Дмитриева Лариса Ивановна : другие произведения.

Танго смерти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.36*13  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда в 1982 году Иосиф Кобзон прочитал слова "Танго смерти", то сказал, что на концерте петь их невозможно - люди просто не выдержат такого потрясения... "Танго смерти" в исполннии автора, Ларисы Дмитриевой, слушайте на музыкальном хостинге: http://music.lib.ru/editors/d/dmitriewa_l_i/alb0.shtml#tango_smerti
  "Танго смерти"
  
  Слова и музыка: Лариса и Лев Дмитриевы.
  
  Бараки. Плац. И музыканты.
  Яновский лагерь. Смерть людей.
  Под музыку велели оккупанты
  Стрелять в людей. Так веселей!
  
  Над серым плацем скрипки зарыдали,
  В бараках люди, цепенея, ждали.
  Опять расстрел! Вгрызалось в души "танго".
  О, "танго смерти", "танго смерти"!
  Пощады - нет.
  
  Два года - двести тысяч павших.
  Под "танго смерти" шёл расстрел.
  И музыкантов, порохом пропахших,
  Ждал скорбный, как и всех, удел.
  
  Над серым плацем скрипки зарыдали,
  В бараках люди, цепенея, ждали.
  Опять расстрел! Вгрызалось в души "танго".
  О, "танго смерти", "танго смерти"!
  Пощады - нет.
  
  Остались сорок оркестрантов,
  Играют "танго". Их черёд!
  Под громкий смех и говор оккупантов,
  Раздевшись, падают на лёд.
  
  Над серым плацем скрипки не рыдали...
  ...
  
  Фашистов вышибли и смяли,
  Но на Земле фашизм живёт.
  И где-то вновь стреляют, как стреляли...
  Людская кровь течёт, течёт...
  
  Над всей Землёю скрипки всё рыдают.
  Под звёздным небом люди умирают...
  Опять расстрел! Терзает души "танго".
  О, "танго смерти", "танго смерти"!
  Забвенья - нет!
  
  3 декабря 1980 г.
  
  
  В конце 1980 года в журнале "Новое время" (N44) впервые была опубликована статья о Яновском лагере.
  Этот номер стал библиографической редкостью, но вот что удалось сейчас найти в Интернете.
  
  
   ...В Яновском концлагере под Львовом во время экзекуций оркестр из заключенных музыкантов играл "Танго смерти", а незадолго до подхода советских войск все оркестранты, прямо во время последнего исполнения этой музыки, ставшей символом ужаса, во главе с дирижером львовской оперы Мунтом и профессором львовской консерватории Штриксом также были расстреляны в духе вагнеровских мистерий и в подражание "Прощальной симфонии" Гайдна.
   Попытка восстановить звучание этого "Танго смерти" не увенчалась успехом - ноты не сохранились, а несколько уцелевших узников при попытке воспроизвести мелодию по памяти впадали в транс или заходились в рыданиях...
  http://www.sem40.ru/politics/koment_4.shtml
  
  
  Оркестр музыкантов из заключенных в Яновском лагере играет 'Танго смерти' во время расстрела советских граждан. []
  
  Оркестр музыкантов из заключенных в Яновском лагере играет "Танго смерти" во время расстрела советских граждан.
  
  На снимке справа в светлом мундире - комендант лагеря гауптштурмфюрер Варцок Франц (немецкий снимок, захваченный в помещении гестапо г. Львова передовыми частями Красной Армии. Подлинный немецкий негатив хранится в Чрезвычайной Государственной Комиссии в г. Москве).
  ...
  Пытки, истязания и ,расстрел немцы производили под музыку. Для этой цели они организовали специальный оркестр из заключенных. Оркестром заставили руководить профессора Штрикса и известного дирижера Мунда. Композиторам немцы предложили сочинить особую мелодию, которую назвали 'Танго смерти'. Незадолго до ликвидации лагеря немцы расстреляли всех оркестрантов...
  (Из документов Чрезвычайной Государственной Комиссии.)
  http://nurnbergprozes.narod.ru/011/6.htm
  
  
  ВОСЕМЬ ТАКТОВ ЗАБЫТОЙ МУЗЫКИ.
  
