Так мягко. Словно ватные шарики в мокрых ладонях...
Звуки льются из неба на душную, жаркую почву.
Я слушаю песню пустыни, слизывающей влагу.
Я глажу рукой шерстяную плоть этой ночи.
Мои глаза не видят того, что скрывается в дюнах.
Песочные зыби, сыпучие числа и чресла.
пусть падает дождь, пусть звучит эта музыка капель,
пока я не пьян, пока я, пока я еще трезвый.
Не кайся мне в том, что вершили твои крестоносцы.
Когда идет дождь, даже смерть невиновна. Все свято.
Пусть дети смеются, как звери, пусть звери рыдают.
Пока идет дождь, нам еще далеко до расплаты.
Ложись в эти дюны... И слушай змею, скарабея и грифа.
Верблюжья шерсть, бурдюки наполняют в колодце.
пока идет дождь, все так мягко и так благозвучно.
и все превратится в мираж, когда вырастет солнце.
ЛЕТНИЕ ЛЮДИ.
Летние люди. Не ждущие в руки - дождя.
Пьяные. Голые. Голос срывается в стих.
Белая крошка на розовой глади ногтя.
Ветка омелы. И тихо потеющий Стикс.
Летние люди. Ни черту, ни богу не верь.
Марево жара калечит просчитанный взгляд.
Спрятанным звездам - лежать в изнуренной траве.
Каменной тверди вдыхать галактический яд.
Ты проявляешься тенью в нерезких дворах.
Неузнаваемый и недоступный чужим.
Пляшет на стеклах разбуженная детвора
Свистом взведенных и спущенных кем-то пружин.
Летние люди... Без вымысла и без вранья.
Спят на земле, укрываясь трухою газет.
Кто они? Летние, пьяные... Ты или я,
Или за пыльным столом никого уже нет...
Или мы все тишина, бесконечный молчок.
Или два мраморных цвета немого кино.
Только, когда засыпает последний сверчок,
Слышно, как летние люди стучатся в окно....
Улица, упирающаяся домами в июльское пекло...
Рой комарья, трепещущий дымкой в сумерках над асфальтом.
Сухое вино на скамейке... Солнце, смыкающее тонкие веки...
Мальчик водит по прохладному песку маленьким пальцем...
Шелест тяжелых машин по широкой шоссейной жиле.
Лес, пробитый насквозь заблудившимся в воздухе лучом.
Я называю все... Я нарекаю все... Словами... своими и чужими.
Маленькими словами промокшими под проливным дождем...
Иду на восток... оставив за спиной комнату и шторы, пахнущие табаком.
Иду по грозовым облакам, сгрудившимся над струной горизонта.
За предел... За грань самого себя. Далеко. Далеко. Далеко.
Гораздо дальше Нормандии, Крайнего Севера и Аризоны...
Меня не любят спящие люди. Я громкий осколок вечно бодрствующих фонарей...
Я Капля жизни... Я маленький мальчик, который умрет без света полночной лампы.
Солнце Движется к закату. Скоро станет темно и я иду все скорей.
Чтобы успеть к своим. В когтистые и добрые волчьи лапы.
Бегущий следом за свистом проскользнувшего сверху стрижа.
Пронзительный путь за волной колышущегося звуком эфира.
Сбитое дыхание. Наковальня сердца. И все же бежать, бежать...
Пока земля еще видит, пока вода еще слышит, пока мне еще хватает этого долгого мира...
Засыпая в одиночестве, расскажи ему сказку о собственной смерти.
Длинные строчки. Слишком громоздкие для сорока градусов.
Оборви сама себя на полуслове. Как капризная княжна Мери.
Он антигерой нашего времени. Никому неизвестный Фамусов.
Литература, обложившая со всех сторон. Сворой собачьих хвостов.
Замаранные листы. Книги хлопают подрезанными крылами.
Достовеский, Шупкин, Сененин, Клоб, Толстов.
Фантасмагория. Регламент.
Людям, сидящим на каменном побережье
Несоленого моря, ветер дарит свой влажный дух.
Волны читают им пенные строки вечности.
Солнце и жаркий костер наделяют их знанием тайны.
Корни, смотрящие из земли, прорастают в их души свободой открытого неба.
Охра и синяя глина - вот все, что им нужно, чтобы
Сталь и свинец и ртутное крошево камня стало цветущей поляной.
Лист земляники, ветка орешника, и немного полыни - вот из чего
Им под силу вырастить птиц и живущих внизу насекомых и змею у края воды и зверей на холме.
Чайка и ворон, волк и ягненок, стрекоза и оранжевый шершень,
Ящерка и гадюка - тайная смесь, из которой они созидают любовь.
И недвижен гранит и колышутся тонкие стебли и цикада звенит у ручья и стелется уж по песку и сойка трепещет над ним и мелькает в сосновых свечках олень...