"Ганс, ты слышал, фюрер сказал, что мы их уничтожим, раздавим гусеницами, сметем шквалом огня, мы их опять повернем на восток! Это будет их последний бой в этой войне!" - Отто сидел на бревне и при свете карманного фонарика заряжал магазин своего автомата, пытаясь завести разговор с вечно молчаливым товарищем по оружию, с которым они уже воюют вместе с самого начала, вот уже четвертый год идет. Один магазин был уже заряжен. Отложив его в сторону, он принялся за второй. Фонарик мигнул пару раз, погас на пару секунд и вновь вспыхнул, приманивая своим светом несметное количество разнообразных насекомых. "Отто, если честно, я давно перестал верить ефрейтору! Давно! С тех пор, как мой тесть остался там, на берегу Волги, брошенный и забытый, с тех пор, как первый в немецкой истории фельдмаршал был пленен! Что говорил фюрер? Он обещал руками Геринга и крыльями его хваленых асов проложить воздушный мост, чтобы снабжать шестую армию по воздуху. Где этот мост? Все самолеты остались гнить в темной воде. Он обещал стальной армадой Манштейна пробиться к окруженным, прорвать кольцо. И он выполнил это? Моторы роликов заглохли еще за семьдесят километров до Сталинграда, замолкли навсегда. Манштейн не прошел! Я не верю им больше, пойми! Взгляни вокруг! На выпуск одного нашего "Тигра" русские отвечают выпуском четырех "Микки-Маусов", их танки уже не уступают нашим, как это было в начале войны, когда мы прошивали броню их Т-26 и БТ-7 насквозь. Теперь же мы можем бороться с "Микки-Маусами" только кумулятивными снарядами! Обычные же отскакивают от их броневых плит, как горох от стены! Единственное, что я могу тебе сказать, что это наступление станет лебединой песней танковой мощи Германии, это будет последний стон, это будет финал того, с чего начинал наш "быстроходный" Хайнц много лет назад. После этой бессмысленной попытки переломить хребет коммунистам, после этого финального вздоха мы будем лишь отбиваться и обороняться, после этой операции уже нам будут навязывать стратегическую инициативу, мы будем петь под их дудку, а не они под нашу. Уже не сорок первый год, когда мы их душили в котлах, как слепых котят. Теперь пришел наш черед быть в котлах. Они хорошие ученики. Недаром, еще в тридцать восьмом сам Гудериан ездил к ним в Казань на полигоны, у них тоже было чему тогда поучиться. Пришел наш черед учиться вновь, как тогда учился Гудериан семь лет назад. И поверь, нас уже не спасут ни наши руны, ни "Пантеры", на которых так надеется командование, ни новые САУ. Ничего нас уже не спасет. Но одно я знаю точно - я буду драться до последнего в этом бою, чтобы ни было, ибо я знаю за что я дерусь, я вижу цель, увы, которую достичь, наверное, нельзя, но я буду следовать ей. И ты тоже", - пуская кольцо табачного дыма, как ему казалось, прямо на двойную звезду Большой Медведицы, ответил ему собеседник. Ганс переложил свою любимую трубку из правой руки в левую, и тоже присел на бревно. Фонарик при этом скатился за бревно и опять погас. Подняв фонарик, и покрепче затянув крышку, Ганс затянулся, подперев голову свободной рукой. "Доживем до завтрашнего утра, а там будет видно, кто кого. Мы прорвем их оборону. Наш корпус укомплектован более чем тремя сотнями танков, насколько я знаю! Неужели ты думаешь, это мало? У нас еще никогда не было такой танковой мощи, никогда в истории мы не собирали столь массивного танкового кулака!", - пристегнул наполненный магазин к автомату и перекинул оружие через плечо. Ганс поднялся с бревна, вытряхнул пепел их трубки, несколько раз легонько стукнул ею по бревну и, спрятав в нагрудный карман, направился к дому, где кроме него остановились на постой еще несколько офицеров, в том числе и Отто: "И больше никогда не соберем, увы. Русские показали уже свои силы. Днем. Завтра же будет все решено. Доброй ночи, Отто. Надеюсь, завтра утром ты зажжешь больше русских танков, чем я. Sieg Heil!" "Sieg heil!"