  Игорь МАЛИШЕВСКИЙ
  
  За фотографию, которая перед вами, читатель, в свое время уплачена была самая высокая цена - человеческая жизнь. Когда во время обыска ее найдут, фотографа, тайно снявшего из окна второго либо третьего этажа эту сцену, повесят. Под виселицей заставят играть музыкантов, навеки сохраненных объективом его 'лейки', а в него cамого, уже мертвого, будут метать и метать ножи.
  
  Любители музыки... Вот они на давней фотобумаге. За оркестрантами. Шестеро группкой за оживленной, мирной вроде беседой. Две фуражки с высокими тульями - офицеры. На одном светлый, с иголочки, френч, руку с зажатыми в ладонь безукоризненными перчатками он заложил за спину. Еще четверо в черных мундирах СС и черных пилотках.
  
  А месть палачей была такой безумной потому, что смельчак отважился зафиксировать на пленке кое-что пострашнее, чем просто оркестр за игрой, - то, что они предпочли бы навсегда спрятать от мира. Да, тот оркестр и впрямь дьявольская выдумка: и дирижер, и скрипачи, и барабанщик, любой без исключения - узники и только узники. А играть их оркестр принуждали во время смертных казней и экзекуций...
  
  
  Дорога в ад
  
  Давным-давно развеялся пепел в небе Львова. Давно нет трамвайных рельсов возле оперного театра. Стою на бывшей остановке в центре - там, где, отправляясь в сторону улицы Яновской (ныне Шевченко), 'тройка' останавливалась за оперным театром. И мой взор невольно упирается в шершавую стену оперного здания с глубокими канавками в толщи декоративного цемента.
  
  Только что я видел точь-в-точь такую же фактуру. Те же глубокие, словно борозды, канавки и трамвай, но на снимке во львовском архиве. Лишь прицепом к трамвайному вагончику две грузовые платформы. А на них - узники. И охранник в лобастой немецкой каске, с автоматом. Присел на ступеньке.
  
  Дорога в ад... Девять трамвайных остановок туда, откуда почти никто не возвращался. Поскольку в конце маршрута, под песчаной горой, за Яновским кладбищем, с ноября сорок первого - 'Цвангсарбайтлагер'. Яновский лагерь так называемых принудительных работ.
  
  Внутри оперного театра, по ту сторону окна, которое выходит на эту не существующую больше трамвайную остановку, разговариваю с пожилым лысоватым мужчиной в сильных очках. Тогда, в восьмидесятом году, ему было уже за семьдесят, лишь глаза за стеклышками молодым блеском не гармонируют с довольно степенным возрастом. Старый львовский музыкант Роман Романович Кокотайло бог знает сколько лет проработал в оперном хормейстером. Сюда с репетиции едва доносится приглушенная игра оркестра, низко, басово вздыхает хор.
  
  - Из этого окна, - вспоминал Кокотайло, - я не раз видел, как везли в Яновский концлагерь тех несчастных... Побитых, изможденных, худых - ужас. А если, прошу, увидишь на улице, отворачивайся. Не поднимай, избави Бог, глаз. 'Льос, льос! Проходи!' И то хорошо, прошу, коль отгонят. Ибо и застрелить могут... И что это за люди, скажите вы мне, прошу? Гомо гомини люпус эст - знаете? Человек человеку - волк. А о них я так сам себе думаю: люпус люпуси гомо эст! Волк волку - человек! Кошмар, а не люди!..
  
