Аннотация: Его уже начало раздражать упрямство старухи в борьбе за жизнь, и злило, что так много усилий приходится прилагать, чтобы лишить её жизни. "Пора бы старухе умереть...".
где зарождаются замыслы, возникают желания и страсти.
Как оборотная сторона Луны скрыта от глаз людей,
так и этот мир не ведом никому,
и зачастую сам человек не знает того,
что скрыто в его сердце...
СЕРГЕЙ ДЬЯЧЕНКО
COR HUMANUM
роман-трилогия
книга первая
НЕВЕДОМЫЙ ГОРОД
Ибо извнутрь, из сердца человеческого,
исходят злые помыслы...
Евангелие от Марка 7:21-22
часть первая
DÉJÀ VU
-- А вот, как ты объяснишь НЛО?
-- Да никак! Выдумки это всё.
-- Выдумки? Ну уж нет! А фотографии неопознанных летающих объектов? А очевидцы?.. Это что, по-твоему?
-- Ник, ты журналист, и не мне тебе рассказывать, как это делается. Половина из всего этого монтаж в чистом виде, а всё остальное бред больного воображения.
-- Нет, Николай, ты всё-таки неисправимый скептик, причём последней пробы.
На кухне, в клубах табачного дыма, за столом напротив друг друга сидели двое мужчин. Они были ровесники, обоим лет по тридцать с небольшим. У одного была бледноватая кожа лица, аккуратная чёрная бородка, серые глаза его поблёскивали, и щёки слегка раскраснелись, потому как выпил он уже прилично, да и обсуждаемая тема вызывала у него некоторую экзальтацию; другой, с упрямым взглядом карих глаз на смуглом лице, был его оппонентом.
На кухонном столе стояла двухлитровая ПЭТ-бутылка с пивом, вторая, уже пустая, валялась под столом. В тарелках лежали тонко нарезанные ломтики красной рыбы, несколько кусочков хлеба, тут же банка паштета и салат в пластиковой коробочке -- это был запоздалый ужин двух холостяков.
-- Согласен, есть шизофреники и всякие тому подобные. Но проблемой НЛО занимаются и серьёзные люди, учёные и даже военные! И про них ты скажешь, что они ненормальные?
-- Эти серьёзные люди свои цели преследуют. Как они там себя называют?
-- Ты про кого?
-- Те, кто за тарелками гоняются! -- Николай, приподняв блюдце в котором лежали кости от рыбы, продемонстрировал полёт летающей тарелки.
-- Уфологи, -- поглядев на тарелку, ответил Ник.
-- Да, уфологи. Ты хоть раз слышал о каком-нибудь известном учёном, чтобы тот, занимаясь серьёзной наукой, бегал бы за летающими тарелками? Да он делом занят! А эти, бездельники!.. -- Николай пальцем показал на блюдце с костями, -- в науке ничего не сделали, зато в том, что нельзя потрогать руками... -- он потёр пальцами, как это обычно делают, когда говорят о деньгах, -- уж специалисты!.. Из воздуха творить...
Взяв стакан, Николай сделал несколько глотков, допив пиво, поставил стакан на стол и посмотрел на друга, утверждённый в своей правоте.
-- Это само собой, деньги конечно, -- заговорил Ник. -- А без денег, какая наука может развиваться? Уфология тоже наука. Она потому и наука, что люди хотят узнать, что же происходит там... -- он кивнул головой вверх. -- Сколько уже случаев было! И моряки много раз видели эти объекты, и летчики...
-- Ну и что? Чем это мешает им? Летит себе рядом -- ну и пусть себе летит, железяка... -- Николай улыбнулся, -- дальше!..
-- Значит, ты в это не веришь? -- сказал Ник, показывая вверх дымящейся сигаретой.
-- Я собственным глазам только верю.
-- А вот что, если увидишь? Что ты тогда будешь говорить?
-- Вот, когда увижу... -- Николай кивнул головой на потолок. -- И то, ещё подумаю, верить мне или не верить, -- взяв бутылку, он налил пива в оба стакана. -- Если бы во вселенной существовала другая жизнь, -- пододвинув к себе свой стакан, глядя на собеседника, продолжал Николай, -- то этих пришельцев, их как китайцев было бы! А на Луне у них база бы была.