Июльская ночь. Теплая звездная ночь в степи. Тишина окутала землю для того, чтобы завтра ее в клочья разорвали шумы моторов, грохот автоматных очередей, рулады которых тонули в общем шуме, разрывы мин и снарядов, лязг гусениц. Ночь 4 июля 1943 года. Ночь, от которой нас отделяет уже более, чем шестьдесят лет. Как давно это было. Как давно эта ночь, одна из многих ночей вошла в историю! И она явилась той чертой, которая разделяла два мира, два состояния. Еще днем была надежда, она еще теплилась, еще верили люди, что чашу весов можно склонить на свою сторону. Следующая ночь, пришедшая на смену ей, пропахшая порохом и смертью, показала, дала знать людям, что надежда может рухнуть. И не было у них больше уверенности в том, что им удастся задуманное. Днем, предшествующем этой ночи, около четырех батальонов на широком участке Воронежского фронта уже разорвали тишину, проведя разведку боем. Наши герои, каждый из которых был командиром танка одного из батальонов элитной танковой дивизии СС "Das Reich", участия в нем еще не принимали. Завтра же их ждет самый настоящий бой, завтра утром они поведут свои железные громадины, отдающие запахом гари и масла, поведут их в ад, поведут для того, чтобы и самим стать создателями этого ада, ада на земле. Поведут, возможно, в последний раз. Завтра их черед разрывать тишину, завтра они будут жечь, убивать, завтра будут рвать землю гусеницами и завтра же они будут сами умирать. Кто знает, что их ждет ранним утром 5-го июля далеко от дома, от жен и детей, затерянных на равнинах России, искренне верящих в свои силы, в свою победу и в свой народ. Утро покажет, что их ждет, утро расставит все на свои места, а их обеих в их стальные машины для того, чтобы отдать приказ вначале о занятии исходных позиций, а потом уже...А что будет потом мы узнаем позже...
В конце марта 1943 года группой армий "Юг" был достигнут крупный успех: благодаря правильному оперативному использованию танковых соединений был вновь захвачен Харьков. Впервые в ходе войны были применены батальоны, на вооружении которых находились танки "Тигр". Видя успехи своих танковых армад на Восточном фронте, немецкое командование вновь поверило в свои силы, поверило в то, что Сталинград, Кавказ, верхний Дон были всего лишь ошибками, какие присущи всем великим армиям. Что ж? История все расставила на свои места.
Благодаря успешному весеннему наступлению под Курском образовался выступ, на котором оборонялись ряд русских дивизий, позиции которых образовывали выдвинутую на запад дугу. В это время в немецком генеральном штабе, возглавляемым тогда генералом Цейтлером возникла идея ликвидировать этот выступ путем двойного флангового охвата. Одним ударом немцы хотели ослабить наступательный порыв русской армии в такой мере, чтобы создать германскому верховному командованию благоприятные предпосылки для дальнейшего ведения войны на Востоке. Идея наступления, идея реванша за проигранную зимнюю компанию не давала покоя в генеральном штабе вермахта. Гитлер с пеной во рту доказывал, что данное наступление будет иметь колоссальный успех, что инициатива опять перейдет в немецкие руки. Генерал Модель, командующий 9-ой армией, ссылаясь на данные аэрофотосъемки, доказывал, что на участках фронта, на которых обе группы армий, группа "Юг" и группа "Центр" планировали наступление, русские подготовили глубокоэшелонированную оборону. Он был прав, и делал верный вывод, что русские рассчитывают на немецкое наступление, поэтому лучшим вариантом будет отказ от наступления. Фельдмаршал Манштейн, который в то время был командующим группой армий "Юг", заявил, что данное наступление было бы успешным, если бы его провели в апреле, а сейчас на дворе май, и противник успел подготовиться. Командующий же группой армий "Центр", фельдмаршал фон Клюге, высказался за план Цейтлера об ударе по флангам выступа двумя танковыми кулаками обеих групп армий положительно. Он поддержал идею Гитлера о наступлении в противовес отрицательной реакции на это Манштейна, Гудериана и Моделя.