  Оккупировав Львов, который гитлеровцы переиначат по-своему, в Лемберг, территорию площадью 2990 квадратных метров по улице Яновской (между еврейским кладбищем, с одной стороны, и железной дорогой, с другой) огородят каменной стеной, посыпанной сверху битым стеклом. Лагерь поделят на три части. В первой - служебные постройки, канцелярия. Во второй - для мужского пола четыре барака, склад. Третья часть - женская: здесь также четыре барака и - баня для комендатуры. Почему баню устроили именно в этой, женской, части, объяснять, думаю, не надо.
  
  Территорию лагеря нацисты замостили надгробными камнями с Яновского и Клепаривского кладбищ, и под ногами на плацу кое-где читались на могильных плитах фамилии погребённых.
  
  За мастерскими, неподалеку от конюшни, поставили две виселицы. Такие же эшафоты соорудили возле кухни во второй части лагеря. А еще 'гуманисты' в эсэсовских мундирах устроили так называемую 'добровольную виселицу' (я также видел ее в архиве). К ветвям корявого, полузасохшего дерева предусмотрительно привязывали петли. Для тех, кому уже не под силу терпеть измывательства, кто предпочитал покончить жизнь самоубийством.
  
  Не знаю, на какой из виселиц повесили того несчастного, который отважился втайне щелкнуть затвором фотокамеры. Но в конце концов я вырвал из небытия его имя - Штрайнберг, работник канцелярии лагеря. Кажется, и сам из заключенных.
  
  А об объекте его съемки скупо повествует 'Меморандум прокурора' 1944 года:
  
  'Разогнав львовскую консерваторию и филармонию, оккупанты большинство профессоров музыки арестовали и загнали в Яновский лагерь'.
  
  По крупице буду собирать подробности. Тюремным 'Фольксвагеном' оберштурмфюрер СС Рихард Рокито свозил в лагерь арестованных музыкантов. Поодиночке, инструмент к инструменту. В кафешантане в Силезии, а потом в варшавском кафе 'Оазис' он служил когда-то скрипачом в джаз-банде - пока в другой банде не взялся за парабеллум. Инструменты, которых будет не хватать для ансамбля, каким его задумал скрипач с парабеллумом, вместе с музыкантами будут выдергивать из оркестра львовской оперы.
  
  ...Отключенные реостатом, медленно гасли хрустальные верхние огни в оперном зале, с позолоты лож исчезали отблески. Лишь за бархатным бордюром в оркестровой яме неярко светилось. Да еще на сцене лежало световое пятно, в котором балерина взмахивала руками-крыльями. Умирающий лебедь. Сен-Санс.
  
  Приглушенно, в четверть звучания, играл оркестр, и вполголоса лилось воспоминание:
  
  - Всю жизнь я в театре, а, верите, боязно было и взглянуть туда, вниз, наблюдать, как в оркестровой яме появляются пустые места. Кого-то сегодня снова взяли. Кто следующий?..
  
  Старый хормейстер примостился в кресле вплотную к бархату, возле которого минула целая жизнь. Только что я показал ему уменьшенную фотокопию нюрнбергского снимка. Прежде видеть этого не доводилось, посему он молча, грустно рассматривал. Когда же, наконец, заговорил, всплыла самая первая фамилия:
  
  - Это - Мунд! - уверенно ткнул он в фотокопию. - Точно - Якуб Мунд! Только в театре его звали Кубой. Куба Мунд. Якуба и не спрашивайте, все старые львовские музыканты знают лишь Кубу.
  
  Он помолчал, печальными глазами глядя на сцену, но я не уверен, что он там что-то видел. А потом обернулся ко мне:
  
  - Он моего примерно возраста, года где-то девятьсот четвертого, может, пятого. Играл сперва в оркестре. Скрипка. Затем стал дирижером. Какой-то спектакль мы даже вместе ставили, вот лишь не припомню что... А может, еще вспомню. Кто же остальные те несчастные - не ведаю. Поговаривали, будто бы не только из Львова, а и из Варшавы привозили, из Вены. А вот Куба... Однажды играть надо, а дирижерский пульт - пуст...
  