-- Существуют параллельные миры. Пришельцы эти из других измерений к нам приходят.
-- Слушай, тёзка, а это уже знаешь на что похоже?.. -- Николай насмешливо посмотрел на друга. -- Все эти разговоры про параллельные миры и Бермудский треугольник -- это диагноз! Об этом только в соответствующих заведениях закрытого типа дискутируют. Дадут им люминальчика, и несёт их по параллельным мирам бессознательного.
-- И в бессмертие души ты тоже не веришь?
-- С того света ещё никто не приходил и не рассказывал, как там у них.
Отпив из стакана и глядя на друга, Николай продолжал:
-- От того, что я буду думать, как там после смерти будет, что, жизнь лучше станет?
-- Ну, лучше может и не станет, но всё же как-то спокойнее... -- ответил Ник, улыбаясь.
-- Что спокойнее?
-- Ну вот ты, разве не боишься смерти? У тебя всё-таки работа такая. Ты, ведь, бывает, и жизнью рискуешь. Милиционеров вон сколько гибнет!
-- А кто её не боится? -- произнёс Николай с усмешкой. -- Только сумасшедший не боится. В человеке страх это инстинкт самосохранения -- природой заложен.
-- И разве тебе не интересно, что с тобой после смерти будет?
Николай глотнул пива, поставив стакан, ответил:
-- В гробу будешь лежать, вот что будет!
-- Я же не об этом! Я тебе толкую о том... -- продолжал убеждать Ник, -- что после земной жизни человек существует в другой субстанции, в виде энергии!
-- Верить-то во всё что угодно можно.
Николай достал из пачки сигарету, чиркнув спичкой о коробок, прикурил.
-- А мне это сейчас что-нибудь даёт? -- затушив спичку, сказал он. -- Знаю я или не знаю, что там после смерти будет...
Затянувшись, Николай выпустил сизую струю дыма в потолок.
-- Какая мне от этого польза? -- бросив коробок на стол, глядя на друга, продолжал он. -- И вообще, доказательств существования этих субстанций, как ты их называешь -- нет.
-- Ну не скажи! -- стал возражать Ник. -- Доказательств полно! Современная наука сейчас уже многое из этого доказывает.
-- А индийские йоги! Вот они, например, месяцами могут находиться в состоянии самадхи. И даже есть такие случаи, в Гималаях, десятилетиями так сидят. А они откуда, по-твоему, берут жизненную энергию?
-- Самадхи? -- тоже сделав глоток, переспросил Николай, хитровато глянув на товарища. -- Ты по-русски изъясняйся, а то моя твоя не понимай! Я китайского не знаю.
-- Это индийские духовные практики, -- просветил друга Ник. -- А самадхи это состояние абсолютного внутреннего сосредоточения, экстатического транса...
Сделав затяжку, Ник увлечённо пустился рассуждать на любимую тему.
-- Индийские йоги владеют особой практикой, с помощью которой достигают абсолютного контроля над своим телом. Представляешь, находясь в физическом теле, они ментально путешествуют в астральном мире! И пребывая в состоянии самадхи, достигают сампаджаны -- силы внутреннего просветления...
-- И для чего это надо, -- снова глянув на друга, прервал Николай его рассказ, -- достигать этой самой -- сампа-джаны?
Он хорошо знал, что на этой теме Ника иногда заносит. Тот обо всём этом мог рассуждать часами, выпадая из времени, и, если его не останавливать, эти разговоры могут продолжаться до утра.
-- Ну, для того чтобы... Ну... знать там про всё, владеть собой.
Глотнув пива, Ник продолжал:
-- А ты знаешь, что мысль материальна? -- затушив окурок в пепельнице и откинувшись на спинку стула, он с некоторым превосходством поглядел на собеседника, желая просветить его и в этом вопросе.
Николай многозначительно посмотрел на пластиковую бутылку с остатками пива.