Итак, немецкое командование приступило к разработке и осуществлению плана новой операции на Востоке, операции, которую стратеги в Цоссене и Берлине нарекли "Цитадель" - последнее крупное наступление немцев на Восточном фронте в той войне. Общий план операции, разработанный Цейтлером, сводился к образованию огромных клещей из всех имеющихся в наличие танковых сил. Генерал-полковник Модель со своей девятой армией наносил удар с севера, с юга же должна была наступать четвертая танковая армия генерала Гота. Немцы планировали задействовать в первом эшелоне на севере пять танковых дивизий и восемь на юге. Со стратегической же точки зрения наступление под Курском являлось крайне опасной операцией, так как в это огромное наступление должны быть брошены все стратегические резервы. Да, операция была риском. Понимали это и немецкие генералы. Почему-то в советской историографии и кинематографе принято показывать немецких генералов, да и немцев вообще несведущими дилетантами, как в вопросах стратегии, так и в вопросах тактики. Однако, это все предрассудки. Умы, злые гении, которые точили когти на наши с вами поля и луга, на наши земли были далеко не глупыми людьми. Отнюдь. Они были изощренными убийцами, именно убийцами, под командованием которых был не один миллион хорошо обученных, выдрессированных, прекрасно вооруженных солдат, тысячи танков и десятки тысяч орудий. И всю эту мощь они использовали по назначению. Если ружье сделано, оно когда-нибудь да выстрелит. Если танк собран, он обязательно вступит в бой, если солдатский сапог пошит, он будет надет, и кто знает, на чьей земле он оставит свой глубокий след. Не стоит недооценивать своих противников. Как часто в истории народы недооценивали своих врагов. Вспомните тех же греков у ворот Трои, римлян у стен Моссады, вспомните англичан у Тобрука, когда вся восьмая британская армия (Вы только представьте - армия! Армия, которая имеет базы снабжения, аэродромы, мастерские, места для стоянок и проживания личного состава!) дрожала перед тремя изрядно потрепанными танковыми дивизиями экспедиционного корпуса Роммеля! Экспедиционного корпуса, который не имел и десятой части тех удобств, которые имела армия, дислоцированная в этом районе! А ведь Окинлек не принимал танки Роммеля всерьез и британские офицеры расслаблено отдыхали в любовном плену каирских красавиц, пока не получил несколько крепких ударов от этого бывшего командующего 7-ой дивизии, дивизии-призрака, как ее нарекли во время захвата Франции! Итак, на карту было поставлено очень многое, поэтому германское верховное командование и разделилось на два противоборствующих лагеря. Манштейн, который, как уже говорилось, выступал за более ранние сроки проведения наступательной операции, наталкивался на противодействие Гитлера, постоянно откладывающего сроки начала наступления и не соглашающегося с предложением Манштейна отвести свой правый фланг к Днепру, а затем перейти в контрнаступление из района Харькова. Генерал-полковник Гудериан, руками и умом которого были построена германская танковая машина, заявил, что наступление под Курском просто бессмысленно, потому что тяжелые танки, на которых возлагали все свои надежды немцы, понесут неминуемо серьезные потери из-за сильной и налаженной противотанковой обороны противника. Итак, операции - быть! Что ж, есть поговорка: "Не руби сук, на котором сидишь". А "сук" к тому времени уже состоял из десяти танковых, одной гренадерской моторизованной и семи пехотных дивизий, которые должны были наносить удар с юга; и семи танковых, двух гренадерских моторизованных и десяти пехотных дивизий, которые должны были с юга начать ломать брустверы обороны Советской Армии. Тень будущей операции уже два месяца витала над фронтом. Операции, задачи которой были полностью изложены в оперативном приказе Љ6: "Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление "Цитадель" - первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершится быстрым и полным успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года.... Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления". Гитлер подписал этот приказ 15 апреля 1943 года
К середине июля фельдмаршал Манштейн и все без исключения его командиры соединений пришли к общему выводу, что воплощение в жизнь плана "Zitadelle" является не чем иным, как безумием, самоубийством. Сам же фельдмаршал решительно настаивал на отказе от операции, но, как это часто бывает, его уже никто не хотел слушать. В конце концов, после многих перипетий и совещаний была выбрана окончательная дата наступления. Днем, когда моторы тысяч бронированных машин взревут, многие уже в последний раз, ибо жизнь танка на поле боя очень коротка, этим днем был выбран День Независимости Соединенных Штатов - четвертое июля. Для Германии же этот день стал днем, когда рухнули ее последние надежды, когда с таким трудом собранные и полностью экипированные дивизии вермахта и СС в последний раз попытались огрызнуться перед мощью Советской Армии.