  Так и оказался Куба Мунд в Яновском концлагере. Тамошний оркестр должен был играть по утрам на аппелях (перекличках), днем, как уже говорилось, - во время расстрелов и экзекуций, вечером - тешить слух утомленного этими трудами лагерного начальства.
  
  А фотография? Палачи не в силах будут ее убить. Захваченная во Львове с гестаповскими сейфами, она еще станет свидетелем на Нюрнбергском процессе, где международный трибунал будет судить пойманных верховод гитлеровского рейха.
  
  Да, она станет свидетелем - вместо казненного автора. Вместо вас - профессора, плотники, стекольщики, музыканты, военнопленные, партизаны. Вместо вас - украинцы, евреи, поляки, русские, поданные Франции, Югославии, Польши, Италии, Голландии, Великой Британии, Соединенных Штатов. Сто сорок тысяч людей планеты - в яновских песках. Сто сорок тысяч... под музыку...
  
  
  Альбом-обвинение
  
  Впервые я наткнусь на этот снимок в третьем томе семитомника 'Нюрнбергский процесс' случайно (искал совсем другое). И уже не успокоюсь, пока через годы не раскручу историю и самого фото, и увековеченного на нем оркестра. Постараюсь поименно идентифицировать изображенных на снимке музыкантов. Буду находить для этого уцелевших узников яновского ада. Понадобятся несколько поездок во Львов, длительная работа в архивах, два или три года переписки и встреч с десятками людей.
  
  Позже найду это же фото в толстенном, переплетенном кожей альбоме. Альбом тот был заперт в сейфе одного не очень доступного архива, и в него вклеили разоблачительные фотодокументы, в частности, и о Яновском лагере.
  
  ...В луже крови, раздетые до белья, лицом вниз... Под забором. 'Публично расстрелянные на улице Армянской'... Рвы с трупами... С балкона, притороченные к узорчатым решеткам, свисают петли. И повешенные... Виселица, сколоченная из бревен. На ней семеро казненных. Под фото надпись: 'На базарной площади за оперным театром стояла виселица'... Костедробилка. Это когда гитлеровцы заметали следы, и 'бригада смерти' из тех же самых узников, зондеркоманда 1005, день и ночь жгла в Яновском концлагере штабеля трупов, дробила кости и рассеивала пепел.
  
  Этот альбом-обвинение побывал в Нюрнберге. Его возил на процесс специальный корреспондент газеты 'Радянська Укра§на' Ярослав Галан. И мир ужаснулся. От зрелища того, во что фашизм превратил человеческую жизнь. И - от музыкантов-невольников, которых под страхом смерти принуждали аккомпанировать смертным казням.
  
  
  Трое с клеймом
  
  Когда картина постепенно станет обрисовываться, я решу переплавить ее в документальный фильм. Наряду с оркестром появятся и три героя, которым посчастливилось уцелеть в том аду, - Поэт, Мастер и Плотник. Клейменные гитлеровцами, будто скот, - номерами. А именно:
  
  ? 9264 - Микола Евгеньевич Петренко, поэт из Львова,
  
  ? 5640 - Зигмунд Самсонович Ляйнер, мастер цеха из райцентра Нестеров,
  
  Степан Яковлевич Озарко, плотник из городка Галич, - номера не помнит.
  
  У каждого была своя дорога в ад, что именовался Яновским концлагерем.
  
  С ? 9264 мы прогуливались по безлюдной аллейке Стрийского парка, и поэт Микола Петренко не спеша излагал свою одиссею.
  
  Арестовали его далеко отсюда - в родной Лохвице на Полтавщине. Старшая сестра Настя поддерживала связь подполья с армянским легионом. Ее взяли первой, вместе с друзьями. Потом, по второму кругу, гестапо хватало младших. Доискивались, кто же после первых арестов продолжает расклеивать в Лохвице листовки и слагает запрещенные песенки. А было тогда поэту всего-навсего 15 годков...
  
