Я не грущу. Иду - свищу.
Ты спой со мною, и я всё тебе прощу".
На коленях у Протопопова лежала срыгивающая изюм болонка. Правой рукой бывший дворник обнимал Малалу, которая бросала ласковый взгляд то на мужа, то на рослого Иону.
- Ты, Ваня, - убежденно говорил дьякон, - обязательно добудешь свой трактор.
- Како будет сие, Батющка?
- Воздастся Вам!! - вскочив с дивана, протрубил Иона. Болонка, пискнув, забилась под стол. Ивань и Малала бухнулись на колени. Дьякон грозно стал читать над ними молитву, посыпая чёрные головы остатками рисовой кутьи.
- Воззри с небес, Всеблагий, и виждь и посети виноград сей...
- Насадит же дисница твая знамение, - вторил Азикомбе,
- Се благовествую вам! - не уступал дьяк, - Приидут Архангелы и оньже нечаемая благодать внезапу бысть!
Зазвонил будильник.
- Что такое?
- Пора на смену в музей, - поднимаясь сказал Ивань, - Батющка, оставайтесь, ради бога.
- Ну не знаю. Удобно ли...
- Не откажите, Батющка! И воздастся вам. - добавил негр.
Иона не нашелся, что ответить. Дверь за Азикомбе захлопнулась.
- В добрый час! - только и успел сказать дьякон.
Неожиданно погас свет. Сильные руки потащили Иону к дивану, из темноты шепнули "Добрё пожяловать!", и в голове дьяка не осталось ничего, кроме "плодитеся и размножайтеся".
Утро встретило Яшу вкусом сухого цемента. Не сумев открыть рта, он раскрыл веки и увидел перед носом женскую грудь. Она была чёрной. "Погряз в бездне греховней и согрешихом", - с ужасом признал дьяк. Ему представилось, как батюшка накладывает на него суровую епитимью, и теперь придется мыть грязный "Ситроен" настоятеля. Иона пошевелился. Девушка открыла глаза, посмотрела на будильник и, улыбнувшись, прикрылась подризником.
- Эй, - позвал Иона, вспоминая, как же зовут зимбабу: Сало-Молола? Сало-Послала? Села-Поела? Села-Пос...
Болонка радостно залаяла у двери. Тренькнул звонок. Азикомбе! Дьяк и девушка заметались по квартире. Иона успел напялить штаны, помочи и рясу. Влетев в квартиру, Ивань с перекошенным лицом кинулся к нему...и припал к ногам.
- Истиню глаголеш! Истиню!! - вопил Ивань Митрафанович.
- Спаси Господи! Что случилось? - спросил Иона.
- Всё как ти предсказаль, батющка! И Азикомбе рассказал, как ранним утром в двери музея Пикассо постучали два архангела. Они были в черных пальто, с большими золотыми крестами на груди. За спинами урчала серебряная БМВ.
- Слышь, черномазый, - сказал один из архангелов по-русски, - мы тут пахану Париж показываем. У тебя тут чего?
- Мюзей Пикассо, - ответил почтительно Азикомбе, не успев обидеться на "черномазого". Архангелы даже не заметили, что он ответил по-русски.
- Круто, - сухо констатировал Главный архангел, - этот Пикассо, типа художник?
- Аха, - скромно добавил Ивань.
- Батя в художествах не бычит, - сказал второй Архангел.
- Зато его тёлка тащится, - возразил Главный, - она за картину Пикасы неделю с бати не слезет.
- Точно. Жаль побазарить некогда. Нас в Лувре ждут.
- Короче, шоколадный заяц, - подытожил Главный, - продай нам картину.
Азикомбе застыл в нерешительности.
- Да ты не жмись, бабки у нас есть, - добавил второй.
Загипнотизированный крестами, Ивань пошел вглубь музея. Через несколько минут он вынес завернутый в тряпку предмет. Архангелы осветили картину фонариком.
- Он чё детские картинки рисовал, этот Пикассо? - недоуменно спросил второй Архангел
- Кубизьм, - ответил Азикомбе.
- То-то я смотрю какие-то стрелки, кружочки, квадратики.
- А где тут написано, что это Пикассо? - строго спросил Главный.
Азикомбе указал на подпись в верхнем углу. Удовлетворенные архангелы всучили ему толстую пачку. БМВ взвизгнула и умчалась в сторону площади Республики.
Денег в конверте оказалось много. Встретив по дороге снегоуборочный трактор, Ивань тут же купил его. Не поверив, Иона кинулся на улицу. У тротуара был припаркован оранжевый трактор. Церковная епитимья показалась дьяку избавлением. В голове толкались локтями жгучие слова: "яко тать", "и иже с ним", "с конфискацией", "сухарики соленые грызу". Дьяк схватил Азикомбе за воротник. Они покатились по изгаженному январскому снегу.
- Да ты!...Не укради! Понял! - рычал дьякон на африканца перегаром.
- Батющка! Батющка! - лепетал Ивань. Малала кинулась разнимать мужчин.
- Что, батющка! Говори, какую картину украл, мерзавец!! - вцепившись в Азикомбе, кричал дьяк.
- Картину?
- Какую картину??!! - занес кулак Иона.
- "Схема пожярной эвакуации мюзея Пикассо", - выдохнул Митрафанович.
- Схема?! - эхом повторил Иона. - Схема? Азикомбе улыбнувшись кивнул.
Первым не выдержал Иона. Затем Ивань и, наконец, так ничего не понявшая Малала.
Утром седьмого января дворники четвертого округа Парижа увидели троицу. Перепачканная собачьим дерьмом, она сидела на снегу и истерически хохотала.