"Разрывы глушили биение сердец..." Именно так началось утро 5-го июля 1943 года. Утро, когда началось самое крупное за всю историю человечества сражение - Курская битва.
Ранним утром войска были выдвинуты на исходные позиции. Ганс и Отто покинули свой дома вместе, чтобы через несколько сотен шагов разделиться и занять свои командирские посты в "Тиграх". Такие привычные места для них. Каждому из них казалось, что удобное кожаное кресло стало их вторым домом, местом, которое они любили, как старики любят свое кресло-качалку, как дети любят свои любимые игрушки. Так и они уже срослись с этой кожей. Они поменяли за свою службу не одну машину. Уже и не упомнят они, как назывались прежние звери, в которых они воевали, в которых прошли их лета и зимы, в которых они горели и из которых их вытаскивали полуживых и обгоревших на заснеженных просторах под Харьковом. И теперь каждый из них быстрым шагом направлялся к одному из самых грозных детищ германского ВПК - танку "Тигр". Их черные одеяния были почти не видны при свете звезд, который отражался лишь от пряжек, да и от автоматов, перекинутых через плечо. Каждый из них привычным движением залез в люк танка, и занял свое место. Моторы железных зверей взвыли, истошно провозглашая миру о своем пробуждении, фыркнув на прощание, и понесли экипажи в ночь, оставляя в воздухе удушливый смрад.
Но вдруг ночную тишину, которую до этого нарушало лишь урчание моторов и топот тысячи ног, разорвал вой! Вой, который, как казалось, пришел ниоткуда, налетел на людей, технику, как налетает ураган! И вой ударил! Ударил по земле хлестко, ударил с усердием, приложившись, что есть силы, обрушился из-под небес и принялся с каким-то дьявольским усердием полоскать ее огнем. И земля застонала как дитя. Вой, этот союзник ада, ударил по железу, звон от удара по которому, казалось, проник всюду, ударил по воздуху, который принял на себя все стоны мирские того часа. Ураган огня не переставал ни на минуту хлестать все, что попадалось ему под руки! То тут, то там стали рваться снаряды и мины. Стало светло, как днем! Казалось, что наступил конец света, что все рухнуло! Апокалипсис! Снаряды рвались один за другим, попадая не раз в только что образованные воронки! Они попадали в танки, в машины, в толпы людей, которые, истошно вопя, бежали в разные стороны, попадая под гусеницы своих же танков и бронемашин, падая в воронки. А свистопляска, заданная людям, не умеряла своего пыла! Земля вставала на дыбы. Пыль, поднятая взрывами, заслонила звезды, их свет, еще несколько минут назад отражавшийся в пряжках офицеров, уже не был виден. А вой не прекращался. Он уже слился со стонами людей, которые, попадая под безжалостные удары тонн железа, исчезали в огненных пальцах взрывов. Все стонало: земля, воздух, метал, люди. Все прогибалось под этим дьявольским воем, все вокруг было наполнено болью, все вокруг дышало смертью, перемешиваясь с запахом гари и жженого мяса. Разрывы постепенно перенесли свою ярость немного дальше, и теперь уже позади мертвой, искореженной земли, уже позади дымящихся воронок клекотало адское пламя, уже позади израненного тела - уничтоженной травы и цветов, у которых еще днем летали пчелы, уже там тонны металла вгрызались в живое тело, раня его мириадами осколков, обжигая его языками пламени.