-- Да, действительно материальна... -- согласился он. -- Как подумаешь о чём-нибудь, так пойдёшь и сделаешь то, о чём подумал.
-- Я же не про это!
Ника возмущал упрямый скептицизм друга.
-- Я о том, что наши мысли влияют на материальный мир, в котором мы живём! -- уже несколько разгорячёно, заговорил он. -- Наша планета окружена мыслями людей. Мы как бы окутаны ими, -- Ник руками показал, как это, по его мнению, выглядит. -- Это такая тонкая материя!.. -- кажется, его снова понесло.
Николай протянул руку к бутылке, чтобы налить пива. Ник, продолжал рассказывать:
-- Вокруг нас происходят всякие события, которые мы и объяснить-то не можем...
-- Слушай! -- перебил Николай. -- Поздно уже. Давай допьём, тут нам понемножку осталось. Мне ещё домой добираться, транспорт уже скоро ходить не будет, успеть бы надо.
-- Да-да, конечно, -- произнёс Ник, посмотрев в тёмное окно. -- Тебе же ещё до дома ехать.
Допив пиво, друзья попрощались, договорившись созвониться, и как-нибудь ещё раз встретиться, чтобы побеседовать о жизни и обо всём остальном.
Пожилая женщина, судорожно хватаясь за его запястья, пыталась освободиться от давившей на лицо подушки, но слабые пальцы разжимались и соскальзывали. Он держал подушку за края и с силой вдавливал в лицо своей жертвы. Сквозь пуховую подушку были слышны её тяжёлые стоны, напрягаясь всем телом, она силилась высвободить голову из-под подушки.
Его уже начало раздражать упрямство старухи в борьбе за жизнь, и злило, что так много усилий приходится прилагать, чтобы лишить её жизни. "Пора бы старухе умереть...".
Сжав челюсти от напряжения, он с силой коленом вдавил подушку ей в лицо, почувствовав, как хрустнули шейные позвонки... И тут на какое-то мгновение испытал сладостное облегчение... "Вот и всё!". Чувство мести, мучившее так долго, теперь было удовлетворено.
Женщина разжала пальцы на его запястьях, её руки стали медленно опускаться на кровать, ноги ещё конвульсивно подёргивались... Наконец, она совсем замерла. Его напряжённые мышцы стали расслабляться... Перестав давить на подушку, поднявшись во весь рост, стоя возле кровати, он долго смотрел на лежащее на постели неподвижное тело...
Глаза уже привыкли к полумраку, и он стал оглядывать комнату. Небольшая комнатушка была тесно заставлена старой мебелью, на шкафу до самого потолка громоздился какой-то хлам, у стены стояла старая ширма, валялись мешки с тряпьём...
Снова взглянув на мёртвую старуху, он протянул руку, чтобы убрать подушку, но так и остановился с вытянутой рукой, поймав себя на мысли, что не хочет видеть её лица.
Вдруг в тишине раздался странный дребезжащий звон, комнату наполнили металлические звуки какой-то мелодии... Большие старинные часы в тёмном полированном корпусе стояли в углу, их почти не было видно, лишь маятник, тускло поблёскивая, медленно раскачивался в такт этой оглушающей музыки.
Он стоял, не в силах пошевелиться, не в силах оторвать взгляд от этого мерно качающегося серебристого диска...
Из автобуса, продираясь сквозь толпу людей, стремящихся попасть в переполненный салон, вышел мужчина в чёрной кожаной куртке. Резко выдернув застрявшую было между лезущими в автобус сумку, он быстро пошёл по тротуару. Чуть выше среднего роста, хорошо сложён, волосы тёмные, слегка вьющиеся, лицо с правильными чертами, взгляд прямой, и шёл он твёрдой походкой вполне уверенного в себе человека.
Пройдя немного вдоль дороги, мужчина свернул в широкий переулок и направился к пятиэтажному кирпичному зданию с решётками на окнах первого этажа. Над входом в здание висела большая вывеска из белого пластика, на которой красными буквами было написано: "МИЛИЦИЯ". Мужчина, легко открыв тяжёлую металлическую дверь, вошёл в здание.
