с контингентом на концерте.
Эрлих, надо отдать ему должное, своё дело знал! Он быстренько привёл в порядок одежду и причёску Марии Филипповны, слизнув заодно с её лица морщин, лет на пять, не обидел и ювелира, и оставил их, вполне довольных, пить чай в обновлённом кабинете. И не прошло и пяти минут, как он присоединился к ним, усиленно налегая на конфеты.
- Что, уже всё? - не веря в такое счастье, подхватилась Мария Филипповна, но ювелир резонно ответил:
- Чаю-то хоть попейте спокойно, теперь торопиться некуда, а вот я прогуляюсь, рассчитаюсь с бригадой.
- Вот - вот! Правильно! В шею их отсюда, в шею! - едва не поперхнувшись чаем, завелась Мария Филипповна.
- Зачем же в шею? - резонно заметил Самуил Яковлевич. - Они нам ещё пригодятся.
Мария Филипповна только испуганно посмотрела на ювелира и ничего не сказала.
Между тем, Самуил Яковлевич, неторопливо вышедший в сад, застал там картину послеобеденной сиесты. Чумазые работнички после сытного обеда разлеглись под старыми яблонями в живописных позах, и возобновлять работу не торопились. Собственно, этого и не требовалось. Ювелир кивком подозвал Шерифа, и протянул ему небольшую пачку денег. Шериф пересчитал и довольно заулыбался.
- Шериф, а вы ещё у кого-нибудь в нашем городе уже работали?
- Не-а! - с готовностью замотал головой бригадир.
- Ну, да, конечно, - подтвердил свои догадки ювелир, - то-то, я смотрю, морды у вас не битые. Вы, вот что, Шериф, вы на отделочные работы ни к кому, кроме меня, не нанимайтесь, если хотите, хоть что-нибудь заработать. Подряжайтесь лучше колодцы рыть, траншеи, ямы под фундамент. Короче, думаю, что ты меня понял.
Шериф согласно закивал, хитро щурясь на Самуила Яковлевича. Ювелир подозревал, что тот понимает и в русском языке, и в жизни, гораздо больше, чем старается показать.
- В саду за собой уберите, как перерыв закончится, и можете быть свободны!
На этом высокие договаривающиеся стороны расстались, весьма довольные друг другом. Правда, без битья, всё же, не обошлось. Зинаида, которой нормально отдыхать не давала неспокойная совесть, вернулась после обеда на работу, чтобы помочь своей начальнице, и, проходя через сад, аккурат, напоролась на двух подручных Шерифа, которых тот оставил, чтобы убрать в саду. В этот момент они старательно заметали кучу мусора в кусты, вместо того, чтобы собрать её совками в вёдра и отнести на помойку. Разъярённая Зинаида издала боевой клич команчей, выхватила у бездельников веники, и погнала их, подгоняя тычками в спину, на выход. Для придания парочке надлежащего ускорения, она охаживала их по спинам вениками, с проворством умелого банщика. Выглянувшая из окна заведующая азартно прокричала своей подчинённой:
- Зинуля! Ты лучше метлу у Иваныча возьми!
Но метла не понадобилась. То ли гастробайтеры всё же понимали русский язык в таких пределах, то ли ещё почему, но после зычных выкриков Марии Филипповны, они так наподдали в скорости, что Зинаидины понукания перестали достигать цели, и веники только свистели у них за спинами, вхолостую рассекая воздух. Проводив, таким образом последних работничков, и отведя душу, Зинаида вместе с дворником Иванычем за пару часов навели в саду шик и блеск. Только после этого уставшая Зинаида переступила порог интерната и остолбенела прямо на входе: всё вокруг сияло чистотой и красотой! Одно было плохо, панели были выкрашены в такой же унылый синий цвет.
- Надо же! Где только они такую краску достали, я думала, что её уже не выпускают! -
Придирчиво осмотрев отремонтированный коридор и лестницу на чердак, Зинаида испытала что-то, вроде лёгких угрызений совести, вспомнив, как проводила последних работников бригады.
- А нечего свинячить! - мысленно попеняла она, и потревоженная совесть спокойно уснула.
Между тем, неугомонная Мария Филипповна, пользуясь небольшим карт-бланшем, данным ей ювелиром, время зря не теряла, а припрягла Эрлиха реставрировать одежду и постельное бельё своих подопечных. Чтобы долго не возится, реставрацию решили провести прямо в складе при прачечной и гладилке. Мария Филипповна завела Эрлиха на склад, сама вышла, благословив его на работу:
- Ну, давай, Эрлих, действуй, а я посторожу!
Когда в щели под полом полыхнул уже знакомый яркий свет, заведующая устремилась на склад с таким же чувством, как маленький ребёнок лезет под ёлку в рождество. Эмоции она не смогла сдержать тоже, подобно ребёнку, когда увидела стопки новёхонького белья. Она обняла Эрлиха и со слезой в голосе сказала:
- Родной ты, мой, сокровище моё, спасибо тебе!