Русские были первыми. Они нанесли удар на несколько часов раньше, чем немцы. Немецкие дивизии, находясь в полной готовности и уже ожидавшие приказа, сродни команде "Фас", по которой они должны были броситься крушить, ломать, взрывать, убивать, были поражены в тот момент, когда они были наиболее уязвимы, находясь на изготовке, как кошка, притаившаяся и наблюдающая за воробьем. Русские первые произвели артподготовку. Нанесли удар вовремя, когда немцы покинули укрытия, и были как на ладони. Манштейн в исступлении кричал: "Они нас опередили!". Но было уже поздно. Его солдат ждала участь пушечного мяса, которое сейчас молотили снаряды всех калибров. Сейчас их, а не они убивали. Сейчас их машины и танки превращались в груду металла. Сейчас они плясали под дудку, хотя привыкли, что все армии играли по их правилам.
Отто, сев в свой танк, отдал приказ о выдвижении на исходные позиции. Командир знал, что сегодня они будут наступать. Батальон медленно продвигался вперед, и Отто почему-то бросил беглый взгляд на ряды снарядов у левой стенки. Им суждено сегодня будет нести смерть, сеять разрушение, рвать броню, поджигать все, что можно поджечь. Сейчас же танки, эти чудища больше всего походили на зверей, которые часами ждут добычи, притаившись в кустах. А людям, сидящим в чреве зверя казалось, что еще мгновение, еще секунда, и они нанесут смертельный удар своей жертве, еще секунда, и их "Тигр" начнет сеять панику и смерть, еще секунду и снаряд за снарядом будет посылать в противника грозное 88-ми миллиметровое орудие. Но вдруг стало светло как днем! То тут, то там Отто увидел вспышки, которые своей яркостью походили на праздничный салют. И услышал грохот, который проникал в железное чрево. Ужасающая по своим масштабам артподготовка предстала перед глазами опытного танкиста. Он своими собственными глазами видел, как рядом уже горят танки, имея прямые попадания. Отто видел, как эти некогда грозные машины превращались в груды металлолома, как эти звери превращались в лом, который теперь годен лишь для того, чтобы из него сделали ложки да тарелки. И вдруг что-то, что-то тяжелое, как ему показалось и вселяющее ужас, ударило по корпусу, ударило в левую гусеницу. Отто оглох. В ушах раздавался только звон. Еще секунду назад все было тихо и мирно, а вот сейчас он, как командир, который отвечает за судьбу всего экипажа, отдает приказ немедленно подкинуть подбитую машину. Нельзя ни в коем случае оставаться в неподвижном танке, который является отличной мишенью для противника. Схватив свой автомат, который пару часов назад он разбирал и чистил сидя на пне, и, вглядываясь в вечно спокойные звезды, он выскочил через люк и побежал опрометью к ближайшей воронке. Рядом с ним бежало еще четверо, все молодые ребята, почти дети, которые были его экипажем, и ответственность за которых возлагалась на него, как командира, как офицера. Позади что-то ухнуло и заискрило. Все обернулись, и увидели, что башни их "Тигра", из которого они только что выскочили, уже почти не существует, а из корпуса бешеной струей вырывалось пламя. Прямое попадание. Машина пылала как факел. "Всем отойти, немедленно! Бегом! Если начнет взрываться боекомплект, танк разнесет в клочья! Бегом!", - отдавал офицер команду своим подчиненным, лица которых были переполнены ужасом от увиденного. Они же еще никогда не принимали участия в подобных битвах. Они еще никогда не чувствовали на своих шкурах подлинную ярость русской артиллерии. А теперь они поняли свирепый нрав орудий противника; видели, с какой неистовостью он продолжает настойчиво усыпать землю тысячами снарядов! Глядя на их лица, Отто вспоминал всегда себя в далеком тридцать восьмом, когда он впервые залез в чрево танка. Но вдруг он услышал свист. Свист, который насторожил его и заставил невольно поднять голову. И свист приближался. Отто не успел даже сообразить, как земля ушла у него из-под ног, как дымка, которое скрыла небо от людских взоров на минуту исчезла, и он увидел звезды. И услышал тишину. Тишину, которая повисла вокруг. Только действо продолжалось: горели машины, сотни танков шли вперед под разрывами снарядом, то тут, то там некоторых из них останавливались, другие продолжали идти вперед и исчезать за балкой. Только не было звука. Не было и его экипажа. Только наводчик лежал, широко раскинув руки, пытаясь широким охватом обнять чужую землю. Тишина. С тишиной пришла и темнота. Холод. Ему захотелось спать. Отто закрыл глаза. Заснул блаженным сном. Он так и не поджег сегодня не одного танка. Впервые за четыре года.