-- Гридин! -- увидев вошедшего, махнул рукой, дежурный офицер, приглашая зайти в комнату дежурной части. -- Труп у нас, -- поздоровавшись за руку, сообщил он неприятную новость.
-- Ивлев здесь?
-- Да, пришёл уже. Вас всех ждёт.
-- Ясно.
Гридин вышел из дежурки и направился в кабинет. Чувствовал он себя невыспавшимся, вчера засиделись с другом допоздна, пили пиво и рассуждали о параллельных мирах. "А, с Никольским всегда так... С чего бы ни начали разговор, всегда этим кончается, потом снится чушь всякая...". Он непроизвольно стал припоминать фрагменты своего сновидения, что-то странное было в нём... ощущения странные... словно наяву было. Однако, дойдя до двери кабинета, уже не думал об этом, его начали захватывать заботы предстоящего дня.
-- А, это ты, Николай, -- взглянув на вошедшего в кабинет подчинённого, произнёс начальник уголовного розыска районного отдела милиции Ивлев.
Он стоял у своего письменного стола и раскладывал бумаги, что-то ища.
-- Работа есть, с утра пораньше... -- проговорил Ивлев, просматривая какой-то лист. -- Мужчину нашли...
-- Я уже знаю, -- проходя к своему столу, ответил Гридин.
Он не стал раздеваться, повесив сумку на спинку стула, так и сел в куртке за стол.
-- Убийство?
-- Да сам толком... -- Ивлев продолжал просматривать бумаги. -- Только собрался из дома выходить, тут позвонили... -- найдя, что искал, он стал складывать документы в папку. -- Утром прохожие наткнулись. Участковый уже там на месте. Прокуратура тоже сейчас туда прибудет.
-- Где обнаружили труп?
-- На Поселковой.
-- В частном секторе?
-- Да, там рядом, на пустыре, -- Ивлев закрыл папку. -- Ну всё, поехали. Егора и Сидоркина ждать не будем, они своими делами пусть занимаются.
Ивлев и Гридин вышли из кабинета и направились к выходу. Ивлев на ходу застёгивал пуговицы на своём бежевом плаще. Капитан милиции Ивлев был высок ростом, худощав, его светлые волосы всегда аккуратно причёсаны, носил он безукоризненно отглаженные костюмы. В его лице, манерах, походке был некоторый аристократизм. Всегда серьёзное озабоченное выражение серых глаз придавало ему вид сдержанный и строгий. Проходя мимо дежурной части, Ивлев махнул рукой дежурному офицеру, давая тому знать, что они на выезде.
Улица Поселковая находилась в частном секторе, откуда к микрорайону высотных домов вела грунтовая дорога, пролегающая через пустырь. Подъезжая к конечной остановке на окраине микрорайона, они увидели на пустыре "Газель", на которой приехала следственная бригада из прокуратуры, рядом стояли участковый и понятые.
-- Вон они! -- сказал Ивлев, кивнув в ту сторону.
-- Ага, вижу, -- ответил водитель, выруливая на грунтовку.
По обе стороны дороги рос небольшой кустарник; налетающий порывами холодный ветер срывал с ветвей остатки пожелтелой листвы. Следователь с криминалистами осматривали место происшествия. Не отвлекаясь от своего занятия, они поприветствовали приехавших оперативников. Тот, что был с фотоаппаратом, с озабоченным видом фотографировал лежащий на боку лицом к земле труп мужчины.
-- Так, с этим закончили... -- сказал он и стал складывать фотоаппаратуру в сумку.
Второй, надев резиновые перчатки, подошёл к трупу, склонившись, стал ощупывать голову убитого.
Ивлев и Николай за руку поздоровались с участковым, старшим лейтенантом Наумовым, он стоял у обочины и безучастно наблюдал за работой следственной бригады.
-- И что тут? -- спросил у него Ивлев.
-- А вон, сам смотри, -- ответил участковый, кивая на лежащее на земле тело.
Криминалист внимательно осматривал труп.
-- Проникающая рана в области височной кости, -- комментировал он результаты осмотра. -- Колотая рана, возможно нанесённая острым предметом с небольшими поперечными размерами.