  Такие даты не забываются - к яновской платформе его эшелон прибыл 20 октября сорок второго проклятого года.
  ...
  
  Танго смерти
  
  В альбоме, побывавшем в Нюрнберге, художник, который в свое время оформлял его, на фотографии оркестра в уголке нарисовал белым наискосок коротенький фрагмент нотного состояния. Каких-то несколько фактов.
  
  Опрашиваю старых львовских музыкантов - знают ли они мелодию Яновского 'Танго смерти'?
  
  Хормейстер оперы Р.Кокотайло:
  
  - Что-то тогда слышал, но помочь здесь не могу. Столько лет... Да вообще всю жизнь интересовался лишь оперной музыкой. Спросите, может, у Кос-Анатольского. Он начинал когда-то в джаз-оркестрах по разным ресторациям.
  
  Композитор А.Кос-Анатольский:
  
  - Едва ли написана была специальная мелодия. Вероятно, исполнялось какое-то модное до войны танго. Я их знал тысячами. Но что именно?!
  
  Бывший певец оперной студии Игнатий Мантель опознал двух музыкантов:
  
  - Якуба Мунда, скрипача, дирижера, я знал лично. При Польше он работал на должности преподавателя (профессора) в Львовском музинституте им. Кароля Шимановского, одновременно концертмейстером Львовского оперного театра, а после тридцать девятого - дирижером. А Штрикс в довоенной Польше возглавлял эстрадный оркестр в ресторане 'Бристоль', а с 1940 г. был концертмейстером оперного театра.
  
  Дома у преподавателя класса баяна Львовского педучилища Владимира Николаевича Пержило разложены папки с узенькими листочками, исписанными нотами, с текстами, магнитофонные кассеты. Он и группа энтузиастов разыскивают, записывают с голосов фольклорные песни времен войны. Сегодня собиратель записывает при мне лагерный фольклор с голоса ? 9264. Музыкант просит Поэта напеть в микрофон мелодию, но тот неловко разводит руками: сызмальства слуха не имею. И вместо этого хрипло наговаривает песню. Ее в сорок третьем прислала из концлагеря 'Гутенбах' сестра Настя.
  
  Чорна доля моя за дротами,
  Звiдси я виглядаю у свiт.
  Пролiтають лiта за лiтами,
  Осипається юностi квiт.
  Тiльки ти, моя рiдна матусю,
  Не сумуй i не плач, не ридай.
  Вiр у те, що я знову вернуся
  У свiй рiдний улюблений край.
  
  На полуслове оборвется песня: едва ли не последний то был от сестры привет. Погибла в фашистском концлагере сестра Настя. И мелодии не осталось, жаль...
  
  Разговор переключается на ту мелодию, которую исполнял в Янове оркестр как 'Танго смерти'. Номеру 9264 за свое пребывание там оркестра слышать не довелось. А что знает об этом собиратель?
  
  По нашей просьбе В.Пержило пытался найти следы в Польше. Говорит, что там 'Танго смерти' знают как модное когда-то танго 'Мелонго'. Но его ли играл в Янове подневольный оркестр? Кое-кто из старых музыкантов по пересказам утверждает, что это было давнее польское танго 'Та остатня недзеля'...
  
  Кладу перед хозяином перекопированный в архиве фломастером фрагментик, использованный художником как элемент оформления. Но сорокалетний музыкант по куцему отрывку воспроизвести забытое танго не может.
  
  Тот же листик я положил перед пожилым мужчиной с седым пробором в квартире на улице Русской, 3. Степан Яковлевич Харина много лет преподавал в музыкально-педагогическом училище.
  
  Промурлыкав что-то под нос, он отстучал пальцами об стол такт. Взял листик и энергично пишет ноты дальше.
  
  - Это кто же не знает? Лишь тональность странная, лучше так... - он продолжает чертить значками нотный стан. - Это один из вариантов 'Макабрического танго'. Под него в тридцатые года стрелялись от несчастной любви.
  