Только легкий рассветный ветерок продолжал свою игру, и живой цветок, дикая гвоздика, неизвестно как уцелевшая в этой преисподней качалась на ветру, как бы кивая в сторону восхода из-под растопыренных черных пальцев, которые сами того не ведая обнимали беспомощный стебелек. Тишина повисла над обгорелыми остовами, из которых еще кое-где продолжали вырываться языки пламени. Клубы дыма стелились над землей. Еще вчера здесь была равнина. Сейчас же все было изрыто и обожжено. И покрыто тысячами серых и черных мундиров. Они остались здесь, а наступление, которое таки началось, пускай с опозданием, покатилось дальше, на Восток, покатилось навстречу Солнцу, чтобы с первыми его лучами обрушить всю свою ярость на вражеские окопы.
"Выстрел! Заряжай! Бронебойный! Слева в пятнадцати метрах башня танка! Прямой наводкой огонь!", - Ганс отдавал приказы точно. В нос ударила струя едкого дыма, который тонкой струйкой из открытого ствола орудия попал внутрь танка после выстрела. Последний выстрел прямой наводкой разнес башню советского КВ-2, который только что показался из-под пригорка, и был моментально настигнут. Глухой удар в корпус, от которого все внутри зазвенело. Это было прямое попадание снаряда в лобовую броню "Тигра". Такие попадания не страшны толстым броневым плитам. За сегодня это уже третье попадание в лоб и пятое в сам танк. Два же еще пришлись на башню. Пулемет заклинило. Танк Ганса сумел пережить утреннюю обстрел и теперь уже при свете Солнца, а не при мерцании звезд принялся за свое привычное дело - снаряд за снарядом варварски крушить все на своем пути, убивать, кромсать, взрывать, поджигать. КВ-2, который только что превратился в груду железа, был уже пятым танком, который сегодня поразил "Тигр". Первой же подбитой машиной в этом бою был "Микки-Маус", Т-34, который был прозван так из-за двух люков на башне машины, которые когда открывались, были похожи на уши мышонка из американских комиксов. Как легко далась первая победа. И как приятна она была особенно после адского утреннего пламени, сокрушившего сотни машин еще на позициях! Как было приятно видеть Гансу, что кумулятивный снаряд, пущенный со ста метров, угодил прямо в шарнир пулемета, и почти сразу машина застопорила ход, повернувшись при этом к "Тигру" левым боков - видимо правая гусеница была повреждена, либо механик-водитель включил случайно поворот. Выстрел из соседнего T-IV, шедшего немного правее угодил русскому танку уже в бок, и танк вспыхнул, как свеча. Первая победа! Как сладостна она. "Интересно, как Отто? Сколько уже он зажег?", - подумалось, было, младшему из друзей. Он еще не знал, что Отто еще утром погиб со своим экипажем при артподготовке противника, так и не успев даже вступить в бой. Но нет времени на размышления! Бой продолжается! И мотор, взревев, понес бронированную машину дальше. Потом Гансу удалось поджечь еще три русских машины. Предпоследнему танку он попал в правый борт, и он вспыхнул факелом, почти так же, как первая машина, добитая соседом в самом начале. Впереди показались линии окопов. Первую из них машина преодолела с ходу. Вдруг, как из-под земли из второй линии, казалось бы из ниоткуда, выскочил человек, обгорелый и весь в крови. Он что-то держал в руках. И почти мгновенно, бросился под танк. Прогремел взрыв. Танк остановился. Ганс понял, что это была связка противотанковых гранат. Отдав приказ покинуть машину, он почему-то подумал: "Пять. Ну что ж, неплохо, бывало и лучше. Сколько же зажег Отто?". Но стоило лишь только показать грудь из люка, ноги же еще оставались в башне, как что-то несколько раз тупо и хлестко ударило его в грудь. Он попытался перевести дыхание, но не мог вздохнуть. Рукой взялся за крышку люка, но не мог сжать пальцы. Что-то теплое разливалось под черным комбинезоном. И вдруг земля стала приближаться с неимоверной скоростью. Ганс увидел траву подле гусениц танка, землю, которую взрыли траки многотонной машины и трубку, его Гаса трубку, которая выпала из нагрудного кармана. И последняя мысль, как молния в час грозы, пронзила его сознание: "Неужели это конец?"