Вместе они прошли на кухню, где для контингента готовили праздничный ужин. Первой их встретила расстроенная повариха Нюра.
- Нет, Мария Филипповна, вы как хотите, но булки я сегодня не смогу испечь!
- Это ещё почему? - возмутилась заведующая.
- Да потому, что духовка всё время отключается! Ей же в обед сто лет! Давно уже новую надо было купить!
- Купишь тут, на кукиш! - расстроилась заведующая. - Что, Нюра, совсем не печёт?
- Совсем! - развела Нюра руками.
Ладно, ты иди к Зинаиде на пост пока, а Эрлих попробует посмотреть нашу духовку! Он у нас мастер на все руки!
- Да что её смотреть-то, хана ей пришла! - зло сказала Нюра и, хлопнув кухонное полотенце на стол, удалилась к Зинаиде пить валерьянку.
Заведующая неодобрительно посмотрела вслед поварихе, и повернулась к Эрлиху. Купидон выглядел смущённым.
- Ну, что, Эрлих, поможешь? - с надеждой спросила она его.
Купидон прижал ладонь к груди и проникновенно сказал:
- Уважаемая Мария Филипповна! Боюсь, что здесь я бессилен! Я незнаком с принципом работы приборов, работающих на электрическом токе.
- Ой, горе-то какое! - закручинилась заведующая. - И ведь, как на грех, Нюра-то такие булки вкусные всегда печёт! Наши старики-то как расстроятся!
Купидон нахмурился и робко сказал:
- Впрочем, у меня есть одно предложение.
- Говори! - тут же откликнулась Мария Филипповна.
- Я могу полностью перестроить принцип работы духового шкафа, сохранив его прежний вид, и даже ту же панель управления.
- А это не опасно?
- Ничуть!
- Действуй! Пёс с ним со всем, пусть в нём хоть вечный двигатель крутится, лишь бы шкаф работал!
Через пять минут заведующая пригласила Нюру и распорядилась:
- Всё, Эрлих сделал, что смог, шкаф работает! Опробуй его сегодня, если что не устроит, так Эрлих тебе его отрегулирует.
Нюра скептически хмыкнула, но время поджимало, и поднявшееся пышное тесто уже приподняло крышку огромной кастрюли, грозя вытечь наружу.
Вечером того же дня за праздничным ужином интернатовские старички уплетали за обе щёки пышные булки, которые Нюре удались, как никогда. Сама же повариха нарадоваться не могла на то, как печёт её духовка, и страшно удивлялась, что же за умельца нашла их заведующая, что такой металлолом сумел реанимировать!
Умельца же, Харитоныч и Самуил Яковлевич еле вырвали из цепких рук заведующей, которая хоть и понимала, что пора и честь знать, но добровольно расстаться с ним не могла. Наконец, после долгих уговоров и увещеваний, и десять раз взяв с Эрлиха слово, не забывать про неё, Мария Филипповна отпустила троицу восвояси.
Прасковья Лысина, верная своему обещанию, съехала на дачу, освободив свою квартиру постояльцам. Квартирка её располагалась почти в центральной части Хомутянска на втором этаже трёхэтажного кирпичного дома на два подъезда. Квартирка была маленькая, полезной площадью в тридцать два квадратных метра, ещё четыре квадратных метра "тёщиной комнаты" тоже можно было назвать условно жилыми, если бы этот закуток не был доверху набит всяким барахлом под самый потолок. Складывалось впечатление, что Прасковья Ильинична не имела барской привычки выбрасывать старьё. Квартира давно требовала ремонта, поэтому Эрлиху пришлось сразу же заняться благоустройством их жилья. Решено было поступить с квартирой, как с кабинетом Марии Филипповны, то есть, ничего не менять, только реставрировать то, что есть. Эту здравую мысль высказал Харитоныч.
- Знаю я этих старух! Не дай бог пропадёт какая-нибудь мелочь, стонов потом не оберёшься!
Сказано - сделано! Уже через пятнадцать минут Эрлих с Харитонычем пили чай из электрического самовара на кухне, которая была хоть маленькая, но зато чистенькая и уютная.
- Ладно, чай не водка, много не выпьешь! - констатировал Харитоныч после третьей выпитой чашки чая. - Отдыхать пора. Самуил Яковлевич сказал, чтобы мы к одиннадцати часам были полностью готовы и ждали его. А он с самого утра пойдёт коммерческие связи налаживать!
Приятели разошлись по разным комнатам. Эрлих улёгся спать на довольно-таки жёстком диване в гостиной, зато Харитоныч просто утонул на хозяйской кровати в мягкой, просто воздушной перине.