  Листик перекочевал на рояльную полочку для нот, и старый музыкант уверенно берет аккорды. Знакомая мелодия...
  
  - Да, - подтверждает Харина, - у 'Макабрического' в самом деле было и другое название - 'Та остатня недзеля'. Но когда Эдди Рознер исполнял его своим джаз-оркестром, а потом перед войной запел Утесов, были уже новые русские слова: 'Утомленное солнце'. Автор музыки? Композитор Петербургский! ('Возглавлявший в Варшаве эстрадный оркестр в ресторане 'Адрия', - присовокупил в письме ко мне Игнатий Мантель, - и в 1936 году сам первый исполнитель'.)
  
  Единственный, кто видел и слышал оркестр в лагере, - Мастер.
  
  - Да, и видел, и слышал. Дважды. Правда, издали. Так как наша часть лагеря была отделена колючей проволокой. А играли? Разное играли. Танго играли. При иберзидлюнде, как говорил тот зверь, комендант Вильгауз, то есть при переселении из сего света на тот. Вальсы играли и печальное, Бетховена, это помню. Знал бы, что мелодию танго надо запомнить! Песенки нашего барака помню, (напевает) а то вот танго...
  
  В одной из публикаций воспоминаний в львовской газете 'Вiльна Укра§на' Мастер высказался шире: 'По приказу начальника лагеря возле кухни была вкопана виселица. Если не хватало места, людей вешали и на дереве. Оркестр играл 'Танго смерти'. Начальник лагеря любил музыку. Он любил слушать оркестр во время расстрелов. Вальс Штрауса. Ему было потешно наблюдать, как неловко падали на землю люди под беззаботные звуки его игривых мелодий. Для повешенных - танго. Ну а во время истязаний что-то энергичное, например, фокстрот. А вечером оркестр играет под его окнами. Что-то величественное, может, Бетховена. Играет час, второй. Это уже истязание для музыкантов. Деревенеют руки скрипачей, тоненькими струйками струится кровь из раненных губ трубачей...'
  
  'Танго смерти'... Для тысяч и тысяч та слащавая мелодия была последним звуком мира.
  
  Послесловие к фильму
  
  На изложенных здесь фактах, которые собирал несколько лет, в свое время я написал киносценарий. А в 1982 году с режиссером Арнальдо Фернандесом мы создали документальный фильм, где впервые в кинематографе сделали достоянием гласности историю лагерного оркестра. Историю жуткую и уникальную, так как второй такой, кажется, не было в страшной летописи мировой войны, а судьба самого оркестра закончилась, разумеется, печально.
  
  Вскоре новый фильм включили в программу в то время весьма престижного для документалистов Международного кинофестиваля в Кракове. Авторов, как тогда водилось, в Краков, понятное дело, не послали, а откомандировали двух чиновников от кинематографа - нашего и московского. Этот 'наш', заместитель председателя Госкино Украины Д.Сиволап, бывший секретарь обкома по идеологии, а теперь второе лицо в надзоре за кинематографом и кинематографистами, по возвращении вызвал меня в свой руководящий госкабинет. Дабы уведомить о следующем:
  
  - В Польше ж 'Солидарность', в жюри сплошь ее представители и кинодеятели капстран. Наших же - один от Советского Союза, второй - от ЧССР, и все. Вот они всю советскую программу и провалили, включая московский полнометраж. Зрители свистели, демонстративно выходили из зала. Все нам назло.
  
  А затем уставился в меня, будто на допросе:
  
  - Чем же вы их взяли, а?.. - он не сумел припрятать подозрительных ноток. - До конца досмотрели. Москву, вишь, провалили, а вам приз? Как это понимать?
  
  Я уже прочитал в московской газете 'Советская культура' (был такой цековский официоз) сообщение из Польши, которое меня немало насмешило. Там писалось, что на Международном кинофестивале в Кракове картине присужден приз 'Бронзовый дракон' за лучший киносценарий. Но, вероятно, кто-то своими силами переводил с польского диплома, вот и вышло в газете, что автор сценария... Ежи Мальчевский...
  