Конец. Прав был офицер, говоря о лебединой песне танковых дивизий СС. Наступление, которое началось рано утром 5-го июля, в целом закончилось уже 12-го июля. Закончилось полным провалом для наступавших. Немцы понесли огромные потери и продвинулись на 12 километров на северном фасе Курской дуги и до 35-ти километров на южном. Немецкое командование просто вынуждено было остановить наступление, а затем и вовсе начать отвод своих войск. Окружить на четвертый день советские войска, как это предусматривалось планом операции "Цитадель", наступающим не удалось. Оборона войск Воронежского и Центрального фронтов оказалась куда сильнее, чем предполагал Цейтлер. Главным итогом сражения было то, что было советскими танкистами были полностью разбиты танковые соединения врага. В значительной мере этому способствовал выигрыш русскими танкистами крупного танкового сражения южнее деревни Прохоровка, недалеко от Белгорода. 12 июля 1943 года на этом крохотном пятачке недалеко от доселе неизвестной деревни, название которой с тех пор неизменно произносят на занятиях по тактике во многих военных учебных заведениях мира, как пример величайшего танкового сражения, сошлись две танковые армады, два железных монстра, два кулака, включавшие в себя до 1200 танков и самоходных орудий.
Второй этап битвы под Курском начался 12 июля и закончился 23 августа. Это уже был наступательный этап для воинов Советской Армии, и этап оборонительный для солдат Вермахта и гренадеров СС. Теперь они поменялись ролями. Теперь наступавшим приходилось обороняться, испытывать на себе те трудности, которым они подвергли своего противника ранее. Первыми в наступление против орловской группировки немцев перешли соединения Брянского и Западного фронтов, немного позднее включился в наступление и генерал армии Рокоссовский и его Центральный фронт. На белгородско-харьковском направлении наступление на позиции немцев началось только 3-го августа. В нем принимали участие Степной, Воронежский и Юго-Западный фронты. "Цитадель" канула в лету. Советские стратеги противопоставили ей на орловском направлении операцию "Кутузов", а на белгородско-харьковском - "Полководец Румянцев". И как итог двух с половиной недель вначале оборонительных, а потом и наступательных боев, был полный разгром наступавших немецких армад и освобождение Харькова. После битвы под Курском, где немцы потеряли цвет своих танковых соединений, где были потеряны лучшие офицерские кадры элитных дивизий СС, инициатива окончательно перешла в руки советского командования. Москва, Сталинград, Курск. Эти три великих битвы, которые переломили ход истории. После первых двух у агрессора еще теплилась надежда о реванше. Но после Курска, где были разгромлены 30 немецких дивизий, в том числе 7 танковых, где потери сухопутных войск составили более полумиллиона человек, где полторы тысячи танков навеки заглушили свои моторы, где более трех с половиной тысяч боевых самолетов так и не вернулись на свои аэродромы и были списаны из люфтваффе, как безвозвратные потери, после Курска, наверное, не осталось даже среди оптимистов человека, который бы не засомневался, что недалек тот час, когда война вернется туда, откуда она пришла - вернется в Германию. Вернется она на ее пока еще мирные земли, в ее еще пока целые дома, придет на фабрики и заводы, которые почти не знали ужаса бомбардировок. Все возвращается на круги своя. Так и зло, однажды выпущенное на свободу злыми умами, возвращается. Поднявший меч от меча и погибнет. Не услышали это потомки тевтонцев. А ведь однажды им это было сказано. Давно, правда, еще при Александре Невском, который сказал им это на Чудском озере. Не внемли они словам предка тех, кто будь-то в Брестской крепости или в окруженном Киеве, в подземельях Аджимушкая или в осажденном Севастополе, в заснеженной Москве или блокадном Ленинграде, в разрушенном до основании городе на Волге или в ущельях Кавказа доказывал, и таки доказал им истинность слов князя-спасителя земли русской. И поплатились.... За неумение извлекать уроки из истории. За все надо платить.