Следователь, немного полноватый, уже в годах, с седыми коротко стрижеными волосами, неторопливо описывал место преступления.
-- На шее тоже что-то есть... -- продолжал криминалист, внимательно всматриваясь в покраснение, растянув двумя пальцами кожу вокруг раны на шее убитого. -- Похоже на ожоги.
-- Какого характера рана на голове, огнестрельная? -- поинтересовался Ивлев.
-- Нет, от пули входное отверстие не такое, -- снова посмотрев на рану на голове, ответил криминалист. -- Раневой канал слишком узкий, и кость вокруг не раздроблена. Скорее ударили чем-то, но сильно. Штырём каким-нибудь.
-- Надо бы посмотреть вокруг, -- оглядывая кусты, сказал участковый. -- Может, валяется где-нибудь что-то похожее. Ударили да бросили. Здесь железяк всяких полно.
Продолжая осматривать труп, криминалист взялся за кисть руки убитого и стал ощупывать суставы.
-- Возможно, что смерть наступила не сразу, -- говорил он следователю. -- Окоченение ещё не произошло. Но часа четыре пролежал здесь, не меньше. Точнее сказать пока не могу.
-- Может, его битой с гвоздём? -- спросил Гридин. -- Есть умельцы, делают такое.
-- Нет, от биты не так, -- отходя от места осмотра, ответил криминалист. -- Вскрытие покажет, -- снимая перчатки, добавил он.
-- Интересно, документы при нём есть какие-нибудь? -- сказал Ивлев, подходя к трупу, и склонившись, стал осматривать одежду.
Потянув за рукав пальто, Ивлев развернул мужчину лицом вверх. Руки трупа раскинулись, ноги же остались в прежнем положении, и тело приняло неестественно вывернутую позу. Из кармана пальто убитого Ивлев достал ключи, из кармана брюк извлёк несколько измятых денежных купюр и небольшую белую бумажку.
-- Документов нет. Это кассовый чек... -- произнёс он, рассматривая бумажку.
К нему подошёл Гридин, присел на корточки. Ивлев выпрямившись, спросил у него:
-- И что думаешь?
-- Крови на земле нет, -- ответил Николай, оглядывая покрытую жухлой листвой землю вокруг трупа.
-- И я тоже так думаю. Его принесли сюда или привезли, и бросили.
-- Похоже на ограбление, -- предположил Николай.
-- Возможно, -- задумчиво произнёс Ивлев. -- Но сюда он не своими ногами... Вот только откуда его могли привезти?
Отойдя от трупа, Ивлев стал оглядывать окрестности: с одной стороны новый микрорайон, с другой дома частного сектора. Поднявшись, Николай подошёл к Ивлеву.
-- Опять нам работы сегодня будет... -- проговорил он, застёгивая молнию на куртке, закрывая шею от холодного пронизывающего ветра.
-- Подскажи, когда её не было? -- оборачиваясь, сказал Ивлев. -- Пальто-то на нём не дешёвое, -- кивнул он на мёртвое тело. -- Да и костюм хороший.
К месту преступления подъехал санитарный "уазик", неспешно погрузив труп, санитары уехали. Следователь с криминалистами, завершив все свои дела, отпустив понятых, приведённых участковым, направились к "Газели".
-- Давай, Ивлев, занимайся, -- сказал следователь, усаживаясь впереди с водителем. -- Если что, сразу звони, -- и кивнув, прощаясь с оставшимися на дороге оперативниками, с силой захлопнул дверцу.
-- Приехали, бумажки оформили и уехали, -- провожая взглядом машину со следственной бригадой, сказал участковый.
-- Ты зря так, -- ответил ему Ивлев. -- Летягин мужик серьёзный, в прокуратуре давно, дотошный.
-- Я бы в следователи пошёл, пусть меня научат, -- перефразировал стишок Николай.
-- Ну, с чего начнём? -- спросил Ивлев коллег.
-- Свидетелей надо искать, -- сказал Николай.
-- Павел, а он случаем не с твоего участка? -- кивая на место, где лежал труп, обратился Ивлев к участковому. -- Может, видел когда?