  - А где же приз? - спросил я Сиволапа.
  
  - А тот москвич, из международного отдела, как только увидел, в охапку и сгреб. Говорит, будто бы для музея союзного Госкино.
  
  - Ну, в данном случае приз, наверное, персональный. Сценаристу, а не за фильм в целом? - Таких безымянно-общих хрустальных банок со всяких кинофестивалей я навидался в витринах вестибюля Укркинохроники.
  
  К моему удивлению, вторая в республике киноперсона лишь развела руками. А была же в союзной делегации руководителем.
  
  Позднее писатель Юрий Щербак, чья жена пани Марыся полжизни проработала в польском консульстве, скажет мне:
  
  - 'Дракон' из Кракува, говоришь? О, то весьма файна скульптура. Лейконик по-ихнему. Вот такая бронза, - и поднимет ладонь над столом на полметра. - Постой, а там же и солидная денежная часть? Ну да, 500 рэ. В сертификатах!
  
  На сертификаты в эпоху повального дефицита можно было многое приобрести в спецмагазинах 'Березка'. Но они уплыли, наверное, туда же, куда и 'Бронзовый дракон'. Так что от того примечательного события осталось у меня лишь вырезка с тем 'Ежи Мальчевским'.
  
  Но большей, признаюсь, для меня наградой станет спустя какое-то время ранний звонок междугородки.
  
  - Веришь, едва дождался рассвета, - спросонок я не узнал в трубке взволнованного голоса. - Благодаря твоему фильму сестренка моя обнаружилась! Настя! - А-а, это Львов, Микола Петренко. - Высылает вызов в гости.
  
  Все послевоенные годы Микола считал, что старшая сестра навек исчезла где-то в фашистских концлагерях. А она в самой Австралии увидела наш фильм и узнала брата, которого в свою очередь считала погибшим.
  
  Я тут же бросился на Укркинохронику, к директору:
  
  - Такая встреча через бог знает сколько лет! Грех прозевать. И название для одночастёвки есть - 'Послесловие к фильму'.
  
  Деркач довольно саркастически вскинул на меня очки:
  
  - Ага, так Москва и даст валютную киноэкспедицию каким-то провинциалам. Свои для этого есть.
  
  Так волнующий замысел был зарублен на корню. А тот, фестивальный, фильм, к которому так и не состоится послесловие, носил название 'Восемь тактов забытой музыки'. И вот почему.
  
  В последний раз, когда перед отступлением из Львова в лагере уничтожат всех, кроме могильщиков, оркестр заставят играть для самого себя. И по одному, в сторону, на край ямы...
  
  На экране возникнет снова нюрнбергское фото, за которое заплачено жизнью. Фигуры оркестрантов поодиночке выбеливаются, и в фонограмме из полифонии оркестра так же поодиночке исчезают голоса инструментов. И здесь диктор скажет заключительные слова фильма:
  
  - Якуб Штрикс, дирижер. Куба Мунд, первая скрипка. Фогель, гобой. Других имен установить не удалось.
  
  Восьми тактов забытой музыки было достаточно, чтобы перезарядить парабеллум.
  
  ? 39 (363) Суббота, 6 - 12 Октября 2001 года
  http://www.zerkalo-nedeli.com/ie/show/363/32439/
  
  
  Когда Иосиф Кобзон прочитал слова "Танго смерти" (в 1982 году на гастролях в Кисловодске),
  то сказал, что на концерте петь их невозможно - люди просто не выдержат такого потрясения...
  
  Прошло четверть века, 15 июня 2005 года нам удалось сделать эту запись.
  Надеемся, что кто-то всё же сможет исполнить "Танго смерти" публично.
  
  Лариса и Лев Дмитриевы. 21.06.2005
Оценка: 5.36*13  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"