-- Может и с моего, всех-то не упомнишь.
-- Ты по своему участку пробегись, опроси всех, кого только можно, -- сказал ему Ивлев и посмотрел в сторону высоток. -- А мы на микрорайон пойдём, там поспрашиваем. И по ларькам пройдёмся на конечной остановке.
-- Там, кстати, магазин круглосуточный есть, -- сказал Николай, глядя в ту же сторону.
Ивлев и Гридин вернулись в отдел часа через три. В кабинете находились два оперативника, молодой и старше возрастом. Был тут и ещё один мужчина, видимо, задержанный. Коллеги поприветствовали друг друга, пожимая руки.
-- Привет!
-- Здорово!
-- И что там? -- спросил Ивлева тот, что был старше, звали его Егор. -- Кого на этот раз?
Егор Шишкин, старший оперуполномоченный уголовного розыска, был высок ростом, плотного телосложения, с несколько кудрявой чёрной шевелюрой, тридцати четырёх лет, в костюме тёмного цвета, верхняя пуговица светло-голубой рубашки всегда расстёгнута, галстуков он не носил, не любил их. Когда Егор бывало, рассказывая какую-нибудь историю, вроде как шутку, то делал это с совершенно серьёзным лицом, будто всё это было правдой.
-- Мужчине голову проломили... И пока больше ничего, -- снимая плащ, ответил Ивлев.
Молодой оперативник, Вадим Сидоркин числился стажёром, школу милиции только окончил. Коротко стриженные с золотистым отливом волосы придавали ему совсем мальчишеский вид. На лице всегда румянец, то ли краснел постоянно, то ли от природы такой. Сидя за столом, он составлял протокол. На нём была светлая рубашка, вязаный жилет из тонкой шерсти, на спинке стула висел светло-коричневый пиджак. Из заплечной кобуры, опоясывающей торс, виднелась рукоятка пистолета. Сидоркин время от времени поправлял ремень кобуры, словно ремешок, то и дело, сползал с плеча. Вадим допрашивал задержанного, стараясь держаться как можно увереннее.
Задержанный, мужчина лет сорока в неопрятной одежде, безучастно смотрел в пол, вся его поза показывала, что ему сейчас ни до чего нет дела -- вот хорошо бы опохмелиться...
Ивлев прошёл к своему столу, на котором находился громоздкий семнадцатидюймовый монитор.
-- А, старый знакомый! -- садясь за стол и всматриваясь в лицо мужчины, произнёс Ивлев. -- Что, Торопов, всё никак не успокоишься?
-- Покурить можно?.. -- не поднимая головы, попросил тот.
-- Курить вредно для здоровья, -- ответил ему Егор.
Вадим пододвинул к задержанному исписанный лист.
-- Прочитайте и распишитесь, -- сказал он, подавая ручку.
-- Сейчас у тебя тихий час будет, в отдельном кабинете, -- сказал задержанному Егор. -- Давай, Вадим, уводи его.
Ивлев проводил взглядом выходящего из кабинета Торопова, которого Сидоркин повёл в камеру.
-- Ну что, давайте над всем этим подумаем, -- произнёс Ивлев, когда за Сидоркиным закрылась дверь, и уже с озабоченным выражением на лице начал раскладывать на столе бумаги.
* * *
Резкий писклявый звук электронного будильника проник в сознание, вырывая Никольского из сна. Не открывая глаз, Николай перевернулся на спину, полежал ещё немного так, собираясь с силами, чтобы встать... вот только теперь он окончательно вышел из сна.
Поднявшись с постели, потянулся, широко зевнул, выдохнув из себя неприятный пивной дух, поморщился. Пройдя в кухню, включил чайник, отдёрнув занавеску, посмотрел в окно, после чего пошёл в ванную.
Посмотрев на себя в зеркало, пальцами погладил небольшую аккуратную бородку, пристально вглядевшись, заметил седой волосок. "Ну вот, в тридцать-то один год!". Недовольный находкой, сдвинул брови. "Впрочем, вот уже и тридцать два скоро стукнет", -- подумал он, беря с полочки ножницы. Выстриг волосок и, держа ножницы наготове, снова оглядел бородку. Положив ножницы, осмотрел в зеркале плечи, торс. Чуть ниже среднего роста, стройный, Никольский выглядел очень даже хорошо, всем остальным при осмотре себя также остался доволен.
Одевшись в спортивный костюм, пошёл завтракать. Сварив крепкий кофе, включил стоящий на холодильнике маленький телевизор -- так для него начиналось каждое утро. Нажимая кнопки пульта, пробежался по каналам, выбрав новостной, сел за кухонный стол завтракать. То, о чём вещали телеведущие, его не особенно интересовало, звуки, доносившиеся из телевизионного приёмника, ему нужны были для того, чтобы поскорее войти в рабочее состояние, он совершенно спокойно мог и за работу сесть, совсем не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Позавтракав, Никольский пошёл в комнату.
Подойдя к письменному столу, включил ноутбук. Пока операционная система загружалась, сходил на кухню, сделал себе ещё чашку кофе. Вернувшись в комнату, он сел за стол, поправил монитор, отхлебнул из чашки бодрящего напитка, взглянул на стену, где висели в рамочках под стеклом грамоты за творческие достижения. Отставив чашку, положил пальцы на клавиатуру -- вот теперь можно поработать.
Во второй половине дня из-за серых облаков наконец-то появилось скупое осеннее солнце. Ветер разогнал тучи, отогнав к далёкому горизонту.
Никольский вышел из дома и направился к остановке. Порывистый ветер шаром надувал куртку, поддувая под неё, прикасался холодными струйками к телу. "Надо было потеплее одеться", -- зябко ежась, подумал он, идя против ветра. Когда ещё был дома и одевался, глянул в окно, увидел солнце и синее небо -- это-то его и обмануло. Теперь ничего не оставалось, как быстро дойти до остановки, сесть в первый же подъехавший транспорт и ехать в редакцию. И прибавив шагу, пошёл быстро, придерживая рукой сумку, крепко прижимая к себе, как будто от этого станет теплее. Войдя в подъехавший автобус и увидев свободное место рядом с кабиной водителя, прошёл по салону, сел и стал смотреть в окно.
Придя на работу, Никольский сразу оказался в суете редакционной жизни. Проходя между столами, отвечал на приветствия коллег кивком головы, с некоторыми здоровался за руку. Подойдя к своему рабочему месту, поприветствовал молодую женщину сидевшую за соседним столом. У неё были тёмные волосы до плеч, большие чёрные выразительные глаза, строгий офисный пиджачок подчёркивал тонкую талию.
-- Здравствуй, Наташа.
-- Здравствуй, Ник. Статью принёс? -- не отрываясь от работы, спросила она. -- Потапенко уже спрашивал о тебе.
-- Да, всё в порядке.
-- Я сказала ему, что ты появишься только после обеда.
Никольский поставил сумку на стол.
-- Сейчас зайду к нему.
Он достал из сумки папку с бумагами и пошёл в кабинет редактора.
-- Павел Васильевич, здравствуйте! -- приоткрыв дверь, заглядывая в кабинет, произнёс Никольский.
-- А, Николай, наконец-то! Заходи. Ты материал подготовил?
-- Да, всё готово. Вот статья... -- ответил Никольский, подходя к столу.
Он положил на стол редактора листки и сел в кресло стоящее у стены. Потапенко взял листки, поправив на носу очки в тонкой металлической оправе, начал читать.
-- Хорошо! Да, неплохо... -- быстро пробегая глазами по строчкам, поговаривал редактор. -- А вот здесь немного перебрал, -- показал он на последний листок, когда дочитал статью.
-- Так я же не в ботаническом саду был, не пестики-тычинки описывал. Тюрьма всё-таки!
-- Ладно.
Потапенко отодвинул листки в сторону, снял очки, положил перед собой.
-- Сегодня утром в мэрию приглашали руководителей СМИ... -- редактор озабоченно помолчал, давая тем самым понять: что неспроста приглашали, и не на чай... -- Следующий год, это ведь год выборов. И вот, в связи с этим будет тебе редакционное задание...
-- Но я же не этой тематикой занимаюсь. Это Голованов... Ну ещё Наташа может что-то написать.
-- Нет, ты не понял. Тебя никто и не заставляет писать о выборах.
Слегка постукивая пальцами по столешнице, Павел Васильевич посмотрел на Никольского так, будто собирался вести с ним доверительную беседу.
-- Речь там шла вот о чём... -- начал он, сцепив пальцы в замок. -- В городе обстановка стабильная, спокойная. И власти над этим продолжают работать. Да, есть проблемы, но на то и проблемы, чтобы их решать в рабочем, так сказать, порядке.
Редактор замолчал, глянул на стол, сложил лежащие перед ним листы в стопку, расправив загнувшийся уголок, снова посмотрел на Никольского.
-- А вот некоторые СМИ... -- чуть подавшись вперёд, Потапенко выставил указательный палец, как бы изображая того высокопоставленного чиновника, который высказывал претензии к журналистам, -- гоняются за сенсациями, сгущают краски!..
Выпрямив спину, он побарабанил пальцами по столу, и продолжал:
-- Мол, пишите вы, журналисты, о растущей преступности и о маньяках. А вот о правоохранительных органах пишите так, что выходит, будто они ничего не делают, -- Потапенко помолчал, пристально глядя на коллегу. -- Односторонне подходим, получается. И там!.. -- редактор кивнул, указывая наверх, -- нам дали понять, что в таком ракурсе преподносить гражданам обстановку в городе не надо. У людей от этого складывается неправильное отношение к власти.
Павел Васильевич положил ладонь на принёсённую статью и, глядя на сотрудника-коллегу, сказал:
-- Писать надо созидательно.
-- И что для меня в связи с этим меняется? -- спросил Никольский, несколько недоумевая по поводу сказанного редактором.
-- Николай, не о проститутках писать надо, не о наркоманах и не о зеках! А о работе правоохранительных органов, вот что от нас сейчас требуется.
Никольский всё ещё не понимал, чего от него хотят:
-- Про сфабрикованные дела, про взятки, про оборотней в погонах?.. Это что ли?
-- Нет, Николай, не про это!
Потапенко надел очки, поместив их на самом краю носа.
-- Ты, наверняка, смотрел... сериал был такой... "Следствие ведут знатоки". Майор Томин, Знаменский, помнишь?
-- Смотрел, конечно, в детстве...
-- И как? Нравится тебе Знаменский?
-- Ну да, нравился...
-- Вот как надо писать! -- многозначительно глянув на подчинённого, сказал Павел Васильевич. -- В общем, напишешь про то -- как милиция неустанно борется со злом, и сотрудники выходят победителями в этой борьбе.
Никольский насмешливо улыбнулся:
-- Это в детективах по закону жанра -- добро должно побеждать зло. В журналистике по-другому, а тем более в рубрике "криминальная хроника". Тут другие законы действуют.
Потапенко посмотрел на журналиста, поджав губы.
-- Николай, не мне тебе объяснять про законы. Сам понимаешь -- сегодня одни законы, завтра другие...
Павел Васильевич взял листки со статьёй, подержав в руках, отложил в сторону.
-- Нас попросили... Знаешь же, кто на выборы идёт... -- редактор кивнул вверх с многозначительным выражением на лице. -- Ему переизбираться в депутаты, и у него приятельские отношения с начальником городского управления милиции.
Павел Васильевич взял в руки карандаш, подержав, положил.
-- Вот и представь себе!
Снова взяв карандаш, редактор тоном, не допускающим никаких возражений, дал задание:
-- Ко дню милиции напишешь пару очерков про героические будни милиционеров находящихся на страже интересов граждан. С фамилиями героев и всё такое.
Потапенко жестом показал, что разговор окончен, но тут же спохватился:
-- Да, вот ещё что. Подумай, как написать так, чтобы было видно, кто в городском совете более всех проявляет заботу о гражданах, поддерживает органы правопорядка. Всё понял? Ну всё, иди, работай, -- по-доброму закончил Павел Васильевич.
